Лучшая фантастика XXI века (сборник) Уильямс Лиз
– Да.
– Какая?
– Впоследствии он всегда раскаивался.
– Это имело значение?
– Да, всякий раз.
Отв. Конечно, происходила местная адаптация. Популяции постоянно адаптируются к меняющимся условиям.
Вопр. Посредством чего?
Отв. В разной степени успешного воспроизводства. С учетом генетической изменчивости это, по сути, не могло не произойти. Все это только математика и генетика. Пятьдесят восемь столетий – это долго.
Вопр. Можно пример?
Отв. В эту категорию попадает большинство пород собак, выведенных людьми для своих нужд. Физически они очень разные, но, когда изучаешь их гены, видно, что это один и тот же вид – хотя, несомненно, разделенный на несколько таксонов.
Вопр. Итак, вы утверждаете, что оригинал собаки создан Богом, а человек вывел различные разновидности?
Отв. Бога упомянули вы, а не я. И запишите там себе, милая: Бог создал серого волка, человек – собаку.
Выдержки из протоколов суда над генетиком Майклом Пуром
Все началось на следующее утро под видом полицейской операции. Прикатили сверкающие новые «Дайхатсу», с защитными брусами на крыше и с мощными шинами внедорожника. В них были люди с оружием. В основном с автоматами.
Пол услышал их раньше, чем увидел, – кричали на языке, которого он не знал. Они с Джеймсом находились у входа в пещеру. Увидев первый автомат, Пол бросился к палатке. Сунул пробирки с образцами ДНК в поясную сумку и набрал номер на спутниковом телефоне. Гэвин отозвался после второго звонка.
– Здесь полиция, – сказал Пол.
– Милостивый боже, я только что разговаривал с чиновниками, – сказал Гэвин. За палаткой слышались крики – сердитые крики. – Меня заверили, что ничего подобного не случится.
– Они солгали.
За спиной Пола Джеймс сказал:
– Дело плохо. Очень плохо.
– Где вы? – спросил Пол.
– Все еще в Рутенге, – сказал Гэвин.
– К тому времени как вы доберетесь сюда, все будет кончено.
– Пол, вам небезопасно…
Пол отключил телефон. Скажи мне что-то, чего я не знаю.
Достав нож из сумки для сбора образцов, он разрезал заднюю стенку палатки. Проскользнул в разрез, Джеймс за ним. Пол увидел, что на краю джунглей нерешительно стоит Маргарет. Их взгляды встретились, и Пол показал в сторону джипа; по счету три все побежали к машине.
Они забрались в нее и закрыли дверцы. Солдаты – теперь Пол знал, кто они, – не замечали их, пока Пол не включил двигатель. Он развернул машину; замелькали малайские лица, рты, раскрытые в гневном крике.
– Пристегнитесь, – сказал Пол, и джип рванул с места, разбрасывая грязь.
– Не стреляйте, – прошептал на заднем сиденье Джеймс. Он сидел, закрыв глаза, и молился.
– Что? – спросил Пол.
– Раз они стреляют, это не полиция.
В заднее окно влетела пуля и отколола кусок от ветрового стекла. Стекло покрылось паутиной трещин.
– Черт! – вскрикнула Маргарет.
Быстрый взгляд назад, и Пол увидел, что солдаты забираются в один из «Дайхатсу». Он рванул руль вправо.
– Не сюда! – крикнула Маргарет.
Пол не обратил на это внимания и втопил педаль газа.
Мимо проносились джунгли, так близко, что до них можно было дотронуться. Рытвины грозили отрезать их от усеянной ямами дороги. Сзади показался «Дайхатсу». Послышались выстрелы, их звуки напоминали треск китайского фейерверка; пули звенели о металл.
Они вписались в поворот, и впереди мелькнула река, большая и немая, как небо. Пол добавил газу.
– Нам не перебраться через нее! – крикнул Джеймс.
– Нужно добраться только до середины.
Сзади по джипу ударила еще одна пуля.
Они, словно в замедленной съемке аварии, врезались в реку, вода с ревом поднялась до разбитого ветрового стекла, сильно запахло тиной.
Пол вдавил педаль в пол.
Джип затарахтел, течение подхватило его, но потом колеса цепко встали на грунт. Они были уже почти на середине, когда Пол вывернул руль влево. Мир вокруг сдвинулся с места. Качаясь в течении, из воды показалось правое переднее крыло. Двигатель заглох. Они плыли.
Пол оглянулся. Машина преследователей резко затормозила на берегу, из нее выпрыгивали люди. Джип подбросило, колесо задело подводный камень.
– Плавать умеете? – спросил Пол.
– Решили наконец-то поинтересоваться?
– На вашем месте я бы отстегнул ремни.
Джип налетел на другой камень, металл со скрежетом прошелся по камню, небо поменялось местами с водой, и все потемнело.
Они кое-как выбрались на берег в нескольких милях ниже по течению, там, где реку пересекал мост. Оттуда по проселочной дороге они добрели до деревни под названием Реа и там сели в автобус. У Маргарет были с собой деньги.
Они молчали, пока не приехали в Баджаву.
– Думаете, наши в порядке? – спросила Маргарет.
– Им нет смысла расстреливать группу. Им нужны были только кости.
– В нас они стреляли.
– Решили, будто у нас есть то, что им нужно. Они стреляли по колесам.
– Нет, – сказала Маргарет, – вовсе не по колесам.
Три ночи они провели в гостинице; Джеймс не мог выйти на улицу: его рыжие волосы были чем-то вроде большущей ручки, за которую всякий мог подхватить его и унести. Многие местные никогда в жизни не видели рыжих волос, и описание сразу выдало бы Джеймса – приходи и бери голыми руками. А вот Пол не выделялся – еще одни вроде бы азиатские скулы в толпе, хоть он и был выше местных на полфута.
Ночью, глядя в потолок с одной из двуспальных кроватей, Джеймс сказал:
– Если эти кости – не наши предки… интересно, какими они были.
– Они знали огонь и каменные орудия, – сказал Пол. – Вероятно, они были почти как мы.
– Знаешь, мы ведем себя, как избранные. Но что, если это не так?
– Не думай об этом, – сказала Маргарет.
– Что, если сначала у бога было множество вариантов… много путей, разный выбор, а мы просто убили всех остальных?
– Заткнись, – сказала она.
– Что, если был не один Адам, а сотня Адамов?
– Заткнись на хрен, Джеймс!
Наступило долгое молчание. Через тонкие стены пробивался городской шум.
– Пол, – сказал Джеймс. – Если сумеешь доставить образцы в свою лабораторию, ты ведь поймешь?
Пол молчал. Он подумал об экспертной комиссии и усомнился.
– Исторические труды пишут победители, – сказал Джеймс. – Может, они же пишут и библии. Мне интересно, какая вера умерла с этими нашими ребятами.
На следующий день Пол пошел за продуктами. Вернувшись, он обнаружил, что Маргарет нет.
– Где она?
– Пошла искать телефон. Сказала, что скоро вернется.
– Почему ты ее не остановил?
– Не смог.
День перешел в вечер. К наступлению темноты оба поняли, что она уже не вернется.
– Как нам добраться домой? – спросил Джеймс.
– Не знаю.
– И твои образцы. Если даже мы сможем дойти до аэропорта, тебя с ними не пропустят в самолет. Тебя обыщут. И найдут их.
– Попробуем выбраться, когда все немного уляжется.
– Теперь не уляжется никогда.
– Уляжется.
– Нет, ты все еще не понял. Когда вся твоя культура зиждется на одной идее, ты не можешь позволить, чтобы кто-то доказал тебе, что основной посыл был неверен.
Сквозь глубокий сон Пол что-то услышал.
Он ждал чего-то подобного, хотя до этой минуты сам не понимал, что ждет. Скрип дерева, мягкое дуновение из открытой двери. Лучше бы потрясение и страх – ворвавшиеся солдаты, арест, заключение, депортация, правовая система. Молчащий человек в темноте сулил очень многое. И ничего хорошего. В его сознании возникло слово «убийца».
Пол выдохнул. Он оставался спокоен: какая-то часть его была мертва и не могла бояться. Часть, которую оставил в нем отец. Пол обшарил взглядом сумрак и нашел место, где двигалась какая-то тень, место, откуда по комнате тянуло ветерком. Если тень только одна, еще не все пропало.
Он подумал, не убежать ли, не добраться ли до выхода, бросив образцы, оставив позади эту комнату, но передумал. Джеймс все еще спал. Пол принял решение.
Он вскочил, одновременно бросив вперед одеяло, обернув им часть темноты, и там задвигался чей-то силуэт, тьма, напоминавшая пятна на пуме – черное на черном, пусть их и не видно. Пол понял, что застал эту тьму врасплох, но мгновенно догадался, что этого недостаточно. Удар сбил его с ног, отбросил к стене. Разбилось зеркало, осколки со звоном полетели на пол.
– Какого дьявола? – Джеймс включил свет, и внезапно мир обрел существование, застывший, как при свете фотовспышки; убийца был индонезийцем, он излучал сверхъестественную тишину, словно мерцание жары. Он принес развязку, пустоту в длинном клинке. Пол понял, насколько это оскорбительно. Оскорбление – шокирующее, гнусное – стояло перед ним, согнув колени, с блестящим ножом в руке, на зеркальной стали кровь. И только тогда Пол ощутил боль. Только тогда понял, что ранен.
Индонезиец двигался быстро. Очень быстро. Быстрее, чем Пол мог проводить его взглядом, со скоростью мысли он очутился возле Джеймса; тот успел только дернуться, прежде чем клинок разрубил его. Какой профессионал! Глаза Джеймса удивленно раскрылись. Пол сорвался с места, используя то единственное, что было в его распоряжении, – свои габариты, силу, инерцию. Он налетел на убийцу, как футбольный полузащитник, и схватил его, раздавливая о стену. Пол услышал, как что-то хрустнуло – ветка, прут, что-то в груди индонезийца – и они расцепились; убийца что-то делал руками, скрип ножа о кость, опять чернота, и Пол уклонился от удара, чувствуя, как клинок покидает его глазницу.
Самое странное, что гнева не было. Он сражался за жизнь, но не испытывал гнева. Убийца снова бросился на него, и на сей раз Пола спасли только его габариты. Он перехватил руку убийцы, выкрутил ее, и они очутились на полу. Усилием воли он на три дюйма вдавил горло индонезийца, словно сминал жестяную банку, и продолжал держать и давить, пока черные глаза противника не погасли.
– Прости, – сказал Пол. – Прости.
Он скатился с индонезийца на пол. Подполз к Джеймсу. Там была не лужа крови. Там было настоящее болото, пропитался весь матрац. Джеймс лежал на кровати и был еще в сознании.
– Не пачкай меня кровью, приятель, – сказал он. – Кто знает, какую заразу вы, американцы, разносите. Не хочу объясняться со своей девушкой.
Пол улыбнулся умирающему, закапав его слезами и кровью, вытирая наволочкой кровь с его рыжей бороды. И держал Джеймса за руку, пока тот не перестал дышать.
Пол открыл глаза и увидел белизну. Моргнул. Рядом с больничной кроватью на стуле сидел человек в костюме. У двери стоял другой человек в мундире полицейского.
– Где я? – спросил Пол.
Он не узнал собственный голос. Это был голос старика. Он словно наелся стекла.
– В Маумере, – сказал человек в костюме. Белый, тридцати с небольшим лет. Все в нем говорило: «адвокат».
– Давно?
– День.
Пол коснулся повязки на лице.
– А мой глаз?..
– Сочувствую.
Пол отреагировал на новость кивком.
– Как я сюда попал?
– Вас голого нашли на улице. А в вашем номере – двух мертвецов.
– Что теперь будет?
– Ну, это зависит от вас. – Человек в костюме улыбнулся. – Я здесь представляю некие круги, которые хотят, чтобы все закончилось быстро и тихо.
– Тихо?
– Да.
– Где Маргарет? Мистер Макмастер?
– Сегодня утром их посадили на самолет до Австралии.
– Я вам не верю.
– Для меня не имеет значения, верите ли вы мне. Я просто отвечаю на ваши вопросы.
– Что с костями?
– Разумеется, они конфискованы и переданы на хранение. Индонезийцы закрыли раскопки. В конце концов, это ведь их пещера.
– А что с образцами ДНК в моем номере? В пробирках?
– Конфискованы и уничтожены.
Пол молчал.
– Как вы оказались на улице? – спросил человек в костюме.
– Вышел.
– Почему голый?
– Я решил, что только так могу остаться в живых. Единственная возможность доказать, что при мне нет образцов. Я истекал кровью. Я знал, что за мной так или иначе придут.
– Вы очень сообразительны, мистер Карлсон. И вы решили отдать им образцы?
– Да, – сказал Пол.
Человек в костюме встал и вышел из комнаты.
– Почти все, – добавил Пол.
По дороге в аэропорт Пол попросил шофера остановиться. Заплатил за проезд и вышел. Автобусом уехал в Бенгали, оттуда на такси добрался до Реа.
В Реа он сел в автобус и, когда тот тронулся, крикнул:
– Стойте!
Водитель нажал на тормоза.
– Простите, – сказал Пол. – Я кое-что забыл.
Он вышел из автобуса и пошел назад в город. Никакая машина не поехала за ним.
В городе, на одной из боковых улиц, он нашел его – цветочный горшок с каким-то необычным розовым цветком. Покопался в земле у самых корней.
Старуха что-то крикнула ему. Он протянул ей деньги.
– Это за цветок, – сказал он. – Люблю цветы.
Английский она могла не понять, но деньги понимала.
Он ушел с горшком под мышкой. Кое в чем Джеймс был прав. В чем-то нет. Не сотни Адамов, а всего два. Все австралийские виды существуют, словно какой-то параллельный мир. «И узнаешь бога по его творениям». Но зачем бог создал двух Адамов? – гадал Пол. Ответ был таков: он не делал этого.
Два Адама. Два бога. По одному с каждой стороны линии Уоллеса.
Полу представлялось, что это начиналось как соревнование. На песке прочертили линию, чтобы проверить, чьи создания в итоге победят.
Пол понимал, какое бремя вынес Авраам, став свидетелем рождения религии.
Шагая по улицам, Пол копался пальцами в земле. Пальцы коснулись искомого, и Пол извлек пробирку. Пробирку, которую никогда не увидит никакая экспертная комиссия. Уж об этом он позаботится.
Он миновал стоящую на пороге женщину, старуху с красивыми полными губами. Он вспомнил о костях в пещере и о странном народе, когда-то жившем на этом острове.
Он протянул женщине цветок.
– Это тебе.
Потом остановил такси и сел в него.
– Отвезите меня в аэропорт.
Старая машина запрыгала по грязной дороге, и Пол снял с глаза повязку. Увидел, как шофер оглянулся на него и в ужасе отвел глаза.
– Видишь ли, – сказал ему Пол, – ученые лгут. Насчет неснижающейся сложности глаза. Бывает по-всякому.
Шофер сделал радио громче и смотрел только вперед, на дорогу. Пол, кривясь, освободил глаз от марлевого томпона, длинными полосами смотал грязный бинт. В голове взорвалась боль.
– Пророк – тот, чья вера пылает яростно, – сказал он и спрятал пробирку в пустой глазнице.
Кэтрин М. Валенте
Кэтрин Валенте родилась в Сиэтле и росла там и в Калифорнии. С 2000 года она становится одним из самых многообещающих авторов фэнтези. Она удостоена Мифопоэтической премии, премии «Лямбда» и премии Джеймса Типтри-мл., ее произведения входили в шорт-лист номинантов на премию Хьюго. В 2010 году ее роман «Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле» получил премию Андре Нортон, главную премию жанра; с тех пор он неоднократно переиздавался издательством «Фивел энд френдс».
Хотя Валенте известна прежде всего в жанре фэнтези, ее пристальное внимание к фольклору придает особую пикантность этому обзору одного из самых известных фантастических ландшафтов.[50]
Как стать повелителем Марса
Добро пожаловать, стремящиеся к власти!
Мы чрезвычайно благодарны за ваш интерес к нашему маленькому красному проекту, и нам приятно, что вы признаете, какой потенциал заключен во владении целой планетой. Конечно, перед лицом таких благородных, величественных интересов мы стремимся лишь скромно очертить уникальные, дерзкие пути, которые предлагают вам столь желанный, хорошо узнаваемый и богатый кислородом марсианский ландшафт.
Вопрос: почему именно Марс?
Мало кто знает, что Марс есть в каждой солнечной системе. Конечно, не собственно Марс. Но у определенных солнечных систем имеется то, что можно назвать склонностью к марсоподобию. Во всех открытых на данный момент населенных системах есть красная планета, обычно расположенная близ самого населенного мира, если не так же тесно связанная с ним, как наш алый ориентир, с приблизительно такой же продолжительностью дня и ночи. Еще любопытнее, что этой планете неизменно дают имя бога войны. В далекой системе Маяк медленно вращается во тьме планета Макха, красная, как кровь ушедшей богини, которой молятся жестокие стратеги, той, чьи могучие груди прикрыты двумя черепами. В системе Глиф, ближе к нашему дому, красным спелым яблоком сверкает Фириалаи, названная в честь свирепой богини обреченных, которую на нескольких ценнейших гобеленах изображают в виде шутихи, танцующей на острие меча; в каждой из семи рук богиня держит оружие, кости и свитки обещаний, скрепленные золотыми печатями. В системе Биера-Биера можно прогуляться по сердоликовым пескам Аппскил, богини – покровительницы военных, чьи крылья увешаны сверкающими пурпурными и белыми медалями. А вокруг нее по орбите вращаются Видскил и Нагскил, бог-покровитель рядовых и безумный лысый ангел летчиков; они, словно близнецы-призраки, проносятся по изумрудному небу Аппскил.
У каждой красной планеты, как и у нашей, обязательно есть два спутника. Эти спутники – просто оазисы роскошной жизни! Мы сами побывали на нескольких хрустальных прудах Вольного и Верности, в бордовых экваториальных джунглях Рудры, названного, конечно, в честь четырехликого бога безумия, чьи похождения описаны изящным септаметром в «Рудрианской эдде». Тьму между спутниками мы преодолели на восхитительных паромах с тонкими плавниками, украшенных цветами, священными цветами божества. Но большинство спутников подобны Фобосу и Деймосу и вращаются молча – пустые, бесплодные, хорошо заметные камни, немые и тяжелые. И мы часто задавались вопросом: живет ли Марс во дворце из зеркал, в которых снова и снова отражается его далекое красное лицо, этакая квантовая икота, – или же Марс господин, пример для подражания, и все остальные красные планеты лишь следуют его повадкам? Мы все готовы признать первенство за нашим видом – и часто так и поступаем, что несколько лет назад привело к Войне Астрономов, и поистине никому не вынести трагического рассказа об этом, или вы все умоетесь нашими ржавыми слезами.
Преимущества этого множества Марсов, рассеянных в исследованной тьме, как рубиновые семена, очевидны. Почти во всех системах благодаря обстоятельствам их происхождения, над которыми не властны смертные, Марс, или Искра, или Лайл – первый и самый перспективный кандидат для заселения с главной планеты системы. В каждой системе поздняя предколониальная литература на этих главных планетах одержима соблазнительным соседом розового цвета. Несомненно, многие из вас здесь потому, что ваши юные сердца воспламенили прочитанные перед сном истории об Алим К, о ее страстных отношениях с двумя рыбьими принцами красного Нисао, о том, как она разбудила ужасные машины в глубоких родниках гор Низид, чтобы завладеть ими. Кто из нас не читал о моряке Убайдо и его семикильном корабле, о его приключениях в беспощадных каналах Микто – в черной воде этих каналов обитают левиафаны, чьи глаза сверкают, как зеленые жемчужины? Каждому из вас в колыбели мать читала баллады о Соло-Нул, и ваши детские сны были полны зеленых шестиногих богинь-сверчков со светоносными панцирями, странствующих по розовым долинам Поднебесной. И кто не любил Иллу с ее страстным стремлением к бронзовым шпилям? Кто не испытывал волнения, думая об этих алых мирах, покорных единой воле? Кто не чувствовал, как что-то в нем оживает, когда он противостоит этим бесконечным алым пескам?
Мы все в свое время хотели владеть Марсом. Марс хорошо знаком и в то же время неизвестен. На нем аромат преданий, пряностей и каменных руин, какого мы никогда прежде не знали. Он скромен и ничего не отдает бесплатно, но всю жизнь мы любуемся его сверканием. Конечно, он нам нужен. Марс – это девушка-соседка. Стремление к Марсу врожденное, оно записано в наших клетках. Оно архетипично. Поэтому мы заранее прощаем вас.
В какой бы системе вы ни родились, где бы ни выросли, наливаясь силой и праведностью, у вас, чтобы править, всегда есть Марс, он рядом и ждет, когда же вы начнете. И это, пожалуй, единственное, что твердо и несомненно в вашей душе.
Поэтому мы предлагаем вам запомнить нашу простую двухшаговую систему, чтобы вы могли достичь своей похвальной цели, ведь, очевидно, с этой встречи нельзя унести ни бумагу, ни цифры, ни флешку.
Шаг первый. Отправляйтесь на Марс
Легче верблюду пройти через игольное ушко, чем бедняку попасть на Марс. Однако рожденные на ложе из драгоценностей обладают врожденной леностью души, своего рода мышечной слабостью амбиций, легким вывихом благородства. Наблюдение неоригинальное, но многочисленные повторы лишь подтверждают эту аксиому. Лучше отличиться в какой-либо области, потому что всесторонне развитый повелитель – благословение для подданных. Если нужно, напишите роман, но только до отправления, ведь роман, написанный в жанре постдеспотической утопии, может понравиться людям, но никогда не будет принят литературным сообществом всерьез.
Возьмем для примера архитектора с постпластическим ретровирусным преобразованием Эликса Фо. Чилийский вундеркинд родился чрезвычайно амбициозным и буквально украл свое образование у мальчика из высшего класса, которого повстречал в темном переулке. В обмен на жизнь тот согласился передавать грабителю все свои учебники и задания, чтобы Фо мог тенью следовать за его университетским обучением. Осуществляя свой главный проект, Фо запер своего благодетеля в подвале и все силы направил на строительство оперы «Параинфлюэнца» в Сантьяго – ее величественные шпили все еще украшают городской ландшафт. Богатому выпускнику приходилось заниматься тяжким физическим трудом в клинике, а юный Фо купался в богатстве и славе; ему хватило средств, чтобы купить три брачные лицензии, в том числе одну на водного андрогина с Веркоида, с чрезвычайно достойным оперением на спине. К своему сороковому дню рождения Фо через различные компании приобрел большую часть Атлантического океана, где построил бактериальный остров, который щедро принимает нас по ночам и снабжает наши салаты великолепной редиской сорта «Версиния». Поскольку почти вся межпланетная транспортировка осуществляется с платформы РНА, принадлежащей Фо, он ничего не платил за полет, но пользовался удобствами. Вы, конечно, помните Фо как первого всемарсианского императора, его статуя возвышается в долине Атабаска.
Или попробуйте взять пример с поэтессы Оорм Девятнадцать-Точка-Нуль-Один с Мюра, которая рассказала о мире Мюра на яростно щелкающем языке скрученных пузырящихся лексем. Можно не сомневаться, что в занятиях поэзией нет никакой выгоды, но гиганты-полубабочки с Мюра вручную переписывают ее ритмичные строки, не могут не говорить ее строфами, не петь их своими баритональными контратенорами, передавая их гармонию. На Мюре войны существуют лишь как поединки избранных от каждой страны бардов, и они годами соперничают в цитировании, решая территориальные проблемы. Оорм Девятнадцать с кружевными крыльями в черном нейтральном обрамлении взбунтовалась и стала госпожой вольного стиха. Родившаяся в нектарном супе главного бассейна, она тщательно подбирала слова без естественного ритма, словно капли росы, оберегая их, группируя и сопоставляя. Еще ребенком она не выходила из каплющих ягодных заведений, где звезды читали свои стихи. В семнадцать лет – для долгой жизни на Мюре это почти младенчество – она написала свое первое стихотворение, которое состояло только из двух слов: «яркий» и «погреб». Ко нечно, в английском языке много рифм, но в языке Мюра их нет, и ее стихотворение стало бомбой, взорвавшейся на голубом полу знаменитых ночных клубов. Оорм Девятнадцать открыла тайный нерифмованный мир, таящийся в великолепных тонких структурах языка Мюра, и вывела его на сверкающий солнечный свет. Но слава не удовлетворяла ее, как не приносили радости ее партнеры, личинки и водные драгоценности. Так всегда бывает с теми из нас, кто находит свое призвание. Одна в корабле из нерифмованного стекла, она навсегда покинула Мюр и спустя год надела красную диадему Этеля. Каждый соперник, которого она убивала, умирал в блаженстве, когда она ядом изливала свои стихи ему в уши.
Правда, что Харлан Уай, наследник дома Уай, какое-то время правил красной планетой Ллим. Но все согласятся с тем, что его правление было неудачным и имело дурные последствия, и мы уверены, что никто не приложил руку к уходу Уай в его знаменитом комбинезоне. Власть дома Уай передавалась по генетическим линиям, хотя этот метод считается дегенеративным по определению и запрещен во многих системах. Ко времени восшествия Харлана поколения дома Уай интересовались только модами, публичной наготой и редкими приступами религиозного рвения. Вид, к которому принадлежал Уай, владел огромными богатствами (если верить легендам, источником их были добыча руды и изготовление косметики), что позволяло с энтузиазмом заниматься генетическими манипуляциями, добровольными мутациями, использованием искусственных конечностей и виртуальными связями, но никто точно не знает, к какому именно виду принадлежали Уай. Под теплым золотым солнцем планеты Вит вы либо принадлежите к дому Уай, либо вы добыча, и Уай изменили себя до неузнаваемости. На трети своих портретов Харлан выглядит как массивный крылатый коала с исключительно длинными ультрафиолетовыми ресницами и кристаллическим торсом. Харлан Уай еще ребенком унаследовал власть над планетой Ллин и управлял ею, как ребенок, добывая полезные ископаемые и обрабатывая землю только для своего удовольствия и личного укрепления. Каждая его ультрафиолетовая ресница означала смерть тысяч ллинцев в завалах на шахтах в горах Ипо. Но хотя Харлан решительно и жадно захватил правление и цеплялся за него, все равно погиб от руки убийцы: его утренний хэш-чай и бамбун были отравлены по единогласному решению всего населения.
Господство над Марсом также может преподать несколько полезных уроков.
Вполне возможно родиться на красной планете. Инфанта Хэп всю жизнь прожила в рубиновых джунглях своей родины. Она была величайшей актрисой своего времени, ее хвосты способны были передавать оттенки сотен сложных эмоций, мерцающих в облаке теней. Так сильны были создаваемые ею иллюзии, что злобный старый Рей считал ее верной и нежной, даже когда она вонзила ему в живот свои когти-кинжалы. Но мы полагаем, что, если вы нуждаетесь в нашем руководстве, у вас нет удачи двухвостой Инфанты и вы родились на другой, более суровой планете, с черной почвой, или с голубыми бурями, или со сладкими дождями, падающими, как низвергнутые амбиции.
Если вам не повезло и вы родились на планете без многочисленных возможностей путешествовать – из-за экономического кризиса, идеологических запретов или просто занимающей нижнее место на шкале технологического развития, – не падайте духом. Не только вы в таком положении. Мы предлагаем достижения крионики: отрезанная голова Пластилинового Блая успешно правила лошадиными хемоворами на А-О-М в течение целого столетия. Правитель играл, играл азартно; его мозг был сохранен в возрасте двадцати лет, и он надеялся, что лед вернет его в мир с очищенной душой. Посетив А-О-М, вы увидите целый ряд статуй, на которых скульпторы придали голове лошадиное тело; это свидетельствует о том, чего можно достичь, используя все ресурсы государства.
Если по каким-то причинам в вашем мире крионика непопулярна, вашим лучшим другом должны стать исследования продолжительности жизни. Инвестируйте в них, развивайте их! Только вы можете управлять своим бессмертием. Даже на Земле Сарай Норт третья эмирша долины Маринер сумела пережить своих праправнуков, вкладывая средства в шесть различных исследовательских групп и открыв алмазные копи в Австралии, но один интерн, считая, что ему недоплатили, преподнес ей на день рождения каскад смертельных инъекций, сверкающих, как шампанское.
С некоторых миров, однако, в самые ужасные темные часы нет дороги на Марс, как бы страстно ни желала этого ваша душа. Недостаточно в изношенных башмаках смотреть ясной ночью на сверкающую среди тысячи звезд красную звезду – одного желания здесь мало. Недостаточно для Максимилиана Боксбома, еврея-пекаря из Прованса, который по ночам тайком слагал стихи, описывая необычные пустыни цвета крови, пересохшие каналы и небо, подобное зеленому шелку. Своим детям передал он единственный рубин размером с яйцо, размером с целый мир, а они передали его своим, а те – своим. Этим рубином подкупил пекаря христианский лорд, чтобы проститься с возлюбленной, девушкой с волосами цвета богатой кислородом пыли, с глазами, как пространство между лунами. Никогда не думать о ней, никогда не шептать ее имя стенам. И хотя он до старости, до самой смерти держал свое слово, такое богатство невозможно истратить, как невозможно купить себе сердце.
Сарай Норт унаследовала это сокровище и завещала похоронить ее вместе с ним у подножия собора на горе Олимп.
В конце концов вам придется выбрать себе вселенную, в которой есть вы и Марс – вместе и в совершенном синтезе. Эликс Фо выбрал мир, созданный вирусами, ручными, как певчие птицы. Оорм Девятнадцать – мир мягкий и фиолетовый, созданный нерифмованными песнями. Не допускайте ошибки при выборе между этим миром и тем; между небесами, кишащими жизнью, и одинокой машиной, размалывающей красный песок; между домом, где чай с малиновым вареньем, и жизнью милостивого правителя Марса.
Максимилиан Боксбом решил сдержать слово. Кто возьмется утверждать, что не это его обещание превратило Марс в мир множества голубых нечеловеческих городов, мир с семнадцатью туземными религиями, когда в жилах праправнучки пекаря оказался бурлящий эликсир и обратил ее глаза на ночное небо?
Шаг второй. Станьте повелителем
Теперь мы приблизились к самому главному вопросу обладания планетой: как же ею завладеть? Ответ на этот вопрос – тайна. Да иначе и быть не может.
Чтобы стать повелителем, надо уже быть им.
Спросите себя: кто такой повелитель? Злодей? Или героиня? Ковбой, жрица, империалист? Жесток ли он, добр ли, правит ли она, невидимая и непостижимая как воздух? Первый ли она человек на Марсе, идущий по равнине, такой непонятной и пустынной, что чувствуешь пустоту в сердце? Стирает ли она тонкий слой красной пыли, чтобы увидеть под ним черную скалу? Приземляется ли он в рыбье-стройной капсуле на Аппскил, до того переполненный библиотеками и пекарнями, что он все ночи проводит среди книг и хлеба? Какого властелина она свергает? Пустынна ли планета, есть ли на ней жители, есть ли воинственные боги-покровители, чьи бронзовые гривы сверкают на солнце?
Правду ли написала Оорм Девятнадцать, что сердце каждой красной планеты – кровавая драгоценность, подвергнутая сжатию, как углерод, ужасный алмаз войны, который стремится к силе короля или королевы, как стрелка компаса – к северу? Или это только метафора, способ представлять себе живым нечто столь огромное, как планета, воображать, что она в ответ способна полюбить вас?
Может показаться, что вся жизнь повелителя – это свирепость и господство. Неприятные воспоминания о колониях разъедают сердце, как кислота, – все хотят быть праведными. Все хотят быть любимыми. Что такое статуя фараона, глядящая в море малахитовой пены, как не мольба фараона о том, чтобы его любили, вечно, неопровержимо, безоговорочно? Спросите себя. Достаточно ли Марс велик, чтобы заполнить пустоту внутри вас, пустоту, в которой воют ветры, пустоту, которую заполнить может только любовь планеты, с красными зубами, когтями, орбитой, массой?
Выше мы говорили о том, как добраться до Марса, если на вашей планете нет быстрых способов передвижения по небу. По правде говоря (а мы считаем, что сейчас можно говорить правдиво – здесь, на нашем долгом ночном семинаре, когда щелканье и гудение оборудования стихло и последние порции тростниковых сливок выпиты, когда зажглись все звезды и сквозь прозрачный потолок мы видим одну из них, ах, такую красную, такую яркую!) – по правде говоря, отлет на Марс – удовольствие. Это проще пареной репы. Быть повелителем означает овладеть ярким красным предметом. Протяните руку – что в вашей жизни, привязанной к этой бедной почве, к этой одинокой голубой планете, нельзя назвать Марсом? Гнев, жестокость, бога ваших страстей, ужасное мастерство, которым вы владеете, вынужденную зависимость от яростной машины, воинственных детей, линии совершенного сверкающего кода? Все это тоже Марс. Они названы в честь ушедших богов, они плюют на цивилизованное правление и могут, если их заставить или упросить, заполнить безымянную пустоту, которая калечит вашу душу. Марс повсюду, каждый мир – это Марс. Вы не можете попасть туда, если вы не господин и не возница собственной колесницы, не коронованный паладин в машине, а животное, привязанное к ней, безумное, рвущееся, с пеной на губах и ничего не понимающее. Мы сказали, что вы должны сделать выбор, как выбрали Фо, и Оорм, и Боксбом, – выбрать, чтобы осознать свое превосходство. Даже если это всего лишь превосходство в печении хлеба и в выполнении обещаний. Вы должны стать великим здесь, чтобы Марс вас принял.
Есть те, кто избраны для такой жизни. Марс и сам избран для нее – никогда ни на одном витке его истории им не правили демократично. Вы можете любить Марс, но сам Марс любит корону, скипетр, рогатую лунную диадему, усеянную ледяными опалами. Так должна быть одета невеста Марса. Не допускайте ошибки – каков бы ни был ваш пол, вы цветущая невинность, уложенная в постель жестокого древнего партнера, как всякая обезглавленная новобрачная из легенды. Думаете, эта планета подчинится вашей воле? Что вы сможете ею управлять? О, какое прекрасное слово: повелитель, император. Фараон. Принцепс. Но Марс изменит вас, как вирус. Марс заполнит вашу опустошенную душу. Однако самые великие повелители всегда знали свое место. Повелитель может завладеть красной планетой, но в конечном счете всегда побеждает Марс. Вы очнетесь от своего тысячелетнего правления и внезапно обнаружите, что ваши волосы покраснели, прозрачная кожа покрылась пылью, три сердца неожиданно слились в единое огненное. У вас пропадет аппетит, и вы будете пить только черный холодный воздух. Будете смотреть на солнце и медленно, по кругу, поворачиваться – до самого конца. Ваши мысли замедлятся и станут великими, и вы увидите все, как видит планета, заговорите так, как говорит она, а это долгие-долгие взгляды и бесконечные фразы.
И однажды утром вы проснетесь. Ваш рот будет скован камнем, но земля под вами, алая, как обещание, как рубин, как нерифмованная строфа, как вирус, заговорит вашим голосом – земля, или машина, или дитя, или книга, и вы станете повелителем, и как же мы будем гордиться вами здесь, у моря, слушая, как рассвет занимается над новыми берегами!
Дэрил Грегори
Дэрил Грегори родился и вырос в Чикаго. Первые свои рассказы он опубликовал в начале 1990-х годов, но потом замолчал и вернулся к жанру десять лет спустя. Он получил премию Кроуфорда за свой дебютный роман «Пандемоний» (2008), а его второй роман «The Devil’s Alphabet» (2009) журнал «Паблишерс уикли» назвал одним из лучших романов года.
В рассказе «Второе лицо, настоящее время» говорится о наркотике, способном уничтожить личность. Это происходит с девочкой-подростком, и невролог помогает ей за два года создать новую личность. Теперь она возвращается к семье, в которой росла, – но это люди, которых она не помнит.[51]
Второе лицо, настоящее время
Если вы думаете «Я дышу», «я» лишнее. Вам не нужно говорить «я». То, что мы называем «я», – только вращающаяся дверь, которая поворачивается, когда мы вдыхаем и выдыхаем.
Сюнрю Судзуки
Я привык считать мозг самым важным органом тела, а потом понял, кто мне внушает это.
Эмо Филипс
Когда я вхожу в кабинет доктора С., он сидит за столом и разговаривает с родителями умершей девушки. Он не слишком доволен, но, подняв голову, улыбается мне.
– А вот и она, – восклицает он, как ведущий игрового шоу, объявляющий главный приз.
Люди в креслах поворачиваются, а доктор Субраманьян незаметно одобрительно подмигивает мне.
Первым встает отец, с пятнистым квадратным лицом и небольшим животиком, который похож на баскетбольный мяч. Как и в прошлое посещение, он почти мрачен, пытается привести лицо в соответствие с переживаниями. Мать плачет, и лицо ее открыто: радость, страх, надежда, облегчение. Всего выше крыши.
– О Тереза, – говорит она. – Ты готова вернуться домой?
Их дочь звали Терезой. Она умерла от передозировки почти два года назад, и с тех пор в поисках ее Митч и Элис Класс с десяток раз навещали эту больницу. Они отчаянно хотят, чтобы я была их дочерью, и в их сознании я уже их дочь.
Я все еще держусь за дверную ручку.
– А у меня есть выбор?
Читать бесплатно другие книги:
