Наказать и дать умереть Ульссон Матс

Глава 55

Хелльвикен, ноябрь

Заснуть он так и не смог. В пять утра сел в машину, поехал куда глаза глядят и вскоре обнаружил себя в Хелльвикене, возле дома Лизен Карлберг.

Когда-то Герт-Инге поджидал ее здесь. Теперь оказался в этом месте снова. Сам не понимая почему.

В прошлый раз у него была миссия. Сегодня же он не знал, что должен делать и чего хочет. Раньше он собирался преподать ей урок, сейчас его мысли путались.

Она не опустила жалюзи, и в комнатах не горел свет.

Неужели Лизен нет дома?

Тогда он звонил ей на мобильный и сказал, что ошибся номером. Наблюдал, как она с ним разговаривала.

Может, позвонить в дверь?

По радио говорили о пожаре в Хёкёпинге. Один человек погиб.

Герта-Инге это не удивило.

По словам пожарного, обсуждать причины трагедии преждевременно. У них всегда так. Спросили бы лучше Герта-Инге.

Раггар, конечно, идиот, но понимает толк в поджогах и автомобилях.

Уже стемнело, когда на повороте показалась машина Лизен.

Свет фар ложился на дорогу, но Герт-Инге спрятался в ельнике, отделявшем трассу от побережья.

Лизен вышла из машины и поставила дверь на сигнализацию. На миг «конуру» осветила вспышка. Лизен быстро пошла к дому, щелкнула ключом и исчезла за дверью.

Меньше чем через минуту тремя лестничными пролетами выше загорелся свет. Потом опустились жалюзи. Что она делает? Раздевается? Ложится в постель?

Герт-Инге попытался представить Лизен голой. И тут его молнией поразила мысль: почему она не ночевала дома? Развлекалась с мужчиной? Нет, нет… Как такое могло прийти в голову. Лизен не такая, как все…. Тем не менее в Копенгагене он видел ее в компании некоего шалопая.

Герт-Инге сжал обеими руками руль, зажмурился и наклонил голову. Перед глазами стояла картина: Лизен Карлберг в постели с мужчиной.

Если он и задаст ей трепку, то ради ее же блага. Потому что Лизен значит для него больше, чем другие.

Но вот свет за жалюзи в ее спальне погас, и Герт-Инге успокоился.

Судя по всему, Лизен легла спать.

Некоторое время Герт-Инге сидел, глядя перед собой. Светало. Он завел машину, порулил в сторону Мальмё, однако вскоре почувствовал, что ему непременно нужно через мост, в Копенгаген.

Он сам еще не понимал, что из этого выйдет.

Возможно, все закончится парой пакетов чипсов из свиной шкурки, что тоже неплохо.

Глава 56

Андерслёв, ноябрь

Я позвонил Эве Монссон и рассказал обо всем, что произошло за последние сутки. По крайней мере, бульшую часть.

Эва Монссон слушала молча. Только под конец согласилась приехать в Андерслёв.

– Она будет, – передал я Арне.

– Тогда я пойду закупаться, – отозвался он.

– Нужна помощь? Ты и так потратил много денег.

– За удовольствие нужно платить, – изрек Арне. – В последний раз я веселился так в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году, когда на ярмарке в Шёбо понесла лошадь.

Арне достал авторучку, пожелтевший лист бумаги – купленной, наверное, еще в старом поселковом магазине – и составил список покупок.

– Буду рада познакомиться с кем-то из твоих друзей, – сказала Эва. – Может, хоть это развеет мои сомнения в их существовании.

Последние слова меня испугали. В них звучал намек на то, что Эва знает о моих связях больше, чем я думаю. Но возможно, всему виной моя мнительность.

Стоило «вольво-дуэтту» Арне отъехать от дома, как я включил ноутбук и разложил на столе газетные вырезки. Помимо работы над статьей, мне предстояло разослать электронные письма, о которых я еще никому не рассказывал.

Пришло время сдвинуть дело с мертвой точки.

Перед уходом я оставил Арне записку на кухонном столе – сообщил, что решил прогуляться.

Это был типичный день сконской осени: пасмурный и холодный. Небо покрывали тучи, словно пуховое одеяло. В воздухе висел противный ледяной туман, в любую минуту готовый прорваться ливнем. Я сел в машину и взял курс на север.

Прошло полгода с тех пор, как я в последний раз бывал в этих местах. Тогда здесь все зеленело и светило солнце. Людей и в тот раз встретилось немного, теперь же их не наблюдалось совсем. Дома стояли серые и понурые.

Я повернул к особняку Герта-Инге Бергстрёма.

Здесь тоже не оказалось ни души. Во дворе Бенгтссонов стоял квадроцикл, но приплюснутого красного автомобиля я не заметил. Я остановил машину, вышел и заглянул в кабину. Руль квадроцикла напоминал мопедный. Перед ним блестела небольшая приборная панель.

Шагать по мощенному булыжником двору в сапогах на каблуках оказалось еще то удовольствие. Все же я подошел к двери и постучал. Никого. Вокруг стоял запах машинного масла. Я заглянул в кухонное окошко справа и увидел накрытый клетчатой клеенкой стол, на котором стоял пакет молока, лежала початая пачка масла, нож, большой кусок сыра на тарелке, полбатона и две кофейные чашки. Черно-белая кошка прошмыгнула под скамейку под моими ногами, и я вскрикнул.

Cool, Harry, keep cool[64].

Я сам не понимал, что здесь делаю и как буду выкручиваться, если хозяева окажутся дома.

Я вышел на дорогу и направился к воротам Бергстрёма, размышляя, стоит ли в них звонить. Однако, дойдя до кнопки домофона, так и не решился ее нажать, вместо этого двинулся дальше вдоль стены, пока она не закончилась, после чего побрел обратно.

Стена была длинной и около полутора метров высотой. Однако ловкому человеку не составило бы труда перелезть через нее и оказаться в березовой роще. Я встал на багажник и заглянул во двор. К забору примыкало строение не более пяти-шести метров длиной. Больше ничего примечательного я не увидел, сошел с багажника, сел за руль и поехал обратно.

Напугавшая меня кошка все еще сидела у дома Бенгтссонов.

Я застал Арне с Анеттой на кухне. Девушка управилась с работой и заехала поблагодарить старика за гостеприимство. Он предложил ей бутербродов с печеночной колбасой и свеклой.

– Я знал погибшего, – признался я. – Он выдавал себя за отца Бергстрёма. Полицию мы еще в известность не ставили.

– И это действительно он? – спросила Анетта.

– Похоже на то, – констатировал я. – А Биргит Лёвстрём была там?

– В доме престарелых?

Я кивнул.

– Да, кажется, так ее звали, – удивилась Анетта.

– Я тоже с ней встречался, но мы поссорились.

– Странно.

Арне и на этот раз оказался прав: она славная девушка.

Я рассказал о намерении разослать фотографии Бергстрёма всем свидетельницам.

– Не забудь про парня, с которым сидел в пабе в Гётеборге, – напомнил Арне.

– У меня нет его телефона. Когда он звонил мне, на дисплее высвечивалось «номер скрыт». Кроме того, он наверняка уехал домой.

– Разве его нельзя найти по имени?

– Мне он назвал одно имя, коллегам – другое. Не так-то просто найти человека по имени, если у него их несколько. Он получает деньги и исчезает. А девочкам я пошлю не только фото, но и ролики. Они видели Бергстрёма давно, но помнят, какой он крупный и неуклюжий. Думаю, им будет легче узнать его в движении. Я сочиню сопроводительное письмо и приложу к нему ролики и фото. Пусть сами решают, стоит ли это открывать.

И пока Арне готовил ужин, я разослал мейлы Марии Ханссон из Билльдаля, Сесилии Джонсон из Новой Зеландии и Малин Фрёсен из Блекинге – ей воспоминания дались труднее всех.

Что касается Бренды Фарр, с которой я встречался в «Уголке Джимми» в Нью-Йорке, у меня не было ни ее телефона, ни электронного адреса. Она говорила, что Бергстрём похож на Паттона, генерала танковых войск из фильма с Джорджем С. Скоттом в главной роли, – хорошее сравнение. Бодиль Нильссон я собирался звонить. На этот раз у меня была веская причина: роликов с Бергстрёмом она еще не видела.

Мы отдалились друг от друга, не общались уже несколько недель. В последний раз она звонила мне, когда я стоял посреди ресторанного зала в Нью-Йорке с деревянной лопаткой в руке. И теперь Бодиль имела полное право бросить трубку, как в прошлый раз, или не отвечать вообще. Я до сих пор не знал ее электронной почты, только мейл рекламного бюро, в котором она работала. Но посылать туда файлы опасался.

Без звонка не обойтись. Равно как и без Бодиль.

Глава 57

Копенгаген, ноябрь

Сербская гангстерша опаздывала, Герт-Инге злился.

Он вжался в стену закусочной на Конгенс-Торв и уставился в сторону Нюхавна.

С тех пор он там не бывал.

Собственно, в Копенгаген Герт-Инге наезжал часто и любил, как сейчас, постоять на Конгенс-Торв. Но ни разу не решился пересечь улицу и заглянуть в квартал, куда в свое время захаживала мать.

Хотя тот дом вряд ли сохранился.

В хорошую погоду набережная, с бесчисленными пивными, барами и салонами тату, превращалась в одно большое кафе под открытым небом. Но сегодня выдался пасмурный день, то и дело накрапывал дождь. Герт-Инге жалел, что не оделся теплее.

Он был в куртке и тренировочных брюках, будто вышел на пробежку. Хотя в целом мало походил на спортсмена.

Он еще раз набрал номер, который выучил наизусть. На этот раз гангстерша ответила. Но беседовать по телефону отказалась, предложила встретиться в одиннадцать часов у закусочной на Конгенс-Торв.

Как ни озирался Герт-Инге, а все-таки не заметил, когда она подошла. Он оглянулся – сербка бросила «davs»[65] и встала перед ним. Она выглядела еще омерзительнее, чем в прошлый раз.

– Угостишь сосиской? – Женщина кивнула на закусочную.

Герт-Инге заказал сосиску гриль в ветчинной оболочке, но гангстерша потребовала и лука. Она могла съесть килограмм сырого лука не поморщившись. Поэтому от нее так ужасно воняло: чесноком, луком, потом, сигаретами, несвежим бельем и прокисшим пивом.

Себе он заказал вареные сосиски с кетчупом и горчицей и две булочки. Как обычно. Все на бумажной тарелке.

Сербка сообщила, что до ее салона добралась полиция. Сама она успела скрыться, потому что получила предупреждение об облаве, и наблюдала из-за угла, как копы вломились в дом.

Последнее его удивило: сербская мафия знала подход к датским полицейским, которые очень любят пиво, и не только.

Пиво в Дании все любят.

Герт-Инге порадовался, что во время облавы его в салоне не оказалось. Сам он не ожидал такой напасти, полагая, что бизнес сербки вполне легален. Ведь Дания – свободная страна.

Имени ирландки Герт-Инге не знал, но гангстерша, конечно, поняла, кого он имеет в виду.

– Чего ты от нее хочешь?

– А ты не догадываешься?

Гангстерша пожала плечами и откусила от колбасы.

– Она мне понравилась, – объяснил Герт-Инге.

– Она жаловалась на тебя. Все на тебя жалуются.

– Я хорошо им плачу.

– Ты бьешь слишком сильно.

– За это они получают деньги.

– Она неделю ходила исполосованная.

– Мы договаривались. Кроме того, они всегда преувеличивают.

Сербка с жадностью набросилась на колбасу, словно голодала неделю.

– Так чего ты от нее хочешь?

– Позвонить ей.

– А потом?

– Ты знаешь.

– Сейчас я ничего не могу тебе передать, у меня на хвосте полиция. Номера, по которому ты звонил, больше не существует. Тот телефон уничтожен два часа назад.

– Но ты ведь знаешь, как до нее добраться, ты звонила ей в прошлый раз?

Сербка пожала плечами и бросила бумажную тарелку с салфеткой мимо урны.

– Сколько? – спросил Герт-Инге.

– Пять тысяч, – заявила она.

Герт-Инге покачал головой:

– Это всего лишь номер.

– А сколько дашь? – оскалилась сербка.

– Две тысячи.

Она расхохоталась.

Наконец сошлись на двух тысячах пятистах датских крон. Сербка достала мобильный и продиктовала номер. Герт-Инге вбил его в телефон.

– А откуда мне знать, что ты не обманула? – засомневался он.

– Ты должен мне доверять.

Она рассмеялась еще громче, сунула купюры во внутренний карман куртки, повернулась и зашагала в сторону Стрёгета.

Герт-Инге шагнул в переулок, ведущий к площади Святой Анны, где он поставил машину. Он вдруг сообразил, что даже не знает имени гангстерши, которая получила от него в общей сложности двести тысяч за последние несколько лет.

Он сел в машину и посмотрел на телефон.

Что он ей скажет? Представится для начала? Но сербка говорила, девушка на него жаловалась. Возможно, она не захочет с ним встречаться. Он наловчился менять внешность, с голосом сложнее. В каком виде он перед ней тогда предстал? В костюме и очках. Много говорить не требовалось: спусти штаны, наклонись вперед и держи рот на замке.

Ирландка на него жаловалась, надо же! Да она должна гордиться, что обратила на себя его внимание. Он набрал номер и долго ждал ответа, уже был готов отменить вызов, но тут в трубке послышалась возня, потом кто-то завыл. Мужчина, принявший звонок, повышал голос. Такое впечатление, что сербка дала номер обезьянника. Она его обманула. Конечно же, Герт-Инге попал в зоопарк.

Боже, как он ненавидел сербов!

– Здравствуйте, – начал он.

– Алло, алло! – кричал мужской голос.

Он отключился.

Эта шлюшка еще жаловалась на него.

Просидев полминуты, Герт-Инге позвонил снова.

На этот раз в трубке никто не выл, и у Герта-Инге не возникло сомнений, что ему отвечает человек, а не горилла. Просто он говорил по-французски.

– Алло, – отозвался мужчина.

– Это номер Шеннон?

– Qui, qui[66].

– По-английски, пожалуйста.

Мужчина попросил кого-то не шуметь.

– Простите, мы репетируем, – объяснил он Герту-Инге.

– Могу я поговорить с Шеннон?

– Ее нет, что-нибудь передать?

Боже, неужели это музыканты? Такое впечатление, что они впервые взяли в руки инструменты. Но главное было ясно: Шеннон там нет.

– Мне надо увидеться с ней лично. У нас с Шеннон есть общие знакомые.

Похоже, мужчина его не понимал.

– Женщина из Сербии.

– Qui, qui.

На этот раз до «лягушатника» дошло.

– Деньги, речь идет об огромных деньгах. У Шеннон есть возможность заработать.

Что именно сыграло роль: обещание денег, саксофон, который завыл на заднем плане, или донесшийся издалека требовательный голос, но «лягушатник» вдруг разговорился и рассказал, где работает Шеннон и когда у нее заканчивается смена. В двух кварталах от Стрёгета. Там продавали гамбургеры. Не настоящие, конечно, – обыкновенная датская подделка.

Ирландка собирала со столов бумажные тарелки, чашки, пластмассовые ножи и вилки и складывала все в черные пластиковые мешки, которые по мере заполнения волокла на кухню.

Герт-Инге наблюдал за ней с противоположной стороны улицы.

На Шеннон был желый жакет и маленькая бумажная шляпка в виде гамбургера с намалеванной улыбающейся рожицей. Ох уж эти скалящиеся гамбургеры и пиццы! Из-под форменного жакета выглядывали джинсы.

Герт-Инге нерискнул заходить вовнутрь. Хотя в тот раз на нем был костюм и большие очки, он опасался, что ирландка узнает его и в спортивном костюме. Герт-Инге решил подождать, пока она не закончит, и направился в ближайшую бутербродную, но по пути завернул в кафе, о котором много слышал. В результате заплатил двести крон за кофе с венской булочкой.

В забегаловках Дании из людей умеют вытягивать деньги.

А вот его любимые чипсы из свиной шкурки продают далеко не везде.

Глава 58

Андерслёв, ноябрь

Вечер с инспектором Эвой Монссон удался только благодаря Арне.

Она чуть не запела застольную песню, когда он подал жареное мясо с картофельным пюре под луковым соусом. Меня Эва почти не замечала и обращалась к Арне, даже если речь шла обо мне. Имеющиеся в доме телефонные каталоги и ножницы я предусмотрительно спрятал.

Я показывал фотографии Бергстрёма и Лизен Карлберг. Не исключено, что Эва запустила бы в меня стулом, не будь рядом Арне. Но я мог спрятаться за его спину, а потому с упоением рассказывал, кто такая Лизен, как я на нее вышел, а также всю историю с проколотыми шинами.

– Не забудь про Хёкёпинге, – напомнил Арне.

– Что, и это тоже? – удивился я.

– Выкладывай. За столом нет секретов.

– Что за спектакль? – Эва не выглядела раздраженной.

– Я имел в виду… – начал я.

– Я спрашиваю Арне, – перебила она.

Арне ткнул в меня пальцем:

– Он хочет написать статью, или серию статей, или даже целую книгу об убийце Бергстрёме. Не удивлюсь, если найдет издателя.

– Правда? – переспросила Эва, и Арне кивнул. – А ваша роль какая?

– Дело еще не закончено. Но я помогаю собирать информацию, провел целое расследование, что называется.

– Вы провели замечательное расследование, но будьте с ним осторожнее. – Эва впервые покосилась в мою сторону. – Могу я остаться здесь до утра?

Неожиданно. Арне ответил, что места в доме достаточно и что Лизен и Анетта Якобсон тоже у него ночевали.

– Тогда я не отказалась бы от рюмки коньяка или еще чего-нибудь к кофе.

Арне предложил переместиться в гостиную, но Эва предпочла остаться на кухне.

И когда мы сидели с кофейными чашками, рюмками коньяка и ванильным мороженым, которое Арне неожиданно извлек из холодильника, Эва вдруг сказала:

– Забавно, но перед тем, как сюда отправиться, я разговаривала по телефону с журналистом из Капстадена. Он прослышал, что у нас случались истории вроде той, что произошла с девушкой в его городе, и выслал мне по электронной почте вырезку из газеты…

– «Ди Бюргер», – подсказал я.

Эва и Арне как по команде повернулись ко мне.

– Так называется газета, – объяснил я. – Я связывался с этим журналистом. Прочитал статью и нашел его.

– И сообщил ему, что шведская полиция подозревает Бергстрёма?

– Нет, поделился своими соображениями и предложил ему показать фотографии этой Анли, или как ее там, чтобы она опознала Бергстрёма.

– Но он и словом не обмолвился об этом.

– Осторожничал, наверное.

– Но почему обратился именно ко мне?