Говори со мной по-итальянски Тонян Лаура
Брови Доминик взлетают вверх, Пьетра чуть ли не залезает на стол — ещё немного и она присядет на него.
— Что за разговор? — интересуется живо Доми.
Селест уже открывает рот, чтобы выдать все подробности наших откровений, но я заставляю ее молчать, ущипнув за ногу.
Блондинка вскрикивает, с неодобрением на меня уставившись.
— Да ладно, — разочарованно охает Пьетра, — что ты от нас скрываешь?
— Ей понравился Алистер Шеридан! — быстро выдает блондинка, пока я снова не попросила ее замолчать.
Я вся краснею, жалея, что призналась ей в своей заинтересованности ирландцем, появившимся на виртуальной доске лучших студентов университета. С тех пор ни одной ночи я не могла заснуть без глупых представлений нас с Алистером вместе. Он, и правда, очень хорош. Высок, широкоплеч, с копной коричневых волос и свинцовыми глазами. Я не влюблена в него, он обо мне даже не подозревает, но ощущение того, что внизу живота тянет, при взгляде на его фото, меня давно не покидает. С самой весны.
Пьетра округляет глаза, а Доминик тянется к моей руке.
— Малышка, — одними губами говорит она, словно сочувствует мне.
Этого не поняли бы ни в одной стране мира, кроме Италии.
Наши эмоции неподвластны чужакам. На самом деле, влюбленность здесь почитают, ею гордятся, а румянец на щеках от смущения при упоминании любимого имени считается прелестным.
И хоть я не спешу называть себя влюбленной, мне радостно от такой реакции подруг. Давно пора было признаться. Не хватало поддержки и возможности рассказать, как сильно хочешь ощутить вкус красивых чувственных губ.
— Жаль, что не итальянец, — подмигивает Пьетра, — я уже было собралась знакомить тебя со своим братом.
Вскинув голову, я едва ей качаю, готовая начать спор о национальной принадлежности, и что значения она не имеет, когда чувства накрывают с головой, но официант уже спешит принести нашу еду, а девчонки буквально отбирают у бедняги приборы, принимаясь пробовать блюда. Восторженные отзывы в виде сладких гастрономических стонов уже звучат в не очень большом, теперь уже абсолютно пустом зале. Совсем скоро сиеста заставит таверну наполниться голодными итальянцами, наслаждающимися долгожданным полуденным отдыхом. Для кого-то из нас после сиесты рабочий день не продолжается…
В открытую дверь входит высокий худой мужчина и женщина ему под стать. Наш официант обращается к ним свободно, шутит, и ещё перед тем, как эти двое скрылись в подсобном помещении, я догадалась, что они — дополнительная рабочая сила. Всего один человек не справится с обслуживанием людей в римский полдень.
Мы едим практически в полном молчании, наслаждаясь сытной трапезой, пока экран мобильного телефона Пьетры не загорается. Знакомый свист сообщает о новом смс-сообщении.
Девушка быстро проводит пальцем по сенсорному экрану, а через пару мгновений обращается к нам с новостью:
— О, Маркус хочет подъехать, забрать у меня флешку с фотографиями нашего совместного отдыха!
Я совсем забыла, что Пьетра вместе с двоюродным братом целый август провели в Ницце. Селест и Доми знакомы с
Маркусом, а я ещё нет. Вот с кем меня хотела свести его
непоседливая младшая сестра. Словно угадав мои мысли, Пьетра мне подмигивает:
— Тебе он понравится. Он всем нравится.
Селест цокает языком, соглашаясь, Доминик прячет глаза. Я усмехаюсь их поведению.
— Такое ощущение, что вы что-то скрываете.
Пьетра отвечает, как ни в чем не бывало:
— Просто они обе с ним переспали. Ты, кажется, в начале марта, да? — Кивает вилкой на Селест.
Я давлюсь сыром. Прочищая горло, запиваю салат лимонадом, который нам дружелюбно подлили.
— Апреля, — спокойно поправляет блондинка и передергивает плечами, даже не отрываясь от своей тарелки.
— Да, — говорит сама себе Пьетра, — значит Доми трахалась с Маркусом следующей…
Я шлепая подругу, сидящую напротив, по ладони.
— Эй! Я же ем!
Она убирает волосы со лба и таращит глаза.
— Ну и что? Я тоже.
Доми подхватывает слова приятельницы.
— А тебе, нежный цветочек, пора перестать хранить свою… — она теряется, являясь скромнее тех, кто сидит рядом с ней и прямо напротив нее.
Селест продолжает за длинноволосую диву:
— … девственность!
К счастью, тему приходится закрыть, потому что официант подходит к нашему столику, чтобы забрать пустые тарелки. Он интересуется, желаем ли мы что-то ещё и, получив отрицательный ответ, удаляется. Пьетра просит подождать с тем, чтобы просить счет, но мы все уже достаем деньги из своих кошельков, прикидывая, сколько каждой придется заплатить. С учетом довольно щедрых чаевых.
— С минуты на минуту должен подъехать, — отвечает Пьетра на вопрос Доминик, когда ждать Маркуса.
Мне самой интересно, что за красавец этот кузен моей подруги, что ему так просто отдались Селест и Доми? Просто из любопытства взглянуть на него хочется. Но страх испытать влечение напрочь отключен, потому что все мои мысли занял один единственный парень. Алистер перешел на четвертый курс, и если продолжит учиться в подобном темпе, может претендовать на высший бал, а в итоге — престижное будущее, благодаря своим знаниям. Папа слишком многое бы отдал за молодость, которую уже не вернуть. Упущенная возможность поступить в колледж канула в лету, но у него есть я, на которую он возлагает свои надежды. Я выросла с пониманием того, что для него хорошо, а что — плохо. Отличная учеба ассоциируется с лучшей жизнью, которую отец однозначно заслужил. Мне нужно стараться лучше, чтобы подарить ему ее.
— А вот и Марк! — радостно восклицает Пьетра, и две другие мои подруги тут же млеют.
Я не оборачиваюсь, ожидая, когда он подойдет сам. Да и в таверну один за другим входят новые гости. Персонал принимает каждого с особой любовью, словно работа, которой они занимаются, приносит им наивысшее наслаждение. Худые, высокие мужчина и женщина проворно рассаживают людей на места, а полноватый парниша, обслуживающий нас, имя которого я так и не удосужилась узнать, раздает меню. На все высокие столы, устеленные одинаковыми скатертями, ложатся три громоздкие коричневые папки. Счастливцы сиесты тут же принимаются открывать их, не отрываясь от увлекательных разговоров с собеседниками. Воздух наполняется запахами корицы, свежезаваренного чая, а из кухни, вновь пробуждая аппетит, доносится аромат пиццы и запеченной телятины. В баре становится нечем дышать от обилия присутствующих, беседы не стихают ни на мгновение. Наоборот, принимают все более интенсивные обороты: голоса повышаются, смех нисколько не вымученный — настоящий, искренний.
Меньше, чем через минуту у нашего столика оказывается молодой мужчина. Красивый. Слишком красивый. Зелено-карие яркие глаза прячутся за длинными темными ресницами.
Каштановые волосы аккуратно подстрижены и уложены на левую сторону, пряди короткие, но стилист хорошо постарался, удостоив голову кузена Пьетры модной прической. Я замечаю сережку в его правом ухе, рассматриваю светлые голубые джинсы, расстегнутую синюю рубашку, под ней красуется черная футболка. Я действительно с интересом разглядываю
Маркуса, потому что что-то в нем кажется мне до боли знакомым. Сначала я не понимаю, что происходит, и что это за неприятное ощущение поселилось у меня в груди. Тревога нарастает, но я стараюсь сдержать ее, а паника, рвущаяся наружу, превратившись в воображаемую писклявую мышь, удачно сжимается в моем воображаемом кулаке.
Но осознание приходит неожиданно. Как будто кто-то вылил на меня ведро холодной воды, как будто рядом взорвалась бомба. Пока Маркус, ничуть не признав во мне пятнадцатилетнего подростка, которого он когда-то обидел, салютует и растягивает губы в омерзительной улыбке, я гоню от себя наступающую тошноту. Пытаюсь разбавить ужас понимания голосами других посетителей, голосами своих подруг. Они хохочут, забавляясь с Маркусом, который не отнимает от меня глаз. Я отвожу взгляд, отмечая, как смутились, покраснев, Селест и Доминик. Они не знают, кто такой… этот Маркус. И что он когда-то сделал, как обидел…
Не знают. Пусть и был пьян! Это его не оправдывает.
Я просто не думала…, что однажды мы встретимся. Не думала. Не подозревала. Не в столице. Не вот так. А этот засранец приходится братом моей подруги. Явный итальянец.
Живет ли он в Риме? Я до сих пор помню его идеальное британское произношение английских слов и его обращения ко мне на моем родном. Я помню все. Словно и не было пяти лет, разделяющих тот день и этот. А другие сволочи с ним? Они тоже в Риме? Они вернулись?..
— Ева! — одергивает меня Селест, и я будто просыпаюсь ото сна.
Обернувшись на подругу, я промаргиваюсь. Мне нужно прийти в себя. Все осмыслить, но сейчас не стоит выдавать себя. Да и что я скажу?.. Этот козел даже не узнал ту прежнюю
Еву. И это не удивительно, конечно. Просто…
— Да? — делаю вид, что просто задумалась, что мой мир не разрушился за несколько минут.
— Все в порядке? — уточняет Пьетра.
Она отодвигается, уступая место Маркусу. Зачем? Я видела, как она уже передала ему флешку с фотографиями. Теперь он ещё и составит нам компанию?
— Конечно, — лгу я так убедительно, что пора заказывать для меня лично «Золотую пальмовую ветвь».
Селест вскидывает руку, она просит принести счет. И через минуту, что кажется мне целым часом, Пьетра уже зачитывает сумму, а мы с девочками пододвигаем в центр стола подготовленные заранее деньги. Но Маркус вдруг достает из заднего кармана джинсов кожаный бумажник. Он бросает взгляд в мою сторону, заметно ухмыльнувшись. Думает, я стану ещё одной рыбкой в его аквариуме? Действительно считает должным переспать со всеми подругами своей сестры? Он кладет нужное количество евро в папку с чеком и добавляет немаленькие чаевые официанту. На протесты сестры и девушек отвечает резко и быстро:
— Слушать ничего не хочу.
Его взгляд вновь останавливается на моем лице.
— Кстати, Ева-а-а, — мне не нравится, как парень растягивает имя, не прекращая глазеть, рассматривая одежду, прическу, макияж, как будто хочет запомнить, — прикольно звучит.
Он подмигивает мне, считая себя наверняка долбанным альфа-самцом и поднимается на ноги. Попрощавшись взмахом руки с девчонками, дает понять глазами, буквально впечатанными в меня, что только я одна удостаиваюсь прощальных слов.
— Еще увидимся! — говорит засранец многообещающе и спешит удалиться.
Ему вслед смотрят и Доминик, и Селест. Пьетра качает головой.
— Я же говорила, — принимая мое потрясенное молчание за желание привлечь внимание ее брата-придурка, с уверенностью произносит подруга, — Маркус всем нравится.
Девушки рассовывают купюры обратно по своим кошелькам. Селест вновь приходится толкнуть меня, чтобы я вышла из раздумий. Я с остервенением забираю деньги, понимая, что сэкономила больше четырех евро на обеде, а значит, завтра смогу отправиться на море, позволив себе недешевую получасовую поездку. Но что-то не дает мне забрать себе банкноты. Мы встаем из-за стола. Недолго подумав, я тороплюсь к официанту, погрязшему в суетной работе. Он с трудом уделяет мне время, но когда делает это, я сую деньги в его ладонь. А потом ухожу к подругам.
— Благородно, — замечает Доминик на выходе из траттории.
Мой жест совсем не связан с благородством. Никто из них не догадывается, что я просто не хочу оставлять себе ни одного евроцента. Если бы меня не накрыло ощущение безысходности и смятения, я не позволила бы Маркусу за нас заплатить. И считаю, что поступила правильно, все равно, отдав те деньги.
Следующие вопросы, которые даже не требуют ответов, я пропускаю мимо ушей. Одна улица остается позади другой.
Ноги просто несут меня, ровняясь с девочками. Мы прогуливаемся по городу, но я не участвую в беседе, несомненно, производя впечатление отрешенного человека. Не получаю удовольствия от долгожданного времяпровождения с однокурсницами. Больше нет. Не после того, что произошло.
Я только молюсь, что угроза Маркуса не подтвердится, и я больше никогда его не встречу. Я не хочу видеть ни его, ни тех других. А в особенности — зачинщика. Того самого урода, заставившего за одну ночь меня повзрослеть со стремительной скоростью.
Перед прощанием у остановки, к которой меня провели, я обратилась ко всем троим с просьбой прислать мне ссылки на свои аккаунты в «Фейсбуке». На самом деле, меня интересует только Пьетра. Недавно удалившись из всех социальных сетей, я уже жалею, что приняла такое решение. Черт. Мне просто нужно зайти на страницу тупого Маркуса, чем я и занимаюсь ночью, предварительно заново зарегистрировавшись. Я с таким упорством заставляла себя забыть имя, которое назвал мне тот высокий блондин. Со слезами и тихими истериками разглядывала каждый раз шрам на внешней стороне бедра. Я выбрасывала из своей глупой девчачьей башки ужасное происшествие месяцами, годами. Ходила в тайне к школьному психологу, откровенно ей признаваясь о своем отвращении при мыслях о пальцах тех сволочей… Во мне… Там… Когда-то…
Но долгое время казалось, что ничего не прекратилось. Они испортили мою подростковую жизнь. Почему я должна была им это прощать? Не простила. До конца не простила. Просто попыталась вычеркнуть. Но, встретив кузена Пьетры сегодня, все снова всплыло на поверхность.
На заглавном фото аккаунта — Марк взъерошивает свои темные густые волосы и радостно ухмыляется в камеру. Не знаю, кто являлся фотографом, но почему-то кажется, что брату подруги этот человек симпатичен. Когда-то, я помню, у него были более длинные пряди, которые Маркус завязывал на макушке. Эта деталь не ускользнула в ту ночь от моего внимания. Продолжая листать фотографии на его странице, я натыкаюсь и на те, старые, где его волосам могли бы позавидовать некоторые девушки. То, что важно для меня — это его новые фото с теми гандонами, если Марк продолжил с ними общаться. Но все сомнения об их тесной связи вмиг рассеиваются, стоит мне возвратиться глазами к альбому, который я сразу и не заметила. Он называется «Лучшие друзья, и все, что связано с этими козлами…». Кликнув на него, я ощущаю, как грохочет сердце в груди. Хочется закрыть ноутбук, но желание убедиться во всем сильнее. Даже Алистер с его глазами цвета тумана больше не доминирует в моей голове. Имя, когда я сама того не желаю, вылезает из недр памяти, крошится на кусочки у моих ног, растворяется в спальне вместе с приятным цветочным запахом ароматизированных свеч. Но вслух произносить ни одну букву этого гадства не хотелось!
На других кадрах запечатлен и другой блондин, яркие голубые глаза того подонка я запомнила навсегда. Твою мать…
Их фотографии сделаны в стенах международного университета Тор Вергата. В этом сомнений не было. Еще в начале дистанционного обучения я с помощью великого
Интернета изучала каждый угол места, в котором числюсь студенткой. Селест с Пьетрой часто устраивали мне экскурсии по аудиториям колледжа с помощью видеосвязи. Я не могу ошибаться. Эти трое и их остальные дружки перебрались в Рим. Они не должны были. Не хотели оставаться… Быть может, их вынудили обстоятельства, но разве это делает меня хотя бы чуть больше защищенной? Да ни черта! В уме я перечисляю всех святых, которых знаю, прошу поддержки у Всевышнего, но примерно представляю, как все сложится. Мне придется настойчиво избегать столкновения с группой неприятных лиц. Омерзительных людей, однажды посчитавших, что развлекаться таким способом, к которому обратились они, допустимо.
То, из-за чего я не хотела возвращаться в Рим, меня настигло.
Как я ни бегала от подобного положения вещей, это все равно отыскало и ударило с самой больной стороны. Маркус — кузен Пьетры. Господи, ну должна же быть какая-нибудь параллельная реальность, где проблемы кучей не валятся на голову? Глупая мысль посещает мой мозг, но я быстро отбрасываю ее. Папа не поймет моего стремления поменять колледж. Подруги и Диего — тоже. Неужели я останусь со своим отчаянием один на один? Этого мне жутко не хочется. Я готова пойти на переговоры со своим прошлым, ведь, благодаря мудрому и талантливому психологу мне удалось справиться с тревогами и брезгливостью. Только из-за того, что в моей жизни была она, я смогла преодолеть тот кошмар, смогла вновь почувствовать тягу к парням. Сделала акцент на Алистере Гэри Шеридане, выделив его среди толпы других мужчин. У меня получилось! Мне ни к чему напоминать про случай пятилетней давности лондонскому быдлу. Они не знают, кто я, а я обязана перестать нести в сердце их образы.
Все кончено. Не заглядывая на страницу к Лукасу, я закрываю все-таки ноут-бук. Им не удастся вновь испортить то, что построено. Но мне придется рьяно прятать глаза от ублюдков, если они заметят меня. Упрямо избегать с ними разговоров, оставаться наедине и вообще… встречаться взглядами.
Не может не получиться. Сейчас я уже не имею права на слабость.
Пояснения к главе
[1] — Один из центральных районов Рима.
[2] — Тип итальянского ресторана, отличающегося от классического (обычного) тем, что список блюд в нем относительно маленький и еда, в основном, «домашняя».
[3] — Таверна, работающая с 1963 года, находится в Старом городе.
[4] — Традиционное итальянское блюдо (мясо по — итальянски), сбрызгивается при готовке белым вином и винным уксусом, желательно большое добавление зелени и белого лука, полента — итальянское блюдо (каша) из кукурузной муки, аналог мамалыги.
Глава 3
Лукас
Пляж полон людьми. Красивые девушки кругом демонстрируют свои аппетитные загорелые задницы. Маркус то и дело облизывается, а Дейл, будто не замечает этого обилия голых женских тел, которых в дождливом Лондоне даже летом в таком количестве не найти. Он полностью погружен в свои мысли и со стороны выглядит отрешенным.
Его восточная принцесса наверняка отдала свое сердце другому, а мой друг никак не может свыкнуться с этим вполне вероятным фактом.
Словно прочитав мои мысли, Марк лениво толкает плечом
Дейла. Блондин раздраженно морщит носом, выдыхает, кажется, весь воздух из легких и отодвигается на шаг. Он продолжает рассматривать пляжный песок.
— Может, это наказание за все мои паршивые поступки? — спрятав худые кисти с длинными пальцами в карманы светлых рваных джинсов, изрекает задумчиво Дейл.
Его комментарий сопровождает хохотом Маркуса. Тот заводит ладони за голову и продолжает скалиться.
— Да, чувак… Влюбленность — худшее наказание. Я даже спорить не стану.
Хотя мы все понимаем, о чем говорит Дейл. Не любовь к индийской недоступной девушке он считает роком, а то, что она не принадлежит ему. Он заприметил ее летом — во время отдыха в Индии, который оказался вовсе не обычным. По словам друга, красавица-индианка из богатой семьи даже не дала ему шанса. Она живет в столице, придерживается хороших манер и ее воспитанию может позавидовать любая принцесса.
А ее родители слишком строги и традиционны, чтобы позволить своей дочери связь с англичанином. Похоже, моему другу остается лишь мечтать о восточной красотке.
— Если ты о том, что произошло в этом городе несколько лет назад…,- аккуратно начинаю я.
Дейл перебивает тут же:
— Я говорю обо всем, Лукас! И о том, с какой легкостью сам отшивал девушек! Одну за другой… Одну за другой!
Выслушав стенания нашего общего друга, Маркус запрокидывает голову назад и глухо рычит, при этом смеясь.
— Нам срочно нужно вернуть Дейла в его тело!.. — пошутив, Марк отвешивает блондину подзатыльник.
Но Дейл даже не рвется дать сдачи, как было раньше. Бросив унылое "совсем не смешно", парень стал оглядывать берег.
Мысленно, совершенно невольно, я возвратился в тот вечер, когда мы обидели римскую девочку, невероятно юную.
Конечно, в отличие от Дейла, в расплату за поступки я не верю, но ночь, когда я и парни перегнули палку, никогда не забывается надолго. На чуть-чуть — да, но потом вспоминается снова. И опять гнусно, плохо, неприятно. Я бы хотел попросить прощения у той девочки. Дейл, похоже, меня бы поддержал, а вот Маркус… Ему, как ни странно, плевать больше всех.
Почувствовав адреналин сентябрьским вечером, он больше не захотел быть добряком. Ему понравилось: обижать, унижать, быть грубым. Маркус помнит все. Каждую деталь произошедшего пять лет назад. Даже, несмотря на то, что был пьяным и обдолбанным. Я с уверенностью могу сказать, что Марк получил удовольствие от этого эпизода нашей жизни.
В любом случае, его совесть не мучает. Да и я солгу, если скажу, что страдаю бессонницей. Это было — и это прошло. А итальянка, с которой мы были отнюдь не вежливы… Уверен, она давно выбросила нас из памяти. В конце концов, ничего такого мы не сделали. Позабавились, напугали, но никто ее не насиловал, хоть угрозы, по — моему, звучали. Злосчастная ночь выпала на наш расшатанный подростковый мир, нам всего лишь хотелось отвлечься. Знаю, это оправдания и желание успокоить самого себя… Однако да! Все у нее зажило: и в душе, и на теле. Обыкновенный ржавый гвоздь, обыкновенные парни, наслаждающиеся жизнью. Ничего нового и шокирующего.
— Ты говорил, мы быстро их найдем, — обращается к Маркусу Дейл со скучающей интонацией.
Друг имеет в виду сестру Марка, Пьетру, которая тоже сегодня здесь, у Тирренского моря. Вместе со своими подружками. Я видел их, но ни одна из двоих не приглянулась.
Зато Маркус успел испробовать в сексе обеих. Он даже признался, что Селест — миловидная блондинка — более темпераментна. Хотя я ставил на Доминик. Ее обжигающий взгляд очень часто я находил прикованным к себе. И если она не делала бессловесных намеков, тогда я полный идиот!
Мы приехали на ближайший от Рима пляж. В Остии есть платные места отдыха с чистой водой и удобными лежаками, и я бы даже согласился на такой вариант вместо привычной Сабаудии[1], но меня буквально силой приволокли сюда, где тысячи людей бегут от зноя. Жара все никак не утихнет. Ни одного дождливого дня, ни единого облачка на чистом небе.
Чистейшая мука для того, кто знает осень холодной и безжалостной.
Берега, не требующие платы, пользуются немаленькой популярностью, но здесь почти нет туристов. Во время обеда — сиесты — особенно много отдыхающих, оставивших пыльные кабинеты. Найти сестру Марка и ее подруг оказалось довольно тяжелым занятием. Маркус предлагал Пьетре дождаться нас, чтобы всем вместе выехать на машине — никто никого в таком случае бы не потерял. Однако они сделали по-своему и прибыли в Остию намного раньше.
— Сестра говорит, что видит нас, — медленно, оставляя паузы между словами, говорит Марк, глядя в свой телефон.
Он отсылает сообщение и поднимает взгляд. Убирает солнцезащитные очки на затылок, осматриваясь. Я делаю то же самое. Даже Дейл оглядывает толпу, но тоже не замечает машущей руки или знакомых лиц. Маркус вздыхает, вновь снимая смартфон с блокировки. Быстро и раздраженно набрав пароль, он пишет Пьетре очередное сообщение. Куча восклицательных знаков способствуют тому, что вскоре недовольный выкрик Доминик, вставшей во весь рост, заставляет обернуться в ее сторону. Она одета в голубой, довольно откровенный, купальник. Он так выгодно смотрится на фоне ее загорелой кожи! Я, признаться, первое время не могу оторвать глаз от длинных ног. А потом сережка в пупке привлекла все внимание. Пирсинг Доминик сделала недавно, ведь раньше я его не замечал.
Девушка упирает руки в бока и глядит на меня, забавно вскинув брови. Ее взгляд, скорее всего, обозначает: «Если не хочешь меня, к чему этот щенячий голодный взор?». Тело меня, конечно, манит, но не она сама. Маркусу все равно, кого трахать, а мне — нет. Девушка должна меня зацепить. Доминик не смогла. Сколько бы ни пыталась.
Чуть оживившись, Дейл первым падает на свободный рядом с Селест лежак. Они, словно брат с сестрой — удивительно похожи, но не являются друг другу никем. Даже друзьями стать не смогли, вечно ругаясь и выясняя, кто лучше и круче. Но это в прошлом, потому что сейчас Дейлу все безразличны. Кроме одного человека.
— Мы устали искать вас по всей Остии, — досадливо, не повышая голоса, объявляет парень, устраиваясь и вытягивая ноги.
Селест несильно ударяет его по бедру, фыркая.
— Нечего было приезжать к середине сиесты! — на чистом английском выдает она, поправляя лиф радужного купальника.
Дейл косится на нее, Маркус снимает шорты и футболку, тоже не отрывая взгляда от блондинки, которая все не прекращает ворчать по поводу нашего опоздания. Хотя сама вместе со своими подружками не отличается особой пунктуальностью. Впрочем, как и все итальянцы. Это я за годы проживания в Риме усвоил. Никто из них не умеет вкладываться в рамки назначенного времени. Плошают даже преподаватели в университете! В Лондоне за такое отношение могли бы отстранить студента от занятий. Просто к примеру.
— Давайте не будем решать, кто виноват, потому что все равно облажались вы. — Марк подмигивает мне, доставая пляжное покрывало из рюкзака. Он разваливается на нем и громко вздыхает, выдавая тем самым свою усталость.
Доминик не остается в стороне от диалога, набирающего оборот.
— Или вы, — обводит она взглядом нас, а потом бросает его на
Пьетру, чтобы, видимо, закрепить сказанное.
И ее предложение несколько мгновений не перекрывается ничьим протестом. Но, раздевшись, и я вступаю в дискуссию.
— Да плевать, — вскинув глаза к небу, я прикладываю ладонь ко лбу, чтобы заслонить солнце, которое так беспощадно лучится. — Стоило послушаться и всем вместе выдвинуться в путь.
Селест чуть бесится и обводит берег рукой.
— Да?! Тогда все лучшие места были бы заняты! Мы еле эти ухватили.
Я пользуюсь моментом и занимаю место блондинки, когда та встает, чтобы подойти к своей разноцветной сумке. Пока
Селест достает бутылку воды, я уже успеваю расслабиться на ее лежаке.
— И зря, — чтобы утрата казалась ей неприятной, с довольным лицом складываю руки за головой, не забывая про счастливую улыбку. — Ужасно неудобные топчаны!
Пьетра щелкает пальцами мне по лбу, Доминик толкает в плечо, а Селест чуть не поперхнулась водой, расценивая мое хамское поведение, как оскорбительное. По-другому, черт возьми, и не скажешь, глядя в ее милые голубые глазки.
— Зачем тогда лежишь на моем?! — глухо рычит девушка и бьет меня по рукам, животу и щекам. Я, смеясь, только и успеваю укрываться от ее нападок.
Маркус заливается хохотом, глядя на попытки Селест сделать мне побольнее. И Доминик с Пьетрой не остаются в стороне от «проблемы» подруги. Они кричат, иногда на итальянском, и, откровенно говоря, некоторых слов я просто не знаю. Но мне так весело от происходящего, что не имеет значения, что именно говорят эти ненормальные, суть мне известна. Им не удастся втроем прогнать меня с лежака, сколько бы раз они не тянули меня за ноги и за руки. Я забавляюсь, следя за их выходками и громкими всплесками эмоций. Наконец, Дейл тоже отвечает девушкам, отчего они злятся на его слова еще больше. Я же лишь радуюсь, что и мой друг участвует в разговоре. На его губах даже вырисовывается слабое подобие улыбки.
Отвлекшись от их бесконечной болтовни и взглянув направо, я отмечаю, что крупная женщина, поедающая салат из синего прозрачного контейнера, внимательно наблюдает за развернувшейся прямо перед ней сценой. Хлопает глазами, без стеснения всматривается в наши лица, переводя любопытные глаза с одного на другого. Ее, похоже, увлекает весь этот балаган, а я, буду честен, уже устал от него. Мне становится так скучно, что я оглядываю тех, кто расположился с нами рядом, и таким образом цепляюсь взглядом за молодую девушку с длинными русыми, слегка волнистыми волосами.
Она читает книгу, прижав колени к животу, и сидит совсем близко к Доминик. Даже в какой-то недопустимой близости, именно это и заставляет меня заострить на ней внимание. Пока Пьетра не замечает этого. Она, наконец, прекращает попытки обидеть, подколоть и следит за моими глазами. Ее рот округляется, сестра Маркуса бьет себя по лбу, словно забыла что-то очень важное. Накрыв ладонь «соседки», она наклоняется, чтобы взглянуть той в лицо, а позже вновь поворачивается к нам с радостной широкой улыбкой. Рот Пьетры все еще открывается, она что-то говорит, а вместе с нею — Селест и Доминик. Последняя забирает резко у незнакомки чтиво, и я даже успеваю прочитать название на обложке.
Умберто Эко «Имя Розы».
Возмущенные слова, брошенные на итальянском, и длинные стройные руки, тянущиеся за романом, оттеняют вмиг девушку, и она становится главнее всего на какой-то промежуток времени. Я отчаянно пытаюсь взглянуть той в лицо, но она даже не поворачивает головы, что порядком раздражает.
— Ребята! — прочистив горло, Пьетра обращается ко мне и моим друзьям, наконец, практически силой подтолкнув русоволосую «затворницу» к топчанам.
Я судорожно сглатываю (эта реакция, клянусь, абсолютно мне необъяснима), когда разглядываю красивую и яркую внешность приятельницы девчонок. У нее бронзовая кожа.
Лицо идеально: чувственные губы, ровный нос, золотисто карие глаза, которые не концентрируются на чем-то одном.
Это выдает их обладательницу — заметно напряжена, как будто чего-то боится. Но что ее пугает? Компания парней?
Я могу долго перечислять все достоинства: точеная фигура, большая грудь, которую прикрывает верх белоснежного купальника, безупречные ноги… однако почему-то именно ее волосы так привлекли. Закрученные на концах, причем ясно видно, что это не сделано специально. Природные блестящие завитки, хороший объем и превосходный цвет, так гармонично смотрящийся с глазами девушки. Я, наверное, веду себя абсолютно некорректно, смущаю незнакомку, однако остановиться не в состоянии. Хочется продолжать смотреть.
Смотреть и запоминать.
Красивая. Очень красивая. Безусловно, итальянка, но что-то в ней есть такое, что намекает на корни иного рода.
— Это Ева! — все так же пафосно провозглашает Пьетра, положив ладонь на спину девушки. — Мы теперь тусуемся вместе, — объясняет кузина Марка, — а подружились ещё в прошлом году, когда Ева жила в Триесте.
Она сама ничего не говорит, продлевая молчание, изредка задирая лицо. Селест продолжает за подругу, рассказывая что-то про дистанционное обучение Евы и ее принадлежность к университету, в котором учимся мы. Сознание схватывает отдельные слова: «второкурсница», «вместе будем ходить на занятия», «она теперь с нами», «вернулась в Рим»… Я соображаю быстро, и от того, что узнал, почему-то становится радостно. Значит, есть поводы, чтобы видеться с ней еще, узнать ее лучше. Неоднозначная реакция Евы, — дело не только во внешности, — раззадорили во мне желания, возбудили интерес. Кажется, что подружка Пьетры стеснительна, но, отмечая поджатые губы, наружу просится вывод: неприязнь к тем, кто только что присоединился?
И моя догадка подтверждается ее репликой, брошенной тихо Селест:
— Вы не говорили, что мы будем не одни.
Блондинка, в отличие от Евы, не собирается изъясняться в пол голоса. Она рьяно взмахивает ладонью и с горячностью озвучивает:
— Да! Но это же Маркус! А его ты уже знаешь, — кивает Селест своим же словам. — Маркус и его друзья!
Уже знает?..
В то время как Дейл нерасторопно и неохотно машет Еве рукой, Марк тянется через свободное пространство между ним и русоволосой девушкой. Он протягивает ей ладонь для пожатия, и она, тяжело сглотнув, утыкается в нее взглядом, но не предпринимает никаких попыток ответить на жест. Это придает атмосфере некого накала, но Марк и не думает обижаться.
Усмехнувшись, он снова выравнивается на месте.
— Я же говорил, что мы еще увидимся, помнишь? — Парень смотрит на нее, как человек, живущий в пустыне — на воду. Ева упрямо сторонится прямых контактов, все чаще возвращая свое внимание отобранной книге. Я понимаю, что она хочет свалить, но этого я допускать не желаю. Все же, справившись с очарованием, решаю представиться.
— Лукас, — говорю как можно небрежнее, но натугу, сквозящую в голосе, не скрыть. — Лукас Блэнкеншип.
Быстро указав на блондина, сжимаю его плечо рукой, на что тот не откликается, и меня это уже не удивляет.
— А это Дейл.
Маркус встревает, я завидую его беззаботности и открытости.
— Не обращайте на него внимания, — поясняет друг. — Он просто влюблен.
Дейл бросает на Марка неприветливый взгляд.
— Заткнись!
Доминик не пытается сделать вид, что так же весела. Она, скорее всего, не ожидала такой холодности со стороны подруги, но я не знаю, в чем причина. Может, Ева не общительна, не признает новых неожиданных знакомств… На ум ничего толкового не приходит, но я слишком сильно зациклен на ней. Последние несколько минут я только и делаю, что выделяю девушку среди других собеседников.
Доминик все же принимает решение разрядить обстановку.
Она повязывает на талии светлое парео, которое колышется из-за легкого теплого ветра. Сделав шаг назад, заставляет всех собравшихся перевести глаза на нее.
— Здесь рядом есть бар, — большим пальцем указывает себе за спину, — и я собираюсь взять нам аранчату[2]. Дейл, ты можешь мне помочь?
Тот сначала некоторое время моргает, смотря на нее, а потом и впрямь срывается с места. Ева глядит им вслед. Долго.
Но, кажется, это только затем, чтобы не нужно было встречаться взглядом со мной. Или с Маркусом. Да что с ней такое?
— Может, расскажешь что-то о себе? — предлагает он. Я бы поддержал его идею, если бы не знал, когда мой друг загорается азартом. Если бы не различал его состояний. А сейчас тот самый момент — Марк заинтересован. И познакомился он с ней раньше меня. Это мне не нравится.
— Вообще-то, — не дождавшись прохладительного напитка, Ева спешит спрятать все свои вещи, в том числе и книгу, в плетенную летнюю сумку, — мне уже пора домой.
— Но мы хотели провести весь день вместе! — горячо негодует Пьетра.
Селест осторожно интересуется, наклонившись вперед:
— Ева, что с тобой? Что-то случилось?
Девушка на мгновение, всего на чертову долю секунды замирает, но этого достаточно, чтобы понять: мы определенно ей не нравимся.
Проклятие!
На самом деле, мне все равно. Да, плевать! Пускай валит.
Если считает себя лучше, достойнее и ненавидит чужаков, вроде нас, какого хрена в ней нисколько не развита толерантность? Меня ужасно бесит, что эти хреновы патриоты навязчиво влюблены в свою страну! И хоть большинство из них настроены к иностранцам дружелюбно, встречаются и такие, как Ева, которые безоговорочно считают Италию номером один. А мы для них — люди второго сорта. Сначала я не понял, почему она чуть ли не сочилась злобой, но теперь все стало на свои места.
Ева быстро надевает белые джинсы и голубую футболку.
Схватив сумку, она незамедлительно прощается с Селест и Доминик, даже не взглянув напоследок на нас с Маркусом.
Подружки пытаются ее остановить, крича ей вслед, просят передумать. Но та непреклонно шагает вперед. Словно, и правда, куда-то торопится.
Как же я рассержен из-за ее поведения! Уверен, именно это заставляет меня думать о ней ночью и следующим утром…
И даже вечером, во время барбекю в кругу семьи мне не удается выкинуть эту стерву из головы.
Пояснения к главе
[1] — Коммуна, расположенная в 95 км южнее Рима, в окружении красивейшего Национального Парка Чирчео. Она известна тем, что каждый год на отдых сюда приезжают мировые знаменитости из сферы шоу-бизнеса и кино. Здесь есть хорошие песчаные пляжи и особый микроклимат, созданный благодаря пресному озеру Паола, протянувшемуся вдоль береговой линии на 7 км.
[2]— Напиток на основе апельсинового сока, воды, сахара и углекислого газа. Это более натуральный аналог фанты, изобретенный в 1932 году. Компания Санпеллигрино (Sаnpеllеgrinо) производит аранчату в двух вариантах: обычный и горький. Благодаря высокому качеству воды и натуральному вкусу апельсина напиток обогнал по продажам своего американского собрата.
Глава 4
Ева
Забежав в квартиру, я бросаю на входную тумбу ключи.
Через коридор стараюсь тихо пройти в свою комнату. Прикрыв ладонью рот, чтобы сдержать рыдания, я выбираю тот путь — не через гостиную, — который поможет мне избежать встречи с отцом. Стоит мне запереться в спальне, как тут же я понимаю, что мой план провалился. Я отхожу к окну, спускаюсь вниз и откидываюсь на боковую часть широкой кровати. Слезы стекают по лицу, и я сильно зажмуриваю глаза. Накатившая внезапно боль сильнее прежней! Папа барабанит в дверь, он что-то говорит, но я не различаю слов. Не хочу. Не хочу никого слышать.
Я знала, что мы в любом случае однажды встретимся, но не думала, что так скоро! До начала учебы… Пьетра решила, что ее брат с друзьями будет отличным дополнением для этого жаркого дня. Она не сочла нужным предупредить меня, что эти уроды явятся… Никто из них не счел это разумным. Я знаю, что подруги не в курсе события из прошлого, но для меня сегодняшние полчаса были настоящей пыткой. Сначала я продолжила читать книгу, когда поняла, о чем речь, и кто идет к нам. Я делала вид, что мне интересно и увлекательно, хотя моя душа разрывалась на части в ту самую минуту. Разлеталась на осколки, который ветер унес в синее море, плескавшееся около нас. Но в действительности каждая клеточка моего тела была напряжена. Небольшой шрам на бедре, возможно, привел бы ничтожных м*даков к выводам. Если они, пьяницы, еще ничего, конечно, не забыли! Пытаясь прятать отметину, оставленную ими, мне приходилось ощущать себя, как на иголках. Однако эти расспросы, настойчивые взгляды, протянутая рука Маркуса — это уже было перебором… Я не выдержала. Я готова была разрыдаться прямо там и должна была уйти. Зачем? Зачем я потратила последние отложенные карманные деньги на неделю, чтобы добраться до Остии?! Мне нужно было остаться. Это было бы правильным решением.
Я закрываю ладонями лицо, разрешая себе выплакаться в них.
Разрешая себе хоть немного представить, что папа не ломится обеспокоенно в комнату. Но реальность наступает быстрее: он безуспешно снова и снова поворачивает ручку, требуя, чтобы я вышла к нему. Чтобы "деревянный барьер" исчез. Ощутив, как новая волна слез близко, я прикладываю ладони к ушным раковинам. Касаюсь запястьями скул и пальцами обхватываю затылок.
Из меня чуть было не вырвался рык. И я нисколько бы не изумилась этому.
Страшно… Плохо… Неприятно… Боже, как неприятно! Я справилась с этим, я это переборола, но когда Марк предложил мне пожать его руку… Ту самую, пальцы которой касались меня! Это он стягивал с меня нижнее бельё. Он! Чёртовы психи. Адские псы, не иначе. В ту ночь они были именно такими и сейчас, изменившись внешне, остались таким же ничтожеством. Разве можно их назвать людьми? Разве такое прощают?
"Девственница или нет?!", — всплывают в сознании слова, сказанные тогда.
Пошли вы! Пошли вы! ПОШЛИ ВЫ!
Плотно сомкнув губы, я не придаю значения тому, что из меня рвется всхлип. Он прорывается через нос, отчего приходится прокашляться. Полностью позабыв о родном человеке за дверью, я вскидываю высоко руку и жестко быстро приземляю ладонь на ковер. Характерно-громкий звук от прикосновения кожи к полу, покрытому плотным грубым материалом раздается в спальне. Он впивается в пальцы, создавая боль, причиняя ощущения колкости. Острые концы режут руку. Но так лучше. Намного лучше, чем чувствовать себя грязной и помнить. Каждую мелочь помнить.
"Девственница или нет?!"
— Да что случилось, Ева?! — словно сквозь сон сумела расслышать реплику отца.
Остальные я, и вправду, пропускала мимо ушей. Не нарочно блокировала, не пуская в сознание. Однако это его предложение, вылетевшее из, уставшего кричать, горла, игнорировать невозможно. Не смогу и не буду.
Читать бесплатно другие книги:
