Говори со мной по-итальянски Тонян Лаура
И мне стоило бы ее послушаться, но Шеридан впереди так манит. И еще его предложение помириться никак не выходит у меня из головы. Почему я не могу помешать этому? Почему я не могу справиться сама с собой и уговорить себя быть слепой в отношения Алистера? Он достоин этого.
Парень дергает за рукава простой коричневой кофты, обнажив свои ладони, после берет мужскую сумку с земли, что лежала у его ног. Медленным ровным шагом Алистер подходит к нам.
— Селест права, — вздыхает Пьетра. — Не хочу, чтобы Маркус снова сердился. Пойдемте отсюда.
Да причем тут ее брат?! Я разворачиваюсь к подруге и, надеюсь, мое хмурое лицо прекрасно дает понять о моем внутреннем раздражении.
— Почему ты делаешь Маркуса центром планеты?
— Вовсе нет! — отрицает Пьетра. — Это не так, но…
— Алистер написал мне сообщение. Вот, что я хотела сказать, прежде чем он перебил меня.
Девочки ждут, что я скажу дальше, но краем глаза мы все следим за приближением Шеридана.
— Он хочет извиниться. Я собираюсь предоставить ему эту возможность.
Селест хватает меня за плечи, крепко держит, не давая вырваться.
— Послушай, это ошибка, поскольку этот тип снова запудрит тебе голову…
Я все же выскальзываю из ее рук и отхожу на полшага назад.
— Что вы знаете о том вечере? — Смотрю на заинтересованную и слегка перепуганную, что на нее не похоже, Пьетру. — То, что рассказал вам ее брат? — Думаю, указать большим пальцем на нее, было слишком, но я уже сделала это. — Никто не пудрил мне мозги. Алистер обидел меня, да. Но он не смог бы заставить меня сделать что бы то ни было. Никогда, — отчетливо произношу последнее слово для пущей убедительности. — И не думаю, что стал бы меня заставлять, но твой брат и его друзья уверены в обратном, а ты доверяешь им полностью…
Невозможно было не расслышать, как полно обвинительной интонацией мое очередное предложение.
Пьетра тяжело дышит. Наши подруги позади меня, кажется, затаили дыхание. Я не знаю, как продолжить. Да и нужно ли?..
Пьетра Ферраро раскраснелась, она свела брови вместе и сощурила глаза, как будто не верит, что перед ней стою именно я. Она то качает головой в недоумении, то прекращает.
— Ева…, - узнаваемый голос Алистера сейчас звучит бесстрастно и глухо.
Я, ещё раз посмотрев на Пьетру, разворачиваюсь к Алистеру.
Селест и Доминик отодвигаются, когда я прохожу мимо них.
Шеридан ещё с мгновение смотрит на моих подруг, но стоит нам остановиться у большого старого дуба, как он сразу переводит взгляд стальных глаз на меня. Он оставляет одну стопу на асфальте, а другой наступает на зеленый газон, который начинается прямо за дубом.
Парень принимается разводить руками, тяжело вздыхает, смотрит в небо, после — снова на меня. Складывается ощущение, что ему не хватает слов и, ко всему прочему, ему неприятно, что за нашими спинами остаются стоять девчонки, наверняка, приготовившиеся ловить каждое его слово.
— Извини меня, пожалуйста… я тебе тогда сказал, что… Лукас и Маркус…
Я быстро перебиваю его, выставив одну ладонь:
— Я поняла!
— Хорошо, — очередной вздох слетает с его розоватых губ. — В смысле… я имею в виду…
— Ты совсем не похож на того Алистера Шеридана, которого я себе представляла.
Одной фразой мне удается выбить весь воздух из его легких и лишить парня всех мыслей. Он не находится с ответом, только моргает, глядя на меня во все глаза. А они у него нереально красивые. Длинные темные ресницы вызывают желание прикоснуться к ним.
— Да, — почувствовав себя смелее, скрещиваю руки на груди и становлюсь ближе, — это правда. И ты, наверное, сам знаешь, что я была влюблена в тебя, но больше это не так.
Упс! Маленькая ложь, но необязательно кому-то знать об этом. То, как Алистер раскрыл в удивлении рот, говорит о том, что он понятия не имел о моих чувствах. Черт возьми! Ладно. Я не буду вести себя иначе, я не закроюсь, не растеряюсь, хочу быть твердой и авторитетной. Или хотя бы казаться.
— Дело не в том, что ты сказал или в том, что ты был обкурен.
Дело в том, что тебе, на самом деле, было плевать на меня. И, засыпая ночью, я благодарю всех святых, что никуда с тобой той ночью не поехала. — В моих словах слышны нотки иронии, ерничанья.
И думаю, Алистер это понимает, однако выражение его лица не намного изменилось. Наконец, он усмехается, опускает голову, выпускает воздух из легких. Отдышавшись, как будто не делал этого несколько минут, он возвращает взгляд своих серых глаз на меня.
— Ладно, я… ты же знаешь, я виноват. Я знаю, что я виноват… — Он прерывается, закрывает ладонями лицо и негромко выкрикивает, топнув ногой:
— Черт! Все не то! Не то!
Алистер, чего я точно не могла ожидать, хватает меня за плечи. Несильно, но я почему-то испытываю страх и пытаюсь стряхнуть его руки.
— Извини, — Шеридан убирает ладони и держит их у своего лица, сразу уяснив, что мне это неприятно. — Извини. Я просто не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. И очень жаль, что ты больше ничего не испытываешь ко мне, поскольку ты мне очень понравилась, Ева.
Его слова звучат так искренне! Про себя я скулю, как собака. Прислоняюсь спиной к толстому стволу высокого дерева и не отнимаю взгляда от нерешительного Алистера.
Вечно запинающегося. Это так странно для такого, как он. Но не хочется предполагать, что уверенным в себе парень становится только после алкоголя или наркотиков.
— Слушай. — Алистер улыбается, делая ямочку на подбородке ярко-выраженной. — Если у тебя есть желание, присоединяйся к вечеринке.
Он моментально выставляет руку, потому что я собираюсь отказаться от этой идеи, только услышав.
— Нет-нет, вечеринка у меня дома. Будет много людей. Мои друзья приезжают на неделю из Ирландии. Они берут студенческий отпуск, чтобы повидаться со мной, а я решил устроить для них что-то вроде сюрприза. Приходи и ты. Бери с собой подруг.
Его предложение выглядит сомнительным. Мысль, что он может играть какую-то игру, все еще не покидает голову. Даже если я соглашусь пойти, девочки будут категорически против, но я могу взять с собой Диего. Он, как-раз-таки, пропустил черно-белую вечеринку, потому что уезжал загород с семьей.
— Насчет вечеринки я не уверена и не считаю это хорошей идеей, но я прощаю тебя.
Алистер облегченно улыбается, показывает ровные зубы, воздевает руку кверху, касается ею головы, пальцами зарывается в каштановые волосы. И ненароком я любуюсь всем этим, каждым сделанным им движением. Если бы не подошедшая ко мне Селест, я бы выдала себя потекшей слюной.
— Нам пора, — настаивает блондина, заскрипев зубами. — Ты что, разве забыла, кто выступает для второкурсников?
Нет, конечно, не забыла про Джулио Беррути[1]. Взглянув на часы на телефоне, я понимаю, свою речь актер начнет совсем скоро, и у нас осталось мало времени для того, чтобы преодолеть расстояние до конгресс-центра, попасть внутрь и сесть на свои места.
— Кто выступает у вас? — любопытствует Алистер.
Пьетра и Доминик присоединяются к нам, и первая начинает дерзить:
— Это не твое дело, смазливый мальчик.
Я шикаю на нее, прошу перестать себя вести так, но она лишь хмурится и отворачивает от меня свое лицо. Хорошо, если ей так угодно…
— Ладно, я могу сказать, что вечером придет поздравить нас Даниэле Гароццо[2], — спокойно оповещает Шеридан, и даже у Пьетры округляются глаза.
— Такой информации на официальном сайте не было! — возмущенно восклицает она.
Алистер смеется.
— Если не веришь, можешь сама убедиться во время собрания всех четверокурсников, — предлагает парень, пожав плечами.
Таким он мне нравится больше. Когда Алистер общается с моими подругами, он другой: убежденный и не колеблющийся.
— Если, разумеется, тебя пропустят внутрь.
Селест, состроив гримасу, хватает меня за руку и тащит вперед. С важным видом она поворачивает к Доминик и Пьетре:
— Пойдем, девочки. Мы обязаны успеть.
