Гарри Поттер и принц-полукровка Роулинг Джоан Кэтлин

«Да, мы приобрели его при любопытных обстоятельствах. Много лет назад, прямо перед рождеством его принесла нам молодая волшебница. Сказала, что очень нуждается в золоте… да, это и так было видно. Вся в лохмотьях и на довольно большом сроке… в смысле, она ждала ребенка. Сказала, что медальон принадлежал Слизерину. Знаете, мы постоянно слышим истории типа: „О, это принадлежало Мерлину, честное слово, это его любимый чайник“, — но когда я взглянул на него, я действительно нашел на нем его знак. Нескольких простых заклинаний оказалось достаточно, чтобы узнать правду. Разумеется, это делало его практически бесценным. Она, похоже, и не догадывалась о том, сколько он мог стоить. Была просто счастлива, когда мы дали ей десять галеонов. Самая выгодная сделка в нашей жизни!».

Дамблдор энергично встряхнул думоотвод, и Карактакус Берк вновь опустился в водоворот памяти, туда, откуда и пришел.

— Он дал ей всего лишь десять галеонов? — возмутился Гарри.

— Карактакус Берк никогда не отличался щедростью, — сказал Дамблдор. — Так что мы знаем, что к концу беременности, Меропа жила одна в Лондоне и отчаянно нуждалась в золоте, настолько отчаянно, что продала единственную ценную вещь, которая у нее была — медальон, одну из сохранившихся фамильных ценностей семьи Ярволо.

— Но она же могла колдовать! — с нетерпением сказал Гарри. — При помощи магии она могла бы обеспечить себя и едой, и всем чем угодно.

— А, — ответил Дамблдор, — возможно и могла. Но, как мне кажется — я могу лишь догадываться, но уверен, что так и было — когда муж бросил ее, Меропа перестала применять магию. Думаю, она больше не хотела быть волшебницей. Разумеется, могло случиться так, что ее невостребованная любовь и, как результат, глубокое отчаяние ослабили ее силы. Такое тоже бывает. Так или иначе, как ты сам убедился, Меропа не подняла бы палочку даже ради спасения собственной жизни.

— Она бы не стала жить даже ради сына?

Дамблдор удивленно приподнял брови.

— Неужели ты пожалел лорда Вольдеморта?

— Нет, — спохватился Гарри, — но у нее хотя бы был выбор, в отличие от моей матери.

— У твоей матери тоже был выбор, — спокойно ответил Дамблдор. — Да, Меропа Реддль выбрала смерть, несмотря на сына, которому была так нужна, но не суди ее строго, Гарри. Она была чересчур ослаблена страданиями, и она не была так же отважна, как твоя мать. А сейчас, если ты встанешь…

Дамблдор встал рядом с ним перед письменным столом.

— Куда мы отправляемся? — спросил Гарри.

— На этот раз, — ответил Дамблдор, — мы отправимся в мои воспоминания. Думаю, ты найдешь их весьма точными и изобилующими подробностями. После тебя, Гарри…

Гарри нагнулся над думоотводом. Лицо коснулось прохладной поверхности воспоминаний, и он вновь полетел в темноту… Мгновения спустя, его ноги ударились о твердую поверхность. Он открыл глаза и увидел, что они с Дамблдором стоят на шумной улице старого Лондона.

— Вот он я, — радостно сказал Дамблдор, указывая на высокого человека, переходившего дорогу прямо перед конной телегой молочника.

Волосы и борода у этого молодого Альбуса Дамблдора были золотисто-каштанового цвета. Дойдя до их стороны улицы, он зашагал по тротуару, приковывая к себе многочисленные любопытные взгляды: на нем был мягкий бархатный костюм цвета спелой сливы и вычурного покроя.

— Славный костюмчик, сэр, — не удержался Гарри, но Дамблдор лишь довольно хихикнул. Они держались позади него молодого, наконец, прошли через железные ворота и очутились в пустом дворике перед довольно мрачным квадратным зданием, окруженным высокой оградой. Он поднялся по небольшой лестнице, ведущей к парадной двери и постучал. Через несколько мгновений дверь открыла неряшливого вида девочка в переднике.

— Добрый день. У меня назначена встреча с миссис Коул. Насколько понимаю, она здесь главная?

— О, — сказала девочка, совершенно озадаченная экстравагантным внешним видом Дамблдора. — Это… ща… МИССИС КОУЛ! — прокричала она через плечо.

Гарри услышал, как отдаленный голос прокричал что-то в ответ. Девочка повернулась к Дамблдору.

— Заходите, она ща подойдет.

Дамблдор зашел в прихожую, выложенную черной и белой плиткой. Помещение было убогим, но безупречно чистым. Гарри и более старый Дамблдор проследовали за ним. Не успела позади них закрыться парадная дверь, как навстречу с раздраженным видом выбежала худая женщина. Острые черты лица делали ее скорее озабоченной, чем разозленной. Через плечо она кричала еще одной своей помощнице в переднике:

— …и поднимись, отнеси Марте йод, Билли Стаббс отодрал свои коросты, а Эрик Уэлли сейчас уделает себе все простыни… нам еще только ветрянки не хватало, — добавила она сама себе. Ее взгляд упал на Дамблдора, и она встала как вкопанная, глядя на него так изумленно, словно к ней через порог только что ступил жираф.

— Добрый день, — Дамблдор протянул ей свою руку.

Миссис Коул стояла, разинув от удивления рот.

— Меня зовут Альбус Дамблдор. Я посылал вам письмо с просьбой о встрече, и вы любезно согласились принять меня сегодня.

Миссис Коул моргнула. Вероятно, решив, что Дамблдор не был галлюцинацией, она невнятно сказала:

— Ах да. Ну… тогда… проходите ко мне в кабинет. Да.

Она провела Дамблдора в маленькую комнатку, которая, очевидно, служила и гостиной и кабинетом. Та была такой же убогой, как и прихожая, а старая мебель плохо сочеталась друг с другом. Она предложила Дамблдору шаткий стул, а сама, нервно поглядывая на него, села за загроможденный вещами письменный стол.

— Как я уже сказал в своем письме, я хотел бы поговорить о Томе Реддле и о его планах на будущее, — сказал Дамблдор.

— Вы его родственник? — спросила миссис Коул.

— Нет, я учитель, — ответил Дамблдор. — Я пришел, чтобы пригласить Тома в нашу школу.

— И что же это за школа?

— Она называется Хогвартс.

— И чем вас так заинтересовал Том?

— Мы полагаем, что он обладает необходимыми для нас качествами.

— Хотите сказать, он получил стипендию? Как такое могло произойти? Он же не подавал заявки.

— Его имя было в списках нашей школы с момента рождения.

— Кто же его записал? Родители?

Не оставляло сомнения, что миссис Коул была излишне проницательной женщиной. По всей видимости, Дамблдор тоже это понял: Гарри заметил, как он потихоньку вытащил палочку из кармана своего бархатного костюма и взял со стола миссис Коул абсолютно чистый лист бумаги.

— Вот, — Дамблдор взмахнул палочкой и передал ей лист бумаги, — думаю, это все объяснит.

Взгляд миссис Коул то расплывался, то вновь сосредотачивался на чистом листе, пока она внимательно изучала его в течение пары секунд.

— Да, кажется, все в полном порядке, — безмятежно сказала она, возвращая листок. Тут ее взгляд упал на бутылку с джином и два стакана, которых еще не было несколько мгновений назад.

— Э… вы позволите предложить вам стаканчик джина? — утонченно-вежливо спросила она.

— Премного благодарен, — улыбнулся ей Дамблдор.

Когда дело дошло до выпивки, оказалось, что миссис Коул вовсе не новичок в этом деле. Щедро налив обоим, она залпом опрокинула свой стакан. Не стесняясь, причмокивая губами, она впервые улыбнулась Дамблдору, который тут же воспользовался появившимся преимуществом.

— Вы бы не могли рассказать мне что-нибудь о Томе Реддле? Полагаю, он родился здесь, в приюте?

— Совершенно верно, — миссис Коул подлила себе еще джина. — Помню, как сейчас, я тогда только-только устроилась сюда. Знаете ли, канун нового года, холод собачий, снег валит. Вот в эту гадкую ночь эта девушка — ей лет-то было не больше, чем мне тогда — и поднялась к нам на крыльцо. Бедняжка еле держалась на ногах. Она была уже не первая. Мы завели ее в дом, а через час она уже разродилась. А еще через час померла.

Миссис Коул выразительно кивнула и проглотила еще одну щедрую порцию джина.

— Она ничего не сказала перед тем, как умереть? — спросил Дамблдор. — Например, что-нибудь об отце ребенка?

— Кстати, да, — миссис Коул выглядела явно довольной: у нее был джин и благодарный слушатель в придачу. — Помню, как она сказала мне: «Надеюсь, он будет похож на своего папу». Чего уж там греха таить, красотой-то она не отличалась, так что она правильно надеялась. А потом она попросила, чтобы сына назвали Томом, в честь его отца, и Ярволо, в честь ее отца. Да, я знаю, странное имя, правда? Мы еще подумали, что, может, она из цирка? И еще она сказала, что фамилия мальчика — Реддль. А вскоре она умерла, так больше ничего и не сказав.

— Вот, так мы его и назвали. Похоже, для бедняжки это было очень важно, но ни Том, ни Ярволо, ни какой-нибудь Реддль, никто его не спрашивал. Никаких родственников. Так что он остался в приюте и так до сих пор здесь и живет.

Миссис Коул почти рассеянно налила себе еще джина. Ее скулы заметно порозовели. После этого она продолжила:

— Необычный он парень.

— Да, — сказал Дамблдор. — Я так и предполагал.

— Он и ребенком был необычным. Знаете, почти никогда не плакал. А когда чуть подрос, то стал каким-то… странным.

— В каком смысле? — спокойно спросил Дамблдор.

— Ну, он…

Миссис Коул внезапно замолчала. В том недоверчивом взгляде, каким она одарила Дамблдора поверх своего стакана с джином, не было ничего туманного и расплывчатого.

— Говорите, он точно получит место в вашей школе?

— Точно, — ответил Дамблдор.

— И ничто из того, что я скажу, не изменит этого?

— Ничто.

— И вы заберете его в любом случае?

— В любом, — серьезно повторил Дамблдор.

Она искоса посмотрела на него, словно решая, стоит ему доверять или нет. По всей вероятности, решив, что стоит, она сказала неожиданно резко:

— Другие дети боятся его.

— Хотите сказать, что он хулиган?

— Может, так оно и есть, — миссис Коул слегка нахмурилась, — но никто его за этим еще не ловил. Было несколько случаев… просто отвратительных…

Дамблдор не давил на нее, но Гарри мог поклясться, что он заинтересовался. Она снова глотнула джина, и ее розовые щеки порозовели еще сильнее.

— Кролик Билли Стаббса… ну, Том сказал, что он этого не делал, да я и не представляю, как бы он это мог, но если так, не сам же кролик повесился на стропилах?

— Не думаю, — тихо сказал Дамблдор.

— Но будь я проклята, если знаю, как он умудрился туда забраться. Я только знаю, что днем раньше они с Билли повздорили. А потом, — миссис Коул глотнула еще джина, пролив немного себе на подбородок, — как-то летом, в загородной поездке — знаете, раз в год мы их вывозим куда-нибудь в сельскую местность или, там, к морю — так вот, Эми Бенсон и Деннис Бишоп с тех пор сами не свои. Все, что мы из них смогли выудить, так это то, что они полезли в пещеру вместе с Томом Реддлем. Он клялся, что они просто лазили по пещере, но я точно знаю, там что-то произошло. Много было таких случаев… странных случаев…

Она вновь посмотрела на Дамблдора. Несмотря на пылавшие щеки, ее взгляд был абсолютно трезвым.

— Думаю, многие с радостью распрощаются с ним.

— Надеюсь, вы понимаете, что он не сможет жить у нас постоянно? — сказал Дамблдор. — Ему придется возвращаться сюда, по меньшей мере, каждое лето.

— Ну, это все же лучше, чем ржавой кочергой по носу, — сказала миссис Коул, тихонько икнула и встала из-за стола. Гарри был поражен тому, как твердо она стояла на ногах, даже после того, как опустошила две трети бутылки. — Полагаю, вы хотели бы с ним встретиться?

— С нетерпением, — Дамблдор тоже поднялся со своего места.

Они вышли из кабинета, и она повела его вверх по каменной лестнице, не переставая раздавать задания и советы своим помощницам и детям, которые встречались у нее на пути. Как заметил Гарри, все сироты были одеты в одинаковые сероватые жакеты. Выглядели они довольно ухоженными, но, что и говорить, для подрастающего поколения это местечко было достаточно мрачным.

— Вот мы и пришли, — сказала миссис Коул, когда они свернули со второй лестничной площадки и остановились у первой двери по длинному коридору. Она дважды постучала и вошла.

— Том? К тебе посетитель. Мистер Даладон… извините, Дрынодур. Он пришел сказать тебе… ну, пускай он лучше сам тебе скажет.

Гарри и два Дамблдора зашли в комнату, и миссис Коул закрыла за ними дверь. Это была убогая маленькая комнатка, в которой не было ничего кроме старого гардероба и железной кровати без матраса. Поверх серых одеял, вытянув перед собой ноги, сидел мальчик и держал в руках книгу.

От Худо во внешности Тома Реддля не осталось и следа. Предсмертное желание Меропы сбылось: он был вылитый отец в миниатюре — темноволосый, бледный и очень высокий для одиннадцатилетнего. Он слегка прищурился, оглядывая экстравагантный внешний вид Дамблдора. На мгновение в комнате воцарилась тишина.

— Здравствуй Том, — Дамблдор шагнул вперед, протягивая руку.

Парень немного замялся, затем протянул свою, и они обменялись рукопожатиями.

Дамблдор пододвинул поближе к Реддлю жесткий деревянный стул так, что они стали похожи на пациента и его посетителя.

— Я профессор Дамблдор.

— Профессор? — обеспокоено повторил Реддль. — Это что-то вроде доктора? Зачем вы пришли? Она позвала вас, чтобы вы меня проверили?

Он указал пальцем на дверь, из которой только что вышла миссис Коул.

— Нет-нет, — улыбнулся Дамблдор.

— Я вам не верю, — сказал Реддль. — Она хочет меня проверить, так ведь? Скажите мне правду!

Он с такой силой произнес последние три слова, что они зазвенели, почти сотрясая все вокруг. Это был приказ и звучал так, словно он уже отдавал его много раз. Он смотрел на Дамблдора своими широко открытыми глазами, но тот лишь продолжал мило улыбаться в ответ. Через несколько секунд Реддль перестал на него так смотреть, хотя выглядел, пожалуй, еще более настороженным.

— Кто вы?

— Я же тебе сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, и я работаю в школе под названием Хогвартс. Я пришел предложить тебе место в моей школе… твоей новой школе, если ты согласишься пойти.

Реакция Реддля на это заявление была просто удивительной. Он соскочил с кровати и с яростным видом попятился от Дамблдора.

— Вам меня не обмануть! Вы из психушки, вот вы откуда! «Профессор», да, как же… так вот, я никуда не пойду, слышите? Эту старую ведьму саму надо в психушку упрятать. Я ничего не делал ни малышке Эми Бенсон, ни Деннису Бишопу, можете сами у них спросить, они вам все расскажут!

— Я не из психушки, — настойчиво сказал Дамблдор. — Я учитель, и если ты сядешь и успокоишься, я расскажу тебе о Хогвартсе. Разумеется, если ты не захочешь идти в школу, никто тебя туда не силком потащит.

— Пусть только попробуют, — презрительно усмехнулся Реддль.

— Хогвартс, — продолжил Дамблдор, словно не расслышав последних слов Реддля, — это школа для людей с необычными способностями…

— Я не сумасшедший!

— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — школа не для сумасшедших. Это школа магии.

Наступила тишина. Реддль застыл, его лицо не выражало совершенно никаких эмоций, но глаза метались от одного Дамблдора к другому, словно пытаясь уличить одного из них во лжи.

— Магии? — шепотом повторил он.

— Совершенно верно, — сказал Дамблдор.

— Это… так это значит магия — то, что я умею?

— А что ты умеешь?

— Всякое, — выдохнул Реддль. От волнения он начал краснеть от шеи и до своих впалых щек. Его как будто бросило в жар. — Я могу заставлять двигаться металлические опилки, даже не прикасаясь к ним. Могу заставлять животных делать то, что захочу, даже не дрессируя их. Могу сделать так, что с теми, кто меня достает, случаются всякие гадости. Если захочу, могу даже сделать им больно.

Его ноги задрожали. Он, спотыкаясь, вернулся к кровати, сел, склонил голову и, словно в молитве, уставился на свои руки.

— Я знал, что я не такой как все, — прошептал он своим дрожавшим пальцам. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что во мне что-то есть.

— Что же, ты был абсолютно прав, — Дамблдор больше не улыбался, но внимательно смотрел на Реддля. — Ты волшебник.

Реддль поднял голову. Его лицо изменилось. На нем читался дикий восторг, однако это не придало ему красоты. Наоборот, его тонкие черты лица огрубели, в выражении появилось что-то звериное.

— Вы тоже волшебник?

— Тоже.

— Докажите, — тут же сказал Реддль все тем же приказным тоном, каким говорил «Скажите мне правду».

Дамблдор приподнял брови.

— Если я это сделаю, то ты поедешь в Хогвартс…

— Разумеется!

— Тогда тебе придется называть меня «профессор» или «сэр».

На мгновение лицо Реддля посуровело, после чего он сказал до неузнаваемости вежливым голосом:

— Простите, сэр. Я хотел сказать… пожалуйста, профессор, вы не могли бы показать мне…

Гарри был уверен, что Дамблдор откажется, скажет, что в Хогвартсе будет гораздо больше времени для показов и что в доме полно магглов и надо соблюдать осторожность. Однако, к его величайшему удивлению, Дамблдор вытащил из внутреннего кармана пиджака палочку, направил ее на захудалый гардероб в углу и небрежно взмахнул ей.

Гардероб в тот же миг охватило огнем.

Реддль вскочил с кровати. Гарри едва ли мог упрекать его за тот вопль ужаса и ярости, который он издал — в гардеробе, должно быть, находились все его пожитки. Но стоило только Реддлю накинуться на Дамблдора, как огонь исчез, а гардероб оказался целым и невредимым.

Реддль переводил взгляд с гардероба на Дамблдора, затем с жадным видом ткнул пальцем в палочку и сказал:

— Где мне взять такую же?

— Всему свое время, — ответил Дамблдор. — Мне кажется, что-то хочет выбраться из твоего гардероба.

И действительно, из шкафа послышалось слабое дребезжание. Впервые Реддль выглядел испуганным.

— Открой дверь, — сказал Дамблдор.

Чуть помедлив, Реддль прошел через комнату и распахнул дверь гардероба. На самой верхней полке, над вешалкой с поношенной одеждой, тряслась и дребезжала маленькая картонная коробочка, будто бы в ней сидели несколько бешеных мышей.

— Вытащи ее, — сказал Дамблдор.

Реддль, сам не свой, снял с полки дрожавшую коробку.

— В этой коробке есть что-то, не принадлежащее тебе? — спросил Дамблдор.

Реддль окинул Дамблдора долгим, проницательным, оценивающим взглядом.

— Да, пожалуй, есть, сэр, — сказал он наконец невыразительным голосом.

— Открой, — попросил Дамблдор.

Реддль снял крышку и вывалил содержимое коробки на кровать, даже не глядя на него. Гарри, ожидавший чего-то более удивительного, увидел лишь кучку обычных маленьких безделушек: йо-йо, серебряный наперсток и среди них — потускневшая губная гармошка. Вывалившись из коробки, они тут же перестали дрожать и теперь тихо лежали на тонких одеялах.

— Ты вернешь эти вещи законным владельцам, и принесешь им свои извинения, — спокойно сказал Дамблдор, засовывая палочку обратно в пиджак. — Я обязательно узнаю, сделал ты это или нет. И впредь учти: в Хогвартсе нельзя воровать.

Реддль даже близко не выглядел пристыженным. Он все так же невозмутимо и оценивающе смотрел на Дамблдора. Наконец он сказал невыразительным голосом:

— Да, сэр.

— В Хогвартсе, — продолжил Дамблдор, — мы учим не только применять магию, но и контролировать ее. То как ты использовал — уверен, по неосторожности — свои силы, в нашей школе считается недопустимым, и мы этому не учим. Ты не первый, не ты последний, чтобы позволить тебе бесконтрольно владеть своей магией. Но ты должен знать, что учеников могут исключать из Хогвартса, а Министерство магии — да, есть и такое Министерство — наказывает нарушителей закона еще строже. Все новоиспеченные волшебники должны принять тот факт, что, входя в наш мир, они соглашаются с нашими законами.

— Да, сэр, — вновь произнес Реддль.

Невозможно было сказать, о чем он думал в данный момент. Его лицо оставалось совершенно непроницаемым, пока он складывал в картонную коробку свой маленький запас украденных вещей. Когда он закончил, то повернулся к Дамблдору и сказал:

— У меня нет денег.

— Это поправимо, — Дамблдор вытащил из кармана кожаный мешочек. — У Хогвартса есть фонд для тех, кому требуется помощь в покупке книг и мантий. Ты сможешь купить себе подержанные учебники и все такое, но…

— А где вы покупаете учебники? — прервал его Реддль, который, даже не поблагодарив, забрал у Дамблдора кошелек и теперь разглядывал крупный золотой галеон.

— В Косом переулке, — ответил Дамблдор. — У меня с собой есть список учебников и школьных принадлежностей. Я помогу тебе отыскать все…

— Вы пойдете со мной? — Реддль поднял глаза.

— Конечно, если ты…

— Я против, — сказал Реддль. — Я всегда все делаю сам, и по Лондону всегда хожу один. Как попасть в этот Косой переулок… сэр? — добавил он, встретившись взглядом с Дамблдором.

Гарри решил, что Дамблдор будет настаивать на том, чтобы пойти вместе с Реддлем, но он снова ошибся. Дамблдор протянул Реддлю конверт со списком принадлежностей и, в точности объяснив, как добраться от приюта до Дырявого котла, сказал:

— Ты его увидишь, хотя магглы — то есть немагическое население — его увидеть не могут. Спросишь бармена Тома — легко запомнить, он твой тезка.

Реддль раздраженно дернулся, словно хотел спугнуть надоедливую муху.

— Тебе не нравится имя «Том»?

— Томов пруд пруди, — проворчал Реддль.

Затем он, словно не удержавшись от вопроса, будто это вырвалось у него случайно, спросил:

— Мой отец был волшебником? Мне сказали, что его тоже звали Том Реддль.

— Боюсь, что этого я не знаю, — спокойно ответил Дамблдор.

— Моя мать не могла быть волшебницей, иначе она бы не умерла, — сказал Реддль скорее себе, чем Дамблдору. — Скорее всего, он. Итак, когда я соберу все, что нужно, когда мне приезжать в этот Хогвартс?

— Все подробности — на втором листе пергамента в твоем конверте, — сказал Дамблдор. — Ты отправишься первого сентября со вокзала Кингс-Кросс. В конверте будет и билет на поезд.

Реддль кивнул. Дамблдор встал со стула и протянул руку. Пожимая ее, Реддль сказал:

— Я умею говорить со змеями. Я обнаружил это, когда мы выезжали на природу. Они меня находят, шепчут мне. Для волшебника это нормально?

Гарри показалось, что Реддль намеренно умалчивал об этой странной способности до самого конца, чтобы произвести большее впечатление.

— Это необычно, — после недолгого колебания ответил Дамблдор, — но такое бывает.

Голос его звучал небрежно, но его глаза внимательно рассматривали лицо Реддля. Мгновение они так и стояли, мужчина и мальчик, внимательно глядя друг на друга. Затем они разжали руки, и Дамблдор направился к двери.

— До свидания, Том. До встречи в Хогвартсе.

— Думаю, этого достаточно, — сказал седовласый Дамблдор, стоявший рядом с Гарри. Через пару секунд они снова невесомо парили сквозь тьму и приземлились точно в кабинете Дамблдора в своем времени.

— Присаживайся, — сказал Дамблдор, приземлившись рядом с Гарри.

Гарри послушно сел. Его разум все еще не отошел от только что увиденного.

— Он поверил в это гораздо быстрее, чем я… Я имею в виду, когда вы сказали ему, что он волшебник, — проговорил Гарри. — Когда Хагрид сказал мне, я поначалу ему не поверил.

— Да, Реддль был прекрасно подготовлен, чтобы поверить в то, что он был — говоря его словами — «особенным», — сказал Дамблдор.

— Значит, вы знали?… — спросил Гарри.

— Знал ли я тогда, что повстречал самого опасного темного волшебника всех времен? — сказал Дамблдор. — Нет, я и понятия не имел, что ему суждено вырасти в того, кем он является сейчас. Однако меня это определенно заинтересовало. Вернувшись в Хогвартс, я решил не спускать с него глаз. Это было просто необходимо, учитывая, что он был одинок и у него не было друзей. К тому же, я уже понял, что просто обязан это делать не только ради него, но также ради всех остальных.

Для такого молодого волшебника его сила, как ты уже слышал, была удивительно развита, и самое интересное и угрожающее в этом было то, что он понял, что может частично управлять ею и начал сознательно ее использовать. И как ты сам видел, это было не просто баловство, типичное для молодых волшебников. Он уже применял магию против людей, чтобы запугивать, причинять боль, управлять ими. И эти случаи с задушенным кроликом, с малышами, которых он заманил в пещеру, заставляли о многом задуматься… «Если захочу, могу даже сделать им больно»…

— И он мог говорить со змеями, — заметил Гарри.

— Да, действительно. Редкая способность, предположительно связанная с темными искусствами, хотя, как мы знаем, змееусты встречаются и среди великих и добрых людей. На самом деле, его способность общаться со змеями обеспокоила меня не больше, чем его очевидная склонность к жестокости, скрытности и власти.

— Время снова нас обмануло, — сказал Дамблдор, указывая на темное небо за окнами. — Но, прежде чем мы расстанемся, я хотел бы привлечь твое внимание к некоторым моментам из того, что мы только что видели, так как они имеют непосредственное отношение к тому, о чем мы будем говорить с тобой на следующих занятиях.

— Во-первых, надеюсь, ты заметил, как отреагировал Реддль, когда я упомянул еще одного человека с именем «Том»?

Гарри кивнул.

— Это показывает его презрение ко всему, что связывало его с другими людьми, ко всему, что делает его обычным. Даже в этом он хотел выделиться, быть не таким как все, непохожим. Как ты знаешь, через несколько лет после этого разговора он избавится от своего имени и создаст маску лорда Вольдеморта, под которой будет скрываться столько лет.

Также полагаю, что ты заметил, что уже тогда Том Реддль был абсолютно независимый, скрытный и, несомненно, одинокий? Он отказался от того, чтобы я помог ему и сопроводил его в Косой переулок. Он предпочел действовать один. Вольдеморт нынешний точно такой же. От многих его пожирателей смерти ты можешь услышать заявления, что он доверяет только им, что только они близки к нему и даже понимают его. Все они заблуждаются. У лорда Вольдеморта никогда не было друзей и, как я убежден, он никогда не стремился их завести.

И, наконец, — надеюсь, Гарри, ты не слишком утомлен, чтобы обратить на это внимание — молодой Том Реддль любил собирать трофеи. Ты сам видел спрятанную у него коробочку с украденными вещами. Они были отняты им у запугиваемых им жертв, на память, если хочешь, о его чрезвычайно неприятных волшебных выходках. Прими во внимание эту его сорочью склонность к собирательству, потому как впоследствии это будет чрезвычайно важно.

А вот сейчас точно пора спать.

Гарри поднялся. Пройдя через комнату, он бросил взгляд на маленький столик, на котором в прошлый раз лежало кольцо Ярволо Худо. В этот раз кольца не было.

— Да, Гарри? — спросил Дамблдор, увидев, что Гарри остановился.

— Кольца нет, — Гарри оглянулся. — Я подумал, что может у вас есть губная гармошка или еще что-то.

Дамблдор улыбнулся, поглядывая на него поверх своих очков-полумесяцев.

— Очень проницательно, Гарри, но губная гармошка была всего лишь губной гармошкой.

И на этой таинственной ноте он помахал Гарри, давая понять, что тот может идти.