Тихое вторжение Володихин Дмитрий
– Вы уверены, что это – одно? – спросил Яковлев.
Обычный Клещ, Клещ, каким я его до сих пор знал, выдал бы пару ласковых за то, что его перебили. Но этот новый Клещ отнесся к вопросу Яковлева спокойно:
– Не могу сказать. Один… два. Даже чисто теоретически– не больше трех. Очень трудно выращивать: чрезвычайно дорого стоит сам процесс и смертельно опасно устанавливать над… над… полученным результатом контроль. Он ведь может и не позволить установить контроль. Только не говорите «оно». Он. Уже не homo sapience, но не пес, не обезьяна, не бездушный и безмозглый мутант. Просто… другой. Кстати, вывести сверхсталкера клан мог… не с первой попытки. И что у них получалось до того, ведает один Черный Сталкер. Возможно, злой, тупой, уродливый расходный материал. Твари, потрепавшие твою супругу, Тим.
Мой шеф осведомился:
– Как это происходило? И чего мы можем от него ждать?
– Я не всё знаю. Работа велась уже после меня. Но в общих чертах… На протяжении двух-трех лет мальчику или подростку должны были по особой программе постоянно вводить адскую смесь из вытяжек нескольких безобидных артефактов. Не как нам, темным сталкерам, коротко и просто: либо выжил и трансформировался, либо сдох, и до свиданья… Нет, очень долго, в сочетании с излучениями глубокой Зоны и узконаправленным пси-воздействием. Плюс – обязательно! – работа очень хорошего и очень храброго психолога. Когда сверхсталкер еще не «допёкся», он чувствует свою силу, но ограничивать ее проявления не умеет. А потому без раздумий убьет, если его заинтересует вопрос, что интересного можно найти внутри человеческого тела. И разберет это тело, как ребенок разбирает жужжащую игрушку с мигалкой. Чего от него ждать? Он может гулять по любой «зоне», как по детской площадке, она ему родная. Мало того, у него там открываются сверхчеловеческие возможности: он почти неуязвим, исключительно быстр и может предугадывать действия противника. Вы поймите: он издалека чувствует присутствие всего живого, может определить настроение, может – в общих чертах – определить даже намерения любого человека, мутанта, животного, крупного насекомого, приблизившегося метров на сто или двести. Его почти невозможно убить или даже задеть, оцарапать. Но у него есть слабость: вне «зоны» он пребывает в полубессознательном состоянии. Чтобы он хотя бы мог нормально двигаться, ему нужен «поводырь», таскающий на себе целый комплект особых артефактов.
Мы сидим, ошарашенные. Особенно я. Чудом, стало быть, сталкер Тим вышел из этого рейда живым. И еще большим чудом – наемный стрелок Толстый. Поводырь не очень хотел убивать нас. Или просто забздил. Будь на его месте более резкий парень…
– Кто он… как личность? – не отставал от Клеща Яковлев.
– Я не знаю. По идее, его сознание не способно удерживать сколько-нибудь сложные мысли. Точно так же он лишен и слишком сложных чувств. У него нет пола, нет возможности размножаться, он не испытывает чего-либо похожего на любовь или на дружбу.
– Ничего человеческого?
– Мало человеческого. Кое-что – возможно. Любопытство. Желание узнавать новое. Желание быть круче, совершеннее. Желание свободы, боя, соревнования. Но всё это, скажем прямо, на уровне предположений. Кое-какие параметры я помню из проекта. Насколько удалось довести действительный результат до запланированного…
– Он мальчишка, – сказал я.
– Возможно, – спокойно ответил Клещ. – Но очень невоспитанный мальчишка. Для него не существует понятия «нельзя». Зато у него есть очень сильный внешний ограничитель.
– Что? – тут же спросил Яковлев.
– Кто? – в один голос с ним произнес Михайлов.
– Поводырь. Это для нас поводырь – человек, другая личность. А для сверхсталкера он играет роль части него самого, вынесенной наружу. Очень важной части, иерархически более высокой, чем то, что находится в теле самого сверхсталкера. Допустим, «другая часть» говорит: «Мне неудобно то-то». Или: «Хочу то-то». Или: «Для меня опасно то-то». Тогда «первая часть», начинает воспринимать неудобство для поводыря, его желание или какую-то угрозу как нечто неудобное ему самому, желаемое им самим, угрожающее его собственной жизни или здоровью. Реакция будет соответствующая. С нашей точки зрения, сверхсталкер и поводырь находятся в симбиозе: для первого отношения симбиоза вынужденные, обязательные, он чувствует себя без «второй половины» калекой, инвалидом; для второго они весьма ценны, но и весьма обременительны.
– Невозможно… – выдохнул Яковлев.
– Оригинальная идея! – вдохновился Михайлов. – Но как же тогда «отцы»? Как они-то могут управлять сверхсталкером? Не имея возможности приказать, принудить, воспитать чувство долга… Как любить такое «потомство», когда рядом с ним и находиться-то опасно?!
Клещ посмотрел на нас, печально улыбаясь. Возможно, он хотел увидеть в ученых побольше сообразительности. А возможно, он добрался в своем рассказе до тех причин, по которым когда-то решил остановить проект. Почему бы другим людям самостоятельно не прийти к тем же выводам, к каким он пришел много лет назад? Приятно было бы…
– Хоть ты, Тим.
А давай-ка попробую. Не все же высчитывать, где аномалия, а где ее нет, иногда и другие способности включать надо.
– Если им управляет поводырь, то поводырь и закладывает установку: «отцов» трогать не надо. «Отцов» требуется ублажать. Вот только… возникает проблема. Не придет ли поводырю в голову по собственной инициативе сократить или увеличить число «отцов»? А убить его нельзя. Ведь тогда кому-то из отцов придется самому стать поводырем. То есть, по многу часов, а то и дней оставаться на привязи у довольно странного существа.
– В точку!
Яковлев мечтательно промолвил:
– Я не специалист, но подобный феномен нуждается в изучении. Невероятные возможности!
И послышались мне в его словах интонации покойного доцента Тереха.
– Нет, – спокойно ответил ему Клещ.
Академик посмотрел на него удивленно. Ну да, консультанту в таких случаях никто не дает право что-либо решать. А Клещ, как ни крути, сейчас именно консультант.
И он пояснил:
– Вам надо спасти город. Чтобы спасти город, потребуется найти эти ваши листки, пройтись по складам артефактов и всё там выжечь до превращения почвы в стекло. А чтобы найти листки, надо отыскать Фила. Нашли? Предположим, нашли. Дальше как? Выкупить? Денег таких никто не даст, листки-то – миллиардные. Отобрать? Он будет бегать и защищаться. Как он будет ставить оборону? В его распоряжении есть крепкие ребята со стволами, разного рода техника, но самое опасное оружие в его арсенале – именно сверхсталкер. Он сам примется убивать вас. И убьет всех, я полагаю, кто к нему сунется. Мне не хотелось бы твоей смерти, Тим. И твоей, Миха. Я пойду с вами. Без меня вам с ним не справиться. Логично?
Яковлев пожал плечами:
– До сих пор в ваших рассуждениях всё опиралось на логику. Но я до сих пор не понимаю, почему мы не сможем захватить сверхсталкера и подвергнуть его изучению?
– Не «мы», – парировал Клещ, – а я. Вы не сможете, потому что погибнете при первой же попытке. Я не смогу, потому что слаб в коленках против такого… такого. Если мне повезет, я его убью. Если не повезет, он убьет всю группу. Возможно, Тима оставит в живых, но Тим в одиночку со сверхсталкером не боец.
Верьте, парни, мне даже обидно не стало от этих слов Клеща. Сущая правда: в одиночку я для пятнистого – пищевая добавка к постоянному рациону…
А старый мой товарищ между тем продолжал:
– Вот и выходит простая штука – нет у нас варианта с отловом и изучением. Есть вариант с уничтожением. Самый лучший вариант изо всех возможных. Есть еще один, чуть похуже, поскольку он намного дороже обойдется и не даст четко отслеженного мертвого тела.
– О чем это вы?
– Если я не справлюсь, вам придется звать военных. Авиация, ракеты… чем еще с вами поделится Министерство обороны?
Яковлев скептически повел бровями:
– Вы недооцениваете наши возможности. В крайнем случае, мы можем получить взвод… возможно, два взвода бойцов из спецподразделений.
Клещ хмыкнул. Хмыкнул еще разок, погромче. А потом принялся откровенно хохотать в лицо академику. Никто к нему не присоединился, но он долго и смачно смеялся в одиночестве, ничуть не смущаясь полным отсутствием поддержки.
Вдоволь навеселившись, он сказал:
– Забавный вы человек. Неужели вы на полном серьезе хотите смерти стольким молодым ребятам? Вы шутите. Хорошая у вас вышла шутка. Видите, я много смеялся.
Я думал, Яковлев начнет орать – такое сделалось у него лицо. Но он оказался умным человеком. Перетерпел. Клещ – уникум. Его надо терпеть, ибо с него толку много. А успокоившись, академик задал только один вопрос:
– Если я одобрю операцию по захвату листков и уничтожению сверхсталкера, вы на нее подпишетесь?
Клещ довольно крякнул:
– Да! Причем по самому дорогому тарифу, какой только у вас тут имеется. Деньги всё равно никакие, но пусть государство платит. Принципиально. С миру по нитке – мертвому саван!
А мне вот бабуля говорила: «Цент бакс бережет». Она еще жива была, когда копеек не стало.
– Насчет того, где искать Фила… есть у меня кое-какие соображения.
В этот момент я понял, что без меня в ближайшие часы тут обойдутся. А мне бы надо в совсем другое место.
Я изложил им простую и незамысловатую идею:
– Если у них стояла камера на станции метро «Университет», то на подготовку засады они располагали всего несколькими часами – пока мы шли по тоннелю от «Университета» до «Юго-Западной». Странно еще, что у них там какая-то камера, передающая сведения за Периметр… По идее, в Зоне она не должна работать. Может, у нее там какое-то усиление за счет артефактов?.. Ладно, вот она сработала, включилась, дала сигнал. Притом Филу и его поводырю надо среагировать на сигнал камеры, им надо соорганизоваться, дойти до Периметра. Перейти через Периметр нелегально, – я выделил последнее слово голосом. – Добраться до «Юго-Западной». Времени – впритык. Значит, они живут в Южном Подмосковье, недалеко от начала Киевского шоссе. Не в пятикилометровой полосе от полосы отчуждения, нет. Сталкер никогда не поселится так близко к тому месту, где от полиции, войск, контрразведки не продохнуть. Но… десять километров, пятнадцать, от силы двадцать. Не дальше! Согласитесь, это сильно сужает диапазон поисков… А теперь отпустите меня. Мне очень надо…
– Мы все знаем куда, – сказал за меня Михайлов.
– Отпустите его, – посоветовал Клещ. – Всё не так. Абсолютно всё. Но Тим нам сейчас не поможет.
Яковлев не стал возражать.
Я поехал к Катьке.
Нет, ребята, никаких пересказов. Только голая суть. Помните, сколько у нее ран и переломов? Так вот, мы нашли способ сделать это, не потревожив ничего. А заодно вызвали истерику у медсестры, которая, по наивности, не вовремя зашла. И, кажется свернули что-то из мелкой мебели, стоявшей не там, где надо.
И опять у нас вышел разговор про ребенка. Ей подавай сына, мне – дочку. Но, в сущности, кого родит, того и будем тетешкать.
Проблема тут совсем другая.
Мы слишком много времени провели в Зоне. Хуже того, в двух разных зонах. Сколько испытали на себе воздействий опасной химии, радиации, аномальной гравитации, излучений с непонятными свойствами, да всего, чем богаты такие места! Кто у нас родится? Или… что у нас родится?
Видели странных существ, которых в семьях сталкеров называют «детьми»?
Мне страшно, ребята. И ей тоже страшно. Может, взять дитя из сиротского приюта? Или все-таки рискнуть?
Кстати, сегодня мы не предохранялись. Как-то само собой вышло.
Поздно ночью я вернулся в то место, которое на время заменило мне дом, – общежитие ЦАЯ.
Когда забирался под одеяло, меня настигла смс-ка: «В 9.30 на плацу при полном снаряжении. Идем брать Фила. Михайлов».
Как они его раскопали?
Глава 16
Охота на охотников
Я чуть не проспал. Слишком привык жить вольным стрелком. Пока работал на одного Михайлова, он от меня не требовал «пять по восемь», ему плевать было на режим, ему требовалось продвижение по проектам. Избаловался я, ребята.
Когда я вышел на плац, там уже был Толстый – с вещмешком, хотя мы не в Зону шли, а на захват неких гнид здесь, на большой земле. Опять, наверное, жена его расстаралась. Как там моя бедная Катька?
Пожал ему руку. Посоветовал смотреть на Клеща и слушать, что он говорит. У Клеща – опыт. «А кто таков этот самый Клещ?» – поинтересовался Толстый. «Еще нет его? Значит, сейчас прибудет. Узнать его можно по самому свихнутому оружию, какое только ты видел в своей жизни».
Здесь же стояли четыре закрытых грузовика, а перед ними в две шеренги выстроились спецназовцы. Я пересчитал. Не шутил Яковлев: два взвода. И сам он не поленился выйти к ним в роли инструктора. Рядом с ним стоял, позевывая, жирдяйчик в форме офицера полиции и с майорскими звездами на погонах. Наблюдатель, стало быть. Ничего, ты у нас еще назеваешься вдоволь. На всю жизнь забудешь, как хлеборезку распахивать во время инструктажа.
Неподалеку расхаживал Михайлов с роскошным дробовиком Benelli M4 Super 90. Явно, местным арсеналом он пользоваться не стал, выбрал из своего собрания. Разрешение Дмитрия Дмитриевича, уверен, выправлено по всей форме. С такого рода бумажками он никогда не позволял себе небрежности. Оделся он не в армейское, а в охотничье.
Я подошел к нему с вопросом, зачем он сам идет на операцию.
– У меня такое чувство, Тим, что там понадобится каждый ствол. Притом ствол в руках не у этих крепких самоуверенных ребят, а у тертых мужичков, которых Зона приучила тени своей бояться. Ведь сегодня мы охотимся на маленький кусочек Зоны, Тим.
Не поспоришь. Но и не правда. Во всяком случае, далеко не вся правда. Может, он соскучился по Зоне. А может, почувствовал, что происходит нечто исключительно важное, можно сказать, историческое. Или всерьез испугался за меня. Ведь мы с Михайловым не только начальник и подчиненный, мы с ним почти друзья… то ли совсем друзья. Никогда не любил распутывать узел, кто кому кем приходится!
И всей правды Дмитрий Дмитриевич ни за какие коврижки не скажет.
– Извините за любопытство, а как вы вчера до истины докопались?
– Хотите знать, как мы вычислили Фила? Если бы не Клещ, то не вычислили бы. Он сказал нам с Яковлевым две вещи. Первая: «Никакая камера, хотя бы и с примочками из артефактов, ничего не будет сообщать на территорию за Периметром. Брехня. Она и в Зоне-то станет работать через пень колоду». Вторая: «Исходите из того, что ваша организация – полументовская. А значит, в самой ее сердцевине обитает ровно то же дерьмо, что и во всех организациях, где есть менты». И пояснил: кто-то из наших старших офицеров сливает информацию налево. Криминалу сливает, другим государственным командам сливает… Никакой «экранированной камеры» просто не существовало, а был подлец, и ты его видел на совещании два дня назад.
– Кто же?
– В штатском сидел. Ты его не знаешь. Полковник Куковлев. Вычислили его моментом: просто перебрали всех тех, кто давал Периметру «добро» на пропуск внеплановых поисковых групп. Проанализировали. Достопочтенный джентльмен, пользуясь своим служебным положением, вывел в Зону четыре криминальных группировки. И тех, кто убил ваших двоих бойцов, и тех, кто изуродовал вашу супругу. Взяли его, нажали, как тут могут, честно обещали вывести его по документам в Зону, а потом провести по графе «боевые потери». Он сразу понял, что ни одна живая душа искать его тело за Периметром и разбираться с причинами гибели не станет. А когда понял, принялся говорить много и содержательно. Прошлись по связям, нашли дом. Кстати, в двенадцати километрах от периметра.
Разобрало меня любопытство:
– И что, на самом деле списали бы на потери?
Михайлов ответил мне с прохладцей:
– Не стоит недооценивать Яковлева. Это серьезный человек.
Вот скажите мне, ребята, как же этот серьезный человек проморгал такую гниду у себя под боком?! Ведь сколько вони от нее произошло! Почему раньше, без Клеща, ее не сыскали?
Михайлов улыбнулся:
– Нетрудно угадать ваши мысли. Поймите, для такого рода операций нужен ум иного сорта. Не ум ученого, а ум контрразведчика. Положа руку на сердце, вы сами-то отчего не попытались думать как следователь?
Мне оставалось развести руками. Клещ тоже никак не следователь, но, видно, его склад ума – более практический, нежели наш.
– Подойдите к Яковлеву. Прям сейчас. Он хотел представить вас сопровождению.
Я подошел. Академик очень искусно внушал коротко стриженным парням в беретах, какого живоглота им придется брать и как быстро следует им реагировать на малейшую возможность сделать прицельный выстрел. Увидел меня. Прервался. Позвал из строя двух офицеров.
– Старший лейтенант Бекасов. Лейтенант Бражников.
Мы пожали друг другу руки.
Яковлев продолжил. Судя по тому, что он говорил, инструктаж подходил к концу.
– Мы работаем не на территории врага. Мы работаем в какой-то степени против уголовников. И вместо вас формально мне следовало бы вызвать ОМОН… извините, по старой памяти выскочило… ОПОН, конечно же. Но с тех пор, когда к нам из Зоны вышел объект Х, здесь, в Подмосковье, завелась горячая точка. Использование спецназа в двух шагах от эвакуированной столицы согласовано на высоком уровне. Местные органы полиции поставлены в курс дела. Ваши командиры должны были довести до вас соответствующее распоряжение. – Яковлев посмотрел на Бражникова с Бекасовым. Те покивали. Довели, мол, как же иначе.
Объектом Х, я так думаю, академик назвал сверхсталкера. Тогда – точно, с ним у нас горячая точка в полный рост. Вскройте конверт с первым бонусом, там запакованы жертвы и разрушения…
– Теперь слушайте порядок старшинства в группе. Командир военного сопровождения группы – старший лейтенант Бекасов. В случае выбывания из строя его заменит лейтенант Бражников. Старший в группе… вот, – он показал на меня. – Уставное обращение: «Товарищ военсталкер». Слушаться его беспрекословно.
У меня, наверное, брови от удивления выскочили со лба на темечко. Как – старший? Какого ляда – старший? А Михайлов? Он здесь что, для галочки?
Яковлев заметил мою гримасу, но не придал ей значения. Он невозмутимо продолжал:
– В случае выбывания из строя, его заменит консультант, профессор Михайлов. Уставное обращение: «Товарищ военсталкер». Вот он.
Яковлев показал на Дмитрия Дмитриевича, кстати подошедшего к нам.
– Вместе с группой отправляется эксперт по… по особым вопросам. Уставное обращение: «Товарищ военсталкер». Вот он как раз до нас добрался.
И точно, по плацу, не торопясь, шел к нам «товарищ военсталкер» с рожей в крапинку. Чудовищно неуставной «товарищ военсталкер».
Во-первых, он приперся в трениках и с канистрой бензина в руке. Треники, правда, выглядели жутко дорого.
Во-вторых, на башке у него была черная байкерская бандана с изображением мужского полового хрена, просительно воздетого к небесам.
В-третьих, на груди у Клеща висела вещь, к теоретической разработке которой только-только приступили крупнейшие оружейные концерны мира. Ее в принципе пока не могло существовать. Ну, то есть, ее не могло существовать, пока инженеры из этих самых концернов не освоят конструкцию, разработанную в сталкерских мастерских старой Зоны. Я ее видел один раз. Год назад. В течение десяти секунд. Как мне сказали, она стоила столько же, сколько новый «роллс-ройс фантом купе люкс» средней комплектации. Импульсная винтовка. То, чем из нее стреляют, не имеет никакого отношения к старым добрым пулям. Я, гуманитарий, даже понять не мог, что это – материя или сгусток энергии? От прежней винтовки у нее остались только приклад да набор сменных прицелов, притом некоторые из них больше похожи на экраны микрокомпьютеров, чем на цилиндр с оптическими линзами. К прикладу крепится толстый металлический брусок длиной в двадцать сантиметров. Из бруска во все стороны торчат: один из прицелов – какой удобнее на данный момент, приемник боезапаса (черной коробочки, которую называют почему-то «анклав»), антенна какой-то совершенно негуманитарной спутниковой связи и наведения, рожок с электронным дальномером, штырь предохранителя с шайбой на конце, а также «разгонная планка», функция которой осталась для меня тайной. В боевом состоянии импульсная винтовка похожа на гигантскую водомерку, пытающуюся заключить всеми лапками в объятие голову стрелка. В походном (как сейчас) – осьминога, сложившего щупальца по одной оси. Вместо спускового крючка – большая плоская кнопка. Если кто до сих пор не знает, ребята, эффективная дальность стрельбы у импульсной винтовки – четыре или даже четыре с половиной километра, на трех километрах заряд проделывает дыру в танковой броне. Отдачи нет. Звук выстрела представляет собой негромкое шипение, которого не слышно с двадцати шагов. Вспышки не дает. Дыма не дает. Боезапас – восемьдесят выстрелов без перезарядки.
Дойдя до нас, Клещ посмотрел на академика и буркнул нечто субматерное, типа «совсем обуели». Потом шумно высморкался себе под ноги и сказал, ткнув пальцем в импульсную винтовку:
– Знакомьтесь, ее зовут Паучиха.
Прошлый раз я видел его с пушкой по имени Кабан. Прогресс, м-мать.
– Товарищи офицеры, – завершил свой инструктаж Яковлев, – грузите своих ребят в машины.
Он выдал мне командирский планшет и «серьгу» связи с директоратом ЦАЯ. Хотел высказать… то самое про Клеща и про тех, кто его втащил в операцию, но сдержался. Культура с нами всегда, но особенно в том момент, когда уже ничего не исправишь.
Я подошел к Дмитрию Дмитриевичу и заверил его, что к приказу Яковлева не причастен. Я понять не могу, почему это меня старшим поставили, а не его… Михайлов, улыбаясь, объяснил: нет никакой ошибки. Он сам поспособствовал. Ведь лично он в Зону вот уже два года не ходил, навыки поистерлись. Тем более, не отдал визит новой Зоне. Да и «объект Х» не видел, не представляет себе, кто она такая, эта тварь, и с чем ее едят. Следовательно, в рассуждении «поберечь людей» старшим уместно идти мне. А он у меня за спиной побудет.
Коли так – ладно.
Правда, когда мы садились в армейский джип «Ижик», я уступил место спереди Михайлову. Это Михайлов, ребята. Это человек, которого я почитаю. Пусть ему будет удобно.
За руль сел штатный водитель ЦАЯ, я его не знал. На заднем сиденье устроились мы втроем – Клещ, Толстый и я со стволами, все в брониках, все такие здоровенькие, что кого-нибудь страшно хочется выкинуть за дверь. Не вздохнуть, не бзднуть же вольно!
Полицейский майор поехал на своей машине, позади всех. Толстый почему-то к нему не захотел, Клещу и предлагать-то такое страшно, а я… я командир, я должен быть впереди, на лихом коне. К тому же, ни к чему мне лишние расспросы.
– Где это?
Михайлов назвал элитный коттеджный поселок. Так. Час езды.
Я достал командирский планшет, врубил данные по местности и пожалел, что времени у нас на подготовку не было. Всё – впопыхах.
Паршивая местность. Прежде всего, хоть дом и на окраине поселка, а рядом с ним еще пять других домов. Подойти туда незаметно – пара пустяков: с двух сторон дом окружен лесом, соседские садики-огородики полны густыми зарослями крыжовника и смородины. Коттеджи, заборы, сарайки, гаражи, сортиры, баньки. Дюжина деревьев, оставленных любителями «зеленого друга» с тех пор, когда тут расчищали участки от настоящего густого леса. Даже если Фил там буквально всё обвешал камерами, самый упертый наблюдатель не отличит спецназ от зеленки, пока оба взвода не посыпятся ему прямо под нос. Зато уйти оттуда можно в любом направлении, поскольку скрыться из виду там пара пустяков… Правда, они не рассчитывают на такую многочисленность группы захвата. Наверное, не рассчитывают. Наверное…
И камеры им совсем не нужны. Если правду говорит Клещ, питомец темных сталкеров почует нас издалека безо всякой электроники.
– Клещ, на какой дистанции ты мог чувствовать своих… ну, своих братьев в старой Зоне?
Он ответил не сразу.
– Точно не скажу. Примерно… за пятьсот или семьсот метров. Семьсот – предел и только за пару-тройку часов до выброса. В такие моменты восприятие обостряется.
Толстый посмотрел на него, как добрый молодец на Кощея Бессмертного.
– Костя, – говорю. – Для нас это не опасно. Опасно болтать про такие вещи.
Он согласно моргнул мне и отвел взгляд. Допуски-то у него какие оформлены. Стоит уточнить… потом. И у водителя, кстати.
Михайлов говорит, не поворачивая головы:
– С допусками у всех нормально. За нарушение военной тайны им грозит пожизненное. Подписали добровольно. За рулем у нас целый капитан, притом не МВД.
Вот, зараза, как наловчился мысли мои читать!
– Ясно, – говорю. – Клещ, а на какой дистанции сверхсталкер почует тебя?
– Попробую погадать… У тебя, Тим, кофейку не найдется?
– Нет. Может, у спецназа в хозяйстве термосок имеется.
– О, дело. А то мне как раз кофейной гущи не хватало.
Ну молодец, Клещ! Нашел время для доброго незлобивого юмора. Самое оно сейчас поприкалываться вволю.
– Можешь по-нормальному сказать, из чего мне исходить? Хотя бы в самом грубом приближении.
– Его делали во всех смыслах более развитым, чем любой из нашей братии. Полтора раза. Может, два.
Почти полтора километра… Да хотя бы километр, разницы никакой! Мы у него на виду, он для нас – неизвестность. Трудно придумать диспозицию хуже такой вот.
Мы к нему так просто не подступимся. Но если разом перекрыть все направления, сверхсталкер ломанется наружу, и тогда-то мы попробуем его накрыть на прорыве. Значит, нужен ударный кулак, способный его остановить, когда… Стоп. Недостаточно информации.
– А нас, обычных людей?
– Я уже говорил, метров сто или двести у нас с той же поправкой для него.
Так-то лучше. Но…
Клещ прервал мои размышления:
– Тут всё просто. Как только он ощутит моё присутствие, обязательно среагирует. Двинется на меня, захочет взять меня. Он рванется на меня без разбору времени, места и обстоятельств, точно. Едва ли его даже поводырь удержит, впрочем… тут опять, проныра, сплошное гадание. А когда подойдет близко, почувствует и всех вас. Вот вы, радиоактивное мясо, смотрите, все вместе не промахнитесь. Если его встретить стеной свинца, он, возможно, не от всего успеет увернуться.
Звучит обнадеживающе.
– Клещ, почему он среагирует на тебя? Именно на тебя.
– Захочет убить. Я убил его главного и первого отца – Варвара. Он знает. Я убил других его отцов. Всех, кроме последнего, кроме Фила. Он, опять же, знает. Я его враг номер один. И я сам иду к нему руки.
Я остановил машины километра за два до коттеджа Фила. Береженого Бог бережет.
Подошел к полицейскому чину и честно сказал:
– Операция боевая, будет много стрельбы, будут трупы. Вы уверены, что хотите всерьез туда сунуться? Если нет, лучше оставайтесь здесь. К чему вам жизнь класть, когда вы тут случайный человек?
Не понравилось ему словосочетание «случайный человек». Очами на меня грозно сверкнул. Ну да ладно, не велика беда – свирепые гляделки… Стою, жду.
Отвернулся от меня майор, принялся смотреть куда-то в сторону. Так и не ответил ничего.
Если кто не понял, ребята, это он показал тонкий подход к толстым обстоятельствам. Вроде, и достоинство сохранил, вроде, и чан под фуражкой от раскроя сберег. Мудрец, мать его.
Я созвал спецназовских офицеров, Михайлова, Клеща и Толстого. Для начала вызнал, кто в двух взводах – лучшие стрелки. Притом не на дальность, а в пиковых обстоятельствах. Иными словами, когда вертеться надо. Мне назвали, не без маленькой командирской перепалки: сам лейтенант Бражников, младший сержант Пряхин, рядовой Старов.
Отлично. Рядом с «товарищем военсталкером» будет двигаться группа: эти трое, мы с Михайловым и Толстый. Не отходить от него без приказа даже на двадцать шагов. Даже поссать не отходить, так что лучше отоссаться прямо здесь на несколько часов вперед. Да я понимаю, что вы понимаете, но если все же кто-нибудь пренебрежет, отдам ко всем едреням под трибунал!
Теперь все остальные: старший лейтенант Бекасов делит бойцов на четыре группы и перекрывает здесь, здесь, здесь… что? Почему? Понимаю. Превосходно, товарищи офицеры, вы в таких операциях больше нас петрите. Давайте-ка, сами сообразите, где и какими силами перекрыть направления отхода на тот случай, если объект Х и те, кто там с ним будет, рванут прорываться изнутри. Вон там, вон там и… пять групп и три двойки. Ладно, вам виднее.
Проверим связь. Но лучше ею не пользоваться, только в экстренных случаях. Лучше вести себя очень тихо, вертеть головой и ждать нападения отовсюду. Он может выскочить откуда угодно, хоть прямо из травы под ногами.
Офицеры собирают солдат, коротко объясняют, кто с кем и у кого какой маневр. Те быстро разбиваются на группы. Спецназ – не обычная армейская шобла, не мотострелки, соображают с другой скоростью, а потом действуют с совсе-ем другой скоростью…
Начали движение.
Хорошо приподнялся Фил. Не знаю, на чье имя куплена его хатка. Не знаю, сколько денег он выложил, но, ребята, хоромина у него солидная. Двухэтажное кирпичное «шато» с зубчатыми башенками, витражные окна у мансарды, веранда с фигурными балясинами, цветничок, гаражик, собственный колодец с электронасосом.
Тишь.
Если кто из соседей и заметил наше присутствие, то не вылезает из дома. Жизнь у нас такая: быстро учит не вылезать, когда в воздухе пахнет боевыми плясками.
– Клещ, где он?
– Я не чувствую. Должен чувствовать, но… ничего.
– Может, он не в доме? Может, на улице?
– В радиусе полкэмэ от меня во все стороны – по нулям.
Группы и двойки Бекасова одна за другой занимают предписанные позиции. Вот остаемся только мы всемером.
– Еще кто-то, помимо него?
– Пусто.
– Заходим в дом, – поколебавшись, говорю я.
Связываюсь с Бекасовым, сообщаю о перемене планов. Теперь его бойцы должны перегруппироваться и ждать прохода извне.
Все эти бронированные стены и ставни наших подмосковных миллионеров хороши против любителей. С нами работала группа антитеррора, ей никакой взрывчатки не понадобилось, никаких шумовых эффектов. Минута, и все двери перед нами отворились.
Пряхин со Старовым остаются снаружи, у крыльца.
Группа заходит внутрь.
Фил, кажется, обосновался тут надолго. Завел себе дизель. Расставил шкафы-купе, полные барахла. Две уборных – как в богатых городских домах.
А вот тут очень интересная спаленка. Четыре борцовских мата, сдвинутые в один прямоугольник, одеяло без пододеяльника и размером на Геракла. Никаких подушек.
– Его?
Клещ соглашается.
Значит, был тут недавно мой знакомый по забавным приключениям в метро…
В доме есть центральный зал. Весь он уставлен книжными шкафами и стеллажами, там расставлена целая библиотека. Ничего художественного. Кажется, Фил подходил к таким вещам прагматично: то, чего нет в сети, должно стоять на полочке. То, что стоит на полочке, должно приносить практическую пользу. Научная и научно-популярная литература, кое-какие справочники, старые энциклопедии, учебные пособия.
Стеклянный журнальный столик, стулья, кресло-качалка перед камином. Кстати, камин вовсе не декоративный. Видно, что его топили.
Лестница ведет на второй этаж, который представляет собой галерею, опоясывающую зал с трех сторон. Легкие декоративные перильца и опять шкафы с книгами.
На столе – коробка с сигарами и…
Вдруг Клещ застывает, ни дать ни взять охотничья псина, почуявшая дичь.
– Клещ, а…
– Тихо! Тихо… Он здесь. Двое здесь. Недалеко от дома. Движутся очень быстро. Машина? Нет, прыжки. Убили кого-то. Еще. И еще…
Я не слышал стрельбы. Если Клещ прав, то наши спецназовцы сейчас гибли, не успев хотя бы раз выстрелить. Не успев даже вскрикнуть.
– Там же мои ребята! – заорал Бражников. – Ты что, сукин сын?
Клещ не обратил на него внимания.
– Идут сюда. Намерение четко выраженное – уничтожить. Четвертого завалили…
Ни выстрела, ни подозрительного звука снаружи. На связь никто не выходит.
Ну и кто тут теперь на кого охотится? Мы на Фила с его зверьем или зверье – на нас? Как-то раз охотились охотники на охотников…
В комнате – два входа и два окна. Плюс еще дверь на втором этаже. Беру себе один из входов, остальные отверстия велю разобрать Толстому, Михайлову и Бражникову.
– Нет, Тим, через окно они не пойдут, – сообщает Клещ. – Они пойдут вон там.
Показывает, где. Все мы направляем туда стволы.
– Чувствует меня… зараза! Какой необычный… Никогда такого… Чувствует тебя, Тим. Встали оба. Нет, входят в дом. Две секунды! Второй поверху пошел!
Кле еще говорил, а Михайлов вынул из кармана и бросил в коридорчик, откуда мы ожидали гостей, какую-ту хрень, похожую на резиновый эспандер.
В те же мгновения я крикнул:
– Огонь на поражение!
Бражников нервно хихикнул. Толстый заржал в голос. Обуели оба? Хо-хо… забавники.
Читать бесплатно другие книги:
