История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I Коллектив авторов
В первые дни революции даже Св. Синод оказался в самом хвосте событий, плохо понимая происходившее. По рассказу товарища обер-прокурора князя Жевахова, на заседании 26 февраля 1917 г. присутствовали не все иерархи, не было обер-прокурора. Сознавая опасность развивавшегося движения, князь предложил первоприсутствующему члену митрополиту Владимиру (Богоявленскому) выпустить воззвание к населению, которое было бы не только зачитано в храмах, но и расклеено на улицах. По мысли Жевахова, воззвание могло явиться для бунтовщиков грозным предупреждением со стороны Церкви, влекущим, в случае ослушания, церковную кару. Но члены Св. Синода никакого постановления не приняли. Заседание 26 февраля оказалось последним в императорской России. Через несколько дней Император отрекся от престола, и Церковь навсегда лишилась своего «Верховного ктитора». К такому развороту событий она была явно не готова. «Всеобщего ликования» по случаю свержения самодержавия большинство архиереев не понимало. «На душе моей лежала тяжесть, – вспоминал впоследствии митрополит Евлогий (Георгиевский). – Вероятно, многие испытывали то же, что и я». Для православной иерархии падение самодержавного строя было тем больнее, что некоторые ее представители считались креатурами Григория Распутина и, следовательно, виновниками имевших место «нестроений». Показательно, что уже в самом начале событий, еще до отречения Императора, был арестован столичный митрополит Питирим (Окнов).
6 марта 1917 г. Св. Синод выпустил обращение по поводу отречения, где кроме констатации случившегося: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни», – ничего не было сказано о сути происшедшего. Впрочем, 6 марта Синод принял и определение о совершении молебствия «об утишении страстей, с возглашением многолетия Богохранимой державе Российской и Благоверному Временному Правительству ея». Стремление сохранить прежнюю «форму» и предопределило тот факт, что многолетие предписывалось провозглашать по определению временному институту власти. С трудом осмысляли случившееся даже просвещенные и глубокие богословы.
Мнение мыслителя-современника
«Отчего рухнуло царское самодержавие в России? – вопрошал на заседании религиозно-философского общества 15 апреля 1917 г. известный философ и богослов князь Евгений Николаевич Трубецкой. И сам отвечал на свой вопрос: – Оттого, что оно стало идолом для русского самодержца. Он поставил свою власть выше Церкви, и в этом было и самопревознесение, и тяжкое оскорбление святыни. Он безгранично верил в субъективное откровение, сообщающееся ему – помазаннику Божию – или непосредственно, или через посланных ему Богом людей, слепо верил в себя как в орудие Провидения. И оттого он оставался слеп и глух к тому, что все видели и слышали. Отсюда эта армия темных сил, погубивших его престол, и вся та мерзость хлыстовщины, которая вторглась в Церковь и государство. Повреждение первоисточника духовной жизни – вот основная причина этого падения. В крушении старого порядка, которое было этим вызвано, выразился суд Божий не над личностью несчастного Царя, а над тем кумиром, которому он поклонялся». – Князь Е. Н. Трубецкой. О Христианском отношении к современным событиям // Новый мир. 1990, № 7. – С. 220.
14 июля 1917 г. Временное правительство приняло постановление «О свободе совести», узаконившее «вневероисповедное состояние» государства. Униаты и сектанты благодаря постановлению получали право действовать легально. Вскоре после этого было организовано Министерство исповеданий, а должность обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода упразднена. Первым и, как оказалось, последним руководителем этого министерства с 5 августа 1917 г. стал А. В. Карташев, ранее сменивший на посту обер-прокурора В. Н. Львова.
Временное правительство больше устраивало не «отделение», а «отдаление» Церкви от государства, то есть формирование системы взаимной независимости соборной Церкви и правового государства при их моральном и культурном сотрудничестве. Стремление восстановить соборное начало воспринималось как необходимость любыми средствами (включая и очевидно неканонические) «очистить» Церковь от «реакционеров», не считаясь с нарушениями норм церковного права. Были уволены на покой Московский и С.-Петербургский митрополиты Питирим и Макарий, как связанные в свое время с Распутиным, и избраны на эти кафедры новые архиереи.
14 апреля 1917 г. Временное правительство, как некогда Император, издало указ об освобождении всех членов Св. Синода (за исключением одного архиепископа Финляндского Сергия) и о вызове новых членов. Это был очевидный произвол. Формировать новый Синод обер-прокурор В. Н. Львов решил сам, не забывая при этом, кстати и некстати, вспоминать о каноническом устройстве Церкви, которое необходимо было восстановить. 29 апреля 1917 г. новый состав Св. Синода выступил с посланием, в котором заявлялось, что его главная задача – «приложить все усилия к скорейшему по возможности созыву Всероссийского Поместного Собора». Тогда же синодальным определением было указано созвать Предсоборный Совет. Проблема, не разрешенная в 1905–1907 гг., вновь была поставлена на повестку дня.
Одним из наиболее актуальных вопросов был для Предсоборного Совета вопрос о месте и сроках созыва Собора. В условиях развивавшейся революции и с каждым днем все более возраставшей активности улицы, от этого решения зависела успешность работы Собора. 15 июня было признано наиболее целесообразным созвать Собор в Москве, в Большом Успенском соборе 15 августа 1917 г. 5 июля 1917 г. определением Св. Синода было утверждено «Положение о созыве Поместного Собора Православной Всероссийской Церкви». В нем детально рассматривался как общий порядок выборов членов Собора, так и особые правила. Избирались по системе многоступенчатых выборов свободным голосованием все члены Собора, кроме правящих архиереев, являвшихся членами Собора «по должности». Составители хотели сделать Собор самым представительным за всю русскую церковную историю, и эта задача была с успехом решена.
Открытие Собора произошло в праздник Успения Пресвятой Богородицы под колокольный звон сотен московских церквей. На открытии присутствовали официальные лица: министр-председатель А. Ф. Керенский, министр внутренних дел Н. Д. Авксентьев, министр исповеданий А. В. Карташев, председатель Государственной Думы М. В. Родзянко и другие. Торжество, проходившее в Успенском соборе Московского Кремля, началось с зачтения Киевским митрополитом Владимиром (Богоявленским) грамоты Св. Синода об открытии Собора и произнесения всеми присутствующими Символа веры. Членами Собора избрали 564 человека, среди которых было 72 архиерея, 192 клирика (среди них – 2 протопресвитера, 17 архимандритов, 2 игумена, 3 иеромонаха, 72 протоиерея, 65 приходских священников, 2 протодиакона и 8 диаконов) и 299 мирян. 18 августа 1917 г. состоялись выборы председателя Собора. Большинство голосов (407 – за, 30 – против) было отдано святителю Тихону (Белавину), за пять дней до того, вместе с экзархом Грузии Платоном (Рождественским) и Петроградским архиепископом Вениамином (Казанским), возведенному Святейшим Синодом в сан митрополита. Митрополит Владимир (Богоявленский) остался почетным председателем.
Свидетельство очевидца
«В душе его участников мучительно сталкивались два диссонирующих переживания: чисто религиозное ликование от сознания участия в великом, издавна чаемом, вожделенном таинстве церковного соборования, наслаждение церковной канонической свободой, и – с другой стороны – наблюдение явного растления патриотической воли народа, разложение армии, предчувствие поражений, унижения России и революционных ужасов», – вспоминал министр исповеданий Временного правительства, профессор А. В. Карташев. – Революция и Собор 1917–1918 годов // Богословская Мысль. Париж, 1942. – С. 89.
В дальнейшем Собор приступил к организации специальных отделов. Всего было создано 22 отдела и 3 совещания при соборном Совете: религиозно-просветительное, хозяйственно-распорядительное и юридическое. Самым большим (по числу записавшихся участников) оказался отдел по реформе высшего церковного управления, что, конечно же, нельзя назвать случайностью. Вопрос о возглавлении Церкви, не разрешенный Предсоборным Советом, оставался центральным. Однако в сложившихся политических условиях многое зависело от отношения к вопросу Временного правительства, которое вместе с властью унаследовало от самодержавного строя право утверждения церковных решений. Например, возведенные Святейшим Синодом в сан митрополитов накануне Собора высокопреосвященные Тихон, Платон и Вениамин стали полноправными носителями этого сана только после утверждения синодального постановления Временным правительством. По мере ослабления правительственных позиций усиливались и голоса в пользу неотложного восстановления патриаршества. 28 октября 1917 г., когда в Петрограде Временное правительство было низложено, а его председатель – бежал, член Поместного Собора протоиерей П. И. Лахостский от имени 60 членов Собора предложил приступить к голосованию по вопросу о восстановлении патриаршества. Предложение было поддержано. А 4 ноября 1917 г. Собор принял определение по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церковью. Высшей властью (законодательной, административной, судебной и контролирующей), согласно определению, обладал Поместный Собор, созываемый периодически, в определенные сроки в составе епископов, клириков и мирян. Вторым пунктом заявлялось о восстановлении патриаршества и возглавлении церковного управления Патриархом, являющимся «первым между равными ему епископами». Патриарх был подотчетен Собору, равно как и органы церковного управления.
Из 25 кандидатов, предложенных членами Собора, больше всего голосов получил архиепископ Антоний (Храповицкий), давний сторонник восстановления патриаршества, один из самых ярких архиереев начала XX в. Кроме него, большинство голосов (в качестве кандидатов) получили архиепископ Арсений (Стадницкий) и митрополит Тихон (Белавин). В итоге кандидатами в Патриархи Собор избрал архиепископов Антония и Арсения и митрополита Тихона. Если бы епископы воспользовались своим правом избирать кандидата в Патриархи, то, несомненно, первоиерархом стал бы архиепископ Антоний. Но архиереи отказались от этого права, постановив избрать патриарха посредством жребия. Постановление огласили 2 ноября, отложив процедуру до прекращения уличных боев, шедших в то время в Москве. Избрание состоялось три дня спустя, в храме Христа Спасителя. Захватившие к тому времени Кремль большевики все же дали разрешение принести в храм Христа Спасителя икону Владимирской Божией Матери. Жребий вынимал член Собора от монашествующих иеромонах Смоленской Зосимовой пустыни, располагавшейся недалеко от Троице-Сергиевой лавры, Алексий (Соловьев). Согласно жребию Патриархом стал митрополит Тихон (Белавин). 21 ноября 1917 г. в Московском Успенском соборе было совершено наречение митрополита Московского и Коломенского Тихона в Патриарха Московского и всея России. Православная Церковь получила своего канонического главу, голоса которого не слышала целых 217 лет. С этого времени не только фактически, но и формально закрылась последняя страница в истории Синодальной эпохи. Наименование «Святейший» стало теперь частью патриаршего титула.
