Хозяин собаки Кэмерон Брюс

12

Год девятнадцатый

Волчица слышала, как человек выбрался из пещеры через расщелину, которая вела наверх, к небу. От него пахло сурком, съеденным на днях. Ей в нос ударил крепкий запах дыма, и без того всегда витавший в воздухе: это человек, вскарабкиваясь, неосторожно ступил ногой в остывший костер, подняв тучу пепла.

Волчица настолько свыклась с его запахами, что легко заснула вновь, однако, заслышав оглушительный крик, распахнула глаза.

– Беги! Там волк! Спасайся! – послышалось снаружи.

Волчица оцепенела и ощетинилась.

– Нет! – раздался отчаянный вопль.

Волчица лежала, не шевелясь, и настороженно прислушивалась к долетавшим до нее звукам, не понимая, что происходит.

Год первый

Альби решительным шагом подошла к Урсу, тяжело стуча посохом о землю. При виде старухи у Урса свело живот, как будто он наелся тухлятины. Чего ей надо? Он с трудом подавил желание сбежать на мужскую сторону лагеря.

– Приветствую тебя, старший ловчий, – сказала Альби.

Урс сдержанно кивнул.

– Воздух стал суше. Наступают холода. Нужно отправляться на зимнюю стоянку, пока не пошел снег. В этом году он не заставит себя долго ждать. У нас осталось столько дней, сколько пальцев на одной руке.

Урс пришел в недоумение. Он-то считал, что решение о переходе на зимнюю стоянку целиком и полностью зависит от женщин; мужчины безотчетно понимали, что если женщины не готовы сняться с места, то никакая сила не сможет их расшевелить. Женщины сами начинали готовиться к кочевью, они же тащили на себе детей, звериные шкуры, а также сушеные ягоды и коренья. Мужчины несли оружие. Однако такое важное решение, как переход на зимнюю стоянку, очевидно, следует принимать сообща. Урс еще не освоился в роли ловчего, и ему предстояло многому научиться.

– Ты права, – нехотя признал он.

– Так что ты решил, ловчий? – спросила Альби, искоса глядя на него.

На другом конце лагеря появились Калли и Белла. Они шли рука об руку, не отрывая глаз от Урса. Внезапно вопрос Альби приобрел двусмысленный характер. От того, что ответит Урс, зависела его судьба. Не в силах бороться с собой, Урс отвернулся от девушек как раз в тот момент, когда ему с улыбкой помахала Белла.

– Пора отправляться на охоту, – решительно сказал Урс. – Выходим завтра.

Скорее в лес, прочь из лагеря, прочь от Сородичей, чтобы спокойно обо всем подумать.

«Что ты решил?»

Год девятнадцатый

Жена Гуа должна была вот-вот разродиться, а дети были слишком малы, чтобы охотиться. Гуа пошел на поиски добычи один, без жены и ее братьев, и сейчас пробирался по роще вдоль ручья, готовясь метнуть копье в цель: крупного олененка, отбившегося от матери, который, ничего не подозревая, мирно щипал свежую весеннюю поросль.

Внезапно Гуа ощутил на себе чей-то взгляд и поднял глаза. Вдалеке, на вершине невысокого утеса, стоял человек, – один из тех, кого Гуа и его соплеменники называли Рать. Странный то был народ: сплошь невысокие, ни на кого не похожие существа, жившие большими группами. Сам Гуа жил обособленно со своей семьей и родичами и редко общался с себе подобными. Гуа никогда раньше не видел, чтобы человек из Рати был совсем один. Некоторое время они просто смотрели друг на друга.

Одинокий человек вдалеке не представлял опасности, и Гуа продолжил охоту. Прячась в высокой траве, он подкрался к олененку и что было силы метнул копье, умудрившись одновременно подхватить с земли камень. Олененок не успел сдвинуться с места, как каменный наконечник вонзился ему в шею. Животное отскочило в сторону, но убежать не успело: Гуа накинулся на него, изо всех сил колотя камнем по голове. Олененок метался из стороны в сторону, пытаясь сбросить охотника, однако Гуа вцепился в него мертвой хваткой. Рана на шее обильно кровоточила, и наконец тяжелые удары камня оглушили животное. Олененок проволочил Гуа еще шагов двадцать, затем ноги его подкосились, и он вместе с человеком повалился на землю.

Когда животное выдохлось, Гуа вскочил, выдернул копье и прикончил добычу.

Гуа стоял над убитым олененком, потирая плечо. Упав на землю под его тяжестью, он ощутил острую боль, и теперь правая рука двигалась тяжело и неуклюже, как будто внутри что-то мешало. И все-таки сегодня его семья не будет голодать.

Отдышавшись, Гуа схватил тушу за задние ноги и потащил ее к своей стоянке. Он отошел всего на несколько шагов, когда услышал какой-то шум.

Гуа совсем забыл про человека на вершине утеса. Он поднял взгляд. Тот человек стоял на прежнем месте, но теперь он лихорадочно размахивал руками и что-то неразборчиво кричал.

– Беги! Там волк! Спасайся! – еле слышно долетело до Гуа.

Рать не знала языка Гуа, и он не понял ничего из того, что кричал ему этот странный человек. И все-таки он встревожился. Мало того, что незнакомец был совсем один, – он еще и пытался что-то сказать Гуа, а это и вовсе было неслыханным делом. Может, он злился на Гуа за то, что тот охотился вблизи его земли? Наверное, этот человек живет среди тех камней. Надо быть осторожней – от Рати всего можно ожидать.

Гуа в нерешительности застыл на месте, человек на утесе продолжал вопить. Вдруг Гуа заметил уголком глаза какое-то движение. Он обернулся и обмер.

На него надвигались шестеро волков, бегущих рысцой. Обезумев от страха и ярости, Гуа сжал древко копья и заревел во все горло, обнажив зубы. Он был в замешательстве, не решаясь бросить добычу, от которой зависела жизнь его семьи. Волки тем временем подобрались ближе, и когда Гуа решил спасаться бегством, окружили его плотным кольцом.

Из-за больного плеча копье Гуа ушло в сторону, и ему не удалось поразить ни одного хищника. Волки накинулись на него со всех сторон. Он отбивался как лев, но врагов было больше. Мощные челюсти рвали кожу и перекусывали кости, и вскоре вопли Гуа стихли.

Перед тем как потерять сознание, он подумал: может, одинокий человек на краю утеса пытался предупредить о приближении волков?

Год первый

Уходя на юг, Сородичи держались берегов знакомого ручья, который считали «своим», однако редко шли одним и тем же путем, поскольку во время кочевья выслеживали стада оленей, тоже перемещавшихся к югу. Примерно на середине пути ручей Сородичей впадал в полноводную реку, и это был поворотный пункт в их путешествии: здесь заканчивалась их земля.

Река делала крутую излучину и текла по широкой плодородной долине. Туда часто уходили стада лосей и оленей, но Сородичи не могли следовать за ними – там, в долине, начинались земли Орды. Сородичи неслышно двигались по самому краю долины, стараясь не разбредаться. Матери прижимали младенцев к груди, прикрывая рты детям постарше. Охотники шли кучно, держа копья наготове. Стоило кому-нибудь издать малейший шум, как на него грозно зыркали все члены племени.

Никто не знал, что будет, если их обнаружит Орда. Калли безропотно несла свою ношу, не спуская глаз со спины Урса, который шел во главе племени. Ее переполняла гордость за любимого. И хотя он избегал ее на протяжении всего пути, с Беллой он тоже не разговаривал, о чем Белла в голос сокрушалась.

– По-моему, – сказала Калли подруге несколько дней назад, – Урс готовится принять какое-то важное решение, потому и не желает ни с кем разговаривать.

– Самое важное решение уже принято, – важно ответила Белла.

Ее братья замыкали шествие, что среди Сородичей считалось почетным, хотя и чрезвычайно трудным делом, поскольку замыкающим приходилось идти спиной вперед, и некоторые, особенно Вент, то и дело спотыкались. На третий день после того, как они миновали излом реки, Вент оступился и рухнул навзничь. Глядя на него, Никс, старший брат Беллы, затрясся от смеха, заткнув себе рот кулаком. Вскоре прыснули и остальные братья, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться во все горло, и, наконец, хохот поднялся со всех сторон. Всем было известно, что Орда никогда не заходит так далеко на юг.

Сородичи миновали опасный участок пути, и напряжение рассеялось.

Белла влетела в объятия Урса, и он обвил ее руками. Калли, раскинув руки, подошла к ним и обнялась сначала с Беллой, затем с Урсом, а затем чуть ли не с каждым из Сородичей, но руки ее хранили воспоминание о стройном и крепком теле Урса.

В ту ночь Пекс, отец Беллы, пригласил Урса к своему костру. Благодаря удачной охоте у Сородичей было вдоволь свежей оленины, и племя радовалось, что счастливо удалось избежать встречи с Ордой.

Калли с матерью готовили еду для вдов и сирот, которых больше некому было кормить. За спиной Калли поднялся одобрительный хохот. Девушка обернулась: Урс целовался с Беллой. По крайней мере, Белла целовала его, встав на четвереньки и подавшись далеко вперед. Калли показалось, что Урсу просто некуда было деваться. Однако поцелуй затянулся, братья Беллы шумно ликовали, а сам Урс не спешил отрываться от запрокинутого к нему лица Беллы.

Калли судорожно вздохнула, не осознавая, что плачет.

– Забудь о нем, – пробормотала Коко, подойдя к дочери.

Калли обернулась: мать смотрела на нее с такой жалостью и сочувствием, что Калли заплакала еще безутешней.

– Он обещан Белле. Все решено, – сказала Коко.

– Он был обещан мне, – запальчиво поправила ее Калли.

В этот момент Урс оторвался от губ Беллы и посмотрел своей невесте в лицо. Его глаза сияли. Сколько раз Калли ловила на себе этот взгляд!.. Урс потянулся к Белле и снова поцеловал ее под раскатистый хохот и улюлюканье братьев. Наконец Адор, мать Беллы, доброжелательно отстранила Урса от дочери, шутливо грозя ему пальцем – мол, подожди до свадьбы.

Коко обняла дочь за плечи.

– Неужели ты думала, что вам никто не указ? Так нельзя.

– Почему нельзя? – сквозь зубы процедила Калли. – Что в этом плохого?

– Просто нельзя – и все.

Калли обернулась: Урс и Белла вновь слились в поцелуе.

Год девятнадцатый

Волчица не видела щенков, но ощущала их присутствие. Еще слепые волчата уже достаточно окрепли, чтобы исследовать пещеру, чем они и занимались с большой охотой, изредка попискивая, когда наталкивались друг на друга.

Заслышав громкий звук – это человек, вернувшись в пещеру, спрыгнул на каменный пол, – волчата отпрянули, однако, почуяв знакомый запах, успокоились. Человек по очереди обласкал их, и волчица ощутила, как радуются щенки. В человеке чувствовалось какое-то напряжение, и пахло от него по-другому. Волчица завиляла хвостом в знак приветствия, прижав уши к голове.

– Я только что видел Робкого. Это такие странные люди, которые похожи на людей, но не совсем люди. Они умеют говорить, но лепечут что-то неразборчивое. – Человек шумно вздохнул. – Робкий охотился в одиночку, выследил стадо оленей, ранил одного, потом запрыгнул ему на спину и добил камнем. Один, сам, безо всякой помощи.

Волчица моргнула. Теперь она видела человека яснее: он взял на руки одного из волчат – самочку, самую крупную в помете. Щенку было так уютно в его ладонях, что он задремал.

– Я бы никогда так не смог. Я гораздо слабее и плохо бегаю. А потом… потом его окружили волки. Я видел, как они приближались, и пытался его предупредить. Он меня не понял и погиб как герой – так отважно сражался. Но это было чудовищно.

Человек содрогнулся.

– Нельзя забывать, кем вы станете. Надо смотреть правде в глаза. Люди убивают зверей, а волки – людей. Так было, и так будет. Я не хочу погибнуть, как этот Робкий.

13

Год первый

Следующим важным этапом во время кочевья Сородичей было их прибытие в стойбище Бледноликих. Племя Бледноликих, расположившееся на берегу огромного озера, вело оседлый образ жизни. Как и Речной клан, Бледноликие ловили рыбу сетями, а также охотились на дичь, которая в изобилии водилась в близлежащих долинах.

