Время гона. Фэнтези, любовный роман Соколина Наталья

ГЛАВА 29.

Ещё не уехали рабочие и не появился Айк, когда Соня увидела в окно, как по дорожке к дому идут Аллочка с Олегом, держащим за руку Аполлошу. Она побежала открывать им дверь, а потом с восторгом обнимала всех троих. Это были те, единственные во всём этом паршивом городишке, в чьём добром отношении она была уверена. Не считая, конечно, Айка.

Вышедшие из гостиной на звук голосов близнецы некоторое время, насупив бровки, рассматривали вновь прибывших, а потом заулыбались и потопали, сначала, к Аполлоше, а затем, не возражая, позволили поцеловать себя в щёчки Аллочке и Олегу. Взаимные восторги и разглядывания продолжились в гостиной, куда взрослые прошли вслед за детьми. Восторгались и разглядывали детей и друг друга, конечно, женщины. Олег, смущённо улыбаясь, сидел в сторонке на диване, исподтишка поглядывая на Соню.

Когда первая радость от встречи чуть схлынула, подруги дружно сказали: - ну, рассказывай! - и обе засмеялись. Соня с удовольствием разглядывала Аллочку, которая выглядела совершенно счастливой. Она чуть-чуть, самую малость, поправилась, и Соня опять подивилась её ослепительной красоте. Её муж не сводил с неё глаз. Аллочка обернулась к нему, сказала чуточку капризно: - Олежек, принеси водички попить, а? - и он тут же подхватился, вышел из комнаты. Соня вспомнила, что этот дом ему знаком не хуже, чем собственное жильё. Подруга таинственно прошептала: - Сонька, я беременная! - тут вошёл Олег с кружкой воды, подал Аллочке. Она попробовала, скривилась: - опять тёплая! Олег, ну?? Я уже выздоровела!

Он увещевающе сказал: - а горло ещё вчера побаливало! Не спорь, не дам пить холодное, тебе нельзя болеть. - С тяжёлым мученическим вздохом Аллочка выпила воду, отдала чашку Олегу. Он отправился на кухню, но хлопнула входная дверь, и женщины услышали бодрый голос вошедшего в дом Айка. Соня, а за нею Аллочка поспешили выйти к мужчинам. Взаимные приветствия были прерваны спускающимися со второго этажа рабочими и их начальницей. Обращаясь к Айку и начисто игнорируя Соню, женщина сказала: - мы закончили, Айкен Георгиевич.

Тот нахмурился, сухо ответил: - с этим вопросом к моей жене, пожалуйста. - Женщина чуть-чуть смутилась, повернулась к Соне:

- смотреть будете?

- Конечно! - и Аллочке: - пойдём, посмотрим, как отремонтировали детскую?

- О-о, пойдём, пойдём! - они стали подниматься по лестнице. Дизайнер плелась следом. Оглянувшись на неё, подруга громко сказала: - Сонь, а я бы на твоём месте их работу забраковала! Пусть переделывают всё. За их счёт, конечно.

- Ты же ещё не видела комнату, - улыбнулась Соня.

- Неважно, - упрямо ответила Аллочка, пусть эта мадам, - она мельком глянула на покрасневшее перекошенное лицо женщины, - пусть знает, кто в доме хозяйка!

Они открыли дверь и Соня опять замерла, теперь от восторга! Комната чудесным образом преобразилась. Белый потолок, светлый паркет на полу, покрытый большим, с яркими узорами, ковром, белые симпатичные кроватки цветные детские стульчики, большой вместительный шкаф с забавными разноцветными дверцами. Даже смешные рожицы на стенах выглядели уместно. Солнечный свет заливал комнату, весёлыми бликами отражался на полу и мебели. Рядом хмыкнула Аллочка. Заглянув Соне в лицо, толкнула её локтем: - алё, девушка, отомри! Ну что, пусть переделывают? - Женщина рядом затаила дыхание. Соне стало неловко за подругу, она пробормотала:

- да нет, зачем? Тебе не нравится, что ли?

- Э-э-э… могли бы сделать и получше! Так что?

- Нет, пусть остаётся всё, как есть, - решилась Соня, - по сравнению с тем ужасом, который тут был…

- Ну, как хочешь, - разочарованно протянула Аллочка, и Соня явственно услышала, как громко, облегчённо вздохнула стоящая за ними женщина. Подруга тоже услышала этот вздох, обернувшись, мстительно сощурилась: - тебе крупно повезло, волчица, что у вожака такая пара… не конфликтная! А теперь вали отсюда, пока я тебя с лестницы не спустила! - Женщина вспыхнула, уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Запнувшись, сдержанно обратилась к Соне:

- я могу идти?

- Да, конечно, - кивнула та, - и…спасибо! - дизайнер лишь дёрнула плечом и быстро вышла из комнаты.

Аллочка огорчённо сказала: - ну вот что ты за размазня, Сонька, скажи мне пожалуйста? На твоём месте я бы эту наглую тётку понесла по кочкам, чтоб как ошпаренная отсюда вылетела, а ты всё стесняешься, деликатничаешь…

- Не могу я, Алла, - сморщилась Соня, - неловко мне людей обижать.

- Тоже мне, нашла людей! - фыркнула недовольная подруга, - волчицы, они знаешь какие - хуже волков, точно тебе говорю. Так и норовят в горло вцепиться.

- Ладно, ты мне про свою беременность расскажи, пока сюда мужчины не пришли, - Соня с улыбкой смотрела на Аллочку.

Та засмеялась: - ой, Сонька, я такая дура, всё время улыбаюсь! Олежек говорит, что ему моя улыбка очень нравится, представляешь?

- Так он тебя очень любит, я же вижу, - Соня весело смотрела на подругу, - но ты так быстро забеременела!

- Ага. Я всё вспоминаю, что ты рассказывала, как было больно, когда Айк… ну, это…, как это у них называется-то? Такое, железнодорожное?

- Сцепка, - Соня вздохнула.

- Во, это самое. Я даже немного боялась. Но честно сказать, даже и не почувствовала, как Олег туда влез. Понимаешь, я кончила, с ним всё это так здорово, он такой…, такой ласковый, сильный, а член у него здоровенный, я аж боялась сначала, когда ещё в Ачинске жили! Но ничего, когда я кончила, он туда и протолкнулся. А потом мне говорит, что будем так часа полтора лежать, представляешь? - Аллочка прыснула.

- Представляю, - кисло согласилась Соня, - ну и сколько их там у тебя, не знаешь?

- Почему не знаю - знаю. Тройня! Олежек их щенками называет! - Аллочка опять засмеялась.

На лестнице послышались голоса, и в открытую дверь детской вошли мужчины. У Айка на плечах сидели близнецы, крепко вцепившиеся ему в волосы и азартно колотившие его пятками по груди, а у Олега на шее сидел Аполлоша, спокойный и важный, серьёзно поглядывающий на расшалившихся девчонок. Они спустили детей на пол, и те растерянно, но с восторгом оглядывали комнату, а потом дружно устремились вперёд, азартно ощупывая, трогая, разглядывая.

Некоторое время полюбовавшись на очарованных малышей, Соня предложила: - а давайте чаепитие устроим в детской? Поставим рядом два маленьких столика, сами сядем на диван…

Аллочка скептически скривилась: - Мы не войдём на него! Эти два громилы всё место займут, диванчик-то небольшой.

- А вы к нам на колени сядете! - улыбнулся Айк.

- Не-е-е, - захохотала Аллочка, - вы там снизу подталкивать кое-чем будете! - Соня почувствовала, как краснеет, а Олег серьёзно сказал:

- тогда мы с Айком на пол сядем. Очень удобно, мне кажется.

Оставив ребятишек и мужчин в детской, женщины отправились на кухню. Спускаясь по лестнице, Аллочка спросила: - ты что, хочешь, чтобы девчонки одни в комнате спали? Они ведь ещё маленькие…

- Нет, - Соня нахмурилась, - кроватки вечером перенесём в нашу спальню. Айк вроде бы против, но, если он категорически откажется, то я в детской буду спать.

- Ну и правильно, ты ему не поддавайся, а то он тот ещё волчара самоуверенный! Слушай, Сонь, у них ведь скоро какое-то время наступает, когда они звери - зверями? Я забыла, как называется. Ты рассказывала, и Олег говорил что-то такое.

- Гон у них весной. Бешенство на сексуальной почве, короче. - Соня помрачнела.

- У-у, здорово как! И что?

- Да что! Будет Олег тебя раскладывать, где придётся и когда придётся: хоть на столе, хоть на полу в любое время дня и ночи. Не знаю только, куда ты Аполлошку денешь.

- Н-да, - задумалась подруга, - много секса - это хорошо, я это люблю, но вот ребёнок… А, - беззаботно махнула она рукой, - Олежек что-нибудь придумает.

Давно уже не чувствовала себя Соня так легко и спокойно. Она искренне радовалась за подругу, которая встретила свою любовь и была так откровенно, так безудержно счастлива.

Они просидели в детской до позднего вечера, а потом Айк увёз друзей домой. Соня уговаривала их остаться на ночь, но Олег, подхватив на руки сонного Аполлошу, покачал головой: - спасибо, Соня, мы уж лучше домой.

Проводив их, она ещё немножко посидела в спальне, возле кроваток сладко спящих дочерей. Айк был недоволен, но всё же согласился с их временным переездом. Услышав, как хлопнула внизу входная дверь, Соня пошла к лестнице. Надо было поговорить с Айком. Олег по секрету сказал, что вскоре ей предстоит знакомство с Советом стаи, чему она совсем не обрадовалась.

Айк наличие приглашения подтвердил, но сказал, что встретится она с Советом только через десять дней, когда немного освоится в городе.

Это время пролетело быстро, но стоило Соне значительных нервных издержек. Теперь она поняла, почему Аллочка советовала ей пореже ходить одной куда бы то ни было. Соня даже обиделась на подругу, что та утаила от неё важные для неё сведения. Оказывается, неприязнь жителей Междуреченска к капризной паре вожака, человеческой женщине, никуда не делась. Теперь, стоило ей появиться в продовольственном магазине около дома, на неё оглядывались, покупательницы перешёптывались и укоризненно качали головой. Мужчины с любопытством оглядывали её с головы до ног и принюхивались, не стесняясь подойти ближе. Когда она решила съездить к Аллочке, оставив Айка дома с детьми, то услышала, как её в открытую обсуждают пассажиры автобуса, и самой невинной была характеристика: “бывшая Лесная Бабочка, изловившая вожака в тайге”. В городе широко обсуждали детей, которые были “неизвестно чьи”, и что “Айк вынужден признать их своими, раз его волк считает ЭТУ своей парой”.

Соня приходила домой вконец расстроенная, плакала и спрашивала Айка, что ей делать. Он утешал её, уговаривая не обращать внимания и потерпеть немного. Но она видела, что он не принимает всерьёз все эти сплетни.

На Совет стаи они поехали всей семьёй, потому что старики хотели увидеть детей. Соня волновалась и постаралась одеться поскромнее: в чёрную шерстяную юбку за колено и свободный тёмно-зелёный свитер крупной вязки. Совет заседал в здании городской администрации, где она ещё не была.

В приёмной Главы города они с Айком разделись сами и сняли курточки с детей. Перед дверью кабинета Соня остановилась, закусив губу, посмотрела на Айка. Он понял, наклонившись, поцеловал её в щёку: - ничего не бойся. Они, конечно, не очень вежливы и здорово консервативны, но сделать тебе ничего не могут, так, поворчат, может быть и всё. - Он улыбнулся, а Соня поймала иронический взгляд, которым её окинула сидящая за компьютером секретарша.

В кабинет она вошла первой. Айк с близнецами на руках зашёл следом, встал рядом с ней. Соня нерешительно поздоровалась, глядя на десяток старых мужчин, сидящих с одной стороны длинного стола. Ответил лишь один, кряжистый высокий, совершенно седой, с кустистыми белыми бровями и грубым, с крупными чертами, лицом. Да ещё Сергей Звягинцев, который на-днях забегал к Айку, улыбнулся и подмигнул ей.

Вожак, насмешливо глядя на стариков, сказал: - ну, хотели познакомиться с моей парой и моими детьми? Я их привёз. Мою супругу зовут Софья Михайловна, а дочерей - Оленька и Надюша. Прошу любить и жаловать. - Один из стариков встал, близко подошёл к Айку и наклонился к одной из малышек, шумно втянув носом воздух. На его несчастье это оказалась Ольга, смелая и решительная, в отличие от своей тихони-сестры. Нахмурившись, она схватила его за немаленький нос тоненькими цепкими пальчиками и сильно сжала. Он вскрикнул, слёзы выступили у него на глазах. Айк захохотал, прыснула и Соня. Узколицый старик за столом усмехнулся: - как тебя самочка-то приголубила, Евгений Кириллович? - Айк разжал шаловливые пальчики, поцеловал ручонку:

- что, убедился?

- Тобой пахнет, - угрюмо буркнул старик, - и на твою мать походят как две капли воды.- Вернулся на своё место, вытирая глаза платком и щупая покрасневший нос.

- Ты пойди погуляй, Айк, - ласково проговорил другой, здоровенный широкоплечий мужчина с глубокими морщинами, избороздившими его лицо, - жарко тут щенкам, да и неинтересно на нас, стариков, смотреть. Ступай, ступай, не съедим мы твою женщину, не бойся.

Айк взглянул на Соню, но тут захныкали, заизвивались на его руках девчонки, требуя, чтобы он отпустил их на пол, и она кивнула ему головой: - им и правда, наверно, жарко, Айк. - он вышел из комнаты, а Соня подумала о том, как же ей неприятны эти, сидящие перед ней, хмуро рассматривающие её и даже не предложившие ей присесть.

Мощный беловолосый старик угрюмо сказал: - ну, давай, просвети нас, что ты ещё придумала, явившись наконец, в стаю? По твоей вине погибло несколько волков, мы месяцами не видели вожака. Что дальше? - растерявшись, Соня не знала, что ответить на обвинения, а другой поддержал:

- гон скоро, уж не знаю, как тебе этих щенков зачать удалось, только Айку опять сцепка нужна будет. Он парень сильный, не раз и не два кончить может, ему и самка нужна сильная, горячая, а ты вон какая: бледная да хилая.

- ты, Соня, оставь щенков Айку, а сама езжай домой. Не будет из тебя пары вожаку. Смешно даже думать, что человек волков поведёт! - Это ещё один прорезался.

- Нет! - вскинулась Соня, - детей я не оставлю, даже не надейтесь! И они не щенки!

- Да кто ж тебя спрашивать-то будет, - усмехнулся очередной здоровенный старик со шрамом на шее, уходящим от правого уха под воротник рубашки. - Если мы их и не возьмём, так только потому, что они, наверняка, не очень здоровые. Вы, люди, своих малышей всякой химией кормите, у человеческих самок и молока-то нет для них. У тебя вон сиськи-то, так, бугорки, что там уж Айк находит! - он хохотнул, его поддержал ещё один.

Звягинцев, не участвовавший в разговоре стариков и отстранённо читающий лежащие перед ним бумаги, не поднимая от них головы громко сказал: - на поединок с Айком нарываешься, Джон? Учитывая, что ты не продержишься против него и одной минуты, хочу тебя спросить: которым сыном ты готов пожертвовать ради своей глупости?

Сидящие за столом как будто опомнились, переглянулись. Названный Джоном побледнел, опустил глаза и, как показалось Соне, с трудом удерживающей слёзы, уменьшился в размерах. Повисла неловкая тишина, старики прятали глаза. Потом беловолосый смущённо сказал: - ладно, Соня, иди, посмотрели мы на тебя, а ты на нас. - Она, не попрощавшись, вылетела из кабинета. Схватив шубку и, провожаемая ироническим взглядом секретарши, выбежала на улицу и расплакалась, из-за слёз не видя подошедшего с детьми Айка. Дочери расхныкались, глядя на плачущую мать. Мужчина, нахмурившись, спросил: - что случилось, Соня??

Она, захлёбываясь от негодования, плача, закричала: - зачем ты меня к ним привёз? Выслушивать оскорбления? Да кто они такие - обсуждать меня, как будто я грязь под их ногами? Мои дети - не щенки и самки!! Они дети! Девочки! - Спешащие по тротуару прохожие любопытно оглядывались на них, и Айк, поморщившись, подумал, что свежие сплетни уже сегодня расползутся по городу.

- Пойдём в машину, дома поговорим, - он взял близнецов на руки и решительно зашагал на стоянку, Соня поплелась за ними.

Всю дорогу до дома она проплакала. Девчонки недовольно сопели на заднем сиденье. Айк хмуро поглядывал на неё, но молчал.

В холле Соня со злостью бросила шубку на пол под вешалкой, кое-как скинула сапоги и опрометью бросилась в ванную, ничего не видя перед собой из-за слёз. Закрывшись, она дала себе волю. Плача, ругала себя, что решилась приехать, поверив Айку, понадеявшись, что он сможет защитить её. Оказалось, она ошиблась!

Соня слышала, как плачут дети, как Айк уговаривает их. Потом всё затихло, и она поняла, что он повёл их кормить. Вытерев слёзы, она ещё немного посидела в ванной и слышала, как Айк с малышками прошёл в детскую, укладывая их спать на диван, потому что кроватки так и стояли в спальне.

Она вышла из ванной и села в кресло, обессиленно опустив руки. Тихо ступая, он подошёл, присел перед ней на корточки, сочувственно заглядывая в лицо: - гадостей наговорили? - она молча кивнула. Разговаривать с ним совершенно не хотелось. Даже видеть его не хотелось. Он взял её за руки: - почему ты позволила им это?

От такой наглости Соня даже опешила. Она вырвала свои руки из его ладоней, возмущённо сказала: - а как я могла им не позволить??

- Ты должна была запретить им разговаривать с тобой в неуважительном тоне. В крайнем случае, напомнить им про Первый Закон Стаи.

- Запретить?? Напомнить?? Да они в лицо бы мне расхохотались! Отвратительные…люди, злые, бессовестные!

- Нет, Соня, - он спокойно покачал головой, - волки, хищники. Старые матёрые волки, свято чтущие принцип: кто сильнее - тот главный. Только и всего, родная. - Он встал на ноги, - давай, пообедаем, и я поеду на работу.

Она смотрела на него во все глаза. Выходит, её обида, её слёзы ничего для него не значат?? Боже, какая же она дура! Наивная доверчивая дура!

Айк, как всегда, ел с большим аппетитом, а Соня, насупившись, ковырялась в салате. Отодвинув грязные тарелки, он присел на пустой стул рядом с ней, несмотря на её сопротивление привлёк к себе, обняв за плечи: - я тебя очень люблю, счастье моё. Может быть ты и не поверишь, но мне тяжело наблюдать твоё противостояние со стаей. Но, Соня, я говорю ещё раз: мне нельзя вмешиваться. Если бы сегодня ты вызвала на поединок кого-то из этих старых дураков, я убил бы близкого им человека, скорее всего - чьёго-то сына. Потому что никто из стариков не вышел бы против меня. Я не стал бы его щадить, чтобы это стало уроком им всем. Но ты пожалела или не догадалась. Почему?

Соня пожала плечами: - о поединке сказал Сергей, но… я не могу, Айк! - она жалобно посмотрела на него, - один из них и так сказал, что я являюсь причиной смерти нескольких волков!

- Неправда, Соня. Они погибли по своей вине. В любом случае, это естественный отбор в волчьей стае. Погибают глупые, слабые, нарушающие законы. Не жалей их, как не жалею я.

Она немного успокоилась и даже обняла его, чем он немедленно воспользовался. Вдруг он отстранился: - Соня, мне кажется, нам надо нанять женщину, которая будет помогать тебе по дому. Я не хочу, чтобы ты целый день занималась домашними делами.

- Айк, - она отстранилась, заглядывая ему в глаза, - я буду работать. Я ни за что на свете не замурую себя в четырёх стенах!

Он нашёл её губы, медленно, со вкусом поцеловал. Неохотно оторвавшись, произнёс: -а куда мы денем детей? И, Соня, давай поговорим о твоей работе после того, как пройдёт гон.

- О! - она совсем забыла об этом, - Айк, а…что мы будем делать?

Он засмеялся и почувствовал, как волк улыбается во всю пасть, - мы займёмся самым приятным, что есть в жизни, - любовью! Две недели любви и ничего более.

Соня смутилась, чувствуя, что краснеет: - прекрати! Я же не об этом!

- А о чём? Больше ничего не будет. Или тебе хочется что-то ещё? - он лукаво смотрел на неё, и она ткнулась ему куда-то около уха, пряча лицо:

- Айк, я имела в виду как быть с детьми, с едой…

- Вот поэтому я и предлагаю нанять кого-то, кто будет, хотя бы, готовить. А дети… Они у нас днём спят, ну и ночь вся в нашем распоряжении! - он опять засмеялся.

- Знаешь, - она замялась, обняла его за шею, - я… не хочу больше…пока рожать. Эти ещё маленькие, пусть подрастут.

Он крепче прижал её к себе, вздохнул: - родная моя, да кто же тебя заставляет-то? Всё будет так, как ты пожелаешь. Скажешь - и я даже не притронусь к тебе, хотя честно признаюсь - мне придётся несладко.

У Сони отлегло от сердца: - а эти… сказали, что тебе нужна…сцепка и прочее.

- Эх, зря ты их пожалела! За такие вещи, когда кто-то лезет не в своё дело, точно надо убивать!

- Иди уже, - она даже нашла в себе силы улыбнуться и оттолкнула его, - найти кого-то, кто будет готовить, это было бы здорово. Но как бы снова на вторую Марфу не нарваться?

- А, кстати, не хочешь её взять обратно? Я думаю, сейчас она будет шёлковой.

- Не нужна мне её шелковистость, - буркнула Соня, - и сама она тоже не нужна.

- Как скажешь, любимая, как пожелаешь! - Он с неохотой разжал объятия и легко поднялся на ноги.

ГЛАВА 30.

Заканчивался март, приближалось время гона. Соня чувствовала себя ужасно - хоть из дома не выходи. На улице, в магазинах, в городском транспорте - она везде натыкалась на нахальных, хихикающих, бесцеремонных женщин. Мужчины были не лучше: старались, как бы нечаянно, прикоснуться к женщинам или просто, походя, понюхать, даже не пытаясь скрыть это. Она высказала своё возмущение Айку, на что он равнодушно пожал плечами: - это волки и волчицы, у них сейчас гормоны играют. Люди две недели постараются без особой нужды из дому не выходить.

- Это опасно, да? А ты мне не сказал!?

- Да нет же, Соня! Просто людям, как и тебе, не нравится, когда их в открытую обнюхивают, прикасаются к ним. Погоди, вот через неделю волчицы, которые не ушли в тайгу, вообще осатанеют, будут мужиков за… хм,…причинные места хватать.

- Какой кошмар! - Соня представила, как какая-нибудь девица лезет к Айку в штаны, - я не хочу, чтоб тебя общупывали!

- Меня не будут,- усмехнулся он, - всё же я, какой-никакой, а вожак стаи. По человеческим меркам, считай, большое начальство, - он засмеялся, довольный, а Соня нахмурилась.

Как и предлагал Айк, они наняли женщину, которая согласилась готовить еду и закупать продукты. Правда, она не переехала в комнатку за кухней и работала всего полдня, потому что была замужем и имела двоих взрослых детей. К Сониной великой радости, Аглая Викторовна и её муж были людьми. Соня подозревала, что Айк специально договорился об этом в фирме, занимающейся трудоустройством. Женщина имела пышные формы, маленький рост, миленькие ямочки на полных гладких щеках. Ей было пятьдесят с небольшим и она попросила, чтобы её не называли прислугой. Соня предложила именовать её помощницей по дому, и Аглая согласилась. Даже близнецы, вначале недовольно присматривающиеся к ней, уже к концу дня улыбались и смешно морщили носишки, когда Аглая заговаривала с ними.

Соня видела, что Айк становится нервным, всё чаще ловит её то на лестнице, то на выходе из ванной, а то неожиданно подходит сзади на кухне и, пользуясь тем, что руки у неё то в тесте, то в фарше, то ещё в чём-то, торопливо и жадно обнимает её, целуя шею, щёки, глаза, с силой прижимаясь к ней бёдрами. Она отчётливо ощущала его желание, но дети! Они не спали и постоянно требовали внимания, поэтому Соня, виновато улыбнувшись, гладила его по щеке и отодвигалась.

Однажды ночью она проснулась от тихих жалобных звуков. Айка не было рядом, зато громадный волк лежал на полу рядом с кроватью и едва слышно скулил, положив тяжёлую голову на лапы.

Она соскочила с постели, села рядом с ним, обняв и уткнувшись лицом в густую грубую шерсть на загривке. Грустно сказала: - ну, чего ты? Разбудить-то не мог, что ли? - он вскинул голову, лизнув её в губы ткнулся носом в колени и затих. - Да - да, всё было вечером, но я же знаю, что тебе этого мало и хочется ещё. И утром тоже хочется, я знаю. Но, Айк, я же не возражаю! Давай, мой хороший, оборачивайся! - волк вздохнул, закопошился рядом, она почувствовала, как холодный мокрый нос касается голых коленок и лезет под ночную рубашку. Соня сжала ноги и тихо засмеялась: - Айк, мне щекотно, пусти! - Через минуту он, голый, тяжело дышащий, навалился на неё, бережно целуя, заглядывая ей в глаза и торопливо освобождая её от рубашки.

Она чувствовала своё и его желание и втихомолку удивлялась, что время гона действует и на неё. А может быть, это его жаркая страсть воспламеняла и её тело, заставляя чуть слышно стонать, с наслаждением принимать его ласки и самой ласкать это сильное тело.

Он сдерживался из последних сил, шепча сквозь стиснутые зубы: - ну же, родная, отдайся мне вся, до конца; хочу чувствовать, как ты наслаждаешься моими ласками, моей любовью; давай, не сдерживайся сама и подари мне неземное счастье… Выгнувшись ему навстречу, стремясь забрать его в себя всего целиком, она негромко вскрикнула и упала, ослабев, не в силах пошевелиться. Несколько сильных толчков, и он тихо, торжествующе завыл, задрав вверх голову, но тут же скатился рядом, не выпуская её из объятий. Лёжа на боку, Соня подставила ему губы. Они целовались и почти шёпотом смеялись, боясь разбудить близнецов. В темноте светились янтарным светом его глаза, но почему-то это не пугало Соню. Она поцеловала их и сказала: - Айк, у тебя глаза светятся, а раньше не светились. Почему?

Он приподнялся рядом на локте, и она поняла по голосу, что он улыбается: - гон - волчье время. Знаешь, чего мне очень хочется?

- Не-ет. Чего?

- Провести в темноте частичное обращение, чтоб ты не видела, только голову, не тело, и длинным волчьим языком вылизать тебя всю, везде, и там тоже, тогда я смогу достать до самой сладости…

Соня почувствовала, как неудержимо краснеет, не зная, что сказать. Он опять прижал её к себе, целуя, прошептал на ухо: - завтра попробуем, хорошо? - Она лишь кивнула, но Айк понял. Соня хотела напомнить ему, что так уже было, когда он привёз её из леса, но раздумала. Она не желала ворошить прошлое.

Яростное пламя гона затмевало рассудок, болезненно обостряя все чувства. Никогда еще первобытная жажда обладания не разрывала волка с такой дикой силой, заявляя, что это его женщина, его пара. Жажда была ненасытной, словно лесной пожар, пожирающий все на своем пути.

Соня ощутимо похудела и устала. Айк был весь, как сжатая пружина, будил её по пять - шесть раз за ночь. Кроме того, он и днём использовал малейшую возможность. К счастью, такие случаи выдавались нечасто, потому что дети засыпали на часик - полтора один раз в день, после обеда. Но и этого времени ему хватало. Страсть пылала так ярко, что происходила быстрая разрядка, но затем тут же вспыхивала заново, побуждая овладевать женщиной снова и снова.

Аглая не надоедала им своим вниманием, появляясь по утрам, раз в два-три дня. Загружала продуктами холодильник, готовила еду и опять исчезала. В один из дней, передавая ей деньги для покупок, Соня виновато сказала: - Аглая Викторовна, спасибо вам! Мне неловко, что я совсем вам не помогаю ни с закупками продуктов, ни с готовкой. Вам приходится так много работать на кухне, но Айк… Я удивляюсь, куда в него только и влезает!

Женщина засмеялась и погладила Соню по плечу: - не огорчайся, деточка, я привычная! У меня ведь ещё недавно трое мужиков было в семье, пока сыновья не женились и своими домами не зажили. Они, хоть и не волки, а тоже поесть любят. Но вообще-то во время гона, когда наши волки по тайге бегают, они совсем не едят. Это уж те, кто дома, с жёнами остаётся, своих человеческих привычек не оставляют.

К обеду приехал Айк, с блестящими глазами, подрагивающими крыльями носа, ожиданием во взгляде. Едва взглянув на него, Аглая торопливо засобиралась и вскоре ушла, напоследок лукаво подмигнув Соне.

С некоторым смущением Соня признавалась себе, что ей приятна его животная обжигающая страсть, широкие ладони, уверенно сминающие её груди, скользящие по плечам, животу и бёдрам, и поцелуи, длящиеся до тех пор, пока не улетучивались последние крупицы здравого смысла и уже она сама устремлялась ему навстречу, забывая обо всём на свете, наслаждаясь его большим жарким телом и даря ему свои ласки.

В конце второй недели, когда схлынуло, постепенно затихая, пламя гона, Соня, к её великому удивлению, проснулась не от поцелуев и прикосновений Айка, а сама, почувствовав, что больше не хочет спать. Повернувшись на бок, она встретилась глазами с его тёплым карим взглядом. Соня улыбнулась: - доброе утро! - ласково погладила его по щеке.

Повернув голову, он прижался к ладони мягкими губами, тихо поцеловал: - доброе утро, радость моя!

- О-о, ты, кажется, становишься вменяемым? - он ничего не ответил, лишь ткнулся ей носом в шею, вдыхая запах её тёплого, со сна, тела. - Айк, за эти две недели я похудела на пять килограмм, представляешь?

Он глухо, откуда-то от её плеча, ответил: - надо было меня остановить, Соня. - Приподнялся на локте, заглядывая ей в лицо: - не нужно молчать и терпеть. Если не хочешь, если чувствуешь, что я слишком настойчив, тебе надо было всего лишь сказать мне об этом.

Соня обняла его за шею, прижалась к нему, чувствуя, как пульсирует его отвердевшая плоть, шепнула на ухо: - но ведь тебе и сейчас хочется?

Усмехнувшись, он отцепил её руки и чуть отодвинулся: - это не смертельно, уверяю тебя. Тем более, после двух недель, которые ты мне пода

рила.

- Ладно, - она тоже отодвинулась, чуть обидевшись его отказом. - Айк, давай, поговорим?

Он уже сам обнял её, чутко уловив её обиду: - ну, чего ты, родная? Я всего лишь хочу, чтоб каждая наша близость радовала тебя. Тебе же сейчас не хочется?

- Тьфу, Айк, давай поговорим о другом!