Дневники Энди Уорхола Уорхол Энди

1983

Суббота, 1 января 1983 года – Аспен

Случилось нечто странное, я даже подумал было, что Джон попытался меня убить. Мы были на снегоходе, и он столкнул меня с него, когда мы проезжали около обрыва. Я решил, что специально. Там, правда, оказались деревья, и я упал в глубокий снег. Мы поехали домой, это было здорово, но пока мы не добрались до дома, я еще не осознал, до чего же было страшно лететь с этого обрыва. Потом до меня дошло, чт случилось. То г д а я задал Джону прямой вопрос, он ответил, что я брежу, и мне полегчало.

Воскресенье, 2 января 1983 года – Аспен – Нью-Йорк

Не выпил ни разу, все время, пока был в поездке. И не пополнел. Только что взвесился, и у меня прежний вес – 126 фунтов (57 килограммов).

Понедельник, 3 января 1983 года

Позвонили супруги Лефрэк и сказали, что их портрет им по-прежнему не нравится. Мистер Лефрэк спросил, почему глаза у его жены на портрете не того цвета – должны же быть светло-карие, а потом еще сказал, что его нос совсем как луковица. Если я поправлю эти две вещи, тогда, может, и удастся выйти из положения.

Боб все еще не вернулся из Санто-Доминго, от Сиснеросов. В журнале «Тайм» Корнелию назвали «Дебютанткой года».

Вторник, 4 января 1983 года

Мы ужинали с Крисом в ресторане «Пост-хаус» на 63-й улице, чтобы раз и навсегда решить, сколько он хочет вложить в мою серию «Декоративная фотография», и в целом прояснили все. Ну и скряга же этот Крис, даже представить себе невозможно. Как Боб. И как Пол Моррисси. Они все хотят все больше и больше. Боб только что вернулся с чудесно проведенного уикенда, и он вбил себе в голову, что ему нужно жить, как живут короли, поэтому он ужасно расстраивается, если не может получить все больше и больше, но ведь, я что хочу сказать, – вот женился бы на одной из этих старых кошелок, и у него было бы вообще все, что только можно пожелать (ужин 130 долларов).

Четверг, 6 января 1983 года

Когда я появился в офисе, Винсент передал мне письмо. От Боба. Он уходит от нас. В офисе об этом никто не знает, кроме Гейл, Роберта и Фреда. Как я слышал, у него появился агент по имени Дженклоу, известный юрист по литературным вопросам. Интересно, уж не предложил ли ему Янн Уэннер работать у него, потому что в последнее время Боб с ним не раз встречался, – но вряд ли: они же ни за что не смогут вдвоем ужиться. Я рад за Боба. Правда, серьезно. Но ему стоило бы доработать у нас, пока мы не найдем ему замену. Ведь это же ужасно – просто взять вот так и уйти, даже не известив нас заранее. Фред позвонил ему и поговорил с ним, однако ничто не изменилось. По-моему, это его Томас Амманн так настроил. Томас у нас тоже теперь такой важный. То есть, я хочу сказать, что вот встречаешься с людьми, которых знаешь с давних пор, и вдруг оказывается, что у них такой гонор.

В общем, никто в офисе про это не знает, кроме тех, кого я назвал. Но зато [смеется] все остальные, те, кто не работает у нас в офисе, они-то все в курсе. Ну конечно: это ведь все какое-то время подготавливалось. Перед тем, как Боб уехал на рождественские каникулы, я сказал ему, что он может взять себе в подарок на Рождество любую из моих картин, и он сказал, что хочет «Серп и молот»,

