Говори со мной по-итальянски Тонян Лаура

Глава 8

Лукас

Маркус протягивает мне листовку. Закончив упражнения на тренажере, я подтягиваюсь вверх и хватаю из его рук рекламный буклет. Глянцевая бумага после железа приятно ощущается в ладони. Марк тоже запыхался, сегодня он занимался на беговой дорожке, а Дейл, похоже, совсем забыл о спорте, увлекшись какой-то миловидной итальянкой. Я не мог не оценить, насколько упругой выглядит ее задница, но короткие волосы в стиле мальчишеской прически меня не привлекают.

— Что это? — хмурюсь я, вычитывая название очередной римской вечеринки. — Что за глупость?

Маркус, сняв яркую повязку со лба, садится рядом со мной, на соседний тренажер.

— Это не глупость, — вскидывает брови он. — Ты что, не понимаешь? Черно-белая вечеринка. Каждый раз в конце сентября студенты нашего универа утраивают попойку в честь начала учебного года. Из-за тебя я пропустил прошлые три раза, но теперь…

— Конечно, пропустил! Потому что тупые малолетки снова нажрутся дешевого алкоголя, и я не хочу смотреть, как они опустошают свои желудки, — категорично заявляю.

— … Но теперь я собираюсь туда пойти, — несмотря ни на что, продолжает спокойно Марк.

Он ведет ладонью в воздухе, подобно своему отцу. В нем просыпается эмоциональность и азарт. Этого друг скрыть не в состоянии. Мы почти неделю не разговаривали о Еве, и, кажется, пока мы не упоминаем ее в беседе, наши отношения не испортятся. Но они действительно стали хрупче. Не знаю, почему я так зациклился на этой идиотке. Ну, серьезно! Она презирает меня, моих друзей, скорее всего, только за то, кто мы и откуда. Да, и я когда-то был настроен скептически к итальянцам, но, переехав сюда, я изменил свое мнение. В смысле, конечно, я хочу вернуться в Англию, однако готов терпеть этих людей и их страну, если того требуют обстоятельства. И мне все же больше не семнадцать лет, я умею управлять своим недовольством и характером, теперь я просто понимаю, что должен быть терпимее и находить плюсы в народе, в кругу которого приходится жить.

И ведь Ева совсем уже не девочка. Почему она считает, что имеет право вести себя так грубо и невоспитанно? Черт. Я слишком много о ней думаю!

— Дейл согласен, — изрекает Маркус, возвращая меня в зал спортивного клуба в центре столицы.

Я моргаю несколько раз, пытаясь собраться с мыслями.

— Он тоже пойдет с тобой? — говорю без всякого энтузиазма.

Марк кладет руку мне на плечо.

— И ты пойдешь.

Когда я качаю головой, друг поднимает голову, его короткие пряди рассыпаются и кончики «смотрят» в разные стороны.

— Да брось! — морщится парень. — Там будет много крутых девчонок. Горячих итальянок, Лукас. Мы отожжём! Так ведь?

Я молчу, стараясь не показывать, насколько подавлен из-за дурацкой нелюбви Евы. Снова закрываться в своих размышлениях я не желаю, поэтому встряхиваю головой, представляя, как оттуда исчезают все мои пошлые представления обнаженной подруги кузины Маркуса.

Он повторяет свой последний вопрос и ладонью сжимает мое плечо:

— Так ведь, Лукас?

Лучше бы заткнуть ему рот. В стремлении попасть на каждую тусовку в городе он безумен. Зачем Марку это нужно? И я люблю вечеринки, но предпочитаю немало времени удалять работе в фирме отца, а так как папа владеет лишь частью компании, и остальные акции принадлежат родителям Дейла и Маркуса, им бы тоже не помешало хоть немного вникнуть в суть дела. Я, наверное, ответственен больше, чем требуется. Но мне необходимо изучить бизнес «от» и «до», иначе планам не осуществится. А они огромные — открытие собственной, пусть и небольшой, компании того стоит.

— Хорошо, — сдаюсь я, глубоко вздохнув.

И когда собираюсь подняться на ноги, Маркус останавливает меня, сжав плечо сильнее. Я бросаю на него взгляд, полный недоумения.

— В чем дело? — мой голос приобретает гневные нотки, хотя я сам не могу объяснить, почему разозлился.

Может, ярость на лице Марка сподвигла меня на это? Я чувствую, что его дыхание становится быстрее, а на губах проявляется лукавая улыбка. Дьяволы души друга, не скрываясь, отображаются в глазах. Мне не становится страшно — но ощущение чего-то странного и неправильного не покидает.

— Я не буду притворяться, Лукас, ладно? — начинает парень, подвинувшись, расставив широко ноги и положив локти на колени. Он сцепил пальцы обеих рук, при этом не отводя от меня пристального, будто изучающего взгляда. — Уже и так понятно, что ты ее хочешь…

Не дав Марку договорить, сбрасываю его руку и, нервно усмехнувшись, качаю головой. Я опускаю ее, надеясь, что смогу сдержать вздох. Не стоит выдавать себя. Мне совсем не льстит репутация увлеченного и влюбленного мальчишки.

Стать вторым Дейлом ни в коем случае не хочется. И даже если я признаюсь, что Ева просто заинтересовала, Маркус все равно не отстанет, убеждая меня и остальных в неравнодушии к этой девушке. Ему просто нравится быть одним единственным героем-любовником, свободным в компании занятых парней и перенимать на себя внимание других девчонок. С его внезапно проявившейся любовью к тусовкам, одержимость менять телочек идет рядом. Нет, и я люблю это, и я не привык быть всего лишь с одной девушкой, но Маркус бьет все рекорды. Он, наверное, впал в помешательство после ночи пятилетней давности в Риме. Я уже просто перестал обращать внимание на его выходки, однако сейчас слова друга задели меня. Не знаю, что же в ней такое есть… Чем? Чем она так особенна? Почему я зациклен на ней? Глядя на Дейла, постепенно остывающего к своей индианке, я думаю, что и у меня есть шанс.

— Что за бред, — вылетает из моего рта, когда я перебиваю Маркуса.

Я поднимаюсь — и Марк вторит мне. Он проходит за мной в раздевалку, и я буквально чувствую улыбку в каждом его слове.

Этот парень собирается сорвать у меня с губ признание, но у него ничего не выйдет.

— Ты зря теряешь время, — протягиваю, открывая шкафчик.

В него влетает моя грязная серая футболка, затем — спортивные брюки, нижнее белье и…

— Ты уверен? — Маркусу удается прервать даже процесс моих молчаливых раздумываний.

Я тщательно стараюсь закрыться от мыслей о Еве, а он снова напоминает, что начинает раздражать. Но если я покажу, как взбешен, он все поймет.

— Вали уже отсюда, — говорю, ухмыльнувшись в свободной манере, повязывая полотенце вокруг бедер.

Вдруг Маркус начинает раздеваться, открыв свой шкафчик.

Быстро лишившись одежды, он тоже берется за полотенце и прячет за ним свое голое тело. Я поворачиваюсь обратно, жалея, что развернулся на звук, поддавшись любопытству.

— Ладно… — голос Марка почти не слышен, хоть мы и стоим в соседних душевых кабинках.

Но я уже включил воду до упора и теперь наслаждаюсь горячими струями, намереваясь игнорировать навязчивого идиота. Он меня, и правда, уже достал. На самом деле, некоторые бормотания все еще доносятся в мою кабинку, но разобрать я их не могу, значит все в порядке.

Его голос врывается в невидимую отстроенную стену, которую я доработал, пока мылся. И, казалось, теперь ему до меня не добраться, однако слова друга в этот раз имеют веское значение.

— Я знаю, что ты меня ни хрена не слушал, так что я повторю только самое важное: Еве нравится Алистер. Алистер Шеридан. — Хоть и взываю к себе, прося не останавливаться, все равно ноги сами замирают на месте и в спине ощущается напряжение прожитого дня. Маркус за моей спиной, по всей вероятности, очень довольный своей работой, продолжает:

— Он будет на вечеринке. А знаешь, почему Ева пойдет туда?

Задав вопрос, не требующий моего ответа, Марк проходит вперед — я слышу, как он шлепает по мокрому полу. А потом показывается из пара, которым душевая переполнена. Я специально разворачиваюсь, чтобы наблюдать за его эпичным выходом. Жду. Жду, что же последует за его последней фразой, но Маркус намеренно меня мучает.

— Потому что там будет Алистер. Мне Пьетра сказала, — поясняет друг, а потом проходит вперед.

При возможности, он шлепает влажной ладонью по моей спине.

— Но тебе же плевать, да? Я правильно понял? Так что извини, что перегрузил твой мозг ненужной информацией.

Удовлетворенный своей ролью в моем изменившемся настроении, Марк ухмыляется и скрывается в раздевалке. Я пытаюсь поговорить с ним после, но мы поменялись местами: он избегает беседы со мной, ссылаясь на дела и… все, что угодно. Блаженная улыбка на губах друга свидетельствует о том, что своего он добился.

Отец Алистера Шеридана — один из лучших специалистов в таможенном деле в «Blаnkеnship аnd friеnds». Они с сыном переехали в Италию два года назад, и Алистеру — коренному ирландцу — пришлось с нуля изучать итальянский. Насколько мне известно, даже сейчас он в этом не особо преуспел, однако каким-то образом умудрился стать одним из лучших учеников университета. Компания снимает для семьи Шериданов пентхаус в том же районе Рима, где и находится наш дом — ЭУР. Бизнес-квартал полнится иностранцами, и я здесь чувствую себя немного лучше. Немного свободнее.

Ни моему отцу, ни отцам моих друзей не удалось найти хорошего сотрудника на должность, занимаемую Шериданом старшим, среди местных жителей. И тогда папе пришлось звонить своему старому университетскому приятелю, чтобы заманить того в столицу Италии. Так, как я постепенно вникаю в историю нашей фирмы, то уже знаю, что долго уговаривать мистера Гералда не пришлось. Оставшись без работы после закрытия одного из крупнейших холдингов Дублина, он был рад получить такое предложение. Пусть и для этого пришлось переезжать в другую страну. Алистер долгое время был против, по рассказам и слухам, которые просачиваются из кабинетов нашей компании. И мне было абсолютно плевать на этого ирландца. До тех пор, пока я не узнал, что Ева считает его интересным и привлекательным.

Я врубаю в машине песню «Blоw yоur mind» на всю громкость, чтобы не думать ни о ней, ни о мужчине ее грез.

Черт! На самом деле, у меня даже получалось время от времени вырывать Еву из своего сознания, перестраиваясь, как будто набирая скорость и выезжая на новую дорогу. А теперь… Зная, что я для нее пустое место, что она хочет другого мужчину, внутри возник какой-то собственнический инстинкт. Какое-то сумасшедшее желание овладеть, доказать. Прежде всего, Маркусу. Проклятье. Он, и правда, получил то, что хотел. Я ненавижу его за то, что у него выходит отлично манипулировать людьми. В том числе, и мною.

И что Ева думает об Алистере? Как она представляет этого парня? Как она представляет себя с ним? Под Алистером? Я сжимаю крепче руль. Мне понадобится терпение. Много терпения. Много выдержки и борьбы с самим собой. Самая сложная война — та, в которой враг и единомышленник — это один человек. Ты один. И что же мне делать? Как схватить за горло Еву, покорившую мой рассудок? Как заставить ее убраться из моей головы?

Прежде чем я сам понимаю, что ответов нет, замечаю на остановке, которую уже проехал, ту самую девушку. Та, что занимает мои мысли уже несколько дней. Та, что полностью меня захватила. Резко остановив автомобиль, даю заднюю и через несколько секунд тянусь к ручке пассажирской двери, чтобы открыть ее, тем самым приглашая внутрь салона Еву.

Она смотрит на меня вытаращенными глазами. В обтянутых синих джинсах, рваных в области коленей.

— Присаживайся, — бросаю, сцепив зубы. Словно я совсем не рад этой встрече. — Довезу.

Она нервно заводит волосы за уши и чуть ли не дрожит. Я бы мог подумать, что небезразличен ей, глядя на такую реакцию, если бы не знал правду. И она напоминает о себе с каждым стуком сердца. Хренов Алистер!

Хренов Маркус! Я бы мог забыть о Еве, я бы сумел, но уже не могу остановиться. Я желаю ее, чтобы убедить себя — я лучше Алистера. Она должна выбрать меня. Ради чего? Ради моего эго?

Именно так.

— Не нужно, — мямлит Ева, зачем-то расправляя концы белой блузки, запахивая сильнее джинсовую куртку.

Ее движения быстрые и странные. Становится ясно: она волнуется.

— Я дождусь автобуса, — говорит тихо, стараясь не смотреть мне в глаза.

Принимается теребить лямки своего коричневого рюкзака, натянув их на плечи. Мне стоит сказать: «Ладно, оставайся здесь и жди, сколько угодно свой автобус!», однако не получается. Я давлю, и не думаю, что прав. Может, я сейчас совершаю ошибку.

— Говорю же, садись в машину.

Вот дьявол! А как она восприняла мой зверский тон, не терпящий возражений? Ее карие глаза вспыхивают, и это, черт подери, меня реально заводит.

— Нет! — Четко, понятно. Без колебаний.

В момент, когда Ева отказала мне, ее тон не был лишен грубости и напора. Мне понравилось. Мне безумно понравилось. Видеть девушку в гневе — такую, как она — истинное наслаждение.

— Ты что, издеваешься? — выпаливаю я. — За кого ты меня принимаешь? Я не оставлю тебя торчать на остановке. Пьетра меня потом не простит.

Ева пожимает плечами, отворачивая голову.

— Я не собираюсь ничего рассказывать Пьетре.

Предугадывая мои следующие слова, она заявляет:

— Доминик и Селест тоже. Так что успокойся. Нажимай на газ и уезжай отсюда.

Никакой вежливости, никакой благодарности. Словно она насовсем лишилась итальянского радушия. Словно она тоже какая-нибудь туристка, ещё не проникшаяся менталитетом этой страны.

— Слушай, я знаю, что твой папаш… твой отец будет работать в нашей компании, — перейдя на итальянский, внимательно слежу за реакцией Евы. — давай ты засунешь свою гордость подальше и разрешишь мерзкому британцу подвезти тебя, куда нужно. Я стараюсь не повышать голос, но как же тяжело сдерживаться, кто бы знал!

— Мерзкому британцу? — Вдруг она улыбается.

Неожиданно и очень приятно. Я хочу протянуть каждый миг, чтобы насладиться улыбкой девушки напротив.

— Ну, ты же так обо мне думаешь… Извини, что, по-твоему, я козел и сволочь. Или что еще… впрочем, не важно! Я просто хочу сказать: по стечению обстоятельств мы учимся в одном колледже, твой папа работает на моего папу и у нас общие друзья. Ну, практически так.

Я взмахиваю ладонью и потом вновь обхватываю ею руль, понемногу теряя терпение. В ее взгляде что-то меняется, что-то, что невозможно не заметить. Будто она вспоминает нечто важное, углубляясь в себя. Вздохнув, не тяжело, а как будто настраиваясь, Ева спускается с тротуара и быстро юркает в салон машины.

Это выглядело так, словно она может передумать и не хочет давать себе шанса.

— Ладно, — я подавляю облегченный вздох и, повернув автомобиль влево, вливаюсь в бесчисленный поток движения на дороге.

Она молчит, не выронив ни слова. Даже «спасибо», наверное, я не услышу. Интересно, ей понравилось, что я говорил с ней на итальянском? И задается ли Ева вопросом, откуда я так хорошо знаю этот язык?

— Говори, куда ехать, — просто бросаю я ей, останавливаясь у светофора.

Девушка роняет «сейчас» и принимается выискивать что-то в своем рюкзаке. Прибавляю громкость, и песня Троя Сивана заполняет небольшое пространство. Приятный цветочный запах, исходящий от ее волос, слегка пьянит. Машины трогаются с места, и я вместе с ними, вновь растворяясь в приятном ритме столицы.

— Вот, — Ева, наконец, достает лист бумаги и протягивает его мне.

Я чуть ли не выпускаю из ладоней руль, когда понимаю, что написанный на бумаге адрес — мой.

Глава 9

Лукас

У меня внутри все напряглось, и я просто пытался понять, шутка ли это? Если сейчас я задам ей хоть один лишний вопрос, она попросит остановить машину. Могу ли я откровенно признаться Еве, что она зачем-то собирается ко мне домой. Но вот если серьезно, какого хрена ей нужно там?!

В голову лезут странные мысли и представления, в которых Ева хочет добиться разговора с моим отцом. Она, наверное, была не в восторге, когда узнала, что ее папаша теперь работник нашей компании. Мы же гребаные британцы… Мы ее не достойны. Ну, и все такое прочее.

Со странным чувством я нажимаю на газ, чтобы не отставать на дороге, но мой взгляд мечется. Я нервно оглядываю других водителей, когда мы вновь останавливаемся на перекрестке, дабы просто отвлечься. Она, похоже, даже не догадывается, куда едет. И молчит. От нее ни слова не дождешься. Быть может, разговаривай она со мной, я бы не был так напряжен и мы выяснили бы все во время непринужденной беседы. По крайней мере, я бы постарался сделать ее таковой.

Однако Ева даже не смотрит в мою сторону, ее глаза устремлены к боковому окну, и она разглядывает пролетающие за стеклом пейзажи.

Из головы почему-то не выходят слова Дейла о том, что Ева двинула Маркусу по челюсти. Я поверить не могу! До сих пор не могу. Будет ли правильным, если я сейчас спрошу ее о том случае. Губы девушки плотно сжаты. Заметно, что ей не нравится находиться со мной в тесном пространстве.

Ну, знаешь ли… Придется потерпеть. Я прибавляю громкость, коснувшись сенсорной панели на музыкальной автомобильной системе. Тяжело не подпевать словам новой песни Imаginе Drаgоns. Но я сдерживаюсь, не хочу сбиться с мысли. Мне нужно прийти к какому-то решению с самим собой. Стоит ли заговаривать с Евой? Какого хрена, блин, я, как мальчишка, с ней церемонюсь.

Разозлившись на себя, я резко выключаю систему, и Ева тут же поворачивает ко мне голову. Она слегка изумлена. Ее лицо выражает непонимание.

— Давай пообщаемся, что ли? — произношу я небрежно, а потом корю себя за свой тон.

Черт, Ева скривилась… Боже, она меня бесит!

— Мне не хочется.

— Такая недотрога?

Девушка отворачивается к окну, поправив свои волосы.

Эти шикарные волосы. Почему мне так хочется уткнуться в них носом? Почему так хочется почувствовать их аромат? Хотя и отсюда до меня доносится приятный цветочный запах, что кружит голову.

— Нет. Говорю же, просто не хочется! — Теперь ее голос наполнен неприязнью и нетерпимостью.

— Вообще-то, ты едешь в моей машине…, - изрекаю я, но не договариваю, прикусываю язык и думаю, когда будет удобный случай, чтобы я ударился лицом об руль.

Идиот!

— Я не просила меня подвозить! — Повернувшись ко мне снова, Ева отрезает громко и резко. — Это ты настоял! И можешь высадить меня прямо здесь.

Она пальцем указывает на обочину, и в ответ я просто усмехаюсь.

— Да, а завтра по новостям объявят о потерянной девушке. Еще одной.

Впрочем, для Рима подобные вещи — большая редкость. В Лондоне преступления случаются куда чаще. Зная об этом, я все равно не воздержался от колкости.

Облизнув губы, Ева Мадэри горько вздыхает.

— Когда мы уже доедем…, — жалобно она всхлипывает, обращаясь ни к кому-нибудь конкретно.

Я замолкаю, продолжая вести машину. Мне самому не терпится насладиться ее реакцией, когда мы окажемся на месте. Это происходит через семь минут. Да, черт возьми, я считал. Потому что сидеть с ней в салоне невозможно.

Напряжение слишком сильно. Мне хотелось и задушить ее, и поцеловать. Какого черта она на меня так влияет?!

Стоит мне только остановить автомобиль, как она тут же вылетает из него и с силой захлопывает дверь. Почти бежит по дорожке, ведущей к крыльцу. Взбирается на него быстро, как будто пытается скорее избавиться от меня. Ева звонит в звонок.

Я выбираюсь из машины и медленно иду к ней. Она даже ничего не подозревает. Так же ей неизвестно, что я почти позади нее. Никто не открывает, потому что никого дома нет: Исабэл с Кианом в супермаркете, отец — на работе, а я — здесь.

Уже на крыльце. И дышу ей в спину. Наконец, девушка понимает, что что-то не так. Учуяв неладное, Ева стремительно оборачивается и вздыхает с испугом. Потеряв дар речи, она обретает его только через несколько секунд.

— Ты что, ненормальный? — эмоционально орет итальянка на своем языке и взмахивает руками.

Одной она задевает меня, но я даже рад этому. Спорю, что ухмылка не сползает с моих губ, что, должно быть, ее сильно злит.

— Ты напугал меня! — Ярость, с которой она вспыхивает, заводит. — Как можно быть таким идиотом? Зачем ты вообще вошел в чужой двор?! — последнее предложение звучит уже на английском.

С еле подавляемым весельем я буднично спрашиваю:

— А ты?

Ее карие глаза расширяются, и не будь она воспитана, обсыпала бы матерными словами. Если, конечно, о таких знает.

— Меня пригласили сюда, — впустив и выпустив воздух из легких, Ева пытается усмирить свою дерзость и ненависть, направленную в мою сторону.

Я задумчиво качаю головой, не спуская с нее взгляда. А потом достаю из внутреннего кармана легкой куртки ключ и, немного обойдя девушку, вставляю его в замочную скважину.

— Меня приглашать не нужно.

Вольной походкой я прохожу внутрь и оставляю деревянную дверь широко открытой. Ева так и остается стоять на пороге. Рот приоткрыт, глаза распахнуты.

— Какого черта… — вырывается у нее.

И я чуть ли не смеюсь над этим, но вместо подобного просто откашливаюсь в кулак. Снимаю куртку, сбрасываю с шеи шарф.

Оставляю все это в прихожей и киваю ладонью Еве, чтобы она проходила. Но та не на шутку шокирована. Не знаю, кто ей назначил встречу здесь, но все это очень странно. Однако не буду врать, что не доволен. Счастлив! В смысле, круто в очередной раз подразнить ее, послушать итальянские проклятия, которыми она время от времени злоупотребляет.

— Больше всего на свете я сейчас хочу, чтобы ты сказал, что ты — вор.

Она произносит это, практически не дыша, полностью побледнев. Это побеспокоило бы меня, но последнее ее замечание безумно забавно.

— Конечно! — в ответ я хохочу. — Маркус и Дейл тоже! Мы — целая преступная организация. И сегодня ты можешь стать частью банды.

То, что я говорю, нелепо и безрассудно, но в карих глазах мелькает тень доверия моим словам, а через мгновение становится ясно, что правдоподобность этой ерунды Ева отсеяла.

— Совершенно не смешно. Я развожу руками и шагаю назад, глядя на девушку. Эти обтягивающие джинсы, длинные ноги… Стоп! Лукас, тормози.

— Слушай, проходи уже! Я живу в этом доме со своей семьей.

Я без понятия, зачем тебя сюда пригласили, но горничная у нас уже есть…

Я бросил это неаккуратно, едва отвернувшись, но краем уха уловил, как девушка ахнула, а потом увидел, что та уже сорвалась с места. Она уходит. Обиделась.

Мама, почему ты родила меня придурком?

— Стой-стой-стой-стой-стой! — проворно говорю я, добавив серьезности голосу.

Оказавшись возле Евы, я хватаю ее за локоть и прошу посмотреть на меня. Она вырывается, но сил у нее не хватает, чтобы сделать это. Мой захват внушительный.

— Извини меня, — выдыхаю, не забыв про сожалеющую интонацию. — Блин, прости! — Пальцами свободной ладони зарываюсь в короткие волосы. — Я дебил. Я не хотел.

Девушка не оставляет попыток отстраниться. Она гневается. Но мне реально жаль, что я сказал то, что сказал.

— Я все равно ухожу. Если бы знала, что ты здесь живешь, никогда бы не пришла. Понял?

— Да понял я. Понял! Думаешь, я дурак? Я же вижу, что ты ненавидишь меня! Только не понимаю, за что!

Наша и без того опасная беседа принимает густые оттенки.

Ее лицо заливается краской, и мое — я уверен — тоже.

— Как будто бы не за что! — кричит она, прибывая в бешенстве.

Золотисто-шоколадные глаза наполняются слезами, и от неожиданности я ослабляю захват, позволяя девушке отдалиться от себя. Она тут же пятится от меня, словно от чудовища.

— Ладно…, — обуздав желание выругаться, я втягиваю в себя воздух. — Я чего-то не знаю?

Отвечает мне Ева абсолютным шепотом, опустив голову. И ее слова, наверное, даже не служат ответом, а всего лишь являются возможностью выдохнуть боль:

— Ты чего-то не помнишь…

Не понял. Я только собираюсь разобраться в этой путанице, как на подъездную дорожку заезжает большой красный джип.

Ева поднимает взгляд: там — в коричневых омутах все ещё стоят слезы. Скорее всего, она даже не подозревает, что я услышал ее последнее высказывание. Да вашу же мать. И чего я не помню? Я точно никогда не обижал ее!

— Figliоlо! Figliоlо! Abbiаmо tаntо аttеsо gli оspiti? (итал. Сынок. Сынок! У нас долгожданные гости?)

Ева растеряна, она крепче сжимает лямки рюкзака. И я спешу успокоить ее.

— Это моя мама. С ней ты должна встретиться?

Облизнув нервно губы, девушка подается назад.

— Уже нет.

Я отчаянно вздыхаю, желая удержать Еву. Когда выбрасываю руку вперед, она отступает ещё быстрее. Но к ней подбегает Киан, а через мгновение — подходит мама. И они просто засыпают ее приветствиями и вопросами.

— Какая красивая девушка! — Исабэл передает мне бумажные пакеты с едой, а сама проводит ладонями по волосам гостьи. –

Я уже рада, что Бьянка посоветовала мне тебя. Ева, верно ведь?

Кто такая Бьянка?.. Бьянка Каролла?

Исабэл доброжелательно протягивает ладонь, и я точно знаю, что, как бы эта девушка ни ненавидела бы меня, она не станет выплескивать злобу на моих родных. Намерения у нее слишком чисты и прозрачны, чтобы их не разглядеть.

— Да, все правильно, — с натугой кивает Ева и отвечает на жест.

Мама обнимает ее за плечи и легким ненавязчивым шагом они отправляются к дому. Я все время жду, что Ева обернется ко мне, и взгляд девушки будет искать поддержку в моем лице, но этого не происходит. Я — самый большой идиот, если на это рассчитывал хоть одну секунду. Расположившись на кухне, мама принимается доставать из пакетов содержимое и рассовывать продукты в холодильник и по шкафчикам. Она что-то активно рассказывает девушке напротив, но потом вдруг резко останавливается, указывает на нее пальцем и, сощурившись, спрашивает:

— Так ты та самая Ева?

Исабэл оборачивается ко мне. Мои зрачки увеличиваются, без сомнения. Вот черт! Она же не собирается выдать меня?! Я сразу понял, что мама подразумевает под «той самой», ведь ей довелось слышать часть нашего разговора с Маркусом.

Ева обращает вопросительный взгляд на меня, и, не сводя глаз, спрашивает у моей матери:

— Что значит — та самая? Не понимаю.

Ее растерянная улыбка предназначена, увы, не мне, а Исабэл.

Та, похоже, поняла, что болтнула лишнего и теперь размышляет, как бы выйти из ситуации. Я готов запрокинуть голову назад и взреветь. Так сильно не хочу, чтобы Мадэри хоть о чем-то догадалась. Уж я-то не намерен раскрываться такой, как она. Эта девушка, сама того не желая, творит со мной сумасшедшие вещи, но ей вовсе необязательно об этом знать. Ее презрения вполне достаточно.

— Да просто…, — Исабэл оторопела, но быстро нашлась с ответом, однако это не значит, что он хорош. — Я слышала, как мой сын с друзьями обсуждали тебя! — выпаливает мама, а я плотно закрываю глаза и дышу через нос.

Проклятие!

Дьявол все побери!

Она делает все только хуже, когда взмахивает руками и выставляет ладони вперед. Оправдывающийся тон ужасен:

— Но только хорошее. Ты не подумай.

Она отворачивается и краснеет. Моет руки, а после нарезать тонкими ломтиками перец для будущих сэндвичей.

Ева недоверчиво усмехается. Она, наконец-то, обращает внимание на меня.

— Да? — звучит мягко голос девушки. — Мне даже интересно, что же такого хорошего Лукас мог обо мне говорить.

Ее настойчивый взгляд сбивает мое дыхание и вообще заставляет ненавидеть себя. Перестань быть мальчишкой. Киан вертится на кухне, показывая одну свою игрушку за другой нашей гостье. Та, конечно, хвалит каждую и даже гладит его по голове. Я сглатываю от такого незатейливого жеста. Мне нравится, что она прикоснулась к моему брату как-то породному. Внутри разливается непонятное тепло, и мне не удается прогнать это чувство, как бы я ни старался. Хотя, возможно, я делал это не очень хорошо.

Мама болтает без умолку. Я слушаю не все, пропуская половину, но из ее разговоров мне становится понятно, для чего здесь Ева. Она будет репетитором для Киана. Неужели ей никто не сказал, чьей семье принадлежит этот ребенок? Если бы сообщили это, она не оказалась бы на пороге нашего дома.

Только сейчас понимаю, что ощущал непередаваемую радость от осознания, что Ева приглашена в нашу семью. Пусть и в качестве учителя для брата. Все равно отныне мы будем видеться чаще. Это, быть может, неприятно для нее, но прекрасно для меня.

— Отлично, что мы сразу обсудили график, — поставив перед Евой чашку имбирного чая, вдается в рассуждения Исабэл. — Ты мне очень понравилась, я обязательно поблагодарю Бьянку за такой выбор. И деньгами мы тебя не обидим.

Девушка, улыбаясь, кивает головой.

— Что вы! — она дует на горячую жидкость, а после немного отпивает. — Я даже не думала об этом. И мне тоже безумно приятно знакомство с вами.

Мать тянется вежливо обнять Еву, но выходит так, что практически душит в объятиях. Как воспитанный человек, та не пытается ее оттолкнуть, но она явно смущена. А после достаточно долгой беседы поднимается с места, поблагодарив за ланч, и направляет к выходу. Исабэл идет следом, чтобы проводить ее, а Киан просит Еву не уходить. Я нагоняю их, дарю младшему братцу подзатыльник, а сам выхожу вперед, открывая перед девушкой дверь.

Мама понимающе улыбается.

— Дальше я сам, — говорю, и она вновь целует гостью в обе щеки.

Потом, когда дверь за нами закрывается, я слышу, как Исабэл просит Киана быть сдержаннее. Мы остаемся с Евой стоять на крыльце. Она надевает на спину рюкзак и уже спешит уйти, но я удерживаю ее за руку.

— Ты сказала, я чего-то не помню?..

Она испуганно смотрит на меня, и я прихожу к выводу, что попал в самую точку. Но девушка выдергивает локоть и шагает вниз по лестнице. Полуобернувшись, бросает мне:

— Тебе послышалось.

Но я не глухой. И не слабослышащий. Я не смогу успокоиться, пока не узнаю правду.

Глава 10

Ева

Осталось всего-то ничего до начала учебы, и на самом деле у меня внутри все переворачивается, когда я думаю, что это фактически мой первый год настоящей студенческой жизни.

Будет много плюсов и много минусов, но я уже решила, что буду справляться со всем. Буду стойкой. Так я смогла сесть в машину к засранцу Лукасу. Так я переборола себя, согласившись все-таки работать в их семье, быть репетитором младшего брата Лукаса — Киана. Я сумела. Просто заставила вспомнить обещание, которое дала за завтраком с папой накануне. И все получилось. Меня, как будто отпустило. Но самое важное — это результат. И он не разочаровал. Мне просто нужно меньше поддаваться эмоциям, смириться со своим положением и видеть те самые положительные моменты. Например, у меня теперь будет больше денег. И я смогу накопить себе на велосипед, новый компьютер, а так же купить нужные учебники и не стану брать средства из нашего отложенного с отцом бюджета. Накопления в будущем помогут сделать хороший ремонт в квартире и приобрести машину. Или хотя бы взять ее в кредит, однако понадобится первоначальный взнос. Или же забить на вышеперечисленные пункты и в следующем году позволить себе расслабиться в конце августа, отдаться зову фиесты. Я мечтаю о том, что придет время, и мы с папой отлично проведем время в отпуске. Где-нибудь в Париже. Я могла бы взять с собой подружек, Диего…

Я открываю ноутбук и, запустив браузер, набираю в поисковике имя отца Лукаса, но на аbаchо. it[1] очень мало информации. В основном, она сводится к цифрам, маленьким статьям, касающихся бизнеса мистера Блэнкеншипа. И еще нескольким фотографиям, на которых изображен он с, вероятнее всего, своими приятелями. Поэтому я захожу на аbcitаly.cоm. К счастью, со второй попытки все получается.

Здесь много стоящего и весьма интересного контента. В одной из ссылок, по которой я перехожу, значится, что Исабэл является родной матерью только Киану. То есть, Лукасу — она мачеха? Он обращался к ней так нежно, ласково. Для меня стало сначала удивлением, что на Исабэл он вовсе не похож, в отличие от младшего брата. Но теперь все сходится. Почему-то, вспоминая, как Лукас обнимал мачеху, дарил ей ненароком поцелуи в висок, подкалывал ее, шутя, дергал за волосы, проходя мимо, у меня на душе теплеет. Кажется, что человек, которого я стараюсь не ненавидеть так сильно, может быть хорошим. Не для меня, но для кого-то другого. В жизни, однако, всегда так. Его поведение в тот день, когда я попала в дом Блэнкеншипов, не было наигранным. Кажется, он вел себя так ненамеренно. Словно иначе не мог. Будь я на месте его матери или мачехи, я была бы счастлива такому ребенку.