Говори со мной по-итальянски Тонян Лаура

Глава 14

Ева

Похоже, у него отнялся дар речи. По-другому мне не объяснить нервно дергающийся кадык Лукаса. Он то приоткрывает губы, то смыкает их плотно. То прячет глаза, то вскидывает ресницы. В ясных голубых глазах шок, неверие в мои слова, нежелание признавать очевидное. Он и сам знает правду. Точнее будет сказать, Лукас уже догадался обо всем до того, как задал роковой вопрос. А я всего лишь не стала ничего скрывать. В другой раз поступила бы иначе, наверное. Но мое вечно угнетенное состояние, невозможность вырваться из оков личного ненавистного страха — все это уже стало безумием.

— Нет, — трясет головой парень, оттягивая ткань футболки в районе горла. — Нет.

Его шепот слышится мне криком. Хочется встать, обойти стол и хлестнуть по лицу собеседника. Он ещё смеет отрицать… Но вместо всего, что представила, просто остаюсь холодной. Делаю вид, что мне, в общем-то, плевать.

Рассматриваю свои ногти, пальцы, оглядываю улицу, других посетителей бара-ресторана.

— Ты и сам знаешь, что я не лгу, — говорю ему я ровным голосом.

Он тяжело сглатывает, вглядываясь в мое лицо. Вмиг его глаза наполняются сожалением, которое мне к черту не нужно.

— Ева…, - произносит Лукас, вкладывая в этот слог скорбь и раскаяние.

Я продолжаю пить свой напиток, выказывая полное равнодушие, в то время как у меня в душе начался ураган.

Шторм, буря. Стихия, правящая внутри меня, сметает все на пути, сжимает в мощной ладони сердце. Острыми когтями пронзает его. Извинения Лукаса снова возвращают меня в прошедшую давно ночь. Было бы лучше, чтобы он прекратил разговаривать, чтобы он замолчал. Но, признаться честно, мне даже интересно, какую речь он произнесет.

— Я… даже не знаю, что сказать. Я… бы сейчас так не поступил.

Ну, конечно!

— Я был пьян, Ева. Нет, я не оправдываю себя, нет! — Он хватается за голову, ладонями проводит по волосам, пальцами впивается в виски. — О, Господи!.. — из его рта вырывается тяжелый вздох, когда парень отворачивает от меня лицо.

Мне удается заметить слезу, скатывающуюся по его щеке, прежде чем он ее вытирает. Еще некоторое время Лукас смотрит вдаль. Возобновляя монолог, он предпочитает не смотреть на меня.

— Ты можешь не верить мне, я этого не прошу, но в тот вечер… помню, я все начал… но потом, когда все стало совсем ужасно… я не думал, что до этого дойдет, клянусь!.. Вот тогда я протрезвел. Как будто не пил, как будто не курил травку! Я увидел, что ты страдаешь. Я не придумал ничего лучше, чем начать оскорблять тебя, унижать перед парнями, чтобы они почувствовали к тебе отвращение и отстали.

Он не видит, но теперь и я начинаю плакать. Постоянно стирая влагу с лица.

— Говорю тебе со всей ответственностью, никто бы из нас не сотворил такого, прибывая в трезвом состоянии…

Я резко прерываю его:

— Заткнись!

Лукас возвращает свой взгляд ко мне. Увидев, что и я проливаю слезы, он смотрит на меня с жалостью. Может, невольно, но делает это. И тогда я машу рукой в его сторону, зверею, наваливаюсь на стол, наклоняюсь к нему ближе. И мне плевать, как я выгляжу сейчас!

— Не смей, ясно?

— Ч-что…? — Не смей меня жалеть!

— Ева, я…

— Заткнись!

Зарывшись рукой в волосы, я пытаюсь отдышаться, откидываюсь на спинку стула, ловя на себе любопытные взгляды гостей бара. Не хватало еще, чтобы обо мне сплетничали в районе, в котором я живу. Чтобы не натворить глупостей — а на них я способна, когда нахожусь рядом с Лукасом, — я поднимаюсь из-за стола и бросаюсь к выходу из шатра, прилегающего к маленькому помещению ресторанчика.

Блэнкеншип, что не удивительно, идет за мной.

— Подожди, — звучит его голос мне в след. — Пожалуйста, подожди.

Но я и не думаю останавливаться. Потом он внезапно хватает меня за локоть, заставляя развернуться к нему. Я резко вырываю руку и толкаю Лукаса в грудь. Отстраняюсь от него, ведь если буду стоять совсем рядом, боюсь не сдержаться и влепить пощечину. Хотя он ее абсолютно заслужил.

— Что тебе еще нужно? — не сдержавшись, кричу на него. — Желаешь убедиться в правдивости моих слов?!

Тогда я поднимаю подол сарафана и демонстрирую свой шрам на правом бедре, повернувшись к Блэнкеншипу боком.

Длинные пушистые ресницы парня касаются нижних век, он отворачивается.

— Не нравится смотреть? — сквозь зубы цежу я. — Не нравится? — удар в зону локтя. — Не нравится?! — грубый, несдержанный удар в плечо.

Но этой скале мышц, этому накаченному идиоту даже не больно. Он не шевелится, продолжая прятать от меня взгляд.

— Так вот, — переведя дыхание, я держусь теперь от Лукаса в нескольких шагах, — передавай своим дружкам, чтобы они держались от меня подальше. И ты сам… ты тоже оставь меня в покое. Мне придется входить в твой дом, потому что у тебя прекрасный брат, а твои родители — люди, достойные подражания. Но не ты. И неважно, был ты пьян много лет назад или был трезв. Хороший человек, сколько бы ни выпил, не тронет беззащитного.

Я бросаю ему это в лицо и ухожу. Плевать, что он так и не поднял на меня глаз. Стыдно этому парню? Стыдно этому ублюдку? Пускай. Я ни капли не жалею, что высказала ему все.

Поднявшись на свой этаж, я лбом прислоняюсь к двери нашей квартиры. Первую минуту не могу попасть ключом в замочную скважину. И когда мне это, наконец, удается, захожу домой.

Включаю воду в душе, лишаюсь мигом всей одежды и захожу под горячие струи. Необходимо смыть грязь, которую я ощущаю буквально под кожей после разговора с богатым и самовлюбленным Блэнкеншипом.

— Нет, я не могу ошибаться, — Доминик продолжает настаивать. — Ты действительно расстроена.

Мы общаемся по скайпу. Подруга сидит в гостиной, и мне видно, что на заднем плане по телевизору идет итальянско-аргентинский сериал «Мятежная земля». Я концентрируюсь на судьбе аристократки Елены, но Доми не дает мне отойти надолго от темы.

— Просто сегодня состоялся неприятный разговор с одним человеком.

На экране хорошо видно, как Доминик вскидывает брови. В ее глазах появляется плохо скрываемая хитрость. Подруга с интересом пододвигается ближе, положив локти на рабочий стол. И не смогла задать встречный вопрос только потому, что ее телефон зазвенел. Девушка извиняется, отвечает на вызов, повернувшись к компьютеру спиной. Она вертится на стуле, смеется, смотрит на мгновение на экран и подмигивает мне. А потом отводит смартфон от уха, чтобы сказать мне:

— Это Селест. Они с Пьетрой хотят устроить групповой видеочат.

Сделав глубокий вдох, я зачем-то откатываюсь на стуле от стола. Понимаю, что не способна сейчас вести беседу со всеми девчонками вместе. Они в любом случае начнут расспрашивать о моем настроении. Может быть, они и не заметят, что я не в духе, но Доминик обязательно обратит на это внимание. Это в ее стиле. Я мысленно бросаюсь подушками в Доми, немного злясь на нее за то, что она очень сильно любит доставать лишними вопросами, когда для них совершенно не то время.

— Я-я…, - растягивая одно слово, лихорадочно размышляю, как бы отвертеться от чата.

И вдруг голос отца, только что пришедшего домой, спасает меня. Входная дверь хлопает, и затем он зовет меня по имени своим неизменно бодрым голосом.

— Папа пришел! — не сумев скрыть счастье, указываю пальцем на дверь.

— Ну, ты слышишь? — возмущается Доминик, говоря с Селест, и надувает губы. — Она вновь решила слиться.

— Это всего лишь второй раз. — Скорчив смешную рожицу, закрываю крышку ноутбука.

Папа, положив пакеты с продуктами, радостно разводит руки в стороны, ожидая, что я подойду, чтобы обнять его. И я ужасно, просто ужасно соскучилась! Поэтому буквально прыгаю в его объятия, вдыхая запах офисной бумаги, пыльных улиц и свежего одеколона, который все ещё не выветрился. А темный коричневый пиджак и вовсе пропитался им.

Папа гладит меня по спине. Но от его ласки, заботы мне не хочется заплакать. Может быть, и хорошо, что наш разговор с Лукасом сегодня состоялся. Да, он был тяжелым, но теперь я чувствую себя легче. Не хочу предаваться печали — лучше поужинать и посмотреть какое-нибудь ТВ-шоу.

— Как провела день? — спрашивает мужчина, крепко обнимающий меня.

Я улыбаюсь. Когда есть человек в моей жизни, интересующийся моим настроением, — все отлично.

— Все отлично, — озвучиваю свои мысли.

Отстраняюсь, чтобы поцеловать отца в лоб. Он треплет меня по плечу, широко улыбнувшись. Его прическа — волосы на голове довольно редки — изрядно истрепалась. Сняв с себя пиджак, папа принимается высвобождать бумажные пакеты от еды.

— Купил твое любимое мороженое. — Он показывает мне упаковку клубнично-шоколадного десерта, который я люблю больше остальных

Мы стоим по разные стороны кухонной стойки. Я наблюдаю за ним, видя, что отныне отец уверен в себе, счастлив, хорошо себя чувствует, даже решил бегать по утрам.

Однако последний пункт пока что не был реализован.

— Спасибо. Ты всегда стараешься меня порадовать.

Он замирает над одним из пакетов, нерешительно поднимает глаза. В следующую секунду продолжает заниматься купленными продуктами.

— Что такое?

Папа мычит, прежде чем нормально ответить:

— М-м… ну, как бы тебе сказать… На самом деле, я не хочу разрушать нашу идиллию, но, — он жестикулирует левой рукой, все время касаясь ею лба и избегая зрительного контакта со мной, — наверное, я пока точно не уверен…

— Папа! — я сержусь и тороплю отца, чтобы он, наконец, сказал то, что собирается.

— Ладно… — Насыщенный вздох. — Скорее всего, мне прибавят смен, поскольку не хватает сотрудников из-за сезона фиесты, милая. — Увидев мое недовольство и разочарование, папа обходит стойку и становится рядом со мной. — Это ненадолго, дочка. Не грусти. — Рукой ведет по моему предплечью, пытаясь взбодрить. — Ева? Я гляжу на него, когда он просит.

— У тебя совсем не будет выходных?

— До ноября месяца они будут нечастыми. Очень нечастыми, — не без грусти добавляет отец.

Я возмущаюсь тот час же:

— Но, папа, о чем думает твое руководство? Фиеста заканчивается в середине сентября!

Он со мной тих, не повышает голоса, даже когда я не права и веду себя по-детски. Я понимаю, прекрасно осознаю, что рабочий график не зависит от моего отца, но зачем-то продолжаю дискуссию.

— Милая, послушай, — терпеливо начинает мужчина, — я только устроился, хорошо? Я не хочу быть настойчивым и идти наперекор указаниям начальства. Тем более, — акцентирует на этих словах важность, — они хорошие люди, Ева.

— Кончено, — бурчу я.

Папа не обращает внимания на мой настрой, касательно

Блэнкеншипов. Но последний мой отклик касался исключительно Лукаса. не его отца. О мистере Мэтью у меня сложилось великолепное впечатление. Как и о его жене.

— Но обещаю, — папа вновь заговаривает, в этот раз — оптимистично, — в следующем августе мы посетим Испанию. Договорились?

Я ахаю, понимая, что он не забыл про мое желание.

— Испания во время фиесты, папа, так колоритна!

Карнавал, танцы, фейерверки…

Папа угукает, пальцем коснувшись моего подбородка. Он вызывает у меня улыбку и сам не может от нее сдержаться.

— Ну, что! — потерев ладони в предвкушении, восклицает мужчина и бежит к плите. — Кто хочет ужинать? Лично я невероятно голоден!

В прошлом году Пьетра писала мне, Селест и Доминик в общем чате, что ее родители и родители двоюродного брата-то есть, Маркуса — подарили ей на день рождения машину.

Первую в жизни подруги и единственную в нашей маленькой женской компании. Вместительный Fоrd Mоndео принял в себя четырех девушек, надеющихся, что будущий учебный год, который начнется вот-вот, будет крутым. Так же, как и предстоящая вечеринка.

Селест прибавляет звук и поет популярную песню вместе с ее исполнителем:

Я, я, я просто хочу смотреть на тебя, когда ты будешь раздеваться, Избавься от макияжа, детка, будь естественна, Я просто хочу смотреть на тебя, когда ты будешь раздеваться, Сними с себя одежду, я хочу посмотреть, как ты будешь раздеваться.

Никакого напряжения между нами. Даже я приказала себе расслабиться, но припев вместе с остальными девочками не заканчиваю. Они все втроем подпевают Зейну: Раздевайся, раздевайся, Детка, снимай с себя всё, Раздевайся, раздевайся, Детка, снимай с себя всё.

Они танцуют, радуются. И я не чувствую себя ущемленной, но лишь гадаю, чем закончится для меня этот вечер. Я увижусь с Алистером Шериданом? Я даже не знаю, что ещё должно случиться, чтобы я грохнулась в обморок от волнения, потому что бабочки в моем животе сошли с ума. И это вовсе не преувеличение.

Почувствовав, что мое состояние не совсем спокойное, Селест, сидящая рядом со мной, гладит мою ладонь.

— Не переживай, — негромко произносит блондинка. Она выглядит превосходно в этом брючном костюме, в цветном отношении который подходит сегодняшней черно-белой вечеринке. — Он обязательно тебя заметит. Не сможет не заметить.

Пожалуйста. Ну, пожалуйста, пусть. Сама я не смогу сделать первый шаг.

Пожалуйста.

Глава 15

Ева

Когда мы, припарковав «Форд», оказываемся внутри здания из красного кирпича, специально отведенного для мероприятия, я ощущаю, что музыкальные басы буквально становятся частью меня. Нереально громкий звук. Им заведует парень за пультом на стойке, которая прикреплена к потолку металлическими цепями. И это сразу бросается в глаза. Он сам получает удовольствие от композиции, которая играет. Люди вокруг и мои подруги тоже поют «Тоuch» группы Littlе Mix.

Ди-джей, орудующий наверху и заправляющий настроением сотен представителей римской молодежи, одет в белый пиджак, белую рубашку с блестками и черные джинсы. Мне хорошо видно, что в его ушах довольно большие тоннели, но они вовсе не вызывают во мне неприязни. Напротив, я думаю, ему очень даже идет.

— Пройдем дальше! — кричит Селест, потащив меня за собой.

Я смотрю назад, чтобы проконтролировать местонахождение Доминик и Пьетры. Они идут сзади. Другие, незнакомые мне девчонки тоже плетутся позади нас. Они оглядывают нас с Селест как-то по-особенному презренно. Мне становится неуютно из-за того, что одна из них долго смотрит на мою спину. Я знала, что откровенная прозрачная ткань на том месте — это очень провокационно. И теперь я жутко смущена. Селест сжимает мою ладонь, привлекая внимание.

— Что такое? — обеспокоенно спрашивает она.

Я решаю солгать:

— Просто смотрю, чтобы Доми и Пьетра не потерялись, — кричу подруге в ухо.

Она смеется, слегка откинув голову. Машет рукой в успокаивающем жесте и поднимает большой палец вверх, что означает, что все классно.

Ди-джей удивляет качественной обработкой известных песен. Ритмичные ремиксы заставляю тело двигаться в толпе, но глазами я ищу одного-единственного человека.

Где же ты, Алистер?

Мы уже почти подошли к бару, как я встречаю парня, которого надеялась здесь не встретить. Но особо не рассчитывала на это. Я пришла сюда ради баллов и он, наверное, тоже не упустил такую возможность. Как и другие, кто оказался здесь этой ночью. Ладно, буду честной: не только ради баллов.

Музыка затихает, свет выключается. Я смотрю по сторонам, ожидая уловить хоть какой-то силуэт. Включаются дисплеи смартфонов, слышатся встревоженные голоса парней и девушек. Все спрашивают, в чем дело? Что произошло? Потом неожиданно, спустя всего лишь полминуты, лазеры и светодиодные лампы охватывают все помещение, вызывая восторг у присутствующих. Наверное, именно о такой реакции помышлял тот, кто устроил это. Вместе с вращающимися прожекторами и музыка выполняет свое прямое предназначение «Wе shоuld bе tодеthеr» певицы Piа Miа взрывается водопадом танцев на площадке, для этого обустроенной. Я невольно снова бросаю взгляд на парня, на которого смотрела, прежде чем погас свет. Лукас Блэнкеншип в белых потертых джинсах и черной футболке с множеством светлых надписей на ней пьет что-то из граненого стакана.

Рядом с ним никого нет. И он, как назло, не спускает с меня глаз. Убрав упавшую вперед прядь волос за плечо, я отворачиваюсь.

— О, Боже, ты только взгляни на это! — На мне с восторгом повисает Пьетра, указывая наверх.

Я поднимаю глаза, чтобы увидеть то, что должна была уже минуту назад. Там, возле гениального ди-джея стоит молодой парень. Я не сразу его узнаю, но когда это происходит, мое сердце не может работать в нормальном ритме. Оно то замедляет, то ускоряет ход, заставляя меня дрожать всем телом.

— Алистер Шеридан! — охает Доминик, я чувствую на себе ее восхищенный взгляд.

— Посмотри, — подхватывает Селест. — Он, словно чертов король вечеринки.

Доминик кричит, танцую под зажигательную песню:

— Он напоминает мне Марселя Жерара из «Первородных»!

Селест в шутку пихает нашу подругу.

— Прекрати, они даже не похожи… Ты со своими вампирами влезешь куда угодно!

Доми раздраженно шикает и отправляется на танцевальную площадку. Я некоторое время слежу за ней, завидуя, как легко она знакомится с понравившимся ей парнем. И самое главное, они все из нашего колледжа. Это значит, что ты не потеряешь связь после этой ночи, если вы друг другу понравитесь. Если Алистер обратит на меня внимание сегодня, то я…

Селест прерывает мои, приводящие в волнение, мысли.

— Как я выгляжу? — Она сначала смотрит на меня, а потом улыбается высокому итальянцу за ее спиной.

Он явно хочет от нее больше, чем один танец. Селест поправляет прическу, а я уверяю подругу в том, что она совершенна. Через секунду ее уже нет рядом со мной. Мы с Пьетрой подходим к барной стойке. Я специально выбираю места подальше от Лукаса, но она пытается меня переубедить, что я не права. Мне удается найти хороший предлог: оттуда, где сидим мы, отлично видно пиротехническое шоу.

Каждая из нас, наверное, думает о своем. Пьетра ищет глазами своего брата, а я надеюсь привлечь внимание Алистера, ничего не делая. Сидя в углу, создавая иллюзию интереса к вечеринке. Все вокруг в черном и белом. Я опускаю взгляд на свои белые туфли, на подол короткого черного платья, которое для меня выбрала Селест. Мне все нравится. И то, как она уложила мне волосы. Вечер только начался. Но почему-то мне кажется совершенно абсурдным, что среди такого количества девушек Алистер посмотрит на ме…

— Как ты? — знакомый голос, который я не хочу слышать, звучит прямо над ухом.

Я бы сказала Лукасу проваливать, но из-за Пьетры не могу.

— О, Лукас! — радостно восклицает она и тянет его ближе.

Таким образом, он встает практически между нами обеими.

— Хорошо, что ты к нам присоединился. Я тоже хотела подсесть к тебе, но Ева сказала, что демонстрация фейерверков отсюда будет казаться ярче.

Блэнкеншип невесело поднимает уголки пухлым, четко очерченных губ.

— Да, она права…

Он впивается в меня взглядом, за что я готова убить его.

Пока Пьетра заказывает нам напитки, Лукас пользуется случаем и придвигается теснее, чтобы была возможность поговорить, чего я пыталась избегать. Свалился на мою голову!

— Чего тебе? — грозно бросаю я, когда он касается пальцами моего локтя.

Я резко отвожу руку в сторону, давая понять, что такой жест недопустим с его стороны. Лукас поднимает ладони вверх в извиняющейся манере.

— Прости, прости… Я лишь хотел сказать, что не смог забыть наш вчерашний разговор. Я не спал ночью…

Бесцеремонно берусь перебить парня:

— Какая жалость! Ты сейчас, что, просишь оплатить тебе снотворное?

Я думала, он начнет огрызаться в ответ, но Лукас лишь посмеивается в кулак и обращается ко мне теперь с улыбкой, которую старается скрыть, но у него очень-очень плохо выходит.

— Нет, — вновь прыскает со смеху. — Просто…  Просто такое ощущение, что наша «незатейливая», — я изображаю пальцами в воздухе кавычки, — беседа нанесла тебе моральный вред.

Он теперь открыто смеется, заливается хохотом, запрокинув голову назад. Обнажив ровные, красивые зубы, Лукас даже не глядит по сторонам. С ним постоянно здороваются люди, хлопая по спине, касаясь плеч, как будто он какой-то авторитет в большой компании. Однако парень даже бровью не ведет. Сконцентрирован полностью на мне. Это не то что бы смущает, я ведь понимаю: Блэнкенщипу нужно отмыть свою испачканную совесть. Увы, ни один порошок — даже самый хороший — с этим не справится.

Управляющий по музыкальной части ставит на полное звучание песню из нового альбома группы Тhе Script, который я прослушала накануне. Не посчитав нужным что-либо говорить Лукасу, я предупреждаю Пьетру, что отойду. Она согласительно кивает, и я протискиваюсь через потные разгоряченные тела участников вечеринки, чтобы найти черный ход. Хочу выйти на улицу, но парадный выход, как и обычно, атаковало слишком много людей, чтобы можно было расслабиться и подумать. Расслабиться… Черт, я еще даже ничего не выпила. Один парень из медленно танцующих ребят предлагает мне выпивку, но я не рискую ее брать, поэтому вежливо отказываюсь. И пусть он не настаивает, не думаю, что совершила ошибку, когда решила не пить. Не хочу быть усыпленной и отвезенной на помойку после группового изнасилования.

Меня передергивает только от этой ужасающей мысли…

Вокал Дэнни О'Донохью так же радует слух, когда я останавливаюсь у какой-то железной двери, которая, по-видимому, ведет во двор здания. По-моему, я не ошибаюсь, ведь две двери справа — это женский и мужской туалеты. Я дергаю ее на себя, и она сразу поддается. Но это не улица, а какая-то запасная комната на первом этаже. Два кожаных дивана — один расположен посередине, другой — у правой стены.

Прибитые слева полки, на которых куча книг и музыкальных дисков. Я восхищена растениями у дальней стены, таких никогда не видела. С яркими бутонами цветов, замысловатыми формами листьев. И настолько увлекаюсь разглядыванием этой каморки без единого окна, что на какое-то время даже забываю, что мне нужно не сюда. А самое главное, я даже не замечаю, что на кресле за диваном сидит сероглазый парень, так внимательно изучающий меня — с головы до ног.

Быть того не может! Это же Алистер Шеридан!

Лукас

Я ничего не рассказывал ни Маркусу, ни Дейлу об откровении Евы. Не знаю, можно ли так называть, но именно этого мне и хочется. Не озлобленного выброса воспоминаний, а… не знаю… имею ли я право просить ее — даже в мыслях — простить меня? Меня и моих друзей. Она считает нас дерьмом.

Я с ней полностью согласен. Я просто сам запутался. И от собственного запрета раскрывать рот, чтобы поведать о нашем с ней разговоре, сгораю. Внутри у меня настоящий пожар. Мне хочется его потушить, но средств, которые на это способны, нет.

— Куда она ушла? — как бы невзначай интересуюсь у сестры

Маркуса, глядя в толпу танцующих студентов.

Пьетра поправляет черный узорчатый топ и тоже оглядывает людей вокруг. Потом она смотрит мне в глаза и пожимает плечами.

— Захотела подышать воздухом.

— Почему ты не рядом с подругой? А если что-то случится? — сержусь, выхожу из себя, но сжимаю кулаки, приводя мысли в порядок.

Черт возьми, Лукас!

— Ты о чем? — воспринимая мои слова, как что-то забавное, коротко качает головой кузина моего лучшего друга.

Я отмахиваюсь, чтобы она не воспринимала серьезно мою обеспокоенность.

— Брось. Не бери в голову.

Наблюдаю за пиротехническим шоу, которое так «нравится» Еве. Нет, это нереально. Все так уныло. Лишь музыка спасает положение, несколько целующихся пар.

Несколько влюбленных, зажимающихся на площадке. И один парень, который снимает трусики со своей телки прямо на диванчиках, место которых в самом конце зала. Пьетра тоже это видит. Она зажимает рот рукой, поворачивает голову ко мне. Смущенно смеясь, она встречается с моей улыбкой, значащей, что я слишком часто натыкаюсь на такое. Через несколько песен Селест и Доминик возвращаются, они становятся рядом с подругой, и я уже спешу отойти, чтобы не мешать им, как вдруг слышу вопрос Селест:

— А где Ева? Она все ещё не вышла из той комнаты?

Я весь превращаюсь вслух. Мои ноги, будто прирастают к полу.

— Ты о чем? — обратно развернувшись, обращаюсь к блондинке.

Она указывает на железную бардовую дверь рядом с уборными.

— Ева зашла туда. Пока танцевала, увидела. Не знаю, что там, но похоже было на какой-то кабинет…

Она не договаривает, точнее, я не могу терять время на то, чтобы слушать ее дальше. Быстро пробиваясь через толпу, иду к заветной двери и тогда же достаю из кармана джинсов телефон, набираю номер Дейла. Первый гудок, второй, третий… автоответчик. Мать твою! Зато Маркус отвечает с первого раза.

— Где ты? — говорю резко, не теряя секунд на лишние слова. — Быстро подходи к конуре, которую арендовал на сегодня Алистер.

Маркус свистит.

— Наш ловелас собирается снова кого-то домогаться?..

— ЭТО ЕВА! — ору в динамик.

Отчасти взбешенный из-за того, что здесь так много людей.

Их не обойти, через них не протиснуться. Маркус молчит с мгновение, но потом я отчетливо слышу его почти звериный рев:

— КАКОГО ХРЕНА? О чем ты говоришь?

— Она сама к нему пришла. — Я зло толкаю какого-то обдолбанного придурка, который чуть ли не навалился на меня, словно на свою мамочку. — Она, похоже, не знала, куда идет. Но не удивлюсь, если Алистер уже запер дверь.

Друг тяжело дышит в трубку. Я тоже не могу найти себе места. Каждая клеточка моего тела пылает в огне. Все внутри взрывается. Алистер не раз домогался девчонок. Ему нравится спаивать их и делать с ними, что пожелает. Самое паршивое заключается в том, что насилия никакого нет. Все по обоюдному желанию. Вроде бы… Получается так. Эта информация тщательно скрывалась его «псами» и только недавно один из людей Шеридана заговорил. Только потому, что был предан им. Теперь он играет в нашей команде, периодически получая угрозы от ублюдка Алистера. Зато я слишком много знаю о проклятом ирландце, чтобы сидеть, сложа руки, пока он собирается лапать девушку, которая мне нравится. Даже не представляю, что сейчас творится в ее душе…

— Она не должна переживать это опять…, - не подумав, выдыхаю я громко в трубку.

Маркус сыплет вопросами. Я поставил его в неравное положение — ему ничего неизвестно. Дейлу тоже. Может, будет правильным открыться им?..

Ева

Зрачки мужчины, по которому я схожу с ума, расширены. И это немного напрягает. Но я наивно отгоняю прочь дурные мысли. Он здесь, вместе со мной. В одной комнате. С интересом смотрит на меня, пока я нервно сжимаю в руках клатч.

— Хей, — свободно говорит Алистер, вставая.

Я сглатываю от предвкушения чего-то невероятного.

Высокий и превосходный. Взгляд его серых глаз в приглушенном свете комнаты заставляет бабочек в моем животе оживиться.

— Хей, — отвечаю ему.

— Ух, ты говоришь по-английски? — с любопытством спрашивает шатен.

Я дарю ему счастливую широкую улыбку.

— Да, учусь на переводчика.

— У тебя даже акцента нет, — одобряюще отмечает он.

Я, наверное, вся свечусь от радости, как бы ни пыталась не показывать этого и быть более сдержанной. Не выходит.

Не получается.

— Спасибо.

Алистер подходит ближе, сует руки в карманы черных брюк.

— А вот с итальянским у меня беда…

Я пожимаю плечами.

— Ничего страшного. Ты, наверное, здесь не так давно?