Капризный ангел Картленд Барбара

– Да ведь вокруг тебя столько всяких слухов! Все мои родственники сразу же напускали на себя таинственный вид, стоило упомянуть твое имя. И тут же замолкали или переходили на шепот, стоило мне войти в комнату. К тому же никто так и не показал мне твоего портрета. Уверяли, что ты никогда не фотографируешься.

Рудольф смутился, и Тильда правильно поняла причину его смущения.

– О, сейчас я прекрасно понимаю, зачем тебе понадобилась вся эта секретность! – показала она свою проницательность. – Ты просто хотел иметь возможность время от времени исчезать из дворца и путешествовать инкогнито. Разве не так?

– Ты видишь меня насквозь! – улыбнулся Рудольф. – Да, грешен! Люблю порой совершать несанкционированные вылазки в народ.

– Самовольные, не так ли?

– Откуда я мог знать, что эти тупоголовые болваны бросятся меня искать? Но здесь уж твоя вина!

– Моя?! – удивилась Тильда. – А при чем здесь я?

– Ну ладно, моя, – уступил Рудольф. – Дело в том, что те, кому было поручено отслеживать передвижение твоего свадебного кортежа по Европе, сообщили мне, что вы несколько выбились из графика. Вот я и обрадовался, что у меня еще есть пара свободных денечков, и пустился во все тяжкие. Решил устроить себе маленький праздник. И даже никому не сообщил, где я. Ну а когда во дворце узнали, что ты уже в Линдерхофе, там началась самая настоящая паника. Ведь по предварительной договоренности ты должна была прибыть в Обернию за неделю до свадьбы, чтобы у нас было время познакомиться и хоть немного узнать друг друга.

– Но как раз этим мы и занимались! – рассмеялась Тильда.

– Какое счастье, что во дворце не догадываются, где мы были и что делали!

– Вижу, у них с тобой много проблем, да?

– А! Все потому, что они похожи на стаю старых наседок! Без конца кудахчут надо мной и пытаются контролировать каждый мой шаг. И все им не нравится! Все не так! А я, когда они меня уж совсем допекут, пускаюсь в бега. Ухожу, так сказать, в самоволку. Правда, в этих случаях я предпочитаю называться своим вторым именем, чтобы никто ничего не заподозрил.

– И куда же ты отправляешься?

– На поиски новых друзей.

– Прекрасные дамы тоже входят в их число?

– Иногда! Но, уверяю тебя, ни одна из них не может сравниться с тобою!

– Но ты… ты ведь любил их, да?

Рудольф помолчал какое-то время, а потом сказал:

– Знаешь, мой ангел, любовь многогранна, и все зависит от того, какой из своих граней она к тебе повернется.

– Что это? Не понимаю! Объясни.

Рудольф заговорил, тщательно подбирая слова:

– Женщины ведь похожи на цветы, а потому всякий мужчина стремится сорвать как можно больше прекрасных цветов. Что вполне естественно! Букет всегда смотрится лучше, чем один цветок. Но вот беда – многие цветы слишком быстро вянут!

Тильда слушала его молча, не отводя глаз.

– И вот мужчина срывает очередной цветок, убеждая себя, что занят исключительно поисками удовольствий. Но в глубине души он всякий раз надеется, что наконец-то ему повезет. И он найдет удивительный по своей красоте цветок, о котором мечтал всю жизнь и который искал долгие годы.

– Хорошо! Нашел. И что дальше?

– А дальше… дальше – безмерное и безграничное счастье уже вдвоем.

– То есть ты хочешь сказать, что больше он не порывается… срывать… цветы?

– Нет! С этим покончено навсегда!

– Ты уверен? Я… я не смогу вынести твоих самовольных отлучек из дворца. Представляю, как я стану изводить себя страхами: где ты, что с тобой?..

– Разве ты забыла клятву, которую я дал тебе, скрепив ее именем святого Герхарда? Отныне и до самой смерти в моей жизни будет только одна-единственная женщина.

– Ты уверен?

– Еще как уверен! И вот тебе доказательство. На нашу свадьбу я приглашу художников и фотографов со всей Европы! Пусть рисуют меня, снимают, делают любые портреты, какие им захочется, отныне мой запрет теряет силу! – Рудольф притянул к себе Тильду. – К тому же, мой ангел, я хочу, чтобы вся Европа увидела, как ты восхитительно хороша!

Он начал целовать ее, и слова снова потеряли всякий смысл.

Столица Обернии раскинулась в плодородной альпийской долине, окруженной со всех сторон белоснежными вершинами гор. Красивое зрелище! А уж дворец произвел на Тильду и вовсе потрясающее впечатление. Он был именно таким, каким она и рисовала его в собственном воображении.

К дворцу вела широкая длинная аллея, которая упиралась в массивные кованые ворота, украшенные золотыми набалдашниками. По обе стороны аллеи теснились ликующие жители столицы, пришедшие приветствовать невесту своего князя.

Прямо за воротами возвышался белоснежный дворец с роскошной колоннадой и множеством прекрасных мраморных статуй, рельефно обозначившихся на фоне безоблачного синего неба.

– Как красиво! – невольно вырвалось у Тильды.

Премьер-министр бросил на нее растроганный взгляд. Прелестная девочка! Он уже успел сообщить ей, что князь Максимилиан решительно настроен провести церемонию бракосочетания безотлагательно: венчание должно состояться уже сегодня, во второй половине дня. Сообщая эту новость, государственный чиновник был немного растерян. Тильда понимала, что не только он пребывает в смятении. А как же этикет? Протокольные формальности? Такая поспешность со стороны князя может показаться кому-то чересчур вызывающей. Судя по лицу британского посланника, он так и расценил готовящееся мероприятие. Но реакция Тильды на известие обескуражила государственных мужей.

– Замечательно! – воскликнула она. – Я буду очень рада!

Вид их перепуганных лиц немедленно остудил пыл Тильды. Я должна вести себя осмотрительно, тут же рассердилась она на себя. Никто не должен догадаться, что мы с Рудольфом уже обо всем договорились заранее.

Что же до секретности, то в кузене она была уверена. Ведь Френсис Тетертон дал ей слово чести сохранить в тайне все, что касается их с Рудольфом встречи в «Королевской границе». А вот что подумал премьер-министр, узнав о столь стремительной перемене планов своего монарха? В самом деле! Еще утром Рудольф грозил отречением от престола, а вернувшись во дворец после свидания с нею, заявил, что не имеет ничего против брака с леди Викторией. Более того, готов жениться на ней хоть завтра!

– Тебе же придется объяснить придворным причину такой непоследовательности! – укорила его Тильда тогда, во время встречи в «Королевской границе».

– Ни за что! Боюсь, излишние подробности могут навредить нам обоим, – улыбнулся он и, взяв ее за подбородок, взглянул на прелестное личико своей невесты. – Да ты и сама проявила изрядное непослушание, не так ли, леди Виктория? Повела себя как капризный ребенок, настояла, чтобы профессор повел тебя в «Хофбройхаус». Неслыханно! Как подумаю, в какие неприятности ты могла впутаться!

– О, неприятностей было хоть отбавляй! Но ведь рядом со мной был ты!

– И слава богу! – серьезным тоном отвечал ей Рудольф. – Действительно счастье, что я оказался рядом с тобой.

– Не уверена, что мама назвала бы это счастьем. Она наверняка пришла бы в ужас, узнай о том, что мы провели с тобой несколько дней наедине в домике фрау Штрудель. И даже спали в одной кровати.

– Будем надеяться, что об этом никто и никогда не узнает, любовь моя! И пожалуйста, помни об этикете, когда мы встретимся с тобой у входа во дворец. Будь сдержанна в проявлении чувств и даже, по мере сил, застенчива!

– Постараюсь!

– Одному богу известно, как трудно будет мне удержаться от того, чтобы не обнять тебя и не начать целовать на виду у всех!

– Я постараюсь тебе понравиться! Мне приготовили специальный наряд для торжественной встречи. А ведь до сих пор ты видел меня только в костюме простой крестьянки.

– Обворожительной крестьянки! Ты была самой красивой крестьянкой на свете, мой маленький прелестный ангел!

– А помнится, ты даже отказался целовать меня – и все из-за моей ангельской внешности! – не преминула упрекнуть его Тильда.

– Да! Я изо всех сил старался вести себя прилично, но не смог!

– И я ужасна этому рада.

– Только святой или человек, лишенный зрения, может вынести искушение быть рядом с тобой. Твои губки… они так соблазнительны.

– Мне хочется всегда быть… соблазнительной для тебя.

– Куда уж больше! Какая это была мука – спать с тобой в одной постели, разделенной дамбой!

– Но ведь это ты сам велел ее соорудить!

– Да, иначе мне было не устоять и я бы все время ласкал тебя.

– Думаю, мне бы это понравилось! – прошептала Тильда.

Лошади медленно объехали величественный фонтан, расположенный прямо напротив парадной лестницы, ведущей во дворец. Растворились массивные двери, украшенные золотой резьбой, и Тильда увидела Рудольфа, вышедшего из дворца для торжественной встречи с ней. И в тот же миг она забыла все наставления и предупреждения, которые он ей давал накануне. Какое счастье опять видеть его! И как он необыкновенно хорош в этом белом парадном мундире, шитом золотом, с золотыми эполетами и синей орденской лентой на груди.

Лошади замерли возле условленного места, и оставалось только дождаться, пока лакей откроет дверцу кареты, опустит ступеньки и снимет легкий плед, прикрывавший наряд Тильды. И вот она, похожая на воздушную нимфу, олицетворяющую саму весну, ступает на землю, осыпаемая со всех сторон водопадом цветов.

– Вам нужно подняться на шесть ступенек, а Его Королевское Высочество спустится на шесть ступенек вниз, и вы встретитесь строго посредине парадной лестницы, – шепотом напутствовал ее английский посол.

– Как вы все тщательно продумали, ваша светлость! – сдержанно похвалила его Тильда.

– Надеюсь, церемония пройдет гладко! – взволнованно проговорил дипломат. – У нас были кое-какие трения с Его Высочеством по части процедурных вопросов, но все, слава богу, уже в прошлом. Правда, князь согласился с нашими предложениями лишь в самый последний момент.

Тильда постаралась скрыть улыбку. Вот бы взглянуть на выражение его лица, подумала она про себя, если бы ему сказали, что князь Максимилиан до последнего отказывался жениться на английской невесте, которую ему выбрала сама королева Виктория.

А уж если бы дипломат узнал, что князь угрожал своим ближайшим сановникам отречением от престола, и все ради того, чтобы жениться на никому не ведомой девушке по имени Тильда Гайд, то, пожалуй и вообще лишился бы чувств.

– Ты любишь меня, Рудольф? – спросила у него Тильда, когда они прощались накануне в приграничной таверне.

– Люблю! И очень скоро докажу тебе свою любовь. Как только ты станешь моей женой.

– Ах, поскорее бы! – вздохнула Тильда.

– Уже совсем скоро, мой ангел! Прошу лишь об одном. Наше с тобой приключение должно остаться тайной для всех. К выходкам князя мои придворные уже привыкли. Их трудно удивить новостями о моих похождениях. Но ты – совсем другое дело! Вся Европа считает тебя очень благоразумной и очень благовоспитанной девушкой.

– Раз так, я немедленно раздуюсь от важности и буду вести себя точь-в-точь как мои королевские родственники!

Но сейчас, поднимаясь по ступенькам парадной лестницы, Тильда понимала, что никогда ей не стать такой же уныло чопорной, как ее родня. Глаза ее светились от счастья. Казалось, невидимые крылья любви подхватили ее и несут навстречу Рудольфу, перенося со ступеньки на ступеньку.

Разве можно было представить, что Рудольф в облике князя будет не только ошеломляюще красив, но и так уверен себе, так величествен? Но вот она взлетает на шестую ступеньку, князь почтительно берет ее за руку, и она слышит его волнующий голос:

– Для меня большая честь приветствовать вашу светлость здесь, в Обернии! Воистину это судьбоносный день для моей страны и счастливый миг для меня лично!

Он бережно подносит ее руку к губам и едва заметно пожимает ее.

Рудольф смотрит на нее влюбленным взглядом, и Тильда моментально забывает слова выученной заранее ответной речи. Ей хочется закричать во весь голос:

– Я люблю тебя, Рудольф!

Но она сосредоточивается и начинает, волнуясь и слегка запинаясь, говорить ответную речь:

– Я глубоко признательна Вашему Королевскому Высочеству за те слова приветствия, которыми вы встретили меня. Не могу передать вам, как я рада наконец увидеть Обернию своими глазами. И я счастлива, что эта прекрасная страна станет отныне моей родиной.

Ну, вот все положенные по протоколу слова сказаны, и Тильда на одном дыхании добавляет еще несколько слов, которые может расслышать только Рудольф:

– Ты так потрясающе красив, так великолепно выглядишь! И мне так хочется поцеловать тебя!

Веселые огоньки вспыхивают в его глазах, и она понимает, с каким трудом ему удается сохранять строгую официальность.

– Позвольте, я провожу вашу светлость во дворец! – обращается он к ней формальным тоном.

Она принимает протянутую ей руку, и они вместе поднимаются по лестнице в сопровождении премьер-министра и британского посла. Вся остальная свита замерла в почтительном ожидании, выстроившись в два ряда по обе стороны парадной лестницы.

– Сейчас я представлю тебе членов правительства и придворных, – негромко сказал ей Рудольф. – А потом тебя проведут в твои личные апартаменты, где ты переоденешься в свадебное платье.

– А когда же мы сможем наконец побыть наедине?

– Боюсь, дорогая, лишь после того, как мы станем мужем и женой.

– И тебе даже не хочется… поцеловать меня?

– Очень хочется! – голос князя дрогнул от едва сдерживаемого желания. – Но пока это невозможно, дорогая! Нам следует вести себя благоразумно.

– Не понимаю! – воскликнула Тильда вполголоса и снова повторила: – Не понимаю, какой смысл быть королевской особой, если не можешь позволить себе делать то, что хочется!

– Позвольте, ваша светлость, показать вам несколько полотен из собрания живописи, которые находятся в этой части дворца! – громко обратился к ней Рудольф. – Среди них множество портретов наших общих предков – монархов соседних государств.

– Я хочу… мне необходимо побыть с тобой наедине! – прошептала ему Тильда. – Я так по тебе соскучилась! А еще целая вечность до того момента, как нас объявят мужем и женой.

– И я соскучился! Но будь же благоразумна, дорогая!

– Ах, ты, по-моему, чересчур осторожен! Уж не трусишь ли ты, в самом деле?

– Взгляните, вот портрет Фридриха Великого. Согласитесь, художник сумел передать все величие его натуры, не правда ли?

– Замечательный портрет! – соглашается с князем Тильда и шепотом добавляет: – Я притворюсь, что мне плохо. Упаду в обморок, и тогда ты сможешь заключить меня в свои объятия.

– Тильда, умоляю тебя! Веди себя как подобает истинной княгине.

– Обещаю тебе, что я буду очень хорошей княгиней. Только поцелуй меня… всего один разок… Ну, пожалуйста!

Рудольф молча подвел ее к очередному портрету и проговорил чуть слышно, стараясь смотреть только на полотно:

– Сейчас мы свернем за угол, там справа дверь. Она ведет в зал, где выставлены награды моего отца. Надеюсь, нам удастся быстро юркнуть в этот зал.

– Вот видишь, всегда можно найти выход! – заметно оживилась Тильда. – Можешь же вести себя разумно, если захочешь!

– Ничего себе разумно! – простонал князь.

Они свернули за угол, оставив свиту позади, мигом скользнули в нужную им дверь, и Рудольф тотчас же запер ее на ключ.

– Ах! – издала счастливый вздох Тильда, а уже в следующую минуту князь осыпал ее страстными поцелуями, словно они оба только что избежали смертельной опасности или встретились после долгой разлуки.

– Я люблю тебя! Люблю! – шептал он ей, словно в угаре. – Но это безумие!

– Божественно! Восхитительно! Настоящее сумасшествие! – шептала она ему в ответ.

Ей было трудно дышать, трудно говорить, трудно стоять, и Рудольф целовал ее, поддерживая на весу.

Но вот едва слышно повернулась дверная ручка, и они услышали встревоженный голос премьер-министра:

– Все в порядке, Ваше Королевское Высочество?

Рудольф опустил Тильду на пол, и она увидела, как в его глазах вспыхнул огонь.

– Я хочу тебя, Тильда! Если бы ты только знала, как я тебя хочу!

Лицо Тильды осветилось радостью, словно внутри у нее зажглись сразу тысячи свечей.

– Ах, как же я хотела, чтобы ты сказал мне именно эти слова!

Рудольф, демонстрируя над собой нечеловеческое усилие, молча повернул ключ в дверном замке и распахнул дверь.

– Что-то заедает! – небрежно проговорил он, обращаясь к премьер-министру. – А я вот показывал леди Виктории награды покойного батюшки.

– Восхитительная… коллекция! – прокомментировала Тильда нежным голоском.

После венчания усаживаясь на заднее сиденье открытого экипажа, эрцгерцог Фердинанд Гольштейн Миттлграц негромко звякнул своей шпагой.

– Бедное дитя! Такая невинная крошка! Я задушу Максимилиана собственными руками, если он посмеет обидеть это ангельское создание!

Эрцгерцогиня глянула на мужа, и легкая улыбка тронула ее губы.

– А вот мне почему-то кажется, – сказала она, хитровато прищурившись, – что отныне наш Ромео прекратит свои неустанные странствия в поисках прекрасной дамы.

– Не понимаю, с чего ты так решила! – недовольно фыркнул эрцгерцог. – С его-то темпераментом! Да мой племянник еще не пропустил ни одной смазливой мордашки и ни одной юбки, начиная от Обернии и кончая Финляндией! Но обижать это невинное дитя я ему не позволю! Она же совсем ребенок! Нет, я должен поговорить с ним самым серьезным образом и недвусмысленно предупредить мальчишку о последствиях!

– А что ты сделаешь, если Максимилиан все-таки не бросит свои беспутства, впрочем, мне всегда казалось, что слухи о них сильно преувеличены? – поинтересовалась эрцгерцогиня, и в ее голосе послышалась откровенная ирония.

– Я лично позабочусь о княгине Виктории! – с жаром воскликнул Фердинанд.

Его жена весело рассмеялась:

– Ну, это в том случае, мой дорогой, если тебе позволят приблизиться к ней!

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, – он с недоумением уставился на жену.

– Я хочу сказать, мой милый, что ты буквально ел глазами невесту все время, пока шло венчание. И не ты один! Такими же жадными взглядами смотрели на нее и другие мужчины из тех, что присутствовали в церкви.

– И что?

– А то, что в ближайшем будущем князь Максимилиан постарается следить за своей женушкой в оба глаза. И уж во всяком случае, найдет время, чтобы позабавиться с ней самому.

– Надеюсь, ты права! – недовольно буркнул эрцгерцог.

– Еще как права! Да и твоя невинная крошка, дитя, как ты ее называешь, наша малютка Виктория, по-моему, в случае чего отлично сумеет постоять за себя и обойдется без посторонней помощи.

– Совершенно не испорченное светом, чистое и невинное создание! – вспылил в ответ эрцгерцог.

– Тебе виднее, мой дорогой! – миролюбиво согласилась с ним супруга, и только веселые искорки заиграли в ее глазах.

Огонь в камине догорал, но в комнате было еще достаточно светло от последних всполохов огня. На огромной кровати под роскошным балдахином лежали двое. С четырех сторон балдахин был увенчан позолоченными фигурками ангелов, которые удерживали тяжелый полог из розового бархата, отчего вся постель напоминала раскрывшуюся розу. Две головы на подушках, украшенных вышитыми княжескими гербами, почти соприкасались друг с другом.

Рудольф молча привлек к себе Тильду, и она послушно прижалась к нему.

– Рудольф, я хочу спросить тебя кое о чем.

– Да, моя любовь! – осторожным движением он отбросил с лица пряди рассыпавшихся волос и нежно поцеловал жену в лоб.

– Я вот все думаю… а когда же ты начнешь делать со мной всякие неприятные вещи, про которые говорила мама?

Рудольф еще крепче обнял Тильду.

– По-моему, мы уже все это с тобой благополучно проделали.

Тильда издала негромкое восклицание и повернула личико к мужу.

– Ты говоришь об этом? О том, что ты назвал «заниматься любовью»? Но это же было прекрасно! Божественно прекрасно! Я еще никогда прежде не испытывала такого наслаждения.

– Это правда? – спросил у нее Рудольф своим глубоким, волнующим голосом.

– Но ты же и сам знаешь, что это правда! Я и вообразить себе не могла, что можно… испытать такое счастье. Я чувствовала… такой восторг… такое блаженство… и какое-то дикое возбуждение.

– Так я возбуждаю тебя, да?

– Очень… очень… очень!

– Дорогая, я обожаю тебя!

– Мы… принадлежим друг другу!

– Навсегда! – клятвенно заверил жену Рудольф.

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы ты все время был рядом! Ласкал меня, целовал, занимался со мной любовью…

– И я этого безумно желаю, мой ангел! Но не забывай, у нас с тобой имеются и кое-какие официальные обязанности.

– О, если мы будем исполнять их вместе, я ничего не имею против!

– Отныне и навсегда мы все будем делать вместе. Но ты должна быть послушной девочкой, любовь моя!

– Я буду самой послушной девочкой! Самой послушной на свете! – пообещала ему Тильда.

– Вот, например, в самый разгар обряда венчания ты вдруг спросила у меня, присутствует ли в соборе Митси. Уверен, архиепископ услышал твой вопрос. Это было неразумно, Тильда! – ласково попенял князь своей юной жене.

– Просто мне было интересно, пригласил ты ее к нам на свадьбу или нет!

– Приглашать на свадьбу?! С какой стати? И потом, предполагается, что ты и понятия не имеешь о таких девушках, как Митси.

– А между тем ты должен быть ей очень благодарен. Ведь я влюбилась в тебя, когда увидела, как ты целуешь Митси.

– Ты видела, как я целую Митси?! – страшно удивился Рудольф. – Но где? Когда?

– В лесу возле Линдерхофа.

– Боже праведный! Тильда, дорогая! Твоим сюрпризам нет конца! Откуда я мог знать, что ты гуляешь по лесам Линдерхофа? И видимо, как всегда, одна!

– Да, я увидела вас в лесу. И мне так захотелось узнать, кто вы, откуда! Я решила, что вы – муж и жена.

– Что ты там увидела и чего не увидела, что подумала и что решила, – твердым голосом сказал ей Рудольф, – прошу тебя, родная, об одном: немедленно выбрось из головы всю эту чепуху! Я люблю тебя и только тебя!

– Ты показался мне тогда самым красивым человеком на свете! – задумчиво проговорила Тильда и лукаво добавила: – Впрочем, в Обернии полно красивых мужчин! Вот, например, твой адъютант, тот, что повыше. Он похож на статую античного бога.

– Завтра же отправлю его в отставку! А вместо него возьму какого-нибудь горбатого седого старика, – пообещал жене Рудольф.

Тильда задорно хихикнула:

– А еще я слышала, как твой дядюшка, ну, тот, с роскошными белыми усами, он хоть и стар, но говорил, и я это слышала собственными ушами, что я – самая прелестная молодая кобылка из всех, кого он перевидал на своем веку. И что я слишком хороша для такого повесы, как молодой князь Максимилиан. Он даже сказал так: «Я и сам бы не прочь за ней приударить!»

– Тильда! Прошу тебя! – воскликнул шокированный супруг. – Ну да! Это мой дядюшка Франц! Старый распутник! Прошу тебя впредь не иметь с ним никаких дел! Слышишь меня?

– А другой твой дядя, эрцгерцог Карл, откровенно тискал мне руку, когда прощался. Вот!

Рудольф почти грубо прижал жену к себе.

– Тильда! Я хочу, чтобы с самого начала ты усвоила одну вещь: я буду очень ревнивым мужем. Очень! Если я увижу, как ты строишь кому-нибудь глазки, я его убью! Или, по крайней мере, выгоню вон! А тебя поколочу! Так и знай!

– Ах, это так волнует! – сладко зевнула Тильда, сворачиваясь калачиком подле мужа. – Мне так нравится, когда ты такой сильный, властный и даже немного грубый.

Рудольф повернулся на бок и внимательно посмотрел на Тильду. Последние всполохи огня освещали ее хорошенькое личико, похожее на прекрасный цветок. Рассыпавшиеся по подушке волосы образовали светящийся нимб вокруг ее головки. Губы ее были полураскрыты, и она выжидательно взглянула на мужа.

– Ты так прекрасна! – воскликнул он, сгорая от нетерпения. – Я обожаю тебя! Но боже! Сдается мне, что быть твоим мужем – это еще худшая пытка, чем просто желать тебя. Пожалуй, даже китайцы не сумели изобрести более изощренной пытки.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, только и всего!

– А я хочу, чтобы ты принадлежала мне и только мне! Я хочу, чтобы ты любила только меня и думать не смела о других мужчинах! Слышишь меня?

– Но я люблю тебя! Если бы ты только знал, как я люблю тебя! До встречи с тобой я и понятия не имела, что можно быть такой счастливой! Оказывается, в нашем мире существует столько любви и так много радости!

– Вот и прекрасно! Именно эти чувства я и хочу пробуждать в тебе всегда. А еще мне хочется, чтобы ты всегда желала меня так же страстно, как желаю тебя я. Сейчас и всегда!

Тильда сделала глубокий вдох.

– Так научи же меня желать тебя, Рудольф! Я очень этого хочу! – прошептала она срывающимся от волнения голосом. – Я хочу, чтобы ты научил меня хотеть тебя всегда! И…

Он не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. И в ту же минуту почувствовал, как напряглось ее тело в страстном желании, и услышал, как бешено колотится ее сердце в такт его движениям. И он снова перенес ее в блаженные выси, туда, где резвятся ангелы. Прелестные и шаловливые создания, такие же капризные и непредсказуемые, как и та, кого он сжимал сейчас в своих объятиях. И такие же соблазнительные!