Свидетельство очевидца
Избрание Патриарха Тихона
«В воскресенье, 5 ноября, огромный храм Христа Спасителя, вмещающий двенадцать тысяч молящихся, был переполнен. В храме царило напряженное волнение. Служил торжественную литургию старейший иерарх Русской Церкви митрополит Киевский Владимир соборно с несколькими иерархами. Ни одного из трёх кандидатов в храме не было. Перед началом богослужения владыка в алтаре написал на жребиях (пергаментах) имена кандидатов на патриаршество и положил в специальный ковчежец, который запечатал сургучной печатью. Затем этот ковчежец был установлен на солее, слева от Царских врат, на специальном тетраподе перед малой Владимирской иконой Божией Матери. Во время литургии из Успенского собора была принесена чудотворная Владимирская икона Божией Матери, Заступницы Москвы и России, и установлена на тетраподе. По окончании божественной литургии из алтаря вышел молившийся там старый монах, весь в черном, с клобуком и длинной мантией. Совершенно белые кудри выбивались из-под клобука и окаймляли его бледное и очень серьезное лицо… Это был наш старец Алексей. Встав перед хорошо известной ему и любимой иконой, он стал усердно молиться и изредка клал земные поклоны. В это время в храме служили особый, торжественный молебен, в котором просили Господа даровать Русской Православной Церкви так необходимого ей доброго и мудрого пастыря», – вспоминали очевидцы. – Протоиерей Илья Четверухин; Евгения Четверухина. Преподобный Алексий, старец-затворник Смоленской Зосимовой пустыни. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002. – С. 123–124.
«Все с трепетом ждали, кого Господь назовет… По окончании молебна митрополит Владимир подошел к аналою, взял ларец, благословил им народ, разорвал шнур, которым ларец был перевязан, и снял печати… Старец Алексий трижды перекрестился и, не глядя, вынул из ларца записку. Митрополит Владимир внятно прочел: „Тихон, митрополит Московский“. Словно электрическая искра пробежала по молящимся… Раздался возглас митрополита: „Аксиос! (греч. – достоин. – Отв. ред.)“, который потонул в единодушном „Аксиос!.. Аксиос!“ духовенства и народа. Хор вместе с молящимися запел: „Тебе, Бога, хвалим…“ Ликование охватило всех. У многих на глазах были слезы. Чувствовалось, что избрание Патриарха для всех радость обретения в дни русской смуты заступника, предстоятеля и молитвенника за русский народ… Всем хотелось верить, что с Патриархом раздоры как-то изживутся…» – вспоминал другой участник событий Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. Воспоминания. М., 1994. – С. 279.
Другой важной церковной проблемой, которую пришлось решать членам Собора, было реформирование строя церковного управления. 7 декабря 1917 г. Собор принял определение о Священном Синоде и Высшем Церковном Совете. Согласно ему управление церковными делами принадлежало Патриарху совместно со Священным Синодом и ВЦС. Синод состоял из председателя – Патриарха и двенадцати членов: Киевского митрополита (как постоянного члена), шести иерархов, избираемых Поместным Собором на три года, и пяти иерархов, вызываемых по очереди для присутствия на один год. Указание на время пребывания в Синоде избранных Собором иерархов косвенно свидетельствовало, что следующий (очередной) Собор предполагалось созвать через три года. В состав ВЦС также входил Патриарх (на правах председателя) и пятнадцать членов: три иерарха из состава Синода (по его – Синода – избранию), и по избранию Собора: один монах (из монастырских иноков), пять клириков и шесть мирян. Глубоко и всесторонне изучали соборяне вопрос и приняли определения о епархиальном управлении, об избрании Святейшего Патриарха, о православном приходе, о единоверии, о браке и о многом другом.
Историческая справка
Фатимское явление Богородицы в Португалии
События 1917 г. в России отозвались во всей современной Европе. В далекой Португалии отзыв этот принял мистический и рационально необъяснимый характер.
Три малолетних неграмотных ребенка из нищей деревни Фатима в Португалии неожиданно для всех и самих себя стали пророками, говорившими от имени Богородицы. Это было осенью 1916 г., когда пастухи дошкольного возраста присматривали за овцами на склонах горы Кова де Ирия. На востоке безоблачного неба сверкнуло что-то яркое, потом еще раз, и старшая из детей Лусия стала торопить остальных детей – Фрасишку и Жасинту быстрее спускаться с горы домой. Молния могла быть предвестием грозы. Однако яркое сияние приблизилось быстрее, чем дети успели уйти, и это оказалось небесным явлением невыразимо красивого юноши с чашей причастия в руках. Назвавшись ангелом Португалии, он совершил три земных поклона перед чашей, которая тем временем парила в воздухе, приглашая детей следовать его примеру. Впрочем, какая-то сила заставляла их это делать вопреки собственной воле и произносить слова покаянной молитвы за грехи мира ко Св. Троице.
13 мая следующего – 1917 г. на склонах той же горы подобным образом перед детьми появилась Богородица, и явления ее продолжались ежемесячно 13-го числа вплоть до октября. Она показала детям глубины ада и красоты рая и рассказывала, что судьбы мира решаются сейчас в далекой и, безусловно, даже по имени неизвестной детям «какой-то России» (Они думали, что это – какая-то женщина). Там идет борьба за сердца человеческие между «Сыном Моим и лукавым врагом». Она просила и детей и взрослых, всех христиан мiра молиться за народ России и дала даже правила молитвы по четкам. «Если люди послушаются Моих слов, то Россия возвратится к Богу и наступит мир на земле; но в противном случае она распространит свои ложные учения по всему свету, вызывая войны и гонения на Церковь», – передавала взрослым слова Богородицы крестьянская девочка Лусия. В своих явлениях перед изумленными детьми Она известила их о том, что грядет страшная трагедия в России. В результате ее погибнет множество людей, целые народы будут изведены, однако можно избежать этой трагедии, если люди покаются и прекратят свои злые дела. Богородица предупредила, что по истечении этой мировой войны наступит еще одна, много страшней, если христианские народы не покаются, о чем предупредит ночное зарево над всей Европой. Ночью 2 января 1938 г. вся Европа озарилась необыкновенно ярким северным сиянием. Вскоре после этого Германия совершила аншлюс Австрии и расчленение Чехословакии. В Берлине и Москве строились планы новой мировой войны…
Сведения о событиях в Фатиме мигом облетели всю Португалию. Социалистические власти страны предприняли все возможное, вплоть до заключения детей под стражу, чтобы воспрепятствовать дальнейшим событиям, прежде всего – приходу детей на место явлений Богородицы. Однако дела устраивались совсем не так, как планировали власти. Издевательские репортажи в газетах только подливали масла в огонь. В Фатиму потянулись сотни тысяч паломников. 13 октября Богородица обещала дать знак всем, кто соберется в Фатиме. Вот как описывает главный редактор социалистической газеты «О Секуло» атеист Авелин ди Алмейда события того дня:
«Солнце стояло в зените, как серебряный диск, и его можно было созерцать без труда. Это длилось всего несколько мгновений. Вдруг оно стало вращаться, как гигантский огненный круг. Потом остановилось. И вновь завертелось, обратившись в кроваво-красный цвет, стало метаться с одного конца небосвода до другого, оставляя огненный след, опускалось низко, казалось, так низко, что земля загорится от его жара. Обезумевшая со страха толпа вслух каялась в грехах, ожидая скорого конца. Совершив этот танец три раза, солнце вернулось на свое место. Продрогшая стотысячная толпа и земля вокруг, еще десять минут назад абсолютно мокрая после нескончаемого дождя, оказались совершенно сухими».
13 октября Богородица объявила детям, что люди не вняли её просьбам, не изменили своих сердец и умов, не обратились с молитвой и покаянным плачем к Богу, и поэтому зло победит в России и многие скорби придут на весь мiр, «но наступит срок, и русский народ вновь обратится к Моему Сыну, и тогда мир вернется на землю».
Странное явление было видно на расстоянии 20 миль, однако ни одна астрономическая обсерватория его не зафиксировала. Что это было – массовый психоз, коллективная галлюцинация или что-то иное, научного ответа до сих пор нет, несмотря на тщательное исследование, проведенное крупными научными авторитетами. Однако последствия не замедлили сказаться. Португалия на десятки лет забыла про атеистическое правительство, вернулась к традиционной вере и была спасена от ужасов Второй Мировой войны.
Узнав из газет об этом явлении (а о Фатиме то с ужасом, то со смехом и издевательствами писала вся европейская пресса), пленённый государь Николай II сказал учителю цесаревича Сидни Гиббсу: «Ни один португальский газетчик не додумался бы вложить в уста этой девочки пророчества о России. Зачем им Россия? В Португалии не только эта неграмотная девочка, но и большинство владельцев газет знают о России столько же, сколько мы о них, даже меньше. Кто же мог вложить в уста девочки, наверняка будущей святой, слова именно о России? Ну представьте себе, господин Гиббс, что у нас, скажем, Серафим Саровский стал бы пророчествовать о Португалии, Франции или о Вашей стране. Кто бы его услышал?».
Католическая Церковь в ХХ в. очень осторожно относится ко всяческим явлениям, чудесам, пророчествам. Большинство из них просто игнорируется как плод больного воображения. Так поначалу было и с Фатимой. Но в месте явления Богородицы множились исцеления, а единственная из трех детей, выжившая после испанки 1920 г., Лусия, став монахиней, продолжала рассказывать о своих всё новых видениях. 13 июля 1929 г. она просит Папу Пия XI, чтобы тот «в единении со всеми епископами посвятил Россию сердцу Богородицы, ибо Царица Небесная так повелела передать Святому Отцу Её волю». Папа, что достаточно естественно, проигнорировал призыв экзальтированной португальской монахини. В 1938 г. Люсия предупреждает Папу, что грядет новая страшная война, и чтобы её предотвратить, посвящение России сердцу Богородицы надо сделать немедленно. Авторитет Лусии был к этому времени уже довольно высок. В католическом мире ее знали многие. Многие верили уже и в подлинность Фатимского явления. Но ни Пий XI, ни наследовавший ему в 1939 г. Пий XII соборное посвящение России сердцу Богородицы так и не решились осуществить. Слишком уж этот мистический акт диссонировал с рациональным духом 1930-х.
Для православного слуха образ «сердца Богородицы» несколько странный. Между тем, повсюду мистики именуют сердцем средоточие человеческой воли, ту точку, в которой делает человек свободный выбор между добром и злом, правдой и ложью. Вспомним Евангелие – «из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления – это оскверняет человека» [Мф. 15,19–20]. Погружение ума в сердце – любимый метод молитвы для православной аскетики. Свободное согласие Богородицы на слова архангела стать Матерью воплощающегося Слова – явление совершенной чистоты Её сердца, которое сделало правильный и спасительный для всего человечества выбор в день Благовещенья: «се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему». Посвящение России сердцу Богородицы означало для католического сознания соединение воли русского народа с чистой и благой волей Богородицы, а не с дьявольской волей богоборцев. Но соединение это не произошло тогда ни формально, ни фактически.
Фатимское явление было официально признано Ватиканом в 1967 г., когда в пятидесятую годовщину явления Римский Папа, тогда Павел VI, официально посетил Фатиму, а посвящение «сердцу Богородицы» Папа Иоанн-Павел II и собор епископов совершили в Риме 25 марта 1984 г. Через год в России началась Перестройка.
Была ли Россия публично посвящена Иоанном-Павлом II сердцу Девы Марии, остается неясным. Германский епископ Пауль Йозеф Кордес вспоминал, что как-то на обеде с приближенными епископами Папа Иоанн-Павел II заговорил о посвящении России, происшедшем 25 марта 1984 г. Он рассказал, что во время молитвы собирался сделать особое упоминание России, но был вынужден отказаться от этого по настоянию своего окружения, чтобы не бросать столь дерзкий вызов советскому руководству. Папе было трудно отказаться от публичного благословения России, и он сказал обедавшим с ним епископам, что продолжает жалеть об упущенной тогда возможности.
Литература
Прот. Николай Балашов. На пути к литургическому возрождению. М., 2001.
2.1.13. Агония Временного правительства и захват власти большевиками
В течение всего лета 1917 г. в обществе зрело недовольство слабым правительством. После ареста Корнилова в образованной части общества февральские настроения постепенно сменяются реставраторскими. Те, кто щеголяли в марте с красными бантами и гвоздиками, теперь начинают жалеть о гибели старого режима, который, при всех его недостатках, был патриотическим, стабильным и предсказуемым. Годы думской монархии были временем экономического подъема, гражданского и политического созидания, – теперь же все быстро шло к развалу и гибели. В Тобольске, в сентябре 1917 г. Николай II также высказывал не раз сожаление, что отрекся от престола. Теперь он видел, что его отречение не принесло России ни успокоения, ни победы.
Политические настроения в стране поляризуются. Среди рабочих и солдат быстро растет влияние большевиков. Ленинская пропагандистская машина работает на предельных оборотах: еженедельный тираж большевицких газет составляет в начале осени почти 1,5 млн. экземпляров. Финансируемую немцами антивоенную пропаганду большевики направляют на решающие участки: две столицы и армию. Большевицкие ораторы, требовавшие немедленного заключения мира и передачи земли крестьянам, постоянно выступают на митингах. Их поддерживают солдаты Петроградского гарнизона и кронштадтские моряки, а также немалое число рабочих и дезертиры. В начале сентября на перевыборах Петроградского и Московского советов большевики получили убедительное большинство. Председателем Петросовета стал Троцкий (2 сентября он под залог в 3 тыс. рублей был освобожден из «Крестов»), Моссовета – большевик В. П. Ногин.
Безумно боясь реставрации монархии, напуганный выступлением Корнилова, Керенский, не дожидаясь решения Учредительного собрания, нарушая закон, 1 сентября объявил Россию республикой, а себя провозгласил диктатором. История Наполеона повторилась, как и мечтал о себе адвокат Керенский, но на этот раз в виде фарса.
Документ
1917 г., СЕНТЯБРЯ 1
ПОСТАНОВЛЕНИЕ О ПРОВОЗГЛАШЕНИИ РОССИИ РЕСПУБЛИКОЙ ОТ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
Мятеж генерала Корнилова подавлен. Но велика смута, внесенная им в ряды армии и страны. И снова велика опасность, угрожающая судьбе Родины и ее свободе.
Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя, памятуя единодушное и восторженное признание республиканской идеи, которое сказалось на Московском государственном совещании, Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую республику.
Срочная необходимость принятия немедленных и решительных мер для восстановления потрясенного государственного порядка побудила Временное правительство передать полноту своей власти по управлению пяти лицам из его состава во главе с министром-председателем.
Временное правительство своей главной задачей считает восстановление государственного порядка и боеспособности армии. Убежденное в том, что только сосредоточение всех живых сил страны может вывести Родину из того тяжелого положения, в котором она находится, Временное правительство будет стремиться к расширению своего состава путем привлечения в свои ряды представителей всех тех элементов, кто вечные и общие интересы Родины ставит выше временных и частных интересов отдельных партий или классов. Временное правительство не сомневается в том, что эта задача будет им исполнена в течение ближайших дней.
Подписали:
министр-председатель А. Ф. Керенский
министр юстиции А. С. Зарудный
Отказываясь видеть в большевиках врагов России, Керенский 8 сентября отдает распоряжение ликвидировать отдел политической контрразведки. Этим шагом он облегчил подрывную деятельность большевиков против Временного правительства, а себя лишил всех надежных источников информации о противогосударственной деятельности.
Умеренно-социалистическая и либеральная общественность надеялась на консолидацию общества на февральских принципах с помощью Всероссийского демократического совещания, состоявшегося в Петрограде 12–22 сентября. Однако это совещание, пригласившее к участию в нём большевиков и иные антидемократические силы, было внутренне противоречиво и не имело потому успеха. Временный совет Российской Республики (так называемый Предпарламент), созданный на совещании из представителей всех партий во главе с эсером Н. Д. Авксентьевым, оказался мертворожденным. Большевики вскоре вышли из его состава.
Историческая справка
Николай Дмитриевич Авксентьев родился в дворянской семье 29 ноября 1878 г. Учился в России и Германии, получил ученую степень доктора философии. В 1905 г. вступил в партию эсеров, был арестован и сослан в Сибирь. В 1907 г. бежал за границу. Кооптирован в члены ЦК партии социалистов-революционеров (ПСР), редактировал журнал «Знамя труда». После Февральской революции вернулся в Россию. В мае 1917 г. избран председателем исполкома Всероссийского совета крестьянских депутатов. С июля по сентябрь являлся министром внутренних дел России. В сентябре-октябре – председатель Временного совета Российской Республики (Предпарламента). Стремился к единению всех политических партий с правительством, резко критиковал большевиков. После Октябрьского переворота, в декабре 1917 г., заключен в Петропавловскую крепость, но вскоре освобожден левыми эсерами. В сентябре 1918 г. избран председателем Временного Всероссийского правительства (Директории) в Уфе, но в ноябре арестован по приказу Колчака и выслан в Китай, откуда уехал во Францию. В эмиграции продолжал активно участвовать в борьбе с большевиками. Издавал журналы «Современные записки» и «За свободу». Умер в Нью-Йорке 4 марта 1943 г.
Ленин, подавленный неудачей июльского путча, боявшийся за свою жизнь и серьезно думавший о перенесении штаба большевицкой партии в Швецию или Норвегию, видя полную неспособность Временного правительства к борьбе с опасностью слева, решается на новую попытку переворота. Этого, скорее всего, настоятельно требует от него и Германия – успех нового военного выступления патриотических сил и возобновление военных действий на Восточном фронте стали бы для истощенных Центральных держав предвестием близкой катастрофы.
С 10-х чисел сентября Ленин стал призывать соратников к немедленному захвату власти вооруженным путем. Засыпая руководство своей партии «более чем энергичными» письмами, он требует немедленного восстания: «Нельзя ждать! Можно потерять все!» Но соратники Ленина в своем большинстве считали, что их партия еще не готова к успешному выступлению. Они хотели дождаться созыва II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, назначенного на 25 октября, и, заручившись его поддержкой, начать восстание. В конце сентября Ленин тайно вернулся в Петроград из своего финского убежища. Пытаясь сломить сопротивление ЦК, он объявил о выходе из его состава и предупредил, что оставляет «за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии». Под его нажимом ЦК большевиков 10 октября принимает резолюцию о подготовке восстания. Выступить против Ленина нашли в себе смелость только двое – Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев, которые, впрочем, позже признали свои «ошибки».
Свидетельство очевидца
Председатель Совдепа Ираклий Георгиевич Церетели признавался через много лет, что он и его товарищи меньшевики тогда «не отдавали себе отчета ни в подлинном характере, ни в истинном значении большевицкой опасности… Революционная демократия поколебалась защитить демократический строй от опасности слева с той же решительностью, которую она проявляла в борьбе с опасностью справа». – И. Г. Церетели. Воспоминания о Февральской революции. Кн. 2. Париж, 1963. – С. 417.
В подготовке переворота большевики обрели союзников в лице левых эсеров – ультрареволюционной фракции социалистов-революционеров, оформившейся летом 1917 г. Последние выступали за заключение «демократического мира» с Центральными державами, за немедленную ликвидацию помещичьего землевладения и отказ от поддержки Временного правительства. Их вождями являлись известные революционеры М. А. Спиридонова, Б. Д. Камков и В. А. Карелин.
12 октября большевики и левые эсеры организовали при Петроградском совете военно-революционный комитет (ВРК). Формально он был создан для отражения возможного германского наступления на Петроград, которого стали страшно бояться петербуржцы после сдачи Риги и захвата немцами островов Моонзундского архипелага (Хиумы и Сааремаа). Патриотические настроения в обществе и гарнизоне были еще достаточно сильны, чтобы Ленин мог использовать их в своих целях. «Вот лозунг восстания, который мы должны пустить в обращение как можно шире, и который будет иметь громадный успех! Именно для спасения Питера надо свергнуть Керенского и взять власть Советам обеих столиц», – писал в те дни Ленин. В действительности же ВРК был специальным боевым органом, предназначенным для организации военного захвата власти в столице. Во главе ВРК вначале встал левый эсер П. Е. Лазимир, а затем большевик Н. И. Подвойский. Фактически же руководящую роль в ВРК играл Троцкий. Именно он и стал главным организатором переворота, который начал осуществляться 24 октября.
Историческая справка
Мария Александровна Спиридонова родилась в Тамбове в дворянской семье 16 октября 1884 г. Училась в местной гимназии, но в 6-м классе 16 лет увлеклась социализмом, вступив в эсеровскую организацию. Бросив гимназию через два года, начала работать конторщицей. В 1905 г. стала членом боевой террористической дружины. В январе 1906 г. в Борисоглебске смертельно ранила жандармского полковника Г. Н. Луженовского, за что была арестована и вскоре приговорена к смертной казни через повешение, которую, впрочем, ей заменили бессрочной каторгой. После Февральской революции, 3 марта, освобождена по личному указанию Керенского. В мае 1917 г. прибыла в Москву в качестве делегата III съезда ПСР, на котором примкнула к левому крылу партии. Тогда же была избрана в исполком Всероссийского совета крестьянских депутатов. Отстаивала идеи социалистической революции. С осени 1917 г. поддерживала союзнические отношения с большевиками. В октябре вместе с другими членами левой фракции исключена из ПСР, после чего инициировала создание независимой Партии левых эсеров (ПЛСР). С ноября 1917 г. – член ее ЦК. Тогда же была избрана членом Президиума Всероссийского ЦИК советов и председателем Всероссийского съезда советов крестьянских депутатов. В мае-июне 1918 г. разошлась с большевиками по вопросу об отношении к крестьянству, осудив их политику военного коммунизма. Участвовала в организации мятежа левых эсеров против большевиков 6–7 июля 1918 г., после подавления которого была арестована, но в ноябре – амнистирована. В феврале 1919 г. вновь была схвачена большевиками. Бежала из-под ареста и перешла на нелегальное положение, но через полтора года опять оказалась в руках большевиков и помещена в тюремную психиатрическую лечебницу. В начале 1920-х гг. жила под Москвой в поселке Малаховка. В 1923 г. неудачно пыталась бежать за границу и была осуждена на 3 г. ссылки. В 1931 г. вновь получила 3 г. ссылки, продленной до 5 лет. В 1937 г. вновь арестована и приговорена к 25 годам заключения. Расстреляна в Медведевском лесу недалеко от Орла вместе с 153 другими политическими заключенными 11 сентября 1941 г. Похоронена там же в общей могиле.
Историческая справка
Николай Ильич Подвойский родился 16 февраля 1880 г. в селе Кунашёвка Нежинского уезда Черниговской губернии в семье учителя. Посещал Черниговскую духовную семинарию, но в 1901 г. был исключен из нее за революционную деятельность. Четыре года учился в Демидовском юридическом лицее в Ярославле. Член РСДРП с 1901 г. После II съезда партии (1903 г.) – большевик. Активный участник первой русской революции. В 1905 г. – один из вождей Совета рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске. В 1906–1907 гг. – в эмиграции. Затем работал в С.-Петербургской, Костромской и Бакинской организациях большевиков. После Февральской революции возглавлял военную группу при Петроградском комитете партии, формировал Красную гвардию. Был одним из руководителей Октябрьского переворота, во время которого возглавлял Военно-революционный комитет. После свержения Временного правительства командовал Петроградским военным округом. В ноябре 1917 – марте 1918 г. – нарком по военным делам, затем – председатель Высшей военной инспекции Красной армии, член Реввоенсовета РСФСР и нарком по военным и морским делам Советской Украины. В 1920–1923 гг. был председателем Высшего совета физкультуры. В 1924–1930 гг. – член Центральной контрольной комиссии большевицкой партии. Затем работал в Комиссии по изучению истории Октябрьской революции (Истпарте). С 1935 г. на пенсии. Умер в санатории под Москвой 28 июля 1948 г. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Зная о готовящемся большевиками перевороте, Временное правительство не приняло никаких мер к его пресечению. В середине октября генерал Алексеев, находившийся в Петрограде, предлагал организовать офицеров для защиты Временного правительства. По его подсчетам, в Петрограде было не менее 15 000 офицеров: «Если мне разрешат, завтра же пять тысяч офицеров под моей командой будут охранять правительство». Но никто Алексеева о помощи в те дни так и не попросил. Были верные части и на фронте, но никто не побеспокоился подвести их к Петрограду. Керенский был уверен в своих силах. За несколько дней до переворота на заседании правительства он говорил: «Я был бы готов отслужить молебен, чтобы такое выступление большевиков состоялось – у меня больше сил, чем нужно. Они будут раздавлены окончательно».
Только 23 вечером, видя, что дело идет к захвату власти, он обратился к военным начальникам Петрограда, но под разными предлогами почти никто не откликнулся на его призыв. К вечеру 24 октября к Зимнему дворцу по своей инициативе подошли несколько сот юнкеров, 130 ударниц женского батальона и 40 георгиевских кавалеров-инвалидов. Они встали на защиту дворца не потому, что уважали Керенского и его правительство, но потому что ценили свободу и достоинство России, ненавидели предателей-большевиков и с отвращением и презрением смотрели на то обезумевшее народное стадо, которое, разнуздав, большевики вели за собой, чтобы его силой захватить себе власть. Они надеялись, что появится какой-нибудь патриот-генерал с верным войском, что их поддержат офицеры гарнизона и граждане Петрограда. Но вышло по-другому. Батарея Михайловского артиллерийского училища, сотня уральских казаков и два броневика, пришедшие было на помощь правительству, под разными предлогами покинули Зимний дворец.
Свидетельство очевидца
Американский социалист журналист Джон Рид, бывший в Петрограде в дни Октябрьского переворота и весьма сочувствовавший большевикам, оставил следующее описание города перед захватом власти большевиками: «В эти дни Петроград представлял собой замечательное зрелище. На заводах помещения комитетов были завалены винтовками. Приходили и уходили связные, обучалась Красная гвардия… Во всех казармах днём и ночью шли митинги, бесконечные и горячие споры. По улицам в густевшей вечерней тьме плыли густые толпы народа. Словно волны прилива, двигались они вверх и вниз по Невскому. Газеты брались с боя… Грабежи дошли до того, что в боковых улочках было опасно показываться… Однажды днём на Садовой я видел, как толпа в несколько сот человек избила до смерти солдата, пойманного на воровстве… Какие-то таинственные личности шныряли вокруг хлебных и молочных хвостов и нашёптывали несчастным женщинам, дрожавшим под холодным дождём, что евреи припрятывают продовольствие и что, в то время как народ голодает, члены Совета живут в роскоши». – Джон Рид. Десять дней, которые потрясли мир. 1919.
Развивался переворот довольно медленно. Только поздно вечером 24 октября небольшие отряды Красной гвардии заняли ряд мостов, а также вокзалы, телеграф, телефон и электростанцию, выбив охранявших эти объекты юнкеров. Ленин рассчитывал, что он сможет вывести на улицы 50 тысяч красногвардейцев, но рабочие отряды дали только Балтийский (255 чел.) и Путиловский (80 чел.) заводы, да Павловский и Кексгольмский полки выслали заставы. Остальные войска гарнизона объявили «нейтралитет».
К ночи в Петроградский совет, расположенный в здании бывшего Смольного института благородных девиц, из своей конспиративной квартиры на Выборгской стороне на трамвае приехал Ленин. Он тут же стал требовать взять Зимний дворец – резиденцию Временного правительства. О том, что делать потом, Ленин в то время не думал. «Политическая цель выяснится после взятия», – считал он. К утру 25 октября Зимний был отрезан от остального города красными отрядами, но штурм все не начинался.
По призыву Подвойского к столице двинулись боевые корабли и одновременно поездом отправились кронштадтские матросы-анархисты. Более 10 тысяч моряков и 11 кораблей приняли участие в Октябрьском перевороте.
Увидев, что дело плохо, Керенский утром 25 октября уехал в автомобиле в штаб Северного фронта искать там поддержки, передав должность главнокомандующего одному из министров – Кишкину.
Смена караулов прошла незаметно. Город жил нормальной жизнью, работали предприятия, ходили трамваи, досужая публика развлекалась, и даже курс акций не упал. Подвойский и другие руководители осады Зимнего долго не решались на штурм, так как не желали излишнего кровопролития. В 10 часов утра Ленин потерял терпение и, невзирая на то, что власть еще не была у него в руках, набросал обращение «К гражданам России». Оно начиналось словами: «Временное правительство низложено». В 14 часов 35 минут Троцкий открыл чрезвычайное заседание Петроградского совета. После него выступил Ленин. «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась», – заявил он.
Свидетельство очевидца
Вечером накануне переворота Джон Рид записал:
«Придя в Смольный, я увидел впереди себя у внешних ворот Троцкого с женой. Их задержал часовой. Троцкий рылся по всем карманам, но никак не мог найти пропуска.
«Неважно, – сказал он, наконец, – вы меня знаете. Моя фамилия Троцкий».
«Где пропуск? – упрямо отвечал солдат. – Прохода нет, никаких я фамилий не знаю».
«Да я председатель Петроградского Совета».
«Ну, – отвечал солдат, – уж если вы такое важное лицо, так должна же у вас быть хотя бы маленькая бумажка».
Троцкий был очень терпелив. «Пропустите меня к коменданту», – говорил он. Солдат колебался и ворчал о том, что нечего беспокоить коменданта ради всякого приходящего. Но, наконец, он кивком головы подозвал разводящего. Троцкий изложил ему своё дело. «Моя фамилия Троцкий», – повторял он.
«Троцкий… – разводящий почесал в затылке. – Слышал я где-то это имя… – медленно проговорил он. – Ну, ладно, проходите, товарищ».
«Как раз на углу Екатерининского канала под уличным фонарём цепь вооружённых матросов перегораживала Невский, преграждая дорогу толпе людей, построенных по четыре в ряд. Здесь было триста-четыреста человек: мужчины в хороших пальто, изящно одетые женщины, офицеры – самая разнообразная публика. Среди них мы узнали многих делегатов съезда, меньшевистских и эсеровских вождей. Здесь был и худощавый рыжебородый председатель исполнительного комитета крестьянских Советов Авксентьев, и сподвижник Керенского Сорокин, и Хинчук, и Абрамович, а впереди всех – седобородый петроградский городской голова старый Шрейдер и министр продовольствия Временного правительства Прокопович, арестованный в это утро и уже выпущенный на свободу. Я увидел и репортёра газеты «Russian Daily News» Малкина. «Идём умирать в Зимний дворец!» – восторженно кричал он. Процессия стояла неподвижно, но из её передних рядов неслись громкие крики. Шрейдер и Прокопович спорили с огромным матросом, который, казалось, командовал цепью.
«Мы требуем, чтобы нас пропустили! – кричали они. – Вот эти товарищи пришли со Съезда Советов! Смотрите, вот их мандаты! Мы идём в Зимний дворец!..»
Матрос был явно озадачен. Он хмуро чесал своей огромной рукой в затылке. «У меня приказ от комитета – никого не пускать во дворец, – бормотал он. – Но я сейчас пошлю товарища позвонить в Смольный…»
«Мы настаиваем, пропустите! У нас нет оружия! Пустите вы нас или нет, мы всё равно пойдём!» – в сильном волнении кричал старик Шрейдер.
«У меня приказ…» – угрюмо твердил матрос.
«Стреляйте, если хотите! Мы пойдём! Вперёд! – неслось со всех сторон. – Если вы настолько бессердечны, чтобы стрелять в русских и товарищей, то мы готовы умереть! Мы открываем грудь перед вашими пулемётами!»
«Нет, – заявил матрос с упрямым взглядом. – Не могу вас пропустить».
«А что вы сделаете, если мы пойдём? Стрелять будете?»
«Нет, стрелять в безоружных я не стану. Мы не можем стрелять в безоружных русских людей…»
«Мы идём! Что вы можете сделать?»
«Что-нибудь да сделаем, – отвечал матрос, явно поставленный в тупик. – Не можем мы вас пропустить! Что-нибудь да сделаем…»
«Что вы сделаете? Что сделаете?»
Тут появился другой матрос, очень раздражённый. «Мы вас прикладами! – решительно вскрикнул он. – А если понадобится, будем и стрелять. Ступайте домой, оставьте нас в покое!»
Раздались дикие вопли гнева и негодования. Прокопович влез на какой-то ящик и, размахивая зонтиком, стал произносить речь.
«Товарищи и граждане! – сказал он. – Против нас применяют грубую силу! Мы не можем допустить, чтобы руки этих тёмных людей были запятнаны нашей невинной кровью! Быть расстрелянными этими стрелочниками – ниже нашего достоинства. (Что он понимал под словом «стрелочники», я так и не понял.) Вернёмся в думу и займёмся обсуждением наилучших путей спасения страны и революции!»
После этого толпа в строгом молчании повернулась и двинулась вверх по Невскому всё ещё по четверо в ряд. Мы воспользовались замешательством, проскользнули мимо цепи и направились к Зимнему дворцу», – записал Дж. Рид в день накануне штурма, когда Зимний дворец был уже блокирован большевиками. – Джон Рид. Десять дней, которые потрясли мир. 1919.
25 октября (7 ноября н. с.). Временное правительство заседало в Зимнем дворце. Кучки красногвардейцев весь день топтались на Дворцовой площади. К вечеру прибыло 2–3 тысячи балтийских матросов. Штурм дворца начался только тогда, когда Ленин пригрозил членам ВРК расстрелом. С крейсера «Аврора» и из Петропавловской крепости прозвучали пушечные выстрелы.
Свидетельство очевидца
Один из юнкеров, защищавших дворец, вспоминал о начале штурма: «… Всё тихо, как перед надвигающейся грозой. Нервы у всех напряжены. Не слышно больше ни смеха, ни шуток. И вот, в темноте, на противоположной стороне площади блеснуло несколько огоньков и раздалось три-четыре выстрела. Затем ещё и ещё. Не дожидаясь команды, со стороны нашей баррикады пошла ответная беспорядочная стрельба. Затрещали пулемёты. Я посмотрел на часы, было около шести часов вечера. Начался последний акт…»
Матросы побежали через Дворцовую площадь, но юнкера отразили их пулеметным огнем. Тогда нападавшие проникли во дворец через никем не охраняемые ворота со стороны Зимней канавки. Начался хаос – рвались гранаты, стреляли, то здесь, то там раздавались крики, и уже сложно было разобрать, где защитники, а где нападающие. До последнего держались женщины ударной роты. Около 2 часов ночи 26 октября (8 ноября н. с.) стрельба во дворце стала стихать. Большевики арестовали правительство. «Правительство не сдалось, оно подчинилось силе», – объявил министр иностранных дел Михаил Иванович Терещенко секретарю ВРК В. А. Антонову-Овсеенко. Арестованных министров препроводили в Петропавловскую крепость. Победители, обнаружив в погребах большие запасы спиртного, стали праздновать победу, круша дорогой фарфор, взламывая ящики секретеров, ломая мебель.
Свидетельство очевидца
К Зимнему дворцу были стянуты Петроградская школа прапорщиков-инженеров (где служил поручик Александр Синегуб), 2-я Петергофская школа прапорщиков, 2-я Ораниенбаумская школа прапорщиков и Школа прапорщиков Северного фронта из Гатчины под началом полковника Освальда Германовича фон Прюссинга. Фон Прюссинга встречали подошедшие роты женского ударного батальона:
«Не без волнения подошел я к фронту выстроившихся женщин. Было что-то непривычное в этом зрелище, и надоедливые мысли буравили мозг: «провокаторши». Скомандовав „Смирно!“, одна из женщин отделилась от правого фланга и подошла ко мне с рапортом. Это была „командирша“. Высокого роста, пропорционально сложенная, с выправкой лихого гвардейского унтер-офицера, с громким отчетливым голосом, она мгновенно рассеяла мои подозрения, и я поздоровался с батальоном. Одеты они были солдатами. Высокие сапоги, шаровары, поверх которых была накинута еще юбка, тоже защитного цвета, волосы подобраны под фуражку».
Ударницы разделились: одна рота пошла защищать подходы к дворцу на улицу Миллионную, где ожидалась атака солдат запасных батальонов Преображенского и Павловского полков, а вторая заняла оборону внутри дворца. Проникновение отдельных партий большевиков со стороны Зимней канавки началось еще днем, и в комнатах дворца разгорелся бой еще до начала общего штурма. Вот что пишет фон Прюссинг:
«Наше положение становилось критическим: водопровод был кем-то и где-то закрыт, электричество выключено, и, по сообщению „разведчиков“, красногвардейцы, матросы и солдаты Преображенского запасного батальона пробрались в чердачное помещение дворца. Вскоре мы ясно расслышали, что над нашей штабной комнатой сверху разбирается потолок. Я приказал во всех проходах и лестницах устроить баррикады из имеющейся в покоях мебели. В начале 4-го часа за баррикадами появились большевики. Начался форменный комнатный бой, длившийся более часу, пока окончательно не стемнело. Нападавшие, которые оказались пьяной толпой, покинули дворец, и мы несколько вздохнули. Где-то нашелся ящик со свечами, и я стал обходить наши баррикады. Что представилось нашим глазам при тусклом свете мерцающих свечей, трудно описать. Пьяная ватага, почуяв женщин за баррикадами, старалась вытащить их на свою сторону. Юнкера их защищали. Груды убитых большевиков удвоили высоту и ширину баррикад, получился словно бруствер из трупов. Тем не менее большинство ударниц попали все же в лапы разъярившихся бандитов. Всего, что они с ними сотворили, я описать не могу – бумага не выдержит. Большинство были раздеты, изнасилованы и при посредстве воткнутых в них штыков посажены вертикально на баррикады. Обходя весь наш внутренний фронт, мы наткнулись в коридоре, у входа в Георгиевский зал на жуткую кучу: при свете огарков мы увидали человеческую ногу, привязанную к стеклянному канделябру, груда внутренностей, вывалившаяся из живота, из-под которого вытягивалась другая нога, прижатая мертвым телом солдата; по другую сторону вытянулся красногвардеец, держа в зубах мертвой хваткой левую руку жертвы, а в руках оборванную юбку. Голову жертвы покрывала нога матроса, который лежал поверх. Чтобы разглядеть лицо женщины, нам пришлось оттянуть труп матроса, но это было нелегко, так как она в борьбе зубами вцепилась в ногу матроса, а правой рукой вогнала кинжал ему в сердце. Все четверо уже окоченели. Оттащив матроса, мы узнали командиршу ударниц» – О. фон Прюссинг. Защита Зимнего дворца // Сопротивление большевизму 1917–1918 гг. М.: Центрполиграф, 2001.
Видя, что подмога не подходит, фон Прюссинг увел Школу Северного фронта около 8 часов вечера, договорившись о проходе с большевиками. 26 уцелевших ударниц он переодел юнкерами и вывел с собой. Школа была разоружена на Мариинской площади, около 2 часов ночи пришла на Варшавский вокзал и уехала в Гатчину.
По официальным большевицким данным, потери нападавших составили 6 человек убитыми, а на стороне защитников 3 юнкера были легко ранены. Но действительность была намного мрачнее. Страшной была судьба многих из защитников Зимнего – тех, кто вступил тогда в эту последнюю, почти безнадёжную, а многим казалось, что и бессмысленную борьбу. Пьяные захватчики настроены были вовсе не миролюбиво. Юнкеров и инвалидов избивали, некоторых убили, ударниц в групповую насиловали и расстреливали солдаты. По всему центру Петрограда гремели пулеметные очереди, слышалась стрельба. Блуждали столбы света от прожекторов кораблей и броневиков.
Свидетельство очевидца
«В газете было сообщение, что в Мойке или Фонтанке (не помню) были выловлены два женских голых трупа со стрижеными головами (как у ударниц). У одной вырезана грудь, у другой погоны. Группа доброволиц, 40 или 42 человека поехали по домам. В Петрограде видели, как их захватили матросы и увезли в Кронштадт. Они пропали бесследно… Вторая группа в 35 человек была захвачена солдатами и приведена в казармы. От одной из тех доброволиц наши получили письмо, где она, сообщая о случившемся, пишет: „Рассказать, что было с нами, я не в состоянии… Но лучше бы они нас расстреляли, чем после всего пережитого отпускать по домам“. – М. Бочарникова. В женском батальоне смерти (1917–1918) // Доброволицы. М., 2001. – С. 215.
Не все солдаты и матросы пошли путем бесчинств, убийств и грабежей, не все сводили счеты с юнкерами и ударницами, которые были живым упреком их дезертирству. Многие полки объявили «нейтралитет», находились и солдаты, которые спасали юнкеров, офицеров и ударниц из рук своих обезумевших от вседозволенности собратьев. В сердцах некоторых старых солдат мужество молодых защитников Зимнего дворца вызвало отклик. «Что вы, ваше благородие, – говорил молодому поручику Александру Синегубу «служивый», отпуская его из-под ареста на свой страх и риск. – Я из кадровых, с понятием. Мне, да и многим нашим ребятам так тяжело видеть, что делается в Матушке Россее, что мы и в толк не возьмем. А господ офицеров мы по-прежнему уважаем и очень сочувствуем. Да что делать, кругом словно с ума сошли! Ну, будьте счастливы!..»
Но не только распропагандированные и разнузданные толпы солдат участвовали в захвате власти большевиками. Решающий перевес им создала 106-я пехотная дивизия под командованием полковника Михаила Степановича Свечникова (1882–1937) – кадрового офицера Императорской армии, георгиевского кавалера за Великую войну, окончившего Николаевскую академию Генерального штаба, который вступил в большевицкую партию в мае 1917 г. 23 октября эта дивизия из Финляндии прибыла в Петроград. Именно её части сыграли решающую роль в захвате мостов, почты, телеграфа и других стратегически важных объектов в городе.
Мнение мыслителя-современника
В те дни русский философ Иван Ильин посвятил защитникам Зимнего дворца такие слова: «Вы победили, друзья и братья. И завещали нам довести вашу победу до конца… Не из классовой или личной корысти; не судорожным, тёмным мятежом, пробуждённым силою голода, страха или жадности; не велением честолюбца встали вы. Без уговоров и заговоров, с малым оружием, слабые числом, лишённые вождя, вы встали потому, что вы – не рабы; вы встали для того, чтобы искоренить раба в русской душе… Самая борьба ваша была уже победою… В вашем лице русский народ воистину сложил с себя рабское звание и утвердил свою гражданскую свободу… Ваш подвиг – не дело единого дня; ваша победа не преходяща; ваша смерть дала вам бессмертие. Пока Россия будет жить, вас будут помнить и вами гордиться. Мы скажем о вас нашим детям и внукам; они поймут, что вы жили любовью к тому, что воистину стоит любить; они поймут, что вы умерли за то, за что воистину стоило умереть. И они будут учиться у вас этой любви и этой смерти. Вы победили, друзья и братья. И на вашей победе мы возродим Россию».
Вечером 25 октября (7 ноября н. с.) большевики поставили II съезд Советов перед фактом захвата власти. Собравшись снова к вечеру 26-го, съезд выслушал доклад Ленина, принял его декреты о мире (выходе из войны) и о земле, одобрил представленный им однопартийный состав нового «временного правительства» – Совета народных комиссаров (Совнаркома), избрал новый состав своего постоянного органа – ВЦИКа и разошелся. По советским данным, точного учета делегатов на съезде не велось, в списках числились «товарищи с совещательным голосом и гости». Прибывшие представляли менее одной трети существовавших тогда в Стране Советов. Ленин разослал из Смольного «644 комиссара», чтобы водворять «власть Советов» – свою власть.
Питерские газеты на следующий день написали, что «авантюра большевиков – мыльный пузырь», который вот-вот лопнет. Никто не думал, что она определит ход мировой истории на три четверти века, но немецкое правительство работой своих агентов осталось довольно. Через два дня – 27 октября германский государственный секретарь требует от германского казначейства 15 млн. золотых марок (7 млн. 050 тысяч золотых царских рублей) на политическую работу в России. Ленина за труды надо было отблагодарить и хорошо поддержать его первые государственные начинания.
В Великобритании германцы опирались на ирландца сэра Роджера Кейзмента, во Франции – на Жозефа Кайо, в России – на Ленина. Кейзмент был расстрелян англичанами как изменник, Кайо заключен во французскую тюрьму, и только Ленин оправдал израсходованные на него германским казначейством деньги.
Мнение современников
«В ржаво-кровавых туманах Октября погибло десятилетиями подготовлявшееся освобождение России… Чья вина перед Россией тяжелее – наша ли, людей Февраля или большевицкая – вопрос сложный. Во всяком случае, нам надо помнить, что за победу зла в мире в первую очередь отвечают не его слепые исполнители, а духовно зрячие служители добра… Временное правительство ответственно за срыв революции в большевизм, а тем самым, в значительной степени и за Версаль, Гитлера и за Вторую Мировую войну…» – Федор Степун (писатель, член Петросовета и Временного правительства). Бывшее и несбывшееся. СПб., 1993. – С. 311.
Мнение мыслителя
«Революция смыла всё честное, светлое и прогрессивное, что было накоплено в несчастной России за века Петербургского периода ее истории. В этом всеобщем крушении погибло также всё, что было сделано Государственной Думой в области суда, развития правосудия и укрепления права и законности». – Н. В. Савич (депутат III и IV Думы, октябрист, участник Белого движения). Воспоминания. СПб., 1993. – С. 59.
«У нас нет возможности проследить тот долгий, стремительный и разрушительный путь вниз, который привел – не мог не привести – Россию к пропасти. Династия лишилась власти. Тщетно лидеры Думы и земств хватались за рукоятки тормозов. Пришел черед – сломались и они. Тщетно гораздо ниже по склону пытался Керенский остановить падение патриотическими и демократическими лозунгами. Тщетно великие люди действия – воин Корнилов, террорист-патриот Савинков – старались обратить энергию революционных сил общества на защиту России. Все они пали в глубины, где поджидали добычу Ленин, Троцкий, Зиновьев и иные злые духи». – Уинстон С. Черчилль. Мировой кризис. Т. 6. Восточный фронт, М.: Principium, 2014. – C. 326.
Литература:
Октябрьский переворот: Революция 1917 г. глазами ее руководителей. Воспоминания русских политиков и комментарий западного историка. (Сост., вступ. ст., послесл., примеч. Д. С. Анина.) М., 1991.
Тайна Октябрьского переворота: Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания. СПб., 2001.
С. П. Мельгунов. Как большевики захватили власть. Париж, 1953.
П. Н. Милюков. История второй русской революции. Минск, 2002.
Р. Пайпс. Русская революция. Т. 2. М.: Захаров, 2005.
Л. Д. Троцкий. История русской революции. В 2-х т. Берлин, 1931, 1933.
А. Синегуб. Защита Зимнего дворца. Архив Русской Революции. Т. 4. Берлин, 1922.
Л Д. Троцкий. Как вооружалась революция. М., 1924.
Глава 2. Война за Россию (октябрь 1917 – октябрь 1922)
2.2.1. Установление большевицкой диктатуры. Совнарком
Еще до того, как был взят Зимний, 25 октября в 22 часа 40 минут, в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. На нем присутствовали более 600 делегатов, 390 из которых были большевиками и не менее 90 – левыми эсерами. Ленин отсутствовал: он ждал известия о взятии Зимнего и не хотел до того афишировать себя. Появился он только на следующий вечер, на втором заседании, – как победитель.
К тому времени в зале остались почти одни сторонники переворота: правые эсеры, меньшевики и бундовцы покинули его к концу первого заседания в знак протеста против вооруженного восстания. Едва появившись, Ленин обратился к собравшимся с призывом принять сформулированный им «Декрет о мире». В документе содержалось предложение ко всем воюющим народам и их правительствам немедленно начать переговоры о заключении «демократического мира» (т. е. мира без аннексий и контрибуций). Приняли его единогласно. После этого Ленин начал читать «Декрет о земле», но не смог разобрать собственный почерк. Это было весьма символично. Декрет не отражал его взглядов: он провозглашал социализацию земли и восстановление общины. Большевицкий вождь позаимствовал его у эсеров, несмотря на то, что всю жизнь боролся против их программы. Беспринципный зигзаг был весьма в его духе. Еще в августе 1917-го он неожиданно понял, что беднейшие крестьяне в массе своей идут не за большевиками, а за эсерами, ибо «хотят оставить у себя мелкое хозяйство, уравнительно его нормировать, периодически снова уравнивать». Ну и пусть, решил Ленин, главное – взять власть: «При переходе политической власти к пролетариату, остальное… подсказано будет самой практикой». Обманутое крестьянство приветствовало «Декрет о земле». Поддержали его и почти все депутаты съезда. Против голосовал лишь один человек. Восемь воздержались.
Председательствовавший на съезде большевик Каменев огласил проект о создании нового правительства России – Совета народных комиссаров (Совнаркома). Название за несколько часов до того, на заседании ЦК большевиков, предложил Троцкий, считавший, что от слов «кабинет министров» «воняет высокой бюрократической карьерой». «А это – пахнет революцией», – тут же поддержал Троцкого Ленин.
Состав первого Совнаркома:
Председатель – Владимир Ульянов (Ленин)
НК внутренних дел – А. И. Рыков
НК земледелия – В. П. Милютин
НК труда – А. Г. Шляпников
Комитет по военным и морским делам – В. А. Овсеенко (Антонов), Н. В. Крыленко, П. Е. Дыбенко
НК торговли и промышленности – В. П. Ногин
НК народного просвещения – А. В. Луначарский
НК финансов – И. И. Скворцов (Степанов)
НК иностранных дел – Л. Д. Бронштейн (Троцкий)
НК юстиции – Г. И. Оппоков (Ломов)
НК продовольствия – И. А. Теодорович
НК почт и телеграфов – Н. П. Авилов (Глебов)
Председатель по делам национальностей – И. В. Джугашвили (Сталин)
Левые эсеры войти в Совнарком отказались, несмотря на просьбы большевиков. Двухпартийного правительства левые эсеры не хотели, ратуя за широкую коалицию всех социалистических партий. Это, однако, было неприемлемо для Ленина, стремившегося к тотальной диктатуре. В итоге первый Совнарком в составе тринадцати наркоматов стал чисто большевицким, но левые эсеры против него не выступали. В завершение уже под утро 27 октября был избран новый состав ВЦИК, в который вошли 62 большевика, 29 левых эсеров и 10 других социалистов. Председателем его стал Каменев.
Совнарком формально явился лишь новой формой Временного правительства. И хотя большевики взяли власть в Петрограде вооруженным путем, съезд не отказывался от проведения в ближайшем будущем всероссийских выборов в Учредительное собрание. Именно оно и должно было окончательно решить вопрос о государственном устройстве России.
Помня о прошлых революциях, окончившихся неудачей, Ленин был полон решимости не допустить неудачи на сей раз. Старый мир российского государства он был намерен разрушить «до основания». Власть второго, социалистического этапа революции (объявленного им в «апрельских тезисах») должна была стать несвергаемой. Все действия по удержанию власти были давно продуманы Лениным и Троцким и опирались на жестокое насилие, лживую пропаганду, запугивание и изнурение потенциальных противников голодом и нищетой.
Прежде всего, надо было заставить замолчать независимую прессу, единодушно осудившую захват власти. 27 октября (9 ноября н. с.) выходит декрет «О печати», запрещавший «контрреволюционные» издания. В декрете говорилось, что пресса в руках врага «не менее опасна, чем бомбы и пулеметы». Декрет обещал: «Как только новый порядок упрочится, всякие административные воздействия на печать будут прекращены». Это была ложь, и Совнарком прекрасно знал, что лжет. Свобода прессы восстановилась в России только после краха власти большевиков в августе 1991 г. через 74 года. Первыми были закрыты кадетская «Речь», социалистический «День», респектабельные «Биржевые ведомости», а потом и «Единство» Плеханова и «Новая жизнь» Горького. Чтобы издавать свою газету после закрытия, меньшевики переименовали ее из «Дня» в «Ночь». Переименование было знаменательным, но и «Ночь» вскоре была закрыта. Декрет вызвал протест во ВЦИКе. Возражая по поводу принятия этого декрета, левый эсер Прош Прошьян говорил, что ограничение свободы печати – «яркое выражение системы политического террора и разжигания гражданской войны». Он оказался пророком. По декрету «О печати» к началу 1918 г. было закрыто 122 газеты, к августу – еще 340, и некоммунистическая пресса перестала существовать.
4 (17) ноября ВЦИК поднял вопрос, может ли Совнарком, ответственный перед Советами, издавать декреты без одобрения центрального органа Советов. Мнения разделились поровну. Тогда Ленин и Троцкий, не будучи членами ВЦИКа, сели в ряды голосующих и большинством в 2 голоса добились решения в свою пользу. Так уже через 9 дней после взятия власти Советы превратились в декоративный орган, только утверждающий решения партии большевиков. И тоже на более чем 70 лет. Первый съезд Советов, депутаты которого осмелились выступить против большевиков, прошел в 1989 г.
Сразу после формирования Совнаркома отрицательное отношение к диктатуре большевиков выразил представитель Викжеля (Всероссийского исполкома профсоюза железнодорожников), присутствовавший на съезде Советов. Через три дня эта организация, контролировавшая железнодорожную сеть страны, пригрозила большевикам всероссийской стачкой, потребовав «разумного соглашения всей демократии» путем создания «однородного социалистического правительства» от народных социалистов до большевиков включительно. Большевицкий ЦК раскололся. Каменев, Зиновьев, Рыков, Ногин и В. П. Милютин сочли требования «викжелевцев» приемлемыми, однако Ленин решительно воспротивился, считая необходимым «апеллировать к массам» для того, чтобы «сбросить» Викжель. Троцкий безоговорочно поддержал его. Ленин с большим трудом взял верх над «соглашателями». Зиновьев, Каменев, Милютин и Ногин ушли из ЦК, а 10 человек – из Совнаркома. Они были за «образование социалистического правительства из всех советских партий». «Вне этого, – объявляли покинувшие ЦК и Совнарком, – есть только один путь сохранения чисто большевицкого правительства – средство политического террора. На этот путь <…> мы не можем и не хотим вступить». «Мягкотелых» заменили «твердые ленинцы». 8 ноября вместо Каменева председателем ВЦИК был избран Я. М. Свердлов.
Историческая справка
Яков Михайлович Свердлов (партийные клички – Андрей, Макс) родился в 1885 г. в Нижнем Новгороде в семье гравера. Был исключен из гимназии. В 1901 г., работая учеником аптекаря, вступил в РСДРП. В ходе событий 1905–1907 гг. в Нижнем Новгороде и на Урале Свердлов являлся одним из руководителей Екатеринбургского и Уральского обкомов РСДРП. 14 раз был арестован и неоднократно сослан. В 1910-х годах входил в редколлегию газеты «Правда».
После февраля 1917 г. Свердлов приехал в Петроград, где вел агитацию в пользу поражения России в войне, а также антиправительственную пропаганду среди рабочих. По его инициативе были созданы курсы агитаторов из солдат. После разгрома большевиков в ходе июльских событий 1917 г. он обеспечил переход Ленина на нелегальное положение и организовал VI съезд партии, на котором был избран членом ее ЦК. Вместе с Дзержинским контролировал действия Военной организации при ЦК. Ледяная выдержка, проявленная Свердловым в критической для большевиков ситуации лета 1917 г., возвела его из разряда провинциальных функционеров в категорию главных вождей. Именно Свердлов был председателем на заседаниях ЦК РСДРП (б) 10 (23) и 16 (29) октября 1917, принявших решение о вооруженном захвате власти; входил в Военно-Революционный комитет, руководивший Октябрьским переворотом.
Через две недели после переворота по настоянию Ленина Свердлов, сохраняя за собой должность секретаря ЦК партии, был избран председателем ВЦИК. Свердлов был удобен Ленину как человек, педантично выполнявший его волю, железной рукой воплощающий в жизнь все его догмы. К лету 1918 г. верховная власть в стране сосредоточилась в руках Ленина и Свердлова, который в отсутствие Ленина председательствовал на заседаниях Совнаркома.
Свердлов был одним из инициаторов красного террора. 30 августа 1918 г. он подписал обращение ВЦИК: «Всем Советам рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем. На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит… беспощадным массовым террором против всех врагов Революции…» Именно по предложению Свердлова 2 сентября 1918 г. ВЦИК принял резолюцию, которая объявила террор официальной политикой большевицкого государства. Свердлов уделял особое внимание личному составу ВЧК, направляя туда наиболее надежных большевиков. Сам не принадлежа к этой организации, он чувствовал и воплощал ее дух.
Свердлов подготовил и выпустил циркуляр о борьбе против казачества, призывавший фактически к геноциду. Свердлов вошел в казачьи песни времен гражданской войны как палач казачества. Умер он в расцвете сил в марте 1919 г., – по официальной версии, простудившись по пути с Украины, а по другой версии – от того, что на одной из станций его во время митинга избили рабочие. Похоронен на Красной площади у Кремлёвской стены.
Государственные служащие объявили 29 октября забастовку, и подчинить их оказалось нелегко. Государственное казначейство, финансируя армию и социальные нужды, отказалось выдавать деньги Совнаркому. Но большевики, разбойно захватив власть, и далее вовсе не думали считаться с правом и законностью. 12 ноября красногвардейцы под угрозой расстрела принудили служащих Московской конторы Государственного банка открыть хранилища. Было захвачено 670 млн. рублей в золоте. Совнарком 17 (30) ноября издал декрет о порядке выплат из Госбанка, и, прикрываясь этим декретом, большевики начали захват государственных средств по всей России.
Правительствующий Сенат, последнее государственное учреждение старой России, о котором, кажется, на время забыли большевики, 22 ноября (5 декабря н. с.) 1917 г. в общем собрании в соответствии с положением 1.2 учреждения Сената вынес решение о незаконности создания Совнаркома и, соответственно, о неправомочности всех его декретов, равно как и декретов, принятых Советом.
Положение 1.2 Учреждения Правительствующего Сената:
«Правительствующему Сенату принадлежит высший надзор в порядке управления и исполнения. Посему он, как хранитель законов, печется о повсеместном наблюдении правосудия, надзирает за собиранием податей и за расходами штатными, печется о средствах к облегчению народных нужд, к охранению общего спокойствия и тишины и к прекращению всяких противозаконных действий во всех подчиненных ему местах».
Решение Сената рабочие сенатской типографии отказались набирать для печати, а Совнарком, спохватившись, издал в тот же день декрет № 56 «О суде», отменивший в России право. Право и суд заменила революционная целесообразность. Все судебные учреждения, в том числе и Сенат, распускались. Их заменили устанавливаемые Советами «народные суды» и «революционные трибуналы». Они могли следовать «законам свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и правосознанию». В ноябре 1918 г. любое применение старых законов было запрещено. До настоящего дня этот декрет остается в силе. Все законодательство российского государства, складывавшееся многие столетия, было отменено одним росчерком большевицкого пера. Оно было заменено полным беззаконием или, как любили тогда говорить сами большевики, «правом революции». Действие русского законодательства не восстановлено и по сей день. В России продолжают действовать советские «законы» в той мере, в какой их еще не заместили новые законы Российской Федерации, считающей себя «продолжательницей СССР».
Документ
«Местные суды решают дела именем Российской Республики и руководствуются в своих решениях законами свергнутых правительств постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и правосознанию. Отмененными признаются все законы, противоречащие декретам ЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских-депутатов и Рабочего и крестьянского правительства, а также программе-минимум РСДРП и партии СР». Опубликован в № 17 Газеты временного рабочего и крестьянского правительства 24 ноября 1917 г.
29 ноября была объявлена вне закона Конституционно-демократическая партия. Все ее руководители подлежали немедленному аресту и все, кого удалось схватить большевикам, были арестованы даже за день до издания декрета – утром 28, и брошены в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Им было вменено в вину, что кадеты «отказались признать власть народных комиссаров». 6 января 1918 г. два видных кадетских деятеля, члены ЦК КДП и министры Временного правительства Федор Федорович Кокошкин и Андрей Иванович Шингарев были зверски убиты матросами-анархистами в Мариинской больнице, куда их накануне под караулом перевели из крепости из-за сильного ухудшения здоровья.
Свидетельство историка:
«После смены караула (около 21.00) командир наряда Басов должил своему командиру, начальнику отряда бомбометальщиков Куликову, что заключенные два часа назад доставлены в больницу. В ответ Куликов возмутился, что Басов «не смог расправиться с ними по дороге», и послал его в ближайший морской экипаж, чтобы взять там матросов и с их помощью устроить самосуд. Басов выполнил приказание. Около 30 матросов кораблей „Ярославец“ и „Чайка“ охотно вызвались пойти с Басовым. С криками „Вырезать!“, „Лишние две карточки на хлеб останутся“ – они ринулись к больнице. Увидев толпу вооруженных матросов, перепуганный сторож отпер двери. Сначала матросы ворвались в палату Шингарева. Тот сидел на кровати, прислонившись к стене. Здоровенный матрос-эстонец Крейс схватил его за горло, повалил на кровать и стал душить. Застигнутый врасплох, Шингарев попытался спросить: „Что вы, братцы, делаете?“ – Однако матросы, крича, что они убивают министров в отместку за 1905 год, стали стрелять в него из револьверов и колоть штыками. Затем убийцы направились в палату к Кокошкину, который уже спал. Тот же Крейс схватил его за горло, а другой матрос – Матвеев – двумя выстрелами в упор убил его». – В. В. Шелохаев. Ф. Ф. Кокошкин // Российский либерализм: идеи и люди. М., 2004. – С. 455–456.
Меньшевицкий «День», ставший в то время «Ночью», 2 декабря назвал Совнарком «бандой, которая властвует над Петроградом и частью России». Позднее, в 1918 г. в обращении общественных деятелей к странам Антанты объяснялось: «Советское правительство не только не имеет права представлять Россию… но само существование этой банды убийц и разбойников… не должно быть терпимо». Обращение подписали члены Государственной Думы, видные деятели КДП – Николай Иванович Астров, Мордехай Моисеевич Винавер, Павел Николаевич Милюков, Василий Александрович Степанов и известный националист Василий Витальевич Шульгин.
В июле 1919 г. Особое совещание при Главнокомандующем вооруженными силами Юга России генерале А. И. Деникине приняло дополнение к 108-й ст. Уголовного уложения 1903 г. – «О государственной измене» – «Об уголовной ответственности участников установления советской власти и лиц, содействовавших её распространению и упрочению». Сенат России, собравшийся вновь после разгона его большевиками на освобожденной территории в Ялте в начале 1919 г., распубликовал это дополнение, придав ему законную силу.
«Об уголовной ответственности участников установления советской власти и лиц, содействовавших её распространению и упрочению»
«Виновные в подготовлении захвата государственной власти советом народных комиссаров, участники захвата власти и их пособники наказываются смертной казнью».
«Виновные в содействии и благоприятствовании советской власти наказываются, в зависимости от тяжести содеянного, срочной каторгой или денежным штрафом от 300 рублей».
«Лица, виновные в преступлении вследствие несчастно сложившихся обстоятельств, опасения возможного принуждения или иной достойной уважения причины, от ответственности освобождаются».
Ленин разослал из Смольного «644 комиссара», чтобы водворять «власть советов», но страна не спешила им покоряться. 26 октября по приказу Керенского против большевиков выступил командир 3-го конного корпуса генерал П. Н. Краснов, начавший из Пскова наступление на Петроград. Его казакам удалось взять Гатчину и Царское Село, вслед за чем, 29 октября, в Петрограде началось восстание юнкеров. Большевики, однако, быстро подавили оба выступления. Путь к укреплению диктатуры был открыт. Пользуясь обстановкой хаоса, коммунисты стали захватывать власть на местах, прежде всего в промышленных центрах. Но неожиданно столкнулись с противоборством в Москве, где против них выступила городская Дума, организовавшая Комитет общественной безопасности. Вооруженные столкновения на московских улицах продолжались неделю, число жертв исчислялось сотнями. Только 3 ноября последний очаг сопротивления в городе был подавлен. Офицеры и юнкера, защищавшие Кремль, потерпели поражение. Горожане, остававшиеся пассивными, не поддержали их. Ожесточенные бои имели место в Туле, Нижнем Новгороде, Калуге. В Нижнем Новгороде советская власть была провозглашена 21 ноября, в Новгороде Великом – 3 декабря. В Калуге энергичный комиссар Временного правительства Галкин распустил Совет и разоружил с помощью ударников местный ВРК. Губернская власть сохраняла здесь верность Временному правительству до декабря. В Иркутске уличные бои шли 10 дней – до 30 декабря. Крестьянский съезд в Воронеже заседал до конца декабря, в Курск советская власть пришла в феврале 1918 г. В Тамбове большевики захватили власть лишь в марте 1918 г., в Забайкалье их власть установилась в апреле. В Вологодской губернии городское и земское самоуправление работали до 1919 г. Но, как и в Москве, общегражданского выступления против большевиков здесь тоже не было. Большинство населения не оказывало коммунистам сопротивления.
27 декабря 1917 г. Совнарком декретом запретил созывать Всероссийский Земский Съезд, намеченный на 18 января 1918 г. Этим же декретом был учрежден специальный комитет, который должен был ликвидировать всю земскую деятельность в России. В январе 1918 г. земства всех уровней были распущены большевиками: «Было бы вопиющим противоречием и непоследовательностью, если бы пролетариат, стремясь к своему господству, остановился в смущении, как перед святыней, перед существующими органами местного самоуправления», – говорил, вынося приговор земству, один из делегатов III съезда Советов в январе 1918 г. Большинство активных земцев или ушли в антикоммунистическую борьбу, или пали жертвой красного террора.
Казачьи войска на Дону, Южном Урале, в Забайкалье сразу отказались признать большевицкую власть, да и в некоторых других областях страны большевицкие попытки установить диктатуру вызвали отпор масс. Там началось формирование антикоммунистического движения.
РСДРП (б) на VII съезде в марте 1918 г. сменила название, став Российской коммунистической партией (большевиков), или РКП (б). 11–12 марта Совнарком переехал из Петрограда в Москву, объявленную столицей Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. В пути матросы-анархисты едва не разгромили поезд правительства, но латышские стрелки его спасли. С начала февраля 1918 г. большевики ввели в России григорианский календарь: 1 февраля старого стиля стало 14 февраля нового стиля.
Литература
С. Мельгунов. Как большевики захватили власть. Париж, 1953.
2.2.2. Цели большевиков. Мировая революция и восстание на Бога
Взятие власти большевиками в России было, по выражению самого Ленина, «авантюрой всемирно-исторического масштаба». Большевики понимали: просто так российское общество в «диктатуру пролетариата» (читай – партии большевиков) не втянуть. Вот почему надежды на установление своего политического режима они связывали с победой «пролетарских революций» в высокоразвитых странах Запада. Среди их ценностных ориентиров большевицкая власть в России составляла лишь часть огромного целого – мировой революции, победа которой казалась близкой. «Если смотреть во всемирно-историческом масштабе, – отмечал Ленин, – то не подлежит никакому сомнению, что конечная победа нашей революции, если бы она осталась одинокой, если бы не было революционного движения в других странах, была бы безнадежной. Если мы взяли все дело в руки одной большевицкой партии, то мы брали его на себя, будучи уверены, что революция зреет во всех странах, и, в конце концов… международная социалистическая революция придёт». Она, заметим, действительно пришла после Первой и особенно после Второй Мировой войны, но не в форме большевицкой противоправной диктатуры, а в форме «социального государства», благами которого пользуются все его граждане.
На словах Ленин мечтал о том же самом «социальном государстве», но все дела и его, и его соратников свидетельствовали об обратном – не жалея людей (членов социума), любой ценой он стремился к захвату и удержанию власти над возможно большими пространствами земли. Полное равнодушие к судьбе людей лучше всего говорит о том, что социалистическая фраза большевиков была только пропагандистским прикрытием их экспансионистских устремлений. Владычество в мировом масштабе не ради счастья человека, которого запросто этому владычеству приносили в жертву, а ради владычества как такового было целью большевиков, как когда-то – Александра Македонского, Чингисхана, Наполеона, а позднее – Гитлера и германских нацистов. Но в отличие от других завоевателей, большевики желали покорить мир не какой-то стране, народу или расе, но себе самим и той абстрактной коммунистической идее, совершенными знатоками которой они себя считали.
В основе представлений большевиков о мировом характере «пролетарской революции» лежали реальные факты. К началу XX века завершилось формирование единой системы международных экономических связей. Экономически мир превратился в единое целое. Поэтому построение государства, основанного на принципах полного обобществления собственности (а это и есть социалистическая экономика) в какой-либо одной стране, без существования подобной же системы в наиболее развитых странах, заранее обрекалось на поражение. Без победы «пролетариата» в основных странах Европы, считал, например, Троцкий, прийти к социализму в России было нельзя по двум основным причинам: во-первых, потому, что «мировая буржуазия» постоянно стремилась бы к свержению социалистической власти вооруженным путем, а, во-вторых, потому, что мировое хозяйство «в последней инстанции… контролирует каждую из своих частей, даже если эта часть стоит под пролетарской диктатурой и строит социалистическое хозяйство». Большевики надеялись, что революция в России «послужит сигналом для пролетарской революции на Западе».
Руководители большевицкой партии с самого начала определяли направления внутренней и внешней политики своей власти, исходя из этой концепции. И даже «Декрет о мире» на самом деле использовали не для того, чтобы завершить войну с Германией и ее союзниками, как большевики обещали германскому МИД и Генеральному штабу, беря у них деньги на переворот, а для того, чтобы воздействовать на международное рабочее движение ради подталкивания мировой революции. С лозунгом демократического мира Ленин обратился не столько к правительствам воюющих держав, сколько ко всем «пролетариям» мира, прекрасно понимая, что ни одно из тогдашних правительств не могло принять сформулированные им принципы. Ведь «полное осуществление» мыслей, изложенных в «Декрете о мире», зависело, по его же словам, «только от свержения всего капиталистического строя». Ленин и Троцкий надеялись растлить посулами мира и чужой собственности Европу так же, как они только что растлили и революционизировали Россию.
Война «империалистическая» должна была, с их точки зрения, в самое ближайшее время перерасти в «гражданскую» во всем мире, и победу в этой войне должен был одержать мировой «пролетариат», то есть Ленин, Троцкий и их соратники. У вождей большевизма, правда, не было сил для того, чтобы сразу после взятия власти в Российской Республике осуществить вооруженный экспорт революции в другие страны. Однако в неизбежности и желательности такого экспорта они были абсолютно убеждены. Ведь о том, что им надо будет сразу же после переворота «подготовить и повести революционную войну» против «империализма», Ленин говорил еще в 1915 г. Многомиллионные жертвы его не волновали: ради окончательного торжества «диктатуры пролетариата» пламя революции должно было объять весь мир.
Документ
«Рабочая революция может победить только в мировом масштабе… Полное и окончательное торжество пролетариата немыслимо без победоносного завершения ряда войн как на внешнем, так и на внутреннем фронте… Через войну пролегает путь к социализму», – писали «Известия» 28 января 1918 г. [№ 22 (286)]
Что бы ни говорили сами большевики, «социализм» для них был не научной концепцией, которую можно разрабатывать, но нельзя воплощать ценой человеческих жизней. Нет, он являлся всепоглощающей иррациональной верой, которая требовала не доказательств, а полной отдачи ей человека или как служителя, или как жертвы. Под влиянием целого комплекса духовно-исторических причин в среде русской революционной интеллигенции в последней трети XIX в. стало господствовать восприятие социального утопизма, в том числе и в его марксистском варианте, как обезбоженной религии (см. 1.1.12). В начале ХХ века эти идеи смогли найти свое наиболее последовательное мировоззренческое и организационное выражение в идеологии и организационной структуре большевицкой партии.
Основанная на политическом примитивизме, превращавшем идею «экспроприации экспроприаторов» в лозунг «грабь награбленное», и утопизме, подменявшем церковное учение о «Царстве Божьем внутри вас» народной мечтой о «царстве мужицком среди нас», коммунистическая идеология в устах своих большевицких «благовестников» превращалась в проповедь рая на земле. Во главу угла этой проповеди полагалась неведомая ранее русскому народу классовая мораль, соблазнявшая русский народ тем самым «правом на бесчестье», которое всегда отвергалось сонмом народных праведников, но постоянно вожделелось поколениями народных грешников.
Именно на такого человека, какого христианская мораль именует «врагом Бога», «грешником», коммунисты рассчитывали как на своего последователя и приверженца. Заповеди «почитай отца и матерь, и будешь долговечен на земле» коммунисты противопоставили лозунг «разрушения до основания всего старого мира», созданного руками предков, отцов и матерей. Вместо любви к родине – лозунг «рабочие не имеют отечества». Заповеди «не пожелай имущества ближнего своего» коммунисты противопоставили призыв «полного уничтожения частной собственности», то есть отобрание всего имущества, которое накопил сам человек и его предки. Заповеди «не кради» – лозунг «грабь награбленное!». Вместо заповеди – «не прелюбодействуй» – коммунисты вслед за «Коммунистическим манифестом» 1848 г. объявляли о желании ввести «общность жен» и отменить «буржуазную» семейную мораль.
Документ
«Уничтожение семьи!.. Буржуазные разглагольствования о семье и воспитании, о нежных отношениях между родителями и детьми внушают отвращение… Общность жён… Буржуазный брак является в действительности общностью жён. Коммунисты хотят ввести вместо лицемерно-прикрытой общности жён официальную, открытую», – гласит в «Коммунистический манифест». – К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Т. 4. С. 443–444.
Вместо творения добра, хранения мира и ожидания воздаяния от Бога, коммунисты учили непримиримой борьбе с врагами их учения («если враг не сдается – его уничтожают»), «мировому пожару» войны вплоть до победы коммунизма во всем мире и упованию только на партию и ее вождя, которые являются «умом, честью и совестью» всех трудящихся («Бог не даст нам избавления от страданий – добиться освобождения – задача наших рук» – русская версия «Интернационала»).
Мнения мыслителей
«Человек сознает себя Богом и он прав, потому что Бог есть в нём. Сознает себя свиньёй, и он тоже прав, потому что свинья есть в нём. Но он жестоко ошибается, когда он свою свинью сознаёт Богом». – Л. Н. Толстой. Дневник. Пол. собр. соч. Т. 58, – С. 84.
«Коллективное поклонение человечества человеку представляет собой высшую форму идолопоклонства, и противопоставить ему можно лишь поклонение Истинному Богу. Соглашение между противоборствующими сторонами невозможно». – А. Тойнби. Постижение истории. М., 1990. – С. 525.
Читать бесплатно другие книги:
