На тропе Луны Вологжанина Алла

Глава 20

Побег

Карина стояла возле ограды и таращилась на могилу Ларисы. После похорон прошло уже четыре дня, но в голове пока не укладывалось, что вечно сердитой и усталой, непонятной, вспыльчивой, но единственной родной тетки Лары больше нет. Ни в соседней комнате, ни на соседней планете. Страшные сны (теперь Карина называла их «обмертвелыми») вернулись, только теперь образ мамы-манекена заменила Лариса.

«She is a supergirl, – уверил ее через наушник солист «Reamonn», – and supergirls dont cry»[6].

Да уж, это про нее. Нельзя раскисать и плакать. Надо что-то делать.

Приближалось полнолуние. И Резанов, и Митькина бабушка затаились. Вообще все было как-то совсем непонятно. Кроме одного – осень заканчивалась, совсем близко была зима. Вот и сейчас – четыре часа, а темно, как будто все десять. Карина подняла воротник куртки. В человеческом теле она все время слегка мерзла, но после последнего своего превращения рядом с Ларисой ни на секунду не расставалась с человеческим обликом. Хотя это становилось все сложнее и сложнее.

– Ночевать тут будешь? – спросил кто-то прямо за спиной.

Да уж, эффект «гава», вовремя сказанного в ухо.

– Митька, совсем спятил? Я чуть лужу не напустила.

– Фу, гадость какая, зато откровенно, я заценил. – Лучший друг взял ее за рукав и потянул. – Хватит уже. Не вернешь ни Ларису, ни моих маму с папой. Сколько тут ни сиди, лучше не станет.

– Угу… Мить, хрень какая-то. Я ведь знаю прекрасно, что Ларка и моя мама друг друга на дух не переносили. Они так лаялись все время, что я думала: еще чуть-чуть, и в драку кинутся. Лариса и меня тоже шпыняла: «папочкино отродье, рыжая порода, тварь нечеловеческая». Но с другой стороны… Когда меня кто-то жалел, да вот хотя бы та же Люсия начинала: «Твоя тетка сумасшедшая, тебя терпеть не может», то я злилась, конечно. Но еще больше – удивлялась. Я все равно всегда внутри была уверена, что Ларка меня любит. Так ведь, если подумать, у нее, кроме меня, никого и не было. А у меня…

– А у тебя я есть, – перебил Митька.

– Точно! – Карине даже теплее стало. – Вот и получается, что у меня и Ларик, и ты. А у нее никого, только я. И я теперь все время думаю, а что, если она права и ни в какое Трилунье мне нельзя?

– А мы теперь только на практике и сможем проверить, – помрачнел Митька. – Тут остаться? Рано или поздно до тебя Резанов доберется. Сколько Марк тебя сможет защищать? А у него еще целый приют детей. Ты рискнешь их всех подставить? Бабушка моя тоже… странная, сама знаешь. Да еще этот Кира, ликантроп-суицидник… Дирке пропал. Ну и Арноха. Кого-то забыл? А, да, Диймара твоего. Который без нас домой не попадет. Слушай, да ты промерзла совсем. Давай-ка или по домам пойдем, или обернемся и побегаем, полнолуние же совсем скоро, если не сегодня.

Карина поглядела на Митьку, подумала… и решительно полезла в сумку.

– На-ка вот, погляди.

Митька развернул первый лист бумаги – обычной, формата А4, такую кладут в принтеры и копировальные аппараты. В его руках оказалась простая черно-белая ксерокопия паспорта Ларисы.

– Читай, что написано, – попросила Карина.

Темнота глазам подросшего детеныша-оборотня не помеха.

– «Лариса Алексеевна Кормильцева, год рождения…», все такое. Ну и что тут не так?

– Теперь это. – Карина протянула ему второй лист.

Это тоже была копия документа, но совсем другого. Лист был немного уже и, судя по всему, никаких страниц, как в паспорте, в нем не подразумевалось. Фотография больше походила на изящный портрет.

– «Ларисса Алессандра… Кора… Корамелл». Ни фига себе, ЛариССа. Это ее трилунские документы! Помнишь, ты мне говорила, что она Марку говорила… тьфу, запутался… Короче, она же в Трилунье родилась. Вот тебе и документик.

– Мить, ты вообще понимаешь, что это значит? – Карина начала сердиться. – Да что же мы с тобой тупим по очереди, прямо о серьезных вещах не поговорить. Ты понимаешь, что все – вранье? Вся моя жизнь, вплоть до фамилии, полное вранье! На вот еще, почитай…

Митька осекся. Он прекрасно оценивал серьезность момента, просто не всегда знал, как подбодрить Карину. Да и вообще, опыта подбадривания в подобных ситуациях у него не было. Поэтому он только хмыкнул и взял еще одну копию.

– «Арисса Алессандра Корамелл». Мама твоя, что ли?

– Мама моя, что ли! – В голосе Карины отчетливо зазвучали слезы. – Ты прикинь, Мить, я даже настоящего маминого имени не знала! Вместо этого: Арина, простая земная вариация на тему. Черт, нет уж, не буду я сидеть на попе ровно. Если бы рассказали все в открытую, я бы, может, еще послушалась бы и не полезла во все эти странные трилунские дела. А вот так… Мить, имею же я право хотя бы знать, кто я и откуда!!!

Митька был полностью с ней согласен. Масла в огонь подливать не хотелось, но и кривить душой тоже. Он считал, что право знать, кто ты и откуда взялся, – это самое малое, на что Карина могла рассчитывать от своих родственников.

– Знаешь, что еще странно? – Карина уже почти совсем рыдала. – Тут копии земных паспортов на маму, Ларика, бабушку Александру, деда Алексея и копии трилунских. И не только на них. Там еще на сто пятьдесят поколений ксерокопий наберется. И трилунские почти все не только копии, но и оригиналы. Свиточки такие, типа кожаные. Так вот… оригиналов ровно столько же, сколько моих прапра на нашем кладбище похоронено. Думаешь, я тут просто реву сижу и ничего больше не делаю? Я все проверила: у каждого моего прадеда-прабабки есть оригинал трилунского свитка – типа паспорта; в доме у нас хранился. Есть на каждого из тех, кто умер и похоронен тут, в нашем мире, на нашей Земле. Кроме, представь себе, двух человек. Во-первых, бабушки Александры. Но она могла пропасть вместе с паспортом. А еще знаешь, чьих документов нет? – Митька мотнул головой. – Моей мамы. Могила есть, а документов трилунских нет. У всех, кто тут похоронен, документы есть. А у нее нет!!! Почему? Ну? Говори!!!

Нет, Митьке совершенно не хотелось проговаривать мысль, к которой клонила Карина. Он просто неловко облапил ее за плечи и прижал к своему пуховику. А она наконец-то разревелась по-настоящему.

– Мить, я все узнаю про них! Мама, может быть, живая и в Трилунье. Да, скорее всего, так и есть. Я ее найду!

И так это прозвучало, что Митьке стало страшно, словно в голосе подруги появились сестренкины интонации.

– Ну, найдешь. А дальше что? Покусаешь?

Карина на секунду замерла, а потом ощутимо ткнула его кулаком в грудь.

– Псих, что ли? Я ей в глаза посмотрю и спрошу: «Почему-у-у?.. Неужели я настолько никуда не гожу-усь?..»

Митька осторожно похлопал Карину по спине:

– Рева-корова, забыла, что ты лучше всех?

– Угу, только я без понятия, может, я тоже КариССа какая-нибудь… Я не нашла свое свидетельство о рождении. А еще там могла быть папина фамилия. Я даже не помню, какая она. И еще, смотри, деда звали Алессио. Или Алексей по-нашему. У мамы и Ларика отчество «Алексеевна», а в трилунских свитках стоит не отчество, а второе имя – бабушкино. Я, по идее, Карина Арисса, значит?

Она с сожалением оторвалась от Митьки и вытерла нос. Стало совсем холодно, да и ветер поднимался. Коса, туго заплетенная с утра, совсем растрепалась, и на ветру кудряшки лезли в лицо.

– Пойдем, серый волк, – снова подал голос Митька, – завтра полнолуние, надо подготовиться. Ты, кстати, когда в последний раз ела? Ну, хотя бы сегодня?.. А пошли в «Блины-оладушки»? С меня пироги и всякое такое.

И ребята потопали к выходу с кладбища.

В Карининой голове плясали какие-то обрывки мыслей. Не любое действие можно описать словом. Например, в красивую картину всматриваются, в музыку – вслушиваются… А как быть вот с этим ощущением, что о ней заботятся, что кому-то не все равно, ела ли она сегодня? Если хочется удержать это ощущение, распробовать на вкус? Это значит, вчувствоваться?

Тут ее размышления и вчувствования были прерваны – не грубо, но безоговорочно. У самых ворот дорогу Митьке и Карине преградил высокий тонкий силуэт. И по тому, как напрягся Митька, девочка поняла – дело плохо.

– Гедеминас, тебе не стыдно? – отрывисто спросила Ангелия внука. – Почему твоя бабушка вынуждена бегать по кладбищу, почти что ночью, в поисках тебя?

Митька молчал. Включать провинившегося ребенка было бе с полезно, грубить попросту опасно. Ангелия перевела взгляд на Карину.

– А ты, значит, Карина. – Голос ее потеплел ровно на одну сотую долю градуса, но из темноты глаза буравили девочку, как два алмазных сверла. – Нам с тобой давно пора познакомиться. Я Ангелия Витольдовна, приехала за своим внуком. И, насколько я понимаю ситуацию, за тобой тоже. Не вздумай сопротивляться.

И она взмахнула рукой. Знаккер… очередной. Вокруг руки словно волна пошла. Но погасла тут же, потому что Митька вцепился в бабушку, прямо-таки повис на ней, этакий великовозрастный неслух.

– Беги! – заорал он. – Сваливай бегом! Хоть куда!!!

Тело повиновалось раньше разума. В следующий миг Карина обнаружила, что она уже в волчьем обличье несется куда-то не разбирая дороги, запросто перемахивая через ограды и заборы, потом через поваленные деревья и какие-то овраги. «К омертвению», – шепнул разум. И она, полагаясь на обоняние и память, кинулась туда, где почти две недели назад встретила Диймара.

Где-то через четверть часа ей потребовалась передышка, и она остановилась. И оглянулась. И чуть не заскулила от ужаса. В двух шагах от нее, под старой елью стояла Ангелия Витольдовна и как ни в чем не бывало щелчком пальцев взбивала мех на манжете пальто.

– Зря ты убегаешь, – скучающим голосом произнесла она. – Во-первых, незачем, во-вторых, все равно не убежишь.

Да, конечно… И Карина припустила дальше. Но, остановившись еще через десять минут бешеного бега, почти врезалась в Ангелию. Та уже была не так спокойна.

– Прекрати эти глупости, девочка, – сказала она, – пойдем со мной.

Это тоже было похоже на страшный сон. Словно изображение Ангелии выключалось в одном месте и включалось в другом – без шума, искр и прочих спецэффектов. И каждый раз она выглядела чуть более сердитой, но ни капли не усталой. Как будто никакой скорости бега не хватит, чтобы от нее спастись.

Страх гнал девочку-волчицу вперед, сердце колотилось уже где-то в висках; на боках, как у загнанной лошади, повисли клочья пены. На самом деле просто шерсть отсырела, но человеческое воображение еще не то подскажет… И Карина опомнилась буквально на краю омертвения. Ох, нет, только дивных переживаний в мертвом куске пространства ей сейчас и не хватало. Хотя, с другой стороны… взрослая Ангелия туда и шагу не ступит.

Она, не помня себя от усталости, вернула себе человеческое обличье. В случае чего – один шаг, и она в омертвении. Сумасшедшая гонка не заняла и сорока минут, но ощущение было такое, словно она бежала всю жизнь… Хотя, вполне возможно, так и было.

Ангелия Витольдовна возникла на краю поляны, метрах в пятнадцати от Карины, прямо из ниоткуда. Свежая и хрупкая. Через глубину, что ли, шла? Едва ли. Вряд ли она за эти несколько дней так подробно изучила, какое дерево с каким соприкасается…

– Устала бегать? – участливо, но с ехидцей спросила женщина.

Она пропала снова, как будто ее изображение мигнуло, а потом в четыре «прыжка» появилась на середине поляны.

– От… меня… не… сбежишь. – По одному слову на каждое появление.

Похоже, кроме омертвения, никуда не деться.

– Послушай, Карина, – подала голос Митькина бабушка, – в тебе, я думаю, проснулась четырехмерность. Ты, наверное, уже познакомилась с глубиной. Так вот, твоя связь с четвертым измерением будет крепнуть, но тебе надо учиться с ней управляться. Кто тебя научит? К тому же ты в большой опасности. Охотники за бессмертием, просто всякие честолюбцы… ты для них лакомая добыча. И ты не справишься одна.

– Она не одна.

Из глубины ближайшего дерева вышел Диймар в своей идиотской оранжевой шапочке.

И в тот же момент, взбивая подмерзшую осеннюю грязь и ломая кусты, на поляну вывалился запыхавшийся от бега Митька. Вернее, огромный белый волк, конечно же. Такой белый, словно впитал в себя весь неровный свет луны накануне полнолуния. В прыжке волк превратился в мальчишку. И мальчишка очень быстро оценил обстановку.

– На тропу! Тащи ее в свой мир! – заорал он.

И снова сработал рефлекс – Карина обернулась волчицей и увидела, как прямо под ногами вспыхнула лунная тропа, куда более яркая и плотная, чем в прошлый раз. Похоже, Диймар все же успеет домой к пресловутому Дню пилигримовых яблок и начнет тренироваться к гонкам на драконоидах.

Глава 21

Снова в Город луны

Вмежмирье было довольно темно, но лунная тропа сияла собственным светом, озаряя лоскутное пространство вокруг. Мимо бегущей Карины промелькнули резные перила моста, которые тут же сменились песчаными дюнами. Диймар молча несся рядом. За волчицей ему было, конечно же, не угнаться, и Карина давно вернулась в человеческое обличье. На шаг приотстав, что называется, дышал в затылок Митька. Для него тут все было в новинку, даже жаль, что нельзя остановиться и рассмотреть поподробнее. Особенно в тот момент, который они, конечно же, опять не уловили, – когда клочки пейзажей вокруг них вдруг сменились небом и незнакомыми созвездиями. Где-то далеко внизу, словно тропа была мостом над пустотой, засиял рассвет (или закат, не до деталей).

Бежать было тоже не в пример легче, чем в прошлый раз. Не было ощущения, что приходится продавливать себе путь. Видимо, полнолуние и впрямь великая вещь. Да и два волка, открывающие тропу, – это уж точно лучше, чем один.

– Стойте, – наконец-то нарушил молчание Митька, – подождите!

Карина и Диймар остановились. Ощущение даже не моста, тонкой ленты над пропастью, усилилось. Хорошо, что хоть голова не кружилась, да и чувство равновесия не подводило. Интересно, что будет, если кувырнуться с их тропинки?

– Это значит… пространство между мирами? – Митька взмахом руки указал на небо и звезды. – А это и есть лунная тропа? И мы что, вверх ногами стоим?

– Экскурсию проведем как-нибудь попозже, – высокомерно отозвался Диймар. – Когда земные знаккеры на хвосте висеть не будут.

– Нет, погоди. – Карине совсем не понравилось, как Диймар разговаривал с Митькой, еще меньше ей понравилось то, что Митька весь подобрался, словно приготовился к драке. Но для мальчишек, видимо, было нормой – тут же выяснить, кто главный. Только бы хватило ума не сцепиться. – Да, Мить, мы на тропе луны. Помнишь про ленту и пространство Мебиуса? Помнишь? Если взять целый мир и перекрутить его как бы восьмеркой, то получится, что в одном витке – Земля, в другом – Трилунье. А мы сейчас в точке перекручивания.

– Круто, – заметил Митька и собрался спросить что-то еще, но Диймар перебил его, напряженно всматриваясь своими то темнеющими, то светлеющими глазами в мальчишку.

– А ты вообще кто такой? Ты же белый волк! – И тут же набросился на Карину: – Почему ты не сказала, что в вашем городе есть еще детеныши?

– Потому что ты не спрашивал, – недоуменно ответила та. Ведь в самом деле не спрашивал. У них и разговора-то о Митьке не заходило. – Ну… знакомьтесь, что ли. Это Митька… то есть Гедеминас Закараускас. А это Диймар. Фамилии не знаю.

– Фамилии не знаешь, а в логово пригласила, – фыркнул Диймар.

– Что-о? – сдвинул брови Митька. – Давай-ка с этого места поподробнее, а то ты до сих пор его как-то обходила.

– Мить, а куда было деваться? Он был совсем больной, с температурой…

– Ну, он же типа знаккер, забыла? Одна такая уже пригласила…

И тут до Карины начала доходить вся глупость содеянного. Ведь видела же, как он с глубинными гончими разбирался, видела, как из ниоткуда достал себе куртку… И вдруг такой промокший-бледный-чихающий… Где были ее мозги? Она фактически дала незнакомцу доступ к логову. Еще хорошо, что он сам никого туда пригласить или привести не мог. Но и без этого можно сильно напакостить, взять хотя бы Резанова, который в дом Закараускасов и ногой не ступал.

Диймар посмотрел ей в лицо и нехорошо усмехнулся:

– Дошло наконец? А здорово ты повелась на несчастного и простуженного.

– Слушай, ты, простуженный, сейчас будешь контуженный.

– Мить, не надо! – вякнула Карина.

Ее, само собой, не услышали, и, тут же переходя от слов к делу, Митька коротко въехал Диймару в нос. В боксе у этого удара наверняка было какое-нибудь краткое и емкое название. А в реальности, насколько можно было назвать «реальностью» сияющую ленту лунного света, висящую в пустоте, у Диймара просто хлынула кровь. Мальчишка зашатался и рухнул бы с тропы в темное небо вокруг, но Митька ухватил его за рукав.

– Что тебе надо от Карины? – страшным шепотом спросил он.

На месте Диймара любой струхнул бы, но тот только усмехнулся.

Даже с разбитым носом он не потерял своей обычной заносчивости. Прям завидно.

– Вопрос не вовремя и не к месту, – процедил он сквозь зубы, отрывая Митькину руку от своей куртки. – Давайте займемся более важными делами. – И вытер кровь рукавом, брезгливо морщась.

– Какими еще делами? – оторопел Митька.

Улыбка Диймара стала злее, и он вздернул подбородок, словно указывая куда-то за спину Митьке.

Митька оглянулся. Карина еще секунду не сводила с Диймара глаз, ожидая подвоха, но тот даже не шелохнулся. Тогда она тоже посмотрела в указанном направлении.

По лунной тропе бодро шагала Ангелия Витольдовна. В Межмирье волшебница, похоже, не могла перемещаться так же стремительно, как на Земле, но все равно шла быстро, и расстояние между ней и ребятами сокращалось.

– Она-то как проскочила? – выдохнула Карина.

– Тропу открыли, вот и проскочила. Сюда теперь любой случайный прохожий выйти может, – любезно пояснил Диймар, – если он хотя бы потенциальный знаккер. Но вообще-то, извините, я вас дезинформировал. Старушенция не такое уж и важное дело. Ею сейчас гончие займутся.

И верно, гончие возникли прямо из ниоткуда. На этот раз обошлось без сгущающегося мрака, наверное, потому, что вокруг и так было довольно темно. Карина с ужасом смотрела, как они несутся сначала по полной пустоте, потом выскакивают на тропу примерно посередине между Ангелией Витольдовной и ребятами. На этот раз глубинные гончие абсолютно проигнорировали детей. Их белые глаза и оскаленные пасти с кошмарными клыками были обращены в сторону старой волшебницы. Женщина выпрямилась. Карина прямо-таки физически ощутила, как та оценила обстановку явно не в свою пользу. А потом взгляд Ангелии встретился с Карининым, и девочка поняла: волшебнице страшно. Но это был страх не за себя! Ангелия боялась за их безбашенную и совсем недружную троицу.

А гончие тем временем сбились в ком прямо на тропе и кинулись на Ангелию. Волшебница резко встряхнула кистями рук, словно смахивая с них воду, и пространство волной колыхнулось вокруг. Это лишь на секунду задержало призрачных псов. И вот уже первый из них в скачке врезался в Ангелию, отлетел от нее, но другие на подходе.

Митька застонал сквозь стиснутые зубы.

– Ее нельзя бросать, ее же разорвут. – Он, чуть не плача, рванулся к бабушке.

– Подожди! – заорала Карина, бросаясь за ним следом, но Диймар с такой силой схватил ее за шиворот, что едва голову не оторвал.

– Стоять! – скомандовал он. – Без тебя разберутся. Эти твари еще с прошлого раза не забыли, что такое волк. Думаешь, почему на нас не напали? Вас почуяли.

– Отпусти, придурок! – Она вырвалась. – Трус, так и будешь смотреть, как их убивают?

– Я трус? – Глаза Диймара посветлели от злости, еще немного, и побелеют, как у гончих. – Я, если помнишь, в первый раз по тропе вообще без всякой охраны шел. Эти слова я тебе еще в глотку вколочу, оборотница паршивая. Ничего с твоим дружком не сделается, сама смотри.

Карина снова обернулась. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как псы кидаются врассыпную от Митьки и растворяются в темноте неба, окутывающего тропу. Ангелия, потрепанная, но, похоже, не раненая, вдруг ссутулилась и устало уселась на самый краешек, свесив ноги. Ни дать ни взять, постаревшая Мэри Поппинс, только зонтика не хватает. Митька что-то говорил ей, потом подхватил под руку и помог подняться. Она оперлась на него, уже не такая величественная и жуткая, как на кладбище или в лесу. Погладила его белобрысые лохмы. Митька сердито замотал головой. В носу у Карины защипало. В глазах тоже.

– Мить! – крикнула она, стараясь не разреветься. – Иди обратно! Отведи бабушку домой.

Не всегда получается «если уйдешь ты – я тоже уйду».

– А как же ты? – крикнул друг.

– Я справлюсь! – Она с удивлением обнаружила, что орать совсем не обязательно, звук на тропе распространялся прекрасно. – Найди Арно, его тоже бросать нельзя. И вообще, тропа открыта, скоро полнолуние, и не последнее. Мить, мы еще увидимся и разберемся со всей этой фигней.

– Очень трогательно. – Диймар, видимо, потерял терпение и рывком развернул Карину: – Пошла вперед, надоело с тобой возиться. И не вздумай мне тут зубы показывать. Я с тобой как-нибудь управлюсь.

– Эй, ты! – вслед ему крикнул Митька. – Только тронь ее! Я ведь открою эту чертову тропу, не спрячешься.

И они разошлись, каждый в своем направлении. Остаток пути до статуи Карина молчала, раздумывая, как бы изловчиться и сбежать от Диймара в городе, который он знает гораздо лучше, чем она. А еще кляла себя за глупость. Диймар с самого начала казался подозрительным, странным и не слишком-то дружелюбным. Но не врагом же! А чего ожидать теперь – она и понятия не имела.

Диймар тем временем, щурясь, рассматривал ее, словно впервые увидел.

– Это был твой парень? – спросил он вдруг. – Не ожидал, что у такой серой мыши вдруг парень есть.

А вот это уже перебор.

– У кого? У мыши? – От обиды Карина пропустила мимо ушей «парня». Какого черта? В последнее время с ней почти все обращаются, как с вещью какой-то, да еще и не вполне исправной. Теперь еще и мышь? – Знаешь что? Я, может, и не из красавиц, но никакая я не мышь!

И, не очень хорошо соображая, что делает, она стащила резинку со своей растрепавшейся косы.

На тропе, упирающейся в крошечную площадь Третьего города луны, словно огонь зажегся. На изумленное лицо Диймара упали красноватые отблески. Карина помотала головой, и копна кудрей взвилась заревом, на глазах меняя цвет, перетекая из огненно-красного в густо-золотой оттенок меда. Карина запустила пальцы в копну на макушке. Пальцы запутались, как, собственно, любая расческа.

– Что, очень серая? – с вызовом спросила она.

– Э… ты их обычно в глубине прячешь? – отмер Диймар. – Вот туда и затолкай, нам сейчас в город выходить, нечего лишнее внимание привлекать. И если ты чего-то доказать хотела, то позволь, разочарую. Мышь прилизанная или мышь лохматая – все равно не бабочка.

Чувствуя себя полной дурой, Карина принялась стягивать лохмы в косу. Диймар жадно уставился на башни Города луны, но потом снова обернулся.

– Слушай, рыжая, я не понял, ты все-таки рыжая, или красная, или?..

– Или. Я всегда разная, в основном серая. – И, кляня себя за малышачье поведение, Карина не удержалась и показала Диймару язык. Тот и бровью не повел. Вернее, только бровью и повел – ехидно вздернул. И еще ухмыльнулся. Карина с досадой почувствовала, как, скрывая веснушки, лицо заливает краска. Примерно такого же цвета, как волосы пару минут назад.

А прямо перед ними открывался Третий город луны.

Впечатление было такое, что тропа уперлась в стеклянную стену, отделяющую совершенно другой кусок пространства. По ту сторону раскинулась небольшая площадь с желтой брусчаткой и невиданными фонтанами – вода в них била не струями, а отдельными каплями, очень крупными и частыми, но именно каплями.

– Аллея дождя, – шепнул Диймар, – лучше и быть не может. Слева рынок пряностей, ну, знаешь, Сумеречные ряды. Справа – нежилой район, бывший Волчий квартал.

– Почему нежилой? – спросила Карина и, прежде чем поймала безжалостный взгляд мальчишки, поняла почему.

– Потому что в нем стало некому жить, – очень любезно пояснил мальчик. – Ладно, хватит топтаться, идем.

Когда Карина попала в трилунский Город луны впервые, она вообще не заметила, как это произошло. Вторая попытка пробраться туда оказалась неудачной и непростой. А в этот раз они просто сделали шаг и очутились на площади. Лунная тропа растаяла под человеческими ногами, обутыми в слишком теплую для местного климата обувь.

Здесь тоже, определенно, была поздняя осень, почти зима. Воздух был холоден, но очень свеж. Карина снова стянула волосы, только не в косу, а в некое подобие узла – насколько хватило резинки. Накинула на голову капюшон. Хотя от этого холода до зимнего мороза было еще очень, очень далеко.

Она была в Трилунье.

– С ума сойти! – Забыв обо всем, Карина завертела головой.

Город казался аппликацией из желтой бумаги и золотой фольги, наклеенной на темно-синий бархат неба. Дома невысокие, крыши остроконечные, кровли в изящных завитушках, над трубами – дымок. И какое необычное тут освещение! Конечно же, все дело в лунах! На этот раз полной была только одна – самая большая, оранжевая, и поэтому весь город был залит желтым светом. Из-за этой луны выглядывали дольки второй, третьей и крошечной четвертой.

– Ух ты! Про парад планет я слышала, но про парад лун…

Диймар бросил наверх небрежный взгляд.

– Да какой это парад… Вот к Новому году ближе – совсем другое дело. Невооруженным глазом можно будет одну Львиную луну увидеть, а остальные только в глубинный телескоп. Прижмись где-нибудь, не мешай мне.

И он чуть ли не с головой нырнул в свой рюкзак. Надо же, она и не заметила, что он у Диймара с собой.

Надо осмотреться, чтобы решить, в какую сторону делать ноги. Но сосредоточиться особо не получалось – очень уж необычным местом была эта Аллея дождя.

Фонтаны, обрамляющие недлинный просторный бульвар, действительно представляли собой сплошные стены дождя – гулкие, звонкие, прерывистые струи шелестели друг о друга, точь-в точь как во время ливня за окном. Только этот дождь не лился с неба, а шел снизу вверх. Вместо воды в бассейнах клубились тучи. Капли дождя отделялись от них, взлетали в воздух, неслись по прямой в настоящее небо и бесследно исчезали, создавая неповторимый шум.

– Какая красота! Вот что значит магия!

– Что? – Диймар и не подумал отвлечься от своей работы.

Он извлек из рюкзака браслет с несколькими круглыми бусинами и теперь усиленно полировал одну из них пальцем, да еще и дышал на нее.

– Дождь, который идет наоборот! Это и есть волшебство?

– Ну как… четырехмерная инженерия, чтобы направить потоки и заклинания, чтобы убедить воду стекать обратно через глубину, не вырываясь в трехмерность. Ну вот, зрак готов, теперь можно активировать, и нас скоро заберут.

Но Карине совсем не хотелось, чтобы ее куда-то «забрали». Дождь-наоборот тихо шелестел вокруг.