Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник) Корчевский Юрий
Лагерь был обустроен: каменные казармы для солдат, дома для офицеров – всё сделано основательно, из камня. Ведь римляне приходили сюда навсегда и обосновывались серьёзно.
Дамаск был торговым центром Востока. Первые христиане появились в городе в I веке, после визита апостола Павла.
В дальнейшем судьба города была многострадальной. С 661 по 762 год он был столицей халифата Омейидов. Трижды – в 1125, 1129 и 1148 годах – город безуспешно осаждали крестоносцы.
Потом пришли египетские мамлюки. В 1300 году город разгромили монголы, в 1400 году Тамерлан разрушил город до основания. Руины перешли к османам, и город возродился вновь.
Солдат разместили по казармам, накормили. Больше хотелось пить, чем есть, – жара давала о себе знать.
А с утра – завтрак, построение, служба пошли по накатанной полосе. Кентархии Алексея выпало нести караул. Начальник лагеря показал Алексею, где ставить посты, назвал пароль.
Армия располагалась в нескольких городах, на землях враждебных арабов, и порядки в лагере были строгие, по меркам военного времени.
Алексей с лохагами развёл караульных, а дальше уже декархи должны были менять гоплитов.
Лагерь жил привычной жизнью. На плацу маршировали, бились на деревянных мечах, метали дротики – шло обучение новобранцев. После полудня жизнь на пару часов замирала из-за палящего солнца.
Алексей направился на отдых в отведённую ему комнату – совсем неплохо отдохнуть. Распорядок дня в армии Востока отличался от распорядка дня в армии Фракии, но Алексею нравилось. Он проходил мимо домика Остриса, не отличающегося от других – разве только что часовой у дверей стоял. И не столько для охраны, сколько для престижа: лагерь и так охранялся серьёзно, чужие доступа внутрь не имели.
Из окон домика вдруг раздался вскрик ужаса. Алексей и гоплит у дверей посмотрели друг на друга, недоумевая – не послышалось ли? Но ведь вскрик слышали оба.
Алексей бросился в двери, гоплит за ним.
Острис сидел на лежанке, держась за ногу, а на полу, приподняв хвост, свилась клубком змея. Кончик хвоста покачивался, и слышался странный шуршащий звук.
Не раздумывая, Алексей выхватил меч и бросился к змее. Та подняла голову и повернулась. Маленькие злобные глаза следили за каждым движением Алексея, из приоткрытой пасти высовывался раздвоенный язык.
Змея уже была готова напасть, но Алексей на миг опередил её, ударив мечом. Отсечённая голова покатилась прочь.
Гоплит же застыл у двери в ужасе, не зная, что предпринять.
На голени Остриса Алексей увидел две маленькие точки – всё-таки укусила мерзкая тварь. Он шагнул к своему командиру, и тот откинулся в страхе – ведь в руке Алексея был меч.
Но кентарх провёл мечом по коже над ранками. Сделав разрез, он отбросил меч, встал на колени, припал к ранкам губами и стал отсасывать кровь с ядом, сплёвывая её на пол.
У гоплита, всё так же стоявшего у двери, от удивления глаза полезли на лоб.
– Быстро мне ремень! – скомандовал Алексей.
Гоплит стал вертеть головой по сторонам, отыскивая ремень.
– С себя снимай, не медли!
А сам продолжал отсасывать и сплёвывать кровь – сейчас всё решала скорость.
Язык во рту начал неметь.
Гоплит, осторожно перешагнув через тело убитой змеи, протянул Алексею снятый с себя ремень, и он туго перетянул ремнём ногу Остриса ниже колена.
– Твой меч, солдат!
Гоплит трясущейся рукой подал Алексею меч. Алексей мог бы поднять с пола свой меч, но на нём могли остаться следы яда.
Он надсёк кожу на голени Остриса, потом перерезал вену. Потекла кровь.
– Дай посуду!
Гоплит схватил со стола кружку, выплеснул из неё вино, и Алексей подставил кружку под струйку текущей крови. Обеими руками Алексей стал выдавливать из мышц голени кровь – она была с ядом, и нужно было удалить её как можно больше. Он не был врачом, но их учили оказывать первую помощь при травмах, ранениях, укусах змей и ядовитых насекомых вроде каракуртов.
Когда кровь из вены почти перестала течь, он скомандовал гоплиту:
– Убери кружку и вылей из неё кровь. Рану перевяжи.
Говорил Алексей уже не очень внятно, хоть и старался: язык и губы немели всё сильнее – сказывалось действие яда.
Он поднялся с пола, пошатываясь, дошёл до стола, припал к кувшину с вином и несколько раз прополоскал рот, каждый раз выплёвывая. Потом выпил вина. Голова закружилась, но не от вина – оно просто не успело всосаться в кровь.
– Что-то мне нехорошо, – едва выговорил он. – Солдат, зови лекаря. – И осел по стенке на пол. Он успел заметить, как Острис обессиленно упал на мешок.
Сколько он так пролежал, Алексей не помнил. Когда пришёл в себя, увидел над головой потолок.
– Он пришёл в себя, – сказал кто-то рядом. Голос был незнакомым.
Алексей повёл глазами – мышцы шеи почему-то не подчинялись. На лежанке, прислонившись спиной к стене, полусидел Острис. Ремень с ноги уже сняли, но сама нога ниже колена была багрово-синей. Это ничего, главное – жив.
И опять голос по соседству:
– Ну, раз очнулся – будет жить. Просто удивительно, как после укуса гремучей змеи оба выжили. Куда его?
– Принесите вторую лежанку, пусть будет рядом, – распорядился Острис. – Мы оба едва вместе не погибли, теперь сообща выздоравливать будем. Я кентарху жизнью обязан.
Человек поклонился и вышел. Как позже узнал Алексей, это был лекарь из лагеря.
Вместе с Острисом они жили четыре дня, пока Алексей полностью не восстановился. Была ещё какая-то слабость, усталость, но в целом – терпимо. Кормили и поили Алексея так же, как и Остриса.
Как-то вечером тот сказал:
– Лекарь говорит, что даже он в таких обстоятельствах не смог бы действовать лучше тебя. Ты разве учился лечить людей?
– Нет, Острис. Там, где я жил раньше, водились змеи. Хотел жить, потому и научился.
– Когда ты бросился ко мне с мечом, я подумал – всё, убьёшь. Мысль даже мелькнула – не подослан ли? Прости за дурное.
– Не за что. Ты же не знал, что я с добрыми намерениями.
– Странно. Бросаешься с мечом, ногу порезал… При других обстоятельствах я бы убил тебя. Ты знаешь, что я из остготов?
– Сказали уже.
– У нашего народа традиции есть, а я сын своего народа. Если человек тебя спас, ты ему должен всю жизнь.
– Традиция хорошая, но я не буду напоминать тебе о долге.
– Не перебивай. Я твой командир и старше тебя. Есть много воинов, которые, не раздумывая, бросятся на меч или копьё, спасая своего товарища. Но мало кто из них, будучи храбрым, будет пить яд змеи, зная, что может умереть в страшных мучениях.
– Яд был разбавлен твоей кровью, и я его не пил. Я отсасывал его из раны и сплёвывал.
– И всё равно отравился. Ты быстр умом и действием, решителен и, не задумываясь, можешь отдать жизнь за другого. Очень похвально! Ты знаешь, в Константинополе не часто можно встретить офицера с такими качествами. Там больше в почёте интриги, сплетни, подкуп.
– Я не византиец, Острис, я, как и ты, варвар.
– Аспар тоже. Похоже, гниёт верхушка.
– Ну да, у моего народа есть поговорка: «Рыба гниёт с головы».
– Мудрый человек сказал. И я ещё одно скажу: у моего народа есть ещё один обычай, древний. Если мы обменялись кровью, то отныне мы братья. Правда, у нас для этого режут палец или запястье.
– Слышал про такое.
– Так что отныне ты мне брат.
Алексей промолчал, ошарашенный. И что он мог ответить Острису? Отказаться – значит обидеть, причём крепко. Выразить согласие? Наверное, этого уже не требуется.
– Не было у меня раньше брата, теперь будет, – только и смог ответить он Острису и протянул ему руку. Тот крепко пожал её, притянул Алексея к себе и обнял.
– Я ведь невзлюбил тебя вначале. Тебя дукс Дисий Аспару, своему старому товарищу, рекомендовал. Подумал я тогда про тебя – карьеру делает, испытать тебя решил. Вот и испытал.
– У меня родни и заступников в империи нет, всё сам.
– Как нет? А я?
– Только с сегодняшнего дня.
– Служи честно и отважно, а я тебя отныне не забуду. Перерос ты кентарха. Вернёмся из похода – сам за тебя к Аспару пойду. Мы надолго здесь, в Дамаске, не задержимся. Я направлен переговоры вести с арабами. Император Флавий Маркиан считает, что лучше откупиться, чем воевать.
– Не мне тебя учить, Острис. Но племенные царьки, получив золото, притихнут только на время. Сила – единственная вещь, которую они уважают. Пусти им кровь, разгроми их армию – будут бояться. А раз откупаешься, стало быть – слаб. И они будут нападать на тебя снова и снова, требуя каждый раз всё больше и больше золота.
Острис удивлённо уставился на Алексея:
– Я воюю в этих краях давно, но только совсем недавно понял эту истину. Пытался втолковать её Аспару и даже самому Флавию Маркиану – не слушают! А ты не прост, парень! И голова у тебя не кентарха. С такими мозгами как минимум трибуном быть надо.
Алексей лишь пожал плечами. Не надо быть мудрецом, чтобы понять простые вещи.
Глава 7
Трибун
На пятый день Алексей перебрался в свою комнату в офицерском доме. Ему было неудобно стеснять Остриса, да и окреп он.
Когда он вышел на построение, гоплиты его кентархии встретили его криками «Салют!» и стуком мечей о щиты. Это был даже не стук, а оглушительный грохот.
Алексей не ожидал такой встречи – всё-таки у него не было в сотне таких товарищей, как Актит.
А после службы к нему заявились кентархи хилиархии – со своим вином и закусками.
– Давай, Алексей, рассказывай.
– О чём?
– Не скромничай. Гоплит, что стоял на охране у дверей дома Остриса, таких небылиц рассказал, что не знаешь – верить или нет. Вроде бы ты после укуса змеёй командира мечом изрубил, кровь его выпил, и Острис воскрес. А ты ведь и в самом деле жил у него четыре дня. И мёртвую змею лекарь Овидий видел. Похоже, не врёт гоплит.
– Сказки, небылицы всё! Гоплит был пьян или наврал со страху.
– Вот и расскажи, как на самом деле было? – Алексей видел в глазах командиров неподдельный интерес.
– Только сначала промочим вином глотки, – сказал кентарх первой кентархии Костис.
Быстро разлив вино по кружкам, выпили за здоровье Остриса, и Алексей рассказал, как всё было на самом деле.
В комнате наступила тишина.
– Нет, я бы не решился, – сказал кентарх Николас. – Смерть в бою – геройская, как и подобает воину. А умереть в мучениях от укуса мерзкой ползучей твари?
Выпили за Алексея.
– А ты не колдун, случаем? Или шаман? – поинтересовался Тат. – Ты ведь единственный из нас варвар. Впрочем, Острис – тоже.
– Хотите – любого заколдую? – пошутил Алексей.
– А попробуй! – выкрикнул самый молодой кентарх Стратус.
Алексей решил просто подурачиться. Он немного помахал руками, потом начал загробным голосом, каким говорили гипнотизёры, внушать Стратусу:
– Твоя голова становится тяжёлой, по телу разливается тепло…
Видел он по телевизору эти дурные передачи.
Кентархи притихли, замолчали. Им было интересно и страшно одновременно, по коже побежали мурашки, а Алексей продолжал. Дурить так дурить, хоть посмеются потом.
– Твои губы немеют. Они слиплись, и ты не сможешь их разлепить, пока я не разрешу.
Тишина в маленькой комнате была гробовая.
Алексей уже хотел рассмеяться, но в это время Стратус сделал страдальческое лицо и замычал. То ли он был от природы внушаем, то ли что-то совпало, но рта он открыть не мог, как ни пытался.
Офицеры разом отодвинулись от Алексея, и вокруг него образовалась пустота.
– Ну вот, а мы гоплиту не верили! Я его за враньё даже в караул поставил!
На Алексея смотрели с опаской. Вроде был кентарх, как все, – и вдруг чудеса показывать начал. А с виду варвар неотёсанный. Впрочем, кто их знает, этих варваров?
Стратус же продолжал мычать, показывая пальцем на рот.
Алексей покрылся холодным потом: а вдруг назад не получится? В смысле – открыть кентарху рот? Он снова замахал руками и начал монотонно бубнить:
– Веки твои, Стратус, тяжелеют, тебя тянет в сон. Открой рот, зевни.
Стратус и в самом деле с облегчением зевнул.
Офицеры дружно ахнули.
– В твоём теле наступает лёгкость, веки открываются. Ты чувствуешь себя легко и спокойно, рот твой открывается свободно. На счёт «один» ты проснёшься! Три, два, один!
Стратус открыл глаза и несколько раз открыл и закрыл рот. Кентархи заглядывали ему туда, как будто могли увидеть нечто необычное.
– Алексей, сила в тебе чудная, только ты так больше не делай, – с дрожью в голосе после увиденного сказал Тат. Он и сам был уже не рад, что спросил Алексея о колдовстве.
Выпивать кентархам как-то сразу расхоте лось. Все попрощались с Алексеем и вышли из комнаты. «Нехорошо как-то получилось!» – подумал Алексей. Он пошутить хотел, а получилось так, что все поверили в сказку гоплита.
Однако с этих пор во взглядах кентархов и гоплитов он ловил уважение и страх. Его стали побаиваться, но не сторонились. Зла он никому не делал, воевал, как и все, – а вдруг его колдовство пригодится? Каждый в душе надеялся на сверхъестественные возможности Алексея, если вдруг случится беда. Всё-таки лучше иметь колдуна в хороших приятелях, чем в недругах.
Неожиданно для себя Алексей стал в лагере человеком известным, и не только среди солдат и офицеров своей хилиархии. С ним здоровались совсем незнакомые кентархи других хилиархий и турм. Ну, всадники – наёмные варвары, люди не совсем культурные, грамотные и просвещённые. Но со стороны коренных византийцев Алексей такой реакции не ожидал.
Острис, до которого дошли нелепые слухи, лишь посмеивался. Ведь всё происходило с ним лично, и никакого колдовства не было и в помине. Но слухи он не опровергал, видимо – имел какую-то дальнюю цель.
Служба шла своим чередом. Кентархию Алексея отправили в городишко Кутейда, лежащий к северу от Дамаска в одном дне пути. Сотня гоплитов, усиленная приданной декархией лучников, без происшествий добралась до города.
Был он невелик, улицы по арабской традиции узкие и глухие. Дома в глубине дворов, огороженные глинобитной стеной.
Конные дозоры и доносчики докладывали, что в город стекаются поодиночке и небольшими группами – по три-четыре человека – молодые мужчины.
Посоветовавшись, трибуны в лагере решили, что в Кутейде зреет заговор и может вспыхнуть мятеж. Если бы был мусульманский праздник и в город шли женщины, старики и дети, это не вызвало бы опасений. Но способные носить оружие молодые арабы наводили на подозрения, и в Кутейду отправили кентархию.
Выбор Остриса пал на Алексея. Сотник умён, решителен и сможет разобраться в складывающейся ситуации. Причём Острис дал ему имена доносчиков из местных жителей и снабдил деньгами.
В любые времена и при любой власти всегда находились люди, готовые за деньги продать кого угодно. Верить им полностью нельзя, но когда несколько доносчиков независимо друг от друга говорят об одном и том же, подтверждая сведения друг друга, – это серьёзно.
Только как же Алексею с доносчиками встретиться, не привлекая внимания окружающих? У него европейский тип лица, нет бороды, языка не знает – одни проблемы.
Однако в лагере, который располагался на окраине города, служили в декархии несколько местных арабов. Они и город знали, и одновременно, владея родным арабским, говорили на латыни. Одно только беспокоило Алексея: кто-то из них мог сам «стучать» о том, что происходит в лагере, и если послать такого двурушника на встречу, противная сторона узнает об осведомителе и убьёт его. В принципе Алексею не было жаль доносчика: люди, продающие своих же за деньги, уважения не вызывают. Но если убьют одного-другого, получится плохо: доносчики просто не будут «стучать», и командование не получит сведений, иногда довольно важных.
Для начала Алексей решил выявить, кто из пращников-арабов предатель. Их могло и не быть, но перестраховаться стоило. Всех он проверить не мог – это заняло бы слишком много времени. Но нескольких, кому он мог бы доверить связь с информаторами, проверить стоило.
Договорившись с одним из своих декархов и прогуливаясь по лагерю, Алексей улучил момент, когда рядом стоял один из пращников-наёмников, и вроде невзначай сказал, что завтра праздник, гоплиты могут напиться и ослабить караул. Алексей говорил об этом с декархом, но сам поглядывал на араба. Тот стоял к ним спиной, но явно прислушивался – даже двигаться перестал.
На следующий день, ближе к вечеру, он распорядился выдать воинам только одной декархии амфору вина. С декархом же договорился, чтобы гоплиты шумели – даже песни пели, и вели себя, как пьяные. Декарх удивился – чудит кентарх, но выполнил всё в точности.
После ужина декархия осталась за столом, выпили всего по глотку, но говорить начали громко; потом осушили кружки до дна. Поскольку было дозволено, стали горланить песни.
К Алексею пришли сразу два декарха:
– Дисциплину разлагают. Наши воины обижаются, говорят – почему им можно?
– Моё задание, – не стал вдаваться в подробности Алексей. – А вы усильте бдительность. Караул ночью удвоить, не исключено – последует нападение.
Обескураженные услышанным, декархи ушли, но к словам Алексея отнеслись внимательно. По крайней мере, гоплиты легли спать одетыми и в защите.
А ночью прозвучал сигнал тревоги. До десятка арабов с ножами попытались перелезть через стену лагеря и были обнаружены часовыми. Нескольких человек удалось убить, а одного взять в плен. Привели его к Алексею.
Пришлось звать одного из арабов-пращников в качестве переводчика.
Алексея интересовал только один вопрос:
– Кто в нашем лагере приносит вам сведения?
– Не знаю! – захваченный молодой мужчина держался вызывающе и злобно сверкал глазами.
– Ты из города?
– А хоть бы и так!
– Завтра утром воины приведут сюда твою семью. У тебя есть мать, отец, братья и сестры?
– Есть, – воинственный пыл араба сразу угас.
– Я отдам твоих сестёр на потеху моим солдатам – они давно не встречались с женщинами. А со всех мужчин семьи прикажу заживо содрать кожу.
– Пусть лучше я умру! – закричал араб.
Алексей не был настолько жесток, чтобы на самом деле растерзать семью пленного. К тому же, если об этом узнают в городе, будут волнения, и друзей у византийцев не прибавится. Но говорил Алексей спокойно и на полном серьёзе.
– Нет, ты не умрёшь. Но ты будешь смотреть на мучения своих близких и на то, как мои солдаты насилуют твоих сестёр. А потом мы тебя отпустим. Живи с тяжким грузом в душе всю свою жалкую жизнь.
– Ты так не поступишь, это подло!
– А кто мне помешает это исполнить? К тому же ты сам был среди напавших ночью на лагерь. Честные воины не бьют ножом спящего, а выходят на бой днём, лицом к лицу с врагом. Но и это ещё не всё! Я отпущу тебя – это правда. Но я распущу слух, что ты всех предал. Тебя убьют твои же товарищи, а род твой будет проклят до скончания дней.
В глазах араба промелькнуло отчаяние. Он думал, старался найти выход из опасной и щекотливой ситуации, но не находил.
– Ладно, можешь убить меня, но не трогай мою семью и пощади моё честное имя. Предатель служит у вас и…
Араб не успел договорить. Пращник из наёмных арабов, вызванный в качестве переводчика, вскочил, выхватил из ножен кинжал и вонзил его в грудь пленному.
На мгновение все замерли от неожиданности и шока, а пращник, воспользовавшись этим, выскочил из комнаты.
Только далеко уйти он не успел. Один из пращников, стоявший перед штабным домиком, услышав крик и увидев убегающего, выхватил из-за пояса петлю, раскрутил её и пустил камень в сородича. Тот рухнул с разбитой головой на глазах у выбежавшего Алексея и декарха.
– Чёрт! – выругался Алексей. Пленный убит, пращник-переводчик – тоже. Но он точно был предателем, а собаке – собачья смерть. Но теперь не узнать, кто «стуканул». А впрочем – ведь он видел, пусть недолго и сбоку, лицо араба, который слышал их разговор с декархом.
– Выстроить всех воинов-арабов!
Через десять минут полтора десятка арабов стояли перед ним в шеренге. Пока они собирались, Алексей вызвал лучников.
– Будьте наготове. Как только кто-либо попробует убежать, или я сам на кого-то укажу, – стрелять на поражение сразу, без раздумий.
Лагерь был похож на растревоженный улей. К штабному домику подошли арабы, потом лучники, вдоль стен ходили усиленные вдвое против обычного караулы, везде горели факелы.
Алексей подозвал к себе декарха, с которым вёл разговор в присутствии араба:
– Ты запомнил лицо того араба, который нас слушал?
– Смутно. Для меня они все на одно лицо – чёрные глаза, чёрные бороды…
– Пойдём, попробуем опознать.
Пращники не понимали, зачем их построили, косились на тело убитого сородича.
Алексей прошёл вдоль строя, всматриваясь в лица наёмников. Вроде нет похожего. Повернулся к десятнику, но тот тоже развёл руками.
Алексей прошёлся второй раз и остановился напротив декарха пращников:
– Скажи, у тебя все люди построены?
– Один убит – вот он. А ещё один, Саид, отпросился после обеда – отец тяжело заболел.
– Ясно.
Скорее всего отпросившийся и был тем пращником, который подслушивал. Узнав о происшедших в лагере событиях, он не вернётся, а попытается сбежать из города.
– Декарх, ты знаешь, где он живёт?
– Да, рядом с базаром.
– Приведи его сюда.
– Сейчас? – удивился декарх.
– Ты плохо слышишь? Если его не будет здесь к утру, декархом будет другой.
Выбрав среди своих гоплитов трёх воинов, декарх ушёл с ними в город.
– Выкиньте за стены убитых! – распорядился Алексей.
– И этого? – указал на труп пращника декарх.
– Он такой же враг, как и другие. Пусть их тела сожрут ночью шакалы или гиены. Он хуже врага – он предатель.
Часа в четыре утра, когда на горизонте появилась узкая полоска зари, пращники привели Саида. Его лицо «украшали» кровоподтёки.
– Сопротивлялся, идти не хотел. Пришлось применить силу, – доложил декарх пращников.
– Молодец, ты сохранил должность. Отведи его ко мне. Двум гоплитам – охранять пленного. Пращники свободны.
Ночь выдалась бессонной. Упрямый араб, несмотря на факты, молчал. Но задумка Алексея не пропала даром – кентархия не потеряла ни одного человека. Были убиты несколько нападавших и выявлены два предателя – для одной ночи достаточно результативно.
На допросе Алексей морально давил Саида, но тот молчал.
– Убить и выбросить за стену, к другим. Пусть эту падаль сожрут стервятники или гиены.
Гоплиты подхватили под руки Саида и потащили к стене. Вскоре раздался короткий вскрик и тупой удар о землю переброшенного через стену тела.
Первая часть плана выполнена, но кого послать к осведомителям? Вспомнился пращник, убивший своего, – для него воинский долг оказался выше соплеменных чувств. Скорее всего, на него можно положиться.
Утром, после построения и развода караула, Алексей подозвал к себе пращника и прошёл с ним в комнату.
– Как тебя зовут, солдат?
– Магомед.
– Ты хороший воин, Магомед. Ты убил предателя, благодарю тебя за службу.
Магомед вскочил и вытянулся. Видимо, он нечасто получал благодарности. Есть такая порода солдат: служат честно, тянут свою лямку, но подвигов не совершают. Они не заметны, хотя на таких и держится армия. А благодарят тех, кому благоволит начальство и кто умеет вовремя подсуетиться, прогнуть спину.
У Алексея был небольшой фонд для подкупа местных, который дал ему Острис. Империя не обеднеет, если он отблагодарит Магомеда.
Алексей протянул пращнику серебряный миллиаресий. Тот с достоинством взял – не схватил жадно, а именно взял, что для Алексея было хорошим знаком. Хотя глаза пращника довольно блеснули.
Для подкупа выделялись деньги мелкие – серебро и медные нуммии. Страна бедная, и для местных серебряная монета – огромные деньги.
– Садись, Магомед, ещё разговор есть. Но только секретный, чтобы никто не знал – даже твой декарх.
– А что я ему скажу, если он спросит – зачем меня вызывали?
– Скажи – благодарил за службу. О деньгах молчи, иначе завидовать будет.
– Как скажешь, сахиб.
«Сахибом» уважительно называли господина.
– У тебя есть гражданская одежда?
– Конечно, я не хожу в город в форме. В городе не любят византийцев.
– А что ты делаешь в городе?
– У меня там семья: старый отец, жена, четверо ребятишек. Они живут только на моё жалованье. Не богаты, но и не голодают, как другие, на лепёшку и финики хватает каждому.
– Мне нужно, чтобы ты встретился с… – Алексей подыскивал подходящее слово, – с людьми, которые поставляют нам определённые сведения.
Читать бесплатно другие книги:
