Литературный талант. Как написать бестселлер Ахманов Михаил

Что касается нон-фикшн, то есть литературы, не основанной на авторском вымысле, то здесь необходимо развеять некий миф или, скорее, заблуждение, к которому склонны писатели. В центре их интересов – художественная литература, и то же самое можно сказать о критиках, обозревателях и читающей публике. Создается впечатление, что суммарное количество издаваемых книг худлита гораздо больше, чем книг нон-фикшн, и что последние являют собою нечто наподобие литературных задворок – тем более что их обычно пишут журналисты, популяризаторы и специалисты в различных областях знания.

Дело обстоит совершенно иначе.

До 75–80 % издаваемых книг относятся к нон-фикшн, и только 20–25 % – к художественным произведениям, романам, рассказам, пьесам, стихам.

Нон-фикшн включает научно-популярную литературу, биографическую, мемуарную, публицистическую, различные пособия (например, по ремонту автомобиля или разведению волнистых попугайчиков), всевозможные справочники, хобби-литературу (каталоги марок, монет и т. д.), альбомы репродукций, книги для туристов и многое, многое другое.

Учебники и научные труды в этот жанр не входят, но он и так разнообразен и очень велик. Не стоит забывать об этом огромном поле для работы. Писатель может добиться большого успеха в жанре нон-фикшн, даже не будучи специалистом в какой-то области знаний. Необходимую информацию можно изучить, можно обратиться к консультантам, заглянуть в научные труды, а потом написать книгу, причем не сухую и полную терминов, а занимательную, где предмет изложен хорошим литературным языком.

Завершая главу, перечислю несколько произведений, базовых в наших дальнейших рассуждениях. Полагаю, все они вам знакомы и вы можете быстро освежить их в памяти:

роман Вальтера Скотта «Айвенго»,

роман Генрика Сенкевича «Крестоносцы»,

роман Джона Голсуорси «Сага о Форсайтах»,

повесть Рекса Стаута «Пишите сами»,

новелла О. Генри «Дары волхвов»,

сказочная повесть Милна «Винни-Пух и все-все-все».

Вальтер Скотт и Генрик Сенкевич – классики исторического жанра; Джон Голсуорси – романист, один из крупнейших писателей конца XIX – начала XX века; Рекс Стаут – автор детективов, создатель образов гениального сыщика Ниро Вульфа и его помощника Арчи Гудвина; О. Генри писал блестящие новеллы и рассказы; ну, а истории про Винни-Пуха не нуждаются в представлении.

Разумеется, я буду упоминать множество других книг, надеюсь, знакомых вам. Для определения жанровой принадлежности своих будущих произведений вы должны их вспомнить, ведь только на прочитанном и полюбившемся базируется уже ваш выбор в пользу того или иного направления. Ниже я даю ряд списков, упоминая иногда только автора, иногда – автора и название книги; возможно, вы обнаружите в этих перечнях что-то новое для себя и захотите прочитать. Списки приводятся для пяти жанров, причем к серьезной прозе я добавил романизированные биографии, юмор и сатиру, а к фантастике – мистику. Авторы распределены по следующим группам: классика (XIX век и ранее), современная зарубежная литература (XX век), литература советского периода, современная российская литература.

СЕРЬЁЗНАЯ ПРОЗА

Классика:

Джонатан Свифт «Путешествия Лемюэля Гулливера»

Мигель Сервантес «Дон Кихот»

Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка»

Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея»

Джон Голсуорси «Сага о Форсайтах»

Лев Толстой «Война и мир», «Анна Каренина»

Марк Твен, Герберт Уэллс, Лион Фейхтвангер, О. Генри, Стефан Цвейг, Виктор Гюго, Стендаль, Ги де Мопассан

Современная зарубежная литература:

Умберто Эко «Имя розы»

Варгас Льоса «Похвальное слово мачехе»

Эрнест Хемингуэй, Уильям Голдинг, Роберт Мерль, Колин Маккалоу, Харпер Ли

Литература советского периода:

Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»

Ильф и Петров «Двенадцать стульев», «Золотой теленок»

Василий Гроссман «За правое дело», «Жизнь и судьба»

Владимир Орлов «Альтист Данилов»

Алексей Толстой, Илья Эренбург, Василий Аксенов, Даниил Гранин, Вениамин Каверин, Анатолий Рыбаков

Современная российская литература:

Василий Аксенов, Даниил Гранин, Владимир Орлов, Дмитрий Быков, Фигль-Мигль, Алексей Иванов

Романизированные биографии:

Андре Моруа «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго», «Прометей, или Жизнь Бальзака»

Ирвинг Стоун «Муки и радости» (роман о Микеланджело), «Моряк в седле» (роман о Джеке Лондоне)

Анатолий Виноградов «Байрон», «Осуждение Паганини»

ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Классика:

Вальтер Скотт «Айвенго» и другие романы

Болеслав Прус «Фараон»

Гюстав Флобер «Саламбо»

Генрик Сенкевич «Крестоносцы» и другие романы

Александр Дюма «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо»

Современная зарубежная литература:

Морис Дрюон – серия «Проклятые короли»

Мэри Рено, Колин Маккалоу, Джеймс Клавелл, Стивен Прессфилд, Гэри Дженнингс, Такаси Мацуока, Карен Эссекс

Литература советского периода:

Иван Ефремов «На краю Ойкумены»

Валентин Иванов «Повести древних лет» и другие романы

Павло Загребельный «Роксолана», «Я, Богдан»

Исай Калашников «Жестокий век»

Георгий Гулиа «Фараон Эхнатон», «Сулла» и другие романы

Семен Скляренко «Святослав», «Владимир», «Ярослав»

В современной российской литературе, как я уже говорил, исторических произведений очень немного. Рекомендую историческую серию изд-ва «Вече».

ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Классика:

Даниэль Дефо, Фенимор Купер, Майн Рид, Александр Дюма, Роберт Стивенсон, Конан Дойл, Жюль Верн, Джек Лондон, Рафаэль Сабатини, Райдер Хаггард

Современная зарубежная литература:

Роберт Мерль «Остров»

Артуро Перес-Реверте «Фламандская доска» и другие романы

Анн и Серж Голон – цикл о прекрасной Анжелике

Жюльетта Бенцони – циклы «Катрин», «Марианна»

Престон и Чайлд «Граница льдов», «Реликт»

Робин Кук «Зараза», «Мутант», «Хромосома-6»

Джон Кейз «Код бытия», «Синдром»

Джеффри Дивер «Собиратель костей», «Танцор у гроба»

Уилбур Смит «Леопард охотится в темноте», «Седьмой свиток»

Литература советского периода:

Мариэтта Шагинян «Месс-Менд»

Вениамин Каверин «Два капитана»

Александр Грин «Алые паруса», «Золотая цепь» и другие повести и новеллы

Анатолий Рыбаков «Кортик», «Бронзовая птица»

Роберт Штильмарк «Наследник из Калькутты»

Владимир Малик «Посол Урус-Шайтана», «Черный всадник», «Шелковый шнурок»

Георгий Тушкан «Джура»

Владимир Обручев «Земля Санникова»

В современной России приключенческая литература отсутствует.

ФАНТАСТИКА, ФЭНТЕЗИ, МИСТИКА

Классика:

Мэри Шелли «Франкенштейн»

Брэм Стокер «Дракула»

Майринк «Голем»

Жюль Верн, Герберт Уэллс, Роберт Говард

Современная зарубежная фантастика:

Клайв Льюис «Нарния»

Толкиен «Властелин колец»

Станислав Лем «Солярис», «Возвращение со звезд»

Роберт Хайнлайн, Урсула Ле Гуин, Роджер Желязны, Филип Фармер, Рэй Брэдбери, Пол Андерсон, Клиффорд Саймак, Айзек Азимов, Артур Кларк, Роберт Сильверберг, Стивен Кинг, Энн Райс

Фантастика советского периода:

Александр Беляев «Человек-амфибия» и другие романы

Иван Ефремов «Туманность Андромеды», «Час Быка»

Братья Стругацкие, Кир Булычев, Владимир Михайлов, Илья Варшавский, Сергей Павлов, Александр Мирер, Александр и Сергей Абрамовы, Сергей Снегов, Геннадий Гор

Современная российская фантастика:

Мария Семенова, Марина и Сергей Дяченко, Александр Бушков, Генри Лайон Олди, Сергей Лукьяненко, Андрей Лазарчук, Олег Дивов, Евгений Лукин, Михаил Успенский, Андрей Белянин, Вадим Панов, Вячеслав Рыбаков, Святослав Логинов, Александр Громов

ДЕТЕКТИВ

Классика:

Конан Дойл «Записки о Шерлоке Холмсе»

Эдгар По, Честертон

Современный зарубежный детектив:

Рекс Стаут – романы о Ниро Вульфе и Арчи Гудвине

Агата Кристи – романы о мисс Марпл, Эркюле Пуаро

Жорж Сименон – романы о комиссаре Мегрэ

Эрл Гарднер, Дик Френсис, Мики Спиллейн, Джеймс Чейз, Роберт Ладлем, Ян Флеминг, Иоанна Хмелевская

Детектив советского периода:

Лев Овалов – рассказы и романы о майоре Пронине

Братья Вайнеры «Визит к Минотавру», «Гонки по вертикали», «Петля и камень в зеленой траве», «Евангелие от палача»

Юлиан Семенов «Петровка, 38», «Семнадцать мгновений весны», «Бриллианты для диктатуры пролетариата» и другие романы

Современный российский детектив:

Фридрих Незнанский «Ярмарка в Сокольниках», «Операция «Фауст», «Ящик Пандоры»

Александра Маринина, Андрей Кивинов, Полина Дашкова, Татьяна Полякова, Дарья Донцова, Борис Акунин

Глава 4. Жанры романа, повести, рассказа

Цель беллетристики – не грамматическая правильность, а заманивание читателя и рассказывание ему истории… чтобы читатель забыл, если это возможно, что вообще читает вымысел.

Стивен Кинг. «Как писать книги»

Характеристика крупной и малой жанровых форм

В этой главе жанр рассматривается в связи с формой и объемом произведения. Обратившись к роману, повести, новелле, рассказу и короткому рассказу, мы попробуем дать этим жанровым формам не только качественное, но и количественное определение. Наша главная задача – выяснить, в чем разница между крупной, промежуточной и малой формами повествования. Иначе будет непонятно, почему из двух произведений равного объема (например, 200 книжных страниц) одно называют романом, а другое – повестью, в чем отличие новеллы от рассказа, по какой причине пишутся дилогии, трилогии, тетралогии и целые циклы с десятками томов.

Казалось бы, разница между полярными формами, романом и рассказом, ясна: в романе слов много, а в рассказе – гораздо меньше. Но слова и языковые конструкции – всего лишь аппарат для выражения неких идей, описания каких-то событий, людских судеб, явлений, происходящих в обществе, в стране и в самом крохотном человеческом коллективе, где есть только Он и Она. Закономерен вопрос: почему в одном случае для передачи всего этого требуется много слов, а в другом – мало?

Чтобы выяснить это, дадим определение роману и рассказу. Роман – крупная повествовательная жанровая форма, позволяющая в процессе развития сюжета показать с достаточной полнотой человеческую жизнь, изобразить сложные, многоплановые, длительные во времени явления. Рассказ – малая жанровая форма, повествующая о целостном локальном событии наиболее кратким способом. Добавим, что в романе много персонажей, а в рассказе гораздо меньше; что события романа крупномасштабны, а рассказ – нечто более камерное; что эти формы различаются по временному интервалу действия и количеству мест, где происходят события, а также по числу конфликтов. Но, во-первых, данные определения – качественные, а во-вторых, они, в свою очередь, требуют дополнительного уточнения ряда терминов и позиций. Каковы реальные объемы романа и рассказа? Что такое сюжет и сюжетные планы? Сколько персонажей может быть в романе и сколько – в рассказе? Что значит масштаб описанных в произведении событий?

Давайте ознакомимся с этими понятиями на примере романа Вальтера Скотта «Айвенго» и рассказа О. Генри «Дары волхвов». Это разумный выбор, так как любой читатель знаком с этими произведениями; кроме того, Скотт – «типичный романист», О. Генри – «типичный рассказчик» (точнее, автор малой формы), и они оба – несомненно, гении. Если даже не гении, то большие таланты.

Начнем с объема. «Айвенго» – 547 книжных страниц, что дает при 1880 знаках на странице 1040 тыс. зн. = 26 а. л. (напомню, что в одном авторском листе 40 000 знаков). «Дары волхвов» – 6 книжных страниц, что дает при 2000 знаках на странице 12 тыс. зн. = 0,3 а. л., т. е. этот рассказ в 80 раз меньше романа Скотта. Число реально действующих в романе персонажей – примерно 45, и в тексте еще по разным поводам упоминается более 40 персон; в рассказе три действующих персонажа и десяток упоминаемых[2].

Такие известные романы, как «Сага о Форсайтах» Голсуорси, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, «Война и мир» Толстого, примерно равновелики «Айвенго» по объему 500–800 страниц, число персонажей 100–200. Бывают ли романы больше или меньше? Да, разумеется.

Самый крупный роман из мне известных – «Великий моурави» Анны Антоновской, историческая эпопея в 6 томах, посвященная жизни легендарного грузинского полководца Георгия Саакадзе.

Суммарный объем – 3800 книжных страниц, число персонажей – несколько сотен (возможно, более 500); роман охватывает период примерно в четверть века и являет богатейшую картину жизни средневековой Грузии и сопредельных стран. Не исключаю, что это самый крупный роман в мире.

Вариант более скромный – романы Агаты Кристи и Рекса Стаута по 120–180 книжных страниц (240–360 тыс. зн., 6–9 а. л.) и с количеством персонажей, считая упоминаемых, – 30–40. Замечу, что детективные романы вообще невелики по объему: в редких случаях он превосходит 10–12 а. л.

Обратимся теперь к рассказам и выясним, что их объем у О. Генри – 6—12 книжных страниц, в редких случаях – 20 страниц, а у Чехова – 2–6 страниц и в очень редких случаях – 20 и более (например, хрестоматийный рассказ «Толстый и тонкий» – две страницы, четыре персонажа). Примерно такой же объем рассказов и новелл Мопассана, хотя у других авторов встречаются истории покрупнее – так, миниатюры Цвейга в цикле «Звездные часы человечества» – 10–18 страниц.

Будем считать, что с объемами и количеством персонажей мы разобрались, и перейдем к понятиям «сюжет» и «сюжетные планы» (или «сюжетные линии»).

Сюжет – основа повествования, изложение основных событий романа, повести или рассказа без их привязки к частям, главам и эпизодам. В письменном виде сюжет должен занимать одну-две страницы текста (2–4 тыс. зн.), и не более того. Вам абсолютно необходимо научиться записывать содержание своей истории, какой бы пространной она ни была, в такой краткой форме, и делать это очень хорошо. Почему? Потому, что письменная запись сюжета – фактически аннотация (синопсис) вашего произведения, то есть материал, с которым издатель знакомится в первую очередь. В издательство приходят сотни, иногда тысячи рукописей в год, и их, разумеется, полностью не читают. Редактор издательства вначале просматривает синопсис, чтобы определить, подходит ли книга по тематике (вдруг вы послали любовный роман туда, где выпускают детективы), и оценить качество текста (вдруг вы пишете неграмотно и корявым языком). Если синопсис редактора устраивает, он ознакомится с первыми страницами рукописи – на предмет занимательности текста, умения автора развивать сюжет, строить интригу, создавать интересные персонажи и так далее. Если и с этим все хорошо, тогда ваш труд будут читать от корки до корки и решать вопрос с изданием. Но самое первое – это аннотация или запись сюжета. Повторяю, одна-две страницы, не более того; три уже слишком много.

В качестве примера предлагаю вам сюжет «Айвенго» объемом примерно в одну страницу.

Англия, конец XII века, времена Третьего крестового похода. Смутная эпоха в английском королевстве: король Ричард Львиное Сердце на пути из Палестины взят в плен герцогом Австрийским. Страной правит его младший брат принц Джон, мечтающий захватить престол, готовит заговор и плетет интриги.

Рыцарь Айвенго, сын знатного сакса Седрика и соратник короля Ричарда, тайком вернулся на родину. Айвенго любит леди Ровену, воспитанницу Седрика, но с отцом он в ссоре. Одновременно в Англии появляется Бриан де Буагильбер, рыцарь Ордена Храма и давний враг Айвенго. На турнире, устроенном принцем Джоном, Айвенго выбивает из седла Буагильбера и по праву победителя, объявляет Ровену королевой любви и красоты. Молодой рыцарь ранен во время схватки, и ему помогает красавица Ревекка, дочь богатого еврея Исаака, безответно любящая Айвенго.

Ревекка приглянулась храмовнику Буагильберу, его сотоварищ знатный нормандец де Браси хочет жениться на Ровене, и рыцари решают захватить девушек на обратной дороге с турнира. Сделав это, они везут пленников (вместе с Седриком и раненым Айвенго) в замок местного феодала Фрон де Бефа. Но о нападении становится известно лесным молодцам Робин Гуда. Он собирает своих стрелков, к нему присоединяется король Ричард, вернувшийся в Англию под видом странствующего рыцаря. Они штурмуют замок и, перебив его защитников, освобождают пленных. Только Бриану Буагильберу удается бежать, и он увозит с собой Ревекку.

Храмовник скрывается в прецептории Ордена, но гроссмейстер Лука Бомануар, узнав о Ревекке, объявляет ее ведьмой. На судилище, которое должно приговорить девушку к смерти, она требует Божьего суда – поединка ее защитника Айвенго с Буагильбером. Во время этой схватки Буагильбера настигает Божья кара – он падает мертвым с коня.

Появляется король Ричард с сильным отрядом воинов, пленяет заговорщиков и объявляет о своей особой милости к Айвенго. Финальные эпизоды – свадьба Айвенго и Ровены и встреча Ревекки с Ровеной. Красавица еврейка навсегда покидает Англию.

Сюжет рассказа можно записать еще короче. Обратимся к «Дарам волхвов» О. Генри.

Нью-Йорк, начало XX века. Молодые супруги Делла и Джим ведут скромное существование в бедной маленькой квартирке. В их семье есть только два сокровища: прекрасные волосы Деллы и золотые часы, доставшиеся Джиму от отца. Близится Рождество, Делла мечтает сделать подарок Джиму, но денег нет. Она продает свои волосы и покупает любимому мужу платиновую цепочку для часов. Вечером появляется Джим, видит Деллу и замирает в ошеломлении: в свой черед он продал часы, чтобы порадовать жену подарком – роскошными черепаховыми гребнями для волос. Юные супруги обнимаются. Их истинное сокровище – любовь.

Я надеюсь, что эти сюжеты напомнили вам содержание романа Вальтера Скотта и рассказа О. Генри. Поразмышляем о романе. В нем есть сцены (или эпизоды), связанные с Айвенго, Робин Гудом, Ревеккой, Буагильбером и другими главными и второстепенными персонажами, а их около двадцати; есть также и эпизоды, в которых Вальтер Скотт описывает географические и исторические детали либо комментирует происходящие события. Сцены, относящиеся к каждому персонажу, располагаются в определенной последовательности и словно бы нанизаны на некую нить. Эти нити нередко переплетаются, так как во многих эпизодах действуют два, три, четыре и более героев романа.

Итак, сюжетный план или сюжетная линия – проходящий через произведение повествовательный ряд. События связаны с одним из персонажей или соотнесены с другими обстоятельствами, непосредственно связанными (авторские размышления, воспоминания героя о прошлом, планы, которые могут передаваться с помощью эпиграфов к главам, эпистолярных вставок и т. д.). В «Айвенго», как я отметил выше, таких планов порядка двадцати, а в рассказе «Дары волхвов» – только один, связанный с Деллой. Если угодно, можете считать, что в истории О. Генри есть и вторая сюжетная линия, относящаяся к Джиму, но в любом случае этих планов очень немного: рассказ – произведение камерное, локальное.

Понятие «план» можно расширить, понимая под ним изображение определенных сторон действительности, и ранжировать планы произведения, как на театральной сцене или картине: первый план, второй и так далее, вплоть до фона.

Представим, например, что в романе описана семья: муж – демобилизованный офицер, ныне работающий охранником на заводе, жена – учительница, и с этими героями случается детективная история. Эта история – основной план книги, но могут быть прописаны еще и другие планы: «заводской» и «школьный» (связаны с работой супругов); «военный», связанный с бывшей службой мужа (воспоминания о прошлом); «ресторанно-богемный» – если, скажем, жена-учительница, красавица и умница, вынуждена подрабатывать официанткой и подвергаться домогательствам «новых русских».

Кроме того, можно добавить философский план – размышления супруга о проклятой жизни, о бедах народных и наших продажных чиновниках. Фоном же будет современная российская действительность – где-нибудь в Петербурге, Москве или Казани.

Пространство и время – тоже меры произведения. Время действия может составлять от часа до столетий и тысячелетий. Место – одно или множество, и они разнесены в пространстве на световые годы. Например, в рассказе все события могут происходить в течение дня в одной и той же комнате, а фантастический роман нередко охватывает сотню-другую лет и переносит нас на дюжину миров Галактики.

Мне кажется, что события в «Айвенго» происходят в течение месяца – ведь наш герой успевает оправиться от тяжелой раны, а мест действия в этом романе не меньше двадцати – усадьбы, замки, монастыри, дремучий лес и лесные дороги. Время же действия рассказа «Дары волхвов» – несколько часов, а мест действия три: основное – квартирка Деллы и Джима, а также заведение, где Делла продала волосы, и лавка, где она купила цепочку. О двух последних даже не стоило бы упоминать, так как в рассказе они почти не описаны. Ясно, что по параметрам «пространство и время» роман и рассказ различаются очень сильно.

То же самое можно сказать о конфликтах. В «Айвенго» их много: конфликт между Добром и Злом (причем носителями первого и второго выступают Айвенго и Буагильбер); социальные конфликты (угнетенные – угнетатели, бедные – богатые, король – заговорщики); национальный конфликт (саксы – норманны); религиозный конфликт (христиане – евреи, христиане – сарацины); конфликт отцов и детей (Седрик – Айвенго); любовный конфликт (Ревекка – Ровена – Айвенго). Есть и другие конфликты, минимум десяток, а в «Дарах волхвов» конфликт один, и связан он с бедностью.

Наконец упомяну еще одну меру – масштабность произведения. Под ней понимается как историческая значимость, глобальность изображенных событий, величие духа положительных героев и глубина мерзости отрицательных, так и творческая мощь, с которой автор все это изобразил. Масштабные произведения общеизвестны – например, «Война и мир» Льва Толстого, «За правое дело» и «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, «Сага о Форсайтах» Голсуорси, «Крестоносцы» Сенкевича, «Жестокий век» Калашникова.

Не стоит думать, что все великие романы должны быть обязательно масштабными; есть много шедевров скорее камерных, как набоковская «Лолита».

Настало время подвести итог нашим рассуждениям, что удобно сделать в виде следующей таблицы:

Для наглядности привожу объем в трех мерах: авторские листы, килобайты (тысячи знаков) и книжные страницы (из расчета 1 стр. = 2000 знаков). Что касается всех перечисленных характеристик, то, конечно, данные примерные и усредненные. Роман, как мы видели выше, может быть невелик или огромен, как эпопея «Великий моурави»; рассказ может занимать сорок страниц и приближаться по объему к повести; в произведении малого жанра, всего страниц на десять, могут подниматься проблемы мирового значения.

Бывает и так, что книга, претендующая на солидное наименование романа, его не оправдывает. Идея произведения должна соответствовать жанровой форме ее воплощения, и случается, что идеи едва хватает на скромный рассказ, но автор творит роман на триста страниц, заполняя его бессмысленными диалогами, многословными описаниями, нелепыми приключениями – словом, льет воду и пытается высидеть страуса из куриного яйца. В результате получается не роман, не повесть, не рассказ, а внежанровое произведение, литературный субпродукт или просто трэш (от английского trash – мусор).

Поговорим подробнее об особенностях трех жанровых форм, имея в виду вопрос, который уже обсуждался в предыдущей главе: что выбрать? Должен ли начинающий литератор писать рассказы? Возможно, повести? Или стоит сразу замахнуться на роман?

Что выбрать?

После того как характеристики трех жанровых форм были сведены в таблицу, стоит еще раз вернуться к определению рассказа и романа. Итак, рассказ – повествование малого объема, обычно одноплановое, описывающее некое событие, происходящее за небольшой период времени в конкретном месте. Количество персонажей рассказа тоже невелико – два-три и не больше десятка, считая с проходными личностями. Как правило, рассказ посвящен одному эпизоду.

Наоборот, роман – произведение крупного объема, многоплановое, охватывающее события, происходящие в десятках различных мест и долгие годы. Например, в романе может описываться целая человеческая жизнь. В нем множество эпизодов, в нем присутствует если не масштабность, то хотя бы определенная глубина – подробно прописанные биографии героев, их воспоминания, раздумья, философские размышления, их нрав и движения души, закономерно приводящие к тем или иным поступкам.

На страницах романа толпятся десятки, а иногда – сотни персонажей, в нем может быть не один, а два-три и более главных героев, белых, черных, меняющих окраску с течением лет или пестреньких (так сказать, неоднозначных и сложносочиненных). Наконец, в романе автор имеет возможность прямо обратиться к читателю и донести до него свое видение проблемы. Но главный признак романа все же заключается в том, что эта проблема его достойна – иными словами, вдохновившие автора события не могут быть описаны и раскрыты более кратко, в повести или тем более в рассказе.

Между рассказом и романом лежит повесть. Тема ее слишком велика для рассказа, но недостаточна для романа; в ней несколько эпизодов, десяток или более персонажей, два-три плана, события происходят в сравнительно недолгое время и в небольшом числе мест. Повесть – жанр промежуточный, границы ее условны, и весьма часто мы не можем сказать, что представляет собой история в 40–60 страниц – большой рассказ или маленькую повесть? Если же в ней двести страниц, то опять же неясно, повесть это или небольшой роман. Дело, как говорится, вкуса, но если в произведении 100–150 страниц, то с большой вероятностью оно окажется повестью.

Замечу, что роман и повесть не появились за последние пять-шесть столетий, но имеют более почтенный возраст. До наших дней дошли пять греческих романов, созданных во II–III веках н. э. – «Повесть о любви Херея и Каллирои», «Дафнис и Хлоя», «Эфиопика, или Теаген и Хариклея» и другие. Обычно это любовно-приключенческие истории. Действие разворачивается на экзотическом фоне – в Персии, Египте, Эфиопии. Их творцы предвосхитили многие условности остросюжетного жанра – и, в частности, такую: начало повести/романа должно быть интригующим, чтобы сразу захватить внимание читателя и подвигнуть его к чтению большого текста. Например, «Эфиопика» Гелиодора, роман на 250 страниц, начинается так:[3]

«День едва улыбался, и солнце своими лучами озаряло только вершины гор, когда какие-то люди, вооруженные по-разбойничьи, приостановились немного на перевале через возвышенность у впадения Нила, близ устья, называемого Геракловым, и окинули взором простирающееся перед ними море. Сперва они бросили взгляд вдаль, но море не обещало никакой добычи разбойникам; ничего там не было видно. Тогда привлекло их зрелище ближнего побережья, а было там вот что: у берега на причалах стояло грузовое судно, людей лишенное, товарами переполненное – об этом можно было судить даже издали, так как его тяжесть вытесняла воду до третьего корабельного пояса. А побережье было покрыто телами только что сраженных – одни уже умерли, другие, полумертвые, еще корчились, и это доказывало, что битва прекратилась недавно. И не только признаки битвы виднелись, но примешивались сюда и жалостные остатки злосчастного пира, кончившегося битвой: столы, то еще уставленные яствами, то поваленные на землю, – и руки умирающих все еще хватались за них, для некоторых они были вместо оружия в бою, ведь без подготовки завязалась битва, – то укрывавшие забравшихся под них людей, которые надеялись там спастись; опрокинутые чаши, выпавшие из рук тех, кто пил из них, и тех, кто пользовался ими вместо камней. Внезапность бедствия заставила по-новому применить их и научила пользоваться чашами, как метательными снарядами. Повержены были – кто секирой пораненный, кто пораженный камнем, поднятым тут же на берегу; тот дубиною сбитый, этот – головней опаленный или иным оружием убитый, но большинство пало от стрел: кто-то стрелял из лука».

Начало весьма занимательное – разбойники, корабль с богатствами и таинственное побоище. Дальше становится еще интереснее: разбойники видят красавицу девицу с луком и колчаном, а у ее ног – изнемогающего от ран юношу, тоже, разумеется, красавца:

«…он цвел мужественной красотой, и его щеки, обагренные стекающей кровью, блистали белизной еще больше. От мук смыкались его глаза, но вид девушки привлекал их к себе, и это заставляло глаза смотреть – ведь на нее они глядели».

Очень яркий текст, хотя и несколько архаичный.

Продолжим сравнение романа и рассказа, пользуясь нашими опорными вехами, историями Вальтера Скотта и О. Генри. Вот начало «Айвенго» – далеко не такое интригующее, как у греческого романа двухтысячелетней давности:

«В той живописной местности веселой Англии, которая орошается рекою Дон, в давние времена простирались обширные леса, покрывавшие большую часть красивейших холмов и долин, лежащих между Шеффилдом и Донкастером. Остатки этих огромных лесов и поныне видны вокруг дворянских замков Уэнтворт, Уорнклиф-парк и близ Ротерхема. По преданию, здесь некогда обитал сказочный уонтлейский дракон; здесь происходили ожесточенные битвы во время междоусобных войн Белой и Алой Розы; и здесь же в старину собирались ватаги тех отважных разбойников, подвиги и деяния которых прославлены в народных песнях.

Таково главное место действия нашей повести, по времени же – описываемые в ней события относятся к концу царствования Ричарда I, когда возвращение короля из долгого плена казалось желанным, но уже невозможным событием отчаявшимся подданным, которые подвергались бесконечным притеснениям знати. Феодалы, получившие непомерную власть в царствование Стефана, но вынужденные подчиняться королевской власти благоразумного Генриха II, теперь снова бесчинствовали, как в прежние времена; пренебрегая слабыми попытками английского государственного совета ограничить их произвол, они укрепляли свои замки, увеличивали число вассалов, принуждали к повиновению и вассальной зависимости всю округу; каждый феодал стремился собрать и возглавить такое войско, которое дало бы ему возможность стать влиятельным лицом в приближающихся государственных потрясениях».

Это два первых абзаца первой главы, а за ними следуют еще две страницы обширного исторического экскурса. Затем на семи страницах описаны свинопас Гурт и шут Вамба, а во второй главе (четырнадцать страниц) – храмовник Буагильбер, аббат Эймер и их свита. Интрига завяжется не раньше пятой главы, когда Айвенго, никем не узнанный в одежде пилигрима, станет противоречить Буагильберу. До этого автор описывает своих героев, их быт и мнения по разным поводам. Сведения о внешнем виде сообщаются с исключительной подробностью. Вот описание Гурта:

«…человек угрюмый и на вид свирепый. Одежда его состояла из одной кожаной куртки, сшитой из дубленой шкуры какого-то зверя, мехом вверх; от времени мех так вытерся, что по немногим оставшимся клочкам невозможно было определить, какому животному он принадлежал. Это первобытное одеяние покрывало своего хозяина от шеи до колен и заменяло ему все части обычной одежды. Ворот был так широк, что куртка надевалась через голову, как наши рубашки или старинная кольчуга. Чтобы куртка плотнее прилегала к телу, ее перетягивал широкий кожаный пояс с медной застежкой. К поясу была привешена с одной стороны сумка, с другой – бараний рог с дудочкой. За поясом торчал длинный широкий нож с роговой рукояткой; такие ножи выделывались тут же, по соседству, и были известны уже тогда под названием шеффилдских. На ногах у этого человека были башмаки, похожие на сандалии, с ремнями из медвежьей кожи, а более тонкие и узкие ремни обвивали икры, оставляя колени обнаженными, как принято у шотландцев. Голова его была ничем не защищена, кроме густых спутанных волос, выцветших от солнца и принявших темно-рыжий, ржавый оттенок и резко отличавшихся от светло-русой, скорей даже янтарного цвета, большой бороды».

Храмовник Бриан де Буагильбер – один из главных персонажей романа, и потому описан еще подробнее:

«Спутником духовной особы был человек высокого роста, старше сорока лет, худощавый, сильный и мускулистый, Его атлетическая фигура вследствие постоянных упражнений, казалось, состояла из одних костей, мускулов и сухожилий; видно было, что он перенес множество тяжелых испытаний и готов перенести еще столько же. На нем была красная шапка с меховой опушкой из тех, что французы зовут mortier за сходство ее формы со ступкой, перевернутой вверх дном. На лице его ясно выражалось желание вызвать в каждом встречном чувство боязливого почтения и страха. Очень выразительное, нервное лицо его с крупными и резкими чертами, загоревшее под лучами тропического солнца до негритянской черноты, в спокойные минуты казалось как бы задремавшим после взрыва бурных страстей, но надувшиеся жилы на лбу и подергивание верхней губы показывали, что буря каждую минуту может снова разразиться. Во взгляде его смелых, темных, проницательных глаз можно было прочесть целую историю об испытанных и преодоленных опасностях. У него был такой вид, точно ему хотелось вызвать сопротивление своим желаниям – только для того, чтобы смести противника с дороги, проявив свою волю и мужество. Глубокий шрам над бровями придавал еще большую суровость его лицу и зловещее выражение одному глазу, который был слегка задет тем же ударом и немного косил.

Этот всадник, так же как и его спутник, был одет в длинный монашеский плащ, но красный цвет этого плаща показывал, что всадник не принадлежит ни к одному из четырех главных монашеских орденов. На правом плече был нашит белый суконный крест особой формы. Под плащом виднелась несовместимая с монашеским саном кольчуга с рукавами и перчатками из мелких металлических колец; она была сделана чрезвычайно искусно и так же плотно и упруго прилегала к телу, как наши фуфайки, связанные из мягкой шерсти. Насколько позволяли видеть складки плаща, его бедра защищала такая же кольчуга; колени были покрыты тонкими стальными пластинками, а икры – металлическими кольчужными чулками. За поясом был заткнут большой обоюдоострый кинжал – единственное бывшее при нем оружие».

Я несколько сократил описания – на самом деле они еще обширнее и включают медный ошейник Гурта, а также коня Буагильбера, оружие его самого и оруженосцев.

Вы скажете: «Айвенго» вышел двести лет назад, так сейчас не начинают романы и вообще никто так не пишет… И будете не правы: начинают и пишут по-всякому, и в конце главы я приведу два восхитительных начальных фрагмента. Но не в том дело; я выбрал «Айвенго» для иллюстрации своих рассуждений, так как данный роман является классическим образцом крупного жанра, и вы его наверняка читали.

Обратимся теперь к рассказу О. Генри «Дары волхвов». Начинается он так:

«Один доллар восемьдесят семь центов. Это было все. Из них шестьдесят центов монетками по одному центу. За каждую из этих монеток пришлось торговаться с бакалейщиком, зеленщиком, мясником так, что даже уши горели от безмолвного неодобрения, которое вызывала подобная бережливость. Делла пересчитала три раза. Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра Рождество».

Короткий абзац, но в нем ясно описана ситуация и дана завязка сюжета: завтра Рождество, нужно сделать подарок (кому, автор еще не сообщает), а на руках – жалкие гроши. Каждая монетка вырвана из семейного бюджета, значит, Делла бедна. Деньги пересчитывает трижды. Она не просто бедна, а очень бедна.

Как она выглядит? Описания ее внешности нет, однако каким-то чудом создается впечатление, что Делла настоящая красавица. Автор говорит только о ее волосах, и этого достаточно:

«…прекрасные волосы Деллы рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но она тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер».

Как она одета? Одна фраза, но в ней соединились действие и описание:

«Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову – и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу».

Бросим взгляд на ее жилище. Автор любезно предлагает нам это, но больше двух фраз ему не требуется:

«…оглядим самый дом. Меблированная квартирка за восемь долларов в неделю. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность».

А вот так выглядит Джим, супруг Деллы:

«Дверь отворилась, Джим вошел и закрыл ее за собой. У него было худое, озабоченное лицо. Нелегкое дело в двадцать два года быть обремененным семьей! Ему уже давно нужно было новое пальто, и руки мерзли без перчаток».

Короткие, точные, скупые фразы, каждое слово – на вес золота. Они не столько описывают, сколько создают впечатление, заставляя читателя дорисовать картину. Так не похоже на длинные, обстоятельные пассажи Вальтера Скотта!

Я считаю рассказ труднейшим жанром, так как он предъявляет автору очень жесткие требования.

Каждое слово в рассказе драгоценно и должно быть выбрано с предельной точностью.

В повести или романе мы можем затратить десять, двадцать, тридцать строк на описание пейзажа, обстановки жилища, внешности героя, но в рассказе это необходимо сделать в двух строчках – максимум в трех-четырех. Однако сделать так, чтобы пейзаж или лицо человека предстали перед глазами читателя! Очень непростая задача – писать кратко, скупо, но выразительно и ярко… А ведь это обязательное условие, ибо пространство рассказа невелико, он требует высокой плотности текста, растекаться мыслью по древу нельзя, и каждая фраза стоит гораздо дороже, чем в романе. Умение писать рассказы – божий дар, и не такой уж частый; недаром хороших романистов много, много больше, чем мастеров короткого жанра. В их числе я бы назвал Чехова, Бунина, О. Генри, Мопассана, Александра Грина, Марка Твена. Если вы хотите познакомиться с рассказом во всех деталях, с тем, как отбирается материал и строится композиция, как начинают повествование и даже как бороться с редактором, который может искалечить ваш текст, я советую прочитать блестящее эссе Михаила Веллера «Технология рассказа» в сборнике «Слово и профессия».

