Хозяин собаки Кэмерон Брюс
Харди не отвечал. Его лицо окаменело от ярости.
– К кому ты идешь, когда ночь холодна, а постель твоей жены еще холодней? Кому ты нужен теперь, когда ты изувечен, когда твое лицо – кровавое месиво, а глаза слепы? Вы, мужчины, считаете, что вольны ходить по вдовам, когда вам вздумается, но теперь тебя никто не примет. Кроме меня.
Харди глубоко вздохнул.
– Значит, решено. – Альби протянула руку и отбросила волчьи шкуры, прикрывавшие старшего ловчего.
Харди обратил к ней свое страшное лицо. Его уродство не смущало Альби. Так даже лучше: теперь ему не к кому идти. Грубо схватив мужчину за бедро, она со смехом бросила:
– Я вижу, ниже пояса ты цел и невредим.
Год девятнадцатый
Мать-волчица открыла глаза. Щенки, плотно сбившись в кучу, лежали рядом: они насытились и уснули, пока мать нежно вылизывала их языком.
В пещеру вернулся человек: покряхтел, пролезая в расселину, и тяжело спрыгнул на землю.
Волчица вздохнула. Боль в боку утихла, однако любое движение причиняло жестокие страдания.
Человек принес пищи и воды. Теперь всякий раз, когда он появлялся в логове, волчицу охватывало теплое чувство. Щенки тоже ощущали присутствие человека, но их мать не выказывала беспокойства, а значит, и им нечего было волноваться. И хотя огонь, вспыхивающий поблизости, по-прежнему пугал, волчица научилась мириться и с этим. Сама она прокормиться не могла, а человек ее кормил.
Любовь, переполнявшая мать при виде сосущих молоко волчат, распространилась и на человека, который приносил ей мясо. Благодаря ему волчата были живы.
Желтые отблески пламени скользнули по стенам, и из-за выступа показалась голова человека. Волчица в нетерпении забила хвостом об землю, предвкушая, как вонзит зубы в мясо, запах которого щекотал ей ноздри.
– Что, проголодалась? – негромко спросил человек.
Волчица не чувствовала угрозы в бессмысленных звуках и, когда человек приблизился, еще пуще замахала хвостом и приподняла голову.
– Вот, держи. – С этими словами он протянул ей сочный шмат мяса. Волчица слизала его языком и проглотила почти не жуя, неотрывно следя, как человек вытаскивал все новые куски из кожаной котомки, лежащей у его ног. Некоторое время тишину пещеры нарушало лишь жадное чавканье волчицы и попискивание щенков. Наконец, когда ладонь человека опустела, волчица облизала его вымазанные в крови пальцы, а он ласково коснулся ее лба. В ответ волчица замахала хвостом и снова лизнула его ладонь, очень бережно, словно одного из своих щенков.
С того дня человек стал ее гладить, а она в ответ облизывала его ладони. Когда он впервые взял на руки одного из щенков, она настороженно следила за ним, однако руки человека хранили ее запах, и щенки не боялись, даже когда он подносил их к лицу и касался губами их шерстки.
– Славные малыши… Как же мне быть с вами, когда вы подрастете? – Его лишенный враждебности взгляд упал на волчицу. – Ты не умрешь, покуда не выкормишь волчат. Ты самоотверженная мать. Я не стану убивать их, пока ты не умрешь.
Теперь от волчат пахло человеком. Мать не стала их умывать. Запах человека действовал на нее умиротворяюще и оттого был приятен и волчатам.
Ее волчата живы. Они вырастут сильными и здоровыми и укрепят стаю.
И все это благодаря человеку.
Год первый
Калли сидела на берегу ручья, опустив ноги в воду. Дни стояли засушливые, и ручей обмелел, зато вода в нем прогрелась, чего не случалось раньше. Белла присела рядом с подругой и с плеском окунула ноги в ручей.
– Скоро мы отправимся на зимнюю стоянку, – сказала она, с удовольствием болтая ногами в воде.
Калли промолчала, глядя в безоблачное небо. В воздухе пахло летними травами и цветами, согретыми солнцем.
– Еще не скоро, – наконец ответила она, – хотя времени осталось не так уж и много.
– На зимней стоянке празднуют свадьбы, – продолжала Белла. Пожалуй, это было самое долгожданное событие, связанное с холодным временем года.
Калли зарделась. Она до сих пор не рассказала подруге про Урса.
– Как ты думаешь, почему Альби уже несколько зим подряд не назначала свадеб? Она нам завидует, потому что мы молоды? – Белла рассеянно провела рукой по своим блестящим волосам.
– Нет. Альби откладывает свадебный обряд для того же, для чего моя мать снимает жир с похлебки, – чтобы использовать его, когда потребуется.
Прекрасное лицо Беллы выражало полное непонимание. Калли вздохнула.
– Все девушки старше пятнадцати лет мечтают о муже. Альби это знает и нарочно откладывает свадебный обряд – чтобы прибрать нас к рукам. Никто из женщин не осмелится ей перечить.
– Значит, я и этой зимой не выйду замуж? – огорченно протянула Белла.
– Думаю, что для тебя, меня и Рене совет женщин точно выберет мужа. Поглядывай, приходит ли Альби пошушукаться с твоей матерью. Что до меня, то мне ни один из Сородичей не по сердцу, – соврала Калли.
Белла рассмеялась. Она видела подругу насквозь: во всем племени не нашлось бы девушки, которая не хотела бы вырваться из-под материнской опеки и завести семью.
– Белла! – раздался голос неподалеку.
Девушки, вздрогнув, обернулись. Адор, мать Беллы, чья легенда гласила о горячем любящем сердце, стремительным шагом приближалась к ручью. Лицо ее было непроницаемо.
– Белла. Немедленно иди сюда. У меня срочное дело.
Сайлекс оглядел сопровождавших его охотников и, повернувшись к своему лучшему другу Бракху, торжествующе улыбнулся. Олени, пасущиеся в двадцати шагах, насторожились, почуяв опасность, и сгрудились в кучу, гребя копытами о землю.
Сайлекс выпрямился. Пора.
Зажав в каждой руке по копью, охотники бросились наперерез оленям, прицеливаясь на бегу. Копья взлетели в воздух. Один олень упал как подкошенный, еще двоих ранило в бок, и они в смятении ускакали прочь.
Сайлекс кивнул, и охотники разделились на две группы по двое: один что было духу бежал за подранком, другой издалека следил за ним и берег силы, чтобы, когда животное повернет назад, прикончить его одним точным броском копья.
Сайлекс остался наедине с Дуро, который вот уже несколько дней хранил молчание, только бросал на него хмурые взгляды, как обиженный ребенок.
Вблизи Дуро казался еще крупнее и угрожающе нависал над Сайлексом, угрюмо сдвинув косматые брови, которые придавали лицу звериное выражение. Сайлекс копьем добил оленя и подавил вздох, чувствуя, как Дуро буравит его взглядом.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – тихо проговорил Сайлекс.
– Покончим с этим раз и навсегда, – прохрипел Дуро. – Ови будет моей, а я стану вожаком. Твой отец потерял власть, еще когда заболел и впал в детство.
Сайлекс обернулся и поднял глаза на противника. Дуро перекосило от кипевшей в нем ярости. Он намеренно оскорбил память старого вождя, рассчитывая разозлить Сайлекса.
– Ты бросаешь мне вызов, друг мой Дуро? – спросил Сайлекс.
– Да!
В руке у Сайлекса, как и у Дуро, лежало копье. Встав лицом к лицу с противником, Сайлекс медленно приподнял древко, так что острый каменный наконечник коснулся живота Дуро. Тот мигом побледнел и застыл, боясь пошевельнуться.
– Ты, я уверен, знаешь, что тому, кто бросит вызов вожаку, грозит беспощадная расправа.
Дуро судорожно глотнул воздуха, уставившись на копье.
– Отец всегда говорил, что во главе стаи стоит не самый сильный, а самый умный волк, – продолжал Сайлекс. – Ты все равно хочешь почувствовать острие моего копья и узнать, кто из нас возглавит племя?
Нет, Дуро этого не хотелось.
– Я не подумал, что… – хрипло зашептал он и запнулся: наконечник прижался к его животу еще тесней.
– Верно, не подумал. Но разве мы хотим, чтобы Волколюди шли за тем, кто не думает?
Дуро облизал губы. Сайлекс опустил копье и развел руками.
– Если хочешь сместить меня, давай спросим мнения племени. Я не буду стоять у тебя на пути.
– А Ови? – спросил Дуро, к которому вернулся голос. – Я хочу быть вожаком, раз. И я хочу взять твою сестру в жены, два. И мне все равно, что говорил твой отец.
– Я должен чтить его волю.
– Но я хочу забрать твою сестру себе, – запротестовал Дуро.
Сайлекс окинул его долгим взглядом.
– Что ж, – произнес он, – это осложняет дело.
10
Озадаченная странным поведением Адор, Калли отправилась на поиски собственной матери и отыскала ее в зарослях тростника на заболоченном берегу выше по течению ручья. Волосы Коко были собраны на затылке и перехвачены безыскусным шнурком, как и у всех женщин ее поколения, тогда как ровесницы Калли предпочитали заплетать волосы в косу. Сгорбленная над тростником Коко то и дело смахивала с лица падающие на лоб пряди, выбившиеся из-под ослабшего узла, и выглядела постаревшей и изможденной.
Калли стояла на пороге больших перемен – она знала, что свадьба с Урсом перевернет всю ее жизнь, однако сейчас, увидев мать, ей захотелось снова быть маленькой и играть у ног Коко, пока та выкапывает съедобные коренья.
Коко ничего не знала о том, что происходит в лагере. Хуже того – она велела дочери помочь ей собирать коренья, и они целый день провели в трудах, тогда как в лагере разворачивались судьбоносные события. Калли чуть не плакала от досады.
Перед самым заходом солнца Калли и Коко, нагруженные кореньями, тщательно отмытыми в ручье, вернулись в лагерь. Белла, которая в беспокойстве расхаживала взад-вперед, наконец завидев подругу, метнулась к ней навстречу.
Как и следовало ожидать, Коко велела дочери отнести коренья к главному костру и засыпать их угольями и только потом позволила дочери отдохнуть. Белла тут же схватила подругу за руку и потащила за собой.
Они ушли на женскую сторону лагеря и укрылись в густой тени, куда не дотягивались отсветы костров.
– Что стряслось? Что-то с Альби? – зашептала Калли.
Белла чуть не прыгала от волнения.
– Альби? Да нет, что ей сделается-то, но она страшно злится.
– Злится?
– Ох, даже не знаю, с чего начать… Где ты была целый день?
Оттуда, где стояли они с Беллой, поселение было как на ладони. Охотники собрались на мужской стороне и, усевшись в круг, держали совет. Калли разглядела несколько лиц, однако большинство мужчин сидели спиной к ней. Солнце скрылось, и по лагерю пролегли длинные тени. Женщины, которые в этот час обычно помогали Коко хлопотать у главного костра, куда-то подевались, наверное, тоже уединились с подругами. Интересно, что все обсуждают?
– Маме помогала, – ответила Калли, не в силах скрыть досаду.
– Столько всего случилось!
– Не томи!
Белла хлопнула в ладоши.
– Харди созвал совет охотников.
Калли поняла, что ее ждет долгий рассказ: Белле нравилось находиться в центре внимания.
– Он сказал, что не может быть старшим ловчим. Плохо видит. Об этом все знали, – продолжила Белла. – Угадай, кто займет его место?
Калли наморщила лоб. Почему Белла так радуется? Ловчим стал один из ее братьев? Все они были крепкие, ловкие парни, но ни один из них, даже Марс, старший следопыт, не мог бы повести людей за собой, а ведь это качество, совершенно необходимое ловчему. Другой ее брат, Лукс, боялся темноты, хотя при свете дня был неутомимым охотником, как утверждала его легенда. Пятеро братьев Беллы всегда голосовали согласованно, но Калли не верилось, что они могли предложить на место ловчего кого-то из своих.
– Ну же, угадай, – настаивала Белла.
Калли взглянула на подругу, которую распирало от самодовольства, и с трудом сдержала приступ раздражения.
– Ну и кто же?
– Урс.
У Калли перехватило дыхание.
– Братья сказали, что он лучший из охотников. И отец так сказал. И Харди.
У Калли заколотилось сердце. Что это значит? Со старшим ловчим все считаются, даже если он молод, как Урс. Если Урс объявит, что намерен взять Калли в жены, разве Альби осмелится ему перечить? Конечно, подобные вопросы решал женский совет, однако вряд ли кто-нибудь станет возражать против брака Урса и Калли, уж точно не теперь, когда Урс сделался старшим ловчим.
– Чудесная новость, – выдохнула Калли.
– Еще бы! – выкрикнула Белла и закружилась на одном месте. Калли с теплотой смотрела на подругу. Ей всегда казалось, что Белла не слишком наблюдательна, однако не исключено, что они с Урсом вели себя не очень осторожно. Должно быть, Белла подумала о том же: теперь Альби не сможет разлучить Калли с Урсом.
И они поженятся.
– А сейчас самое главное! – нараспев произнесла Белла.
– Что? – Калли сморгнула, очнувшись от грез наяву.
– Самое главное, Калли, самая расчудесная, счастливая новость – для всех на свете: для неба, для реки, для всех Сородичей…
– Да не томи же, – взмолилась Калли, сбитая с толку.
Глаза Беллы ярко сверкали в спустившихся сумерках.
– Моя семья поддержала Урса, и теперь все решено!
– Что решено? – спросила Калли, и сердце у нее тревожно сжалось.
– Урс берет меня в жены!
В воздухе маняще запахло кровью, и волки застыли как завороженные. Долгое время они перебивались мышами-полевками и насекомыми, но теперь где-то там их ждала крупная добыча. Ослабевшие и мучимые голодом, они побежали на запах, не остановившись даже тогда, когда в воздухе повеяло опасностью, а ноздрей коснулся запах человека.
Вскоре потянуло дымом. Безрассудная погоня за добычей грозила обернуться несчастьем. Решимость Спутника пошла на убыль, он замедлил бег и теперь ступал мягче и осторожней. Запах добычи крепчал, но вместе с ним усиливались и запахи костра. Спутник обеспокоенно заскулил.
Когда запахи крови, костра и человека смешались и заполонили все вокруг, волки, наконец, остановились. Подобраться ближе и тем самым выдать себя людям волки не решались и держались на расстоянии, за деревьями. Острый нюх подсказывал, что впереди у костра сидят несколько человек. Спутник ткнулся носом в скулу волчицы. Они обнюхали друг друга и, покружившись, улеглись спать. Сосущая боль в желудке не позволяла волкам оставить мысли о добыче, однако сил для нападения у них не осталось.
Засыпая, волчица вспомнила о человеке, бросившем ей когда-то кусок мяса; она явственно различила его запах среди десятков других.
Калли поджидала Урса в их тайном месте, за каменными глыбами, где прежде так маняще колыхались мягкие густые травы. Теперь, в преддверье осени, они иссохли, пожелтели и больше не напоминали мягкий пышный покров, и все-таки, глядя на поляну, Калли не могла не думать об Урсе. Ей живо вспомнилось, как она ласкала его нагретую солнцем спину и как его борода приятно щекотала ей лицо.
Наконец появился Урс – высокий, статный, красивый. Калли показалось, что он ступает с невиданной прежде уверенностью. Как старший ловчий.
– Урс, – вполголоса позвала Калли, нехотя выдав всю глубину охватившей ее тоски.
Урс удивленно взглянул на нее, как будто они не перешептывались украдкой у главного костра, условливаясь о встрече. Впрочем, нет, решила Калли, вид у него, скорее, виноватый.
Больше всего Калли сейчас хотелось, чтобы Урс обнял ее. Она бросилась к нему и уткнулась лицом в его плечо.
– Урс, – чуть слышно проговорила она. – Что же нам делать?
Урс глубоко вздохнул и, обняв Калли за плечи, заглянул ей в глаза. Она плакала. Урс закусил губу.
– Не плачь. Прошу тебя.
– Что же произошло?
Урс покачал головой.
– Я всегда хотел стать старшим ловчим, но даже не мечтал, что это случится так скоро, – промямлил он, глядя вдаль.
– Урс!
Он вздрогнул и перевел взгляд на девушку.
– Для тебя это большая удача, – сказала Калли. – Правда. Когда я узнала, то решила, что теперь мы точно будем вместе, потому что совет женщин ловчему не указ. Ловчий сам волен выбрать себе жену.
Урс не отрывал от нее глаз.
– Поверь, Урс, это правда, – умоляюще повторила Калли. – Мы опасались, что Альби настроит совет женщин против нас. Но теперь ты – старший ловчий. Зимой мы сможем пожениться. Как мы и обещали друг другу.
– Но, – медленно начал Урс, – что скажут братья Беллы?
– Послушай меня, – спешно заговорила Калли. – Все считают, что старшим ловчим должен был стать ты. Все. Не только братья Беллы. Ты убил льва, который напал на Харди. На тебя надеется племя. Кто еще достоин этой чести? Не Пэллок же! Если ты объявишь, что любишь меня, никто слова поперек не скажет. Даже братья Беллы.
Лицо Калли осветилось надеждой.
– А что скажут женщины? – спросил Урс после минутного колебания.
– Если ты объявишь о своем выборе сегодня, сейчас, я поговорю с Альби. Я объясню ей, как навести порядок среди женщин, которые готовы взбунтоваться. Они поднимут крик и шум на совете, но при поддержке Альби мы с матерью их образумим. Поверь, они обожают вмешиваться в чужие дела, теперь всю зиму смогут сплетничать. У нас получится, Урс! Мы будем вместе!
Урс обалдело уставился на Калли.
– Похоже, ты все продумала, – произнес он не самым одобрительным тоном.
– Урс, ты любишь меня? – дрожащим голосом спросила Калли, страшась услышать ответ.
– Да, – твердо сказал Урс. – Я люблю тебя, Калли. Я никогда не смогу полюбить другую.
Калли облегченно выдохнула, уткнувшись ему в грудь, и с трепетом потянулась к нему губами. Вскоре их дыхание участилось, руки переплелись, и страсть захлестнула молодых людей с головой. Они уже много, много дней не встречались в своем укромном месте.
Руки Урса скользнули под тунику девушки и коснулись тугой груди. Калли застонала и подалась навстречу Урсу, желая отдаться ему прямо сейчас, без оглядки. Дрожащими пальцами она стягивала с него набедренную повязку. Когда ей, наконец, это удалось, у нее перехватило дыхание: Урс был готов овладеть ею. Сгорая от желания и не в силах ни о чем думать, Калли опустилась на траву, увлекая за собой Урса. Все произошло стремительно. Калли вся отдалась удовольствию, охватившему ее изнутри, и, когда Урс вскрикнул и задрожал, крепко обхватила его руками. Так и должно быть, подумала Калли. Она любила Урса и хотела быть с ним, как жена хочет быть с мужем.
Калли поглаживала его крепкие мускулы, его стройную спину. Их страсть, подумала Калли, похожа на молнию, а их наслаждение друг другом – на гром: чем ярче вспышка молнии, тем короче и оглушительней раскаты грома, от которых по коже бегут мурашки.
Они распростерлись на траве, едва переводя дыхание. Калли склонилась над Урсом и поцеловала его. Урс смотрел в никуда, как одурманенный.
– Невероятно, – вымолвила Калли. – Я хочу, чтобы это повторялось снова и снова.
– Да, – выдохнул Урс.
– Со мной никогда не было ничего подобного, Урс.
– Я чувствую себя слабым и сильным одновременно.
– Я тоже. Я люблю тебя, Урс. Мне больше никто не нужен. Я люблю тебя и хочу только одного – стать твоей женой.
– Я тоже люблю тебя.
– Тогда мы сделаем все, как я предложила.
– Ладно. Я скажу, что передумал и хочу жениться на тебе.
– Для Сородичей ты теперь старший ловчий, но для меня ты навсегда останешься просто мужчиной, который хорошо владеет копьем, – пошутила Калли.
Они весело рассмеялись и набросили на себя одежды, продрогнув от ветра, который холодил потные тела.
11
С последней удачной охоты прошло уже много дней, но у Пэллока оставалось немного мяса, и он жарил его над своим костром, наколов на ветку. Над поселением разносился аппетитный аромат. Когда запасы еды у Сородичей шли на убыль и племя перебивалось тощими супами Коко, жарить мясо, не поделившись с остальными, считалось зазорным, однако Пэллок был в дурном настроении и плевать хотел на то, что подумают о нем другие. Он, не отрываясь, смотрел на пламя, свободной рукой оглаживая бороду, такую же черную, что и у остальных мужчин племени.
– Пэллок? – позвал его женский голос.
Пэллок сощурился, пытаясь разглядеть, кто там прячется в тени. В круг света от костра вошла Рене, и Пэллок что-то буркнул в знак приветствия.
– Как ты? Сердишься? – прошептала она. Тонкая фигура Рене казалась еще более хрупкой, неотличимой от ее собственной тени. Рене осторожно уселась у костра рядом с Пэллоком.
– Ничего подобного, – холодно бросил Пэллок.
– Совет принял неверное решение. Ты старший копейщик. Ты знаешь все про охоту. Это тебя должны были избрать старшим ловчим.
Пэллок не ответил на комплимент, считая, что женщины ничего не смыслят в охоте.
– Урс помолвлен с Беллой, – продолжала Рене. – Значит, ты и Белла не… То есть ходили слухи, будто вы обещаны друг другу. – Рука Рене вскользь коснулась руки Пэллока. – Теперь Белла отдана Урсу, и совет должен подыскать тебе другую жену, – застенчиво шепнула она.
Пэллок хладнокровно взвесил ее слова. Неужели Рене всерьез думала, что Белла станет его женой? Потом он стал размышлять о Рене. Она говорила с ним прямо, не виляя, но ее родители умерли, а значит, ее судьба зависит от совета женщин. А совет женщин славился своей несговорчивостью, когда дело касалось замужества осиротевших девушек. Мужчина, оставшийся без родителей, мог проявить себя на охоте, тогда как осиротевшая девушка была невыгодной партией.
Темные глаза Рене ярко сверкали. Она была очень красива в свете крепнущего пламени. Шею девушки украшала веточка вьюнка, привлекающая взгляд к ложбинке между грудями, что скрывались под туникой из оленьей шкуры. Рене, единственная из всех Сородичей, признавала, как несправедливо обошлись с Пэллоком. Калли и Белла всегда насмехались над ним и вели себя вызывающе, но Рене относилась к нему с большой теплотой.
Ни слова не говоря, Пэллок вытащил из огня обугленную ветку с насаженными на нее жирными кусками мяса и протянул девушке.
Рене затаила дыхание: он ухаживал за ней! На глазах выступили слезы – должно быть, от тонкой струйки дыма, поднимавшейся от горелой ветки. Рене осторожно стащила кусочек мяса, принялась дуть на него, перебрасывая из руки в руку, и наконец осмелилась откусить.
Пэллок смотрел, как она ест, и вдруг, глядя на влажные губы Рене, почувствовал необъяснимую тяжесть в чреслах. Он поднес ветку к зубам, но Рене жестом остановила его, потом наклонилась и протянула ему свой недоеденный кусок мяса.
Пэллок взял его губами, смакуя жирную поджаристую корочку. Они с Рене неотрывно смотрели друг другу в глаза, не отваживаясь заговорить.
– Что тут происходит? – загремел голос Альби, которая ворвалась в круг света словно разъяренный медведь. – Что тебе здесь надо? – напустилась она на Рене.
Девушка вскочила на ноги.
– Я только…
– Я не приглашала тебя к своему костру, – рявкнула Альби. – Больше сюда не приходи.
Пэллок, даже не подумав заступиться за Рене, лежал на земле, словно придавленный каменной глыбой, и молчал. Рене умоляюще взглянула на него.
– Извини, – промямлила она.
– Вон! – завопила Альби.
Кивнув, Рене попятилась, затем повернулась спиной к Альби и убежала. Альби обернулась к сыну.
– Ах ты ж… – прошипела она.
– Мы только… – успел сказать Пэллок, когда мать пнула его ногой в живот.
– Ты дурак! Урса выбрали старшим ловчим! Почему, я тебя спрашиваю?
Пэллок беззвучно шевельнул губами.
– Ну… – наконец выдавил он, потирая ушибленное место.
– Ты должен был выводить охотников на охоту, давать им указания, словно ты уже ловчий, а ты расхаживал дурак дураком, да еще приговаривал, как ты «доволен» Урсом! «Когда-нибудь ты станешь главным, Урс»! Смотри, до чего ты договорился!
– Это все из-за его женитьбы на Белле, – ответил Пэллок, не скрывая своего возмущения. Так решил совет женщин, а мать никак этому не помешала.
– Думаешь, я сама не знаю?
– Ну, так сделай что-нибудь, – сказал Пэллок. – Скажи им, что Белла может выйти только за меня. Тогда ее братья встанут на мою сторону, и меня изберут старшим ловчим.
– «Ее братья встанут на мою сторону», – передразнила сына Альби. – Думаешь, теперь я могу помешать ловчему? Сделанного не воротишь.
– Почему Харди не сделал ловчим меня? – заныл Пэллок, не в силах поверить, что желанная цель уплыла из-под носа.
Альби едва удержалась, чтобы не пнуть сына еще раз.
– Ты глуп, как пень, – заявила она.
Пэллок с мрачным видом откусил кусок остывшей оленины. Альби выхватила ветку из его рук и, презрительно зыркнув, сама вонзила зубы в мясо.
– Ладно, – наконец пробубнила она с набитым ртом, – я кое-что придумала.
– Правда? – вскинулся Пэллок.
– Кажется, я знаю, как исправить то, что ты натворил, – сказала Альби, поедая последний кусок мяса.
Сайлекс заметил, что в последнее время некоторые племена перестали кочевать с места на место. Речной клан поселился в пещерах к северу от реки и зимовал там. Сородичи, хотя и продолжали вести кочевой образ жизни, но проводили все лето в поселении на каменистом берегу ручья, а с наступлением холодов отбывали на зимнюю стоянку, расположенную где-то к югу. Человекообразные существа, прозванные Робкими, кочевали небольшими группами, избегая контактов с другими племенами. Вся речная долина считалась землей Орды; возможно, и Орда, если зима выдавалась особенно суровой, уходила на юг, вниз по течению реки. Как и другие племена, Волколюди всеми силами избегали встречаться с Ордой, поэтому никто не знал наверняка, когда и где они зимуют.
Сайлекс не задумывался о том, как живут другие. Его люди без устали следовали за волчьей стаей, которая приводила в места, богатые дичью. Основная группа охотников во главе с Сайлексом бежала по пятам стаи, а женщины и дети в сопровождении нескольких вооруженных мужчин брели позади.
Охота была удачной. Мужчины, взвалив на себя туши убитых оленей, возвращались на стоянку, до которой оставалось день-два пути. Вечером они сделали привал, развели костер, зажарили часть добычи и устроили пиршество. Ночь обещала быть необычайно теплой. Сайлекс поднял глаза и в сгустившихся сумерках разглядел Дуро, сидящего по ту сторону костра. На лице здоровяка читались все терзавшие его чувства.
Сейчас Дуро огласит свои притязания.
Дуро откашлялся, и остальные охотники вопросительно повернулись к нему.
– Послушайте, что я скажу, – натянутым голосом объявил Дуро.
Мужчины переглянулись.
– Говори, – осторожно сказал Бракх, лучший друг Сайлекса.
Дуро поджал толстые губы.
– Самый крупный волк берет себе самую крупную волчицу. Таков закон стаи, – напыщенно заявил он.
Мужчины опешили. Дуро сердито оглядел сидящих вокруг костра, ожидая, когда до них дойдет смысл его слов.
– Вообще-то, бывают исключения, – заметил Бракх. – Порой ни вожак, ни его волчица не отличаются крупными размерами.
– Чаще все так, как я сказал, – настаивал Дуро.
– Может быть, – согласился Бракх. – Но я твердо уверен, что иногда волки следуют за самым умным. Помнишь, Сайлекс, как мы видели ту волчицу с белой отметиной на лице?
– Я говорю о законе стаи! – гаркнул Дуро.
Читать бесплатно другие книги:
