Натюрморт с воронами Чайлд Линкольн

Глава 38

Учение «чон ран», разработанное известным последователем Конфуция Тон Вэем в эпоху династии Тан, было впоследствии перенесено из Китая на благодатную почву Бутана, где в течение почти тысячи лет над ним работали в монастыре Тензина Торгангка, одном из самых изолированных и недоступных в мире. В конце концов оно превратилось в весьма изощрённую практику медитации, сочетавшую в себе сосредоточенное созерцание абсолютной пустоты с таким же абсолютным осознанием реальности. Иными словами, эта практика позволяла адептам достигать высочайшего интеллектуального напряжения, не отходя от чувственного восприятия действительности.

Чтобы овладеть этой практикой, необходимо было научиться видеть белое и чёрное одновременно, но без всяких оттенков серого, в чистом виде. Это удавалось не всем. Только один процент последователей продвигался дальше этой ступени. Все прочие ментальные упражнения уже не представлялись такими сложными. Как правило, наиболее способные адепты могли без особого труда сочетать знание с чувствами, звук с тишиной, самость с пустотой, жизнь со смертью, универсум с бесконечностью.

Иначе говоря, учение «чон ран» представляло собой своеобразные упражнения в совершенствовании наиболее существенных антитез. Это, конечно, не конец всего в его чистом виде, но наиболее эффективный путь к концу всего сущего, что само по себе является бесценным даром для достижения невероятной интеллектуальной мощи, которой способно овладеть человеческое существо.

Пендергаст лежал на траве, мысленно представляя себе всё окружающее: запах сухих листьев, ощущение полуденного зноя, липкое прикосновение капель пота, кочки и шероховатости почвы под спиной. Он индивидуализировал каждый звук, каждый шорох, каждое дуновение ветерка, вплоть до ровного дыхания Кори, которая сидела рядом и следила за ним. Закрыв глаза, он видел всё, что происходит вокруг него, и хорошо представлял себе местность.

Это так называемое внутреннее зрение позволяло ему соединить в единую картину всё окружающее — деревья, курганы, кукурузное поле, игру теней и света, синее небо над головой, плотность раскалённого воздуха и живительную свежесть земной тверди.

Вскоре все очертания земного ландшафта стали обретать более конкретные формы. Пендергаст изолировал каждый объект и теперь анализировал их по отдельности, не смешивая со всеми остальными. Он начал с запахов. Постепенно устраняя их один за другим, Пендергаст добился того, что все запахи полностью исчезли. Затем он проделал то же самое со звуками. Через несколько минут в его сознании остался только ландшафт без запахов и звуков. После этого Пендергаст устранил ощущение реальности и перестал чувствовать своё тело. С этого момента началась максимальная концентрация его сознания на абсолютной пустоте. Теперь Пендергаст приступил к самому сложному этапу. Он начал постепенно возвращать запахи, звуки и ощущение реальности, но не той, из которой только что вышел, а совершенно иной, исчезнувшей много десятилетий назад. Иначе говоря, Пендергаст проделал всё то же самое, только в обратном порядке. Он видел, как вначале пропала привычная для него дорога, потом пропали деревья и кукурузное поле, а вместо него появились дикие и совершенно пустынные прерии.

Ему понадобилось не больше десяти минут, чтобы полностью воссоздать давно минувшую эпоху с присущими ей реалиями жизни. Пендергаст даже заметил на горизонте огромное стадо буйволов: оно мчалось по прериям, поднимая густое облако пыли.

Ещё через несколько минут он ощутил запах дыма. Сначала Пендергаст подумал, будто горят прерии, но потом понял, что это запах костра. Вокруг костра стояла большая группа людей, а чуть подальше, на берегу ручья, около пятидесяти лошадей пощипывали зелёную травку и жадно запивали её водой.

Пендергаст отчётливо слышал голоса людей, топот лошадей, треск дров в костре и даже чириканье птиц. От костра доносился не только запах дыма, но и запах жарившегося на огне мяса буйвола. Голоса стали громче, а картина происходящего отчётливее.

— Лошадь Дидьера снова почему-то хромает, — послышался чей-то голос у костра.

— Ничего страшного, — ответил ему другой. — Этот парень сам не знает, куда писать, пока мамочка не направит ему член.

Вокруг все громко рассмеялись. Пендергаст хорошо видел стоявших вокруг костра людей с металлическими мисками в руках. Правда, некоторые детали просматривались ещё не очень отчётливо, но в целом картина была достаточно полной.

— Мясо почти готово, — сообщил кто-то другой.

— А я не могу дождаться, когда мы вернёмся в Додж. Так хочется смыть с себя эту чёртову пыль.

— Джим, ты вначале прочисть глотку стаканом виски, а то там тоже пыли немало.

Вечернее солнце уже клонилось к закату, но его слабые лучи хорошо освещали желтоватую жидкость в бутылке. Вокруг курганов усилился ветерок, поднимавший клубы пыли.

— Когда мы всё-таки доберёмся до Доджа, — продолжал тот же голос, — я познакомлю тебя с одной дамочкой, и она смоет тебе пыль не только с лица, но и с другого места.

Раздался громкий хохот.

— Выпей виски, амиго.

— Хосс, чем это ты нас кормишь? Варёным дерьмом?

— А где я могу помыть мясо, Кроув?

— Давайте ещё выпьем немного.

Пендергаст обратил внимание на окрестности. Мужчины стояли у костра в тени одного из курганов. Они были в широкополых ковбойских шляпах, грязных и пропитанных потом рубашках и кожаных ковбойских брюках, затвердевших от грязи и пыли. И все они заросли почти до глаз.

Три кургана были небольшим островком в безбрежном море прерий, простиравшихся до самого горизонта. Ветер, ещё слабый, постепенно набирал силу, поднимая в воздух всё больше и больше пыли. В тени второго кургана лежало несколько ковбоев, положив под голову сёдла, а за третьим курганом виднелась группа постовых, внимательно наблюдавших за степью. Ещё одна группа постовых дежурила в противоположном конце.

— Да, мясо уже готово, — сказал стоявший у костра высокий худощавый мужчина с узким лицом, узкими глазами и огромным шрамом, пересекающим щёку. Гарри Бомонт, вожак банды.

— Эй, Синк, — крикнул Гарри, тщательно пережёвывая кусок мяса, — возьми Веба и смени постовых. Позже пожрёшь.

— Но я уже был…

— Поговори ещё, и я проткну твои яйца вот этим крюком!

Кто-то сдавленно захихикал.

— Помнишь, как некоторое время назад я отстрелил яйца одному мерзавцу?

Послышался взрыв хохота.

— Не волнуйся, Синк, мы оставим тебе немного пожрать.

— А ты помолчи, засранец, не порть мне аппетит.

Справа кто-то затянул песню тонким голосом:

Вскоре у костра появилась группа только что сменившихся часовых. Они положили винтовки, стряхнули с себя пыль и сразу же набросились на еду.

— Чёрт бы тебя побрал, Хосс, почему у тебя грязное мясо?

— А где я его помою?

— Промой его виски, амиго.

В тот момент над прериями вихрем взвился столб пыли. Ветер налетел на курганы, примял высокую траву, поднял в воздух огромные тучи пыли. И тут же послышалось тревожное ржание лошадей у ручья.

— Что это, чёрт возьми? — спросил кто-то.

— Лошади! Что-то спугнуло лошадей!

— Это не наши лошади!

— Шайены!

— К оружию! Где наши винтовки?

В лагере начался переполох, все засуетились, забегали, с трудом находя оружие в клубах пыли. В ту же секунду рядом с ними появились белые лошади с красной боевой раскраской, а на них сидели индейцы с такими же красными от охры лицами.

— Эйеееееееееееее!

Боевой клич шайенов поверг в ужас и без того растерявшихся бойцов Бомонта. Они метались по лагерю, становясь хорошей мишенью для искусных стрелков из лука. Стрелы с шипением пронзали тела ковбоев, не оставляя им никаких шансов на спасение. Раздались крики раненых, а на землю рухнули первые убитые ковбои. Остальные беспорядочно метались, не зная, откуда ждать нападения и как защищаться, когда почти ничего не видно. Кто-то стрелял наугад, часто поражая своих же товарищей. Ветер свистел в ушах, а глаза выедала густая пыль, не позволяя людям ориентироваться в пространстве.

Первая атака шайенов прошла успешно. Они внезапно исчезли, а потом снова набросились на растерянных ковбоев.

— Эйеееееееееееееее!

— Они возвращаются, — в ужасе закричал кто-то.

— Назад, ребята, приготовились к бою!

— Эйееееееееееееееее!

Воины шайенов действительно появлялись как призраки, быстро наносили удары, выпускали огромное количество стрел и так же быстро исчезали в пыльной буре.

Третья атака шайенов была менее успешной. Оставшиеся в живых ковбои собрались с силами, отыскали свои винтовки и во время четвёртой атаки более или менее точно отстреливались, поражая противников скорее на слух, чем на прицел. Вся территория лагеря была усеяна трупами бойцов, индейцев и лошадей, а атаки следовали одна за другой, не оставляя никаких надежд на спасение. Пронзённые меткими стрелами, ковбои падали как подкошенные и ещё долго мучились в предсмертных судорогах. Над лагерем висел мерзкий запах крови и лошадиной мочи.

После пятой атаки сопротивление ковбоев почти прекратилось. Они лежали на земле, и только кое-кто из них ещё предпринимал отчаянные попытки отстреливаться. На этот раз индейцы спешились, обошли весь лагерь и добили раненых острыми ножами. Не вызывало сомнений, что они не просто добивают раненых, а кого-то ищут. Наконец они нашли нужного человека: тот притворился мёртвым и неподвижно лежал на траве. Это был командир ковбоев Гарри Бомонт.

Шайены подняли его на ноги, окружили плотным кольцом и приступили к последней акции возмездия. Ловко орудуя острыми ножами, они отрезали ему нос, уши, сняли скальп вместе с частью шеи. Их ножи быстро мелькали в воздухе, а Бомонт орал не своим голосом и даже пытался вырваться из их крепких рук. Вскоре его крик превратился в натужный стон, а от лица не осталось и следа — оно превратилось в кровавое месиво. Затем индейцы подняли Бомонта за ноги, быстро сняли с него сапоги, срезали подошвы и швырнули его на окровавленную землю. Бомонт корчился от боли, ползал на четвереньках, ничего не видя вокруг, и изрыгал страшные проклятия.

Собрав своих убитых и раненых, индейцы положили их на шесты, прикрепили к лошадям и исчезли так же быстро, как и появились. А Гарри Бомонт ползал по лагерю, обагряя его кровью, и невнятно кричал бесформенным, похожим на дыру ртом:

— Сукин сын, я проклинаю тебя! Я проклинаю эту землю! Будь она проклята на веки вечные! Пусть из тебя выпустят кишки, как выпустили их из меня! Пусть выпустят из тебя всю кровь, как выпустили её из меня! Да будет навечно проклята эта земля…

С этими словами он рухнул в лужу крови, присыпанную пылью, и умолк.

Когда ветер утих, а пыль улеглась, уже почти стемнело. Вся поляна перед курганами была усеяна телами белых людей, а убитые шайены и их лошади бесследно исчезли. Только бескрайняя степь простиралась от горизонта до горизонта, а на фоне этой степи двигалась одинокая фигура мальчика, который выбежал из-за дальнего кургана и теперь мчался без оглядки по прерии, потрясённый тем, что видел. Вскоре его маленькая фигурка исчезла из виду и воцарилась мёртвая тишина.

Кори вздрогнула от неожиданности, когда Пендергаст открыл глаза и привстал. Она уже хотела будить его, как они и условились, но не успела. Кори поднялась и какое-то время стояла перед ним неподвижно, не зная, что сказать.

— Вы в порядке? — спросила она наконец.

Пендергаст встал, отряхнул брюки от листьев и посмотрел на неё. И без того бледное лицо его стало совершенно белым, как ранний снег.

— Да, всё нормально, спасибо, — тихо сказал он.

Кори продолжала смотреть на него. Ей очень хотелось узнать, что видел Пендергаст в том самом прошлом, но она боялась задать ему этот вопрос.

Пендергаст посмотрел на часы: восемь вечера.

Быстро собрав бумаги, он зашагал вниз к ручью, где они оставили машину. Кори поспешила за ним, с трудом переставляя ноги, затёкшие от долгого сидения. Пендергаст сел на переднее сиденье и терпеливо ждал Кори.

— А сейчас, мисс Свенсон, мы едем к дому мисс Краус.

Кори завела мотор, включила передние фары, вырулила на шоссе и помчалась к городу, стараясь не превышать скорость. Через несколько минут она не выдержала и спросила:

— Ну и как прошло путешествие в прошлое?

Пендергаст посмотрел на неё бледными глазами, в которых появился странный блеск.

— Я видел невозможное, — тихо сказал он и отвернулся.

Глава 39

Солнце садилось, над курганами сгущались вечерние сумерки, листья расправились, и даже трава немного ожила. На открытой поляне между курганами возились мужчина и девушка. Они о чём-то говорили, что-то искали в траве, долго смотрели в какие-то бумаги, а потом мужчина лёг на землю и замер, словно уснул, а девушка сидела рядом с ним и не сводила с него глаз. Вскоре сумерки покрыли окрестности холмов, и были видны только их тёмные силуэты. А за курганами стояла плотная стена кукурузного поля, мрачно нависавшая над дорогой.

Смит Людвиг сидел в кустах и пристально наблюдал за ними, пока на небе не появились первые звёзды. Конечно, он сразу узнал Пендергаста и Кори, но никак не мог понять, что они делают у курганов в такое время. А ещё больше он удивился, когда Пендергаст лёг на землю и лежал там, не шелохнувшись, почти целый час, а Кори всё это время не сводила с него глаз. Сам Людвиг чуть не уснул, и только обязательства перед репортёром из «Бостон глоб» заставили его таращить глаза и ждать, чем всё это кончится. Он уже битых два часа лежит тут, и ничего интересного пока не выведал. Два часа псу под хвост. А этот Джо Рикки сидит в ресторане Мэйзи и в ус не дует. Правда, парню и так несладко, ведь к одиннадцати часам ему надо отправить в редакцию хоть какой-то материал, а отправлять нечего. Вообще-то дело даже не в этом парне и не в «Бостон глоб», а в его собственной газете, где завтра необходимо хоть что-то напечатать. Зря он увязался за Кори. Уж лучше бы он остался у Мэйзи и дожидался благосклонности шерифа Хейзена.

Людвиг всё чаще напрягал зрение, всматриваясь в тёмные силуэты у подножия кургана. Чёрт бы их всех побрал, чем они там занимаются, медитируют, что ли? Может, это своеобразное общение с духами в стиле модной религии «Нью эйдж»? И тем не менее сейчас это единственный источник информации в Медсин-Крике, так что надо сидеть до последнего и посмотреть, чем все это кончится.

Смит Людвиг пошевелился, вытянул затёкшие ноги и смачно зевнул. Ночные сверчки мгновенно смолкли, потом успокоились и снова застрекотали. Какой приятный и знакомый для него звук. Собственно говоря, здесь всё ему приятно и знакомо. Людвиг с детства бегал по этим курганам, играл в прятки или купался в ручье с братом. Они часто играли в ковбоев и индейцев, а все легенды о Гарри Бомонте, о проклятии «Сорока пяти» и об индейских воинах-призраках придавали романтики детским играм, превращая их в невероятно увлекательное приключение. Однажды ночью Людвиг с братом сидели на этих курганах, наблюдая за звёздным небом. Смитти страшно боялся. Они сосчитали до ста и опрометью бросились домой.

Его брат давно уехал из Медсин-Крика, стал дедушкой, вышел на пенсию и коротал дни в своём доме в городке Лейжер, штат Аризона. Да, тогда были совсем другие времена, другая эпоха. Тогда родители без страха отпускали детей поиграть на курганах или искупаться в речке, а сейчас даже взрослые не выходят из дому без особой надобности. Этот ужасный мир не обошёл стороной и их маленький городок. Людвиг радовался, что его покойная Сара не видит всего этого. Конечно, убийцу рано или поздно найдут, но Медсин-Крик уже никогда не будет прежним, тихим и спокойным, местом.

Людвиг снова посмотрел на курганы. Чёрт возьми, Пендергаст продолжал лежать на траве, не подавая признаков жизни. Даже очень крепко спящий человек не может лежать неподвижно в течение часа — ноги вытянуты, а руки скрещены на груди, как у мумии. Да ещё в своих английских туфлях. Странно всё это.

Людвиг выругался. Может, встать сейчас, подойти к ним и спросить, что они тут делают? Нет, глупо, они всё равно ничего ему не скажут. Ну что ж, придётся ждать, ведь должно же это когда-нибудь закончиться. А потом…

В этот момент Пендергаст встал, отряхнулся, подхватил бумаги и быстро пошёл к дороге. Кори поспешила за ним. Людвиг снова выругался. Вот так номер! Он потерял столько времени, а они ушли. Да, зря он поехал за Кори. Эта дура завела его в тупик, и теперь Рикки останется ни с чем, да и его «Курьер» выйдет завтра без интересного материала. Людвиг снова выругался, подождал, когда они скроются за стеной кукурузы, а потом поднялся и направился к курганам. Может, хоть там есть что-то интересное? Хотя вряд ли он найдёт там что-нибудь стоящее, да и что отыщешь в такой темноте. На горизонте сверкнула молния, а через несколько секунд донёсся глухой раскат грома. Надо поскорее заканчивать с этим делом и возвращаться домой, а то ещё угодишь в грозу.

Людвиг подошёл к тому месту, где недавно лежал Пендергаст. Должен же здесь быть хоть какой-то след. Нет, ровным счётом ничего, кроме примятой травы. Он вынул блокнот, чтобы сделать короткую запись, но потом махнул рукой. Кого он обманывает? Нет здесь никакой истории, нет сюжета.

Вдруг воздух вокруг Людвига наполнился разнообразными звуками — зашуршала трава, зашелестели листья, застрекотали сверчки, затрещали цикады. А над головой снова раздался гром. Похоже, скоро грянет буря. Нет, надо бросить всё это, к чёртовой матери, вернуться домой и сообщить этому парню неприятную новость. Вдруг так потемнело, что Людвиг усомнился, найдёт ли дорогу к машине. Он оставил её в зарослях кукурузы неподалёку от машины Кори. Но отыскать машину сейчас будет нелегко.

Людвиг повернулся и быстро зашагал в сторону от курганов, проклиная Кори, Пендергаста и больше всего себя за то, что увязался за глупой девчонкой. Усилившийся ветер обдавал его приятной прохладой, но это уже не улучшало настроения. Когда справа донёсся какой-то шорох, Людвиг остановился и прислушался. Либо ему показалось, либо это мелкий зверёк.

Немного подождав, он сделал шаг вперёд и вдруг отчётливо услышал шорох сухих листьев под ногами.

Но не под своими ногами.

Людвиг снова остановился и прислушался, но ничего не услышал, кроме шума ветра и шелеста листьев. Немного успокоившись, он быстро пошёл к дороге и в то же мгновение услышал справа от себя чьи-то шаги.

— Кто там? — громко крикнул Людвиг, вновь остановившись.

Шум ветра.

— Пендергаст?

Он снова пошёл вперёд и снова услышал за собой шаги. Теперь Людвиг не столько слышал, сколько чувствовал, что за ним кто-то идёт. Его бросило в холодный пот.

— Эй, кто там? Я знаю, что вы там! — крикнул он, но на этот раз не остановился, а прибавил шагу. Людвиг старался казаться сердитым и спокойным, но не справился с дрожью в голосе. А шаги справа от него зачастили. И тут Людвиг вспомнил слова истеричного старика в церкви: «…дьявол, как рыкающий лев, бродит по нашему городу и ищет, кого бы уничтожить на этот раз…»

Людвига охватил панический страх; он пытался совладать с ним, но не мог, ускорил шаг и вскоре побежал. Отсюда до дороги всего двести ярдов, а оттуда сто ярдов до его машины. Но на дороге он может чувствовать себя в полной безопасности.

А шаги справа от него становились всё громче, всё отчётливее.

— Пошёл ко всем чертям! — крикнул Людвиг, стараясь не смотреть в ту сторону, откуда доносились шаги. Он не хотел выказать страх, но крик у него вырвался истеричный, надрывный. Им руководил инстинкт, не поддающийся контролю разума, как и его бег, от которого захватывало дыхание, что ещё больше усиливало страх. А Людвиг уже слишком стар для такого бега. Сердце бешено колотилось в груди, а судорожные вдохи, казалось, вот-вот разорвут грудную клетку. Умом он понимал: у него нет сил бежать, — но инстинкт подсказывал, что выбора ему не предоставят. «Может, лучше свернуть на поле и затеряться в кукурузе?» — подумал Людвиг, из последних сил пробиваясь сквозь низкорослый кустарник. Пыль застилала глаза, а из груди вырывался натужный хрип.

— Мууу! — раздался совсем рядом странный звук. У Людвига кровь в жилах застыла от ужаса. Сначала ему показалось, будто это рычание дикого зверя, но потом он понял, что это человек. Вместе с тем в нём было что-то нечеловеческое.

— Убирайся прочь! — заорал Людвиг что есть мочи. Впрочем, он понимал, что это уже не поможет. Он не представлял себе, что способен бежать так быстро.

Высоко в небе сверкнула молния, озарив всё вокруг. Именно в этот момент Людвиг повернул голову направо и увидел неподалёку от себя тень какого-то странного существа, которое неслось с немыслимой скоростью по кукурузному полю. Но самое ужасное было не в этой тени, а в лице. Господи Иисусе, это то самое лицо, о котором…

Людвиг бежал без оглядки и уже не обращал внимания на треск сухой кукурузы и топот ног.

— Му-му-му-муууууууу!

Этот рёв лишал Людвига сил и леденил кровь. Скорее на дорогу! Она уже рядом! А там какая-то машина с включёнными передними фарами. Людвиг вылетел на дорогу и побежал, размахивая руками и надрывно крича вслед уносящимся задним огням. Его голос был заглушён очередным раскатом грома. Он остановился, хватая ртом воздух, наклонился, упёршись руками в колени, и решил, что дальше уже не побежит. Пусть будет что будет. Людвиг ожидал нападения, страшного удара, невероятного приступа боли, но ничего подобного, к его удивлению, не произошло. Вокруг воцарилась гробовая тишина. Собравшись с силами, он выпрямило, и огляделся. Ветер шевелил верхушки кукурузы, шелестел в сухих листьях, но Людвиг чутьём понял, что чудовище ушло. Ушло. Вероятно, испугалось яркого света передних фар автомобиля. Он ещё раз огляделся, посмотрел на возвышающиеся с обеих сторон высокие стены кукурузы и поковылял вниз по дороге, откашливаясь и выплёвывая сгустки слюны и пыли. Его машина стояла в двухстах ярдах от него. Осталось пятьдесят, десять.

С огромным трудом Людвиг подошёл к машине, чувствуя, что ноги вот-вот не выдержат такой нагрузки, и с невыразимым облегчением вцепился в дверную ручку. Он спасён, слава Богу. Слава Всевышнему, что он услышал его мольбы о помощи. Из последних сил Людвиг повернул ручку и открыл дверцу автомобиля.

И в этот момент из тёмного полукруга кукурузы на него бросилась огромная тень.

— Мууууууууууууууууууууууу!

Последний крик Людвига потонул в очередном раскате грома.

Глава 40

Из окна своей комнаты в старом доме Краусов Пендергаст наблюдал, как на восточной части небосклона занимается грязновато-красный рассвет. Всю ночь там сверкала молния и раздавались раскаты грома. И всё это время усиливался ветер, трепавший верхушки кукурузы и срывавший с гвоздей плакат с надписью: «Пещеры Крауса». Над кукурузными полями вздымалась туча пыли, окутавшая небольшую рощу на берегу ручья.

Оглядев комнату, Пендергаст в сотый раз прокрутил в памяти события давней поры, увиденные им в состоянии медитации у подножия курганов. Ему почти удалось восстановить эту картину, однако провести полную ментальную реконструкцию событий, произошедших вокруг курганов в те давние времена, он так и не смог. Пендергаст уже знал причины массовой резни 1865 года, знал состав участников и даже последствия, но главную загадку события он так и не решил — откуда появились индейские воины и куда потом делись. Как ни старался Пендергаст реконструировать эти события, никакого намёка на решение этой загадки он не находил.

Конечно, умом он понимал, что никаких призраков там не было и в помине, но как объяснить их внезапное появление и исчезновение, не допуская безумной мысли о вмешательстве сверхъестественных сил, тех самых сил, существование которых он никогда не опровергал и не принимал, во всяком случае, безоговорочно?

И это выбивало его из колеи. В небе над кукурузными полями послышался какой-то слабый звук. Он доносился из юго-восточной части и постепенно нарастал. Пендергаст посмотрел на небо и увидел там маленькую точку. Вскоре он понял, что это небольшой самолёт-разведчик «сессна». Пока он пролетел от края до края, в небе появился ещё один самолёт такого же типа. Значит, поиски тела доктора Чонси вступили в завершающую фазу.

На кухне послышался грохот посуды, а через некоторое время до Пендергаста донёсся терпковатый запах крепкого кофе. Стало быть, через минуту Уинифред Краус заварит ему его любимый зелёный чай. Причём заварит именно так, как он научил. Температура чайника и воды должна быть примерно одинаковой, иначе чай будет невкусным. Пендергаст давно уже заметил, что вода здесь необыкновенная, поэтому чай получался отменный. Однажды вечером Пендергаст зачитал мисс Краус выдержку из трактата Лу Ю «Ча цзин», в котором описывалась почти священная процедура приготовления чая. Древний автор говорил о достоинствах и преимуществах разных типов воды — из горных источников, из равнинной реки, талой воды и так далее. При этом особое внимание он уделял процессу кипячения, превратив его в науку. Уинифред Краус слушала Пендергаста с величайшим вниманием и впоследствии следовала всем его инструкциям. Однако главное достоинство её чая заключалось в качестве воды. В ручье Медсин-Крик она была на редкость чистой, кристальной, всегда прохладной и с совершенно идеальным сочетанием минералов и ионов. И заваренный в этой воде зелёный чай был тоже идеальным.

Пендергаст наблюдал за двумя самолётами, а мысли его то и дело возвращались к воде Медсин-Крика. Вдруг один из самолётов развернулся и стал кружить над одним и тем же местом, как те грифы-стервятники, которых Пендергаст неоднократно видел над полем после каждого убийства. Пендергаст взял мобильный телефон и быстро набрал номер.

— Мисс Свенсон? Жду вас у себя минут через десять. Похоже, мы обнаружили на поле тело доктора Чонси.

Он выключил телефон и отошёл от окна. Ещё есть время для чайной церемонии.

Глава 41

Кори старалась не смотреть на обезображенное тело, но от этого было ещё хуже. А когда взгляд падал на место преступления, ей становилось дурно. На кукурузном поле был вырублен небольшой круг, а в центре его лежал труп человека: голый, с запрокинутой назад головой, открытыми и направленными в небо потухшими глазами, с вытянутыми вместе ногами и распоротым сверху донизу животом. Его кожа уже высохла и сейчас напоминала кожуру перезревшего банана. Самое ужасное заключалось в том, что внутренняя полость доктора Чонси была чем-то заполнена, а живот грубо зашит толстой нитью. Кори с самого начала показалось, что внутри у него что-то шевелится, так как живот иногда вспучивался. Там находилось нечто живое.

Шериф Хейзен прибыл сюда первым и сейчас вместе с судебно-медицинским экспертом, доставленным на полицейском вертолёте, изучал труп доктора Чонси. Его поведение удивило Кори. Увидев их, шериф приветливо поздоровался с Пендергастом и даже улыбнулся Кори, чего никогда ещё не бывало. Хейзен производил впечатление уверенного в себе человека, который чувствует свою ответственность за происходящее. А с Пендергастом он держался подчёркнуто вежливо и хитро щурился при каждом удобном случае. Шериф то и дело давал указания как медицинскому эксперту, так и команде следователей из столицы штата.

Пендергаст, напротив, стоял с отсутствующим видом, не делал никаких замечаний и только задумчиво смотрел вдаль, в сторону курганов, словно именно там искал разгадку убийства.

— Подойдите поближе, мистер Пендергаст, — пригласил его шериф. — Посмотрите, если вам это интересно. И ты тоже, Кори.

Пендергаст подошёл к трупу; Кори последовала за ним, выглядывая из-за его спины.

— Сейчас наш уважаемый медик вскроет тело.

— Я посоветовал бы вам сделать это в лабораторных условиях, — холодно сказал Пендергаст.

— Ерунда.

Полицейский фотограф сделал несколько снимков, озарив место преступления яркой вспышкой, и отошёл.

— Начинайте, — распорядился Хейзен и кивнул медику.

Тот вынул из сумки длинные хирургические ножницы и начал аккуратно разрезать шов, быстро расползающийся от внутреннего давления.

— Если вы не проявите осторожности, — предупредил Пендергаст, — то некоторые улики просто-напросто сбегут от вас.

— Всё, что находится внутри, — бодро заметил шериф, — не имеет к делу ни малейшего отношения.

— А по-моему, именно это имеет к делу самое непосредственное отношение.

— Вы можете придерживаться любого мнения, агент Пендергаст, — осадил его шериф, добродушно ухмыляясь. — Режьте верхнюю часть, — сказал он медику.

После того как медик разрезал верхнюю часть шва, вспухший живот трупа раскрылся и всё его содержимое вывалилось наружу. В нос ударил жуткий запах разлагающегося тела. Кори вскрикнула, закрыла нос рукой и попятилась. Правда, при этом она успела увидеть всё то, что находилось внутри: кучу пожелтевших и пропитанных кровью листьев, мелкие ветки, слизней, саламандр, лягушек, мышей, камни. И среди всего этого находился круглый предмет, оказавшийся собачьим ошейником. Из этой кучи появилась небольшая змея и уползла в заросли кукурузы.

— Сукин сын! — воскликнул шериф и попятился назад с перекошенным от отвращения лицом.

— Шериф… А вот и ваш хвост. — Пендергаст показал на кучу внутренностей.

— Хвост? Какой хвост?

— Тот самый, который был отрезан у собаки.

— Ах да, хвост. Надо положить его в пакет и провести тщательный анализ. — Шериф игриво подмигнул судебно-медицинскому эксперту.

— И ошейник.

— Да, непременно.

— Полагаю также, — продолжал Пендергаст, не обращая внимания не ёрничанье шерифа, — что живот доктора Чонси был вспорот тем же самым тупым инструментом, что и у Шейлы Свегг. Им же был отрезан хвост у собаки и снят скальп у Гаспарилло.

— Верно, верно, — быстро проговорил шериф, явно не слушая его.

— И если не ошибаюсь, — добавил Пендергаст, — здесь же находится и сам этот инструмент, правда, сломанный. — Он показал рукой в сторону.

Шериф посмотрел в указанном направлении, нахмурился и, подозвав фотографа, велел ему сделать несколько снимков. После этого он поднял пинцетом с земли две части странного ножа и аккуратно опустил их в пластиковый пакет. Сразу стало ясно, что это старый индейский нож с деревянной рукояткой.

— Внешний вид инструмента свидетельствует о том, — продолжал Пендергаст, — что это доисторический нож племени южных шайенов, причём настоящий и к тому же хорошо сохранившийся. А сломался он от неумелого и грубого обращения с ним. Чрезвычайно важная находка, должен заметить.

Хейзен презрительно хмыкнул.

— Да уж, чрезвычайно важная, как, впрочем, и вся эта грязная история.

— Простите, не понял?

За их спиной послышались голоса. Они обернулись и увидели двоих полицейских в форме, с трудом продиравшихся сквозь густые заросли кукурузы. Один из них держал в руке лист бумаги с каким-то текстом. Шериф Хейзен встретил полицейских радостной улыбкой.

— Ну наконец-то! — Он бросился им навстречу. — Я уже заждался вас. — Шериф взял лист бумаги, быстро прочитал текст, расплылся в довольной ухмылке и протянул его Пендергасту.

— Мистер Пендергаст, это приказ о приостановлении ваших полномочий и немедленном прекращении каких бы то ни было действий в нашем городе. Он поступил из регионального отдела ФБР на Среднем Западе. Так что прекратите своё расследование.

— Неужели? — иронично заметил Пендергаст, внимательно вчитываясь в документ. — Могу я оставить это у себя, шериф?

— Разумеется, — кивнул Хейзен. — И не просто оставить, а повесить его в рамочку над своим рабочим столом или приклеить к стене вашего сортира. — В следующую минуту от его доброжелательности не осталось и следа. — А сейчас, мистер Пендергаст, при всём великом к вам уважении, прошу покинуть место преступления и забрать с собой своего драгоценного ассистента. — Хейзен язвительно взглянул на Кори.

Кори удивлённо уставилась на него, потом перевела взгляд на Пендергаста.

Тот спокойно сложил вчетверо лист бумаги, сунул его во внутренний карман пиджака и повернулся к ней:

— Ну что, пошли?

Изумлению Кори не было предела.

— Агент Пендергаст, — гневно заметила она, — неужели вы так просто оставите это дело?

— Сейчас не время выяснять отношения, мисс Свенсон, — мягко сказал он.

— Но нельзя же в самом деле…

Пендергаст взял её за руку и повёл за собой. Кори не сопротивлялась, хотя и не понимала, почему её всесильный, казалось бы, шеф так легко уступил этому мерзкому и самонадеянному шерифу. Окончательно убедившись в том, что сопротивление бесполезно, Кори молча села в «гремлин», завела двигатель и выехала на дорогу, почти ничего не видя от злости и обиды. Она чуть не плакала. Такому унижению ненавистный шериф ещё никогда не подвергал её. Отстранив от дела Пендергаста, он тем самым нанёс Кори личное оскорбление. Пендергаст же смирился с этим и даже не попытался отстоять своё право на расследование, которому, между прочим, посвятил немало сил и средств.

— Мисс Свенсон, — вдруг сказал он, — должен вам признаться, что вода в вашем ручье просто исключительная. Вы, наверное, знаете, что я люблю зелёный чай, так вот такого чая, как здесь, я ещё не пил.

Кори напряжённо молчала, всё ещё переживая недавний скандал. Она давила на газ и тупо смотрела на дорогу.

— Куда мы сейчас? — спросила Кори.

— Высадите меня у дома мисс Краус, а сами езжайте домой и тщательно закройте двери и окна. Полагаю, скоро здесь будет пыльная буря.

Кори снисходительно хмыкнула.

— Подумаешь, пыльная буря. Они здесь часто бывают.

— Но не такие сильные, как эта, — загадочно проговорил Пендергаст. — Пыльные бури относятся к категории самых опасных метеорологических явлений. В Центральной Азии, например, они настолько разрушительны, что местные жители присваивают им личные имена. Даже в нашей стране их часто называют «чёрным несчастьем», а люди, застигнутые такой бурей, задыхаются и погибают.

Кори промолчала, подумав, что все события в их городке стали приобретать мистический характер. Даже Пендергаст, приехавший сюда из Нью-Йорка, так легко сдался на милость победителя и был фактически отстранён от этого дела. Неужели сейчас ему нечем отвлечься, кроме разговора о погоде и пыльной буре?

Прошло несколько минут, и Кори потеряла терпение.

— Даже не верится, что вы так запросто позволите этому негодяю сделать такие вещи.

— Какие вещи? — не понял Пендергаст.