Внешне Бледноликие сильно отличались от Сородичей. У них были светлые глаза, а кожа и волосы отливали желтым. Всякий раз, когда их спрашивали, почему они так не похожи на другие племена, Бледноликие только пожимали плечами. Сородичи отмечали большое сходство Бледноликих с Альби и Пэллоком, но и этого никто не мог объяснить. Кроме того, у некоторых детей Бледноликих были обычные темные глаза и смуглая кожа, что тоже оставалось для всех загадкой.

Урс, по праву старшего ловчего, преподнес Бледноликим оленину, а они, в свою очередь, одарили Сородичей рыбой, к которой те были непривычны, поскольку питались ею только во время кочевья, на стоянке Бледноликих. Откровенно говоря, Сородичи рыбу не любили, хотя находились и те, кому она пришлась по вкусу. Кроме того, Бледноликие питались зеленой травой из озера – Сородичи находили ее слишком горькой – и охотились на водоплавающих птиц.

Давным-давно, еще до рождения Альби, ее мать сломала ногу во время перехода на южную стоянку и осталась у Бледноликих, которые ухаживали за ней всю зиму. Муж матери Альби ушел с остальными Сородичами. Весной, когда нога срослась, женщина пустилась в обратный путь вместе со своим племенем. Вскоре после возвращения Сородичей на летнее становище родилась Альби. Поговаривали, что девочка родилась светловолосой и белокожей оттого, что ее мать всю зиму питалась одной рыбой. Когда пришло время давать ребенку имя, самая старая женщина в роду назвала ее Альбина Паллус, что значит «белее белого». Такого имени среди Сородичей не было ни у кого.

Никто не знал, почему Сородичи всегда останавливались в лагере Бледноликих, тем более что для этого приходилось делать приличный крюк. Никто не знал, почему Сородичи и Бледноликие приветствовали друг друга, как добрые друзья, и одаряли друг друга пищей. Племена, обитавшие на равнинах, избегали контактов между собой, но с Бледноликими все было иначе: их дети и дети Сородичей весело играли друг с другом, мужчины соревновались в метании копья, а женщины нахваливали младенцев. Сородичам особенно нравились перламутровые ракушки, которые Бледноликие предлагали им в обмен на мясо, медвежьи зубы и прочий скарб. Хрупкие изящные ракушки высоко ценились среди членов обоих племен. Бледноликие, как женщины, так и мужчины, вплетали их в волосы, что еще больше отличало этих странных людей от остальных.

После разговора с матерью Калли замкнулась в себе и, сидя в отдалении, мрачно наблюдала за тем, как члены обоих племен шумно общаются друг с другом.

Она пришла к выводу, что Бледноликие не догадываются, как странно они выглядят по сравнению с остальными, потому что никогда не задумывались об этом, живя в окружении себе подобных да изредка глядя на свое отражение в стоячей воде. Из всех Сородичей лишь Белла часами могла любоваться своим отражением. В свою очередь, Бледноликие, хотя среди них почти не было кареглазых, считали себя совершенно нормальными людьми и дивились на смуглую кожу и темные волосы Сородичей.

Калли подумала, что ей хорошо удается подмечать необычные детали. Ее наблюдения могли бы пригодиться ловчему, стань она его женой.

Увы, теперь этому не бывать.

Волколюди радостно приветствовали охотников, вернувшихся в лагерь, разбитый на восточном берегу реки. Здесь они были в безопасности: Речной клан остался далеко на севере, а Сородичи не осмеливались заходить дальше западного берега. Тем не менее Сайлекс отправил в долину сторожевых, чтобы вовремя узнать о приближении Орды.

Женатые мужчины поспешили к семьям, остальные пустились расписывать небывалую встречу Сайлекса с волчицей. По рассказам охотников выходило, что волчица была ничуть не меньше медведя и внимала каждому слову Сайлекса.

Фиа, красивая девушка годом младше Сайлекса, внимательно слушала, как Бракх излагает свою версию событий. Все члены племени восторженно глядели на вожака, а тот не спускал глаз с Фиа, которая, заметив это, приняла серьезный, почти надменный вид и нарочно отвела взгляд.

– С волчицей был спутник, но они слишком молоды и не умеют охотиться. Боюсь, зиму им не пережить, – сказал Сайлекс, всем сердцем желая, чтобы Фиа подняла на него глаза.

Кроме оленины, добытой охотниками, у племени были обильные запасы ягод и кедровых орехов, собранных женщинами. В подражание своим покровителям Волколюди торжественно преподнесли первый кусок оленины вожакам – Сайлексу и его невесте, Ови.

Вскоре Сайлекс остался с ней один на один. Дуро прав, размышлял он, глядя на невесту: у Ови высокая грудь и широкие бедра, что было несвойственно женщинам их племени. Возможно, пышные формы Ови частично объяснялись тем, что ей не приходилось голодать, как другим женщинам, стоящим ниже ее. Она была недурна собой, но горестно опущенные уголки рта, на взгляд Сайлекса, сводили на нет всю ее привлекательность.

На губах Фиа обычно играла легкая полуулыбка, а летом ее кожа как будто светилась изнутри, словно вбирая солнечное тепло и потом отдавая его, как камень у костра. Гибкая и стройная, она совсем не походила на будущую жену Сайлекса.

– Ови, как хорошо, что я увиделся с тобой. Завтра или через день я снова выведу мужчин на охоту, – сказал Сайлекс.

– Зима близко, – вздохнула Ови. – Грядут холода.

– Да, это так, – согласился Сайлекс. Он пытался словить ее взгляд, но Ови не смотрела на него. – Ови…

– Что?

– Во время охоты Дуро бросил мне вызов. Он считает, что должен стать вожаком, потому что сильнее меня.

– Он не прав, – просто ответила Ови.

– Согласен. Дуро полагает, что меня можно сместить, потому что наш отец мертв.

– Он ошибается.

– Еще Дуро хочет взять тебя в жены.

Сайлекс и сам не знал, какого ответа ждал от сестры. Ови молча повела плечами.

– Что ты об этом думаешь?

– Что я думаю? – Ови отвела глаза, словно ответ скрывался где-то на горизонте. – Я должна стать твоей женой, – с отсутствующим видом произнесла она.

– Кажется, эта мысль тебя не радует, – язвительно заметил Сайлекс, хотя догадывался, что Ови совершенно все равно.

– Чему быть, того не миновать, – ответила она.

– Ови, а если я погибну на охоте? – продолжал Сайлекс, с усилием подавив желание наорать на сестру. – За кого ты пойдешь?

Сайлексу показалось, что в глазах Ови что-то мелькнуло, какая-то живая искра, но ее ответ был предсказуем:

– Наверное, за того, кто станет вожаком после тебя. Какая разница.

– Значит, ты просто перейдешь к другому мужчине?

– Чему быть, того не миновать, – вздохнула Ови. – Самая крупная самка в стае уходит к вожаку.

Сайлекс выпрямился.

– Мы не волки, Ови. Мы люди, которые подражают им, но мы – не волки. Если ты не хочешь быть моей женой, не нужно себя насиловать.

Ови бросила на него остекленевший взгляд.

– Я никогда не говорила, что не хочу быть твоей женой. Мы оба слышали, что сказал отец перед смертью. Я покорна его воле.

Зима наступила необычайно рано, и первые морозы застали Сородичей в пути. Кутаясь в шкуры и дрожа от ледяного ветра, племя брело на юг. Люди повязали на ноги лосиные шкуры, чтобы ступать по снегу, а по ночам подкладывали под стопы заячьи шкурки мехом внутрь, чтоб не отморозить пальцы.

На пятый день после похолодания пригрело солнце, и Сородичи воспрянули духом, особенно после того, как мужчины вернулись в стойбище с двумя тушами, управившись с охотой всего за полдня.

Все наперебой твердили, каким талантливым ловчим оказался Урс. Тот с благодарностью принимал поздравления, но втайне чувствовал, что недостоин громких похвал. Он сам не ожидал повстречать оленье стадо – охотники наткнулись на него по чистой случайности. Вообще-то Урс собирался повести мужчин совсем в другом направлении – просто чтобы не молчать в ответ на обращенные к нему вопросительные взгляды. И тогда всем Сородичам пришлось бы голодать, доедая скромные остатки мяса, добытого восемь дней назад.

Урс подозревал, что не годится быть ловчим. Он вспоминал, как хвастался перед Калли, что, стань он во главе охотников, он выслал бы вперед следопытов, хоть это и грозило неожиданной встречей с Ордой. Ведь Сородичи всегда охотились именно так до того, как Харди изменил тактику. И вот теперь, когда Урс был волен поступать по своему усмотрению, он не мог решиться, сомневаясь во всем и во всем подражая Харди. Но Харди знал, как выслеживать дичь, а Урс не знал.

О том, чтобы попросить совета, не могло быть и речи: Урс не разбирал ни единого слова из того, что пытался сказать ему Харди.

Урс задумчиво окинул взглядом расстилающуюся перед ним равнину.

– Марс, – наконец позвал он, махнув рукой.

К нему подбежал старший следопыт (чье полное имя было Марсус – «тот, кто дерется с другими детьми»). Марс, как и все следопыты, носил дубинку вместо копья и бегал едва ли не быстрее остальных охотников. С тех пор как Харди запретил следопытам высматривать дичь, уходя далеко вперед от главного отряда, Марс и его подопечные занимались только тем, что догоняли и добивали подранка. Впрочем, в погоню бросались и остальные, стремясь держаться вместе. Следопыты перестали выделяться среди других охотников, утратив прежний статус. И все-таки Марс ни разу не пожаловался, в отличие от Пэллока, который был недоволен решительно всем.

– Мы ушли далеко от земель Орды. Здесь они до нас не доберутся, – сказал Урс, обращаясь к старшему следопыту.

Марс согласно кивнул, в рассеянности почесывая окладистую черную бороду. У него, как и у Беллы, его сестры, были на удивление густые волосы, правда, такие же перепутанные и нечесаные, как у всех мужчин.

– Отныне следопыты будут идти впереди охотников, высматривая стада, – продолжал Урс.

Марс удовлетворенно ухмыльнулся.

– Тебе хотелось, чтобы все было как прежде, но ты не решался ко мне обратиться, – догадался Урс.

Марс обрадованно закивал.

Крик Пэллока прервал их разговор.

– Вперед! – завопил старший копейщик.

Урс обернулся: едва ли не все охотники с копьями наперевес бросились бежать туда, куда указывал Пэллок. На месте остался только Валид, старый друг Урса.

– Что происходит? – ошарашенно спросил его Урс.

– Волки, – ответил Валид.

– Что? – не понял Урс. – Что значит «волки»?

Валид развел руками.

– Пара молодых волков, там, впереди. Пэллок собрал охотников и повел их на волков. Сказал, что намерен содрать с них шкуры, и пообещал поделиться с тем, кто метнет копье точнее всех.

– Нам не нужны шкуры, – гневно засопел Урс. – У нас нет на это времени. – Он повернулся к Марсу: – Возьми двух самых быстрых мужчин и догони Пэллока. Вели ему повернуть обратно.

Марс кивнул и скрылся с глаз.

– Нам нужна еда. Шкур у нас хоть отбавляй, – горячился Урс.

Валид пожал плечами.

– Скорее всего, они уже прикончили тех волков и скоро вернутся.

– Тогда пусть сами их и едят! – вскипел старший ловчий. – Будет им урок.

Он отвернулся и оглядел холмистую равнину, дожидаясь возвращения охотников с добычей.

14

Волчица и Спутник следовали за стадом оленей, когда до них долетел запах человека, а потом – свежей крови. Это напомнило волчице о ее предыдущих встречах с людьми, и она отправилась на поиски. Спутник бежал позади, неуверенно поглядывая на подругу.

На этот раз от людей пахло по-другому. Волчица видела их впервые. Она с опаской подошла ближе и выжидающе замерла.

Люди сбились в кучу, совсем как олени, а потом с оглушительными криками понеслись прямо на нее. Волчица окаменела от неожиданности, вглядываясь в лица бегущих впереди людей, затем опрометью метнулась к роще, где поджидал ее Спутник.

Им вслед полетели копья. Волчица слышала, как позади нее что-то свистит и с глухим стуком вонзается в землю. Звуки погони гнали волков вперед, и вскоре они с легкостью оторвались от преследователей.

Позже волчица вспоминала лица этих людей. Она чувствовала их ярость, как стая чувствует бессилие старого, немощного лося или вялость истощенного голодом олененка. Перед тем как люди бросились им вслед, волчица поняла, что они совсем не похожи на тех людей, которых знала раньше. Перед ее мысленным взором возникло лицо человека, который предлагал ей пищу: в прищуре его глаз, изгибе губ и бровей было что-то такое, что выделяло его среди других.

Не все люди относились к волкам одинаково. Одни их кормили, другие на них охотились.

Хотя Сородичи называли свое зимнее стойбище «поселением», в действительности они всю зиму продолжали кочевать с одного знакомого места на другое в поисках пищи. Ни одно из зимних становищ не могло сравниться с летним лагерем, где родовые кострища были обложены черными от сажи камнями, где стояли землянки, защищенные от солнца и дождя навесами из костей мамонта и наброшенных на них звериных шкур. Где бы ни останавливались Сородичи, они продолжали делить становища на две части, мужскую и женскую, между которыми оставляли место для общих сходок.

По традиции в зимнем лагере справляли свадьбы, а в летнем – давали детям имена, а также проводили инициации мальчиков, достигших четырнадцати лет, и девочек, у которых начинался месячный цикл.

– Интересно, кто еще будет праздновать свадьбу этой зимой? – допытывалась Белла у Калли.

Калли уклонялась от этих недвусмысленных расспросов, отвечая, что совет женщин еще не собирался. Одобрит ли Альби помолвку Урса и Беллы? Старейшина могла воспротивиться, заявив, что давняя традиция договорных браков превратилась в самый обычный передел власти и что совет обязан положить этому конец. Для Калли это была последняя надежда.

– Урс рассказал мне, как выбранил Пэллока за то, что тот погнался за волками, – доверительно, словно по секрету, шепнула Белла подруге.

– Это и так все знают, – резковато ответила Калли, но Белла пропустила грубость мимо ушей.

– Ну и что, – весело согласилась она. – Зато мне сам Урс рассказал.

Со словами, что ей нужно насобирать мха, Калли встала, и Белла приветливо кивнула ей на прощание. Женщина собиралась «собирать мох», когда у нее начинался регулярный месячный цикл. Комки мха отлично впитывали кровь; впрочем, катышки из заячьего меха использовались с тем же успехом. Женщине, сообщавшей, что ей нужно «собирать мох», позволяли уединиться. Юношей, не достигших совершеннолетия, это выражение сбивало с толку.

Калли миновала костер, возле которого что-то оживленно обсуждали Альби и Коко. Девушка насторожилась: вид у обеих женщин был крайне озабоченный.

Тем вечером на ужин у Сородичей было варево из обглоданных костей и горсти кореньев, которые Коко принесла с собой из летнего лагеря. До сих пор не выпало ни капли дождя: зима стояла необычайно сухая.

Подойдя к своему костру, Пэллок увидел мать, сидящую на корточках у огня. Ей где-то удалось раздобыть оленьего жира, и она растапливала его на горячем камне.

Пэллок шумно вздохнул.

– Мать, я хочу с тобой поговорить.

Альби мрачно подняла голову.

– Чего тебе?

Пэллок отвел взгляд, досадуя, что мать всегда видела его насквозь.

– Я о Рене.

– Об этой девке? Я не стану тратить на нее слов.

Пэллок сел рядом с матерью и потянулся к камню, на котором плавился олений жир, но Альби грубо шлепнула его по руке.

– Ты Старейшина и могла бы помочь мне с выбором жены, – осторожно начал Пэллок.

– Могла бы, – ответила Альби.

Пэллок колебался. Он надеялся услышать другой ответ.

– Ведь я твой сын. Если бы я сказал, кто из женщин мне по сердцу, ты могла бы устроить мой брак. Тем более что у этой женщины нет родных, и ее судьбу решает совет.

Альби уставилась в огонь, притворившись, что не слышала. Пэллок тревожно заерзал.

– Послушай…

– Знаю я, чем ты с ней занимался, – прошипела Альби. – Думаешь, ты такой умный, да? Думаешь, я не вижу, как вы прячетесь по углам? Развратник! Вот об этом я и скажу на совете, будь уверен!

Пэллок сглотнул.

– Я не развратник. Я хочу взять ее в жены.

– Твоей женой станет Калли Умбра.

– Что?

– Все уже решено. Я говорила тебе – у меня есть план. Она умна. Женщины прочат ее в Старейшины. Через пять лет я уступлю ей свое место, так я договорилась с ее матерью. Поэтому пока что Калли не представляет для меня опасности. Если она будет твоей женой, власть останется в семье.

– Никакой это не план! План был сделать меня ловчим! – фыркнул Пэллок.