Сказания умирающей Земли. Том III Вэнс Джек
Герцог ласково спросил: «Кто-нибудь возьмет на себя труд спуститься в яму, чтобы найти так называемые „Грезы в мешке“?»
Кугель безразлично пожал плечами: «Айоло может залезть туда и искать, сколько угодно».
«Вы заявили, что этот участок земли – ваша собственность! – возразил Айоло. – Следовательно, вы несете ответственность за защиту интересов общественности!»
Несколько минут продолжался оживленный спор – пока не вмешался герцог: «Обе стороны выдвинули убедительные аргументы. Я считаю, однако, что следует вынести решение в пользу Айоло. Посему я приказываю Кугелю произвести поиски пропавших грез и, по возможности, вернуть их владельцу».
Кугель протестовал против такого решения настолько энергично, что герцог Орбаль задумчиво взглянул на гребень холма, где торчали четыре трубы, после чего Кугель произнес гораздо более сдержанным тоном: «Конечно, все мы должны подчиняться указаниям вашего высочества, и я поищу потерянные грезы Айоло, хотя его утверждения очевидно абсурдны».
«Будьте любезны, займитесь этим сейчас же».
Кугель нашел шест подлиннее и прикрепил к нему крюк. Опасливо засунув это приспособление в яму, он принялся водить им из стороны в сторону, но в результате только потревожил щупальце, которое стало извиваться и хлестать по земле.
Айоло внезапно пришел в возбуждение и воскликнул: «Любопытнейшее обстоятельство! Смотрите-ка! Этот пласт земли не больше полутора метров в толщину, но Кугель погрузил в отверстие шест трехметровой длины! Какими фокусами он тут занимается?»
Кугель спокойно отозвался: «Я обещал его высочеству показать чудо из чудес. Теперь, надеюсь, он мне поверит».
Герцог Орбаль серьезно кивнул: «Хорошо сказано, Кугель! Действительно, ваш экспонат вызывает интерес. Тем не менее, вы продемонстрировали не более чем намеки, провоцирующие стремление к дальнейшему изучению феномена: бездонную яму, странное щупальце необычной расцветки, какие-то далекие огни в глубине отверстия – в связи с чем все это производит впечатление любительской неподготовленности. Сравните свою экспозицию, например, с безукоризненными маневрами тараканов Зарафлама!» Кугель хотел было возразить, но герцог поднял руку: «Вы показали мне яму – должен признать, необычную яму. Но должен ли я присудить вам приз только на основании возможности погрузить в нее длинный шест? Мне это не кажется достаточно чудесным свойством».
«Этот вопрос можно решить к удовлетворению всех заинтересованных сторон, – сказал Кугель. – Пусть Айоло залезет в яму и убедится, что в ней нет его драгоценных грез. Тем временем, вернувшись на поверхность, он сможет засвидетельствовать поистине чудесный характер моего экспоната».
Айоло тут же стал протестовать: «Кугель выставил экспонат – пусть он сам занимается исследованием ямы!»
Герцог Орбаль снова поднял руку, призывая к молчанию: «Я повелеваю Кугелю немедленно спуститься в эту яму и произвести поиск похищенного имущества Айоло, а также внимательно изучить свойства того пространства, в котором он окажется, после чего просветить нас по этому поводу».
«Ваше высочество! – взмолился Кугель. – Это не так просто! Щупальце почти заполняет все отверстие!»
«Там достаточно места для того, чтобы ловкий человек проскользнул вниз».
«Ваше высочество, откровенно говоря, мне очень не хочется лезть в эту яму – я боюсь!»
Герцог снова взглянул на четыре трубы, выстроившиеся на холме и, обернувшись через плечо, спросил плечистого субъекта в черной форме с красно-коричневыми отворотами: «Какая из труб подойдет лучше других в сложившейся ситуации?»
«Вторая труба справа, ваше высочество, заполнена лишь на четверть».
«Превосходно! – сказал герцог, изобразив улыбку плотно сжатыми губами. – Кугель, не задерживайтесь. У меня истощается терпение».
Кугель засунул было ногу в отверстие, но движение щупальца заставило его отдернуть ее. Герцог Орбаль пробормотал несколько слов на ухо констеблю, и тот приказал притащить лебедку. Щупальце поймали петлей и вытащили из ямы на добрые пять метров.
«Сядьте на щупальце, – проинструктировал Кугеля герцог, – обхватите его руками и ногами, оно спустит вас в яму».
Кугель в отчаянии взобрался на щупальце. Тормоз лебедки отпустили, и Кугель сполз вместе с щупальцем в яму.
Свет земного Солнца словно свернулся наверху, и отверстие ямы исчезло. Кугель погрузился в почти непроглядную темноту – каким-то парадоксальным образом, однако, он мог различить все окружающее в мельчайших деталях.
Он стоял на поверхности одновременно плоской и неровной, покрытой возвышениями и углублениями подобно морщинистой поверхности беспокойного моря. Черный ноздреватый материал под его подошвами был испещрен миниатюрными впадинами и провалами, в которых Кугель скорее чувствовал, нежели видел, движение бесчисленных, почти невидимых точек света. Там, где материал возвышался, образовывался гребень – загнутый, как у набегающей приливной волы, или прямой, жесткий и зазубренный. В том и в другом случаях тонкие края гребней мерцали красным, бледно-голубым и другими цветами, которых Кугель никогда раньше не наблюдал. Вокруг не было никакого горизонта, причем здесь сами по себе понятия расстояния, пропорциональных соотношений и размеров не поддавались пониманию.
Сверху нависла мертвая, абсолютная пустота. Единственным заметным исключением на небе потустороннего мира был большой диск оттенка дождевой воды – настолько тусклый, что его трудно было найти глазами. На каком-то не поддающемся определению расстоянии – в километре, в десяти километрах, поблизости, в нескольких шагах? – над всей панорамой возвышался некий массивный объект, что-то вроде холма. По ближайшем рассмотрении Кугель осознал, что этот холм – огромная груда желеобразной плоти, внутри которой плавал сферический орган, выполнявший, скорее всего, функцию глаза. Из основания туши по всему морю черного губчатого вещества распространялись, далеко и во все стороны, сотни щупалец. Одно из этих щупалец, лежавшее у ног Кугеля, поднималось через проход между мирами на поверхность Земли.
Кугель нашел мешочек с грезами Айоло в трех шагах от того места, где он стоял первоначально. Черный материал, слегка вмятый упавшим мешком, выделил жидкость, проевшую отверстие в кожаной оболочке, и кристаллические снежинки грез высыпались на губчатую поверхность. Обшаривая яму шестом с крюком на конце, Кугель повредил поросль коричневой пульпы. Сочащаяся из разрывов пульпы жидкость капала на звездчатые кристаллы грез и, когда Кугель подобрал одну из хрупких снежинок, он увидел, что ее края мерцали радужными переливами всевозможных цветов. Кристалл, в сочетании с пленкой выделений потусторонней пульпы, вызывал неприятные дрожь и чесотку в пальцах.
Стайка небольших сгустков света окружила его голову, и к нему обратился мелодичный голос: «Кугель, как мы рады, что ты нас навестил! Что ты думаешь о нашей прекрасной стране?»
Кугель ошеломленно озирался: каким образом обитатели потустороннего мира могли узнать его имя? Поодаль – ему показалось, что на расстоянии примерно десяти метров – он заметил нечто вроде кочки из плазмы, напоминавшей вещество огромной туши с плавающим внутри глазом.
Светящиеся сгустки кружились вокруг его головы, и голос звучал в его ушах: «Ты в замешательстве, конечно – но помни, что у нас вещи делаются по-другому. Мы передаем мысли маленькими сгустками излучения. Если ты присмотришься повнимательнее, ты заметишь, как они стремительно переносятся в текучей среде – грациозные светлячки, нетерпеливо стремящиеся освободиться от бремени просвещения. Вот он! Смотри! Прямо у тебя перед глазами повис превосходный экземпляр! Это твоя собственная мысль, по поводу которой ты испытываешь сомнения. Поэтому она неуверенно задержалась, ожидая твоего решения».
«Что, если я буду говорить, как говорят люди? – спросил Кугель. – Разве это не упростит наше общение?»
«Совсем наоборот! Звук у нас считается оскорбительной вибрацией, малейшее бормотание у всех вызывает отвращение».
«Все это прекрасно и замечательно, – проворчал Кугель, – но…»
«Тихо, молчи! Выделяй концентрации мыслей – никак иначе!»
Кугель выделил целую стаю мерцающих смысловых посланий: «Сделаю все, что в моих силах. Может быть, вы объясните, как далеко простирается ваша страна?»
«Точно сказать невозможно. Иногда я посылаю живые мысли вдаль, чтобы исследовать другие места. Посланники всегда сообщают, что вокруг, везде – такие же бесконечные просторы, как здесь».
«Герцог Орбаль поручил мне собрать информацию – его заинтересуют ваши замечания. Можно ли у вас найти какие-нибудь драгоценные вещества?»
«Кое-какие, кое-где. У нас есть просцедель и дифаний, иногда встречаются замандеры».
«Прежде всего я обязан выполнить указания герцога, а также спасти грезы Айоло. Тем не менее, я не прочь приобрести пару драгоценностей – хотя бы на память, в качестве приятных сувениров».
«Понятно! Я сочувствую твоим намерениям».
«В таком случае, каким образом я мог бы заполучить некоторое количество таких субстанций?»
«Это очень просто. Достаточно разослать средоточия мыслей, чтобы они собрали интересующие тебя вещества». Плазменная кочка испустила целое облачко бледных сгустков, мгновенно разлетевшихся во всех направлениях и вскоре вернувшихся с несколькими десятками маленьких шариков, мерцавших ледяными голубыми искорками. «Вот первосортные замандеры, – сообщило существо. – Прошу их принять, вместе с нашими комплиментами».
Кугель положил драгоценности в поясную сумку: «Ваша система накопления богатства чрезвычайно удобна. Я хотел бы также получит немного дифания».
«Посылай средоточия мыслей! Зачем ходить и шарить руками?»
«Я тоже всегда предпочитал не делать лишних усилий, – согласился Кугель и выпустил несколько сот светящихся посланников, вскоре вернувшихся с двадцатью маленькими слитками драгоценного металла.
Кугель изучил содержимое своей сумки: «Мне все еще пригодилось бы немного просцеделя. С вашего разрешения, я разошлю соответствующие мысли».
«У нас и в мыслях не было вмешиваться», – помыслило существо.
Посланники Кугеля разлетелись и вернулись с таким количеством просцеделя, что его сумка наполнилась до краев. Плазменная кочка задумчиво помыслила: «Это по меньшей мере половина сокровища Юфо. Судя по всему, однако, он не заметил пропажу».
«Юфо? – переспросил Кугель. – Вы имеете в виду чудовищную громаду, темнеющую вдали?»
«Да-да, это Юфо. Он иногда раздражается и ведет себя нехорошо».
Глаз Юфо переместился так, чтобы сосредоточиться на Кугеле, и выпятился из наружной мембраны. Накатилась целая волна мысленных посланий, пульсирующих настойчивыми значениями: «Я заметил, что Кугель украл мое сокровище, каковой факт я рассматриваю как нарушение правил гостеприимства! В качестве возмещения он обязан выкопать дважды одиннадцать замандеров из-под Трепещущих Триливов и просеять Пыль Времени, добыв таким образом восемь фунтов высокопробного просцеделя. Наконец, он обязан очистить скребком восемь акров налета дифания с поверхности Верховного Диска».
«Высокоуважаемый Юфо! – послал свои мысли Кугель. – Ваш приговор суров, но справедлив. Подождите немного, я возьму необходимые для его исполнения инструменты!» Собрав грезы Айоло, он подбежал туда, где устремлялось вверх пойманное щупальце. Схватившись за щупальце, он закричал, обращаясь к темному отверстию: «Вытаскивайте щупальце, вращайте лебедку! Я нашел грезы!»
Щупальце извивалось и бросалось из стороны в сторону, практически блокируя отверстие. Кугель повернулся к желеобразному гиганту, вложил пальцы в рот и оглушительно свистнул. Глаз Юфо закатился, его щупальце бессильно обвисло.
Лебедка потянула щупальце, и Кугеля вытащили на поверхность. Тем временем Юфо пришел в себя: щупальце стало биться с такой силой, что трос лебедки порвался – лебедка отлетела в сторону, свалив с ног нескольких человек. Юфо рывком втянул свой отросток, и проход в иной мир мгновенно закрылся.
Кугель презрительно бросил мешочек с грезами к ногам Айоло: «Вот вам, неблагодарный мерзавец! Заберите свои засахаренные галлюцинации и убирайтесь! Не хочу вас больше видеть!»
Повернувшись к герцогу Орбалю, Кугель сказал: «Теперь я могу отчитаться об условиях, существующих в другом мире. Почва там состоит из черной губчатой субстанции и мерцает мириадами мельчайших сполохов. Исследования не позволили установить наличие каких-либо границ потустороннего мира. Едва различимый бледный диск занимает примерно четверть небосвода. В числе обитателей этого мира я могу назвать, прежде всего, огромный раздражительный сгусток слизи по имени Юфо; другим, поменьше, свойственно примерно такое же устройство. Там не разрешается издавать звуки; сообщения передаются миниатюрными светящимися сосредоточениями мыслей, способными добывать также все необходимое для жизнеобеспечения. Таковы, по существу, мои наблюдения – и теперь, со всем подобающим случаю уважением, я притязаю на первый приз в размере тысячи терциев».
Из-за спины Кугеля послышался издевательский смех Айоло. Герцог Орбаль покачал головой: «Дражайший Кугель, удовлетворение ваших претензий невозможно. Какой экспонат вы продемонстрировали? Кузов, нагруженный землей? В нем нет ничего выдающегося».
«Но вы же видели отверстие! Вы видели, как лебедкой вытаскивали щупальце! В полном соответствии с вашими указаниями, я спустился в проход, чтобы изучить потусторонний мир!»
«Не спорю – но проход и щупальце исчезли. Я ни в коем случае не обвиняю вас в попытке ввести меня в заблуждение, но достоверность вашего отчета трудно подтвердить. Как я могу воздавать почести исключительно на основе мимолетных воспоминаний об уже не существующей яме? Боюсь, что в данном случае вы не получите приз. Он присуждается Зарафламу и его дрессированным тараканам».
«Одну минуту, ваше высочество! – задержал герцога Айоло. – Надеюсь, никто не забыл, что я – тоже участник конкурса. И теперь, наконец, я могу продемонстрировать свои достижения! Вот, например, неповторимый, отборный экземпляр, дистиллированный из сочетания сотни грез, пойманных рано утром в месте послеполуденного отдыха прекрасных дев, дремавших под пологом цветущих ароматных лоз».
«Хорошо! – согласился герцог Орбаль. – Присуждение приза откладывается до тех пор, пока мы не испытаем качество ваших грез. В чем заключается процедура? Мне придется приготовиться ко сну?»
«Нет-нет, ничего подобного! Поглощение грез в состоянии бдения приводит не к галлюцинациям, а к внушению настроения – к новому, свежему и приятному ощущению, к обострению чувств, к неописуемому радостному возбуждению. Тем не менее, почему бы вам не устроиться поудобнее, прежде чем вы попробуете мои грезы? Эй, там! Принесите ложе! А ты – подложи подушку под благородную голову его высочества! А ты что стоишь? Будь так любезен, сними шляпу его высочества!»
Кугель не видел никакого смысла в том, чтобы присутствовать при дальнейших событиях. Он постепенно протиснулся через толпу и прошел по площади в отходящую от нее улицу.
Айоло достал один из своих кристаллов; на какой-то момент его озадачило наличие на нем налета блестящего вязкого вещества, но он решил не слишком беспокоиться об этом и просто вытер пальцы платком.
Величественно жестикулируя, Айоло приблизился к большому удобному креслу, в котором развалился герцог Орбаль. «Самое беспрепятственное поглощение грез обеспечивается следующим образом, – произнес Айоло. – Некоторое количество вкладывается в каждое ухо; еще понемногу – в каждую из ноздрей, а остаток я позволю себе положить под язык вашего высочества. Теперь я попрошу ваше высочество расслабиться – скорее, чем по прошествии одной минуты, вы познаете квинтэссенцию сотни изысканных грез».
Герцог Орбаль напрягся всем телом и схватился за ручки кресла. Спина его выгнулась дугой, глаза вылезли из орбит. Он подскочил, кувыркнувшись в воздухе, и принялся кататься, корчиться, прыгать и скакать по площади, провожаемый изумленными глазами подданных.
Айоло возопил звенящим голосом: «Где Кугель? Схватите негодяя, приведите его сюда!»
Но Кугель уже покинул Квирниф – никто не смог его найти.
6. От Квирнифа до Перголо
1. Четыре колдуна
Так как пребывание Кугеля в Квирнифе было омрачено несколькими нежелательными инцидентами, он покинул город с поспешностью, не оставлявшей места для достоинства. Продравшись через заросли ольхи, он перепрыгнул канаву и выбрался на Старую Фергазскую проезжую дорогу. Задержавшись, чтобы посмотреть по сторонам и прислушаться, он решил, что городские жители, судя по всему, прекратили попытки его догнать, и быстрым шагом направился на запад.
Дорога пересекала обширную голубоватую трясину, местами покрытую небольшими рощами. В этих местах царила зловещая тишина; обозревая болота, Кугель не замечал ничего, кроме бескрайних пространств, бескрайнего неба и одиночества – нигде не было никаких признаков человеческого жилья.
Со стороны Квирнифа приближалась двуколка, запряженная вериотом-единорогом. Погонял вериота Баззард, который, подобно Кугелю, пытался участвовать в конкурсе на Выставке чудес. Экспонат Баззарда, так же, как экспонат Кугеля, дисквалифицировали по техническим причинам.
Баззард остановил двуколку: «Кугель! Вы тоже решили покинуть квирнифскую выставку?»
«По сути дела, у меня не было выбора, – ответил Кугель. – Моя волшебная яма исчезла, осталась только куча земли, которую я с удовольствием передал на попечение герцога Орбаля».
«Я сделал то же самое с моей дохлой рыбой», – заметил Баззард. Взглянув на синеватую трясину, он прибавил: «Опасные места! Азмы следят из каждой рощи. Куда вы направляетесь?»
«В конечном счете – в Азеномей, в Альмерию. Но сегодня я был бы рад найти хоть какое-нибудь убежище до наступления темноты».
«В таком случае, почему бы вам не поехать со мной? Мне будет веселее в вашей компании. Вечером мы остановимся с гостинице „Железный дровосек“, а завтра, скорее всего, прибудем в Ллайо, где я живу с четырьмя отцами».
«С благодарностью приму ваше приглашение!» – Кугель взобрался на сиденье, Баззард подстегнул вериота, и двуколка бодро покатилась по дороге.
Через некоторое время Баззард сказал: «Если я не ошибаюсь, Юкоуну по прозвищу Смешливый Волшебник, проживает в своей усадьбе в Перголо, неподалеку от Азеномея. Вы, случаем, с ним не знакомы?»
«Знаком, как же! – отозвался Кугель. – Он доставил себе удовольствие несколькими шутками за мой счет».
«Ага! В таком случае он, надо полагать, не входит в число ваших ближайших друзей».
Оглянувшись через плечо, Кугель произнес, громко и отчетливо: «Здесь нет никаких стен, но нас все равно могут подслушивать, в связи с чем да будет известно всем заинтересованным лицам, что я испытываю глубокое уважение к чародею Юкоуну».
Баззард понимающе кивнул: «Как бы то ни было, зачем вы возвращаетесь в Альмерию?»
И снова Кугель огляделся по сторонам: «Опять же, по поводу Юкоуну следует заметить, что многие его приятели сообщают ему обо всем, что они слышали, но время от времени искажают смысл сказанного. Поэтому я стараюсь не говорить ничего лишнего».
«Весьма предусмотрительно с вашей стороны! – похвалил Баззард. – В Ллайо мои четыре отца соблюдают такую же осторожность».
Немного помолчав, Кугель спросил: «Я неоднократно встречал отцов четырех сыновей, но никогда еще мне не попадался сын четырех отцов. Как объясняется такое семейное положение?»
Баззард недоуменно почесал в затылке: «Никогда их об этом не спрашивал. Нужно будет поинтересоваться при первой возможности».
Поездка продолжалась без каких-либо происшествий, и вечером второго дня двуколка прибыла в Ллайо – поместье с большой усадьбой, увенчанной крышей с шестнадцатью коньками.
Конюх взял вериота под уздцы, и Баззард, распахнув высокую, окованную чугуном дверь, провел Кугеля в вестибюль, а оттуда – в гостиную. Высокие окна, застекленные двенадцатью фиолетовыми панелями каждое, сгущали свет заходящего Солнца – дымчатые косые лучи озаряли теплыми малиновыми бликами темную дубовую обшивку стен. Значительную часть площади темно-зеленого ковра занимал длинный массивный стол. Повернувшись спинами к камину, рядышком сидели четыре человека; их отличало то необычное обстоятельство, что, в расчете на всех четверых, у них были один глаз, одно ухо, одна рука и одна нога. Во всех остальных отношениях они походили друг на друга: мелковатые и тощие, с серьезными круглыми физиономиями и коротко подстриженными черными волосами.
Баззард представил гостя и хозяев усадьбы. Пока он говорил, четыре человечка быстро и ловко передавали один другому руку, глаз и ухо таким образом, чтобы каждый из них мог познакомиться с посетителем.
«Этого господина зовут Кугель, – говорил Баззард. – Он – представитель местной знати, проживающий в долине реки Кззан и пострадавший от жестоких шуток персоны, имя которой лучше не произносить вслух. Кугель, позвольте представить вам моих четырех отцов! Их зовут Диссерль, Васкер, Пеласиас и Архимбост; в свое время они пользовались высокой репутацией в качестве чародеев, но пострадали в результате вмешательства некоего шутника-волшебника».
Пеласиас, пользовавшийся в этот момент как глазом, так и ухом, произнес: «Будьте уверены в том, что мы окажем вам все возможное гостеприимство! Ллайо слишком редко посещают гости. Как вы повстречались с нашим сыном Баззардом?»
«Мы занимали соседние павильоны на выставке, – пояснил Кугель. – При всем моем уважении к нему, герцог Орбаль выносил решения, руководствуясь необоснованными побуждениями, в связи с чем ни Баззарду, ни мне не удалось завоевать приз».
«Кугель нисколько не преувеличивает, – прибавил Баззард. – Мне не позволили даже имитировать песни моих несчастных рыб».
«Жаль! – отозвался Пеласиас. – Тем не менее, не сомневаюсь в том, что выставка позволила вам обоим приобрести полезный опыт, так что вы не потеряли время зря. Не так ли, Баззард?»
«Совершенно верно – и, раз уж мы затронули вопрос о жизненном опыте, я хотел бы, чтобы вы просветили меня по поводу одного факта, вызывающего у меня замешательство. У одного отца нередко бывает четверо сыновей – но каким образом у одного сына может быть четверо отцов?»
Диссерль, Васкер и Архимбост постучали пальцами по столу – имела место быстрая передача глаза, уха и руки. Наконец Васкер ответил взмахом руки: «Этот вопрос не имеет существенного значения».
Завладев глазом и ухом, Архимбост внимательно рассмотрел Кугеля. По-видимому, особый интерес у него вызвала зеленая кепка, к которой Кугель снова прикрепил «брызгосвет».
«Весьма достопримечательное украшение!» – заметил Архимбост.
Кугель вежливо поклонился: «Да, оно мне нравится».
«Каково его происхождение? Не могли бы вы предоставить нам какие-нибудь сведения?»
Кугель с улыбкой покачал головой: «Давайте поговорим о чем-нибудь другом. По словам Баззарда, у нас есть кое-какие общие знакомые, в том числе благородный, пользующийся повсеместной популярностью чародей Юкоуну».
Глаз Архимбоста недоуменно моргнул: «Вы имеете в виду желтушного, безнравственного, отвратительного мерзавца Юкоуну, которого иногда называют Смешливым Волшебником?»
Кугель поморщился и содрогнулся: «Никогда не стал бы отзываться столь оскорбительным образом об уважаемом Юкоуну – тем более, если бы у меня были все основания полагать, что нас может подслушивать кто-нибудь из преданных ему шпионов».
«Ага! – воскликнул Архимбост. – Теперь мне понятна ваша удивительная скромность! Не беспокойтесь! Нас охраняет предупреждающее устройство. Здесь вы можете говорить без опасений».
«В таком случае должен признать, что между мной и Юкоуну нет тесных дружеских отношений, накладывающих обязательства. Не так давно, по его приказу, демон с громадными кожистыми крыльями перенес меня через океан Вздохов и сбросил на холодный, унылый пляж, именуемый Голечной косой».
«Не слишком забавная шутка!» – заявил Баззард.
«Я тоже так думаю, – отозвался Кугель. – Что же касается украшения на моей кепке, это на самом деле так называемый „пекторальный неборазрывный брызгосвет“, центральная нагрудная чешуйка демиурга Скорогроха. „Брызгосвет“ оказывает магическое воздействие, которое, честно говоря, мне не совсем понятно, и к нему опасно прикасаться сухими руками».
«Все это очень замечательно, – обиделся Баззард, – но почему вы не пожелали рассказать об этом раньше?»
«В связи с одним любопытнейшим фактом: Юкоуну принадлежат все остальные чешуйки Скорогроха! Поэтому он страстно желает приобрести „брызгосвет“ – и готов использовать с этой целью весь свой обширный и разнообразный арсенал подлостей».
«Действительно, чрезвычайно любопытно!» – воскликнул Архимбост. Он и его браться стремительно обменялись шквалом сообщений, точно и ловко перекидывая друг другу глаз, ухо и руку. Наблюдая за ними, Кугель начал наконец догадываться, каким образом Баззард мог оказаться сыном четырех отцов.
Через некоторое время Васкер спросил: «Каковы ваши планы в отношении Юкоуну и вашей необыкновенной чешуйки?»
«Не могу с уверенностью ответить на ваш вопрос, меня мучают сомнения, – признался Кугель. – Юкоуну жаждет заполучить „брызгосвет“, бесспорно! Он подойдет ко мне и скажет: „Ах, дражайший Кугель! Вы принесли мне „брызгосвет“ – как это любезно с вашей стороны! Отдайте его мне, если не хотите, чтобы я сыграл с вами очередную шутку!“ Что мне делать, в таком случае? У меня не останется никаких преимуществ. Когда имеешь дело с Юкоуну, приходится постоянно уворачиваться, прыгая из стороны в сторону. Я человек догадливый и проворный, но достаточно ли этих качеств?»
«По-видимому, недостаточно, – сказал Васкер. – Тем не менее…»
Послышался какой-то шипящий звук. Васкер тотчас же придал своему голосу выражение почтительного волнения, вызванного приятным воспоминанием: «Да-да, почтеннейший Юкоуну, как же! Просто удивительно, Кугель, что он тоже оказался в числе ваших лучших друзей!»
Заметив тайный знак, поданный Баззардом, Кугель отозвался столь же мелодичным тоном: «Вот именно! Между нами были некоторые расхождения, но разве это не случается со всеми? Что было, то прошло – уверен, что такого мнения придерживаемся мы оба».
Баззард произнес: «Если у вас будет возможность повидаться с ним в Альмерии, пожалуйста, передайте ему наши наилучшие пожелания!»
«С Юкоуну я, скорее всего, не увижусь, – с сожалением ответил Кугель. – Я собираюсь уйти на покой – у меня есть уютная маленькая избушка над рекой Сьюн. Возможно, мало-помалу я научусь какому-нибудь полезному ремеслу».
«В целом это разумный план, – одобрил Архимбост. – Что же ты не расскажешь нам, Баззард, о том, что происходило на выставке?»
«Все было подготовлено просто замечательно, – сказал Баззард. – Это не подлежит сомнению! Кугель продемонстрировал яму, служившую входом в потусторонний мир, но герцог Орбаль исключил его из числа возможных призеров на том основании, что яма сама собой исчезла. Ксаллопс похвастался „Универсальным компендиумом знаний“ и произвел на всех глубокое впечатление. На крышке переплета этой энциклопедии была выдавлена гностическая эмблема, вот такая…»
Баззард взял перо и бумагу и набросал на ней несколько слов: «Не смотрите вверх! У нас над головами летает шпион Юкоуну – он притворился струйкой дыма». «Взгляните, Кугель! Я правильно изобразил эмблему?»
«Да, примерно так она и выглядела, хотя вы пропустили несколько существенных завитков».
«Меня часто подводит память», – сокрушенно заметил Баззард, скомкал бумагу и выбросил ее в пылающий камин.
Васкер спросил: «Дружище Кугель, надеюсь, вы не откажетесь от глотка диссака – или, может быть, вы предпочитаете вино?»
«Меня вполне устроит и то, и другое», – сказал Кугель.
«В таком случае рекомендую диссак. Мы дистиллируем его сами – это настойка из местных трав. Баззард, обслужи нас, пожалуйста».
Пока Баззард разливал настойку, Кугель обвел помещение притворно-рассеянным взглядом. В тени под потолком он заметил струйку дыма, из которой выглядывала пара красноватых глазок.
Васкер стал монотонно рассказывать о птичнике усадьбы Ллайо, сокрушаясь по поводу высоких цен на птичий корм. Наконец шпиону наскучили эти жалобы; струйка дыма соскользнула вдоль стены, метнулась в дымоход и исчезла.
Пеласиас взглянул на Баззарда единственным глазом: «Ты перезапустил сигнализацию?»
«Разумеется».
«Тогда мы снова можем говорить откровенно. Кугель, не стану ничего скрывать. В свое время мы были уважаемыми чародеями, но Юкоуну сыграл с нами шутку, все еще причиняющую нам почти невыносимые неудобства. Наши магические навыки практически утрачены – у нас ничего не осталось, кроме почти несбыточных надежд – и, разумеется, нашей неутолимой ненависти к Юкоуну».
«Хорошо вас понимаю! Что вы предлагаете?»
«Еще важнее знать: чт вы сами собираетесь делать? Юкоуну безжалостно отберет у вас волшебную чешуйку, хохоча и устраивая издевательские фокусы. Как вы этому воспрепятствуете?»
Кугель тревожно погладил подбородок: «Я долго думал об этом».
«И что вы придумали?»
«Возможно, мне следовало бы спрятать чешуйку и привести Юкоуну в замешательство всевозможными намеками и западнями. Но меня уже одолевают сомнения по этому поводу. Юкоуну может просто-напросто игнорировать мои головоломки и предпочесть, например, „Торжествующие дисплазмы“ Пангвира. Разумеется, я успею сказать: „Юкоуну, ваши шутки превосходны – вы получите брызгосвет!“ Можно надеяться, что он согласится принять чешуйку в дар лицом к лицу, принимая мою щедрость за чистую монету».
«Как такая щедрость будет способствовать достижению ваших целей?»
Кугель посмотрел вокруг: «Вы уверены, что нас не подслушивают?»
«Совершенно уверен».
«В таком случае позвольте сообщить об одном многозначительном обстоятельстве. Чешуйка поглощает того, кто к ней прикасается, если этому не мешает влага, уменьшающая ее прожорливость».
Пеласиас взглянул на Кугеля с возросшим уважением: «Должен сказать, вы носите это смертоносное украшение с завидным апломбом!»
«Я никогда не забываю о его присутствии. Чешуйка уже оглотила пельграна и самку помеси вазиля и вурдалака».
«Ага! – воскликнул Пеласиас. – Давайте же испытаем ее эффективность. В нашем птичнике попалась в ловушку ласка, ожидающая расправы. Почему бы не уничтожить ее вашим украшением?»
«Как вам будет угодно», – согласился Кугель.
Баззард принес посаженного в клетку мелкого хищника, огрызавшегося и шипевшего на всех, кто к нему приближался. Смочив ладони и пальцы водой, Кугель привязал чешуйку к концу палки и ткнул палкой в ласку – та мгновенно исчезла. Округлый выступ в центре «брызгосвета» стал переливаться красным светом ярче прежнего, причем чешуйка дрожала настолько энергично, что Кугель побоялся нацеплять ее на кепку. Обернув ее несколько раз куском плотной материи, он засунул «брызгосвет» в поясную сумку.
Глазом и ухом теперь распоряжался Диссерль: «Магическая эффективность украшения продемонстрирована. Тем не менее, она не оказывает никакого положительного воздействия. Вам нужна наша помощь – несмотря на ничтожество наших нынешних возможностей. Если вы добьетесь успеха, может быть, вам удастся восстановить наши утерянные органы».
«Они могут быть уже непригодны к эксплуатации», – с сомнением заметил Кугель.
«По этому поводу беспокоиться не следует, – уверенно возразил Диссерль. – Органы хранятся в подвальном сейфе Юкоуну и находятся в стазе, в том состоянии, в котором он их похитил».
«Рад слышать! – отозвался Кугель. – Я принимаю ваши условия и хотел бы знать, как вы могли бы мне помочь».
«Прежде всего и превыше всего, мы должны предотвратить всякую возможность насильственного, принудительного приобретения чешуйки Смешливым Волшебником с помощью „Секвестрирующей дигитализации“ Арнхульта или посредством остановки времени – например, в результате применения „Бесконечной интерлюдии“. Будучи лишен такой возможности, он вынужден будет играть по нашим правилам, и победа будет в ваших руках».
Органы передали Васкеру: «Ко мне уже возвращаются былые надежды! В лице Кугеля мы встретили человека, способного столкнуться нос к носу с Юкоуну и не моргнуть глазом!»
Кугель вскочил на ноги и принялся нервно расхаживать по гостиной: «Дерзость может оказаться не самым лучшим подходом. В конце концов, Юкоуну известны тысячи подвохов. Как мы заставим его воздержаться от применения магических чар? В этом и заключается основная проблема».
«Я посоветуюсь с братьями, – пообещал Васкер. – Баззард, вы с Кугелем можете отужинать в Трофейном зале. Не забывайте о шпионах».
Покончив с сытным ужином, Баззард и Кугель вернулись в гостиную, где четыре колдуна по очереди прихлебывали чай из огромной кружки. Пеласиас, в данный момент завладевший глазом, рукой и ухом, произнес: «Мы проконсультировались с „Пандемониумом“ Боберга, а также с „Указателем“ Вапуриалов. Теперь мы убеждены в том, что вы носите с собой не просто магическое украшение. По сути дела, „неборазрывный брызгосвет“ – центральный церебральный узел Скорогроха. Этот узел поглотил нескольких существ, отличающихся весьма агрессивным характером, в том числе ласку из нашего птичника, и теперь проявляет признаки жизнеспособности, как если бы пробуждаясь от спячки. В настоящее время нельзя позволить Скорогроху впитывать дополнительную энергию».
Пеласиас передал органы Архимбосту. Тот сказал: «Мы руководствуемся чистой логикой. Постулат первый: чтобы достигнуть наших целей, Кугель должен встретиться с Юкоуну лицом к лицу. Постулат второй: необходимо предотвратить немедленный захват „брызгосвета“ Смешливым Волшебником».
Кугель нахмурился: «Ваши постулаты весьма логичны, но я предлагаю несколько более изобретательную программу. Чешуйку следует использовать как приманку, ведущую в западню; Юкоуну, движимый страстью неизлечимого коллекционера, поспешит завладеть приманкой и станет беспомощным».
«Неприменимый план – по трем причинам! Во-первых, за вами будут следить шпионы – или даже Юкоуну собственной персоной. Во-вторых, Юкоуну почует западню издалека и заведет в нее какого-нибудь случайного прохожего или вас самих. В-третьих, вместо того, чтобы вести какие-либо переговоры, Юкоуну воспользуется „Старомодным фрустом“ Тинклера, и вам придется бежать из Перголо десятиметровыми прыжками, чтобы достать чешуйку и принести ее Смешливому Волшебнику».
Кугель поднял руку: «Давайте вернемся к постулатам чистой логики. Насколько я понял, третий постулат заключается в том, что Юкоуну нельзя позволить немедленно заполучить „брызгосвет“. Что дальше?»
«Мы сделали несколько взаимозависимых выводов. С тем, чтобы предотвратить быстрый захват чешуйки изнывающим от алчности волшебником, вы должны изображать униженное послушание, как побитый пес – тщеславный Юкоуну несомненно будет воспринимать такое поведение как должное. После этого нужно каким-то образом привести его в замешательство – в этом отношении существует множество доступных вариантов. Поэтому завтра Баззард изготовит дубликат „брызгосвета“, используя в качестве центрального узла полудрагоценный красный гиполит. Затем он зацементирует эту копию на вашем головном уборе в застывшей основе взрывчатого диамбройда».
«Мне придется надеть взрывчатую кепку?» – спросил Кугель.
«Конечно! В таком случае у вас будут три возможности. Если Юкоуну попробует применить какой-нибудь трюк, он взлетит на воздух вместе с вами и со всей своей усадьбой. Или вы можете передать кепку Смешливому Волшебнику, а затем отойти подальше и ждать взрыва. Кроме того, даже если Юкоуну обнаружит опасность, открываются другие возможности. Например, вы можете тянуть время, а затем прикоснуться к Юкоуну настоящим „брызгосветом“».
Кугель погладил подбородок: «Каковы бы ни были ваши постулаты и выводы, я не хотел бы носить кепку, содержащую заряд взрывчатки».
Архимбост защищал преимущества предложенного плана, но не сумел убедить Кугеля. Слегка помрачнев, Архимбост передал органы Васкеру. Тот сказал: «Я предлагаю другой, хотя и в чем-то сходный с первым вариант. Так же, как в первом случае, Кугель, вы должны проникнуть в Альмерию незаметно. Не бросайтесь в глаза, идите по обочинам дорог, закрывая лицо капюшоном плаща, называйтесь любым именем, кроме своего собственного. Юкоуну будет заинтригован и пожелает вас найти. Встретив его, проявляйте сдержанную вежливость. Спокойно отказываясь от любых предложений, идите своей дорогой. Такое поведение, конечно же, спровоцирует Юкоуну, и он позволит себе тот или иной поспешный и непродуманный поступок. В этот момент вам надлежит решительно действовать!»
«Неужели? – спросил Кугель. – Что, если он просто-напросто сорвет с моей головы кепку с чешуйкой – настоящей или фальшивой – и откажется ее отдать?»
«В этом и заключается преимущество плана Архимбоста», – напомнил Васкер.
Кугель закусил нижнюю губу: «И тому, и другому варианту не хватает изящества и законченности».
Получив органы, Архимбост настаивал: «Я предложил наилучший вариант! Что вы предпочитаете: „безысходную инкапсуляцию“ на глубине шестидесяти километров или мгновенную легкую смерть при взрыве пятидесяти граммов диамбройда?»
Баззард, до сих пор молчавший, позволил себе высказаться: «Потребуется лишь минимальное количество диамбройда – опасения Кугеля излишни. Десяти граммов достаточно для того, чтобы взрыв оторвал Смешливому Волшебнику руку вместе с плечом, если он позволит себе схватить кепку».
«Превосходный компромисс! – похвалил Васкер. – Баззард, у тебя есть голова на плечах! И, в конце концов, диамбройд может не понадобиться. Не сомневаюсь, что Кугель сумеет обвести Юкоуну вокруг пальца».
Диссерль придерживался сходного мнения: «Притворитесь робким и послушным! И тщеславие Юкоуну предоставит вам преимущество!»
Пеласиас сказал: «Главное: не позволяйте Юкоуну делать вам какие-либо одолжения – иначе вы будете ему обязаны, а это не лучше, чем упасть в бездонную пропасть. Однажды…»
Послышалось внезапное шипение: система сигнализации зарегистрировала присутствие шпиона.
«Так что возьмите с собой кулек изюма и сушеных фруктов, – скучающим тоном протянул Пеласиас. – Вам предстоит долгий и трудный путь – особенно в том случае, если вы пойдете Старой Фергазской дорогой, повторяющей повороты всех излучин Сьюна. Почему бы вам не выбрать другой маршрут? Например, через Тон-Тассель на берегу Блестящих Вод?»
«Удачная мысль! Увы, идти придется долго – в том числе по темному лесу Даа – но я надеюсь держаться как можно незаметнее и ни с кем не встречаться, даже со старыми друзьями».
«И что вы намерены делать, когда вернетесь в Альмерию?»
Кугель печально усмехнулся: «Как я уже упоминал, поселюсь в избушке над рекой и проведу там остаток своих дней. Может быть, стану приторговывать орехами и диким медом».
«Свежий хлеб домашней выпечки всегда пользуется спросом», – заметил Баззард.
«Еще одна удачная мысль! Опять же, я могу заняться поисками древних образцов каллиграфии или просто предаваться медитации, глядя на журчащие речные воды. По меньшей мере, таковы мои скромные надежды».
«Вы представляете себе приятное будущее! Если бы только мы могли как-нибудь способствовать вашему возвращению домой! Но магические чары нам уже почти не подвластны; нам известно только одно полезное заклинание – „Двенадцатикратное пособие“ Брассмана, превращающее один терций в дюжину монет. Мы научили этому трюку Баззарда, чтобы он никогда ни в чем не нуждался. Может быть, он поделится с вами этой формулой».
«С удовольствием, – согласился Баззард. – Вам она очень пригодится!»
«Премного благодарен, – отозвался Кугель. – Кроме того, пакет с орехами и сушеными фруктами поможет мне скоротать время в пути».
«Вот именно! Может быть, вы оставите у нас в качестве сувенира кокарду с вашей кепки? Глядя на нее, мы будем вспоминать о вас долгими осенними вечерами».
Кугель с сожалением покачал головой: «Все, что угодно, но только не это! Я никогда не расстанусь со своим талисманом – он приносит удачу!»
«Неважно! Мы вас не забудем в любом случае. Баззард, подбрось дров в камин! Сегодня почему-то похолодало раньше времени».
Разговор продолжался в том же духе, пока шпион не удалился, после чего, по просьбе Кугеля, Баззард научил его последовательности слогов, приводившей в действие «Двенадцатикратное пособие» Брассмана. После этого Баззарду неожиданно пришла в голову другая мысль. Обратившись к Васкеру, ставшему временным обладателем глаза, уха и руки, сын четырех отцов сказал: «В пути Кугелю могло бы оказаться полезным еще одно заклинание, а именно „Заговр неустанных ног“».
Васкер усмехнулся: «Что ты придумал? Кугель не захочет пользоваться заклинанием, как правило предназначенным для вериотов! Этот заговр несовместим с его достоинством».
«Я готов поступиться достоинством, если это практически целесообразно, – возразил Кугель. – Как действует это заклинание?»
«Оно защищает ноги от усталости, вызванной непрерывной ходьбой, – почти извиняющимся тоном ответил Баззард. – Как упомянул Васкер, обычно мы его применяем, чтобы подбодрить вериотов».
«Я над этим еще подумаю», – сказал Кугель, и на этом обсуждение закончилось.
Наутро Баззард привел Кугеля в себе в мастерскую, где, пользуясь влажными перчатками, изготовил дубликат «брызгосвета» из полновесного золота, с центральным узлом из пламенно-красного гиполита. «А теперь, – пробормотал Баззард, – добавим десять или двенадцать граммов диамбройда. Таким образом, Юкоуну не избежит заслуженной судьбы».
Кугель угрюмо наблюдал за тем, как Баззард цементировал диамбройд с тыльной стороны украшения, а затем прикрепил фальшивый «брызгосвет» к зеленой кепке, пользуясь потайной застежкой. «Вам это нисколько не помешает носить кепку», – заверил его Баззард.
Кугель опасливо надел кепку: «Не вижу особого преимущества в том, чтобы носить эту взрывоопасную подделку – с тем исключением, конечно, что любой обман может оказаться полезным, в зависимости от ситуации». Настоящий «брызгосвет» Кугель положил в кармашек особой перчатки, предоставленной ему четырьмя колдунами.
«Я приготовлю для вас пакет с орехами и фруктами, – сказал Баззард. – Можно считать, что вы готовы отправиться в дорогу. Не задерживаясь, вы сможете дойти до Тон-Тасселя у Блестящих Вод до наступления ночи».
Кугель задумчиво произнес: «Размышляя о предстоящем пути, я все больше склоняюсь к тому, что мне мог бы оказаться полезным „Заговор неустанных ног“».
«О, этот вопрос можно решить за несколько минут, – пообещал Баззард. – Давайте проконсультируемся с отцами».
Они вернулись в гостиную, где Архимбост сверился с перечнем заклинаний. С трудом запомнив последовательность слогов, он высвободил энергию заговора в направлении Кугеля.
К изумлению присутствующих, поток энергии отскочил от ног Кугеля, устремился к ним снова и снова отскочил, отразился от одной стены, затем от другой и, наконец, испарился на полу, производя тихие скребущие звуки.
Четыре колдуна долго советовались. Наконец Диссерль повернулся к Кугелю: «В высшей степени необычный эффект! Его можно объяснить только тем, что вы носите с собой „брызгосвет“ – его потустороннее воздействие защищает вас от заговров подобно непроницаемой оболочке».
Баззард возбужденно воскликнул: «Попробуйте на Кугеле заговр „Внутреннего вспучивания“! Если он не сработает, мы будем знать наверняка, что тут не обошлось без магии Высшего Света!»
«Что, если заговр сработает? – холодно спросил Диссерль. – Чего после этого будет стоить наше гостеприимство?»