Как я украл миллион. Исповедь раскаявшегося кардера Павлович Сергей

Глава 8

Подельники

Работники из вас, как из собачьего хвоста сито.

Остап Бендер

Как же меня угораздило так вляпаться? Ведь не свяжись я тогда с Пашей и Степой — и никакого засвета, а тем более уголовного дела не было бы. Вот уж действительно: подбери пчелу из доброты — и ты узнаешь, чем плоха доброта. За них попросили… позвонил один авторитетный дядя и попросил помочь «правильным пацанам» с кредитками. Они, мол, были недавно в Польше с Костром — Ромой Погарцевым — за солдатов его, шопились по «пластику», дело свое знают. С Костром разругались, хотят и дальше работать, да нет карточек. Почему разругались?

Поехали они, значит, в Польшу — Погарцев, Батюк, Воропаев и Коновалов — поработать по «пластику». Картами обеспечил Погарцев — Electron от Флинта. Скупали ноутбуки, часы, одежду, мобильники. На мобильниках и погорели — Коновалов пошел в IDEA — польский сотовый оператор, а Погарцев вместо того, чтобы проверить карточку, закинулся амфетамином и только подгонял Коновалова — быстрей, быстрей. Того «приняли» — парни по газам и подальше оттуда, да так, что заехали прямо во двор полицейского участка. К счастью, обошлось. По приезде в Минск Батюк и Воропаев смекнули, что лучше с умным потерять, чем с дураком найти, и без сожаления расстались с Костром. Тут им очень кстати встретился я.

Кроме отсутствия кредиток, у моих новоявленных знакомых не оказалось и денег, чтобы я мог заказать для них «пластик». На руках было лишь несколько отработанных Electron хорошего качества, парочка новых ноутбуков, купленных во время шопинга в Польше, и желание дальше работать в качестве дропов — теперь уже моих.

Я связался с Liratto — одним из владельцев Boa Factory, киевской фабрики по производству поддельных кредиток и всевозможных документов — от дипломов до паспортов. При заходе на boafactory.net в глаза сразу бросались соблазнительные предложения типа: «Хочешь российский паспорт за три дня? Нет проблем. Нужен диплом об окончании вуза? Запросто. Сертификаты, свидетельства, аттестаты, водительские права, визы, разрешения на оружие и мигалки? Ты попал куда нужно, приятель». Boa Factory предлагали подделку практически любых документов с качеством, неотличимым от настоящего. Контора даже проставляла штампы о въезде/выезде из нейтральных стран, чтобы паспорт не выглядел новым. Стоимость услуг заметно разнилась в зависимости от сложности. Например, цена на русский паспорт была в районе $400, а на реальное, пусть и не совсем честно полученное, гражданство Ирландии доходила до 25 тыс. «вечнозеленых». Работала фабрика Боа и с реальным «пластиком», продавая как готовые кредитки, так и оборудование для их изготовления.

— Игорек, есть в наличии энкодеры? — поинтересовался я у Лиратто.

— Да, без проблем. Правда, остались только MSR 106 — не все карты записывают, только те, что с полосой Lo-Co (Low Coercivity). Это «магнитка» коричневого цвета, а для черной — High-Co — нужна модель MSR 206. High-Co (High Coercivity, если по-простому, это более высокий уровень намагниченности) более долговечной считается, перезаписывать ее можно намного больше раз.

— Делать нечего, придется 106-й брать. Только денег нет…

— Не понял…

— В прямом смысле. Есть ноутбук, Toshiba Satellite, новый — возьми в залог. Отработаемся по «пластику» — сделаем чейндж на лавэ.

— Ну хорошо, приезжай.

Через несколько дней мы со Степаном были уже в Киеве. О, Киев произвел на меня неизгладимое впечатление. После тихого патриархального Минска, лет на тридцать отставшего от бега времени, столица Украины показалась нам настоящей Европой. Бесчисленные кафешки с демократичными ценами, огромные торговые центры, высотки, выставки, кипящая ночная жизнь — казалось, свободой пронизано все вокруг, начиная от воздуха и заканчивая сознанием живущих там людей.

Несколько дней мы пили крепчайший австрийский ром в компании молодых, но очень талантливых кардеров с форума carder.org — Нео, Мазафакера и Лилу (которая в реальности оказалась милой девушкой Олей) и обменивались опытом. Я рассказал им о реальном «пластике», а киевляне поделились своими наработками в «вещевом» кардинге. После трех дней загула, во время которых мы со Степаном посетили чуть ли не половину злачных мест Киева, я наконец встретился с Liratto, обменял ноутбук на энкодер, и с чувством выполненного долга мы со Степой вернулись в Минск.

Тут и понеслось: записываем дамп на бэушную пластинку, отрабатываем по-быстрому, стираем, наверх другой дамп, и по-новой. Наш MSR 106 не выключался ни на минуту. В это время в Беларуси еще отлично работали американские дампы, которых у моих поставщиков было как грязи и которые стоили всего $5–10. Тридцать ящиков водки, ящик коньяка, золото, парочка фотокамер, швейцарские часы, деликатесы, сигары, парфюм, телефоны, бензоколонки, бутики, рестораны и сауны оплачивались по «пластику». Очень легко почувствовать себя богачом, когда в кармане «пластик» с бездонным VISA Infinite. Мы настолько вошли в азарт, что почти не думали о безопасности — ящики с водкой загружали прямо в инкассаторский микроавтобус, принадлежавший знакомому Пашиному банкиру, подолгу «долбили» одно и то же место, пренебрегали камерами наблюдения (я, конечно, ни перед одной не засветился). Город стал для нас тесен — мест, где принимали к оплате карточки и где бы нас не знали в лицо, в Минске не осталось, да и было их в 2002 году не больше тридцати.

— А поехали на «выезде» поработаем — здесь нас уже каждая собака знает, — однажды утром, проснувшись после очередного удачного шопинга, закончившегося обязательной попойкой, сауной и женщинами нетяжелого поведения, предложил я. — Есть у меня одно местечко на примете, за три тысячи километров отсюда — я прошлым летом там очень удачно поработал.

На следующих выходных мы уже загружали в купе поезда наши нехитрые пожитки: ноутбук, энкодер, с десяток карточек от Лиратто и Флинта, личные вещи и несколько огромных пакетов с водкой и продуктами, купленными опять же по «пластику».

Олег, мой давний интернет-знакомый, к которому мы и ехали, встретил нас на вокзале и разместил в своей двухкомнатной холостяцкой квартире.

Деньги, привезенные с собой, закончились через два дня.

— Олег, у тебя машина есть? — поинтересовался я у нашего радушного хозяина.

— Нет, а зачем?

— До места, что я наметил для работы, отсюда еще 120 километров.

— А, ну у моего приятеля есть. Бензин только оплатите.

— В долг пусть отвезет, лавэ вообще нет, — начал соображать и входить в рабочий ритм Степан. — Заработаем — тогда и рассчитаемся, нет проблем.

Я позвонил своему давнему приятелю, с которым работал в этих местах прошлым летом:

— Толик, здорово, это я. Приводи себя в порядок, есть работа. Завтра я буду в твоем городе. Одежда приличная есть? Костюм там какой…

— Костюма нет, но что-нибудь подходящее найду.

— Обувь подороже надень — на ботинки сразу обращают внимание. Часы я тебе свои дам. Встречают по одежке — провожают по уму. Слышал такое? Постригись там, побрейся, ну, в общем, все как в прошлый раз — чтоб выглядел представительно и был похож на заезжего миллионера. Короче, завтра в десять мы у тебя. До встречи, братуха.

Назавтра мы в полной боевой экипировке: Степан в строгом костюметройке, Паша — в олимпийке Adidas Original, рваных дизайнерских джинсах и кепке, эдакий городской бездельник, и я — стояли в месте общего сбора и поджидали Толяна. Тот запаздывал.

— А он точно справится? — переживал Степан. — Непунктуальный — это уже нехорошо.

— Да не кипиши ты, — стараясь подавить упаднические настроения, отрезал я. — Здесь ведь не дороги в нашем привычном понимании, а горные серпантины — возможно, поэтому и запаздывает. Дроп подготовленный — в прошлый раз идеально сработал, эдакий загулявший заезжий москвич, который бухал неизвестно где неделю с девками, а теперь не знает, как перед женой вину загладить, вот и скупает разные золотые колье, цепочки, браслеты и кольца. А я типа сына его играл. На «ура» прошло. Подождем — наше от нас никуда не денется.

Толян появился через полчаса. Вид у него был извиняющийся и слегка помятый.

— Серый, братан, — полез он ко мне обниматься, — ты как уехал, я все время тебя ждал. Такую тему мне показал и свалил… Я уже себе и компьютер купил, и Интернет скоростной провел, все кардерские форумы облазил — а карточек готовых так и не нашел. Давай работать.

— Какой работать, пудра?! — тут же осадил его Степан. — Ты себя в зеркало видел? Просили ведь: приведи себя в порядок, а ты что? Похмелился хоть с утра? Работник хренов…

— Степа прав: как говорил Остап Бендер, вы же босяк, Шура, горьковский тип! Вас надо приодеть, умыть, дать вам капитальный ремонт. Ладно, Степа, не наезжай на него, — сменил я гнев на милость. — Щас мы его быстро в рабочий вид приведем. Легкая небритость даже не повредит. Пойдем со мной, «работник».

Я отвел его к нашему автомобилю, сунул в руки обувную щетку и крем, дал свежую рубашку Ferre, золотой браслет, снял со своей руки и нацепил на его запястье дорогие часы и для полноты картины побрызгал небритую шею Толика своим любимым Hugo Boss Dark Blue.

— Ну вот, теперь порядок, — я одобрительно похлопал товарища по плечу. — Места для шопинга присмотрел?

— Серый… тут, блин, такое дело… — замялся Толик. — После нашего с тобой прошлогоднего вояжа по всему городу поснимали терминалы и щас только наличку принимают. Всего три-четыре места осталось, где «картон» еще канает — мы там еще не были.

— Что ж ты сразу не сказал! — я чуть не заплакал от досады.

— Так ты ведь не предупреждал, что приедешь…

Действительно — мы приперлись за три тысячи километров, а я даже не удосужился позвонить кому-нибудь из местных и пробить обстановку. А сейчас в карманах один сквозняк, и надо срочно что-то замутить, чтобы было за что хоть домой вернуться.

— Ладно, Толян, что там за заведения, где еще принимают «пластик»?

— Салон сотовой связи, парочка спортивных магазинов, парфюмерия, — словно заученный урок тут же выдал мой друг.

— Мда-а, негусто…

Мы возвратились к нервно курившим в ожидании Степе и Паше.

— Пацаны, тут такое дело… — неуверенно начал я. — В общем, практически нет мест для работы. Были — и сплыли. Поэтому ты, Степан, сейчас идешь в «Мобильные ТелеСистемы» и берешь ведро мобилок, Паша — в спортивный магазин, а я — с Толиком, подстрахую его, если что. Всем все понятно?

Парни согласно кивнули. Я раздал карты: Степану лучшие, что у нас были, — VISA Classic от Boa Factory. Пашке — Electron от Флинта, себе с Толяном — вразнобой. Встретиться условились возле машины, ну или звонить друг другу на мобильный, если что.

— Захожу я, значит, в салон, — торопливо рассказывал Степан через час, — что почем, выбираю, пробую, интересуюсь — отобрал пять аппаратов, скидку прошу — как-никак мелкий опт. Менеджер согласился. Даю карту — кассирша ее долго крутила в руках, полосу для подписи пробовала ногтем поддеть, а после под ультрафиолетовую лампу какого-то черта сунула. Спросила документы — ну «левые» эстонские права у меня при себе, конечно, и карты на это же имя — здесь все ровно, я не волновался. Короче, пацаны, что она только с этой картой ни делала. И это все еще до оплаты, представляете?! Я чуть не обделался, когда она картонку под лампу сунула, думал, конец. Спрашиваю: «В чем дело?» А она мне вместо ответа инструкцию под нос сунула — читайте, мол, и не трындите. Если интересно, конечно. Короче, вот она — я ее с собой «случайно» прихватил, смотрите.

Основные признаки поддельных карт VISA и EUROCARD/MASTERCARD, наиболее часто встречающиеся в настоящее время в России, и методы их выявления.

Голограмма (объемное изображение). На поддельных голограммах изображение может переливаться всеми цветами радуги, однако ОБЪЕМ изображения отсутствует. Фон настоящей голограммы чистый, изображения легко различимы и детальны. Фон поддельной голограммы тусклый, а изображение нечеткое. Поддельная голограмма EURO часто отслаивается (пузырится) при надавливании на лицевую поверхность и изгибе карты в районе голограммы. Фольга с изображением поддельной голограммы задирается ногтем. Настоящая голограмма не пузырится при изгибе карточки, не дает утолщений и не может быть повреждена при попытке снять ее с пластика ногтем.

Панель для подписи. Вместо панели для подписи наклеивается полоска белой бумаги. Края панели легко задираются. На панели в ряде случаев отсутствует или стерт фон в виде трехцветной надписи Mastercard (карточки EURO), синей или трехцветной надписи Visa (карточки V?SA).

Ламинирование. На лицевой стороне карты (иногда и на оборотной стороне) может быть нанесена прозрачная клеящаяся пленка — ламинат. Ламинирующая пленка отслаивается на краях карты, а иногда в районе поддельной голограммы и эмбоссинга неплотно прилегает к пластику.

BIN банка-эмитента. Первые четыре цифры номера счета (карты), продублированные краской (обычно черной), могут стираться с карты. На настоящей карте BIN стереть невозможно.

Логотип. Логотип Visa отличается по цвету от стандартного и стирается с карты.

Микропечать. Микропечатъ вокруг логотипа Visa практически не читается и легко стирается с карты.

Стилизованные символы. Символы V или МС сделаны грубо и отличаются от стандартных.

Ультрафиолетовые символы. В ультрафиолетовом свете на картах могут отсутствовать изображение летящего голубя у Visa или буквы МС у EURO. На некоторых подделках эти символы имеются, однако они нечетки и размыты, а также светится сама карта, чего не должно быть.

Магнитная полоса. Данные магнитной полосы не соответствуют эмбоссингу.

Торцевая часть карты темная, а не белая.

— Я как восьмой пункт увидел, — продолжал Степан, — у меня внутри все опустилось, пару лет жизни точно потерял. Правда, зря опасался — «пластик» выдержал все проверки. Надо будет потом дома глянуть, есть там голубь или нет, у меня как раз где-то фонарик ультрафиолетовый валяется. Потом кассиршу немного отпустило, она картонку через POS прокатала, и оба ждем. И охранники у двери тоже ждут. Код 05, Decline — отказ. Даю другую карту — выбивает 01, Call to bank. Девка снимает трубку и начинает в банк названивать. Думаю — ну его на фиг, второй раз так не повезет. Забираю карту, телефоны прошу упаковать — мол, в машину за кэшем схожу, — и ноги оттуда. Идиоты какие-то. Вон в Минске у нас и дисконтные карты под видом VISA катали без проблем, а здесь как-то строго все…

— Ладно, Паша, что у тебя? — обратился я к другому подельнику.

Тот рассказал, что в двух магазинах спортивной одежды, где он побывал, POS-терминалы хотя и были, но не работали.

У Толика — та же картина.

— Почему сразу две карты не сработали? — спрашивая то ли меня, то ли самого себя, недоумевал Степан. — В Минске такого не бывало. Ты проверял их на валидность? — обратился он уже ко мне.

— Да, за минуту до того, как ты пошел в МТС.

— А дампы на них какие?

— Америка.

— Так, может, давай попробуем «европу»? — проявил несвойственную ему сообразительность Степан. — Вдруг пиндосовские карты здесь вообще не канают…

— Может, и попробуем… — немного раздраженно ответил я. — Если найдем ее, конечно, — я на все карты американские дампы записал, в прошлом году ведь работали.

В прошлом году… — я сам не поверил, что сказал и сделал такое… Вот идиот! В пластиковом мире за день все, бывает, меняется, а тут почти год прошел… В моем компе, конечно, были «неамериканские» дампы — немного, они стоили по $50–100, но штук пять я бы нашел. Правда, и риск огромный — с такой бдительностью, которую только что продемонстрировала продавщица в салоне связи, они по-любому будут циферки на чеке и карте сверять, а это никуда не годится. Карт-то новых у нас нет, если и записывать, то только на эти. Нет, не выход, стопроцентное «палево». Что же делать? Денег даже на обратный билет нет.

— Толик, а что, если нам сходить в тот шоп, где одежду брали в прошлом году? Там же бутик, шмотки дорогущие — терминал по-любому будет? — спросил я больше для подтверждения уже принятого решения.

— Ну давай, если ты настаиваешь… Хотя… Ай, была не была.

— Встречаемся на этом же месте через час, — сказал я своим минским парням, и мы разошлись в разные стороны.

Какое-то дурное предчувствие закралось в мое сердце. Работать в том же месте, которое ты недавно «нагрел» почти на три штуки баксов… Но выбора уже не было.

Толя ушел вперед. Я подождал, пока он отойдет метров на триста, и направился следом. Не спеша прошли одну улицу, другую — вот и нужный шоп. Мой приятель зашел внутрь, а я незаметно наблюдал с другой стороны улицы, но не стоял на месте, а прохаживался туда-сюда — метров двести в одну сторону, затем в другую. Пять минут, десять, двадцать, полчаса наконец — а моего дропа все не было. Зато на крыльце магазина вдруг появилось подозрительно много покупателей в штатском. Пора было сматывать удочки. Я вернулся к машине.

— Парни, надо сваливать!

— ?!. — недоуменно посмотрели они на меня.

— Пока еще не поздно. Толика «приняли»…

Мы сели в авто и возвратились к Олегу. Я тотчас же позвонил в Минск, и нам выслали $300 по «Вестерн Юнион». Поезд отправлялся завтра. Правда, денег хватило только на два билета — Степе и Паше. Мне пришлось остаться.

Ребята уехали. Новый денежный перевод из Минска должен был прийти только через два дня. Толян, оказавшийся в «плену», знал домашний телефон Олега, и мы понимали, что его приезд вместе с опергруппой — лишь дело времени. Нужно было срочно менять квартиру. Олег попросил свою любовницу приютить меня на несколько дней, а сам стал дожидаться приезда ментов. Перед уходом я попросил Олега забрать у провалившегося дропа мои часы и браслет. Визит «гостей» прошел гладко — они поняли, что опоздали, и не стали переворачивать вверх дном квартиру Олега. Я дождался понедельника, забрал деньги в отделении «Вестерна», сел в такси и поехал в ближайший аэропорт, до которого было не меньше 300 километров. В город выехали в сумерках, к тому же шел сильный дождь, и я пусть всего на пять минут, но опоздал на рейс. Пришлось ночевать в продуваемом всеми ветрами хлипком здании аэровокзала и лететь утренним рейсом, хотя любое промедление было чревато для меня крупными неприятностями. Впрочем, удача все еще благоволила мне, и я преспокойно добрался до Москвы. Сейчас, спустя годы, я вижу и еще одну нашу ошибку: билеты на поезд и самолет мы оформляли на наши реальные документы, и будь у легавых чуть больше заинтересованности в нашей поимке, им ничего не стоило снять Пашу и Степана с поезда, а меня встретить по прилете в столицу нашей необъятной Родины.

Глава 9

Арест

— Расскажи теперь подробно об обстоятельствах твоего задержания. Попробуем обжаловать твой арест, — попросила Галина Аркадьевна при нашей следующей встрече.

— Вы бы, может, узнали у следователя, когда он ко мне собирается, — я выдвинул встречное предложение.

— Придет, никуда не денется. По закону срок предварительного следствия — два месяца. По особо тяжкой статье, как у тебя, могут продлить и до полутора лет. Но я ему, конечно, позвоню и узнаю. Сколько ты уже в СИЗО?

— Почти две недели.

— Понятно. Думаю, на следующей неделе придет. Я тебе заранее сообщу.

— Как фамилия следака, кстати?

— Макаревич… Теперь давай о твоем аресте.

— До полутора лет… И это только следствие… — мысль о том, что я могу провести здесь столько времени, пугала и не давала сосредоточиться.

— И на суд бери еще год, — «обрадовала» меня адвокат. — Это максимум.

— Итого два с половиной года… Ни разу не весело.

— Ну, я думаю, у нас все быстрее закончится. Во всяком случае, я сделаю все от меня зависящее.

— Это радует. А то при задержании мне дали какого-то дежурного адвоката, фамилия вроде Казак, — так она мне чуть ли не с порога говорит: «Следователь у тебя хороший, давно его знаю, советую тебе рассказать все как было», — я чуть со стула не упал от такой юридической «помощи».

— Чистосердечное признание смягчает приговор, но увеличивает срок, — с иронией произнесла Галина Аркадьевна.

— А вы все время адвокатом работали?

— Нет, в прокуратуре двадцать лет проработала.

— Сколько стоят ваши услуги?

— Один приход сюда — $100. День в суде — в два раза больше.

— Все ясно. Что вы хотите узнать по поводу моего задержания? И зачем вообще это — я ведь уже в СИЗО?

— Если менты в ходе твоего ареста нарушили хоть одну из норм уголовно-процессуального кодекса — основной книжки, которая регламентирует все действия следствия, начиная от задержания и заканчивая судом, — то можно попробовать «сорваться» под подписку о невыезде. Шансов, конечно, немного, но писать нужно. Хотя бы потому, что потом будет проще обжаловать другие решения по твоему делу, например продление сроков содержания под стражей и т. п.

— Хорошо, спрашивайте.

— Давай с самого начала. Где тебя задержали, кто, что говорили, куда отвезли, что ты делал и где находился за несколько часов до ареста? Кто из твоих друзей присутствовал при задержании? Важна каждая деталь.

* * *

— В субботу — я хорошо это помню — 11 сентября 2004 года для нас с братом было важное событие. Это был день создания DumpsMarket, моего форума для кардеров, и мы непременно хотели отметить сей факт в кругу ближайших партнеров и друзей. Из Одессы приехали Error32 и Fidel — владельцы еще одного кардерского форума CarderPortal.org, kaiser — мой модератор с DumpsMarket — прибыл из Екатеринбурга, Саша Суворов, он же JonnyHell, один из сильнейших хакеров в мире, — из Эстонии, Илья Сапрыкин и другие ребята были из Минска. Кто-то в силу различных обстоятельств приехать не смог. Я арендовал небольшой частный отель, который располагался всего в пяти минутах езды от минской кольцевой, на территории бывшего пионерлагеря, и имел все необходимое для комфортного отдыха: турецкую и русскую бани, бассейн, шесть уютных номеров с огромными кроватями и шкурами диких животных на полу, автостоянку, Wi-Fi, бильярд, пейнтбол, уютный каминный зал, штат поваров и озеро с огромными карпами и осетрами, которых можно было ловить и тут же готовить на гриле. Сутки аренды на полном пансионе, включая еду, пиво и безалкогольные напитки, обходились мне всего в $800. Это вообще было правилом хорошего тона — когда мы периодически встречались с коллегами, то принимающая сторона оплачивала всем проживание, выпивку, сауну, девочек и прочие развлечения. Понятно, что и гости приезжали не с пустыми руками. Кайзер подарил нам две бутылки эксклюзивного коньяка L’Or от «Мартель» в хрустальных графинах Bacarrat, одесситы притащили резиновую бабу, которую торжественно вручили моему брату и которую мы потом наполовину высунули из наглухо, до зеркального блеска затонированного окна моего «мерседеса» и так проехали через полгорода, вызывая улыбки и смех на лицах утомленных долгой рабочей неделей минчан.

Веселье продолжалось четыре дня, после чего Джонни и Макс (Error32) уехали, сославшись на неотложные дела… Хотя какие могут быть «неотложные дела»? Не так уж часто мы и встречаемся. Черт, неужели кто-то из них меня сдал?!. Джонни не мог — чревато неприятностями и для него, а вот Эррор… с ним мы особых дел не имели, больше с Фиделем работали, Дима впоследствии с ним сильно сдружился. А Макс… ну так, приезжал ко мне пару раз в Киев, и в Одессе мы дважды встречались, но совместного бизнеса не вели. Хотя, может, он там с Фиделем «прикуривает», кто его знает. Скромный такой парень… Фидель — так тот балагур, душа компании, абсолютно без комплексов и по-одесски разговорчивый. Все «клеил» девчонку Сапрыкина. А может, она его. А вот Эррор все больше молчал. И уехал раньше всех. Случайно ли? И почему Максим был первым, на кого я подумал, что он нас сдал?! Мама всегда говорила мне, что первое впечатление самое верное… Фидель остался — на него не подумаешь. Остался праздновать с нами день своего рождения. Сколько ему было? А, вспомнил, 20 лет исполнялось, круглая дата. Мы с Димой подарили ему часы, Longines Dolce Vita, что-то около $1 тыс. за них отдали. Сереже они сразу понравились. Когда это было? Точно, 16 сентября. Баня, камин, шашлык, все по-домашнему. А дальше все как в тумане.

Я-то понимал, что приехали за мной и только за мной — вместе в Беларуси мы еще ничего криминального совершить не успели. Ноутбуки, мой и брата… ну вот зачем мы их с собой взяли? Собирались зависнуть на даче на пару дней, думали, придется работать — «гномы» ведь постоянно обрывали наши телефоны — им дампы нужны семь дней в неделю, а нас уже двое суток нет на связи. Наработались, блин… Хорошо хоть Катя догадалась деньги от мусоров спрятать, 25 штук баксов, а то был бы им подарок… Я их к деду собирался отвезти — был у меня чемоданчик металлический, я в него свои сбережения складывал и у деда на огороде закапывал, так что даже из родных никто не знал. Тысяч под двести там уже было. Дед… как же он перенесет мой арест?.. Нет, нельзя ему говорить, что со мной приключилось, надо бы маму предупредить. Фидель от своего компьютера сразу открестился, мол, ничего не знаю, из моих вещей здесь только паспорт, телефон и обратный билет. Правильно сделал — неизвестно, что там еще менты найдут. Придется мне, видимо, весь «прикуп» на себя брать, ну да ладно, ноутом больше, ноутом меньше. Главное, что вся информация на них зашифрована программой BestCrypt. А она, как уверяют на всех кардерских форумах, не ломается. Вот и проверим.

— Катя рассказала мне, что вас брали у нее на даче, — отвлекла меня от воспоминаний Галина Аркадьевна. — Ты не задумывался, почему именно там? Всех остальных ведь отпустили. Тебя одного могли и дома взять, без лишнего шума и пыли. А так пришлось еще и КГБ привлечь, хорошо хоть не «Альфу»…

КГБ… А действительно, при чем здесь Комитет?! Ведь дела в отношении кардеров, насколько мне известно, расследует отдел «К», а это милицейское подразделение. Тем не менее при задержании присутствовал и оперативник из КГБ, я у него еще удостоверение посмотрел. Лет тридцати, короткостриженый, в черной кожанке — встретил бы такого на улице, подумал бы, что точно «браток» какой-то. Он потом за руль моего «мерседеса» сел (а в «мерсах» же не «ручник», а «ножник»), так минут пять тронуться не мог — то с тормоза сняться, то коробку-автомат включить. Деревенщина, блин.

— Как мне удалось выяснить, «пасли» вас еще под Минском, когда вы в Ратомке развлекались большой компанией, — подкинула новый ребус адвокат.

Странно. Определенно странно. Почему же тогда дали спокойно уехать Джоннихеллу и Эррору?.. Или… кто-то из них меня сдал? Опять загадки.

— Ладно, Сергей, не ломай голову, — видя озадаченность на моем лице, остановила меня Нестерович. — Мне показали рапорт об ОРМ — оперативно-розыскных мероприятиях — из КГБ по г. Минску и Минской области. Там было примерно следующее: «16 сентября 2004 г. стало известно о том, что группа молодых людей, среди которых находится подозреваемый в совершении особо тяжкого преступления Павлович С. А., около 18 ч выехала из Минска на автомобиле Mercedes-Benz Е320 темного цвета, госномер 9999ТЕ, и направилась в сторону государственной границы с Украиной. Просим вас принять меры к задержанию Павловича С. А. на автодороге Минск — Гомель». Этот рапорт чекисты направили в Осиповичский РОВД, понимая, что на пути в Украину вам так или иначе придется проезжать Осиповичи. Так что оперативники не знали, что вы направляетесь на дачу, думали, на Украину уезжаете. Осиповичские менты, соответственно, должны были задержать вас, но что-то у них там не срослось.

— Ну, гаишники меня останавливали на трассе. Но отпустили. Во сколько просьбу о моем задержании направили? После 18:00. Пусть по факсу, то есть мгновенно. Я до Осиповичей доезжаю в среднем за 40 минут. Выходит, что этих гаишников просто не успели в курс дела ввести.

— Получается так, — согласилась адвокат.

— Когда на меня уже наручники надели, я еще играть пытался, мол, вы, наверное, меня с кем-то перепутали и все такое. Мусор, который рядом стоял, Новик его фамилия, только хитро улыбнулся в ответ, мол, все ты прекрасно знаешь, за что мы тебя арестовали. И ошибки здесь никакой нет. Я с «браслетами» на руках еще поужинал, рюмку водки выпил напоследок — кто его знает, через сколько лет снова выпадет такая возможность, меня усадили на заднее сиденье моего автомобиля и отвезли в Осиповичский РОВД, в 10 минутах езды. Там всю нашу компанию развели по разным кабинетам, проверили содержимое карманов — у меня долларов восемьсот при себе было, легавые их аккуратно на столе разложили и все фотографировали. А один придурок в очках, вроде бы Миклашевич, еще и меня пытался сфоткать, да я лицо закрывал. Потом по одному выдергивали во двор — сильный ветер с дождем хлестал по лицу, помню, — и досматривали автомобили. Понятых взяли из «обезьянника», алкашей каких-то. В моей машине ничего не было. В Катином «гольфе» тоже. BMW Сапрыкина обыскивали последним. Ну кто мог подумать, что у него при себе, в пачке из-под Winston, окажется отработанный еще две недели назад «пластик». Белый. И PIN-коды на каждой маркером. А он знал ведь, что у него такая фигня в машине. Не мог скинуть по дороге до РОВД, дурак. Ну все, конец. Снова по разным кабинетам: что, почем, откуда, чьи? Я молчал, понятное дело. Один мент — Новик — вышел, и десять минут его не было. Вернулся: «Еще раз спрашиваю, что за карточки?»

«Впервые вижу».

«Дурак ты, Полисдог. Сапрыкин тебя “грузит”, а ты в несознанке. Судья этого не оценит. Вот знаешь, что он говорит? Что это ты ему их дал и попросил снять кэш в банкоматах».

«Да врет он! Показания мне его письменные покажи».

«Как скажешь», — Новик вновь вышел из кабинета.

Я опять остался в компании «ботаника» Миклашевича.

«На, читай», — швырнул на стол передо мной исписанный крупным размашистым почерком лист бумаги появившийся через пятнадцать минут Новик — ну прямо чертик из табакерки.

Я пробежался взглядом по тексту — все так, как менты и сказали.

«Не, ерунда все это. Я ведь почерк Сапрыкина не знаю, вдруг ты это сам написал. А даже если это и Илья, то роли не играет, я все равно ничего не знаю».

Потом у всех, включая девочек, взяли отпечатки пальцев и отвели нас в какой-то актовый зал, дали мыло — типографская краска, с помощью которой «откатывают пальцы», без него плохо отмывается. Хотя в той же соседней Польше уже давно применяют электронные сканеры отпечатков.

Повезли в Минск. Я дремал на заднем сиденье своего, а может быть, уже и не своего «мерседеса». Наручники не сняли. Сапрыкина и его девушку еще в Осиповичах, как оказалось, отпустили. Остальных привезли в ГУВД, усадили на стулья (уже, кстати, 8 утра было), и мы три часа сидели под присмотром какого-то милиционера, типа чтоб не переговаривались. Но мы все равно болтали, конечно, мент особо не цеплялся. Я шептал Кате на ушко нежности всякие и раздавал последние указания. Фидель, как мог, старался всех приободрить. Дима ушел в себя. Кайзер отчего-то волновался больше всех. Все сильно устали — никто из нас этой ночью не спал.

Ближе к 10 утра появился следователь Макаревич. Снова по разным кабинетам, «чай, папиросы, ответы на вопросы, — как Шнур поет, — допросы, опять допросы». Мне, правда, не чай, а кофе предложили. Фиделя допрашивали в соседнем кабинете, было слышно, как он операм кричал: «Да Серый хороший хлопец, отпустите его». А на прощание, когда их всех уже уводили, сказал мне: «Сереня, держись, мы тебя вытащим». Дима тоже молодцом держался, помахал мне рукой, мол, все будет хорошо. Конечно, будет, вопрос теперь, через сколько.

— Ну, пока у тебя «от шести до пятнадцати», — нарушила свое долгое молчание Нестерович.

Да знаю я, что мне грозит! Вот зачем она мне все время это напоминает? Видимо, не врет, что в прокуратуре работала, прокурорские замашки остались.

— Дальше ИВС — изолятор временного содержания, выходные провел там. Та еще дыра. В 6 утра врубается радио, первый национальный радиоканал, и твой день начинается с прослушивания белорусского гимна. Я, конечно, ничего не имею против нашего гимна, но еще бы ничего, если б тихо играло, а так орет ведь напропалую. К тому же был разгар кампании по уборке зерновых, и к концу первого дня я уже мог с точностью до центнера сказать, «колькi збожжа намалацiлi ў кожнай вобласцi».

В воскресенье подсадили «наседку», но об обстоятельствах своего дела я с ним, конечно, не разговаривал. Да он и не «пробивал» сам, больше слушал. Или «они» слушали, в ИВСе такое практикуется, многие хаты на «прослушке», официально называется «слуховой контроль».

— Откуда знаешь? — спросила адвокат.

— Ну знакомые ведь сидели.

На следующий день утром Гриша этот говорит:

— Меня сегодня отпускают, если хочешь, пиши «маляву» — передам, кому скажешь, мне несложно.

Еще бы, чего ж тут сложного: взял записку, спрятал понадежнее и отнес… следователю или оперативнику, кто его там послал. Поэтому я отказался. Ограничился тем, что дал ему Катин номер и попросил передать, чтобы нашла мне нормального адвоката и передачу привезла.

После обеда повезли в прокуратуру. Завели в наручниках в кабинет.

— Вину признаешь? — нехотя оторвав взгляд от своих бумаг, спросил не по годам располневший мужик в очках и синем мундире, оказалось — зампрокурора города.

— Нет.

— Поедешь в тюрьму? — с удивлением посмотрел он на меня.

— А есть варианты?

— Вариантов не было, так я и оказался здесь, — закончил я свой рассказ и посмотрел на адвоката, которая глядела на меня так, как удав смотрит на мышь.

— Зацепиться особо не за что, — покачала головой та. — Но мы все равно напишем, пусть даже формально. Бумага все стерпит.

— Как мы вообще защиту строить будем?

— Пока все отрицаешь. Ознакомимся с текстом обвинения, посмотрим, какими фактами располагает следствие, и только потом будешь давать показания. Так будет правильнее. Потому что наш суд больше всего не любит, когда есть расхождения в показаниях: при задержании одно говорил, на предварительном следствии другое, а в зале суда придумал третью версию. Сразу понятно, что врешь и пытаешься выкрутиться. Судебный процесс — это маленькое шоу, и чем больше симпатий ты вызовешь своей искренностью, тем лучше. Поэтому в зале суда нужно говорить правду и только правду. Но не всю. Да, и еще: если в Европе, и даже в той же Грузии, приоритет имеют показания, которые ты даешь в зале суда, то в Беларуси в 99 % случаев за основу берут именно первоначальные показания. Так что смотри не путайся на допросах, каждое слово взвешивай.

Тактика поведения, предложенная моим защитником, во многом совпадала с моим видением уголовного процесса, и ее безоговорочно было решено принять за основу.

— Ладно, дорогой, мне пора, — резко куда-то заторопилась адвокат. — Я еще попробую по своим каналам разузнать что-нибудь о ходе следствия. Катя сказала, что договорилась с кем-то о твоем переводе в другую камеру — уж очень ее напугали те бытовые условия, которые ты ей описал. Так что, переводить?

— Да, — без тени сомнения ответил я.

— Ну пока, держись.

Из кабинета мы вышли одновременно. Меня отвели в узкий «стакан», где обычно ждешь, пока тебя поднимут в камеру, а Нестерович — на выход из «учреждения».

— С таким адвокатом тебе нечего волноваться, — походя бросил мне какой-то тюремный начальник в погонах майора, видевший, как мы с Галиной Аркадьевной выходили из одного кабинета. — Она из первой пятерки…

Что это за мифический топ-5 белорусских адвокатов, я до сих пор так и не узнал.

На следующий день меня перевели в другую камеру.

Глава 10

BadB

В Москве я познакомился с одним из «отцов» форума CarderPlanet, скрывавшимся в Сети под ником BadB. Мы уже давно работали с ним, но через Интернет — то он покупал у меня дампы, то я у него.

Владик — так его звали в «реале» — был очень креативен: постоянно придумывал нестандартные маркетинговые ходы и создавал вокруг себя информационный ажиотаж, чтобы лучше продавать кредитки, дампы и прочий запретный товар. Правда, нередко случалось, что он впаривал своим покупателям откровенное фуфло — благо статус дона на CarderPlanet позволял ему не слишком заботиться о своей репутации. Справедливости ради следует добавить, что продажей одного и того же товара в несколько рук грешили процентов семьдесят торговцев нелегальным виртуальным товаром. Да, это не делало нам чести, но приносило дополнительный доход. До откровенной продажи всей партии во вторые и даже третьи руки доходило редко, обычно продавались отдельные кредитки или дампы, по каким-то причинам не использованные первым покупателем и остававшиеся «живыми» и спустя полгода после продажи. Товаром подобного качества было удобно закрывать «дыры», когда особо надоедливые клиенты, которые, к слову, и сами постоянно обманывали нас с количеством сработавших/несработавших карт, просили «замены».

BadB был, как позже выяснилось, одного со мной возраста, хотя и выглядел лет на десять старше. Среднего роста, чуть полноватый кареглазый брюнет с двумя паспортами: израильским и украинским. Острый живой ум, подвешенный язык, по-девичьи длинные ресницы и хорошо заметный рваный шрам, обезображивавший его верхнюю губу.

— Владислав, — представился он, когда мы сидели и пили за знакомство в одном их бесчисленных московских ночных клубов. — Вырос на Украине, сейчас вот в Москве. Надоест здесь — еще куда-нибудь перееду, но здесь мне пока нравится. Все лучшее, что есть в мире, сразу же появляется и в Москве. Ночные клубы — самые модные, магазины — так целые города, бухло, наркотики — любые, рестораны, автомобили — все самое-самое. Ну и телки опять же здесь самые красивые…

— Ну это понятно: в Москву едут искательницы приключений со всей России. Самые красивые, умные и амбициозные. Как и в Киев — со всей Украины. Только там душевнее все, проще. Даже проститутка в Киеве тебе с утра запросто борщ сварит, а надо — так и носки постирает. Это я образно, конечно. А в Москве… Москва похожа на огромный супермаркет. Не люблю я этот город с его вечными пробками. Да и заносчивые все слишком — без году неделя в столице, а я уже москвичка, не подходи, что ты. А израильский паспорт у тебя откуда? — сменил я тему разговора.

— Вымутил в свое время. Рассказать как?

— Ага, — с интересом ответил я, подливая Martell XO в наши бокалы.

— Тогда слушай, — Влад медленно отпил большой глоток коньяка. — Вопрос получения второго паспорта, позволяющего свободно путешествовать по миру, думаю, волнует почти всех. Израильский паспорт подходит для этого как нельзя лучше. Во-первых, он дает право на безвизовый въезд почти во все страны мира, включая Великобританию, но, правда, исключая США. Во-вторых, обладатель этого паспорта абсолютно безбоязненно может говорить на русском языке, и это не вызовет никаких подозрений. Преимущества можно перечислять очень долго.

Как же получает гражданство Израиля обычный честный советский человек, желающий покинуть нашу с тобой Родину? Он обращается в организацию под названием «Сохнут» — это созданная на деньги израильского правительства контора, которая вербует людей для переселения в Израиль на ПМЖ. Офисы «Сохнута» есть во всех крупных городах СНГ. За каждого переселенца они получают премию и заинтересованы набрать их как можно больше. Должен же кто-то жить в пустыне и защищать от арабов! Вкратце легальная схема выглядит так: человек приходит в «Сохнут», выражает желание уехать, приносит документы, подтверждающие его еврейское происхождение, их проверяют, он приносит чистый заграничный паспорт с печатью ОВИРа «Выезд на ПМЖ», ему ставят туда эмигрантскую визу и заказывают билет на самолет в один конец. По прилете в Израиль у него забирают российский паспорт и выдают временный израильский. Настоящий паспорт он получает только через год безвыездной жизни в этой стране, и называется он «Даркон». Новоприбывший эмигрант также получает денежную помощь, размер которой варьируется и которая называется «корзина абсорбции». Часть денег он получает в аэропорту кэшем, часть чеками, а остальное — приблизительно равными частями на счет в течение семи месяцев (снять их можно через банкомат где угодно). На семью из трех человек корзина получается около $9–10k.

Но нам простые пути не нужны. Жить в пустыне ты ведь не хочешь, а хочешь денег и паспорт, верно? Поэтому для начала покупаешь подтверждение своего еврейского происхождения — это могут быть свидетельство о рождении, справки из синагоги и т. п. Не думаю, что это большая проблема. То, что в паспорте написано «русский», никого в «Сохнуте» не удивит — раньше многие евреи меняли национальность. Идешь в «Сохнут», подаешь документы, заполняешь бумажки и ждешь окончания проверки. Если все сделано грамотно, проверка ничего не даст, да и проверки у них «левые».

Проверка пройдена. Заводишь чистый загранпаспорт и ставишь в него «левую» печать ОВИРа о выезде на ПМЖ. Отдаешь его в «Сохнут» на получение эмигрантской визы. Пока идет оформление, подаешь этот паспорт в утерю и делаешь себе новый. Делаешь туристическую визу в Израиль через турагентство. Получаешь эмигрантскую визу в первый паспорт и заказываешь билет на самолет. Получаешь туристическую визу во второй паспорт. В первый паспорт проставляются штампы российских пограничников на ту дату, когда забронирован билет. Итак, что у тебя на руках? «Утерянный» паспорт с «левыми» штампами ОВИРа, печатью погранцов и настоящей эмигрантской визой. А также нормальный паспорт с турвизой и билет в один конец.

Граница проходится с нормальным паспортом. Летишь в самолете, пьешь водку. По прилете достаешь первый паспорт, с ним проходишь израильскую границу и отдаешь его уже навсегда представителям государства Израиль.

Получаешь временный израильский паспорт, деньги. Пьешь, гуляешь. Покупаешь билет обратно и улетаешь по своему второму паспорту. Семь месяцев снимаешь деньги в банкомате. Через год возвращаешься в Израиль по новой турвизе и получаешь «Даркон» — настоящий паспорт. Все это время будет считаться, что ты не покидал пределов страны, так как никто не будет знать, что ты уехал по второму паспорту.

Что имеется в пассиве? Затраты на свидетельство о рождении и несколько фальшивых печатей, на оформление двух загранпаспортов и билеты туда-обратно. Что в активе? Легальный паспорт, дающий право на безвизовый въезд по всему миру и $9–10k от правительства Израиля за находчивость.

В те годы кардеры еще не особо скрывали друг от друга свои реальные данные и охотно делились опытом. Фамилия BadB была Хорохорин. Родился и вырос в городе Донецке. Очень эмоциональный, импульсивный и необязательный. Беспринципный и очень азартный, с отличным нюхом на деньги — ни одна серьезная кардерская тема в мире не проходила мимо него. Очень коммуникабельный. Настоящий гангстер. Первейший враг Соединенных Штатов. Опасен тем, что разноплановый: немного хакер, немного кардер, немного спамер, немного фальшивомонетчик и уж, конечно, авантюрист международного масштаба. Любимым выражением Влада было: «Красть — так миллион, спать — так с королевой». Он всегда жил на широкую ногу и заставлял мир вертеться вокруг него. Если случалось так, что у BadB не было денег — а это бывало нередко, с учетом того, что он все спускал на рулетку, выпивку и шлюх, — то в течение максимум пары дней Влад умудрялся замутить какую-нибудь новую тему и достать пару тысяч. «Один мой друг, — динамик в BMW Влада запел голосом Андрея Макаревича, — он стоил двух, он ждать не привык; был каждый день последним из дней. Он пробовал на прочность этот мир каждый миг — мир оказался прочней».

— А ведь про тебя песня, — сказал я Владу.

Тот улыбнулся.

BadB любил широкие жесты: подавшей ему стакан воды тетке-лоточнице он давал $20, а в ночных клубах мы могли запросто «снять» и забрать с собой всех стриптизерш. Как и многие кардеры, он не был привязан к определенному месту жительства, его авантюрная натура ежечасно требовала приключений, и когда я сообщил ему, что через неделю, возможно, навсегда улетаю в Киев, Владислав вызвался лететь со мной. Он же заказал два билета в бизнес-класс.

Я упаковывал последние вещи, BadB уже ждал в такси. Мне надо было проверить свой Webmoney Keeper, где были $9600, которые я должен был обналичить и отдать сразу по прилету в Киев, и я хотел убедиться, что с деньгами все в порядке. Когда я запустил «Кипер», то денег там не увидел. Более того, даже мои Z- и R-кошельки отсутствовали. Я несколько раз перезапускал приложение, все еще надеясь, что это глюк, но мои усилия были напрасны. Влад каждые две минуты названивал мне на мобильный и орал благим матом, что мы опаздываем. Я захлопнул ноутбук, схватил дорожную сумку и выбежал из дома. Надо ли говорить, что на рейс мы опоздали? Пришлось взять билеты на следующий самолет и лететь уже в эконом-классе.

— Выпьем? — предложил BadB, как только мы набрали высоту. — Шеридан, ликер — сладкий и немного тягучий, в полете самое то.

— Че-то не хочется, — отказался я. — Есть проблема.

— Какие у тебя, двадцатилетнего гарного хлопца, могут быть проблемы?

— «Веб-мани» украли. А мне их по прилете нужно отдать.

— Вот блин! Много?