Другая королева Грегори Филиппа

8 февраля 1587 года, Хардвик-Холл: Бесс

Спаси их обоих Господь – сегодня и во все дни.

У меня нет причин любить их обоих, и нет причин их прощать; но сегодня я их прощаю, в день, когда она умрет и когда разобьется его сердце.

Она была врагом моей королевы, моей страны и моей веры, и моим врагом, конечно же. А он потерял из-за нее голову, растратил на нее свое состояние и, в конце концов, как думает большинство, отказался ради нее от доброго имени и власти. Она его уничтожила, как уничтожила многих других. И все же, оказывается, я могу простить их обоих. Они были теми, кем родились. Она – королевой, величайшей королевой, какую видело наше время; а он увидел в ней это, будучи странствующим рыцарем, и полюбил ее.

Что ж, сегодня она за все заплатила. День, которого он страшился, который, как она клялась, никогда не наступит, оказался холодным зимним утром, когда она спустилась по ступеням Фотерингея к сцене, выстроенной в большом зале, а знатные лорды Англии, в том числе и мой муж, собрались, чтобы стать свидетелями ее смерти.

Последним заговором, который нельзя простить, который нельзя не заметить, в котором она не могла обвинить других, стал заговор с целью убить Елизавету и захватить ее трон. Шотландская королева в роковой час поставила под ним свое имя. Энтони Бабингтон, уже юноша, прежний малыш Бабингтон, мой милый паж, был главным сочинителем изменнического плана и заплатил за него жизнью, бедный мальчик. Богом клянусь, лучше бы мне не приставлять его к ней, она забрала его сердце, когда он был еще ребенком, она стала его погибелью, как была ею для многих.

Написав тысячи писем, сплетя тысячи заговоров, несмотря на всю свою подготовку и предупреждения, она в итоге проявила беспечность или попалась в ловушку. Она подписала бумагу с планом убить Елизавету, и та стала ее смертным приговором.

Или подпись подделали.

Кто знает?

Когда узник так решительно рвется на свободу, как она, а тюремщики так неразборчивы в средствах, как Сесил и Уолсингем, кто узнает, в чем правда?

Но в каком-то смысле, всем им назло, шотландская королева сегодня победила. Она всегда говорила, что она – не трагическая фигура, не королева из легенды, но в итоге поняла, что единственное, как она может победить Елизавету – полностью и окончательно победить, – это стать героиней, которой Елизавета быть не могла: трагической героиней, страдающей королевой, павшей во цвете красоты и юности. Елизавета может называть себя королевой-девственницей и красавицей, окруженной почитателями; но Мария, королева Шотландии, будет той, кого запомнят как прекрасную мученицу времен этого монарха, мученицу, за которую добровольно шли на смерть любившие ее. Ее смерть на совести Елизаветы. Ее предательство – величайший позор Елизаветы. Итак, она получила эту корону. Она проиграла в вечном их соперничестве за английский трон, но она выиграет, когда станут писать историю. Историки, а они большей частью мужчины, влюбятся в нее, станут придумывать ей оправдания, снова и снова.

Говорят, мой муж наблюдал за ее казнью в слезах, онемев от горя. Я знаю, он любил ее со страстью, стоившей ему всего. Он был человеком слишком приземленным, чтобы его поразила любовь – но все же так оно и вышло. Я это видела своими глазами. Думаю, ни один мужчина не мог бы ей противиться. Она была королевой приливов, силой луны, она была неодолима. Он влюбился в нее, и она сокрушила его судьбу, его гордость и его сердце.

А она? Кто может что-то о ней знать? Спроси любого, кто любил прекрасную принцессу. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Природа принцессы загадочна, противоречива, как море. Но я искренне считаю, что она никогда никого не любила.

А я? Я спаслась от бури, которой стала Мария, королева Шотландии, я похожа на деревенского жителя, который закрывает ставни и запирает дверь, чтобы дождаться, пока минует шквал. Мы с Джорджем расстались, он отправился в свой дом, я в свой. Он охранял королеву и пытался ее уберечь, он пытался скрыть свою любовь к ней, пытался оплачивать ее счета; а я устраивала жизнь для себя и своих детей, благодаря Бога, что я далеко от них обоих и от последней любовной истории Марии, королевы Шотландии.

Прошли годы, но моя любовь к домам и земле осталась неизменной. Я вынуждена была отдать Чатсуорт моему мужу графу, когда мы поссорились и он обратился против меня; но я выстроила новый дом, знаменитый дом в Хардвике, рядом с домом моего детства, и в нем самые большие на севере Англии окна – самые поразительные полотна стекла, когда-либо вставлявшиеся в каменные рамы, – которые глядят во все стороны. Дети даже сочинили про них песенку: «В Хардвик-Холле, в Хардвик-Холле стекол, чем стены, поболе». Я выстроила легенду.

На каждой стороне дома я велела высечь в камне свои инициалы. ЭШ, гласят каменные буквы по краям крыши, врезаясь в небо так, что если смотреть с земли, мои инициалы вырезаны на облаках. ЭШ, возглашает монограмма на всю округу, сколько видно, ведь мой дом стоит на холме, и крыша его кричит: «ЭШ!»

Элизабет Шрусбери, заявляет мой дом Дербиширу, всей Англии, всему миру. Элизабет Шрусбери построила этот дом на свои деньги, своим умом и решимостью: от мощного фундамента, вгрызшегося в скалы Дербишира, до инициалов на крыше. Элизабет Шрусбери выстроила этот дом, чтобы прославить свое имя и титул, свое богатство, свое главенство в пейзаже. Нельзя увидеть мой дом и не признать мою гордость. Не понять, что я богата. Что я – женщина, которая сама себя сделала, и я этим горжусь.

Я обезопасила будущее своих детей, я сделала для них то, что намеревалась. Я основала династии: мои дети носят титулы графов Шрусбери, Девоншира и Леннокса. Мой сын Уильям стал первым графом Девонширом, моя дочь Мэри будет графиней Шрусбери. А моя внучка Арабелла – Стюарт, как мы и хотели с королевой Марией. Тот наполовину шуточный план, что мы придумали за вышивкой, я воплотила в жизнь, я его осуществила. Вопреки всему, вопреки воле королевы Елизаветы, вопреки закону, я выдала свою дочь за Чарльза Стюарта, и их дитя, моя внучка, стала наследницей английского трона. Если ей улыбнется удача – моя удача, под которой я разумею свою предельную целеустремленность, – однажды она станет королевой. Какая женщина в Англии, кроме меня, может мечтать о таком?

Я говорю себе: неплохо, совсем неплохо. Совсем неплохо для дочери нищей вдовы. Неплохо для девочки из Хардвика, у которой при рождении не было ничего, кроме долгов, которой пришлось заработать все, что у нее есть. Я сама себя сделала, новая женщина в новом мире, такого не было прежде: женщина с независимыми средствами и независимым умом. Кто знает, что подобные женщины сделают в будущем? Кто знает, чего достигнут мои дочери, что могут совершить мои внучки? Мир Елизаветы полон предприимчивых людей: тех, кто странствует в далеких землях, и тех, кто остается дома. Я по-своему стала одной из них. Я – существо новой породы, неслыханное новшество: женщина, которая сама собой распоряжается, которая ничем не обязана ни одному мужчине, которая сама пролагает дорогу в мире, сама подписывает бумаги, собирает арендную плату и знает, как быть женщиной, которая собой гордится. Женщина, чья добродетель не в скромности, женщина, которая смеет хвалиться. Которая счастлива подсчитывать свое богатство и рада, что у нее все благополучно. Я – женщина, которая сама себя сделала, и я этим горжусь.

И никто в мире не назовет меня миссис Дурень.