Дневники Энди Уорхола Уорхол Энди

Филипп Ниархос появился с Мануэлой Папатакис. Бьянка в восторге, что Барбара с Филиппом, по-видимому, расстались.

Среда, 25 января 1978 года

Когда я пришел в офис, там уже начался ланч, устроенный в честь этой красавицы-француженки, актрисы Кароль Букэ, хотя ее самой еще не было: она задержалась на съемках фильма[448]. Уже, правда, явились Питер Бёрд и Мона, а еда была наполовину из «Уильяма Полла», наполовину из «Брауни». Был там и этот красивый парень с сожженной рукой, друг Питера, по имени Том Салливан. Нам понравились его сапоги, он тут же спросил, какие у нас размеры, позвонил в какой-то магазин в штате Джорджия и сказал, чтобы прислали три пары. Он уже несколько месяцев живет в отеле «Вестбери», ожидая, когда ему сделают пересадку кожи на руке, которая обгорела во время крушения самолета. Как мне кажется, Кэтрин в него втюрилась по уши. Работал над некоторыми картинами в задней части студии. Я, правда, очень устал, ведь я сейчас плохо высыпаюсь. Ненадолго зашла Бьянка, а через пять минут после нее возник Марк Шенд. Бриджид мне сказала: «Эта леди Изабелла Лэмтон целыми днями ковыряет у себя в носу и еще сует в рот все, что выковыряет, а если сделать ей замечание, она лишь рассмеется и все равно будет это делать. Она сказала мне, что по ночам они с бойфрендом ковыряют в носу друг у друга. Просто в голове не укладывается».

Отправился в «Олимпик тауэр» посмотреть новый офис Хальстона (такси 3 доллара). Офис расположен на двух этажах, из него вид прямо на шпиль собора святого Патрика. Мы выпили там несколько коктейлей. Потом отвезли Кэтрин домой, у нее не оказалось туфель, и этот красавчик, приятель Питера, отнес ее наверх, на третий этаж, через шесть лестничных маршей.

Четверг, 26 января 1978 года

Я позвонил Кэтрин утром, перед выходом в офис, и мне ответил мужской голос, сказавший, что она уже поехала на работу, – это оказался вчерашний Том Салливан. Как он сказал, он что-то привез ей. Но, в таком случае, почему же он ответил на телефонный звонок? Когда я позже сказал Кэтрин, что он снял трубку, она ответила: «М-да, подловил ты меня», и вид у нее был несколько смущенный.

Сапоги уже прибыли в аэропорт, и Питер Бёрд привез их нам. Мои мне подошли как влитые: я попросил Тома заказать мне размер, только чтобы носок был закругленный, а прислали остроносые. Все сапоги пришли в одной большой коробке, и Питер вынул их из нее, потому что она слишком большая, а коробку выкинул, но потом выяснилось, что один сапог – от той пары, которая была для Кэтрин, – остался в коробке, и тогда шофер Тома поехал в аптаун, нашел то место, где они выкинули коробку, и вернулся с ней. Кэтрин была в восторге. А ковбойские сапоги делают, оказывается, из слоновьих ушей. Устроили ланч в честь Изабеллы Росселлини (канцелярские принадлежности 7,13 и 16,41 доллара). Пришел Джон Ричардсон, он подарил мне фотографию своего члена. Бьянка явилась в белом платье с пурпурным палантином, и они с Томом Салливаном, как сказала Бриджид, «чуть ли не трахались, вжимаясь в стену, это было так отвратительно», – а еще были Изабелла Росселлини, Робин Вест и Клаус фон Бюлов[449]. Ужин был у Бьянки-у-Хальстона, подавали телячье рагу. Диана Вриланд была с Фредом, а Стиви, он такой смешной: сказал мне, что она «восхитительная», а потом, позже вечером, – что она такая надоедливая, и он уже, мол, просто не знал, как от нее избавиться. А я, понимаешь ли, совсем недавно осознал, что Диана Вриланд – просто человек. Я понял это несколько месяцев назад, когда вспоминал в очередной раз эту историю в шестидесятые годы, про Виву и журнал Vogue, когда Диана не пропустила материал с Вивой, – а ведь после этой публикации у нее, пожалуй, сложилась бы хорошая карьера. Для собственной же «карьеры» Диана делает все, что угодно, прислушивается к тем, кто говорит ей, что то-то и то-то делать нехорошо, что ее профессиональное развитие может пострадать, и поступает так, как ей советуют. Кто-то явно сказал ей тогда, что если она пропустит фотографии Вивы, это для нее лично будет плохо. Можно было бы решить, что она так совсем не думает, потому что она – сама Диана Вриланд, однако через какое-то время ты вдруг понимаешь: именно так она и думает.

Пятница, 27 января 1978 года

Пошел к Хальстону. Все в его окружении теперь договариваются друг с другом, как одеваться: пообщавшись в течение дня, решают, в каких тонах быть вечером. Сегодня, например, все вернулось к сочетанию черного и красного. Манекенщица Пэт Мори была в черно-красном, а у Хальстона были красные носки, вдобавок к его обычным черному и белому цветам. Мы поехали в лиму зине в «Студию 54». Я пробыл там почти до шести утра, однако запомнились мне только Кэтрин и ее новый бойфренд Том Салливан, который, по-моему, торгует кокаином. Бьянка сказала, что получила в одном фильме роль и у нее будут сцены с Джеффом Бриджесом[450].

Суббота, 28 января 1978 года

Заехал за Бьянкой, и мы отправились в «Дакоту», на вечеринку, которую давали Сюзан и Джил Шива[451] (2,50 доллара). Их почетными гостями были Лина Вертмюллер и ее муж Энрико Джоб[452]. Он работал художником-постановщиком в наших фильмах «Франкенштейн» и «Дракула». Скоро премьера ее фильма «В дождливую ночь» – с Джанкарло Джаннини и Кэнди Берген[453]. Там был еще Нил Седака[454]. Ко мне то и дело подводили Вуди Аллена, чтобы нас познакомить, так что я познакомился с ним раза четыре. Была и Бетти Бэколл[455], она ведь тоже живет в «Дакоте». Также были славная девушка из «Нью-Йорк таймс» по имени Джуди Клемесруд[456] и та самая Нэнси Коллинз, что когда-то работала в «Уименс уэр», а теперь она в Вашингтоне, ну и Кэнди Берген была. Пришли Андреа Портаго с Миком Фликом, они опять появились в Нью-Йорке после свадьбы, а Бьянка сказала: «Он вчера в “Студии 54” хотел меня трахнуть: стоило ему жениться, как он тут же принялся за мной увиваться, а вот раньше почему-то ничего подобного не было».

Потом мы поехали в «Студию 54». Там уже были Кэтрин с Томом Салливаном, и они решили пойти в «Брасри» за чизбургерами, позвали с собой, и я отправился с ними. Да, забыл рассказать о самом интересном, что было в этот вечер. Когда мы уехали от супругов Шива, Бьянка захотела заехать к Хальстону, чтобы что-то там взять. Когда мы туда приехали, около дома на улице стоял красивый парень в меховом пальто, а когда мы вошли внутрь, там Лайза Миннелли разговаривала с Хальстоном. Она хотела знать, можно ли ей с Барышниковым – а это он и был около дома – провести какое-то время в доме у Хальстона. Короче, мы не должны были видеть все это. Лайза с Барышниковым принимали так много кокаина, я и не знал, что они столько принимают, просто, что называется, гребли лопатой, и было удивительно видеть, как эти двое очень известных людей прямо у нас на глазах принимали наркотик перед тем, как пойти трахаться друг с другом. Лайза только что вернулась из Техаса, где ее лечили сеансами полного покоя, и теперь она снова будет выступать в мюзикле The Act.

Воскресенье, 29 января 1978 года

Позвонила Барбара Аллен, она хотела, чтобы я повел ее на ужин, устроенный обществом кинокритиков Нью-Йорка, и, судя по ее голосу, совершенно пала духом. Как она мне сказала, ее вконец доконало то, что Филипп с Мануэлой приехали в Нью-Йорк. Все ведь тут же принялись названивать Барбаре, чтобы спросить: «Мы вот приглашаем в гости Филиппа с Мануэлой – а тебя приглашать?» Она несчастна.

В половине девятого вечера пошел к Хальстону. По дому бродила Бьянка, с полуприкрытой грудью. Марк Шенд уехал из Нью-Йорка. Поехали на такси в Иранское посольство (2,50 доллара). Там был Максимилиан Шелл, он получил премию за роль второго плана в «Джулии». Я никогда прежде не встречал его и был разочарован тем, до чего он толст, хотя вообще он очень славный и симпатичный. По его словам, я для него, еще когда он был в Германии, сделал огромное дело: он увидел там «Плоть», и фильм этот ему совсем не понравился, но потом он сходил еще раз и еще раз – и тогда ему понравилось, и он подумал: «Если это фильм, тогда я тоже могу делать фильмы». Я не знал, что сказать, и решил подарить ему Бьянку, и они тут же сошли с ума друг от друга, просто вконец обалдели. Я слышал, что он гомосексуалист, однако они флиртовали так, что этот образ мгновенно потускнел в моем сознании. А Сисси Спейсек познакомила меня и со своим мужем, очень симпатичным человеком[457], и еще с активисткой предвыборной кампании Беллы Абцуг – только вот как же ее звали-то? Ширли Маклейн сказала мне, что у нее на письменном столе стоит мой портрет Беллы Абцуг. Джон Саймон был на приеме, и его заинтриговала Бьянка. Ее волосы были завиты крупными кольцами, и она сказала, что это – чисто никарагуанский стиль, хотя, на мой взгляд, это вполне по-пуэрторикански. Был С. Дж. Перельман[458], и я хотел поговорить с ним, потому что Нельсон говорил мне, что смешнее него нет никого на свете, однако я так и не поговорил. Бьянка подбежала ко мне и сказала, что впервые в жизни втюрилась в мужчину «в возрасте». Еще она сказала, что ей нужно ехать домой, потому что пора приготовить ужин для Хальстона, и я, наверное, слишком громко рассмеялся, услышав это, потому что сразу же вспомнил, как Аманда Лир говорила мне: Мик ушел от Бьянки лишь по одной причине – она никогда для него не готовила. Но когда она хочет произвести на кого-то хорошее впечатление, она кокетка что надо – желает во что бы ни стало доказать, что способна делать все на свете. В общем, мы поехали к Хальстону. Максимилиан свою машину отпустил – да, этот, пожалуй, лишнего не потратит.

Позвонил Стиви, сказал – приходите к нам в клуб. Мы с Виктором устроили пир на кухне – сделали попкорн, и я пил апельсиновый сок с водкой. Мы оставили Бьянку и Максимилиана обниматься и целоваться в другой комнате. Хальстон забрал Линду с собой и отправился спать. А мы двинули в «Студию 54», и там все ходило ходуном.

Понедельник, 30 января 1978 года

Я должен был во время ланча взять интервью у Фрэн Лебовиц в связи с ее новой книгой, но Боб сказал, что нельзя в одном и том же номере помещать и ее обычную колонку, и наше интервью с ней, поэтому Фрэн расстроилась и отменила нашу встречу. Кэтрин позвонили Том Бирд и Джоэль Макклири и пригласили нас на ужин, который они устроили в «Илейн» в честь Билла Грэма[459], того, кто прежде заправлял залом «Филмор», в шестидесятые годы дал нам – то есть The Velvet Underground – шанс прославиться, а потом взял да и вы гнал нас оттуда.

Ужин был назначен на половину десятого вечера, но Кэтрин после ночи развлечений весь день клевала носом, так что когда я за ней заехал в десять, она все еще не была готова. К тому же, она упаковывала свою большую сумку, чтобы переехать в «Вестбери»: Том Салливан уехал из Нью-Йорка, сказав, что она может жить в его номере и заказывать услуги прямо в номер, и она теперь думает лишь о том, как ей на завтрак принесут сосиски с яичницей. И еще он оставил ей лимузин. Она в самом деле влюблена в него. Надевает его одежду, его пальто от Валентино, его кожаную куртку. Как она сказала, отец у него умер, когда он был еще совсем маленький, но оставил в наследство много денег, которые получил за то, что придумал какую-то деталь автомобильного радиатора (такси к «Илейн» 2,60 доллара).

Там было много знаменитостей, которых я знал, однако я поехал не для того, чтобы с ними со всеми поздороваться – Кэнди Берген, Джоэлем Шумахером. Фред уже сидел с этими ребятами Картера – Томом Бирдом и Джоэлем Макклири. Мы с Биллом Грэмом сразу же заговорили про центральную проблему наших с ним отношений – что он вычеркнул «Велветов» из программы концерта в зале «Филмор» в Сан-Франциско, и это было, наверное, году в 66-м; и вот в результате, после всех этих лет, выяснилось, что невзлюбил он нас вовсе не из-за музыки The Velvet Underground – нет, просто он увидел, что когда Пол ест мандарин, он тут же кидает кожуру рядом! [Смеется.] Ты можешь поверить, чтобы столько времени понадобилось для выяснения, чт же тогда на самом деле случилось? В общем, все, кто был за столом, думали, будто это мы за что-то возненавидели Билла Грэма и не захотели больше с ним разговаривать, – вот и Бобби Зарем тоже был там, он все толще и толще, – однако мы вовсе ни на кого не злились, это просто я вдруг ощутил чудовищную усталость. Но, как они решили, «за столом царила напряженность». Подвез Кэтрин до «Вестбери» (3 доллара).

Вторник, 31 января 1978 года

Руперт был в офисе. Зашел Максимилиан Шелл, и едва он появился у нас, как Бриджид тут же попросила у него пять автографов, а Кэтрин попросила восемь, потом Крис Макос стал вовсю щелкать камерой – в общем, бедный Макс попал под обстрел. Им, правда, в самом деле нужна его фотография, такая, чтобы подошла к интервью с ним, которое мы будем публиковать.

Он позвонил от нас какой-то девушке, договорился встретиться с ней в ресторане «Уан Фифс» («Дом один, Пятая авеню»).

На ужине в ресторане «21» Джоди Пауэлл[460] был с какой-то девушкой. Главная цель это го ужина состояла в том, чтобы взять интервью у Джоэля Макклири, но тут мой магнитофон вдруг стал валять дурака. Я сидел рядом с этой девушкой, ее звали Линн, и она рассказала, что у них с Джоэлем когда-то была первая любовь, но они так и не поженились, потому что он был чистый хиппи, а она – марксистка. До чего же интересно было видеть этих двух хиппи, которые не смогли сойтись только потому, что они – хиппи из разных лагерей… Она сказала, что Джоэль раньше был очень худой, а теперь вон как поправился, однако для занятия политикой нужно быть толстым, ведь куда лучше видеть крепкого, физически привлекательного мужика. По ее словам, ее гуру говорил ей: если мужчина худой, он станет гомосексуалистом. И я, пожалуй, даже готов согласиться с его выводом – стоит хотя бы вспомнить всех этих манекенщиков. Она сказала, что они с Джоэлем встречаются раз в год и рассказывают друг другу о своих проблемах. Что ж, люди, надо думать, так и поступают. Я сказал ей, что это точь-в-точь как в бродвейской пьесе «В будущем год у, в то же время» – там влюбленные ведут себя точно так же. Линн сказала, что она принимает участие в работе фонда одного парня по имени Пилсбери[461], но когда я попросил у нее денег, она ответила, что имеет возможность выделять их только [смеется] «жителям Новой Англии».

Среда, 1 февраля 1978 года

Виктор заехал за мной, и мы отправились в Чайнатаун. Я там не был много лет. Мне все еще кажется, что где-то на задах Чайнатауна существует один огромный чан и все из него набирают себе еду. Мы ели в какой-то забегаловке на Кэнэл-стрит. Заходили во множество китайских магазинов, и одна китаянка вдруг меня узнала. Потом отправились на лимузине в бар на Спринг-стрит, пили там коктейли (6 долларов), и я вдруг понял, что сюда-то нам и нужно было прийти, ради гамбургеров, и это было бы куда лучше. Зашли в галерею «О К Хэррис», в ней Айвен[462] только что открыл новую выставку, там собралась толпа народа. Потом мы пошли за угол поискать костюмы, в магазин, где манерный и женоподобный паренек продавал за две тысячи долларов плащи с капюшоном, шитые золотой нитью. Потом отправились в «Фэбьюлос Фэшнс».

Виктор решил, что это самый замечательный магазин, куда я его когда-либо приводил. Он купил там кое-какие вещи для Хальстона. Потом, после «Фэбьюлос Фэшнс», он отвез меня в офис, потому что мне нужно было встретиться с супругами Ховейда, они привели к нам одного знаменитого иранца и его жену, после чего мы все отправились вместе с ними в ресторан «Баллато». Это были мистер и миссис Гафери.

В «Баллато» было восхитительно, потому что там оказлись Джон Леннон с Йоко, а также Питер Бойл и его новая, кажется, жена. Кэтрин попросила Джона дать ей автограф, но он ей отказал: он только что прочитал, сказал он, что Роберт Редфорд вообще не дает автографов, вот и он больше не будет. Там был и Кельвин Кляйн, притом с той самой девицей, которая дала мне первую работу в «Нью-Йорк таймс», – Кэрри Донован[463]. Еда была очень хорошей, и сам мистер Баллато за всем следил, я оплатил счет чеком, и потом, хотя было еще очень рано, всего половина одиннадцатого, нас отвезли домой. Ах да, в середине ужина я рассказал Кэтрин, как Бриджид и Крис Хемфилл отказались печатать наши интервью с магнитофонной записи, потому что, как они заявили, интервью очень плохие, и я сказал Бобу, что надо это исправить. Он позже сказал мне, что не знает, как быть, потому что, с одной стороны, интервью, которые делает Кэтрин, и в самом деле плохие (ну, в одном из них она спросила, например, где находится Бронкс, а потом даже оставила это в тексте, потому что сочла это «очаровательным»), однако, с другой стороны, нельзя позволять Бриджид и Крису решать, что именно они будут печатать, а что нет. За ужином иранцы сказали мне, что когда я буду делать портрет шаха, не нужно слишком сильно наносить тени для век и губную помаду. Они сказали: «Сделайте это легко, непринужденно, но умеренно».

Четверг, 2 февраля 1978 года

Когда я пришел в офис, Бриджид все еще была очень расстроена, потому что незадолго до этого на встречу с Фредом приехал Лючио Амелио[464], галерист и арт-дилер из Неаполя, – и вот, подойдя к стойке секретарши, он вдруг уставился на нее и спросил: «Вы – Бриджид Полк? La actress famosa di Chelsea Girls?[465]» И Бриджид почувствовала себя страшно униженной, что сейчас она просто секретарша, поэтому тут же сообщила ему, что недавно снялась еще и в «Плохом». Он пришел в невероятный восторг, объяснил своим спутникам, какая она известная, и вообще вел себя так, как будто встретил Грету Гарбо, а бедняжке Бриджид тем временем [смеется] приходилось отвечать на телефонные звонки. Случайно встретил Роберта Мэплторпа около нашего офиса. Он сказал мне, что в Сан-Франциско у него открывается выставка, и он поедет туда на целый месяц, на «секс-каникулы», потому что «Сан-Франциско – лучшее место для секса в Америке».

Пошел домой переодеться, потом заехал за Барбарой Аллен, чтобы отправиться с ней на вечеринку к Диане фон Фюрстенберг (такси 2,60 доллара). Меня туда не приглашали – это Барбара пригласила меня как своего кавалера. Ее бывший кавалер, Филипп Ниархос, должен был появиться там со своей Мануэлой. Мы приехали к Пятой авеню, дом 1060 около девяти вечера, и это была потрясающая вечеринка. У Дианы большая квартира, огромная, стены в ней отделаны тканями. У нее даже ванная комната размером с гостиную. У нее теперь живет еще и Барри Диллер, когда он приезжает в Нью-Йорк. Деревянные части в доме все покрашены белой краской, а по ней нанесена текстура дерева, подобно «ар-нуво». И тут я сглупил: я вошел в комнату, где все ужинали, а Карл Бернстайн разговаривал с Хелен Герли Браун, тут он взглянул на меня и сказал: «А вот Боб Колачелло, он, по-вашему, привлекателен?», я не знал, к чему этот вопрос, и, в общем, дал маху, ответив: «Ну, это не мой тип», и она тогда встала и ушла. Позже он объяснил мне, что она приняла его за Боба Колачелло, а когда он обиделся на нее за это, она начала объяснять ему, до чего красив Боб Колачелло, но тут вошел я и все испортил.

Барбара действительно несчастна: вот Бьянке удалось начать карьеру в кино, Мануэле достался Филипп. Она, правда, во время этой вечеринки у Дианы смогла долго и хорошо поговорить с Филиппом. А Мануэла вовсе не красивая. Барбара сказала мне то же самое, что и Бьянка: что Мик Флик вовсю за нею ухлестывает.

Пятница, 3 февраля 1978 года

Пришлось рано встать – в половине седьмого утра, хотя солнце взошло лишь после семи: нужно было позвонить Кэтрин, сообщить ей, что я не поеду на Марди Гр а. Ланч у четы Лакмен назначен на час тридцать. Жакин Лакмен хочет получить от меня картину, но подешевке. Ну и ну, а ведь ее муж – владелец одной трети компании «Ревлон»! Боб должен сказать ей, что торга не будет. Когда мы приехали в квартиру Лакменов, я увидел, что миссис Лакмен – французская дама, которая на самом деле сильно тяготится своим мужем. Его дочь от предыдущего брака заявила отцу, что ему нужно писать маслом, и вот теперь он целыми днями сидит дома и пишет картины. Он пишет каждую картину в стиле какого-нибудь одного известного художника. И он вечно бродит по дому, следуя за женой, так что буквально натыкается на нее, если она вдруг остановится.

Пока мы были у них в гостях, ей позвонила какая-то подруга: сказать, что совсем нет сил поехать с ней в магазин посмотреть меховую шубу. И Жакин расстроилась.

Вторник, 7 февраля 1978 года

Позвонила Кэтрин, она все еще на юге, в Тампе, во Флориде, с Томом Салливаном.

По-моему, Питер Бёрд снова влюблен, на этот раз в Кароль Букэ, девушку из фильма Бунюэля «Этот смутный объект желания», который сейчас вышел в прокат. Он позвонил и сказал, что будет ужинать с ней в «Илейн» и что приглашает меня. Когда я туда приехал, владелица ресторана, Илейн, танцевала джиттербаг с каким-то парнем из бара. Там была Лорна Луфт[466]. Она сказала, что получила роль в фильме «Бриолин».

А про похищение дочери Кельвина Кляйна все еще пишут газеты. Он дал интервью Юджинии Шеппард – о том, как храбро вела себя его дочка, когда ее похитили. Уехал домой около двух ночи, завез Боба (такси 3 доллара).

Среда, 8 февраля 1978 года

Не успел я уйти утром из дома, как позвонил Поли, мой племянник, который давно живет в Денвере, – он звонил из Нью-Джерси, чтобы сообщить, что слагает с себя сан священника и вообще собрался жениться. Я сказал ему, чтобы он во второй половине дня приехал ко мне в офис, и тогда мы с ним все обсудим. Когда я появился в офисе (3,60 доллара), Боб Колачелло и Роберт Хейз уже проводили важную деловую встречу за ланчем, и я к ним присоединился, потому что вспомнил, что тоже должен был в ней участвовать. Но всякий раз, когда идет подобная важная встреча, в переговорной вечно случается какая-нибудь ерунда: то Бриджид отправится в уборную через эту комнату, то Ронни пройдет, то кто-нибудь появится в дверях и крикнет: «Звонит Барри Ландау, просит вас подойти к телефону», а не то и «Вас вызывает Псих Мэтти[467]» – как будто мои сотрудники, притом все, не понимают, что для нас самое важное, и поэтому все у нас как будто несерьезно. Приехал мой племянник. Он рассказал, что оставил свой приход в Денвере. Но даже если ты оставил приход, ты все равно еще священник, от церкви отлучают лишь после женитьбы. Я сказал ему, чтобы он обязательно посмотрел «Лихорадку субботнего вечера». Потому что, если помнишь, там есть эпизод, когда брат уходит из священников. Я не знал, что еще ему сказать, он все равно меня не слушал. Он даже сказал: «Я все равно поступлю так, как решил, давай не будем говорить об этом». Но потом, пока мы еще разговаривали, сам без конца поднимал эту тему. А после пяти, когда телефонные тарифы снижаются, он позвонил в Денвер и настоял, чтобы я поговорил с его невестой, она мексиканка, живет в США, ей тридцать семь лет, она старше его, и голос у нее в самом деле был славный. Сегодня Пепельная среда[468].

Четверг, 9 февраля 1978 года

Утром позвонил Боб и сказал, что Сюзи Франкфурт решила стать католичкой, что сегодня утром у нее обряд крещения и что поэтому нам нужно поехать в церковь (такси на 83-ю улицу и Парк-авеню 3 доллара). Дело минутное, Сюзи окрестили, намочив ей волосы, и мы поехали к ней домой пить кофе. Потом на такси до Юнион-сквер (3 доллара). Из Италии целый день названивал Ансельмино и истерически вопил, что ему без конца предлагают купить подделки моих картин. А мой племянник целый день провел у нас в офисе, он все писал письма и звонил по телефону. Я работал до семи вечера.

Пятница, 10 февраля 1978 года

Ансельмино позвонил опять: «Как оказалось, это вовсе не подделки – их украли у меня и обрезали по краям, чтобы изменить формат». Сам, небось, продал их когда-то, чтобы купить кокаин, а потом и забыл про это.

Мой племянник снова целый день провел в офисе, все звонил по телефону.

С ним вместе был его друг, и Бриджид сказала, что он делал мартини [смеется] по новому рецепту: джин, шотландский виски и вермут. Племянник сказал, что остановился у каких-то знакомых, где пять человек в одной комнате, так что он, наверное, спит на полу. Я хотел работать допоздна, поэтому сказал ему, что будет проще, если он уйдет вместе с Винсентом, когда Винсент запирает дверь.

По-моему, он на меня за это рассердился: ушел, даже не допив свой мартини.

Суббота, 11 февраля 1978 года

Ну вот, про пожар.

Я проснулся утром, и мне показалось, что пахнет так, будто затопили камин. Я сходил наверх, но в камине дров не было, а запах горелого я по-прежнему чувствовал, поэтому пошел в комнату на самом верху, на четвертом этаже, где двое парней выполняли работу для Джеда, у которого теперь свой бизнес по отделке и ремонту, – они реставрируют мебель. Я открыл дверь. По всей комнате расстелен тент, и в нем оказалась прожжена дыра диаметром примерно в полметра, а под тентом, на полу, тоже прожжена дыра, но не сквозная, всего на полсантиметра. Меня прямо затрясло. Случилось именно то, чего я больше всего боялся. Кругом стояли открытые банки со скипидаром, окна были закрыты, а отопление включено. Ума не приложу, из-за чего именно начало гореть, и уж совсем не понимаю, отчего пожар прекратился. Все это, наверное, произошло, пока я спал, потому что я не почувствовал запаха, когда накануне вечером пришел домой. Ты не думаешь, что…? Я хочу сказать, это было точь-в-точь как в фильме «Изгоняющий дьявола». Может, нужно наверху установить крест? Да, обязательно освящу крест и поставлю его в той комнате. Потому что там уже однажды с потолка была протечка, вода текла по стене, а теперь вот это. А потом я подумал, что дурно обошелся с племянником, и это теперь меня очень беспокоило. Когда я посмотрел, где именно горело, оказалось точно в центре комнаты, как будто требовалось показать, чт может случиться… – и меня опять всего затрясло. По всему тенту от прожженной дыры шли прожилки, и по деревянному полу под тентом тоже шли прожилки. Жуть невероятная!

Все утро я провел наверху, за уборкой. Позвонил Джудит Холлендер, чтобы она дала мне номер телефона этих ребят, которые занимались «реставрацией». Позвонил им и стал вопить, чтобы они немедленно явились ко мне и живо забрали из моей комнаты все свое барахло, а когда они приехали, я с ними даже не разговаривал – до того был на них зол.

Я так намучился от всего, что случилось утром, из-за пожара, что после работы просто пошел домой и выпил немного вина, чтобы уснуть и не думать больше про эту комнату наверху, где водятся бесы. Помнишь, когда Том Трайон[469] жил напротив меня, через улицу, я мог видеть его сквозь окно, как он сидит и пишет. А теперь вот я сам оказался в кошмарной ситуации – точь-в-точь, как в его рассказах.

Вторник, 14 февраля 1978 года

Даже не верится, что в этом году столько людей собралось отмечать день святого Валентина. Был настоящий праздник, большие торжества повсюду. Полетт заехала за мной, чтобы мы вместе появились на вечеринке под девизом «Я люблю Нью-Йорк» в «Таверн-он-зе-грин» в Центральном парке. Туда приехала и Белла Абцуг. Сегодня выборы, решается, сможет ли она выиграть их, занять место, которое оставил мэр Ко ч. Ее противник на этих выборах – республиканец Билл Грин.

Одна дама, которая работает в аппарате губернатора штата, как-то раз пришла к нам в офис, она хотела познакомиться со мной, сказала, что читала мою «Философию» и что это ее любимая книга, ну просто ее библия. Она задавала мне провокационные вопросы, например, о том, стоит ли детям в тринадцать лет смотреть порнографию и что я думаю о Романе Полански, а Стэн Дрэготи, который присутствовал при этом разговоре, сказал, что раньше его соседом в Голливуде как раз был Роман и что тот действительно назначал любовные свидания одиннадцатилеткам. Мы пришли к заключению, что Роман сейчас пытается заново пережить свое детство. Он ведь теперь в Париже, откуда его невозможно экстрадировать. За нашим столом много пустых мест. Стэн Дрэготи женат на манекенщице Шерил Тигс. Он так говорит про это, словно они действительно живут вместе, и каждый раз, когда я начинал что-то рассказывать о Витасе, я еле успевал прикусить язык: ведь в последнее время его жена Шерил и Витас стали парой, о которой только и говорят в Нью-Йорке, – однако ничего лишнего я не сказал. Заехал за Кэтрин, чтобы отправиться на вечеринку в честь дня святого Валентина, которую Витас устроил в «Ле клаб». Кэтрин надела свои сапоги (такси 3 доллара). Приехали Питер Бёрд и Том Салливан. У Тома и Кэтрин теперь уговор, что каждый из них может бывать где угодно и делать что угодно с другими, и вот он был с безумно красивой шестнадцатилетней манекенщицей, а Кэтрин [смеется] – со мной.

Там была Джерри Холл, которая сказала, что ищет дом для них с Миком на полгода. По-моему, я потом сказал про это какому-то репортеру, но мне все равно. Никому не нравится Джерри Холл, все думают, что она вся ненатуральная. А вот мне нравится. Такая умная. Мы поехали в «Студию 54», и там были все-все.

Среда, 15 февраля 1978 года

У меня было ужасное, тяжкое похмелье, и я никак не мог выбраться из кровати. Предаукционная выставка вещей Джоан Кроуфорд – уже вторая – была открыта с девяти до полудня в «Плаза гэлерис».

Когда мы туда приехали, там уже разбирали выставку, готовились к аукциону на следующий день. На девушке из галереи был один из свитеров Джоан. Продается все – письма адвокатов, подборка писем учителей, все, что она сохранила. Мне надо бы в самом деле продать на аукционе некоторые из моих коробок с капсулами времени [см. «Введение»], и хорошо бы это сделать в галерее. Правда, мне нужно попытаться сделать каждую коробку немного поинтереснее. Я бы добавил туда одно из платьев или старую рубашку, или нижнее белье – в каждую что-нибудь особенно клевое. Негры, которые работали в этой галерее, жутко плохо отнеслись к нам, они закричали, чтобы мы не трогали вещи, так что мы оттуда ушли. А Белла Абцуг проиграла Биллу Грину. Нам нужно было ехать к Дениз Буше[470], она устраивала вечеринку в честь председателя Музея Гуггенхайма, своего двоюродного брата Питера Лоусона-Джонстона, а он ведь из Гуггенхаймов[471] (коктейли 20 долларов). Там был Билл Копли, пьяный и забавный. Когда он ставил одну пьесу, несколько месяцев назад, то нанял шлюху, чтобы она в ней играла саму себя, но потом, после завершения спектаклей, он оставил ее на содержании, за 200 долларов в неделю, и она поселилась в его доме на 89-й улице. И сейчас взяла бразды правления в свои руки. Он когда-то говорил мне, что с самого начала сделал свой дом таким, чтобы ни одна женщина ни за что не захотела там постоянно жить – он хотел устроиться у себя дома точь-в-точь как в баре; ведь бывшей жене он оставил их старую квартиру на Сентрал Парк Вест. Но женщина, которую он нашел, как раз из тех, кому нравится жить в таком месте, как бар, – именно в баре проститутка чувствует себя как дома, и получается, что он выбрал женщину, какую надо. Вот только, по его словам, он уже несколько волнуется: что-то она у него прижилась. Всем стала заправлять, покупает ему смешные подарки и всякое такое. Сначала ему казалось, что это забавно, а вот теперь он не слишком в этом уверен. Я сказал ему, что хорошо бы записать на магнитофон, как они ругаются, и я готов приступить уже в ближайший уикенд – вот только съезжу в Даллас. При посторонних они, коечно, не ругаются, однако ради искусства он это сделает.

Заехал за Дианой Вриланд, и мы направились в «Даблз» (такси 2 доллара). Я разговаривал с Норманом Мейлером и его новой подругой, рыжеволосой школьной учительницей из Арканзаса. Я сидел за девятым столом с Дианой, Ли Радзивилл, Питером Тьюфо и с одной из близняшек «Тони»[472]. А Боб сидел рядом с Глорией Свенсон[473]! У нее настоящие седые волосы. Я сказал ей: «Вы такая красивая». Она мне: «Скажите это еще раз». Я опять: «Вы такая красивая». А миссис Вриланд поссорилась с Питером Тьюфо. Потом она раскричалась на меня, даже ударила, и это было по-настоящему больно! Она точно так же поступает с Фредом. Она кричала мне: «Нечего тебе вообще ОТКРЫВАТЬ СВОЙ РОТ!» Я уже не знал, что делать. Излупит же до полусмерти… Она сказала, что терпеть не может стариков, включая и себя саму.

Пятница, 17 февраля 1978 года

Лайза пришла в офис, чтобы я сделал ее портрет. Она немного волновалась поначалу, а потом к ней еще подошел Крис Макос и показал ей фотографию собственного члена, которую сделал я, и Лайза из-за этого еще больше разволновалась, однако у нее был правильный макияж, и все фотографии получились хорошо. Зашел Джон Леннон, и это было чудесно. Он несколько похудел. Руперт сейчас работает с ним над каким-то художественным проектом. Джон был очень мил. Он на днях отказался дать Кэтрин свой автограф, когда мы были в ресторане, но недавно в газете была фотография Пола Маккартни, и когда она снова попросила его дать автограф, он подрисовал Полу усы и расписался. Тем временем пришли два молодых человека, которых Кэтрин пригласила на ланч (она познакомилась с ними в мужском туалете в «Студии 54») – эти два брата из Вашингтона организовали рок-группу под названием Star, они живут в доме Боба Фейдена из «Ариста Рекордс». Они перешептывались: «Вот это да! Лайза Миннелли, Джон Леннон – и она еще называет это работой?» Потом появился Виктор, он принялся орать на какую-то девицу, называя ее «дешевкой», «шлюхой» и… – ох, я думаю об одном: когда-нибудь он разозлится на меня, и вот тогда будет полная жуть.

Понедельник, 20 февраля 1978 года

Моника Ван Вурен[474] устроила званый ужин, это в половине десятого в «Премьере», и я сказал, что приду, но забыл, что у Тома Салливана были билеты на рукопашные бои, потому что он познакомился с Дасти Роудсом[475] в аэропорту, и они подружились. Потом позвонил Фред и сказал, что Камилла Макграт пригласила нас на вечеринку с коктейлями в честь кого-то – а вот кого, я не запомнил. Кэтрин заехала за мной в семь, и мы отправились к Камилле, там было очень интересно, пришла целая толпа. Там был и этот парнишка Джохансен, Дэвид Долл, вид у него был несчастный, по-моему, а все из-за того, что Сиринда Фокс ушла от него к этому парню из группы Aerosmith. Еще я познакомился со Стивеном Грэмом, ну, который в «Вашингтон пост»[476], он был совсем чокнутый, а пришел он с Джейн Уэннер[477], и она, оказывается, сломала ногу, когда каталась на лыжах.

Том заехал за нами в половине девятого вечера, и мы оттуда отправились в «Гарден»[478] – а там зал на 26 тысяч человек был заполнен! Я-то думал, что рестлинг как вид спорта перестал существовать, и даже не представлял себе, сколько народу ходит на это зрелище. Дасти Роудс боролся с каким-то японцем. Они все носят блестки на одежде, все без исключения. Наверное, этот стиль они переняли у Ослепительного Джорджа[479]. И еще – они раздеваются на сцене. Кэтрин пошла пофотографировать, но матч закончился уже через восемь минут. Сейчас в борцы-рестлеры набирают красавцев. Дасти Роудс сказал, что сразу же выйдет к нам, но вышел лишь минут через двадцать после боя. На нем много украшений, все из золота, он был в темных очках, а когда снял, можно было подумать, что они по-прежнему на нем: под глазами у него огромные черные круги, и вообще повсюду много синяков. Мы повезли его с собой на ужин к Монике (билеты на рестлинг – 16 долларов).

Позже мы поехали в «Лоун стар», и потом они еще захотели пойти танцевать. Поехали в «Хурра». Дасти сначала встревожился, когда увидел кругом одних голубых, и попросил, чтобы ему нашли девушку. Владелец клуба откуда-то сзади нас вытащил девушку и познакомил их. Потом, после «Хурра», мы завезли Дасти и эту девушку в «Шератон», а Кэтрин с Томом купили гамбургеры на вынос в «Брасери» и отправились в «Вестбери». Меня они подвезли до дома.

Вторник, 21 февраля 1978 года

Приехал в офис на такси (3,25 доллара).

Бриджид давала наставления нашему новому молодому сотруднику, Робину Геддису, с которым я познакомился в «Студии 54». Она ему говорила: «Главное вот что: у себя дома можешь снимать трубку, когда телефон прозвонит два раза, а здесь нужно хватать трубку, едва он зазвонил. Энди требует одного: чтобы ты мог ответить на пять звонков в минуту, если до такого дойдет». Она все это сама выдумала. Он спросил у нее, доставляет ли «Макдоналдс» еду в офис. Объяснил, что учится в Новом университете, сейчас пишет дипломную работу на магистра, и Бриджид сказала: «А-а-а, так ты еще учишься, ты у нас не на полный день? Та к ты на стажировке или мы тебе будем платить за работу?» Он сказал, что сам не знает. Его мать возглавляет нью-йоркское отделение общества по борьбе с раком. Она вышла замуж за Эймори, и они живут в «Ривер-хаусе».

Четверг, 23 февраля 1978 года

Поехал в «Режин». Там была Андреа Марковичи. И Том Салливан. Кто-то сказал, что Андреа Марковичи похожа на Маргарет Трюдо, и я ответил, что, мол, как же, как же, а потом обернулся, а позади меня – сама Маргарет Трюдо, я и не знал, что она там была, а Том сказал: «Я думал, ты в курсе». Том был не в духе, потому что не мог быть рядом с Маргарет: она оставалась на заднем плане, чтобы ее не сфотографировали с ним, потому что она все еще замужняя женщина. Но потом этот фотограф, который там ошивался, с иностранным акцентом, сказал Тому, что он видел его, видел, как Том недавно трахал Маргарет на балконе в «Студии 54», а сам он был на этом же балконе потому, что тоже трахал одну девицу. Под конец Маргарет пришла и начала разговаривать со мной, чтобы постоять рядом с Томом, и тут фотографы принялись делать снимки. Кэтрин несчастна, потому что Том влюблен в Маргарет.

Пятница, 24 февраля 1978 года

Робин, этот новенький, сказал, что на выходные поедет в дом родителей в Таксидо Парк, чтобы поработать официантом целых три часа за десять долларов в час, однако ему заплатили аванс, так что он хочет пойти танцевать в «Студию 54». Он взялся читать наш альбом с вырезками из газет и когда дошел до 1968 года, не мог поверить своим глазам. Он сказал мне: «Как, в вас кто-то стрелял?»

В «Студии 54» праздновали, за закрытыми дверями, день рождения Роя Кона. Нам не хватает добротных, правоверных демократов, они уже сошли со сцены, такие, например, как Кармайн де Сапио[480]. Для Роя сделали большой торт, но Маргарет подумала, что это подушка, и села на него – она, правда, тут же вскочила, и никто вроде бы не заметил случившегося. Торт был три на четыре фута, а его поверхность сделали точно такой же, как у дешевой подушки в двадцатые годы, вроде тех, что были тогда на всемирной выставке. В газетах написали, что вечеринка обошлась Стиви в 150 тысяч долларов, но я совершенно не понимаю, каким образом – они же брали с гостей входную плату, то есть все было, как обычно.

Суббота, 25 февраля 1978 года

Кэтрин позвонила и сказала, что Том заедет за мной на своей машине, но я сказал, что лучше пойду пешком, это ведь ужин, который Диана Вриланд дает в честь Сесила Битона[481]. Когда мы добрались, туда уже приехал Питер Бёрд, притом в смокинге (его, как он сказал, пришлось взять напрокат на пятницу, и он подумал, отчего бы не оставить его на весь уикенд). С ним была Кароль Букэ, она через неделю улетает в Париж. Потом приехал Фред с Сесилом Битоном. Сесил сначала остановился у Сэма Грина, но это оказалось для него трудно, поэтому он переехал в отель «Пьер», а наутро уже уедет из Нью-Йорка. Он еле-еле ходит, одна сторона тела у него парализована. Он сфотографировал Кароль и поставил на этих фотографиях автограф для Питера, расписался левой рукой, и это здорово, он сейчас этой рукой рисует. Он не слишком разговорчив, лишь скажет что-нибудь вроде: «О, Господи!» или «Да». Думаю, что Диана при виде его перепугалась, что и с ней что-нибудь подобное может случиться, и она, пожалуй, перегнула палку – носилась, скакала, пританцовывала, подпевала, наезжала на всех своим плотным телом и своими красивыми нарядами. У Дианы в гостях была также Консуэло Креспи, чья дочь, Пилар, замужем за одним колумбийцем по фамилии Эчеваррия. Том знает про Колумбию все на свете, и я просто не понимаю, что он за человек. Он сказал, что муж Пилар – крупнейший колумбийский контрабандист, однако не означает ли это, что и он тоже занимается контрабандой? Наверняка – и не кокаина ли? Или денег? Эчеваррия владеет там небольшой авиакомпанией. Мы заговорили про авиакатастрофы, и Том рассказал про свою – ту самую, в которой он повредил руку, он же все время сейчас носит перчатку, и Консуэло сказала: «Если ваш самолет потерпел аварию, вы, наверное, были в Колумбии?» А он в самом деле был там. По-видимому, сам по себе Том не принимает так уж много кокаина, но он, по-моему, порядком затосковал без Маргарет, вот и начал его нюхать. И он так свободно с ним обходится, это совсем не похоже на дилера, на торговца наркотиками – он щедро раздает его за так, как будто это конфеты. На первой странице «Пост» сообщение, что Лайза рассталась с Джеком Хейли младшим.

Воскресенье, 26 февраля 1978 года

Ходил в церковь, потом на такси поехал в офис, чтобы встретиться с Рупертом. Работал там всю вторую половину дня, отвечал на телефонные звонки. Потом в семь вечера отправился домой.

Вторник, 28 февраля 1978 года

Кэтрин поехала к Хальстону забрать свое платье, однако позже упросила меня позвонить ему и сказать: она хотела бы, чтобы оно было как можно больше облегающим, пусть он это сделает. Он же, видимо, решил, что раз я звоню, то я и заплачу за переделку, но только я вовсе не собираюсь этого делать – пусть Том Салливан платит.

На такси в офис (4 доллара), приехал как раз к ланчу в честь Сэма Шпигеля[482]. Сэм было очарователен – говорил о Кароль Букэ, о том, что у нее, оказывается, закончился срок действия паспорта или каких-то документов. А он при виде красивого личика готов сделать что угодно, вот и позвонил какому-то приятелю, который работает в отделе иммиграции.

Всю вторую половину дня Кэтрин и Боб составляли список гостей на вечерний прием, который должен состояться в «Режинет» в честь Маргарет Трюдо. Кэтрин пыталась пригласить О. Джей Симпсона, но его сейчас нет в Нью-Йорке. В девять вечера Кэтрин, Том Салливан и Маргарет заехали за мной по дороге в «Режин» (такси 3,50 доллара). Мы там появились, как оказалось, слишком рано, так что даже фотографов еще не было. Маргарет просто сидела у стойки бара, и любой фотограф, появись он в ресторане, сделал бы прекрасные снимки, однако не было вообще никого. «Студия 54» вызывает у Режин отчаяние.

Маргарет рассказала мне, как сильно она любит Тома. И она сказала, что ей не нравится Тони Портаго, ей не понравился его подход. Потом она поведала, какой подход избрал Том, однако мне он показался точно таким же. Том к ней подкатывался так: «Я хочу поблагодарить Пьера Трюдо за то, что он сделал вас такой восхитительной женщиной», а прощался со словами: «Спокойной ночи, миссис Трюдо». Тони же просто сказал: «Маргарет Трюдо, а можно с вами потанцевать?» И такой подход ей совсем не понравился. В общем, [смеется] не знаю я. Да, еще она рассказала, что когда в этот уикенд побывала в Канаде, то премьер-министр, который пока что все-таки ее муж, сказал, что ее интервью в Interview – лучше всех остальных.

Понедельник, 6 марта 1978 года

Джейми Уайет позвонил мне и пригласил на ужин в ресторан «21». Я пригласил Кэтрин пойти со мной, и мы с ней поехали туда. Прекрасно провели время, под рассказы о поездке Джейми в Европу, в компании с Бо Полком и Нуреевым. За соседним столиком сидел Эндрю Стейн[483] со своей подругой. Кэтрин заказала «Гиннесс» с шампанским – коктейль «Черный бархат». Подошел Осси Кларк. Том Салливан только что вернулся из Флориды, куда съездил с Маргарет Тр ю д о. Она была на улице, в лимузине. Пока мы добирались в «Студию 54», я прикидывал, что на вечеринку в честь Лиз Тейлор придет человек пятнадцать-двадцать, а явилось, наверное, около двух тысяч, так что если за все платил Хальстон, ему это обошлось в целое состояние. Для меня это был хороший рабочий вечер, потому что я встретил миссис Кайзер – Эли – и она сказала, что на следующей неделе ее лицо уже будет в порядке и можно будет ее сфотографировать, и еще мы поговорили с ней про аукцион вещей Джоан Кроуфорд.

Лиз была похожа на… пупок. Этакая маленькая толстенькая куколка-пупсик – «Кьюпи». Джон Уорнер сам поздоровался со мной. Род Гилберт был с невероятным красавцем, новым хоккеистом, в кого Кэтрин уже успела влюбиться, и она говорит, что попытается заполучить его, и хотя не думает, что ей это удастся, однако все же попытается. У его спутницы большая грудь. А вокруг Маргарет с Томом фотографы уже не устраивали ажиотаж: они, по-видимому, уже перестали быть новой парой. Бьянка то не обращала на меня никакого внимания, то потом вдруг захотела пойти со мной танцевать – чтобы у фото графов возник новый сюжет. Одежда на ней была черно-белая, это у Хальстона последний тренд, однако она не слишком хорошо выглядит в этом. И еще Бьянка без конца просила меня подозвать Криса Уилдинга[484], но когда он к нам подошел, сделала вид, будто ей это все равно, и он посмотрел на меня и буркнул: «Ну что?» (будто хотел сказать: «Чего тебе от меня надо?»), мне же сказать было нечего, а Бьянка вела себя так, будто ей он совсем не интересен, и все получилось совсем глупо.

Там был Трумен Капоте, и они с Бобом танцевали весь вечер, а фотографы без конца их снимали. Трумен на вид сильно похудел. Была Диана Вриланд, и всех гостей подводили к Лиз – она ведь королева бала. Я познакомился с одним парнем, он квотербек.

Боб, увидев, как Бьянка принимает попперсы, сказал Диане Вриланд: «Все вокруг с каждым днем делаются похожи на язычников в древнем Риме», и она ответила: «Вот и хорошо бы – а разве не к этому мы все стремимся?» Украшено все было великолепно, вазы в человеческий рост наполнены цветами, а еще Лиз чествовали, проецируя ее фотографии на стену. Моника была здесь, и мы повспоминали, как я впервые познакомился с Лиз в Риме, когда мы снимали «Франкенштейна» и «Дракулу».

Вторник, 7 марта 1978 года

На первой странице «Пост» сказано, что прошлой ночью Эли Кайзер ограбили – украли ее драгоценности, пока она была на вечеринке в честь Лиз Тейлор. Я так рад, что не разговаривал с ней про ее драгоценности, хотя и собирался, – а не то стал бы одним из подозреваемых. У нее ведь все – самое лучшее, пусть даже на вид непритязательное, однако все равно – самое лучшее. Сообщают, что ожерелье стоило полмиллиона долларов. Больше всего в статье мне понравилось то, что ее называют «разведенкой». Я не видел этого слова напечатанным уже уйму лет. Я было подумал, уж не решила ли она «познакомиться» с этим парнем – меня лично это нисколько бы не удивило. Вот, например, в тот вечер, когда мы все поехали к ней домой, и с нами были двое чернокожих ребят – Эстер Филипс и с ней ее парень, – она ведь их пригласила не потому, что они были с нами, по-моему, а потому, что мы были с ними. Кстати, Полетт теперь нужно быть осторожнее: она следующая жертва, потому что рубины сейчас куда больше ценятся, чем бриллианты. Хотелось бы изобрести новый вид фаст-фуда, и вот я подумал, что нельзя ли сделать такую вафлю, чтобы у нее с одной стороны была бы еда, а с другой – питье, ну, например, ветчина и кока-кола? Тогда можно одновременно и есть, и пить.

Пятница, 10 марта 1978 года

Утром остался в аптауне, потому что во время ланча в «Кво вадис» нужно было взять интервью у Кирка Дугласа. Там был Никки Хэслем[485], вместе с Сибил Бертон Кристофер[486], однако я ее не узнал, потому что она покрасила волосы в другой цвет. Кирк Дуглас хорошо выглядел. Он полное очарование, просто восхитителен. К нам подошла Лэлли Уэймут, она лучшая подруга Кирка, он ее оглаживал в фойе. Бобби Зарем неожиданно раскошелился и заплатил за весь ланч. Кирк сказал, что хочет вечером пойти в «Студию 54», попросил нас позвонить туда и внести его в список на входе. Во время интервью Кирк рассказал, что в Голливуде поначалу хотели замазать ямочку у него на подбородке. После работы я отвез Кэтрин (такси 4 доллара), переоделся, а потом мы отправились в клуб «Боттом лайн» в Гринвич-Виллидж (такси 5 долларов) посмотреть выступление Лу Рида. Очередь стояла вокруг квартала, но внутри оказалось не так уж много народа. Там были Ронни и Джиджи, Клайв Дэвис, Боб Фейден, причем на входе у нас хотели конфисковать магнитофон, он был у Кэтрин, но она отдала им лишь батарейки. Перед Лу выступала какая-то девушка, потом он никак не мог выйти на сцену, но в конце концов вышел, и я [смеется] горжусь им. Наконец-то он стал самим собой и никого больше не копирует. Наконец у него появился собственный стиль. Теперь получается все, что бы он ни делал, он и танцует сейчас лучше прежнего. Вот когда Джон Кейл и Лу были в The Velvet Underground, у них был свой, особый стиль, но потом Лу стал выступать отдельно и сразу же испортился, стал копировать других, того же Мика Джаггера. Вчера вечером он исполнил свою песню «Хочу быть черным», которая никогда прежде не звучала так хорошо, как сейчас.

Суббота, 11 марта 1978 года

У меня было назначено много встреч, но я решил остаться дома и покрасить брови.

Воскресенье, 12 марта 1978 года

Проснулся и тут же отправился в церковь.

Вечеринку по случаю дня рождения Лайзы устроили в просторном помещении у Хальстона, в «Олимпик тауэр». Кэтрин надела свое новое платье от Хальстона, белое и обтягивающее, и она в нем прекрасно выглядела с зачесанными вверх волосами. Сама вечеринка не была такая уж интересная. Кое-кого не хватало. Мохаммед Али так и не появился, как, впрочем, и Лиз Тейлор. Однако забежала на минутку Кэрол Чэннинг, а с ней Эрта Китт[487], она сказала, что всю жизнь мечтала познакомиться со мной, только вот когда это случилось – нам было нечего сказать друг другу. Была Мелба Мур. Вечеринка все же получилась славная, играли какие-то музыканты. Были Дженни Хольцер и Боб Денисон, а еще несколько «живчиков» из «Студии 54» – эти пришли не в смокингах, а в белых комбинезонах. Лайза была в золотом платье от Хальстона, и она расстрои лась, когда доктор Джиллер поддернул его вниз, потому что она только-только вернулась из туалета, где поправила его так, чтобы оно было повыше. Это странное платье, у него от промежности до пола разрез в виде перевернутой буквы V. У всех из окружения Хальстона теперь такая манера говорить, будто они лепечут что-то, сюсюкают. Это – новая мода. И все-все говорят [подражает] «киса». Я познакомился с Дэвидом Махони[488], он руководит компанией «Нортон Саймон», которая купила Хальстона, а потом Марта Грэм отвела меня в сторонку и сказала, что хотела бы пригласить меня «на чай». Все красавицы были в платьях от Хальстона.

Там была Диана Вриланд и Трумен Капоте с Бобом Макбрайдом. Боб – тот самый, кто жил с Труменом раньше, когда я в 1973 году делал интервью с Капоте для журнала Rolling Stone. Он выглядит теперь еще более жутким и таинственным, чем когда-либо прежде, хотя мне он всегда казался странным. Однако Трумен сказал мне, что не может влюбляться в тех, кто помоложе; он имел в виду: ему нужен человек того же типа, что и он сам. Боб Макбрайд по-прежнему все за ним записывает – даже когда я впервые встретился с Труменом, он все записывал по ходу нашего разговора, хотя зачем ему это нужно, ума не приложу. У него по-прежнему есть жена и шестеро детей. Он сильно потерял в весе. Впрочем, он все потерял – он какой-то странный. Там был Аль Пачино, он красив – мы узнали окольными путями, что он, возможно, захочет снять у нас дом в Монтоке, так что посмотрим, получится ли. Был и Де Ниро, он располнел, и Скорсезе тоже с ними был. За моим столом сидел Кен Харрисон, он – порнозвезда. Бьянка и Стиви вынесли большой торт, и Лайза начала петь «Нью-Йорк, Нью-Йорк», но тут Стерлинг Сент-Жак подошел к ней и стал петь вместе с ней, и она [смеется] из-за этого расстроилась, взяла другой микрофон и потом спела еще. А позже я спросил Марти Скорсезе, знаком ли он с Маргарет Трюдо, и он сказал, что нет, и я подвел ее к нему, я ей протежировал как актрисе. Марти сказал, что Джулия шлет мне большой привет. Я сказал ему, что им нужно снова сойтись, но он сказал, что это невозможно, что они теперь просто друзья. Он такой невысокий. Боже мой… Хальстон целовался с Лайзой, а Бьянка куда-то пропала с Федерико де Лаурентисом, и фотографы все снимали и снимали, и все казалось нереальным, будто это какой-то долгий, никак не кончающийся эпизод из кинофильма.

Понедельник, 13 марта 1978 года

В «Пост» поместили фотографию Хальстона, Лайзы и Кена Харрисона. Я, правда, не мог оторвать глаз от того, как Кен Харрисон держит стакан. Дело в том, что у меня есть фотографии, где он с Виктором, и оба голые. А Фред сказал, что вечеринка у Хальстона потому не получилась, что у него все похоже на какой-то странный ресторан, куда тебя случайно занесло, когда ты оказался в незнакомом городе, причем ресторан этот на верхнем этаже – именно так и выглядит сейчас офис Хальстона, со всеми этими зеркалами. Я во время этой вечеринки большую часть времени провел в коридоре, потому что нигде не мог найти Кэтрин. В этом офисе кто-нибудь когда-нибудь просто вмажется в зеркало. Благодаря зеркалам казалось, что на вечеринке много гостей. Поехал на такси в «Кембэнк» (4 доллара), а потом пришел пешком в офис, куда на ланч должны были явиться супруги Каримати[489]. Боб сейчас стал задерживаться в офисе допоздна, поскольку Кевин не появляется, поэтому я отвез домой и его, и Кэтрин (такси 3,50 доллара). Потом позвонила Шарлотта Форд и пригласила меня на вечеринку в честь выхода ее книги, это в каком-то ресторане на 58-й улице и Третьей авеню, и было похоже, что у нас там могут возникнуть перспективы работы, поэтому я пригласил туда и Боба. Вечеринка началась в семь, но мы приехали лишь в восемь (такси 2,50 доллара). Шарлотта сказала, что этот прием устроен вовсе не в связи со всей книгой, а только с той частью, которая напечатана в «Лейдис хоум джорнал». Там ко мне подошла одна дама, которая сказала: «Я – миссис Херши, и когда-то раньше я работала в “Мак-Коллс”, так что хорошо помню вас и ваши рисунки». Я спросил ее, чем она теперь занимается, и она говорит: «Слушайте, но ведь это же я устроила прием. Я – главный редактор “Лейдис хоум джорнал”». На приеме было много весьма консервативных личностей, каких теперь никогда и нигде не увидишь. Нас предупредили, что прием торжественный и нужно надеть смокинг, поэтому у нас с Бобом все было как полагается, а вот Том Армстронг явился не в смокинге, и я замечал уже, что сейчас многие не надевают смокинг на официальные мероприятия, даже когда это особо указано, так что надо мне будет как следует над этим призадуматься. Я обернулся и увидел позади себя красивую-раскрасивую даму – оказалось, что это Рокки Конверс[490], а Боб, оказывается, уже был рядом с ее мужем. Мы отлично, просто отлично провели время: я все время разговаривал с ней, а Боб – с ее мужем. Она была раньше замужем за Гэри Купером, и она мать Марии Купер Дженис[491]. Она сказала, что не верит во все эти мистические вещи вроде телепатии, – а вот дочь верит. Еще сказала, что у ее мужа было три инфаркта, но он все равно самый лучший специалист по пластическим операциям в Нью-Йорке и что на тот свет он отправится, наверное, прямо в своем медицинском халате. Пэт Бакли посоветовала ей зачесывать волосы назад, и она так и сделала – и стала еще красивее. Ну, словно смотришь на Джоан Кроуфорд.

Среда, 15 марта 1978 года

Поехал на такси до Юниверсити-плейс, просто пошататься (3,50 доллара). Прошелся потом до офиса, пришел туда в ту же минуту, что и Рокки Конверс. Ланч у нас в офисе устроили в честь нее и некоторых других модных людей, и когда Джиджи увидела, что Боб мило разговаривает с какой-то пожилой дамой, она решила добавить от себя толику гостеприимства, поассистировать ему – она думала, что мы так суетимся, чтобы произвести впечатление и чтобы наши гости заказали нам свои портреты. Джиджи принялась обхаживать эту даму, уделяя ей большое внимание и всячески ей угождая, пока Боб не сказал ей: «Ты зачем так стараешься? Это же просто моя мать». Это было очень смешно.

Четверг, 16 марта 1978 года

Забыл кое-что рассказать. Мне это сообщила Эли Кайзер, когда я встретил ее на аукционе, где продавались вещи Джоан Кроуфорд. Как она сказала, Джоан Кроуфорд была страстно в нее влюблена, и у нее есть письма, в которых Джоан объясняется ей в любви. Я никогда не слышал ничего подобного про Джоан, и в это трудно поверить, однако я не хотел возражать Эли, потому что она сказала: «Я покажу тебе эти любовные письма, ты сам все увидишь». В общем, я просто… – может быть, она не понимает, в чем разница между лесбиянкой и… Ох, даже не знаю. Ну, это хорошая сплетня, вот и все дела.

Пятница, 17 марта 1978 года

Начинался парад – сегодня ведь день святого Патрика, так что уличное движение было ужасным. Все носили что-то зеленое и шли, пошатываясь, так что можно было подумать, будто ты оказался в Нью-Йорке стародавней поры, когда тут все были вечно пьяные (наркотиков не было) и потому ходили по улицам, шатаясь из стороны в сторону. А я говорил уже Дневнику, что в результате мы не получили делового предложения по нашему телешоу? Я имею в виду тот проект, для которого Винсент все старался получить договор, но было принято решение, что я не слишком котируюсь в центральных штатах, и телекомпания «Эй-Би-Си» нам отказала.

Воскресенье, 19 марта 1978 года

Вербное воскресенье. Вход Господень в Иерусалим. Я отправился в церковь, и там какая-то дама шла впереди меня по храму, собирая все пальмовые ветви. Пешком добрался на ланч в «Лоран» на 56-й улице. Крис Макос пришел туда просто в кожаной куртке, а его бойфренд и вовсе без галстука, хотя ресторан солидный, однако там уже приготовились встретиться с окружением Дали, так что всем было плевать.

Ультра Вайолет сидела рядом с Дали, и она поступила великолепно: пришла в том же наряде, в каком была, когда мы познакомились в шестидесятые годы, – в розовом костюме с мини-юбкой от Шанель, в розовых же сапогах и даже с той же самой прической, как тогда. Еще у нее был на руке браслет из металлической мочалки «Брилло» – она сказала, что когда мочалка ей больше не понадобится как украшение, она будет чистить ею свои кастрюли. А другой браслет у нее был из восьмидюймового гофрированного картона, в который упаковывают бутылки, она покрасила его из пульверизатора золотой краской и склеила. Выглядело отлично. Надо думать, Ультра в известном смысле творческая личность. Она сказала мне, что когда мы в последний раз виделись, я посоветовал ей создать новый стиль – «Парк-авеню панк», и это, как сообщила она, подало ей идею создать «христианский панк», то есть она теперь поет «Отче наш», вставляя в него слово «жопа» – что, по-моему, отвратительно. Она собирается выступить со своим номером в «Ривербоут», а я посоветовал ей начать с «Си-Би-Джи-Би»[492]. Я принес два экземпляра книги Дали, чтобы он мог их подписать, но оказалось, что одна из них уже была надписана – «Фреду», однако Дали поставил там свой автограф еще раз, теперь уже для меня. У Дали столько идей, он переполнен ими, он в чем-то впереди всех, хотя в чем-то и отстал. Та к странно. Он рассказал мне про книгу, которую только что кто-то написал в Париже: про брата и сестру, которые были до того влюблены друг в друга, что брат [смеется] ел ее дерьмо. Он сказал, что моя идея использовать мочу для создания картин уже устарела, потому что это было в «Теореме» Пазолини, – и это действительно так [смеется], что и говорить. Я это знал. А потом он сказал нечто замечательное: что панки – «дети дерьма», потому что они потомки битников и хиппи, и тут он прав. Разве не здорово, а? Дети дерьма. Он по-настоящему умен. Дали сказал мне, что ищет «красивых уродцев», и я пообещал, что [смеется] пришлю ему Уолтера Стединга. Уолтер сегодня позже вечером выступает со своей «волшебной скрипкой» в «Максе». Дали в самом деле замечательный, он привез с собой целый мешок со своими уже использованными палитрами [смеется] мне в подарок.

Мне нужно для дома немного святой воды. Совсем забыл про это. Ее ведь дают бесплатно на входе в церковь.

Вторник, 21 марта 1978 года

Боб уговаривал Трумена, чтобы он согласился вести торжественный прием, который Interview будет давать в «Студии 54» в честь фирмы «Полароид» в тот вечер, когда будут вручать премии Киноакадемии, – Трумен ответил, что он бы взялся за это, но только при условии, что ему вообще не понадобится работать, и если «Полароид» подарит ему кинокамеру, и если там не будет «всех этих старух вроде Глории Свенсон, которые паразитируют на моем имени». Он сказал: «Пригоните Кэнди Берген!»

И еще Боб показал мне рецензию Джона Леонарда в «Нью-Йорк таймс» на книгу Фрэн Лебовиц, и я этого не понимаю. Разве тексты Фрэн смешные? Тут одна девица, которую мы все знаем, долго и подробно восхищалась ею в «Санди-таймс», теперь вот еще этот Джон Леонард, но для меня ее писанина – все эти ее грубости и оскорбления, все эти ее жалобы – это просто совсем не смешно. Я не понимаю, в чем смысл. В общем, Боб хотел доказать мне, что другие к ней совсем не так относятся, как я, и что она для Interview – большое приобретение.

Четверг, 23 марта 1978 года

Вчера увидел в новостях по телевизору, как «Летающий Валленда» упал с проволоки, натянутой на большой высоте, – и разбился насмерть. Показали все: вот он шел по проволоке, дошел уже до середины, но налетел ветер со стороны Майами и он просто… упал, и все, а потом камера показала его крупным планом, как он лежит на земле[493].

Компания BMW хочет, чтобы я расписал снаружи какой-нибудь их автомобиль – Стелла уже делал это для них, и Лихтенштейн тоже.

Воскресенье, 26 марта 1978 года

Пасха. Шел сильный дождь, холодный, с ветром. Я не смотрел пасхальный парад на улицах, потому что его не было. Но телевизионщики выкрутились: они показали пасхальные шествия в Англии, во время которых все, как и полагается, ходят туда-сюда в этих своих нарядных шляпках. Пошел в церковь. Взял с собой банку из-под арахиса, чтобы набрать святой воды, и на это ушло несколько часов. Входишь, нажимаешь кнопку, святая вода льется, а потом, как только банка наполнится, отправляешься домой. И еще несколько часов ушло на то, чтобы разбрызгать ее по всему дому. Нельсон [Лайон] позвонил мне из Лос-Анджелеса. Он рассказал, что попал в больницу, потому что на день святого Патрика они с Бобби Де Ниро начали есть пятифунтовую головку сыра, запивая его виски «Джек Дэниэлс», и вот несколько дней подряд Нельсон ел только это, пока, в конце концов, у него не начались боли, он пошел в больницу, и ему там сказали, что сыр закаменел и что придется давать ему слабительное, чтобы растворить все это. Он хотел узнать, когда мы приедем в Лос-Анджелес. В мае, наверное.

Четверг, 30 марта 1978 года

Я говорил, что у Джея Джонсона умерла кошка? Он взял ее на руки, а она, оказывается, уже умерла. Это была Хэрриет, та самая кошечка, которую Дженни Хольцер подарила Джейд Джаггер на Рождество. Джей очень переживал.

Пятница, 31 марта 1978 года – Нью-Йорк – Хьюстон

Я в Хьюстоне, на выставке моих «Атлетов» в галерее Фредерики Хантер и Иэна Гленни.

Галерея большая, красивая, в старом здании, Иэн сам сделал дизайн этого помещения.

Понедельник, 3 апреля 1978 года – Нью-Йорк

Том Салливан приехал с Маргарет Трюдо, она в красном платье, мы заехали за Кэтрин и отправились в «Студию 54» на прием в честь вручения премий Киноакадемии, который давала фирма «Полароид», причем я и Трумен Капоте вели программу этого приема. Никогда больше не соглашусь на то, чтобы мое имя использовалось для проведения какой угодно вечеринки, потому что в результате портятся отношения со всеми, кого ты забыл пригласить или кто по какой-либо причине не смог проникнуть внутрь. С приглашениями вообще получился полный кошмар. Например, приглашение мне самому – от меня же – попало к нам в офис только во второй половине дня, хотя его послали с курьером. Мы пошли наверх и обнаружили Трумена, который сидел на лестничной площадке на диване, и мы пошли дальше – и увидели там и Мика с Джерри, и Диану Вриланд с Джорджем Тр о у[494], и Маргарет с Томом. Дэнни Филдс[495] сидел рядом со мной, и у него возникла прекрасная идея для кинофильма – что-то вроде «Лихорадки субботнего вечера»: про парня, кото рый вовсе не голубой, но который хочет стать самым лучшим голубым в городе, поскольку видит, как здорово веселятся голубые, и он думает, что так жить гораздо интереснее. Ну, это, в общем, история жизни Ронни Кутрона. Мне жутко не понравилась эта церемония вручения «Оскаров», мне было противно там вообще все. Мне были неприятны все до единого номинанты, я возненавидел всех лауреатов. Это, наверное, вообще не мое. Никто из достойных этой награды, вроде Джона Траволты, вообще ничего не получил. Ричард Дрейфус, понимаешь ли! Если это теперь наш секс-символ, куда же катится мир? А эта Ванесса Редгрейв, опять она вылезла со своим идиотским коммунистическим представлением, как это было однажды у нас на «Фабрике». И я терпеть не могу фильмы Вуди Аллена. Это, видимо, о чем-то говорит. Я случайно столкнулся с Джимом Эндрюсом из «Полароида». Был Юл Бриннер, был Эрик Клэптон, я все пытался найти Дока Ко кса, но так и не нашел. Появился Боб, сказал нам, что все самые важные гости – внизу, в подвале: это Хальстон и Аполлония, Том Салливан, Маргарет, Барбара Аллен с Райаном О’Нилом, который сейчас снимает в Нью-Йорке «Историю Оливера», там играет Кэндис Берген. Я познакомил Райана с Маргарет, и она, похоже, им заинтересовалась. Я сказал ей, что журнал «Пари матч» хотел, чтобы она снимала для них, но она сказала, что ей не нравится «Пари матч», потому что [смеется] там печатают слишком много сплетен.

Боб считает, что Стиви просто выбросил список людей возрастом постарше, который мы ему дали для рассылки приглашений, потому что с ним весьма сухо разговаривали и Элин Мейли [«Сюзи»], и Ахмет с Микой, и, как он узнал, они наших приглашений вообще не получили. В общем, после этого приема все на нас смертельно обижены, и это полная катастрофа. Хальстон, может быть, будет арендовать Монток.

Та к, а кто же был на этой вечеринке? Сильвия Майлз, Эрл Уилсон, Мариэль Хемингуэй[496], Брук Шилдс с матерью, Максим [де ла Фалез], Лили Очинклосс, Джеральдин Смит и Лиз Дерринджер, Дэвид Джохансен, П. Х., Стив Пол, Тинкербелл[497], Гленн О’Брайен[498] со своей подругой Шерил, Чарльз Райдел, Кларисса Риверс, Роз Коул, Стив Аронзон, Крис Макос, Роберт Хейз, Эрл Макгрет, Ричард Бернстайн, Эндрю Уайли, Питер и Сэнди Брент, Джо Аллен с подругой, Джед, Джей, Эд Уолш, Гейл Малкенсон, Джеки Роджерс и Питер Марино, а еще Эдуардо Аньелли.

Вторник, 4 апреля 1978 года

Позвонил Луи Маль, спросил, приду ли я на показ его фильма «Прелестное дитя». В газетах про наш прием упомянули лишь один раз, в колонке Эрла Уилсона. Причем там вообще не упомянут «Полароид». Наверное, всех ребят из «Полароида» попросту уволят: ведь они спустили на эту вечеринку трид цать тысяч долларов. А Interview, наверное, потеряет все их рекламные объявления. Вот про вечеринку у Свифти Лазара все подробно написали, притом во всех крупных изданиях. Бобу нужно было позаботиться пригласить Лиз Смит[499] и Рекса Рида[500]. И я, кажется, понял, в чем дело: боюсь, что вся эта публика из высшего общества не явилась на нашу вечеринку только потому, что конферансье был Трумен! Они, наверное, все еще здорово злятся на него[501]. Отправился домой, наклеился, и тут позвонила Барбара Аллен: ей, сказала она, не с кем пойти на «Прелестное дитя» Луи Маля, – в общем, она заехала за мной без четверти восемь. Добрались на такси до здания «Парамаунт» на Коламбус-сёркл (2,50 доллара). На показе было много богачей и знаменитостей. Фрэнк Ябланс[502] поблагодарил меня за все хорошее, что, как ему передали, я сказал про его фильм «Обратная сторона полуночи» – а я-то, признаться, просто дурака валял. Были Брук Шилдс и Мариэль Хемингуэй. Барбара познакомилась с Барышниковым и потом устроила все так, чтобы он сел рядом с ней, бросила меня ради него. Потом она спросила меня: «Ты куда после фильма?» А когда я ответил, что домой пойду, она сказала [смеется]: «Вот и отлично». Идея этого фильма чудесная, но в нем ничего не происходит – ну устроили они типа пикеты, протестуя против греха в Новом Орлеане, но ведь результата никакого. Позже по мне подошел приятель Луи Маля, стал расспрашивать про фильм, сказал, что Маль очень хотел бы знать мое впечатление, и я сказал, что это «чудесно», «интересно», «необыкновенно». Потом мы спускались вниз на лифте, и это была замечательная поездка: в лифте стояли Барышников, Барбара, Милош Форман, Фрэнк Ябланс, Диана фон Фюрстенберг. А Милош все заглядывал в пиджак к Барышникову – «искал прелестное дитя». У Барышникова великолепное тело, а прическа забавная. Волосы разлетаются во все стороны, будто внутри все бурлит. Ему бы подстричься так, чтобы выглядеть более мужественным, с его-то чудесным русским лицом.

Среда, 5 апреля 1978 года

Заходил Виктор, и я попросил его помочиться на некоторые из моих картин. Дал Ронни денег (2 доллара), чтобы он сходил в газетный киоск и купил газеты: надо проверить, написали ли хоть что-то про наш прием под эгидой «Полароида». Между прочим, все, кто туда попал, звонили, чтобы сказать, какое это было замечательное событие.

Четверг, 6 апреля 1978 года

Приходили на ланч Маргерит Литтман[503] и ее муж Марк, он – адвокат английской королевы. Их привез на своем «роллс-ройсе» Док Ко к с. Позже появились Билли Клювер[504], Джули Мартин и Люси Джарвис[505]. Они привезли с собой какого-то чернокожего парня по имени Крис – хотят, чтобы тот дал средства на постановку мюзикла о моей жизни (кофе 0,76 и 1,89 доллара). Фред пригласил Режин, а у нее во время ланча как раз была встреча с Дианой Вриланд, по этому они пришли вместе. Диана не знала, кто такой Док Ко к с, поэтому решила, что особенно любезной нужно быть с ним – в общем, она совсем [смеется] не поняла, что к чему, и без конца спрашивала Режин: «Скажи, пожалуйста, ну почему я так благоволю к этому человеку?»

Билл Клювер сказал мне, что Крис – «научный работник», однако мне так вовсе не показалось. Он был восхитителен. С семнадцати лет начал заниматься самыми различными делами. Сказал, что ему принадлежит дом в Калифорнии на берегу океана. Что у него кофейный бизнес в Бразилии, но я, впрочем, не знаю, так ли это: ощущение такое, что, скорее, какая-то контрабанда. Ну, в смысле, несколько хороших партий кокаина, и вот у тебя в кармане уже пара миллионов долларов. Он на вид очень молодой, и о чем ни заговоришь, он это, оказывается, «собирается приобрести». Сказал, что хотел купить киноконцертный зал «Радио-сити» и переоборудовать его в самую большую в мире дискотеку. Это и правда великолепная идея. Нью-Йорку не хватает самой большой в мире дискотеки. Потом пришел Том Салливан, и на фоне Криса он показался таким незначительным. Потом прибыл Джанни Аньелли, и Крис тут же сказал, что он подумывал, не купить ли «фиат», тогда я подошел в тот угол, где Джанни разговаривал с Режин и Дианой, и сказал, что намечается покупатель на его «фиат», и он тут же навострил уши. Они отошли вдвоем в другой угол, но после этого [смеется] Джанни очень быстро ретировался.

Потом Том Салливан по моей просьбе помочился на некоторые мои картины и уехал.

А Док Ко к с был в восторге: он не только поговорил с Режин и Дианой, но и познакомился с самим Джанни Аньелли.

Суббота, 8 апреля 1978 года

Я все еще раздумываю, как бы мне раскрасить этот самый BMW. Дэвид Уитни сказал, а почему бы не взять просто любой малярный валик, каким наносят цветочные трафареты на стены, – и вот я отправился по магазинам, где продают краску для ремонта, и наконец в одном из них мне обещали, что получат такой валик в понедельник, так что я пошлю туда Ронни (такси за 2,00, 2,15 и 1,60 доллара).

Боб сказал, что надо куда-нибудь отвезти Мика с Джерри, развлечь их, и тогда мы пригласили их на ужин в «Ла Гренуй». Провели время хорошо, как следует выпили (ужин 320 долларов). Потом поехали с Миком назад в отель «Пьер», поскольку ему понадобилось снять кеды, – и что это все вдруг начали носить кеды? Вот бы их делали в темных тонах, чтобы они были на вид как модельные туфли, они ведь, должно быть, очень удобные. Джерри пожаловалась, что в отеле «Пьер» пошли на принцип и называют ее всегда только «мисс Холл», так что они с Миком в результате решили, что им стоит, пожалуй, переехать в другой отель. А все потому, что Мик прежде жил тут с Бьянкой. Они оба долго не могли сообразить, что все дело только в этом. Как бы то ни было, они подумывают перебраться в «Карлайл».

Мик хотел, чтобы мы послушали его новую запись, и мы собрались принести ее с собой в «Студию 54», однако она была дома у Эрла Макгрета, так что пришлось поехать за ней туда (такси 4 доллара). Там были Янн и Джейн Уэннеры, и еще Стивен Грэм, у которого из кармана торчало что-то, завернутое в фольгу. На вид будто наркотик, однако оказалось, что это печеньице – «Райс Криспис». Поехали в «Студию 54», но когда наконец появились там, было уже очень поздно, я об этом даже не подумал. Тут Джейн и Стив Грэм сказали, что они на что угодно готовы за один кваалюд, и я взял немного у Стиви, но потом испугался – больше никогда этого делать не буду. Это портит мой имидж. И, кстати, Боб сказал, что видел, как я якобы нанес немного кокаина себе на десны, пока мы были в комнате Мика, а на самом деле – ничего подобного. То есть мой палец-то действительно побывал у меня во рту, но… в общем, короче, я остался там, в клубе, до четырех утра. Когда входил в дом, мои собаки, проснувшись, вовсю разлаялись, и так Джед узнал, в котором часу я заявился домой.

Понедельник, 10 апреля 1978 года

Мистер Баллато попал в больницу, завтра его будут оперировать. Он всего за месяц похудел на двадцать пять килограммов, и врачи не знают, в чем дело. Он сказал, что в больнице – а это Нью-Йоркская больница – с ним плохо обошлись. Он приехал сделать анализы, а когда все было готово, у него появился синяк под глазом. В ресторане сейчас всем заправляет его жена.

Вторник, 11 апреля 1978 года

Смотрел «Тудэй шоу», в нем Джин Шалит[506] брал утреннее интервью у Фрэн Лебовиц, и я все ждал, когда же она произнесет слово Interview, однако она упомянула другой журнал, «Мадемуазель», и похоже, что сделала она это не случайно – ради возможности работать там, если она захочет. Джин Шалит считает, что она истеричка. А потом в офис зашла Эверил Мейер[507], которая хотела познакомиться с Рут Картер Стейплтон[508], – ведь та, в компании Дотсона Рейдера, должна была появиться у нас в три часа дня (такси 4 доллара). Они добрались к нам только к четырем.

Бриджид возмутило то, что Дотсон в присутствии Рут употреблял слова вроде fuck и shit, и она заявила: «Если он может такое говорить при сестре президента, для него нет ничего святого. Одно к одному: пора Никсону вернуться в Белый дом». Рут Картер Стейплтон оказалась славная, Дотсон же противный – впрочем, как всегда. Она хотела, чтобы мы сфотографировались с ней на «Полароид», и тут, конечно же, как всегда, в офисе не оказалось ламп-вспышек, и Ронни ринулся за ними в магазин, а Винсент тем временем снял видео с помощью камеры «Полавижн» и показал его ей, так что смог хоть чем-то развлечь. Я подарил ей футболку с рекламой фильма «Плохой». Приходил парень из забегаловки, где продают гамбургеры. Я ведь делаю портрет гамбургера, это Фрэнк Фаулер[509] нашел для меня такой заказ. Только я никак не запомню название сети. Это не «Макдоналдс», не «Бургер Кинг», не «Вендис», не «Уэтсонс» – что-то другое.

Тони, та девушка из журнала «Хай таймс», с которой я как-то раз познакомился, должна была вместе со своей подругой Кэрол заехать за мной на лимузине в половине девятого вечера. Я прождал их до десяти, наконец они появились, и потом мы еще заезжали за Бриджид. Я хотел записать на магнитофон их разговоры и посмотреть, не получится ли из этого пьеса. У Тони на футболке изображены два парня, занимающиеся сексом.

В общем, мы поехали на 10-ю улицу, между Первой и Второй авеню, в ресторан «Принцес Памела’с», что-то вроде этого. Кэрол была в меховом пальто. Мы позвонили в дверь, и нам открыла сама Принцесса Памела, темнокожая женщина в огненно-рыжем парике. Она походила на драг-квин – ну ты понимаешь. Они ожидали нас с половины девятого. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, и, как оказалось, во всем ресторане никого не было, только две негритянки, они и официантки, и одновременно поют и танцуют, развлекая посетителей. Там три небольших зала, и в одном из них – белое фортепиано. Обеим девицам лет по тридцать пять, лица у них вроде как смышленые, ну точь-в-точь две чернокожие Валери Соланас. В этом ресторане между сменами блюд представляют артистические номера. Он был открыт пятнадцать лет назад, и в 1966 году Крэйг Клэйборн[510] отметил его двумя звездочками, еще когда ресторан был на первом этаже. У них на стене висели фотографии Нормана Норелла[511], а ведь он уже умер, притом от рака горла – может, потому, что ел в этом заведении. Мне показалось, хозяйка вроде говорила что-то про Иди Амина, который однажды прилетел сюда из Парижа, чтобы отметить ка кое-то событие именно в ее ресторане, но не уверен, наверное, все-таки я просто ослышался. Тони и Кэрол говорят только про 1966 год. Я не раз спрашивал их, а что было между 1970 и 1975 годом, когда они, наверное, не принимали наркотики, и они ответили: «Ничего».

Прицесса переоделась в нарядное платье, она спела для нас и вынесла на десерт персиковый коблер размером 60 30 сантиметров, он из консервированных персиков, и жаль, что в ресторане никого, кроме нас, не было, а его даже не наезали на куски. Она сказала: «Я сделала его специально для вас».

Мне не хотелось это есть, поэтому я положил свой кусок на тарелку Бриджид, чтобы было видно, что коблер попробовали, и Бриджид возмущенно сверкнула глазами – так явно зыркает на нее ее мать, которую тем не менее все зовут «Голубушка», – и промолвила, мол, как ты смеешь? У принцессы была брошюрка про ее заведение, там что-то написано про Джо Франклина[512]. Бриджид невероятно понравился этот ресторан – сама знаешь, как она способна перегибать палку. Она теперь собирается ходить туда постоянно. А я больше не мог всего этого выносить, мне нужно было скорее выйти на улицу, и я пошел вниз. Тони заплатила за ужин.

Среда, 12 апреля 1978 года

Вдруг появились телекамеры, чтобы снять, как я работаю над раскраской модели BMW, – сам автомобиль я буду раскрашивать позже. Ну и бардак же начался. Я собрался накатывать краску с помощью валика с цветочным трафаретом, и хотел делать это розовой и черной краской, но Крис Макос вдруг заставил меня все изменить – чтобы были желтая и черная. Я начал их накатывать, но краска была глянцевая, и возникли потеки, а потом попался под руку Виктор Бокрис[513], и я капнул краской на него, но не нарочно, конечно. Тут пришел Лео Кастелли, и ему чуть было не стало плохо – в общем, полная лажа.

Четверг, 13 апреля 1978 года

Interview, кажется, потерял заказ на рекламный разворот от Хальстона. Уже много недель кто-то говорил мне, что все к тому идет, и вот вчера позвонили из его фирмы и сказали, что насчет рекламы ничего не знают, и нам пока что неясно, что будет дальше. Виктор сейчас совсем не поддерживает контактов с фирмой Хальстона. У Хальстона теперь новый лучший друг – Стиви: он приходит к нему каждый вечер, вместо того чтобы идти работать у себя в «Студии 54». Виктор всегда говорил, что за Хальстоном нужен глаз да глаз, что он может вдруг стать очень недружелюбным – и что лучше держаться от него на расстоянии: тогда, мол, все для него станет более привлекательным. Самое лучшее сегодня случилось, когда пришел молодой человек, доставивший «поющую телеграмму» – поздравление Марку Балету с днем рождения, вот только самого Марка еще не было на работе, и поэтому посыльного привели ко мне, чтобы он мне все продемонстрировал. На нем была форменная одежда красного цвета с надписью «Поющий посыльный». Я попросил его что-нибудь бесплатно исполнить, для примера, и он запел: «О, как же я счастлив: ведь ты сегодня вылез из шкафа!..» – как он сказал, это послание теперь одно из самых популярных, и это забавно.

Пятница, 14 апреля 1978 года

Пошел с Ричардом Вайсманом в отель «Американа» на банкет в честь бейсбольной команды «Нью-Йорк янкиз». Вел это торжество Говард Коселл, и в зал ввели всех игроков команды. Все пытались получить автограф Реджи Джексона[514]. Было забавно, когда Эверил Мейерс, чья бабушка, миссис Пейсон, владеет командой «Метс», без конца повторяла: «А у меня есть “Метс”», и посторонние думали, что у нее, наверное, не все дома. Она написала записку для Йоги Берры[515] и пустила ее по рядам, но потом кто-то ее не передал, и она встала, нашла ее и забрала обратно. Он раньше играл в этой команде. В записке был примерно такой текст: «А помните, как вы качали меня у себя на коленях, а потом кормили меня сосиской на скамейке запасных?» Микки Мантл получил свою награду – вот в связи с чем был организован этот банкет. Говард Коселл представлял всех, кто сидел на помосте, а когда представлял меня, то назвал основоположником поп-арта, – это, наверное, идея Ричарда, который хочет, чтобы мои картины лучше продавались. Разговаривал с Сюзи Чапстик[516], и она сказала, что заметила одну вещь: большинство женщин, которые становятся знаменитостями, в детстве были сорванцами, и я ответил, что вот я, например, точно был сорванцом.

Когда приехал в офис, оказалось, что у нас возникла серьезная проблема с Хальстоном. Он позвонил Фреду, чтобы сообщить, что Виктор говорит всем направо и налево, что если Хальстон не заплатит нам всю сумму, которую должен за приобретенные картины, тогда он, Виктор, восстановит право собственности и продаст эти картины Эльзе Перетти. Хальстон спросил Фреда, не мы ли навели Виктора на такую мысль. Фред сказал, что нет. Хальстон тем временем уволил всю прислугу – и Лоренцо, и служанку. Все это случилось в прошедший уикенд. Еще у него застопорилась работа, никак не получается новая коллекция одежды, он не в состоянии работать и ужасно расстроен всем этим. Недавно вечером в подвальном помещении «Студии 54» вдруг началась жуткая свара, которую устроила Эльза: она набросилась на Стиви, всех обозвала пидорами, в общем, все было ужасно, надо думать. Меня там не было. В конце концов Бобу удалось ее увести. Одного этого достаточно, чтобы потом уже до конца жизни никуда не ходить, а сидеть себе дома. Она там швырялась рюмками и всякое такое. В общем, Хальстон оказался между Виктором и Эльзой, и это полная катастрофа. Другое серьезное событие в офисе в тот же день: Ронни открыл дверь из комнаты для переговоров в уборную – а там замок не слишком хорошо запирается, и прямо перед ним оказалась Маргарет Трюдо, она сидела на унитазе со спущенными штанами, а в носу у нее была кокаиновая ложечка. Он пролепетал: «Извините», и дал задний ход. Она, оказывается, уже вернулась в Нью-Йорк, вместе с Томом Салливаном.

Суббота, 15 апреля 1978 года

Я не знаю, как быть с Виктором – как разрулить эту ситуацию. Он звонил мне, мы долго разговаривали, и он объяснял мне свою жизненную позицию, кото рую ему с детства прививала мать, и это так здорово, ведь это точь-в-точь мое собственное отношение к жизни – вот бы мне запомнить все, о чем он говорил. Он ведь лишь следует заветам матери, когда создает все эти проблемы, – прос то чтобы жизнь была интересней. Она, к примеру, купила небольшой дом с несколькими квартирами, потому что ей нечем заняться, а тут она решила, что если будет каждый месяц волноваться, заплатят ее жильцы квартплату или нет, то в таком случае ее жизнь будет куда интереснее. Здорово, да? И Виктор сказал мне, что он вообще специально создает всевозможные сложности в собственной жизни, чтобы хоть что-нибудь почувствовать. Я его спросил: «А почему бы тебе не сделать вид, что ты – славный и симпатичный? У тебя тогда бы и с Хальстоном были хорошие отношения». А он мне на это: «Нет, не могу, у меня ведь в жилах южная кровь. Я не могу притворяться. А когда борешься, дерешься, это же здорово. Тогда все становится так интересно». Да, когда с Виктором говоришь по телефону, такое порой услышишь…

Воскресенье, 16 апреля 1978 года

Говорят, в субботу ночью в «Студии 54» кое-что случилось: приехал Джек Николсон, а Райан О’Нил был у них в клубе с Барбарой Аллен, и все пытались развести Джека и Райана в разные углы, чтобы они даже не увидели друг друга. Барбара подумала, что это из-за нее, но на самом деле все из-за Анжелики [Хьюстон] – ведь в последнее время она встречалась с Райаном. Позвонил Стиви, рассказал, как трудно ему пришлось, но и какая это была потеха – прятать их друг от друга. А Татум танцевала с Моной Кристиансен. И Стиви сказал, что Лайза ждет не дождется, когда же в Нью-Йорк вернется Мартин Скорсезе, потому что Барышников слишком уж со многими девицами встречается.

Я работал всю вторую половину дня, а потом смотрел телефильм «Холокост», без конца выжимал для себя свежий сок из грейпфрутов, подливал в него водку и то и дело отключался. Вот на экране отравили газом маленькую девочку. Я думал о том, что на самом деле все живут в своем собственном маленьком мире. Тебе говорят: делай то-то и то-то, а ты вообще не знаешь, что к чему, это ведь они знают – те, что наверху, и ты полностью в их власти. Те же немцы, может быть, в самом деле говорили: евреи такие ужасные люди, что приходится их убивать, – но ведь, с другой-то стороны, они жили бок о бок с ними, очень давно, они же были их соседями, они же знали, что евреи вовсе не ужасные. Это как когда ложишься в больницу: тебя забирают туда и потом делают с тобой, что заблагорассудится, а ты ничего не знаешь про их мир. Или если ты вкладываешь деньги в произведения искусства: ты просто доверяешь людям. Или инвестируешь в акции: ты сам не знаешь, что к чему, поэтому принимаешь на веру, что тебе говорят, – вот это хорошо, а это плохо. То же самое в спорте. Или террористические группы: где-нибудь на улице тебе сунут что-то в руки, они ведь живут в своем собственном мире. Но все равно, если сейчас кто-то скажет: «Пора то-то и то-то сделать с этими пуэрториканцами», – вот ты, конкрентно ты, – сможешь? Нет. А как же они смогли? Ты подумай о ком-то из тех немцев, кого ты знаешь лично: вот они – смогли бы, а? Но если лишь раз на такое пойти, потом уже сможешь и еще раз и еще, это уж точно. Значит, после того, как они однажды совершили это, потом, наверное, им все это было уже нетрудно.

Понедельник, 17 апреля 1978 года

Сегодня закрыл офис рано, потому что надо было пойти посмотреть, как играет Том Кашин в премьере спектакля «Лучший бордельчик в Техасе», этот мюзикл шел в зале на Второй авеню и 13-й улице (такси до театра 2,30 доллара). Пришлось платить за билеты – бесплатных нам не досталось (23 доллара). Номер, в котором выступает Том, был прямо перед антрактом, и он хорошо все исполнил, очень был забавен. Ему много аплодировали. Я вышел из театра в восемь.

Потом я напялил смокинг с джинсами и помчался к Ли То[517]. Оказалось, что я приехал слишком рано, но позже, когда появились Боб и Фред, каждый из них за меня извинился, сказав, что я немного опоздаю, – они не поняли, что я уже там. Был ужин в честь супругов ван дер Кемп из Версаля, и были супруги Херринг из Хьюстона, была Мэри Макфэдден[518] и Тэмми Граймс[519]. Я сглупил, сказав Тэмми: «О, на вас платье, которое сделала Мэри», а она ответила: «Нет-нет, это от Фортуни». А я упомянул Мэри только потому, что когда я недавно сказал кому-то: «О, на вас платье от Фортуни», мне ответили: «Нет, от Мэри Макфэдден». Позже сама Мэри показала мне, в чем разница: у нее кайму подрубают на швейной машинке, а у Фортуни – вручную. Потом была вечеринка в «Хурра» в честь представления, в котором участвовал Том, и мы отправились туда, ненадолго заехав в «Студию 54» (такси 3 доллара). Пока мы были там, меня нашел Хальстон, он сказал, что в клубе сейчас Лайза с Барышниковым, которым срочно нужно поехать взглянуть на портрет Лайзы. Ну, мы отправились в «Олимпик тауэр», и им очень понравились мои работы. Они действительно отлично выглядели. Барышников потом еще долго про них распространялся. И он рассказал мне, что у него все случилось из-за матери: когда ему было восемь лет, она пробудила в нем интерес к искусству и к музыке, к гриму и к моделированию одежды, и у него даже была возможность читать «Харперс базаар», поэтому он знал про арт-директора Бродовича[520]… Я не знаю, где в России это было, в каком городе, наверное, в большом. Я заговорил про Крисси Берлин, ведь это она помогла ему убежать, и он сказал, что это просто женщина, которая ему некоторое время нравилась, и что вообще ему любая девушка нравится недолго. Он сказал, что его первой любовью была Макарова – ради него она ушла от мужа, но потом все же передумала и вернулась к мужу, а в прошедшем году, когда она вновь выходила замуж, он поехал на ее свадьбу в Сан-Франциско, и вот там он к ней ничего такого, прежнего, не ощутил. Он был ее шафером, а она выходила за какого-то богача[521].

Вторник, 18 апреля 1978 года

Наконец-то я докрасил этот BMW, он у меня черный с розовыми, накатанными по трафарету цветами. Может быть, в этом найдут какой-то особый смысл. Хорошо бы.

Приезжали молодые люди из Алабамы, привезли в подарок конфеты «Звездная пыль», про них сегодня статья на первой странице «Пост». Конфеты лопаются, когда их ешь, и потрескивают во рту. Разговаривал с одной дамой, она рассказала, что ездит по больницам и делает для больных раком композиции из цветов, и я сказал ей, что тоже хотел бы этим заняться. Правда, на самом-то деле я вовсе не хотел бы ничего подобного. Я собирался спросить ее, не боится ли она подцепить рак, но не знаю, возможно, что несколько цветов и защищают от этого – ох, не знаю. Если бы я был пациентом, цветы на меня не подействовали бы, лучше бы мне не стало. Разве что если бы я знал, что в такой-то день придет кто-то, кто сделает букет. Разве не странно, что люди научились лечить болезни, однако не знают, откуда они берутся? Вот, к примеру, полиомиелит смогли победить, а до сих пор неизвестно, как им заболевают. А если вспомнить про всех этих молодых людей в Нью-Джерси, которые умирают от рака… Наверное, все это из-за воды.

Среда, 19 апреля 1978 года

Мне позвонил Джон Райнхолд[522] и пригласил на ланч. Вышел на улицу, хотя там лил дождь, взял такси (2,50 доллара) до 46-й улицы и Пятой авеню. Поднялся к нему наверх, там разглядывал бриллианты, и он все мне про них объяснял. Он сказал, что никогда не покупает краденые или дешевые бриллианты, а просто ждет, пока не появятся достойные изделия, и платит столько, сколько они стоят. Потом мы направились на ланч в «Перл», шли под дождем, и это было клево. По дороге видели Корис Арман, она стояла на улице, ожидая, когда же Арман припаркуется. Мы с Джоном говорили про этот фильм, «Холокост», и я всегда думал, из-за его акцента, что он родился в Европе, однако он, оказывается, американец – акцент ему нужен, наверное, чтобы торговать бриллиантами. Перл[523] приготовила прекрасный ланч, и мы выпили виски. В доме у Джона с женой сейчас живет какой-то юноша, и я назвал его «мерзавчиком» – он мне напомнил Рене Рикара, каким тот был, когда я с ним познакомился, и в результате пришлось объяснять Джону: в моих устах слово «мерзавчик» отнюдь не означает, что человек этот мне не нравится; в общем, на все ушел битый час. После работы мне нужно было ехать на коктейли – Элинор Ламберт устраивала прием в честь Бернардин Моррис, журналистки из «Нью-Йорк таймс», она пишет о моде, а сейчас сделала фотокнигу о моде вместе с какой-то девицей-фотографом. Разговаривал с Кельвином Кляйном, он сказал, что едет отдохнуть, я спросил, куда, и он сказал: «А я никому не говорю, куда, – ведь я еду один, один, совсем один, в полном одиночестве, и это будет так прекрасно!» А потом я был в другом конце комнаты, и там Джорджио Сант-Анджело сказал слово в слово точно то же самое: что он на две недели отправляется в Грецию, на острова, – притом один, один, совсем один, и я тут же спросил его: «Ты уверен, что с тобой не едет Кельвин Кляйн?», а он мне: «Ох, все-то ты знаешь», и я ответил, что вовсе нет, ничего подобного, просто я смекнул, что к чему.

Там была Диана фон Фюрстенберг, она живет в том же доме, что и Элинор Ламберт, так что она пригласила нас с Бобом к себе на ужин посмотреть продолжение «Холокоста». Мы пошли к ней, а у нее там еще были ее мать и Марина Чиконья. Мать Дианы пережила Аушвиц, и когда в фильме речь зашла о концентрационных лагерях, она просто смеялась: как она сказала, все в нем показывают куда более прилизанным, чем было на самом деле, – когда она туда попала, всех женщин сразу же остригли, и узников там было куда больше, так что где в этом фильме двадцать человек, там в действительности было триста тысяч. Да, и смотреть все это в компании с Мариной Чиконья было странновато, ведь ее родственники были тесно связаны с Муссолини. Фильм еще не закончился, а Диана уже была готова ехать развлекаться и вызвала лимузин.

Пятница, 21 апреля 1978 года

К нам в офис приходил на ланч Милтон Грин и рассказал, что я подал ему идею сделать подборку фотографий Мэрилин Монро, и вот теперь набор из десяти ее снимков он продает за 3 800 долларов. Фред сказал ему, что цена, пожалуй, завышена, однако Милтон ответил, что он уже продал такие наборы нескольким музеям. Но вряд ли это в самом деле так: фотографии-то не столь хороши. И все они, по-видимому, были сделаны за одну фотосессию. У него с Мэрилин Монро была совместная кампания, они были продюсерами фильма «Принц и танцовщица». Я уже давно знаю Милтона, ведь он и Джо Юла лучше всех отнеслись ко мне, когда я приехал в Нью-Йорк, – они с Джо много лет были близкими друзьями, но только позже Милтон женился на своей Эми. Тогда кто-то посоветовал мне к ним обратиться, ну я пришел к ним, и они мне сказали, что я могу звонить, сколько мне надо, с их телефона и всякое такое, да только я так и не воспользовался тогда их предложением, потому что [смеется] они были до того милы и любезны, что это меня испугало. Заходил Мэтт Коллинз, известный манекенщик и натурщик. Он невероятно красив, и Бриджид удалось получить от него поцелуй. Еще была Маргарет Трюдо, и она сказала, что в рекламе рома из Пуэрто-Рико будет участвовать только ради меня.

Я хотел уже пойти домой, но Кэрол (та, у которой отношения с Тони), пригласила нас посмотреть свою новую квартиру, и мы туда отправились, это, по-моему, на 79-й улице и набережной Гудзона. Квартира славная. По-настоящему уютно, выглядит все богато, и они обе, и Кэрол, и ее любовница, сказали, что самая драгоценная вещь у них – это картина Уорхола над кроватью в спальне, и мы пошли посмотреть, но зрелище было очень печальное, потому что это подделка. Я сразу увидел, что она не моя, и Бриджид поняла, и Виктор тоже. Кэрол сказала, что картина – часть того, что ей досталось от Тони «после развода и раздела имущества». Сказать ей правду? Это просто ужасно.

Суббота, 22 апреля 1978 года

Поехали в отель «Карлайл», где Джерри Холл зарегистрирована под именем «мисс Филипс». По пути купили фотопленку (такси и пленка 5 долларов). Джерри уже была готова двигаться дальше, и едва мы появились в гостинице, она мигом спустилась к нам. Поехали на такси в «Кво вадис» (2 доллара).

Джерри настолько красивая, что все только на нее и смотрят. Ей всего двадцать лет, я и не знал, что она такая молодая. Мы избегали разговоров о Мике. Она сказала, что уехала из Техаса и отправилась в Париж, когда ей было шестнадцать лет. Ее первым сожителем был Том Кашин, но потом она встретила Антонио, он делал ее портреты и всякое такое. Ах, но у них с Миком будут красивые дети, и, по-моему, Мик в самом деле хочет иметь детей – у него уже есть Джейд, она прехорошенькая, но дети, которые появятся у него с Джерри, наверняка будут сногсшибательными. Может, мальчик родится красивый. По-моему, он теперь хочет жить с кем-то, кто будет в основном жить у него, – ведь он теперь не слишком много ездит на гастроли. Он хочет, чтобы жена всегда была рядом, и Джерри согласна ради него бросить карьеру. Потом, после «Кво вадис», мы прошлись по Мэдисон-авеню назад, в «Карлайл», и там пили шампанское с апельсиновым соком. Пока они живут в этой гостинице, Мик платит за номер, а Джерри оплачивает услуги. Она хорошо зарабатывает, от 750 до 1 000 долларов в день. Она показала нам любовное письмо от Мика, в нем говорилось: «Я тебя люблю», оно было подписано: «М», а рядом он еще нарисовал: «Х». У нас закончились магнитофонные пленки, и я сказал: «Может, сотрем одну из записей Мика?» Я имел в виду один из его новых оригиналов. Я, конечно, валял дурака, но разве это не было бы клево? Джерри хочет стать актрисой. Она берет уроки.

Воскресенье, 23 апреля 1978 года

Боб сказал, что он и Кевин ужинали с Дианой Вриланд, и та сказала про меня, что я теперь уже не в авангарде. Она сказала, что книга, которую делаем мы с Бобом, наша фотокнига – Диане принес ее показать Крис Хемфил, – вообще не авангардна, и она утверждала, что и Джеки О. сказала, что я перестал быть в авангарде. В общем, это все Крис Хемфил, это он такое распространяет, вот наболтал им обеим, а они повторяют. Хотя обе даже понятия не имеют, что именно я делаю. И еще Диана сказала, до чего же великолепен Сол Стейнберг, а Боб ей на это заметил: «Ну, он всего лишь иллюстратор». Она, должно быть, зла на Фреда или еще что-то в таком роде, именно поэтому она на меня катит бочку, иначе я вообще не понимаю, в чем дело, ведь мы с ней прекрасно провели время как-то вечером на прошлой неделе, она была такая забавная. А Крис Хемфил делает ее книгу для нее. И это все Фред организовал. Потом позвонил Стиви и попросил меня попросить Боба пригласить Эльзу Перетти, он сказал, что ему плевать на ту историю в подвале, и вообще он плевать хотел на то, что она обозвала его «жидом».

Ну, я взял с собой Кэтрин, и мы пошли к Хальстону. Позже там позвонили в дверь, Джо Юла пошел открывать и, вернувшись, сообщил, что пришла Барбара Аллен – это я ей рассказал про вечеринку, но Хальстон вдруг завелся: «Я же хотел, чтобы все было в узком кругу!» Но тут вошла Барбара Аллен с Джанни Аньелли и бароном и баронессой фон Тиссен, я их даже не узнал, а они, видимо, решили, что я не поздоровался из-за того, что они несколько лет назад вернули мне одну картину, которую собирались купить. Потом Бьянка с доктором Джиллером отправились в «Эротик бейкери» и купили там большой сладкий пирог с марципаном, в форме члена, который вставлен в задницу, и еще один пирог – просто в виде члена. Булочная находится на углу 70-й улицы и Амстердам-авеню. У них все это выставлено в витрине, и там шоколадные пирожные в форме женских грудей. Бьянка внесла пирог и при этом приставила к себе член и мошонку, а они были кофейного цвета, так что она стала похожа на драг-квин Потассу. Хальстон изобразил, как он ест и сосет этот пирог. Тут Кэтрин совершила оплошность, сказав, что было бы весьма элегантно порезать пирог на куски и съесть его, но Хальстон парировал: «Ничего подобного, нисколько не элегантно». Он был под кайфом и вообще хотел оставить этот пирог ненарезанным. Пока я сидел за столом, глядя на Бьянку, я что-то очень заволновался насчет нашего следующего номера Interview: там ведь интервью с Джерри Холл, а на обложке ее фотография. Мы сидели у Хальстона примерно до часа ночи, в основном выпивали, а потом отправились на лимузинах в «Студию 54». Джанни Аньелли с нами не поехал, отправился домой – ждать звонка в связи с похищением Моро (он каким-то образом участвует в переговорах с террористами о выплате выкупа). Барон и баронесса поехали с нами, но по дороге мы их почему-то потеряли. Они не поняли, что нужно было пойти вниз, в подвальное помещение. Стиви теперь уже навел порядок у себя в подвале, развесил там шарфы, поставил свечи, попкорн, но все это [смеется] производит такое впечатление, будто ты попал в сквот к хиппи на Сент-Марк-плейс.

Вторник, 25 апреля 1978 года

Агентство «Ром из Пуэрто-Рико» отменило всю свою рекламную кампанию, они говорят, что им вставляет палки в колеса какая-то федеральная комиссия, а еще что Маргарет Трюдо для них – это, конечно же, слишком круто. Ну, я сказал Бобу, чтобы он позвонил им узнать насчет полагающихся нам денег, и они сказали, что мы все получим, как и договаривались.

Крис Макос позвонил мне в связи с тем, что меня хочет проинтервьюировать один психиатр, который пишет книгу про коэффициент умственного развития – IQ, и я сказал, что соглашусь дать ему интервью, только если мне заплатят, тогда Крис через некоторое время перезвонил и говорит: «Заплатит, тысячу долларов», и я посоветовался с Фредом, а Фред сказал, что это забавно, и я согласился. Вечеринка Унгаро была в «Даблз». Потом был ужин – в «Кво вадис» – и Маргарет была такая славная, сплетничала со мной и сказала, что [смеется] может рассказать мне что угодно, ведь она знает, что я это никому больше не передам. Как она сказала, Пьер Трюдо приехал в Нью-Йорк и она познакомила его с Лэйси Ньюхаус, и она сама в полном восторге от того, что они понравились друг другу.

А еще Маргарет очень сильно влюблена в Тома Салливана. Они только что побывали в Джорджии, Том скакал там на коне с такой скоростью, что ей даже пришлось спрятаться за деревом и зажмуриться: она никогда в жизни не видела никого, кто бы мчался на коне быстрее него. Да, этот Том парень рисковый.

Среда, 26 апреля 1978 года

Закрыл офис рано, потому что мы с Фредом отправились к нему домой – подождать, пока за нами заедет Эверил, чтобы поехать на матч, где играют «Метс» (дал Фреду 4 доллара). Я уже забыл, как дорого стоит такси до 89-й улицы. Поехали с Фредом и Эверил на стадион «Шей Стэдиум» в мини-кадиллаке ее матери, она быстро водит. Фред дал мне зимнее пальто, и оно мне пригодилось, ведь было страшно холодно. Даже в конце восьмого иннинга, когда мы уже уезжали, счет все еще был «0:0», а потом, уже в пути, мы услышали по радио, что он таким и остался (плата за проезд по мосту 0,75 доллара).

Эверил оставила машину своей матери в гараже на 52-й улице, оттуда мы взяли такси до «Илейн». Боб устроил ужин в честь барона Леона Ламбера из бельгийского банка и пригласил Криса Макоса и Кэтрин Гиннесс, причем на Кэтрин была футболка с надписью: «И где же эта Палестина?» Ее прадед – тот самый Лорд Мойн, что из Палестины, его там в 1944 году уничтожили люди из команды «Штерн»[524]. Она спросила Леона, еврей ли он. Наполовину, ответил он, ведь его мать из какой-то ветви Ротшильдов. И Кэтрин сказала: «Мне-то все это безразлично. Но, понимаете, какое дело – вот если бы Гитлер выиграл войну, мой неродной дед, бабушкин муж, был бы диктатором Англии?». А бабушкин муж – это сэр Освальд Мосли. Тот самый, основатель британской фашистской партии. Правда, как сказал Боб, Кэтрин и Леон, похоже, все равно понравились друг другу. Потом появился бойфренд Криса – Питер Уайз[525], и мы отправились в «Студию 54» (такси 3,25 доллара), на вечеринку по поводу годовщины ее основания. Вышли из машины на Западной 53-й, чтобы зайти в клуб с заднего хода, потому что перед главным входом бурлила толпа. Спустились прямо в подвал со всеми этими золотыми подушками, сверху раздавался такой топот из-за всех танцующих, что потолок, казалось, вот-вот обвалится. Хальстон сказал, что нам нужно [смеется] отрепетировать наши выступления, чтобы потом, когда внесут праздничный торт, нам было что сказать, – и тут же начал репетировать свое выступление. У Трумена вокруг тульи его черной шляпы была лента из фольги, и я с ним разговаривал, как раз когда вошел Ив Сен-Лоран с Мариной, который поцеловал Хальстона так крепко, что на сегодня это – Главная Новость из Мира Моды. Ив, наверное, что-то такое принял.

Потом мы пошли наверх, сели там на фортепиано перед занавесом, но торт все никак не выносили, и тогда Хальстон стал произносить свою речь о том, как много «Студия 54» сделала для Нью-Йорка, и это было хорошо, но потом наконец сказал: «Теперь передаю микрофон Энди». А у меня в руке был какой-то микрофон, и нет ничего хуже, если тебе нечего сказать, когда ты уже держишь микрофон, и я лишь произнес: «Э-э, э-э, ну… это… м-м-м…». Короче, это просто были какие-то звуки, но их и расслышать-то было невозможно, и все засмеялись, а вот потом что-то говорила Бьянка, но ее слова могли быть хоть по-никарагуански, потому что ничего нельзя было понять, а потом она передала микрофон Лайзе, которая пришла в красном платье от Хальстона, и Лайза спела что-то вроде «Какой соблазнительный» (Embraceable You), только песня была другая, из The Act, с новыми словами, что-то вроде: «Брукс Дональд[526] – пустяк, лишь мгновенье, / А вот Хальстон – одно загляденье». Боб про все это сказал, что еще ни разу в своей жизни не слышал, чтобы какая-нибудь шайка-лейка – ну, после Гитлера в бункере – до такой степени потакала собственным желаниям. Я уехал вместе с Кэтрин, отвез ее домой (3,50 доллара).

Среда, 3 мая 1978 года

Звонил Нельсон, он все еще корпит над сценарием. Сказал, что даже начал принимать валиум, когда Фрэн Лебовиц добилась такого большого успеха – они ведь все еще не разговаривают друг с другом; а его старый приятель Брайан Де Пальма уже выпустил новый фильм – «Ярость».

Нас пригласили к Джону Ричардсону, там устроили танцы. Поехали на лимузине, и у Джона все оказалось очень шикарно! Среди гостей была Линн Уайет[527] и еще Нэн Кемпнер, а еще – Императорша. О-о, вот только если этот Боб хотя бы еще один раз назовет Диану Вриланд «Императоршей» или меня «Папой поп-арта» в своей колонке… Диана, вынув свою компактную косметичку, нанесла на себя целый дюйм румян и спросила: «Ну как, уже совсем “ Кабуки”?» Бьянка ужасно ведет себя с Барбарой Аллен, шпыняет ее за историю с Миком, а теперь еще и Хальстона настроила против нее. Но я Бьянке отомстил: сказал ей, что она пропустила самый лучший показ мод – Осси Кларка[528]. Я сказал: «Ах, Бьянка, дорогая моя, там все прямо на тебя было сшито – и прекрасное платье с рукавами “летучая мышь” и костюм Чудо-Женщины, и все такое, так что тебе нужно немедленно помчаться туда и все это купить». [Смеется.] Потому что она, понимаешь ли, оказалась в полном тупике. Она дружит с Хальстоном, но его одежда ей не подходит – она в его платьях выглядит коротышкой, этот крой совершенно не подходит для ее тела. Все выглядит на ней так, как будто она завернута в пеленки. M не-то вещи Хальстона нравятся, потому что они непритязательные, и американская одежда как раз и должна быть такой, но вот именно на Бьянке все это выглядит плохо, ей нужно носить более строгие костюмы.

Суббота, 6 мая 1978 года

Позвонил Арман, сказал, что недавно продал восемь моих картин из серии «Цветы», и все они оказались подделками, а он, по его словам, и не догадывался. На что я ему ответил: «Ты не мог не знать про это, иначе ты бы не прятал их все эти годы, и ты сам их, небось, купил подешевке у кого-то вроде Терри Орка или Сорена Ажну[529]». В общем, эти подделки принесли немало вреда, пусть Джерард [Маланга] до сих пор клянется и божится, что это не он их сделал. Из-за всех этих подделок цены на мои вещи упали, потому что теперь люди боятся их покупать – а вдруг это окажется подделкой? Вскоре будет аукцион, на который Питер Брент выставляет мои картины – большой «Электрический стул», большую «Банку супа», большую «Катастрофу», большого «Мао» и малую «Банку супа».

Воскресенье, 8 мая 1978 года

На концерт Дэвида Боуи прислали только два бесплатных билета, а пойти захотели, конечно, все.

Боб целый день висел на телефоне – в связи с празднованием собственного дня рождения. Как странно, что некоторые в самом деле желают отмечать свой день рождения, собирая на вечеринку целую толпу гостей. Тельцы всегда так поступают. Вот и Бьянка точно такая же. Кстати, она позвонила – сказать, что у нее есть два билета на Дэвида Боуи для меня, и тогда я отдал свои два билета Кэтрин, которая просто мечтала попасть на этот концерт. Позвонил Док Ко к с, сказал, что седьмого июня организует вечеринку в мою честь. Ну-ну, в мою – как же! Он сказал, что у него есть для меня таблетки, которые нужно забрать у него и начать принимать: они растворят камни у меня в желчном пузыре, и тогда не понадобится операция. Завез Кэтрин домой (3,50 доллара) и пошел к себе, чтобы принарядиться. Там у Джеда в гостях был Том Кашин, и мы все двинули потом к Хальстону – у него заказан лимузин и у Стиви тоже. Подождали, пока Бьянка оденется к вечеру, потом поехали в «Мэдисон-сквер-гарден».

Музыка была слишком громкая, а тут еще доктор Джиллер крикнул мне прямо в ухо: «ТЫ ЕЩЕ НЕ ОГЛОХ?», и это и случилось: по-моему, я из-за этого в конце концов оглох. В перерыве пошли за кулисы, пили там коктейли, Бьянка затесалась в гримерку к Дэвиду Боуи, а когда вышла от туда, то сказала, что завтра в час дня мы с ним пойдем на ланч в «Кво вадис». После чего он опять вышел на сцену. Дальше мы поехали на Пятую авеню, в дом 1060, где отмечали день рождения Боба – это празднование устроила Диана фон Фюрстенберг. Дверь открыл Кевин. Народу было не слишком много. Были мать и отец Боба, и я прежде не замечал, что у Боба такой симпатичный отец. Я встречал его и раньше, но сейчас он действительно выглядел отлично. Боб расцеловал меня за мой подарок, и я от этого смутился. Кэтрин была с Томом Салливаном, и в какой-то момент по ходу празднества Том сказал Бьянке, что он на все лето снял Монток, и после этого Бьянка перестала со мной разговаривать, она даже не попрощалась, когда уходила, ни слова не сказала – в общем, по-видимому, моим романтическим отношениям с Хальстоном, Бьянкой и Стиви пришел конец. Стиви сказал: «Бьянка расстроилась». Понимаешь, просто Винсент позвонил Мику, чтобы узнать, будет ли он платить за наш дом, если Бьянка поедет туда на лето, и Мик сказал, что нет, так что… теперь я не знаю, как быть. Я даже не понимаю, приглашен ли я по-прежнему на ланч с Дэвидом Боуи. Может, просто позвонить ей и спросить?

Вторник, 9 мая 1978 года

Позвонил Бьянке, но тот, кто снял трубку, ответил что-то странное, и я не понял, где она, – может, стояла рядом… Потом она в конце концов сама позвонила мне и сказала, что Дэвид Боуи очень занят и не может приехать на ланч, однако можно перенести его на завтра. Значит, она, наверное, не слишком на меня сердится. Позвонил Крис Макос насчет интервью у психиатра, который пишет эту книгу про IQ знаменитостей и который хочет, чтобы я сделал тест на определение моего IQ, но я решил – не буду. Ну то есть с чего это я должен позволять кому-то там разбираться в том, насколько я глуп? К тому же этот психиатр прислал мне текст расписки, и там сказано, что я разрешаю ему проводить подобное исследование, но расписка эта такая, что… Короче, там практически говорится, что он будет владельцем клеток моего мозга. В общем, Крис теперь злится, что я дал задний ход.

А я говорил тебе, что познакомился в «Студии 54» с молодым человеком, который сказал мне, будто у него был роман с Владимиром Горовицом? Я лишь спросил его: «Ну как у человека в семьдесят девять лет вообще может встать, а?» Не верю я ему, вот и все.