Время гона. Фэнтези, любовный роман Соколина Наталья
- Э-э-э…что? - и уже к посетителям: - да замолчите вы, наконец, а лучше идите к Звягинцеву, там доспорите!
- Айк, - настойчиво повторил Олег, - Соня уходит от тебя! - до того, наконец, дошло.
- Что-то случилось? Что…, Олег…, она где?
- Приезжай домой, Айк. Я сейчас увезу её с детьми домой, а ты приезжай и сам с ней разговаривай.
Соня торопливо укладывала в большую дорожную сумку детские игрушки и вещи. Айк молча сидел на диване, опустив голову уставившись невидящим взглядом на сцепленные в замок пальцы. С момента его приезда они не обменялись и парой десятков слов. Всё было ясно и так. Девчонки иногда теребили его, требуя внимания, но он лишь рассеянно улыбался им, погружённый в свои мысли.
- Я знаю, ты всё решила, но… может быть, ты передумаешь? - Задумавшаяся Соня вздрогнула от его тихого вопроса.
- Нет, Айк. Я не могу так больше жить. Я всегда буду чужой в твоей стае.
- Я виноват перед тобой. Прости. Я ошибался. Только сейчас я понял, что нужно было приучать стаю к тебе, а не наоборот. Я должен был вмешаться, привести к подчинению тебе волков, тогда волчицы никуда бы не делись. Но так никогда не делается в стаях. Вожак и его супруга опираются на Первый Закон и никто не смеет ослушаться. Я люблю тебя, Соня, и мне нет жизни без тебя и детей. Не уезжай, прошу тебя, любимая!
- Не мучай меня, Айк, мне ведь тоже тяжело. Сейчас я соберу вещи и мы уедем последним автобусом. Он уходит через полтора часа. Отвези нас, пожалуйста, на автовокзал.
- Не нужно, Соня. Раз ты решила, я не буду больше тебя уговаривать. Дело к вечеру, куда ты денешься в Демидово ночью, с детьми? Там даже гостиницы нет, и я не знаю, будет ли так поздно автобус до Красноярска. Ночуйте последнюю ночь дома, - он горько усмехнулся, - завтра с утра Олег увезёт тебя и близнецов к родителям. Не бойся, я уйду спать в кабинет. - Он встал, медленно направился к двери, остановившись, угрюмо сказал: - это я приказал не принимать тебя на работу. Прости, если можешь. Я был неправ.
Соня ошарашенно села на пол около сумки: - ну ты и…га-ад! - Он опустил голову, дёрнув плечом вышел в холл.
Олег приехал, когда Соня только закончила кормить детей. Не глядя на неё, он хмуро поздоровался и, подхватив сумки, пошёл к машине. Наскоро съев бутерброд с ветчиной и запив кружкой кофе, Соня побежала в спальню одеваться и одевать детей. Вскоре к ней поднялся Олег, подхватил на руки девчонок и сбежал с ними по лестнице. Соня отправилась следом, гадая, куда делся Айк. Ночью она слышала его шаги в кабинете. Кажется, он ни на минуту не сомкнул глаз. Айка она увидела у машины. Он сидел на корочках перед девчонками, улыбался им и что-то говорил, по очереди целуя ручонки, прижимая их к себе. Услышав Сонины шаги, поднялся на ноги, и она заметила, что он очень бледен и хмур. Он окинул её холодным взглядом: - что же, всего тебе хорошего, Соня. И… прости. - Не оглядываясь, он ушёл в дом, а Соня, сдерживая слёзы, усадила дочерей на заднее сиденье и села вместе с ними. Подошедший с последней сумкой Олег поставил её в багажник и сел за руль. - Прощай, паршивый городишко Междуреченск! - подумала Соня.
Всю дорогу до Красноярска Олег молчал, ограничиваясь дежурными фразами: “Соня, вы с детьми не замёрзли?”. “Если дети устали, то можно остановиться”. “Я не слишком быстро еду?”. Вначале Соня пыталась его разговорить, спрашивая об Аллочке и будущих малышах, но Олег отвечал односложно, хмурился и было видно, что он полон мрачных предчувствий и мыслей. Соня обиделась и тоже замолчала, решив про себя, что навсегда забудет и Междуреченск, и его странных жителей.
Под конец долгой поездки девчонки устали, закапризничали, и Олег спросил, не остановиться ли им, чтобы малышки отдохнули. Но до Красноярска оставалось всего-ничего, и Соня решила, что они поедут.
У подъезда родителей Олег аккуратно поставил на ножки девчонок, уставших и полусонных, выдернул из багажника сумки.
- В какую квартиру нести, Соня?
- Олег, я сама унесу! Спасибо, что привёз!
- в какую? - он спокойно смотрел на неё равнодушными глазами, и Соня сдалась:
- в семьдесят четвёртую. - Он кивнул и быстро пошёл к подъезду, а она, взяв дочерей за руки, поплелась за ним.
В квартиру он не пошёл, поставил сумки у дверей. Дождался, когда на звонок вышла Анна Витальевна, вежливо поздоровался, повернулся к Соне: - я вам больше не нужен?
- Олег…, может быть, ты зайдёшь? - она умоляюще смотрела на него. Он едва заметно улыбнулся:
- Спасибо, Соня. Я лучше поеду домой, Алла меня ждёт.
- Хорошо. - Она отвернулась от него: - спасибо, всего тебе доброго! - и шагнула в квартиру вслед за матерью, уводящей девчонок.
Прошло два месяца безмятежной Сониной жизни. Она поправилась и повеселела, но никогда не рассказывала родителям о своей жизни в Междуреченске. Соня легко устроилась на работу и подумывала о детском садике для дочерей. Правда, Михаил Иванович и Анна Витальевна были против. Девчонкам исполнился год и семь месяцев, они росли подвижными жизнерадостными малышками, очень редко капризничали, были послушны, но Соня боялась, что дедушка и бабушка избалуют их. Михаил Иванович чувствовал себя хорошо, но на работу так и не вышел, а сидел дома, с внучками.
Она звонила Аллочке в первый месяц своей жизни в Красноярске. Давние неразлучные подруги вдруг обнаружили, что им не о чем говорить. Краткий рассказ одной о беременности и сыне, такой же краткий - другой, о детях и работе. Соня никогда не спрашивала об Айке, а Аллочка никогда его не упоминала. Забыть его не получалось, и всякая мысль отдавалась болью. Первый месяц после разлуки в каждом встреченном высоком молодом мужчине Соня видела его, и тогда её сердце замирало от сладкой боли, а потом она видела, что снова ошиблась и облегчённо вздыхала. Но ночью, уложив детей спать, она подолгу лежала в темноте, уставившись в белеющий потолок. Первое время ей вспоминались обиды и унижения, которые довелось пережить, и она тихо плакала в подушку, чтобы не услышала мать. Постепенно воспоминания сгладились, но теперь она всё чаще вспоминала Айка. Его открытую улыбку, радость в глазах, когда он смотрел на неё. Соня старалась не вспоминать их ночи, но тело помнило его руки, его губы, щемящую нежность прикосновений и яростный опаляющий жар любовного соития.
Иногда она звонила бабушке в Малую Ветлугу. Прасковья Агафоновна долго и многословно рассказывала о посёлке, о том, как её замучили сорняки в огороде, о грядущем урожае картошки, но никогда - о соседях. Как будто и не было такого городка - Междуреченска и его волков. Соня порой думала, насколько же правдива пословица, что в доме повешенного не говорят о верёвке.
Девчонки пытались говорить, но их понимала только Соня. Поэтому ей часто приходилось быть переводчиком. Они всё больше походили на Айка, только черты детских личиков были мягкими, округлыми. Когда дочери сердились, их тёмные глазки, порой, вспыхивали янтарём.
Айк не звонил и не интересовался их жизнью, но когда Соня разгружала привезённые из Междуреченска сумки, на дне одной из них она обнаружила толстую пачку денег. Тогда, возмущённая его поступком, она бросила их в ящик прикроватной тумбочки, а через несколько дней спросила мать, что ей делать: отправить ему переводом или что-то иное. Анна Витальевна предложила не горячиться - пусть лежат, есть-пить не просят, и Соня про деньги забыла. Но в июне вдруг обнаружилось, что дети за весну подросли, им стала мала обувь и куртки, а заглянув в магазин детских товаров, Соня пришла в ужас, потому что и цены тоже существенно подросли. Вот тогда-то она и вспомнила про деньги, лежащие в тумбочке. Она ещё колебалась и злилась на него за то, что он не отдал ей их в руки, а украдкой подсунул на дно сумки, но чувство справедливости указало ей, что если бы она узнала о деньгах, то гордо отказалась. Кроме того, он отец и имеет полное право заботиться о своих детях.
Успокоив себя таким образом, она с чистой совестью принялась покупать дочерям необходимые одёжки.
Соня работала на большом предприятии, и вскоре на неё обратили внимание. Действительно, молодая, миловидная, не курящая, не вульгарная скромная женщина не могла не привлечь внимания мужчин. Она даже пару раз сходила на свидание, испытывая ощущения дежавю. Но этим всё и закончилось. Непроизвольно она сравнивала их с Айком, и они проигрывали. Мать о свиданиях знала и только вздыхала, когда Соня очень скоро возвращалась домой с пасмурным задумчивым лицом.
Снова и снова она думала о том, что же пошло не так в их с Айком отношениях. В его любви она уже давно не сомневалась, хотя он не дарил ей драгоценностей и громадных букетов из роз, не стоял на коленях и не носил на руках, но Соня была уверена, что настоящая любовь не нуждается в демонстрации внешних проявлений. Сейчас, когда обида улеглась и не была столь острой и болезненной, она порой думала, что они с Айком могли бы быть счастливы, если бы он не был вожаком. Ведь счастливы же Аллочка и Олег! На самом деле их семью разрушили две проблемы: его нежелание видеть в ней личность, грамотного специалиста, а не только женщину, с которой ему хорошо в постели и мать его дочерей. Второй грандиозной проблемой она считала неприятие её стаей в качестве пары вожака. Айк постоянно ссылался на главный Закон Стаи, который был основополагающим в жизни волков, но как он работает применительно к ней? Возможно, она сама виновата, что никогда не интересовалась, как использовать этот Закон? Как она могла напомнить своим обидчикам о том, что они нарушают его? Подавать на них в суд, раз Айк не мог вызвать всех их на поединок? Но какой суд станет рассматривать нарушение закона волчьей стаи? Она подумала, что, наверно, такие вопросы должен обсуждать Совет, но ведь его члены сами нарушали его!
Когда она уезжала, Айк просил прощения. Соня видела, как мученически исказилось его лицо, какая боль плескалась в тёмных глазах. Тогда она прямо-таки ненавидела его за всё, что ей пришлось пережить, но теперь… . Она не знала.
На-днях Оля вдруг выдала: - папа де? - Соня аж растерялась, не зная, что сказать. Надюша ещё говорила совсем плохо, но понимала отлично, и теперь обе дочери требовательно смотрели на неё, ожидая ответа. К счастью, они были так малы, что не составляло труда отвлечь их внимание, что Соня и сделала, предложив почитать им любимую книжку.
Звонок раздался поздно вечером. Незнакомый мужской голос сухо сказал: - приветствую вас, Софья Михайловна.
- Здравствуйте, - растерянно ответила Соня, - а вы кто?
- Моя фамилия Лукьянов и я… был другом Айка.
- Как…был? - она чувствовала, как ослабели ноги и поплыло в глазах. Услышав, как дрогнул голос у дочери, подошла встревоженная Анна Витальевна. Глянув в Сонино лицо, торопливо подставила ей стул. - Что…случилось…?
- Айк…, - мужчина тяжело сглотнул комок в горле, - он погиб. - Соня обмякла на стуле, телефон выпал из бессильно упавшей руки.
Семья Рубцовых не могла припомнить ещё одной такой страшной ночи, как эта. Когда Соню привели в чувство, и она увидела перед собой встревоженные лица родителей, она сразу вспомнила всё и тихо завыла, закачалась на стуле, а потом сползла на колени и с силой ударилась головой и сжатыми в кулаки руками об пол. - Я! Я! Это я убила его!! Мама, я бездушная распоследняя тварь! Он просил меня потерпеть, уговаривал не уезжать, а я… Я люблю его, мама! Я жить не хочу без него! - Перепуганная Анна Витальевна прижимала Соню к себе, уговаривая успокоиться, взять себя в руки ради их с отцом, ради детей. Михаил Иванович трясущимися руками накапал в кружку валерьянки, подал дочери. Стуча зубами о край, она выпила её, со стоном, до крови, вцепилась в руку, чтобы не закричать, не завыть снова от охватившего её отчаяния.
Кое-как родителям удалось её немного успокоить. Соню усадили в кресло, налили горячего чая. Её трясло, она не замечала катящихся слёз, сердце сдавило, как в тисках. Мать взяла её за руку, принялась растирать ледяные пальцы.
Михаил Иванович осторожно спросил: - если там…что-то случилось, почему же Аллочка тебе не позвонила? Она ведь знает, наверно?
Надежда вспыхнула в Сониных глазах: - да, папа! Может, этот Лукьянов что-то недопонял?? Если бы Айк…, если бы с ним что-то случилось, Алла мне бы позвонила! Может, он тяжело ранен?? Они ведь…звери проклятые, хищники, дерутся всё время! Я ей сейчас позвоню! Телефон! Пожалуйста, мама, где мой телефон?! - её мобильник так и валялся на полу, Михаил Иванович поднял его:
- Соня, времени двенадцать ночи, удобно ли сейчас звонить?
- Нет, я позвоню…, - захлёбываясь слезами и рвущимся из груди отчаянным звериным воем она не могла вспомнить, какие кнопки нужно нажимать, и тогда Анна Витальевна трясущимися руками нашла Аллочкин номер.
Подруга ответила быстро. Кажется, её не смутил поздний ночной звонок. - Скорее всего, - подумала мать, - она ждала его. - Здравствуй, Алла! Извини, пожалуйста, что мы тебя разбудили.
- Здрасьте, Анна Витальевна, - зачастила та, - ничего-ничего! Вы узнали, да?
- Да, - тяжело согласилась мать, - расскажи, пожалуйста, как погиб Айк? - рядом подраненной птицей вскрикнула Соня и опять обмякла, стала заваливаться в кресле. Михаил Иванович бросился к дочери:
- Соня! Сонюшка! Да что же это такое?? Аня, может, “скорую”вызвать?
- Подожди, Алла, - бросила в трубку Анна Витальевна, - Соне опять плохо! Я тебе попозже перезвоню.
- Погодите! Мы не знаем, погиб он или нет! - успела крикнуть Аллочка, прежде чем собеседница отключилась.
- Соня, послушай меня! Соня! - она слышала, как мать зовёт её, сознание возвращалось с трудом. - Соня, ещё ничего неизвестно, может быть, Айк жив!
Эти слова выдернули её из чёрного омута отчаяния: - жив?? А…почему тогда…этот, Лукьянов, кажется, сказал, что…что…
- Мы позвоним ему утром, а лучше сейчас с Аллочкой поговорить. Может, она лучше знает, что произошло? - Анна Витальевна внимательно смотрела на дочь. - Ты сама поговоришь, или я?
- Сама, - Соня прерывисто, глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Подруга ждала её звонка, виновато сказала:
- прости, Сонька, что я промолчала! Олег сказал, что Звягинцев запретил тебе сообщать. - Горькое недоумение всплыло где-то на краю сознания. Как же можно быть таким жестоким? Выходит, и этот тоже её ненавидит?
- Рассказывай, - закусив губу, велела Соня.
Глубокой ночью, сразу с четырёх сторон, поднялись над домом вожака ревущие столбы пламени. Выскочившие на улицу соседи с ужасом столпились на другой стороне, наблюдая, как корчатся в огне близко стоящие к дому яблони, как взрывом снесло с гаража крышу и отбросило её к самому забору. Три пожарных расчёта, - всё, что имелось в Междуреченске, торопливо разматывали шланги, но зрители скептически качали головами: было ясно, что дом не отстоять.
Когда подоспели на помощь ещё три пожарных машины из Демидово, громадный костёр догорал. Огонь и чёрный дым сменился паром, окутавшим место пожарища, но долго ещё напуганные люди не расходились, прислушиваясь к потрескиванию продолжающих тлеть углей.
Поднятый по тревоге спецназ оцепил сгоревший дом. Стоящие вместе с начальником МЧС Сергей и Олег, тихо переговаривались.
- Едва ли что-то могло сохраниться при таком племени. Скорее, даже костей не найдём.
- Может, он успел выскочить?
- Тогда где он?
- М-да-а, жалко мужика, толковый он у вас был. Что теперь?
Сергей пожал плечами: - надо из Красноярска спецназ вызывать. Наши не справятся, если стая вразнос пойдёт.
- Позвонишь?
- Придётся. Утром немного остынет, надо поискать. Может, хоть кости обнаружим.
- Ты это, слышь, погоди убиваться-то, Сонь. Там, на пожарище, целый день следователи работали, всё искали…Айка. Олег говорит, угли чуть ли не просеивали, чтобы значит, если он сгорел, так какие-нибудь бы кости остались.
У Сони опять потемнело в глазах, грудь сдавило как в тисках, не было воздуха и она хватала его ртом, как выброшенная на берег рыба. Айк! Айк! Что ты наделал, любимый! Как же велико было твоё отчаяние, если ты решился на это!
- Сонь, алё, Сонь, ты меня слышишь? - мать опять толкала ей в руки стакан с каким-то лекарством. Она пила его, голос Аллочки назойливо бубнил в ухо: - не нашли они костей-то, вообще ничего не нашли, не знают, что и думать!
Соня подняла на мать обезумевшие глаза: - он не сгорел! Они не нашли его!
- Разберутся, Сонюшка, может он у друзей отсиживается, пока все с ума сходят, а может, уехал куда. Найдётся, моя хорошая, а ты успокойся, у тебя дети маленькие, тебе их вырастить-выучить надо, побереги себя, Сонюшка!
Умиротворяющий голос матери журчал где-то далеко, на задворках сознания, она даже не слышала, что та ей говорит. Сумасшедшая крохотная надежда искоркой блеснула в словах Аллочки: - не нашли! Ничего не нашли!
Она перебила Анну Витальевну, прервав на полуслове: - я поеду в Междуреченск! Не верю никому, мне надо туда, мама!
- А дети? А работа? - мать смотрела не неё с ужасом, - Соня, теперь, без вожака, это будет стая диких зверей! Я была маленькая, но помню тот кровавый ужас много лет назад!
- Я жена вожака, - непреклонно сказала Соня, - они не посмеют причинить мне вред.
К утру, напичканная лекарствами, Соня забылась тяжёлым сном, но проснулась, когда позвонили с работы. Она опаздывала, чего за ней не водилось, и коллеги интересовались, не случилось ли с ней что-то. Анна Витальевна с опаской посматривала на дочь, боясь повторения жуткой ночной истерики, но Соня как будто закаменела. Оны вызвала такси и поехала на работу, но вскоре вернулась, сообщив родителям, что подала заявление на увольнение. Родители пребывали в растерянности, не зная, как отговорить её от поездки. Собирая небольшую дорожную сумку, она сказала: - хочу позвонить этому… который вчера сказал, что он друг…Айка, - её голос дрогнул, но она справилась с собой. - какой-то Лукьянов.
Михаил Иванович встрепенулся: - Лукьянов? Соня, я был на приёме у полковника Лукьянова, заместителя начальника Главного Управления МВД по Красноярскому краю, когда мы с мамой тебя искали. Может, это он?
- Не знаю. Я сейчас позвоню ему. Как его зовут?
- Если это тот Лукьянов, у которого я был, то - Эдуард Андреевич.
Соня нашла номер, по которому ей вчера сообщили страшную весть. Ответили не сразу. Затем тот же самый вчерашний голос грубо рявкнул: - ну?
- Здравствуйте, Эдуард Андреевич, - сдержанно сказала Соня. Он молчал, тогда она окликнула его: - Эдуард Андреевич, вы меня слышите?
- Слышу! Дальше что? - в помещении, откуда он с ней говорил, слышался гул мужских голосов, железное позвякивание, телефонные звонки, ещё какой-то шум. Он нетерпеливо переспросил: - я слушаю вас, вы кто?
- Я Соня Рубцова, вы мне вчера звонили.
Он тяжело сказал ей в самое ухо: - звонил. Чего вы хотите от меня услышать? Айк погиб, сгорел в своём доме. Из-за вас, между прочим, дамочка!
- Неправда! - вскрикнула она.
- Правда, правда, - грубо ответил Лукьянов, - вы у него всю кровь выпили, я думал, он с ума сойдёт от отчаяния, когда вас искал. Эх, какой парень погиб из-за какой-то… фитюльки. Не стОите вы его
дамочка, вот что я вам скажу. Чего звоните-то?
Соня проглотила обидные слова - мало ли она наслышалась их в последнее время! - С чего вы взяли, что Айк погиб? Дом сгорел, но ведь… там ничего не нашли? - Она не смогла сказать “кости”. Это было свыше её сил! Айк, её родной, её нахальный и самоуверенный Айк - и … Нет, невозможно!
- Не нашли, - неохотно согласился полицейский, - но он всё равно погиб, потому что оставил своему заместителю письмо.
- Письмо? - это стало для Сони неожиданностью. Она растерянно сказала: - я не знала ничего о письме. Ну что ж, тем более! Сегодня я поеду в Междуреченск и сама буду всем этим заниматься!
В трубке презрительно хмыкнул Лукьянов: - ну-ну, флаг вам в руки и барабан на шею! У меня там следователи занимаются и бестолку. Попробуйте вы, может, лучше получится.
- Ладно, - пробурчала Соня, - спасибо, что поговорили со мной.
- Эй, погодите, - повысил голос Лукьянов. - Через неделю мы отправляем туда роту спецназа. Вот с ними и поезжайте, коли уж неймётся.
- Я сегодня поеду.
- Вот же дура - девка, - с досадой сказал полицейский, - там сейчас такое начнётся! Умереть захотела раньше времени?
- А почему тогда вы сейчас спецназ не посылаете, а только через неделю?
- Потому что у меня людей свободных нет, дамочка! Там бойцы из Демидово подтянутся, ну и междуреченские тоже, я надеюсь, удержатся от своих волчьих повадок. А потом и мои подъедут.
- Нет, спасибо, я не буду ваших ждать.
- Ну, смотри, как хочешь, - полковник отключился, а Соня, наскоро перекусив, поехала на автовокзал.
ГЛАВА 33.
Соня смотрела в окно автобуса и не видела мелькающий за ним пейзаж. Она собиралась с силами и духом для предстоящей битвы со стаей. Сейчас, когда чуть утихла боль страшного внезапного удара, она, наконец, смогла подумать над тем, что случилось. Она ни минуты не сомневалась, что он решил умереть, разом обрубив все концы, но едва ли его привлекала гибель в огне. Скорее всего, он ушёл в так любимую им тайгу, чтобы навсегда сгинуть в непролазных чащах. И ведь следователи не нашли никаких…останков в сгоревшем доме. Значит, она будет искать его в лесу. Мысленно перебирая события последних месяцев, она искала ошибку, которую допустила, но не находила её. А вот в его поведении их была масса. И, самая главная - Первый Закон Стаи. Айк постоянно ссылался на него, но она так и не уяснила для себя, как он действует. Ну почему же она ни разу не ткнула его носом в эту неясность и не добилась чёткого ответа, как заставить стаю его выполнять? Соня поморщилась: его слепая уверенность, что она знает обо всём, что касается стаи, постоянно её раздражала. Теперь пришла пора действительно узнать всё.
Соня твёрдо решила больше не плакать. По крайней мере, на виду у волков. Она, также больше не будет улыбаться и делать вид, что не замечает косых взглядов и злых сплетен. Довольно их щадить. Каждая волчица будет вызвана ею на поединок. Но кто станет драться вместо неё? Может быть, попросить Олега? Но согласится ли он?
Её мысли перескочили на письмо Айка, о котором обмолвился Лукьянов. Но позволит ли Сергей его прочитать?
Тяжёлый вопрос - с кем пойти в тайгу. Да и далеко ли она уйдёт ногами, даже если удастся кого-то уговорить? Вопросы, вопросы, на которые нет ответов. Почему-то она не боялась ехать в Междуреченск, но её страшила мысль, что, возможно, ей придётся увидеть сгоревшие развалины дома.
Соня устала от тяжких раздумий, но была полна решимости выполнить намеченное.
В Демидове её огорошили. Автобусное сообщение с городом прервано, и когда восстановится - неизвестно. Длинный летний день заканчивался, а Соня не знала, что предпринять. Она попробовала отловить на площади перед автостанцией такси, но водители шарахались от неё, как от чумной, категорически отказываясь ехать в Междуреченск. Поскольку гостиницы в райцентре не было, Соня вернулась в зал ожидания автостанции. Народу было немного, люди ожидали отправления автобусов на Красноярск и окрестные деревни и посёлки. Она подошла к женщинам, сидящим в пластиковых креслах: - извините, не можете ли вы подсказать, кто может пустить меня переночевать? Может, кто-то из жителей окрестных домов сдаёт на ночь комнаты или хотя бы койки? - Женщины переглянулись, пожали плечами. Одна, пожилая, с любопытством спросила: - а ты чего на одну ночь-то хочешь устроиться? На автобус что ли опоздала?
- Нет, не опоздала, - Соня вздохнула, - мне надо в Междуреченск, а туда рейсы отменены. Может, завтра утром кого-нибудь уговорю меня отвезти.
- В Междуре-ченск…, - протянула женщина, - ты бы лучше туда не ездила, девонька, нехорошо там сейчас, а будет ещё хуже.
- Да, я знаю, - Соня поморщилась, - но мне очень надо, хотя вон даже таксисты отказываются.
Одна из женщин, доселе молчавшая, вдруг сказала: - так туда сейчас автобус отправляют за теми, кто хочет уехать из Междуреченска. Беги скорее, он на площади стоял, если уже не уехал! - Соня подхватила сумку и бегом бросилась к выходу, уже из дверей крикнув: - спасибо! - Действительно, на площади стоял старый ПАЗик с заведённым двигателем. Двери были закрыты, но водитель сидел в кабине. В результате переговоров мужчина открыл дверь, а Соня сунула ему в ладонь стоимость билета до Междуреченска.
Автобус бойко бежал по дороге, торопясь поскорее забрать людей и вернуться в райцентр, а Соня, одиноко сидя в салоне, угрюмо думала, что затеяла невероятное - взять власть в свои руки в стае волков, вот-вот готовых сорваться в безумие.
По лесной дороге водитель гнал так, что она всерьёз стала опасаться, что не доедет до паршивого городишки живой. А когда въехали в пункт назначения, Соня была, как натянутая струна, с подозрением глядя в окно автобуса на улицы Междуреченска. На первый взгляд, всё, как обычно, только исчезли коляски, которые катили молодые мамаши, чуть быстрее шли по тротуарам прохожие, не гремела музыка на танцполе в парке, мимо которого проехал ПАЗик.
У автовокзала толпились люди, в основном женщины с детьми. Они во все глаза глядели на вылезающую из автобуса Соню. Она, приготовившаяся к неприязненным взглядам и репликам, вызывающе посмотрела на них, но люди отвели глаза. Все были сосредоточены на посадке.
Соня вошла в пустынное здание автовокзала и плюхнула сумку на сиденье в зале ожидания. Надо было решить, что делать дальше. Ей не хотелось ехать к Аллочке. В душе затаилась обида на подругу. Оставалась гостиница, и Соня надеялась, что там есть свободные места.
Телефонный звонок разорвал тишину. Она посмотрела на высветившийся номер, но не поняла, кто звонит. Нажала приём и услышала:
- Софья Михайловна, здравствуйте, это Олег! Софья Михайловна, мне сейчас позвонил Лукьянов, сказал, что вы собрались приехать к нам. Прошу вас - не надо! У нас очень напряжённая обстановка, я не смогу обеспечить вашу безопасность! - Он торопился, проглатывая слова. Временами, сквозь них в его голосе прорывалось рычание. Где-то совсем рядом с Олегом угрожающе и тоскливо завыл волк.
- Я уже здесь, - холодно сказала Соня, - и мне не надо обеспечивать безопасность.
- Нет! Софья Михайловна, погодите, не выходите из здания, в котором вы находитесь! Дождитесь меня! Мы стоим в оцеплении вокруг Малой Ветлуги. Как только приедут СОБРовцы из Демидово, я освобожусь и найду, на чём отправить вас обратно!
- Пошёл ты к чёрту, Олег, - раздельно сказала Соня.
Он опешил: - что?
- Я сказала - отвали!
- О, Господи, - растерянно пробормотал Олег уже без рычащих ноток в голосе, - Соня, это точно вы? - Она отключилась, не желая выяснения отношений. Раздражённо бросила телефон в сумку и увидела выходящую из помещения кассы девчонку, ту самую болтушку, с которой она вроде бы познакомилась два года назад. Девчонка неуверенно подошла, любопытно заглянула в глаза:
- Э-э-э… здравствуйте, Соня! А вы вернулись, да?
- Как видишь, - неприветливо буркнула та, поднимая с сиденья сумку.
- А что вы будете делать?
Соня перевела на кассиршу взгляд, зло сказала: - шкуры с волков сдирать буду!
- Ой! - та испуганно прикрыла ладошкой рот, - а…как?
- Тьфу, - Соня уже насмешливо посмотрела на девчонку, - ещё не решила, как. Надо подумать. Тебя как зовут?
- Я Светка, - она улыбнулась, - я уж и правда подумала, что вы того, шкуры - то…
- Ну да, так они мне это и позволят, - с горечью сказала Соня, - какие, к чёрту волчьи шкуры, как бы мне своей собственной не лишиться!
- Да ну-у, скажете тоже, - Светка недоверчиво смотрела на Соню, - вам же все беспрекословно подчиняются. Прикажете, и из шкур выпрыгнут, - она хихикнула, видимо, представив это действо.
- Да никто мне не подчиняется, что ты болтаешь! - со злостью бросила Соня, - толку-то от вашего Первого Закона, если все на него плюют!
- Н-н-не-е-ет, вы…почему так говорите? - Соня видела, что кассирша совершенно растеряна, смотрит на неё испуганно и, кажется, уже жалеет, что вышла к ней из кассы. Она постаралась успокоиться и даже улыбнулась девчонке.
- Вот смотри, Света, я прошу что-то сделать, но никто не собирается выполнять мою просьбу, а наоборот, отвечают гадостью. Где же тут действие Закона?
- О! Так вас просто плохо ещё знают! Может, вам надо, как я видела в каком-то американском фильме, встать вот так, поднять руку - она гордо выпрямилась, согнула руку в локте ладонью вперёд и сказала: - именем Закона Стаи я приказываю вам сделать то-то и то-то. Вот! Тогда все подскочат, как ужаленные! - девчонка засмеялась. У Сони опять зазвенел телефон, и Светка, улыбнувшись на прощанье, захлопнула дверь кассы, а Соня увидела , что звонит Аллочка:
- Сонька, ты с ума сошла, что ли?? - не здороваясь, закричала она, - мне сейчас Олег позвонил, сказал, что ты приехала! Ужас! Он меня собрался отправлять, а тут ты свалилась, как снег на голову! Зачем ты приехала-то?
- Успокойся, - Соню неприятно задело возмущение подруги, - я не собираюсь навязываться Олегу и сваливаться ему на голову. Сейчас я поеду в гостиницу, а завтра буду разбираться, что нужно делать.
- Да какая гостиница! Сиди где сидишь! Ты в автовокзале, да? Олег за тобой приедет и привезёт к нам!
- Остановись, Алла. Я не поеду к вам, а устроюсь в гостинице. Скажи Олегу, чтобы не ездил зря. - Она отключилась, не слушая Аллочку, снова подхватила сумку и направилась на остановку маршрутки.
Места в гостинице были, и Соне даже показалось, что она единственная постоялица. Администратор молча взяла у неё паспорт и заполненный бланк для проживания. Сверив данные, положила на паспорт ключ и подала Соне, утратив к ней всяческий интерес.
Поднявшись в номер, она облегчённо упала в кресло. Есть не хотелось, а хотелось спать. Опять подумала об Айке и сильно зажмурилась, чтобы не брызнули слёзы. Подумала, что нельзя распускаться, надо взять себя в руки и решить, с чего начать поиски. Некоторое время сидела, обдумывая слова девчонки-кассирши и пришла к мысли, что всё это глупости. Светка насмотрелась голливудских боевиков, в которых шериф пафосно восклицает: ”Именем закона”! и преступники сразу бросают оружие и сдаются. Междуреченск не Техас, а волки - не законопослушные американские преступники. Мысль получилась смешная, но Соне было не до смеха.
В дверь громко постучали. Она повернула ключ: на пороге стоял Олег.
- Софья Михайловна, я забираю вашу сумку и вы едете ко мне домой! - безапелляционно заявил он, входя в номер.
- Ты опять называешь меня по имени-отчеству, Олег? - он неопределённо передёрнул печами и промолчал. - Я не поеду к тебе. Поставь сумку на место. Он остановился перед ней, глядя в упор холодными глазами волка:
- здесь вы в большой опасности. Если стая сорвётся, вам несдобровать. Завтра утром я увезу вас в Демидово.
Соня с насмешкой подумала: - а что я теряю-то? Ну, посмеётся Олег, да плевать, в конце концов! - Она гордо подняла подбородок и, согнув руку ладонью к мужчине, чётко сказала: - именем Закона Стаи, я приказываю тебе поставить сумку на место! - Соня испугалась при виде того, как побледнел Олег. Кровь мгновенно отлила от его лица, а сам он медленно опустился в стоящее рядом кресло. - Олег, тебе плохо?? - она кинулась к нему, испугавшись за мужчину.
Он с трудом улыбнулся: - зачем вы так со мной, Софья Михайловна? Я и так помню, что вы пара вожака. На настоящий момент единственная, кто может возглавить стаю и я послушен вашей воле.
- Э-э… Олег, это что, действительно…вот так действует Закон Стаи?
Он уже пришёл в себя, понуро уставился взглядом в пол: - в общем… да, вот так, напрямую, уже давно никто к Закону не призывает. У волков подчинение тому, кого защищает Закон Стаи, в крови. Это вожак и его пара. Насколько я знаю, к нему взывают только в крайнем случае, когда ничем иным воздействовать нельзя.
- Но…как же… Я же помню, Айк… - у неё жалобно дрогнул голос, но она справилась, - Айк убил волков. Почему он не прибегнул к Закону?
- Он считал недостойным вожака воздействовать через него. Да и вообще вожаки стай, они…жестокие, всегда предпочитают убить ослушника в назидание другим.
- Поняла-а-а, - растерянно протянула Соня.
А потом пришла ночь. И она, несмотря на усталость, вертелась в постели и сначала вволю наплакалась, благо можно было не бояться, что кто-то услышит. Когда слёзы и силы иссякли, Соня громко, со вкусом, принялась ругать Айка, его проклятых волков и заодно себя, тихоню и размазню, самыми непотребными словами, когда - либо слышанными от Аллочки. Когда истощился запас ругательств, она поклялась себе, для пущей торжественности призвав Закон Стаи, что отныне никто из этих злобных тварей не уйдёт от неё безнаказанным. Опустошённая, она упала на постель и всю ночь ей снилась тайга, в которой смутной тенью мелькал вдалеке силуэт громадного матёрого волка.
ГЛАВА 34.
Утром Соня проснулась рано, когда первые робкие лучи солнца едва-едва показались над вершинами дальних сосен, синеющих в предутреннем тумане монолитной зубчатой стеной. Она встала и умылась, а потом долго ждала, когда откроется ресторан.
Вчерашнее происшествие с Олегом воодушевило её. Кажется, ей было даже чуточку жаль, что она поступила с ним так жёстко. Но Соня на корню задавила эти нелепые мысли: он такой же, как и все они, безжалостные звери, но отныне она нашла их слабое место.
Завтракая в ресторане, она обдумала свои дальнейшие действия и решила, что для начала встретится с Сергеем. Айк оставил ему какое-то письмо, с которым ей необходимо ознакомиться. Мелькнула мысль, что он может и отказать. Мелькнула и пропала. Теперь у неё есть рычаг воздействия на волков!
Сергей позвонил сам, неохотно согласившись на встречу. Попросил не выходить из гостиницы, а дождаться Олега. В Соне кипел дух противоречия, уж слишком долго она соглашалась с навязанными ими правилами. Правда, чуть помедлив, она согласилась. На машине всяко лучше, чем на маршрутке.
Приехавший Олег был холоден и предельно вежлив, обращался по имени-отчеству, открывал дверь, но первой не пропускал: выходил вначале сам и цепко оглядывал окрестности. Наплакавшаяся ночью Соня была спокойна, хотя внутри всё дрожало и, когда проезжали мимо сгоревшего дома, она закусила губу и отвернулась, чтобы не расплакаться. Тут же, совсем некстати, вспомнился Айк - утренний, удовлетворённый, расслабленный, следящий из постели за тем, как она ходит по спальне, открывает шторы, а потом неосторожно приближается к кровати и падает от неожиданного рывка прямо в его объятия.
Соня часто заморгала и, чтобы отвлечься, спросила об Аллочке. Олег неуверенно взглянул на неё: - Алла просила вас приехать, Софья Михайловна. Она сейчас занялась обедом, хочет, чтобы вы пообедали у нас.
Обида на подругу уже прошла, да невелико её прегрешение, в конце концов. Не хотела подводить мужа, а может быть, страшилась Сониного горя. Так что решили, что после разговора с Сергеем Олег увезёт её к Аллочке.
Звягинцев расслабленно развалился за столом в своём кабинете, кивком головы отпустив Олега. С любопытством и неприязнью посмотрел на Соню: - я тебя слушаю? Только давай договоримся: ты сообщаешь мне всё, зачем приехала, я рассказываю то, о чём должен поставить тебя в известность, и Олег скоренько увозит тебя в Демидово. Лады? А то у меня тут работы воз и маленькая тележка, - он небрежно кивнул на гору бумаг на столе.
Соня почувствовала, как закипает. Она прошла к стоящему у стены креслу, проигнорировав стул для посетителей, притулившийся сбоку стола. Не спеша села, расправив подол летнего платья под скептическим взглядом мужчины. Прохладненько улыбнулась ему: - для начала: “Софья Михайловна” и “вы”. Затем, сообщаю: я уеду тогда, когда сочту нужным, а пока вы будете всеми силами мне помогать. Далее: поручаю вам, Сергей, сегодня к вечеру, скажем, к семнадцати часам, собрать Совет стаи. Явка всем строго обязательна. Ну и, наконец, я хочу ознакомиться с письмом, которое оставил вам мой муж. - Она спокойно смотрела ему в глаза, и под её взглядом он как-то стушевался, суетливо перекладывая с места на место бумаги на столе. Соня поняла, что Олег рассказал ему об их встрече и теперь Звягинцев не знает, как поступить. Наконец, он взял себя в руки, сухо сказал: - Айк не велел вам ничего говорить…Софья Михайловна! Письмо написано для меня, а не для вас.
- Не выдержав, Соня вскочила с кресла. Наклонившись к нему, с ненавистью прошипела: - именем Закона Стаи! Я требую это письмо!
И Звягинцев дрогнул. Не глядя на неё, вынул из стола письмо и бросил его на стол: - читайте!
Соня взяла конверт, стараясь унять дрожь в руках, сунула его в сумку: - я прочитаю его в гостинице. - Повернувшись к двери, сказала через плечо: - до вечера, Сергей. Пусть Совет соберётся в кабинете Айка.
Олег ждал её в приёмной. Мельком глянув в лицо, отвернулся и пошёл к выходу.
Сидя рядом с ним в машине, Соня думала, что сейчас бы ей хотелось закрыться в номере гостиницы, читать письмо, плакать, ругать Айка и свою разрушенную жизнь. Но нет, скрепя сердце приходится ехать к Аллочке, которая наверняка уже измучилась под бременем своей вины.
Действительно, подруга, едва открыв Соне двери, с рыданием бросилась ей на шею: - С-о-о-онька-а… прости меня, пожалуйста! Я правда хотела позвонить, но испугалась за Олежку!! - Стоящий за Сониной спиной муж протиснулся мимо неё, привлёк к себе плачущую Аллочку:
- не плачь, прошу тебя, любимая! Не плачь, тебе же нельзя расстраиваться! - укоризненно глянул на Соню. Та усмехнулась:
- хватит рыдать, уймись. О чём ревёшь-то?
- Мне стыдно, правда! Такая беда, такое горе, а я отмолчалась, испугалась!
- Да ладно, Алла, ничего уже не изменить. Я всё равно бы узнала. - Ей не хотелось утешать подругу, её страдания показались Соне слишком ничтожными и мелкими по сравнению с её горем. Не то чтобы она завидовала, но ей хотелось поскорее закончить с этим и уехать в гостиницу. Письмо не позволяло отвлечься ни на секунду. Всё же она немного задержалась у Одинцовых, выслушав жалобы Аллочки на отекающие к вечеру ноги, на боли в спине и наблюдая, как трепетно здоровенный полярный волк реагирует на каждое движение подруги. Ей пришлось рассказывать о девчонках и своей, уже бывшей, работе. Только о ближайших планах Соня умолчала. Олег сидел рядом, да и Аллочке она уже не доверяла. Кое-как ей удалось уверить подругу, что она на неё не сердится и обязательно будет к ней забегать, но переезжать из гостиницы к Одинцовым категорически отказалась.
Наконец, закрыв на ключ дверь за ушедшим Олегом, Соня дрожащими руками открыла конверт.
Мелкий угловатый почерк Айка: “ Сергей, я верю, что ты справишься. Не позднее, чем через месяц после этого письма ты должен провести выборы нового вожака. Прости, но я знаю, ты не сможешь повести за собой стаю. Ты тоже это знаешь, так что с выборами не тяни. Мне жаль, что прольётся много крови, потому что явных вожаков в стае нет, а значит, будет много поединков.
Не говори Соне обо мне. Она всё равно узнает, но пусть пройдёт время. Я глубоко виноват перед ней, а она так и не смогла простить. Порой, мне кажется, вся моя жизнь - одна большая ошибка. А самую главную ошибку совершила Природа, создавая оборотней, объединив в одном теле человека и волка. Я не мог вмешаться в её противостояние со стаей, а лишь наблюдал, хотя сердце сжималось от боли. Жалея её и сочувствуя, я понимал, что если она не выдержит и сломается - ей не быть во главе волков. Я не раз говорил ей о Первом Законе Стаи, но она ничего не хотела знать. Она никогда не просила о помощи, а я уважал её гордость. Это была её битва, и она её проиграла. Мне кажется, Соня внутренне была к этому готова, потому что ей не интересны наши законы и традиции, она видела только наших зверей, презирала и ненавидела их.
Я знаю, что мы разные. Даже внутри одного оборотня человек и волк не всегда находят общий язык, и побеждает сильнейший, что уж говорить о нас с Соней. Она не верила в мою любовь, а я так и не научился любить по-другому.
К несчастью, наши дети не смогут жить вне стаи. Совсем скоро Соня будет вынуждена привезти их в Междуреченск. Меня радует лишь одно: с моим уходом и появлением нового вожака и его пары моя любимая сможет жить в нашем городе спокойно, как живут тысячи женщин: людей и волчиц. Я знаю, что стая не бросит их, но всё же прошу тебя и Олега позаботиться о моей семье. Я люблю Соню и детей и буду любить их до последнего вздоха.
Это была моя исповедь, а теперь - дела. Сергей, ты уже нашёл в конверте доверенность. Я уполномочиваю тебя продать “Строймонтаж”, выплатить все штрафы за разрыв договоров и двухмесячные пособия в размере окладов всем уволенным сотрудникам фирмы. Оставшиеся деньги ты переведёшь на счёт, открытый на имя Рубцовой Софьи Михайловны. Её паспортные данные ты найдёшь в этом же конверте. Ты, также, закрываешь мои рублёвые и валютные счета и переводишь деньги на этот Сонин счёт. Кроме того, я поручаю тебе продать участок, на котором стоит сгоревший дом. Деньги Соне. Прощай.”
Чёрт возьми, она даже пореветь не могла досыта! В пять вечера соберётся Совет стаи, если, конечно, соберётся.
Соня торопливо пошла в ванную и долго плескала в лицо холодной водой, придирчиво разглядывая себя в зеркало. Красный распухший нос, красные зарёванные глаза и припухшие от слёз губы ясно демонстрировали, чем она занималась послеобеденное время. Подумав, она решила припудрить хотя бы нос, но потом, обозлившись, скорчила своему изображению зверскую рожу и пошла звонить Олегу. Услышав её гундосый голос, он сразу насторожился, но она не стала ничего ему объяснять, а лишь сухо попросила отвезти её в “Строймонтаж”.
По дороге спросила упорно глядевшего перед собой мужчину: - Олег, если что, ты выйдешь на поединок вместо меня?
Он кивнул, не поворачивая головы: - да. Могли бы и не спрашивать.
- Спасибо, - Соня облегчённо откинулась на спинку сиденья.
Она такой, зарёванной, и явилась пред скептическими хмурыми взглядами десятка старых волков. Лишь один Звягинцев сидел, развалившись на стуле и с интересом ожидал грядущего спектакля. Вошедший с нею Олег прислонился спиной к косяку, скрестив руки на мощной груди и замер неподвижной статуей.
Сидящий за столом Айка Кытах Арбай презрительно вздёрнул верхнюю губу, оскалив не по-стариковски белые крепкие зубы: - ну? Зачем приехала?
- Здравствуйте, - ровно сказала Соня. Кое-кто из стариков небрежно кивнул, остальные молча, неприязненно смотрели на неё.
- А этот что тут делает? - Кытах сурово глянул на Олега, - выйди за дверь, там подожди.
- Нет, - опять спокойно ответила Соня, - он останется здесь. - Олег ухмыльнулся, не меняя позы. Она подошла вплотную в столу, за которым сидел Кытах Арбай: - Это моё место. Пересядьте на стул, пожалуйста.
- У тебя с головой неладно, девчонка? - он, нахмурив брови, смотрел ей в глаза. Звягинцев откровенно заулыбался. Соня взгляд не отвела, приветливо ответила:
- вы забыли о Первом Законе Стаи? Могу напомнить, если что.
- Э…, - от неожиданности старый волк поперхнулся, побагровев, закашлялся. Соня повернулась к остальным, холодно глядя на них. Под её взглядом старики один за другим опускали головы, съёживались, как будто из них выпустили воздух. Улыбающийся Сергей подмигнул ей. Всей душой ненавидя их, она решила покончить со своеволием Совета раз и навсегда.
- Я спрашиваю вас: кто осмелится оспорить тот факт, что Айк признал меня своей парой? - В ответ - молчание, но рассвирепевшая Соня решила, что всё равно дожмёт старых волков. - Кто из вас намерен нарушить Закон Стаи? Ну? Отвечайте! - Она даже повысила голос! Отклеившись от косяка, Олег встал рядом с Соней, настороженно обводя взглядом членов Совета. Они молчали, не глядя на неё. Наконец, Кытах Арбай встал с кресла, вылез из-за стола и грузно опустился на свободный стул рядом с остальными стариками. Не глядя на Соню, сдавленно сказал:
- я прошу прощения за себя и Совет стаи. Мы готовы выслушать тебя.
Соня потихоньку, с облегчением выдохнула. На самом деле ей совершенно не хотелось, чтобы Олег был вынужден защищать её право на власть в поединке. Мало ли, даже если его не убьют, то обязательно будут раны, кровь и…укоризненный взгляд подруги. Да и вообще, ей по-прежнему было дико и чуждо принять то, что все спорные вопросы нужно решать в смертоубийственном бою. Она решила не требовать, чтобы старики обращались к ней по имени-отчеству и на “вы”. Всё же Соня годилась им даже не в дочери, а во внучки, так что пусть их…радуются, что настояли на своём хотя бы в малом.
Она прошла к креслу за столом Айка, кивнула Олегу на стул, окинула взглядом настороженно смотревших на неё старых волков и, хотя у неё внутри всё дрожало, постаралась, чтобы её голос звучал спокойно:
- я собрала Совет для того, чтобы вы помогли мне в поисках мужа. Я уверена, что он…- она сглотнула, запнувшись, - что он не погиб, а ушёл в тайгу. Хочу услышать ваши предложения и предлагаю вам подумать над моими.
- С чего ты взяла, что он не сгорел в своём доме? - скептически уставился на неё щуплый невысокий старик.
- Сергей? - она посмотрела на Звягинцева, и тот неохотно сказал:
- следователи считают, что его не было в доме, когда начался пожар. По крайней мере, они не нашли ничего, что подтверждало бы его гибель в огне.
Читать бесплатно другие книги:
