Оборотная сторона «Даунсайд» Гуларт Рон

Глава первая

Он еще не знал, что был уже убит ими.

Это случилось в четверг, 13 января 2033 года в зоне пояса Холода, но он не ощутил и намека на это даже спустя несколько недель. Тогда он и на самом деле еще не мог вообразить, что черта под его жизнью уже подведена и песочные часы уже роняют последние крупицы из опустевшего пространства, когда-то составлявшего его жизнь, а он сам стремительно катится в преисподнюю, прямо в объятия смерти. Он все еще чувствовал себя вполне здоровым и не имел никакого представления о том, какой ужас подстерегает его.

Поэтому, когда однажды в туманный и теплый мартовский полдень неожиданно раздался сигнал зуммера вмонтированного в его голову полицейского телефона, Зак Торни посчитал его за обычный вызов к начальству.

Зак ожидал очередного задания от АФП и наслаждался коротким отдыхом, вытянувшись на кровати рядом с невероятно красивой абсолютно голой платиновой блондинкой. Каждый дюйм ее стройного, чуть удлиненного тела покрывал ровный золотистый загар.

Ее звали Тимпани Кворл, и она была наследницей огромного состояния, включавшего компанию по производству дешевых продуктов «Даунсайд Фрайд Темп». Сейчас она едва слышно бормотала что-то, склонившись над правым ухом Зака. – …или же мы можем отправиться в Нью-Акапулько, где у отца имеется отлично оборудованная гостиница. Возможно, тебе бы больше понравился «Парижский Редут», Зак, где на следующей неделе отец собирается открывать круглосуточное бистро. Но на самом деле, по собственному настроению, я бы предпочла отправиться в Белую Африку, куда-нибудь…

Зак чуть пошевелился и перешел в состояние, очень близкое к легкой дремоте, приклонив свою помутившуюся от сна голову на ее гладкий бок, как раз чуть ниже того места, где виднелась ее левая остроконечной формы грудь. Сосок чуть щекотал его, подергиваясь в такт со словами, которые произносила эта красотка.

– …Возможно, ты достаточно уже повидал снега за время своей работы, но я бы не отказалась покататься на лыжах в Арабских Альпах. Я имею в виду Швейцарию, большую часть которой купил шейх Раши Сиджар и в значительной мере перестроил все вокруг…

Дремота по-прежнему не выпускала его из своих объятий, заставляя погружаться в сон. Все окружающее, включая мягкий северокалифорнийский говор девушки, ее дыханье, теплота ее загорелого тела, легкое колебание простыни – все благоприятствовало сну, все убаюкивало его.

Во всяком случае, в течение нескольких последних недель Зак ощущал повышенную потребность в сне… Он спал по восемь, а иногда и по девять часов.

– …А что ты думаешь по поводу Колоний? Ты расположен к путешествию в космос? Отец всегда был не против одолжить нам один из своих шаттлов. Мы могли бы отправиться на Двадцать шестую или может быть на Двадцать седьмую колонию. Что до меня, то я без ума от обеих. Ты же, Зак, несколько циничен, и не можешь в полной мере получить удовольствие от их видов. В прошлом месяце мы даже открыли на одной из них гостиницу, на Двадцать седьмой, которая оформлена в стиле приграничных районов той поры, когда там поселялись пионеры Запада…

Его глаза безвольно закрывались, блуждая вдоль выпуклых очертаний ее левой груди, из-за которой он видел торчащий сосок правой. Он поднимался и опускался, поднимался и опускался…

Брртззз!

Этот сигнал раздался в его голове, и только он мог слышать его.

Однако это было для него привычным. Он не поднялся и даже не вздрогнул, когда сигнал прозвучал. Только глаза его открылись чуть шире, и уже ни тепло, ни сам вид волнующего тела Тимпани больше не радовали его.

– Я отдаю свой голос за «Парижский Редут», – произнес он наконец, усаживаясь на постели.

– Ах, Зак, да слушаешь ли ты меня.

– Я был просто поглощен услышанным.

– По отношению к мужчинам это называется спал.

– Ты проводишь слишком много времени среди администраторов фирмы дешевых продуктов. – Он соскользнул с откидной кровати на пластиковый, мягких кремовых тонов пол своей спальни. – Мне нужно позвонить по видеофону.

– Неужели это ужасное устройство, которое они вмонтировали в твою голову, вновь затарахтело? – спросила Тимпани.

– Вообще-то ты не должна ничего знать об этом зуммере, который был имплантирован мне Агентством Федеральной Полиции, – сказал он, нагибаясь, чтобы поднять протез своей левой руки, лежавший прямо на термопокрытии пола. – И звук его вовсе не похож на тарахтение, он гораздо более мелодичен…

Бррртзззз!

– …и напоминает мягкий звон. Совсем как те волшебные колокола в далеком и безмятежном храме…

– У тебя всегда бывает такое смешное лицо, когда он начинает работать. Мне это скорее напоминает будильник, встроенный в твою голову.

– Разве я никогда не показывал тебе свои сигнальные часы-будильник? – Зак пристегнул механическую руку к обрубку немеханической левой, которая заканчивалась на два с половиной дюйма ниже локтя. – В голове места больше не нашлось, поэтому они вставили часы в руку…

– Ведь ты так и не рассказал мне всей правды о своей руке? – спросила платиновая блондинка, отвернувшись в сторону, пока он прилаживал протез.

– Правда, но это часть моего кодекса, – заверил ее Зак, проверив гибкость металлических пальцев, а затем подхватил ими цельнокроеный халат, лежавший здесь же на просторном полу.

– Я слышала, и ты сам знаешь об этом, о разных случаях, когда добровольцы соглашались на ампутацию…

– На самом деле это происходит не совсем так, – сказал он, одеваясь, – по крайней мере в моем случае, Тимпани. Я проработал в Агентстве Федеральной Полиции почти три с половиной года, и я не собирался стать агентом, который имеет встроенные технические средства. Поверь мне, что я расстался с рукой против своей воли и только в результате роковой случайности.

– АФП имеют массу таких агентов. Я не могу поверить, что все эти случаи произошли в результате естественных аварий и катастроф…

– Но ведь ты говорила не обо всех их агентах, ты говорила только обо мне.

Она кивнула в знак согласия.

– Совсем не обязательно так грубить мне, Зак, – сказала она, пытаясь улыбнуться. – Ведь это только доказывает, как я привязана к тебе.

Улыбка ее была фантастической. Он просто не мог не отреагировать на нее, улыбнувшись в свою очередь.

– Оставайся на месте, это не займет много времени…

Брррртззззззз!

– Это уже третий звонок, – заметила она, наблюдая за реакцией на его лице. – Возможно, что-то важное. Чего доброго, тебе придется вылететь назад, в пояс Холода.

– Маловероятно. Ведь я все еще нахожусь на отдыхе.

– Даже если и так…

Он пересек почти ничем не заставленную овальную комнату и через самооткрывающуюся от прикосновения дверь прошел в соседнее, меньшее помещение. Зак Торни (наверстаем упущенное) был крупный, мрачного вида мужчина, широкоплечий и загорелый. Его почти черные волосы были коротко и модно подстрижены. Два месяца назад ему исполнился тридцать один год.

Эта маленькая комната была обставлена так же просто, как и спальня. Посреди пустого пространства стены находился откидной стул, а под самым потолком покачивались три шарообразных светильника. Кругом преобладали только темно-желтые и кремовые цвета.

Сквозь поляризованные, пропускавшие свет только в одну сторону окна можно было видеть исчезавшую вдали полоску желтого пляжа, сверкавшую голубую воду и настоящие пальмы, искусно сочетавшихся с окружавшими их синтетическими. Еще дальше можно было разглядеть расплывающиеся в дымке высокие башни Верхней зоны Майами-Форт. И хотя никаких звуков услышать было нельзя, все равно можно было сказать, что там не прекращалась стрельба. Разлетающиеся в стороны багровые вспышки постоянно возникали на пастельном фоне башен и шпилей.

– Ох уж эти кретины из Нижней зоны, – пробормотал Зак себе под нос.

Чуть согнув колени, он приложил свою правую руку, на которой только и были папиллярные узоры пальцев, к пространству пола, где виднелся небольшой вдавленный участок.

Тут же рядом с его босыми ногами откинулась панель, и вверх с вращательным движением начала подниматься стойка видеофона, высотой почти в три фута. Когда она с легким щелчком остановилась, Зак уселся на стул и набрал номер на ее передней панели с помощью указательного пальца правой, настоящей руки.

Экран, размером с обычную тарелку изменил свой цвет с серого на черный, а из динамика раздалось:

– Отгадай, кто это?

– Ну, давай, давай, Базино, соедини меня с Кортни.

– А ты сразу узнал мой голос, скажи, Зак? – спросил его черный экран. – Я все еще практикуюсь в маскировке своего голоса. Мне даже удалось обмануть одно из наших портативных устройств по расшифровке голосов…

– Занимайся своей практикой в тайне, у себя дома, молодой человек, – посоветовал ему Зак. – А сейчас Корт ожидает меня.

– Да, это так, – согласился дежурный по коммутатору. – А хочешь услышать, как я подражаю Милли Московиц, признанной королеве пластиковых дисков? Мне удается извлекать сочный женский голос, и у тебя не будет даже тени сомнений, что ты слышишь женщину. Это…

– В этом я никогда и не сомневался, Базино. Но все-таки, соедини меня с шефом.

– Ладно, ладно. Однако, не следует запугивать других, стараясь получить из этого какую-нибудь выгоду, – проговорил черный экран. – Ведь не могут же все быть протезированными.

Зак промолчал.

Теперь на экране появился симпатичный блондин, держащий в руках лиру.

Переведя дух, Зак произнес:

– Эй, Корт, где же ты?

– Ух, неужели мне удалось наконец сфокусировать этот чертов аппарат? Тогда мы можем продолжить.

Кортни Чезброу был бледный долговязый мужчина лет сорока. Сейчас он был одет в пальто с подогревом, шерстяные рукавицы и шапку из синтетического меха. Он сидел съежившись за своим металлическим столом, форма которого напоминала птичье крыло.

– Ну, что ты скажешь о той аллегории?

– Какой аллегории?

– Я имею в виду картину, которую ты только что мельком видел на экране.

– Все, что я видел, так это лишь какого-то гомосексуалиста в парике, напоминавшем солому.

Чезброу нахмурился.

– Черт побери, Зак, предполагается, что это Орфей, – пояснил он, сделав движение головой в сторону холста, теперь уже не попадающего в фокус передающего на экран устройства. – Орфей, спускающийся в Преисподнюю, чтобы отыскать свою подружку. Я рассматриваю это как великолепную возможность попытаться прояснить наше сегодняшнее отношение к материальным объектам в противовес…

– Почему ты так закутался?

– Почему же еще? Ведь это Манхеттенский сектор, и здесь стоит адский холод.

– И даже внутри?

– Только не требуй от меня объяснений по поводу того, что случилось с нашей системой терморегуляции, Зак, – сказал его босс, находящийся в штаб-квартире АФП. – Это связано, так или иначе, с неразберихой между Всемирным Братством Роботов-Компьютеров и Союзом Этнических Наемников. Это, видимо, главная причина… ну, только не требуй от меня более подробных объяснений. Это все так сложно и запутано, еще хуже, чем политический шпионаж. Разве можно толково нарисовать большое полотно в стиле мастеров конца 19 века, викторианской эпохи, когда приходится сидеть в рукавицах?

– Нет, только не в рукавицах, – согласился Зак. – Почему ты позвонил мне?

– Ты должен обязательно подумать о каком-нибудь хобби.

– Моя жизнь очень насыщена, и у меня нет на это времени. Так что же все-таки по поводу звонка?

– Я думаю, это просто обычная формальность. – Чезброу сунул руку под мышку, чтобы снять рукавицу. Подрагивающими пальцами он начал рыться на заваленном столе. – Ну вот, сейчас мы продолжим.

– Я все еще нахожусь на отдыхе, – напомнил Зак.

– Речь идет не о задании. Означает ли это обморожение, если пальцы имеют вот такой странный зеленый цвет?

– Нет. Так что говорится обо мне в этом факсе?

Тонкая бумага подрагивала в голой руке шефа.

– Ничего особенного. Они всего-навсего хотят, чтобы ты предоставил некоторые сведения для Клиники Приращений, которые наверняка им известны…

– Тпру-у, – обрезал его Зак, делая останавливающее движение здоровой рукой. – Я совсем недавно прошел там регулярное обследование, которое проводится раз в три месяца, а с тех пор прошло всего лишь два.

– Ты был там?

– Проверь это.

– Сейчас слишком холодно для работы компьютерных терминалов, я просто поверю тебе на слово. – Было видно, по морщинам, собравшимся на его лбу, что он слегка нахмурился. – Все, что здесь сказано, предписывает тебе сегодня же пройти обследование в КП в соответствии с порядком, установленным Комиссией по обследованию физического состояния агентов АФП. Они хотят видеть тебя сегодня не позднее 4 часов дня по времени Восточного Теплого пояса.

– Здесь, должно быть, какая-то грязная игра, Корт.

Кивнув, Чезброу пообещал:

– Я обязательно проверю это. Скорее всего, это могла быть просто ошибка.

Но никакой ошибки не было.

Глава вторая

– Это всего лишь формальность, – заверил его грузный толстяк, доктор Веймен Роуч, указывая в самый конец отделанной пластиком зоны, где располагались мишени для стрельбы. – А теперь давай поглядим, как работает твой средний палец.

– Формальность должна бы производиться, здесь, в КП, раз в три месяца. – Зак опустил свою металлическую руку. – Вот тогда это была бы формальность.

Доктор Роуч только пожал широкими плечами.

– Жалуйся тем, кто составляет график, ведь это они приказали нам перепроверить тебя, – заметил он. – А теперь давай, пожалуйста, средний палец.

– Что именно у меня хотят перепроверить? За три часа, которые прошли с тех пор, как я прибыл сюда, вы проверили все, от мозговых извилин до состава крови. Я не могу иметь больших отклонений…

– У нас есть привычка всегда проводить основательную проверку, только и всего. А теперь стреляй из пальца, снабженного лазером, как только выскочит очередная мишень.

С неохотой Зак поднял руку на уровень пояса.

– Сегодня все манекены, как обычно, изображают латинос?

– Ну, Союз Этнических Наемников поднял вонь по этому поводу, – объяснил огромный киборг-эксперт. – Поэтому мы должны использовать только 64 процента кубинцев и пуэрториканцев для устройства мишеней.

– Эта цифра звучит как прикрытие…

Ззззатттт!

Смуглая усатая фигура выскочила из-за кустов, выглядящих как самые настоящие, в противоположном от Зака углу длинного и узкого тира. Зак послал из конца среднего пальца лазерный луч, режущий все на своем пути. Кукла-мишень была тут же разорвана пополам. Зубчатые колеса, пластиковые трубки и скрученные тонкие провода полетели в разные стороны, как только мишень рухнула назад, в те самые слишком правдоподобные кусты.

Роуч пробормотал что-то в прикрепленный к руке микрофон.

– Выглядит очень хорошо, а теперь давай проверим большой палец.

– А что, это люди из СЭН велели вам украшать эти куклы вот такими свисающими усами? – заметил Зак, сжимая большой палец механической руки с вмонтированным в него оружием соседними металлическими пальцами.

– Если СЭН устроит неожиданную проверку, эти самые усы послужат самым лучшим доказательством того, что мы следуем всем установленным правилам. – Доктор Роуч в очередной раз пожал огромными плечами. – Сам по себе я равнодушен к генам, но если бы я относился к какой-либо этнической группе, то очень обиделся бы на этот Союз…

– Так что говорят все ваши машины о моем состоянии? Где именно у меня обнаружены недостатки, а, Вейман?

– Они никогда не доверяют мне, – воскликнул доктор Роуч. – Вообразите себе, что вся моя сознательная жизнь приучила меня работать с машинами и с персоналом вот этой самой клиники, но, тем не менее, я не могу справиться с обычным компьютером, которым вы пользуетесь в повседневной жизни. Даже когда я находился в Бостонском Колледже Металлистов, в этом паршивом поясе Холода…

– Но ведь я сейчас в отличной форме, – прервал его Зак, продолжая наблюдать за пространством для мишеней сквозь чуть прищуренные глаза. – Внешне я могу пожаловаться только лишь на некоторую сонливость…

Раз!

Теперь появилась кукла-мишень, изображающая китайца, размахивающего мачете. Зак выстрелил в него из пистолета, вмонтированного в мизинец.

– Мачете не совсем китайское оружие, – заметил он при этом.

– Лучше всего расскажи это тем дуракам, которые борются за равные права для китайцев. Они скажут тебе, что если мы дадим мачете в руки куклы, изображающей филиппинца, то тогда мы…

– Алан очень уклончиво объяснял мне результаты, касающиеся моего медицинского обследования. – Зак с отсутствующим видом опустил механическую руку в прорезной карман своего повседневного костюма-двойки.

– У него есть масса собственных забот, – объяснил доктор Роуч, легким щелчком выключая встроенный в его руку микрофон. – Но это никак не связано с тобой. Алан поглощен проблемой занятия любовью с женщинами, которые явно выше, чем он.

– Да, когда ты ростом всего в четыре фута и одиннадцать дюймов, то этот вопрос встает неминуемо, – сказал Зак. – Послушай, что мне показалось, в тот момент, когда вся эта медицинская техника обследовала меня…

– Сейчас Алан имеет рост уже пять футов и два дюйма. Вот такое приращение он устроил себе с тех пор, как ты был здесь в последний раз. Даже Джимми имеет всего лишь пять футов и одиннадцать дюймов.

– Это та самая девица, которая заставляет его так страдать?

– Как и все остальные, она настаивает на пользовании его летающим «ягуаром». – Гигант-доктор знаком показал Заку следовать за ним. – Сейчас Джимми умчалась на Юкатан, разыскивать половину своей собаки.

– Вот уже почти целый день меня втягивают в разговоры, подобные этому. И я не собираюсь спрашивать тебя, почему речь идет только лишь о половине собаки, – сказал Зак. – Вейман, меня не оставляет определенное чувство, что мой визит сюда – далеко не простая формальность.

– Джимми погрузила свою дворняжку и отправила ее телепортовым рейсом на Юкатан. Она устроила ее четвертым классом, что само по себе имело смысл, так как это была мексиканская безволосая порода. Но на конечный пункт была доставлена только ее половина. И вот теперь, для того чтобы устроить этому созданью приличные похороны, на которых настаивает хозяйка, ей необходимо прежде всего определить место…

– Ты никогда не пытался манипулировать мной. – Зак заключил руку великана в хватку своей металлической ладони. – Во всяком случае настолько, насколько я был в состоянии контролировать это. Но, слушая весь этот дерьмовый разговор, Веймен, мне кажется, что на этот раз ты хочешь заняться именно этим.

– Подумываешь о переходе в отдел Природных Дарований? Тебя вполне можно использовать для чтения мыслей. – Роуч покачал огромной головой и тронул контактную дверь своей ладонью. – Я совершенно искренен с тобой, Зак. Нам пришло указание с самого верха о том, что тебя следует подвергнуть перепроверке. Боже мой, да ведь ты работаешь в АФП достаточно долго, чтобы знать, как они любят устраивать проверки, двойные проверки, а затем перепроверять все снова в очередной раз.

– Мои кишки уже заболели.

– С этим обращайся к Алану.

– Они начинают болеть всегда, как только дела начинают идти не так, как надо.

Теперь они шли по слегка наклонному коридору, стены которого были окрашены в желтые и алые тона. Нигде не было видно окон, и никто из других людей не попадался им по дороге. Их сопровождал лишь постоянный шум систем кондиционирования, напоминавший скорее бормотанье старух на вечерней молитве.

Чуть замедлив шаг, Роуч заговорил:

– Я не какое-то медицинское светило, из тех, что быстро пробиваются на Верх, Зак, и я не хочу попусту молоть чепуху на твой счет. Если с тобой произошло что-то серьезное, включая тело или имплантированные механические части, то я сказал бы тебе об этом прямо и открыто. Но сейчас просто ничего нет.

– Означает ли это, что я могу немедленно покинуть Клинику? – спросил Зак.

– Насколько я… – Доктор Роуч неожиданно сделал гримасу и шлепнул себя ладонью по виску. – Надо привести в порядок этот чертов зуммер. Он слегка прикрыл глаза и некоторое время прислушивался к чему-то внутри своей головы, медленно кивая и шевеля губами. – Хе, хе, хочешь узнать, о чем идет речь.

– Касательно меня?

– Да. Они сказали, что тебя следует задержать здесь.

– И как долго?

– Очевидно, это займет несколько часов. Они хотят оценить некоторые из полученных данных, – сказал Роуч с усмешкой. – Разве я не говорил тебе, что эти сукины дети любят проверять, перепроверять, проверять в третий и…

– Речь идет о данных, полученных после физических тестов?

– Должно быть так, Зак, потому что все, что мне удалось просмотреть до сих пор, находилось в абсолютном порядке.

– Тогда мне хотелось бы еще раз поговорить с Аланом, чтобы узнать, что именно происходит.

– Я уверен, что он вскоре побеседует с тобой. А тем временем я намерен поместить тебя в апартаменты на этаж B, пока…

– Давай, давай, Веймен. Но только это вовсе не апартаменты, а просто комнаты. Комнаты, в которых вы держите пациентов, у которых находите что-то слишком серьезное.

– Две комнаты, видео-экран во всю стену, а также кухня. Это целиком моя идея по устройству этих помещений.

– И теперь, когда я полностью ознакомился с твоими архитектурными достижениями, – сквозь зубы проговорил Зак, – как насчет того, чтобы объяснить мне тот факт, что меня помещают в одно отделение с тяжелобольными людьми.

– Черт возьми, Зак, ведь не я управляю этим проклятым заведением, – повышая голос ответил доктор Роуч. – Они позвонили мне по встроенному в мою голову телефону и сказали, как я должен поступить с тобой. Вот я и делаю это. Не стоит обвинять меня, я всего лишь полицейский, попавший в эту суетную карусель.

Зак взял себя в руки.

– Извини, – сказал он. – Мы сейчас чувствуем себя, как пара жуликов. Я согласен на сотрудничество. Веди меня в мою камеру.

– Апартаменты, – поправил его Роуч.

Глава третья

На стене-экране диктор вещал:

– Сегодня – Земля, завтра – Вселенная. Да, именно так мы воспринимаем «Даунсайд Фрайд Темп». Теперь каждый может видеть, что весь земной шар потребляет наши бесспорно самые восхитительные продукты из сои, и мы стараемся распространить их в этот поистине волнующий мир Космических Колоний, где все большее и большее число людей находят…

Зак нажал красную кнопку на своей металлической ладони, взглянул на узкое цифровое табло, где высвечивалось абсолютно точное время.

– Черт возьми, уже близится полночь, – заметил он вслух.

Комната имела размер около двенадцати квадратных футов и была на его взгляд слишком загромождена. Здесь было три плетеных стула пастельных тонов, малинового цвета откидная кушетка, желтого цвета пластиковая кровать-гамак, около пяти больших зеленоватых столов и чрезвычайно бдительный, поблескивающий хромом робот-санитар, который как молчаливый истукан стоял вытянувшись в дальнем углу.

Эта чертова кукла уже два раза поинтересовалась тем, насколько хорошо он себя здесь чувствует.

Зак, чуть ссутулившись, попытался устроиться на откидном стуле, чтобы немного отвлечься, переключившись на круглосуточный канал новостей. Работающий в данный момент коммерческий канал, заполненный калейдоскопом сообщений о гостиницах с круглосуточным питанием, был ему малоинтересен и только лишний раз напоминал о прелестной Тимпани Кворл.

– …Независимо от того, находитесь ли вы в Новом Париже, в Арабских Альпах или в одной из наших великолепных Космических Колоний, вас не покинет ощущение того, что вы будете всегда рядом с заслуженно знаменитой компанией «Даунсайд Фрайд Темп», которая очень быстро стала самой любимой компанией в Старом Свете, так быстро наводнив его любимой всеми быстро приготовляемой едой…

Зак был абсолютно уверен, что с ним ничего не случилось. Он лениво зевнул и потер подбородок здоровой рукой. Может быть, за исключением вот таких периодов непонятной сонливости, которые уж никак не могут быть признаками чего-то сколько-нибудь серьезного.

– Не желаете ли, сэр, чтобы я поплотнее укрыл вас, а затем принес вам чашку горячего…

– Я хочу, чтобы ты сохранял полную и абсолютную тишину, – сказал роботу Зак, как только тот сделал три медленных зловещих шага в его направлении.

– Может быть, желаете померить температуру? Термометр вмонтирован в мой палец, так что на самом деле это не…

– Нет, нет и нет.

– Как пожелаете, туан. – И с этими словами огромное серебристое механическое существо удалилось в свой угол.

– …Чтобы еще раз врезаться в самое сердце новостей своим острым как мачете интеллектом и преподнести нам только правду и ничего кроме нее, с вами в очередной раз будет самый выдающийся репортер нашей планеты, Безголовый Ортман.

– Вот этот малый поистине состоит из одних приращений, заметил Зак.

Огромное туловище Ортмана было втиснуто в новомодный костюм из синтетического твида. На его огромных локтях, которые расслабленно покоились на поверхности весьма изящного стола, были заплаты из натуральной кожи. Он был, как и подразумевалось его псевдонимом, абсолютно без головы. Шея его увенчивалась крышкой, покрытой многочисленными циферблатами, кнопками и переключателями. Разноцветные провода и гибкие пластиковые трубки, извиваясь словно змеи, тянулись к трем непрозрачным пластиковым емкостям-канистрам, которые покоились на столе, чуть левее самого репортера. В одной из них находился его удивительный мозг, другая выполняла функции зрения и речи, а третья, насколько мог понять и объяснить Зак, присутствовала лишь для того, чтобы сбивать с толку.

– Поверьте, Ортмана постоянно пытаются убить, – продолжал тем временем репортер, извлекая звук из соответствующей канистры и крепко сжимая короткими пальцами факс-экземпляр копии новостей, отпечатанный на цветной бумаге. – И нет нужды лишний раз напоминать вам об этом. Но я, мои уважаемые слушатели, как та мифическая гидра, которую я недавно видел на аллегорической картине подающего надежды художника Кортни Чезброу, работающего в стиле мастеров викторианской эпохи. Всякий раз, как только вы сносите голову этому созданью, у него тут же вырастает две новых, чтобы заменить ее. Допустим, что я, разумеется, не смог отрастить ничего нового после того, как они попытались отправить меня ко всем чертям пару лет назад, но, как видите, сумел выпутаться и чертовски удачно вернулся назад. Все это не в малой степени благодаря талантливым парням и весьма привлекательным молодым красоткам из Клиники Приращений…

– Понимаете? – произнес за спиной Зака робот.

Зак быстро повернулся с хмурым видом в его сторону и лишь коротко бросил:

– Тише!

– …Но предаваться все время жалости к самому себе – не совсем подходящее для нас занятие, скажу вам. От него нельзя ждать ничего хорошего. Давайте лучше вернемся к новостям. – Одним из главных достоинств, которыми обладал проникновенный и искренний голос Ортмана, была, разумеется, громкость. – В Южной Калифорнии происходит много непонятных и странных вещей, хотя они и целиком отрицают это. Вполне возможно, что они отправят целую шайку высокооплачиваемых убийц вслед за Ортманом. Несмотря на это, я могу сказать вам правду о том, что Э. Зорро Ортега, хорошо известный сельскохозяйственный магнат, которому принадлежит около шестнадцати процентов всей нашей земли, очень тяжело болен. Его высокооплачиваемые доктора изо всех сил отрицают это, однако я уверяю вас, что этот мексиканский промышленник тяжело болен, быстро слабеет и уже третий раз находится при смерти. Мои источники, а они как всегда безупречны и непогрешимы, убеждают меня, что песок почти высыпался из чаши отпущенных ему часов, и ему остается один только путь, стремительный бег прямо на кладбище. – Ортман отложил в сторону лист, который только что держал перед средней канистрой, осуществляющей функции зрения. – Мои источники утверждают, что некогда крепкий и здоровый сорока семилетний земельный барон выглядит сейчас как его родной дедушка. И, как вы думаете, что же при этом заявляет весь их клан? «Никаких объяснений, Безголовый». Но уверяю вас, и вы можете биться об заклад, что я буду продолжать разбираться в этом. Еще в новостях промелькнуло сообщение о том, что брат нашего Президента продолжает свою, на мой взгляд по чьему-то весьма неудачному совету, карьеру борца в 0–7 весовой группе. Как раз сегодня ранним вечером наш крепыш Бадди Бенсон победил в двух схватках из трех грубого и отвратительного Ангела Колоний. Интересно, что может сказать не в меру сластолюбивый Президент Соединенных Штатов по поводу того, что могло подвигнуть на такое вдохновение ее младшего брата? Когда я перехватил ее в одном из офисов в Верхней Зоне Вашингтона, мисс Бенсон наградила меня самой ослепительной улыбкой, заметив при этом: «Никаких объяснений, Безголовый». Или мои старые глаза просто дурачат меня, или же наша первая леди-президент выглядит так, будто ей и впрямь 63 года? Мы разберемся и с этим обстоятельством. А теперь Тикли Тримейн, находящаяся на одном из орбитальных спутников, расскажет вам о погоде на завтра, ожидаемой в различных частях цивилизованного мира, уважаемые слушатели. Я буду…

Зак пнул ногой зеленый выключатель. Безголовый Ортман начал уменьшаться в размерах, пока не превратился в крошечную светящуюся точку на огромном экране.

– Похоже, что все расстроилось в этом старом мире, – заговорил сам с собой Зак, как бы подводя итог всему услышанному.

В этот момент сзади него открылась входная дверь комнаты, издавая при этом лишь легкий отголосок звука, будто засохший лист, подгоняемый ветром, прошелестел по каменным плитам патио.

Однако Зак был уже на ногах, стоя лицом к дверному проему, как только полотно двери начало двигаться, а его механическая рука медленно поводила из стороны в сторону на уровне бедра.

– Ты собираешься удовлетворить мое любопытство, Алан.

– Именно это, Зак. – Доктор Алан ДеПрест действительно стал на несколько дюймов выше за те почти восемь недель, которые прошли с тех пор, когда Зак последний раз посещал Клинику. Это был худощавый жилистый человек с вьющимися черными волосами. Его глубоко посаженные глаза как бы обрамляли тени. Он был всего лишь на год старше Зака, но весь его облик источал куда более значительное старшинство. – Я был на Юкатане, просто по своим личным делам, которые не имеют ничего общего с медициной.

– Да, да, высокие женщины. – Зак наконец опустил свою устрашающую руку.

– Должен признаться, что это действительно некая навязчивая идея. – Доктор, прихрамывая, прошел в комнату, остановившись около стула, имевшего оттенок светлого вина. – Но без этих причуд мы ничем не отличались бы от машин.

Зак провел языком по нижней губе.

– Некоторое время спустя мы сможем сколько угодно болтать о длинноногих женщинах и обо всем, что они собой представляют, – сказал он, обращаясь к руководителю Клиники Приращений. – Но прежде, чем мы перейдем к этому, Алан, можно нам, ради бога, прошу тебя, поговорить о том, почему вы держите меня здесь? Мне кажется, что я способен полностью осознавать почти все неприятности, которые могут поджидать агента, прошедшего через процедуру приращений. Уверяю тебя, ничто не беспокоит меня так, как это.

Доктор ДеПрест рассматривал яркое и безвкусное покрытие пола.

– Очень… очень тяжело говорить тебе об этом.

– Так, значит, все-таки что-то не так? Именно со мной?

Кольца новых морщин собрались вокруг маленьких глаз доктора.

– Я, несомненно, перепроверю все результаты обследования вместе с тобой, и сделаю это немедленно. Я постараюсь объяснить тебе сложившуюся ситуацию во всех деталях, – медленно сказал он. – Кроме того, мы должны обсудить, что мы планируем сделать для тебя, а также и то, чем ты можешь помочь нам.

Зак непроизвольно прищурил глаза.

– Ты говоришь так, будто за твоей спиной орган уже играет похоронную мелодию. Что со мной?

– Это нечто новое и очень редкое, – ответил ДеПрест. – Об этом имеется всего лишь несколько сообщений, и все они имели место в последние полтора года. Я не имею права даже говорить тебе о том, кто еще является подобной жертвой.

– Хорошо, но все-таки, что же это такое? Болезнь, или что?

– Мы полагаем, что нам все-таки известно, что это такое, хотя до сих пор мы не имеем никаких представлений о том, как это можно остановить, – продолжил ДеПрест. – В самом общем виде это можно охарактеризовать как заражение медленно действующим вирусом.

Зак тяжело вздохнул.

– Не излечимо?

– До сих пор нет, хотя кто-нибудь обязательно отыщет лекарство. Только неизвестно – когда.

– Из всего, что ты рассказал мне, я понял только то, что этот медленный вирус собирается разделаться со мной?

– Да, именно так. Убить.

– И как скоро?

– Три жертвы умерли совсем недавно, – сказал ДеПрест. – Тот, кто умер последним, прожил самое большее семь с половиной месяцев.

– Так как же, черт возьми, я мог подхватить это? – задал вопрос Зак.

– Вот именно это нам очень хотелось бы узнать.

Присев на край желтого гамака, заменявшего обычную кровать, Зак сказал:

– Ты бы все-таки побольше рассказал мне обо всей этой истории.

– Тогда я начну с того, как вообще протекает заражение медленно действующим вирусом, – сказал ДеПрест, опускаясь на стул. – Когда он инфицирован в тебя, то оказавшись внутри твоего организма, он начинает выжидать. Обычно при этом отсутствуют какие-либо внешние симптомы. Этот вирус может ждать месяцами, в отдельных случаях срок доходит даже до года, когда наконец болезнь начинает бурно прогрессировать. Болезнь эта почти всегда фатальна и имеет своим итогом поражение центральной нервной системы.

– Разве ты не достаточно знаешь обо всем этом, чтобы получить лекарство?