Несмотря на людный двор кампуса, громкие разговоры вокруг нас, включенную музыку, я все равно могу расслышать торопливые шаги своих подруг. От этой мысли мне становится почему-то тепло на душе. Они со мной, они рядом. То есть, невзирая на то, что мы немного повздорили, недопоняли друг друга, они все равно здесь. Я все равно слышу шаги двух пар ног позади, и ещё одна капризная особа держит свою ладонь в моей ладони.
— Не станете же вы на меня злиться за…, — я начала это предложение на оптимистичной ноте, но быстро замолкаю, завидев, что у здания библиотеки греет свои тела тройка придурков, один из которых кузен Пьетры.
Сколько это будет продолжиться, знает один дьявол! Теперь, когда все остановились, я тащу Селест за руку, но она упирается. Перед нами встает Лукас, он взглядом указывает на парня, что остался стоять у дерева, когда мы уходили.
— Что тебе нужно, Блэнкеншип?
Между нами, словно не было поцелуя и того разговора. Я обращаюсь к нему с ядовитостью, и он отвечает мне не лучше.
Так же хлестко и жестко:
— Уже по фамилии меня называешь? — Ухмылка появляется на его губах.
Такая противная, что хочется стереть.
— Ладно, — когда я не отвечаю никак на его замечание, он решает заговорить сам. — Что от тебя хотел тот ирландский идиот, Мадэри?
Лукас специально делает акцент на последнем слове, чтобы я обязательно услышала. Боже, до чего же этот человек меня достал!
Я цокаю языком, не в силах сдержать победной улыбки.
— Смотри-ка! А совсем недавно ты меня называл националисткой…
Лукас вскидывает указательный палец вверх, зажав остальные в кулаке.
— Не-не-не. Я предполагал, — с ехидной улыбкой исправляет он меня.
Глядя на него сверху вниз, я отпускаю Селест и одну руку прикладываю к своему бедру. Хотелось бы быть выше, но все, что я могу — это вытянуть подбородок вверх, выпрямить спину и делать вид, что меня совсем не колышет присутствие Лукаса. Он, не без бойкости и самовлюбленности, пытливо меня разглядывает. Его глаза сканируют мои. Я не моргаю. И думается мне, что мы играем в какую-то игру, названия которой мне не разглашали, и о правилах никто не говорил.
Даже когда свора Лукаса, состоящая из двух человек, медленно приближается к нему, я все равно не отвожу глаз. Я стойко выдерживаю это испытание, если это то, что он задумал. И спустя несколько минут намеренно толкаю Лукаса плечом, чтобы пройти вперед, чтобы уйти прочь. Потому что он моргнул. Потому что он проиграл.
— Больше не появляйся на моем пути, — бросаю я ему, представляя, что он действительно оставит меня в покое.
Но нет. Блэнкеншип дал мне сделать всего пару шагов, наверное, для того, чтобы я хоть на мгновение почувствовала себя победительницей. После же передо мной встали его друзья, и Дейл, смотря на меня с сожалением, поджал губы.
— Мы не хотим тебе зла, — говорит блондин, и я коротко смеюсь, потому что это звучит уморительно.
Клянусь!
— Что. Тебе. Сказал. Алистер.
Лукас произнес это по слогам, прежде чем подхватить за локоть и вернуть в прежнее положение. Уже даже не удивляет, что он ведет себя со мной так, словно я марионетка. Даже первый учебный день удосужился испортить. У него дар. По другому сказать нельзя.
— У тебя просто талант портить мне настроение, — озвучиваю свои мысли и тычу пальцем в грудь Лукаса.
Он с места не сдвигается, никаких эмоций, черт возьми, не выдает.
— Что тебе сказал Алистер Шеридан, Ева? — вмешивается Маркус, злясь.
Пьетра с Лукасом вместе пытаются его обуздать. Они говорят ему, чтобы он замолчал и не лез в разговор. Тот закатывает глаза, поднимает голову к небу и принимается рассматривать его. Унялся, к счастью! Куда лучше, чем задавать мне вопросы.
— Пригласил меня на вечеринку, — отвечаю Лукасу, замечая, как и Маркус тоже напрягся. — Доволен? — бросаю едко и вновь собираюсь убраться, но и на этот раз Лукас удерживает меня от этого.
И теперь ему даже не нужна подмога. Он кладет руки мне на талию, сжимает ладони. Я буквально чувствую, как бьется его пульс в области запястий. Ему, вообще, не нужно было так приближаться и сбивать ко всем чертям мое дыхание. Мне это не нравится. Совсем не нравится…
— Уймись уже, — с придыханием произносит Лукас. Он ощущает то же самое, что и я. Нам обоим противна эта близость, от того и мы не слушаемся сами себя. Сердце скачет быстро-быстро, стремительно.
Ненавижу это состояние, когда кто-то на меня так влияет. Я просто помню ту ночь… В смысле, все из-за того, что Лукас, находящийся так близко ко мне, напоминает о том, что случилось тогда… И вот именно поэтому… Должно быть, именно поэтому… Господи, кого я обманываю! Но я не могу терпеть эту реакцию на него. Откуда она появилась? Почему мне хочется залепить ему пощечину и одновременно прижаться крепче, чтобы и дальше вдыхать этот приятный аромат кедра, миндаля и цитрусов. Туалетная вода Лукаса Блэнкеншипа напрочь лишает мозгов.
— Не смей, — шепчу я, но, по сути, лишь шевелю губами, поймав взгляд небесно-голубых глаз. Я медленно опускаю его руки, не позволяя более касаться меня. — Не смей.
Он понимает. Он улавливает слова, читает по губам. Сделав большой шаг назад, я заставляю себя опустить глаза, тронуть
Пьетру за плечо и кивнуть головой в направлении конгресс-центра.
— Все будет нормально, — уверяет Пьетра своего брата и его друзей, в то время как мы уже удаляемся. — Мы пойдем все вместе. И возьмем с собой Диего. Правда, девочки? Находясь в некоторой прострации, я все-таки улавливаю, как подруги оживленно соглашаются.
— Может, Алистер не такой уж и плохой, — допускает Доминик.
Голос Селест звучит следующим:
— Может быть. Но я доверяю нашим ребятам.
Я мысленно усмехаюсь. Нашим ребятам…
Этот их чуть ли не святой Лукас все ещё не рассказал своим друзьям, какие они все подонки. Значит, у меня хватило смелости признаться во всем ему, а он не может?
Пояснения к главе
[1] — Популярный итальянский актер и продюсер, выпускник римского университета «Тор Вергата».
[2] — Итальянский фехтовальщик-рапирист, олимпийский чемпион 2016 года в личном первенстве, двукратный чемпион мира в команде, чемпион Европы 2017, чемпион Италии 2015 года, выпускник римского университета «Тор Вергата».
Глава 21
Лукас
Не дослушав выступление знаменитого фехтовальщика, мы с ребятами выходим на улицу. Теплый вечерний ветер зарывается в волосы, атакует горло, стоит мне открыть рот. Мы проходим по тропинке в актовый зал, находящийся совсем рядом. Увы, уборными конгресс-центр не оснастили. Очередь в мужской туалет не маленькая, учитывая, сколько парней учится на четвертом курсе. Я оглядываю всех, пока Маркус и Дейл забавляются общей беседой и в шутку фехтуют импровизированными рапирами.
— Все, — выносит вердикт Марк, выпрямляясь, — я только что заколол тебя.
Дейл поднимает вверх средний палец.
— Х*ен тебе! — говорит он другу, вскинув гордо подбородок.
Я невольно слежу за его взглядом, наблюдая, как глаза Дейла перемещаются на кого-то позади Маркуса. Он все ещё не опустил палец, продолжая награждать факом Ферраро, но теперь находится в настоящей растерянности. Я уже давно не видел его таким. Кажется, он смог выбросить из головы ту индианку, но сейчас складывается впечатление, что Дейл увидел либо ее в мужской уборной, либо ее призрак.
Он вдруг опускает руку и несется вперед. Ни я, ни Марк не успеваем остановить его. Совершенно непонятно, что происходит. Мы быстро оборачиваемся, чтобы обнаружить лучшего друга с какими-то ребятами невдалеке. Их не меньше десяти, и мне безумно интересно, что у Дейла с ними общего, учитывая то, что я никогда раньше не видел его рядом с этими парнями. Мы с Маркусом подходим ближе, ожидая драки, выяснения отношений. Однако, к нашему удивлению, Дейл общается дружелюбно с одним из незнакомой мне компании. Хоть он и эмоционален, но я не вижу в нем желания кого-то ударить. Через некоторое время, когда мне удается услышать разговор, я понимаю, о чем речь и почему друг так повел себя.
— Послушай, — говорит темнокожий парень с восточными внешними данными, обращаясь к Дейлу. Он кладет одну руку тому на плечо. — Я говорю серьезно, тебе стоит оставить ее в покое.
Блондин мотает головой, явно не желая соглашаться с собеседником.
— Как ты оказался здесь, Массуд? — требовательно спрашивает Дейл. — И почему Майя не с тобой? Ты всегда был рядом с ней в Нью-Дели[1], я помню…
Собеседник сглатывает. Похоже, он собирается поделиться неутешительной для Дейла новостью. Мы с Маркусом всего лишь наблюдатели, и, не сговариваясь, решили не вмешиваться.
— Майя — моя кузина, а не жена, — не в резкой форме, но довольно отстраненно отвечает парень — и теперь мне становится ясно, что он индиец. — Мы оба перевелись в лондонский колледж в прошлом году, а в Рим я приехал по программе студенческого обмена.
Дейл молчит, пытаясь сложить два и два. Как и я. Майя — эта та его любимая индианка, по всей вероятности. Теперь остается понять, что такое боится рассказать Массуд. На его лбу даже выступил пот…
— Послушай, — повторяет парень, сжимая свою ладонь на плече блондина, — у нас с сестрой хорошие баллы, мы оба писали заявление на обмен. Но потом Майя узнала, что здесь, в Тор Вергата, учишься ты, Дейл…
Подошла очередь моего друга тяжело сглатывать. Он плотно закрывает веки и выдает полушепотом:
— И она отказалась, да? Сама отказалась?
Массуд опускает голову. Его молчание является согласием.
Потом он кивает на коротко стриженого парня с едва-едва раскосыми глазами. Кожа у него немного светлее, чем у Массуда.
— Со мной вместо Майи приехал Виджей.
Дейл кивает, но совершенно ясно для всех, что он ничего для себя не уяснил. В его голове все ещё эхом отдаются слова кузена любимой девушки.
— Она замуж выходит, — выдыхает Массуд, посмотрев в сторону, и нервно проводит языком по губам. — За лондонского бизнесмена. Он индиец. И именно по этой причине Майя перевелась из Нью-Дели. Тебе понятно? — Мои кулаки сами собой сжимаются, когда голос Муссада повышается, а интонация становится напряженной и подавляющей. — Дейл, тебе понятно? Майя помолвлена. Меня попросили переехать в Лондон только из-за нее, чтобы снова быть рядом. Потом состоялась помолвка, и я решил стать студентом по обмену, потому что находиться близ нее постоянно больше не было необходимостью.
Но потом до меня доходит, что эта специальная тактика Массуда, чтобы Дейл стал осознавать, насколько серьезно устроена жизнь Майи. Маркус тянется вперед, схватившись за предплечье друга, он пытается вернуть его на наше прежнее место у других дверей. Но Дейл упорно вырывается. В его голубых глазах уже читается гнев и он, приблизившись вплотную к Массуду, спрашивает надсадно:
— Она любит его? Любит… своего жениха? — Каждое слово дается ему с трудом, но парень не отнимает взгляда от стоящего напротив индийца.
Тот вновь вздыхает и закатывает глаза.
— Какая разница, если любое ее решение контролируется семьей?
Дейла такой ответ, видимо, совсем не устраивает, поэтому он резко вздыхает и дергается вперед, но Маркус успевает ухватить все-таки блондина за руки, находясь позади него. А Массуд вместе со вторым индийцем и другими ребятами отдаляются. Я поднимаю ладонь в честь молчаливого извинения и примирения, Массуд поступает так же. Маркус заталкивает Дейла в освободившуюся уборную комнату, состоящую из четырех кабин. Остановившись у зеркала, он заставляет посмотреть в свои глаза эмоционально настроенного блондина. Приложив обе руки к основанию шеи нашего лучшего друга, Марк начинает говорить тихо и медленно:
— Чего ты добьешься своими импульсами, брат? Скажи, что получится из этого? Скажи, будет ли что-то путное? Если да — я позволю, так и быть, позволю тебе сотворить глупость. Но тот парень, — он на секунду отнимает ладонь от Дейла и указывает большим пальцем себе за спину, — ни в чем не виноват. Он твою девчонку всегда охранял. Он не тот, кто ее трахает, хоть у них и возможны браки внутри семьи.
Маркус ловит мой взгляд. Он замечает, как я брезгливо морщусь, и пожимает плечами.
— Что? — вскидывает брови тот. — Между двоюродным братом и сестрой, например.
Но Марку не стоило об этом говорить, потому что Дейл вырывается и отходит в сторону.
— Замолчи! — ревет он, обозлившись на Марка.
Потом поворачивается к нам спиной, прикоснувшись ладонями к холодной стене у одной из дверей кабинки. Его тяжелое дыхание не может уйти от моего внимания. Я, прислонившись боком к широкой раковине, предпочел просто выждать, когда друг успокоится. Маркус тоже больше его не трогает. И взаимное молчание понемногу начинает на меня давить, но я держусь, не впадая в крайности. Даже не принимаюсь шагать по уборной, хотя, черт возьми, мне этого очень хочется!
— Я ее люблю, — немного успокоившись, но все ещё глядя в стену, произносит со сбившимся дыханием Дейл.
— Ты это переживешь, — утверждает Маркус, словно он сам хоть раз в жизни кого-то любил. Впрочем, как и я.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — с небольшой долей презрения бросает Дейл, чем заставляет Маркуса долго смотреть на него.
Наш общий итальянский друг выдает обстоятельно и непоколебимо:
— Я говорю лишь о том, что все проходит. Может быть, ты и будешь на протяжении всего своего существования пускать по ней слюни, как щенок, но сможешь это пережить. И, возможно, женишься. И, возможно, не на любимой женщине, но, по крайней мере, ты знаешь… ты должен знать, — поправляет себя Марк, — что это не конец света.
Он выходит из уборной, отпустив дверь, и она самостоятельно громко захлопывается. А Дейл, к счастью, разворачивается ко мне. Он поднимает гордо подбородок вверх, поправляет одежду. И я не знаю, что значит эта его напускная решительность: согласился ли он жить дальше без
Майи или пойдет до конца ради той, без которой не может?
Не знаю, было ли правильным с моей стороны соглашаться на предложение Маркуса посетить какой-нибудь бар, но я уже все равно отменил ужин с родителями, потому что не мог оставить Дейла одного. В смысле, даже если бы Марк остался рядом с ним, это не значит, что отсутствие еще одного друга Дейл бы не почувствовал. В такой момент мы ему нужны больше, чем обычно.
Марк ведет машину, а мы вдвоем расположились на задних сидениях. И блондин выпивает из фляги, которую ему отдал Маркус. Дейл предлагает и мне виски, но я отказываюсь. У меня в голове отбойным молотком стучит одна-единственная мысль. Я должен рассказать парням правду о Еве. Я обязан, но так до сих пор не сделал этого. А сейчас неподходящее время.
Прямо сейчас я не могу на это решиться.
— Приехали, — без энтузиазма сообщает Марк, останавливая свою красную тачку на больно знакомой парковке.
Я оборачиваюсь, посмотрев в окно, и узнаю невысокие здания, а между ними вдалеке можно высмотреть фонтан. В Риме их бесчисленное количество, но этот небольшой и стоит не посреди площади, а ближе к многоэтажным домам. И я вспоминаю, где видел все это и этот скромный фонтан. Пройти переулок и свернуть направо — панорамное окно и стеклянная дверь кофейни «Каролла». Я был здесь, но не попадал в смену Евы. Каждый раз я просчитывался и приходил, когда работали другие девушки.
— Зачем ты нас сюда привез? — говорю я Маркусу и встречаюсь с ним взглядом в салонном зеркале заднего вида.
— Что в этом такого? — В его зеленых глазах я замечаю неприкрытое напряжение, но он пытается его замаскировать и просто ведет плечами. — Посидим, выпьем глинтвейн. Между прочим, «Каролла» уже попала в топ лучших кофеен Рима по версии журнала «Dоnnа Mоdеrnа»[2].
Дейл хоть и выпил, но не в стельку пьян. Пока что.
Настроение у него заметно улучшилось, потому что он заливисто смеется над словами нашего общего друга.
— Ты читаешь женские журналы?
Марк выключает радио в машине, вынимает ключ из замка зажигания и бурчит себе что-то под нос, открывая дверь. А потом выдает громко:
— Это журнал Пьетры, был у нее в гостях и из интереса пролистал несколько страниц.
Дейл откидывает голову назад и, улыбаясь, выкрикивает громко:
— Ну, коне-е-е-е-е-ечно-о-о-о-о! — При этом он показывает на Марка пальцем через стекло. Пока Маркус не открывает заднюю дверь и не заставляет его выйти на улицу. Я выхожу следом. Дейл все ещё ровно ходит, но иногда его ноги подкашиваются, отчего он хватается то за меня, то за Марка, чтобы не упасть.
— Нам не стоит туда идти, — произношу я, выпуская пар изо рта от ощутимого октябрьского холода.
Марк засовывает руки в карманы своей осенней джинсовой куртки.
— Почему это? — Парень коротко качает головой и смотрит на меня с интересом. — Боишься встретиться с Евой? Похоже, сегодня она трудится в вечерней смене, — с полуулыбкой говорит он и проходит вперед, чтобы обнять за шею Дейла, продолжающего топить свою тоску во фляге с алкоголем.
— Думаешь, нас пустят внутрь с бухлом? — спрашивает блондин у Марка.
Я мысленно отстраняюсь, не желая слушать дальше их беседу. Все, о чем я хочу думать, — это Ева. И то, что мне безумно нужно увидеть ее. Я ведь даже забыл пригласить ее на ужин с родителями. Все из-за этого Алистера. Он засел у меня в голове и, похоже, не собирается уходить из нее. Серьезно.
Сколько можно становиться у меня на пути? Зачем ему, вообще, нужно строить из себя хорошего мальчика?
Внезапно громкая музыка и рев двигателя привлекают наше внимание. Инстинктивно мы втроем отступаем в стороны, а прямо в довольно широкий для Рима переулок заезжает синяя спортивная машина. Это возмущает туристов и местных жителей. Последние машут руками, а кто-то бьет по капоту авто, веля убираться. Кое-кто грозит вызвать дорожную полицию, если машина не окажется там, где ей и место — на парковке.
Но самой большей моей неожиданностью является
Алистер. Алистер Шеридан и его друзья, которые выходят из маленькой тачки. Один за другим они затыкают рты разбушевавшемуся народу. В данный момент мне очень хочется, чтобы миграционная служба депортировала этого подонка обратно в Ирландию, потому что он всерьез начинает меня раздражать.
Маркус бросает Дейла, выходит вперед меня и аккуратно, воспитанно просит на итальянском всех успокоиться, обещая местным, что разберется с ситуацией.
— Я, конечно, этот красивый язык знаю плохо, но кое-что понял, — с насмешкой в голосе изрекает Алистер, за что вполне может получить по своей морде. — С чем ты там разберешься? — Затем паршивец переключается на меня, заглядывая за спину Марка. — А, может, ты, малыш?
Меня передергивает от такого его обращения ко мне. Я отодвигаю немного Маркуса, становлюсь на место друга и бью Алистера кулаком в челюсть. Удар наношу снизу, так что он через мгновение падает на шикарный капот своей отполированной машины. Я глубоко и тяжело дышу, приближаясь к нему. «Собаки» Алистера не делают даже движения вперед, потому что он подал им пальцами знак не вмешиваться. Ладно, я могу уважать его за это, но совсем чуть-чуть. В остальном я презираю этого наглого ублюдка. Нависнув над ним, пока он лежит на своей тачке, я прячу ладони в карманы брюк.
— Не смей меня так называть. Только женщины, которые спали со мной, имеют на это право.
С синяком в нижней части лица он все равно пытается ерничать и не боится, сволочь, что я могу позволить себе больше, чем один удар.
— Лука-а-ас, — нарочно растягивает мое имя, — неужели ты, действительно, думаешь, что Ева тоже будет так называть тебя? Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, что ей на тебя глубоко наплевать. — Он вздергивает игриво бровью. — Или я не прав?
Алистер вздрагивает, поскольку я высовываю из кармана одну руку. Трус, наверное, подумал, что я вновь собираюсь его бить, но я лишь кладу ладонь на капот рядом с его головой и наклоняюсь ниже. Очень низко. Чтобы козел хорошо меня слышал.
— Или нет.
Сказав это, я выпрямляюсь и отхожу на шаг. Мы ещё некоторое время смотрим друг другу в глаза, а потом черная железная дверь рядом расположенного здания открывается.
Пояснения к главе
[1]— столица Индии.
[2] — известный итальянский журнал для женщин о моде, путешествиях, вкусных рецептах, детях, красоте, здоровье, отношениях и другое.
Глава 22
Лукас
Оттуда выходит высокий рыжий парень, похожий на англичанина. Он с недовольством смотрит на машину Алистера и его на ней. Безрадостно осматривает всех нас, пропуская из помещения мужчин и женщин. До меня не сразу доходит, что это черный выход кафе «Каролла». Меньше чем через минуту в темноте улицы оказываются официантки. Две незнакомые мне девушки и Ева. Она моментально находит взглядом меня, а потом ее внимание перемещается на Алистера, распростершегося на капоте спортивного автомобиля. Наверное, ее милая головка быстро схватывает детали нашего с ним конфликта, и именно поэтому она, поправив ремень сумки на плече, буквально подлетает к нам.
Но ее негодование направлено, разумеется, на меня, словно я виноват во всех бедах.
— Что вы здесь делаете? — раздраженно спрашивает Ева, посмотрев сначала на меня, а потом обернувшись к Алистеру.
Он присел на капоте. Одной ладонью потирая подбородок, другую он вскинул в воздухе и затем вновь опустил на бедро.
— Я приехал за тобой, хотел отвезти тебя домой.
Только Ева сдерживает меня от того, чтобы я не врезал ему снова. Протянув к нему свою руку, я с возмущением гляжу на придурка.
— Серьезно? Приехал вместе со своей шайкой и хотел посадить ее к себе в машину вместе с ними? — Пальцем я указываю на каждого из его банды.
Тут Алистер выходит из себя. Он бы пошел на меня, но Ева перекрыла и ему дорогу, положив ладонь на его грудь. Меня это возмущает. Меня от этого тошнит!
— А ты чем лучше? — кричит он, не щадя голоса. — Разве ты приехал один?
— Я не собирался просить Еву сесть в мою машину!
Маркус вмешивается, откашлявшись в кулак:
— Мою машину.
Мы бросаем на него недовольные взгляды, и я чувствую, что все взвинчены, только насчет Алистера я не беспокоюсь.
— Давай, — говорю я, убираю руку Евы от него и толкая парня к спортивной тачке. — Давай. Садись в свое авто и проваливай отсюда.
Шеридан пытается скинуть мои ладони с себя, но я схватился за него крепко и так просто сдаваться не собираюсь.
Ему не нравится, что я приказываю ему, поэтому Алистер замахивается, чтобы наградить мое лицо своим кулаком, однако мне удается увернуться. В ответ я толкаю его сильнее.
Так, что он вновь целуется с капотом. Но в этот раз он не терпит подобного унижения. И я знаю, почему: не хочет казаться перед Евой слабаком. Поднявшись, со звериным рыком бросается на меня и поваливает на землю. Окружающие нас прохожие с криками отбегают назад. Снизу мне видно, как рыжий парень, что работает вместе с Евой, пытается разнять нас, снять с меня Алистера. Только все тщетно. Дейл и Маркус знают, что делают: они не позволяют ни друзьям Алистера, никому другому вмешиваться. Им приходится стоять в стороне и видеть, как я переворачиваю нас с Шериданом так, что оказываюсь сверху и наношу несколько мощных ударов ему под ребра и два по лицу. Вскоре у парня под левым глазом и на скуле расцветут синяки, но он и не думает защищаться. С чего бы?
Поначалу я не понимаю, что происходит, ведь он в сознании, но, заметив коварную ухмылку чертового ирландского сопляка, ко мне пришло озарение: этот мерзавец просто хочет, чтобы Ева его пожалела. Он хочет быть «хорошим» в нашей битве. Хочет быть тем, кого жалеют и помогают обработать раны.
— Защищайся! — рычу я на него и, схватив, за воротник куртки встряхиваю.
Его голова свободно касается земли, козел просто кашляет, отвернувшись от меня, и сплевывает кровь. Из его долбанной машины гремит композиция группы Pаnic! At thе Discо. Слова известной песни прямо в этот момент, когда Ева, как и планировал Алистер, пытается оттащить меня от него, проникают глубоко в мое сознание. Этот трек сейчас, как нельзя, кстати.
«Оставь притворство, Откажись от всех своих суждений Ради девушки, которую любишь, Девушки, которую ненавидишь. Настойчивые отмазы — Что? Это делает тебя богом В глазах девушки, которую любишь, Девушки, которую ненавидишь?»[1]
— Оставь его, Лукас. Оставь! — Как бы Маркус не просил Еву угомониться, она все равно готова выцарапать глаза и ему, и мне, но спасти своего дорогого Алистера. — Не трогай меня! — кричит она Марку.
Я смотрю, как она отшатывается от него, защищая себя невольно руками. Каждый раз, когда Ева так делает, я чувствую свою ответственность. Я должен с этим как-то жить. Когда узнал правду от нее, все стало намного хуже, но и быть в неведении, за что она так не любит меня, я не мог.
Читать бесплатно другие книги:
