Два билета в никогда Платова Виктория
– У меня тут тоже… – Литовченко перешел на шепот. – Похожая ситуация. Вопрос жизни и смерти.
– Что еще за хреновина?
– Не хреновина, а хочу с ней объясниться.
– С Мишей?
Литовченко уже давно неровно дышал к полицейскому комиссару из Франкфурта. После того, как она появилась в их с Вереснем жизни, бравого капитана как подменили. Он бросил волочиться за юбками, не назначал свидетельницам свидания в ближайшей пельменной; сжег свой стокилометровый донжуанский список, который вел с 1993 года, и ударными темпами изучал немецкий.
– Как думаешь, пошлет? Или есть надежда?
– Пошлет. Но надежда есть.
– Я тут Гейне подпряг. «Твои глаза – сапфира два» вызубрил, на языке оригинала. Как думаешь, клюнет?
– Надо было еще и Гёте подпрячь. Тогда бы точно клюнула.
– А так нет?
– Кто знает. Но надежда есть.
– Умеешь ты поддержать, Боря, – с тоской в голосе произнес и.о. начальника убойного отдела. – Может, и хорошо, что ты не явился. И не светись здесь, не порть мне харизму. Сиди, где сидишь…
– Сижу, сижу. Даже до Питера не доехал.
– А где застрял?
– Место называется «Приятное знакомство». Ну, да это тебе ни о чем не скажет… Так вот, застрелили здешнюю хозяйку. Некто Белла Романовна Новикова.
– Погоди-ка… – засопел Литовченко, – Она случайно не лесом занимается? Конторка «Норд-Вуд-Трейд»? Не?
То, что капитан назвал «конторкой», а Карина Добрашку – «корпорацией с миллиардными оборотами», действительно существовало под вывеской «Норд-Вуд-Трейд». И Вересень в очередной раз поразился тому, как тесен бывает мир. И как нити самых разнообразных случайностей, сплетаясь между собой, образуют полотно железной закономерности бытия.
– Ну… Вроде кого.
– Не поверишь, Боря! Этот «Норд-Вуд» – мое первое дело! Хе-хе! Тогда конторкой ее муж заправлял, пока не грохнули. Бандитские разборки, лихие девяностые. Заказчиков мы быстро вычислили, да только не ухватить было. Ну, да жизнь потом все на места расставила, кое-кто следом тоже пулю схарчил. А кое-кто так и проскочил в новое время безнаказанно. Надо же… Выходит, теперь и вдовицу прибрали? А я думал, закончилась дележка, устаканилось все. Не фига, долбанутые на марше. А вообще тетка мощная была…
– Да, так все и говорят…
– Э-э, нет. Это я тебе говорю. На похоронах мужа ни одной слезинки не пролила, сам видел. Спокойная как удав у гроба стояла. Уверен был тогда – сметут вдовицу, а хрен. Она потом где-то еще всплывала, в каком-то деле… Его уже не я вел, так что ничего конкретного сказать не могу. Не вспомнить сейчас. Но если вспомню – позвоню. Так думаешь, нужно было с Гёте начинать? Или по нашим ударить, чтобы наверняка? Есенин там… Блок, Сан Саныч. Или Эдуард Асадов?
– Не спец я в любовных отношениях, Витя! Хватит меня мучать! – взмолился Вересень.
– Зато – видный теоретик. Хе-хе.
– Извини, у меня параллельный звонок.
– Понял. Мандарину привет.
Параллельный звонок.
Это была чистая правда, а вовсе не желание слить влюбленного милягу-капитана. Номер на дисплее ни о чем не говорил Вересню. Втайне он надеялся, что звонит кто-то из мощной и хорошо экипированной следственной группы, которая с минуты на минуту должна постучать в ворота «Приятного знакомства». Но надежда на это оказалась еще более призрачной, чем надежды Литовченко затащить в постель полицейского комиссара Мишу Нойманн посредством декламации стихов.
Звонил Калязин из Краснофлотского:
– Товарищ Вересень? Это лейтенант Калязин. Докладываю. Я тут переговорил с одним местным умельцем и вроде как спецтранспортом разжился. Выезжаю к вам.
– Хорошо, лейтенант. Жду вас.
Все то время, что Боря разговаривал по телефону – сначала с Литовченко, а затем с Калязиным, – он изучал разложенные на столе стикеры. Смысл написанного в них был неясен, а попытки хоть как-то классифицировать приводили только к одному неутешительному выводу – это всего лишь набор слов.
ФАРФОР ХАРАКТЕР
БИЛЕТ ПОЕЗД
КУРТКА КОЛЬЦО
ВЕСНУШКИ УТРО
ПАКГАУЗ ГЛАЗА
Глядя на четкие, выведенные бестрепетной рукой печатные буквы, Вересень чувствовал себя как при прохождении теста на IQ, который начинал бесчисленное количество раз – и столько же раз проваливал. Если верить результатам, то состояние вересневского разума было весьма плачевно и соответствовало состоянию разума олигофрена в степени дебильности. Максимум, на что он был бы способен при подобном раскладе, – клеить коробочки и складывать спички в спичечные коробки, развивая мелкую моторику.
Включи логику! – призвал Боря сам себя. Ведь все же очевидно. Характер может быть хрупким, как фарфор. Да и у фарфора имеется свой характер, иногда – национальный: немецкое изделие ни за что не спутаешь с китайским!..
Спутаешь, еще как, только маркировка и спасает.
С билетом и поездом все тоже более или менее понятно: чтобы сесть в поезд – надо купить билет. Но что общего между курткой и кольцом? Или это – десантная куртка, а кольцо от парашюта? Пакгаузу все равно где стоять: в аэропорту, или просто в порту, или у железной дороги. Но за ним как за помещением, где хранятся грузы, всегда присматривают. Поскольку грузы частенько бывают ценными, а за ними нужен глаз да глаз.
Теперь веснушки. Иногда они случаются с людьми. Иногда веснушек бывает очень много, и они не умещаются на лице, и переползают на плечи, руки и даже тело. Софья Леонидовна Новикова, так похожая на голливудскую актрису Джулианну Мур…
О-о-о!!!! Вот Вересень и вспомнил, кого именно напоминала ему рыжая жена Баритона. Актрису, ну конечно. Не сказать, что сходство было таким уж поразительным, но общее между Соней и Джулианной, несомненно, имело место, и зиждилось оно на веснушках. И еще на чем-то совершенно неуловимом, свойственном всем красивым и незаурядным женщинам.
А еще всех красивых и незаурядных женщин объединяет то, что они никогда даже не взглянут в сторону Вересня.
Вздохнув, Боря перешел к следующему стикеру. Исповедующему совершенно иную логику и иной порядок.
БАЛЛАСТ
БАЛЕТ
БЕГОНИЯ
БОЛЬ +
КОЛИБРИ +
КОРРИДА
КОФЕМОЛКА +
ЛАКРИЦА
ЛАМАНТИН +
ЛИБРЕТТО
ЛЮБОВЬ
МОТОЦИКЛ +
ОКСЮМОРОН +
ШАПКА
ЩАВЕЛЬ
ЭБОНИТ
ЯБЛОКО
Алфавитный порядок и отсутствие общих признаков у рядом стоящих слов намекали на то, что они просто выписаны из словаря. Для чего? Тут Вересень вспомнил о болезни Беллы Романовны. Что, если таким образом старуха пыталась удержать в памяти их значение? Не дать себе забыть, что на свете существуют ламантины и лакрица.
– Ламантин – это ведь зверь такой? – поинтересовался Вересень у Мандарина. – Что-то вроде тюленя, нет?
– Маа-ауау-уу! – ответил дурацкий парень, что должно было означать: не совсем тюлень, но похоже. Поинтересуйся у морских биологов, если уж так припекло.
Старуха Новикова наверняка разбиралась в ламантинах намного лучше Вересня и Мандарина, иначе возле этого слова не стоял бы плюс. А вот рядом с любовью никакого плюса не было.
Покончив со словами, Вересень сосредоточился на цифрах. И сразу утонул в их бессмысленном нагромождении. Более или менее понятной оказалась часть таблицы умножения, отвечающая за семерки. Она была приведена полностью, от 7 1 до 7 7, все остальное представляло собой вольные четырех-, пяти– и десятизначные комбинации, пару раз встретились и одиннадцатизначные. В какой-то момент Боря устал бороться с арифметической ахинеей и приступил к десерту: листку со схемой. Посередине листка легкими штрихами был нарисован прямоугольник, а вокруг него расположились имена.
БЕЛЛА
ВИКТОР
ИЗАБО
АНАТОЛИЙ
СОФЬЯ
АННА
АРТЁМ
Одно имя из этого списка не говорило Вересню вообще ни о чем – Изабо. А об Артёме он знал только то, что это младший сын Софьи, шестилетний мальчик, который тоже приехал сюда с родителями и сестрой. Дабы не травмировать ребенка происходящим, его с утра усадили за просмотр мультиков.
Если исходить из того, что в бумажке перечислены члены клана владелицы «Норд-Вуд-Трейда» (а именно так оно и было), то не хватает еще двоих – Саши и Марика. Из бессвязных реплик Софьи Леонидовны следовало, что между покойной Беллой и Сашей существовали трения. А Марик проявил себя таким демоническим образом, что Вересень первым вычеркнул бы его не только из этого списка, но и из всех остальных. Какие только имеются.
Пускай подличает где-нибудь в другом месте.
Вересень отодвинул от себя бумажки и еще раз проверил диктофон, которым его снабдила Карина Габитовна. А потом почесал дурацкого парня за ухом.
– Приступим?..
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА КАРИНЫ ДОБРАШКУ
– Как давно вы работаете здесь?
– Я уже говорила – год и десять месяцев. Я – личный секретарь Беллы Романовны… Была.
– Круг ваших обязанностей?
– Упорядочиваю ее жизнь в «Приятном знакомстве». Занимаюсь домом и персоналом. Отвечаю за встречи, которые здесь проходят…
– Иначе говоря, вы – домоправительница.
– Белла Романовна предпочитала термин «личный секретарь». Давайте на нем и остановимся.
– Хорошо. Вы постоянно проживаете здесь?
– Да.
– Сколько людей живет здесь постоянно?
– Вместе со мной и Беллой Романовной – четверо.
– Для такого большого дома – не густо.
– Мы справляемся. Есть еще приходящая прислуга. Две уборщицы и горничная. Приезжают из Краснофлотского по субботам, раз в неделю.
– Личная охрана для вашей хозяйки не предусмотрена? Исходя из ее статуса?
– До недавнего времени она была.
– Что изменилось теперь?
– Обстоятельства.
– Это как-то связано с… болезнью госпожи Новиковой?
– Мне бы не хотелось обсуждать эту тему с вами.
– Мы уже ее обсуждаем. Произошло убийство, Карина Габитовна. И это автоматически снимает запрет с любых тем. В противном случае докопаться до истины будет трудно.
– Я понимаю. Личный телохранитель и шофер Беллы были уволены два месяца назад.
– Кто принимал решение об увольнении?
– Сама хозяйка. Тогда она еще… была в состоянии принимать решения.
– Как им объяснили причину увольнения? Я хочу сказать, не был ли кто-нибудь из них обижен?
– Нет. Они отреагировали адекватно. Если учесть сумму компенсации, которая им была выплачена.
– Они знали о болезни?
– Нет. Возможно, о чем-то догадывались. Некоторые вещи трудно скрыть, как ни старайся.
– Они обсуждали это с вами?
– В нашей среде не принято обсуждать хозяев.
– Кем вы работали до того, как поступили на службу к Новиковой?
– Тем же, кем и у нее. Только в другом доме. Это имеет значение?
– В деле об убийстве все имеет значение.
– Мои прежние работодатели – Максим Вльченко и его жена. Может быть, вы помните – «Булочные Вольченко». Я проработала у них пять лет. Два года назад они перевели бизнес в Италию и уехали туда на ПМЖ. На работу к Белле я устроилась через рекрутинговое агентство. «Диктум Фактум». Вы можете навести справки.
– Что еще вы обычно указываете в резюме?
– По первому образованию я искусствовед. Специалист по декоративно-прикладному искусству Южной Африки.
– Должно быть, это интересно. А в Южной Африке бывали?
– Несколько раз. Еще в студенческие времена.
– Работы по специальности не нашлось?
– Не нашлось достойной зарплаты.
– А нынешняя вас полностью устраивала.
– Абсолютно. И зарплата, и работа, и отношения с Беллой. Они были доверительными.
– А ее отношения с родными? Какими были они?
– Сложными. Для них прежде всего. Не для нее.
– Э-мм-м… Не могли бы вы остановиться на этом поподробнее, Карина Габитовна?
– Об отношениях с матерью вам лучше будет спросить у них самих.
– Само собой. Но мне интересно ваше мнение.
– Хорошо, я скажу… Несколько раз я была свидетельницей ее разговоров с сыновьями. Случайной, как вы понимаете.
– Конечно.
– Мне кажется, сыновья не оправдали ее ожиданий. Надежды, которые она них возлагала, оказались напрасными. У них не было той хватки, которая отличала их мать. Отсюда ее раздражение. Злость. Я понимаю Беллу…
– У вас есть дети?
– Это тоже имеет отношение к убийству? У меня нет детей. Предваряя другие ваши вопросы… Я не замужем и никогда не была. Моя семьей в последние два года была Белла Романовна.
– А до этого… супруги Вольченко?
– Нет. Это совсем другая история. Мы с Беллой сразу понравились друг другу. Еще при первой встрече. Для меня это личная потеря.
– Мои соболезнования, Карина Габитовна. Сыновья Новиковой имели основания обижаться на мать?
– Повод для обиды всегда найдется. Учитывая, что Белла была человеком резким… Она никого не щадила. Прежде всего себя.
– Могли бы они…
– Ну что вы! Для этого нужен другой темперамент… Как мне кажется. К тому же они полностью от нее зависели.
– Материально?
– Я бы сказала – ментально. Если вы понимаете, о чем я.
– Я понимаю значение слова «ментально».
– Она их подавляла.
– И… бунт на корабле был полностью исключен?
– Как показывает жизнь… ничего нельзя исключать. То, что произошло с Беллой… Не сегодня, раньше. Такого развития событий предвидеть не мог никто. Она сама – прежде всего.
– Сыновья приезжали сюда нечасто, как я понял?
– Последний раз они собрались здесь ровно год назад. Где-то в конце мая заглянул Виктор, старший сын. Я могу поднять записи, если вас интересует конкретная дата. Возможно, они встречались в городе…
– Вы фиксируете все визиты в «Приятное знакомство»?
– Это моя обязанность. Я получаю устные распоряжения Беллы и отзваниваюсь приглашенным.
– Даже если это ее сыновья?
– Порядок заведен не мной. В мае я позвонила Виктору и попросила его приехать.
– По распоряжению матери.
– Да.
– А сами они никогда не проявляли инициативы?
– Мне об этом ничего не известно.
– Выходит, до сегодняшнего дня вы виделись с родными Беллы Романовны всего лишь несколько раз?
– Да. Если быть совсем точной – один раз с Анатолием и его семьей. На прошлый Новый год. И три раза с Виктором.
– И успели составить представление о них? И об их отношениях с матерью?
– Иногда и нескольких минут бывает достаточно, чтобы понять происходящее. Многие вещи, как ни странно, лежат на поверхности.
– Вы такой хороший психолог?
– Я два года отучилась на факультете психологии… прежде чем заняться декоративно-прикладным искусством Южной Африки. Этого достаточно, чтобы понимать базовые модели поведения. Ну, и жизненный опыт. Его никто не отменял.
– Да, конечно. Александр тоже встречал тот Новый год со всеми? Почему-то вы его ни разу не упомянули.
– Александр живет в Испании. Уже много лет.
– То есть тогда он не приезжал и появился только сейчас?
– Да. Вчера я увидела его впервые.
– Что можете сказать о нем?
– Ничего. Вас ведь не интересуют характеристики в стиле «милый молодой человек»?
– Меня интересует история, о которой упомянула жена Анатолия… Софья. Как она выразилась, не припомните?
– Нет.
– «После того, что твоя мать сделала с тобой». О чем шла речь?
– Наверное, вам лучше спросить у Софьи.
– А вы не в курсе дела? Несмотря на доверительные отношения с Беллой Романовной?
– Я – личный секретарь, а не наперсница. И я всегда знала свое место.
– Ну, а об Александре вы знали?
– Узнала не так давно. Уже после того, как у Беллы стали проявляться первые серьезные признаки болезни.
– Вы говорили о нем?
– Мы не говорили. Я просто нашла несколько листков. Там было написано его имя.
– Что конкретно было написано?
– Разве я непонятно выражаюсь? Листки с именем Саша.
– Такие же, как эти?
– Да. Стикеры.
– Они сохранились?
– Нет.
– Слова вот на этих стикерах что-то означают?
– Ничего. Кроме самих слов. В минуты просветления Белла пыталась вспомнить их. Восстановить цепочку ассоциаций. Если получалось – ставила плюс.
– Она сама подбирала слова?
– Поначалу – да. Выписывала их из словаря. Потом это делала за нее я. Но в последнее время даже такая технология перестала срабатывать. Увы.
– Вернемся к Александру. Они не общались с матерью?
– Насколько я могу судить – нет.
– А стикеры с именем… Белла Романовна объяснила вам, кто это?
– Она пыталась. Не очень удачно, впрочем.
– Но вы догадались?
– Навела кое-какие справки. Это было несложно.
– Узнать подробности ссоры Александра с матерью оказалось сложнее?
– Я не ставила перед собой такой задачи. И я не уверена, что это была ссора.
– Тогда что это было?
– Я попробую объяснить… Белла, как человек занятой и эмоционально нейтральный, не тратила время на такой пустяк, как ссора. В ее понимании пустяк, разумеется. Она высказывала свою точку зрения и закрывала тему. Чужая точка зрения ее не интересовала в принципе.
– Не самое лучшее качество для ведения успешного бизнеса, а?
– Я говорю сейчас о человеческих отношениях, а не о бизнес-партнерстве. С этой стороной ее жизни я знакома мало.
– И все-таки Александр приехал.
– Это я пригласила его. По просьбе Виктора.
– Не согласовав с хозяйкой?
– Исходя из сложившихся обстоятельств. Виктор же дал мне адрес электронной почты брата.
– Остальные члены семьи были в курсе?
– Я сообщила им, что на Новый год мы ждем гостей из-за рубежа.