Сказанное мной о трудностях этого жанра не должно вас пугать. Непременно пишите рассказы: это прекрасная школа. Пишите и публикуйте в журналах и альманахах. К сожалению, сборники рассказов в виде книг выпускаются сейчас редко, наши издатели почти полностью сосредоточились на романах – в крайнем случае, на чем-то похожем на роман, объемом не меньше 200 страниц (10 а. е.). Если вы мечтаете о публикации, то придется создавать произведение такого объема, а лучше – 12–15 а. л. Поэтому возникает мысль: не написать ли сразу роман?

Однако здесь есть свои трудности. Крупная форма, с большим количеством персонажей, непростым сюжетом и многими нитями повествования. Их нельзя рубить, а следует завязать в узелки в должном месте и в должное время… Вряд ли начинающему писателю по силам сразу сотворить роман страниц на 300–400, и по этой причине я советую обратиться к повести объемом 100–120 страниц: с одной стороны, вы не будете ворочаться в объеме, как слон в посудной лавке, с другой – попали вы все-таки в лавку, а не в гигантский супермаркет. Повесть может перерасти в небольшой роман на 200 страниц, а это – оптимальный размер для всякой занимательной истории, любовной или детективной. Есть и такой вариант: вы можете написать цикл повестей, связанных героями и вселенной, где они обитают. Три повести по 4–5 а. е. будут выглядеть как три части романа, и такой формат вполне устроит издателя.

Коснемся теперь таких особых случаев произведений малого объема, как новелла и короткий рассказ. Термин «новелла» происходит от итальянского «novella», то есть буквально «новость». Новелла – разновидность рассказа, причем оригинального, остросюжетного, сообщающего нечто новое, с неожиданным для читателя финалом. «Декамерон» Боккаччо как раз и состоит из таких новелл, часто с приключенческим или эротическим сюжетом. У ряда крупных авторов: Цвейга, Мопассана, Проспера Мериме, Эдгара По, Бабеля, Александра Грина, О. Генри – новелла была излюбленным жанром.

Придумывать идеи для новелл, писать их, оттачивая каждую фразу, искать «забойный» конец – занятие чрезвычайно интересное.

Мастера умели последними словами перевернуть все с ног на голову, нанести читателю такой удар, что тот, застыв с раскрытым ртом, поражался хитроумию автора. Временами эти концовки становились афоризмами – вспомните хотя бы: «Они жили долго и умерли в один день» (Грин); «Боливару не снести двоих» (О. Генри).

Короткий рассказ – произведение супермалого объема, не более одной-полутора страниц; иногда такая миниатюра укладывается в половину страницы.

О стихотворной миниатюре Квятковский пишет:

«…Труднейшая форма лирики, доступная только большим мастерам. Для миниатюры характерно глубокое содержание при безукоризненно отточенной форме».

Пожалуй, сказанное можно отнести и к прозаической миниатюре: написать рассказ в двадцать-тридцать строк, выстроить сюжет, раскрыть полностью свой замысел в крохотном пространстве – задача не из легких. Тем не менее есть мастера, которым это по силам. Один из них – петербургский прозаик Сергей Андреев, чей рассказ «Убийство» дан ниже в качестве примера*.[4]

«Мне снился сон, будто идет какая-то облава и выслеживают меня. Я скрываюсь в заброшенном пустом доме и слышу, как удаляются кованые сапоги и грохочут в тишине. Но человек в зеленой униформе возвращается и ходит из комнаты в комнату, приближаясь. Вот он встал в проеме двери… это же Серега, мой приятель! Зеленое пятно сквозь прорезь прицела, я стреляю – и, как это бывает во сне, Серега валится назад, назад и вбок. Я цепенею. Я жду. Можно уходить. Последнее, что я вижу, – это белое лицо среди кирпичей.

…Я хорошо запомнил эту картину, так что даже сумел пересказать ее вечером Женьке, супружнице Сереги. Тот уехал в командировку на пару недель, а я купил хорошего вина и зашел к ней.

– Сегодня-то сможешь остаться? – спросила она, когда мы поужинали.

– Останусь, – сказал я и вытер губы салфеткой.

Она улыбнулась, расторопно поставила грязную посуду в раковину и отправилась принимать душ».

В этой маленькой истории есть все, что делает повествование интересным: острый сюжет, неожиданный конец и моральная составляющая. Это рассказ о предательстве друга, о бытовой нечистоплотности, в воображении героя равносильной убийству. Это рассказ о страхе, ибо герой, понимая мерзость своего поступка, страшится возмездия – а потому готов убить, чтобы не быть убитым. И, несомненно, рассказ о девальвации человеческих отношений. Строчек немного, но смысл глубок.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Захватнические войны, беспощадные расправы над невинными, расовая дискриминация и геноцид во имя Бог...
Захватывающая история интриг, заговоров, разборок, насилия и хаоса в древней церкви. Победители в во...
Мировой бестселлер, вызвавший настоящий шок, политический скандал и бурю общественного возмущения. С...
Рефлектор переходит на новый уровень. В новой смертельной рефлексии он испытает не менее опасного ма...
В киноповести речь идет о любви и верности, о пути к себе и к Богу — о маленькой жизни одной семьи в...
Приветствую тебя, уважаемый Читатель! Думаю, данная книга будет полезна тебе, если ты впервые встал ...