но у меня их всего две, и я сказал: «Ох, Боб, ты знаешь, что угодно могу отдать, но не это», и он тогда страшно разозлился на мня. Но Боб стал таким важным, он ездит ко всем этим богачам, а потому считает, что и он должен иметь то же самое, что у них. Правда, редакторы журналов не зарабатывают так уж много. А Боб много зарабатывал в других местах – он получал комиссионные за заказы портретов, а еще 50 процентов за эту серию фотографий Бруно. Но на самом деле он очень хотел получить 50 процентов журнала Interview – во всяком случае, мне кажется, что он сказал: «50 процентов», потому что я, честно говоря, не расслышал, было это пятьдесят или пятнадцать. Я ему тогда сказал, что могу дать ему определенный процент от суммы прибыли – но это тогда, когда журнал начнет давать прибыль, а ведь он пока что даже не вышел в ноль. И тут он сказал, что на самом деле журнал – прибыльный. Хот я это ведь вовсе не так. И если бы Боб был умным человеком, он бы нанял кого-нибудь, кто занимался бы всеми будничными вопросами – всем тем, что он сам изо дня в день делал для Interview, – а сам лишь осуществлял общее руководство журналом, работая внештатно, без договора. Мне кажется, Фред собрался предложить ему именно это. Как бы то ни было, по-моему, он вернется к нам.

Джон Пауэрс привел в офис потенциального героя для портрета – это хирург из Флориды, он занимается пластическими операциями. Мистер Лефрэк пришел к нам, пока они были в офисе, и Джон был великолепен, он его смутил до такой степени, что тот был вынужден наконец согласиться забрать портреты – он ему буквально заявил: что же вы, мол, еще-то хотите? А уже позже Джон сказал мне: «Я не могу поверить, что благодаря тебе он так хорошо выглядит на портрете».

В общем, я добрался домой около семи вечера, по дороге отвез Джея (такси 5 долларов). Решил посидеть дома, поговорить по телефону с Кристофером и с Фредом.

Понимаешь, то, что Боб уходит от нас, это ведь не из-за денег, потому что он зарабатывает много. И не из-за «Серпа и молота», потому что если бы не этот предлог, нашелся бы еще какой-нибудь. Он ведь уже давным-давно начал гнуть свою линию. Может, он будет заниматься совместным бизнесом с Томасом Амманном. Потому что Боб хорошо продает искусство. Если кто-то скажет, что ему не нужен портрет, Боб лишь состроит гримаску и пойдет прочь. И он вовсе не стесняется требовать от клиентов, чтобы они полностью платили по счетам. Даже Фред в этом смысле порой проявляет некоторую робость. А Боб – нет. Если у него сейчас появится хорошая новая работа, я буду рад за него. Просто ему не нужно было уходить так внезапно, не предупредив нас заранее. Вот это плохо, непрофессионально.

Пятница, 7 января 1983 года

В газетах много пишут про Боба Колачелло, и в офисе все только об этом и говорят. Дженни Хольцер позвонила и сказала, что Стив Рубелл сказал ей… и тут я переменил тему разговора, спросив, что у нее самой новенького, и она сказала: «Ты так хладнокровно ко всему этому относишься». А как мне еще относиться? Я хочу сказать, что… это позволит нам сильно сэкономить на зарплате сотрудников офиса. Фред не считает, что нам нужно скорее нанимать нового редактора – Роберт Хейз такой славный, но мы посмотрим, что он может делать.

В офис пришел Ник Роудс из Duran Duran, привел с собой свою подругу – ее зовут Джули Энн[1136]. Ему двадцать лет, а ей двадцать три. На нем было вдвое больше косметики, чем на ней, хотя он ростом вдвое ниже ее.

Суббота, 8 января 1983 года

Целый день по телефону только и были разговоры, что о Бобе. В газете еще написали, что Боб забирает с собой мою любимую секретаршу – Дорию Рейган. Боб опьянен властью, которую якобы дает пресса, когда о тебе пишут в газетных колонках, но, я хочу сказать, люди-то совсем скоро все полностью забывают.

Вторник, 11 января 1983 года

Винсент сообщил новость: портреты супругов Лефрэк снова к нам приедут, потому что там у них в глазах нет зрачков и на лице одного из них оказалось пятно. Ну вот, а я только-только подумал, что больше их никогда не увижу. Ну прямо тебе «Ночь оживших портретов».

Гейл Лав пришла ко мне рассказать, как хорошо расходится наш журнал, однако я никогда не знаю, можно ли ей верить, потому что она вечно брызжет энтузиазмом и оптимизмом. Роберт Хейз очень симпатичный, мило ведет себя – наверное, потому, что думает, что его могут повысить, сделав главным редактором. Зашла Грейс Джонс в своем наряде мачо, и с ней высоченный швед, невероятный красавец, у него рост явно под два метра. Зовут Ханс Лундгрен. Мы пожали друг другу руки, и вот что странно, его рукопожатие такое слабенькое, он прямо мямля какой-то. А Грейс выглядела великолепно. Разговаривал с Джоном, он в Лос-Анджелесе.

Среда, 12 января 1983 года

Крис пришел в офис, показал мне фотографии, которые снял в Аспене, хочет использовать их в своей фотоколонке в Interview, и я ему сказал, что кое-что нужно будет поправить. Я имею в виду, что Барри Диллер на фотографиях Криса оказался запечатлен в компании людей, с которыми он вовсе не хотел бы появляться, а ведь Барри – босс Джона.

Снова заходила Грейс Джонс со своим бойфрендом-шведом. И я прочел ей целую лекцию про то, что ей нужно выглядеть более нормально, а не то никто не захочет давать ей роли. Такую же нотацию я прочитал Дебби Харри после того, как увидел «Видеодром»[1137]: что ей нужно просто выглядеть нормально, оставить эти свои рыжие волосы, и тогда она сможет получить роли Фэй Данауэй[1138]. Потом появилась Барбара Аллен, она сейчас встречается с настоящим мульти-мульти-парнем по имени Хенрик де Квятковски[1139], и все надеются, что на этот раз она выйдет замуж. Правда, Барбара в самом деле сильно измени лась. Она выглядит как все эти женщины в возрасте. Как Роксана Пулитцер[1140]. Нет, она все еще прекрасно выглядит, все дело в отношении к жизни. Я вовсе не говорю о ней плохо, она по-настоящему славная, однако у нее это отношение изменилось. В какой-то момент внутренне они перестают быть девушками и становятся такими вот женщинами. А он, значит, и есть тот самый мужик, с которым встречалась Си-Зи вскоре после того, как умер ее муж. Пошли посмотреть «Питера Пэна» (билеты 10 долларов). Отлично сделано. «Дисней» по-прежнему на высоте, и по рисунку, и по цвету (еда 5 долларов). А потом, когда выходили из зала, я, открывая дверь, сбил с ног маленькую девочку. Что у нее за родители такие – таскают малышку в кино в десять вечера! Ужасное было чувство, а получилось это потому, что дверь там открывается в обе стороны.

Пятница, 14 января 1983 года

Пошел в новое здание, и я было подумал, что все в нем уже должно было быть завершено, однако там копались все те же прежние работяги. Терпеть этого не могу. Еще я увидел, где будет мое рабочее место, – внизу, в темноте, в подвале. Я-то думал, что он будет использоваться только как склад. По-видимому, нам не стоило все это затевать. Вот когда я прихожу на наш этаж в доме 860 на Бродвее, там солнечно и в передней части помещения светло, и это приятно. Наверное, мне стоит найти другое место для работы над картинами. Может быть, лучше подойдет Грейт-Джонс-стрит. Или, может, стоит перебраться в «зону развлечений», на третий этаж, там ведь застекленная терраса, так что света хватает. Просто я не понимаю, а что мы, собственно, будем делать со всем этим помещением? У Фреда огромная комната, но ему-то что там делать? Теперь уже никто больше никогда никого не увидит. Бриджид отвели огромную комнату при входе, а у Винсента большое помещение для всех его телевизионных дел. Хорошо, конечно, что для Interview выделено столько помещений, потому что это имеет свой смысл, но только я не понимаю, отчего бы нам тогда не заняться недвижимостью и не сдавать большую часть этих помещений кому-нибудь еще.

Еще я думал, что у нас будет отличный большой лифт, однако этот размером всего один на один фут. Я уже думать не хочу обо всем этом, так что я, в общем, принялся на всех орать.

Потом приехал домой и посмотрел «Бунтовщика без причины», и как же странно было видеть Сэла Минео, он там такой юный, просто младенец, тогда как Джеймс Дин и Деннис Хоппер выглядят как взрослые мужчины. Даже невозможно понять, чт там делает со всеми ними этот юнец, а ведь по фильму они одногодки. У Джеймса Дина такой современный вид – джинсы, рубашка фирмы Lacoste и красная ветровка, а когда он наклоняется, видно, что на нем нет нижнего белья. А Натали Вуд в этом фильме выглядела лучше всего, как типичный американский тинейджер. Да и Деннис тоже хорош в этом фильме.

Фильм грустный. Служанка та же, что и в «Имитации жизни»[1141], у нее медальон со святым Христофором, и она говорит про бедного маленького Сэла Минео: «Ну отчего же ему никто не достался?» Грустно. Потому что Джеймс Дин там кладет свою голову на колени Натали Вуд, а потом приходит Сэл Минео, кладет свою голову на живот Джеймсу Дину и засыпает, потом Джеймс Дин и Натали уходят на цыпочках целоваться и миловаться, и это в самом деле грустно – ведь у Сэла-то никого нету.

Вторник, 25 января 1983 года

Я посмотрел видеозапись для первого телешоу, которое снимает Винсент. Это для сети «Мэдисон-сквер-гарден», пойдет по кабельному каналу. Интервью с разными людьми, которые говорят на камеру. Сьюзен Блонд несколько банальна, а я просто ужасен. Очень, о-о-очень я странная личность. Просто уродец какой-то. И ничего не могу с этим поделать. Я слишком необычный. Программа плохая – меня сняли на самом верху «Эмпайр-стейт-билдинг», и я представляю зрителям тех, кто занимается подсветкой зданий.

Четверг, 2 7 января 1983 года – Нью-Йорк – Атлантик-сити (штат Нью-Джерси) – Нью-Йорк

Поехал в Атлантик-сити, первый раз в жизни, мы с Дайаной Росс отправились на концерт Фрэнка Синатры, а заодно – отвезти оттиск ее портрета, который я сделал раньше, в подарок владельцу «Голден Наггет»[1142]. Дайана только что подписала контракт с «Голден Наггет» и будет там выступать, они ей заплатят кучу денег, а она еще ни разу не пела в небольшом зале, поэтому захотела увидеть все своими глазами.

А я поссорился с помощницей арт-директора Interview, назвал ее дурой, хотя потом остыл. Все совсем как с мистером Бродовичем, знаменитым арт-директором «[Харперс] Базаар», – он нередко крыл меня почем зря. Знаешь, дело простое: люди порой принимаются делать что-то свое, хотя ты им говорил, что именно нужно сделать. Фред, правда, сказал мне, что от подчиненных можно добиться большего, сказав им, что они глупые, но по-доброму, так что ситуация немного улучшилась.

Обложка с Твигги вышла ужасной – она до того уродливая, эта Твигги в шарфике, что мы решили поставить на обложку карикатуру Роберта Риско[1143]. Скоро выйдет «Вэнити фэйр», а они крадут всех наших художников, поэтому мы хотим хотя бы показать на обложке этот стиль первыми, потому что потом он уже станет их стилем.

Вдруг оказалось, что уже пять часов, а мне нужно быть дома к четверти шестого, за мной должна заехать Дайана Росс и отвезти к вертолету (такси 5,50 доллара). Я еле успел вставить контактные линзы. Позвонили в дверь, это была Дайана, совсем одна, так что я даже заволновался. Потом мы поехали на 60-ю улицу и там сели в вертолет авиакомпании «Пан Ам», за который платил «Голден Наггет».

Пришлось подождать несколько минут, пока приехал юрист Дайаны, а еще с нами летел портной Фрэнка Синатры, у него итальянские имя и фамилия, но на вид он еврей. Мне понравился юрист, он восхитительно выглядел. Я заметил, что все эти люди, кто выбрался на самый верх, они все немного подмигивают, их глаза то и дело непроизвольно моргают. Юрист этот весь вечер звонил в Лос-Анджелес – из-за грандиозных дождей там началось наводнение, и он хотел знать, смыло ли его дом, в котором жили его жена и дети. Кстати, все, кто из Калифорнии, звонили туда, чтобы узнать, стоят ли еще их дома. Дайана тоже позвонила. А из телефонной будки можно было услышать такое: «Ох, Господи! Соседский дом только что унесло!»

Я сказал Дайане, что ей на самом деле нужно было бы выйти замуж за Барри Диллера, и она ответила, что как же она может увести мужчину у своей подруги – имея в виду Диану фон Фюрстенберг. А еще я посоветовал ей больше сниматься в кино.

Еще мы говорили о Дэвиде Геффене. Я сказал, что ей надо бы снова с ним подружиться, он ведь внутри всей этой «компашки», а она ответила, что они были когда-то по-настоящему дружны, он был очень добр к ней, и когда ее мать заболела раком, устроил ее в раковый центр «Слоу н-Кеттеринг», когда она вообще не знала, как быть дальше, и я спросил у Дайаны, когда все это было, и она сказала: «В прошлом году». Тогда я спросил: «Ну, и что случилось?» И она сказала, да вот, были «Девушки мечты», этот мюзикл про The Supremes, ее группу, – но только их там не называют The Supremes. И продюсером был Геффен. Она сказала, что поначалу собиралась подать в суд, но потом передумала. Дайана сама дает чаевые обслуживающему персоналу, она вообще все делает сама. Это по-настоящему здорово.

Когда мы улетали из Нью-Йорка, очертания небоскребов на фоне неба были удивительно красивы.

Когда прилетели в Атлантик-сити, нас встретил тот парень, которого Эдмунд Голтни как-то раз приводил с собой в офис. Он довез нас до «Голден Наггет», и тут оказалось, что казино принадлежит его брату – Стиву Винну. Он и сам был там, с женой и детьми, они такая очаровательная американская семья – я только не понял, итальянцы они или евреи.

Дайана никак не могла выбрать, какой из двух нарядов надеть. Я сказал ей, что буду ее стилистом и сам все ей скажу, однако в результате и я ничего не смог решить. В итоге она надела коротенькое откровенное белое платье, но потом передумала и вскоре была уже в облегающих черных брюках и топе. В общем, меня провели по казино, и это было замечательно. Я спросил у сопровождающего, почему все здесь в викторианском стиле, и он ответил, что никто не сядет играть, если обстановка в казино современная.

Мы поехали в лифте на пятый этаж. Мне сказали, что в любой момент пришлют за мной самолет в Нью-Йорк, стоит мне только пожелать, но когда я сказал, что не играю в казино, они тут же от меня отстали. Вот Дайана, она-то как раз азартный игрок, но в этом казино пока что не играла.

Потом сказали, что Фрэнк Синатра всегда начинает вовремя, поэтому мы пошли в зал, в нем примерно пятьсот мест. Устроители концерта продают двести билетов, а триста просто так раздают – тем, кто играет у них по-крупному. Фрэнк вышел на сцену и исполнил все свои песни, это было великолепно. Он также представил всем Дайану Росс и меня, он сказал: «У нас в зале два удивительных человека, знаменитых каждый в своей области, он – художник, а она – певица», и говорил он довольно долго. Между нами сидела Барбара Синатра. На ней было короткое черное платье, она прекрасно выглядит. Я не мог придумать, что сказать, поэтому спросил ее, по-прежнему ли ее сын встречается с Барбарой Аллен, хотя я знал, что уже нет.

Потом мы все пошли в их люкс, и Фрэнк впервые пожал мне руку. Ох, Господи, до чего же он прекрасно выглядит. Сколько ему лет? Гд е -то шестьдесят семь? И он не носит шиньон. Я убежден в этом. Я эксперт, я точно могу сказать, что нет у него никаких накладок – ну, может быть, у него была пересадка волос, но выглядят они очень естественно. Его портной делал обмеры, чтобы сшить Фрэнку новый костюм, и хотя он вовсе не голубой, все равно без конца целовался со всеми этими парнями и обнимался с ними, прямо-таки портной-гомосексуалист. Такая пошлятина. У меня с собой не было камеры, так что я ничего не сфотографировал, – впрочем, когда кто-нибудь пытался сделать снимок, ребята из охраны тут же закрывали рукой объектив этаким королевским жестом.

Фрэнк сказал, что на следующем альбоме у него будет песня с Майклом Джексоном, и Дайана тут же сказала: «А почему бы и не со мной?» Когда мы с Дайаной ненадолго остались надине, я сказал ей, что здесь оказалось столько людей со «странными фамилиями», а она нажала на свой нос, сдвинув его в сторону, и сказала: «Ты хочешь сказать, вот таких?» Это было смешно, очень похоже на этих мафиози. Домой вернулся в полночь.

Пятница, 28 января 1983 года

За мной заехал Бенджамин, и мы отправились по нашим обычным маршрутам. Пошли на Мэдисон-авеню, и я вдруг увидел Боба Колачелло, который переходил улицу. В первый момент я было подумал пойти в другую сторону, но потом решил догнать его и поговорить с ним, чтобы уже покончить с этим. Я дошел за ним в «Бэнк оф Нью-Йорк» на Мэдисон-авеню, в это небольшое элегантное кирпичное здание в колониальном стиле. Охранник попытался было не пустить меня внутрь, однако я пробился к Бобу. Бенджамин тоже хранит деньги в этом банке, что смешно, потому что когда ему нужно пойти в банк, ему приходится из вонючего Нижнего Ист-Сайда тащиться сюда.

В общем, я сказал: «О, привет, Боб. А я вчера вечером встречался с Дайаной Росс, и она повела меня на концерт Фрэнка Синатры, и… слушай, ты ведь, как я знаю, уже давно хотел сделать с ним интервью, и вот вчера вечером он сказал, что, пожалуй, не против, – ты все еще хочешь?» Я просто попытался вернуть наш прежний дружеский тон в отношениях, однако Боб отреагировал на мои слова очень кисло. Наверное, он меня терпеть не может. В общем, он сказал: «Мой агент, Морт Дженклоу, ни за что не позволит мне это сделать». Тогда я сказал: «Ну… да… слушай, Боб, ладно, хорошо, в общем… было приятно тебя повидать, правда приятно». И я ушел из этого банка в таком унынии. А потом, что еще хуже, когда я пытался подарить прохожим номер нашего журнала, они все отказывались от него – что бывает крайне редко (такси 4,50 доллара, телефон 0,50 доллара).

Потом я оказался неподалеку от Дока Ко к с а, так что зашел к нему поболтать о том о сем. Розмари на несколько месяцев выбыла из строя, сказал он, потому что у нее гепатит. Да, а я уже рассказывал, что она однажды поведала мне, как к ним в приемную вошел человек с пылесосом, в котором застрял его член? Отличная история. В общем, я попытался заставить Дока Ко к с а подтвердить все, что я слышал насчет Генри Поста, что у него СПИД и он угасает на глазах. А подхватил он этот вирус от своего кота. Он сейчас в Нью-Йоркской больнице.

Понедельник, 31 января 1983 года

Смотрел «Чайнатаун» по телевизору. Ну почему же Роберт Таун не напишет еще один сценарий, не менее замечательный?

Отправился на встречу с Лидией (такси 6 долларов) и занимался с ней физкультурой. Потом у меня была назначена встреча с Китом Харингом в Сохо (такси 3,50 долларов). Поехал туда с Крисом и Питером. Кит снимает огромную студию без ванной комнаты за тысячу долларов, отличная мастерская. Там был этот паренек-пуэрториканец, он сидел себе в уголочке, и я спросил, что он делает, и Кит сказал, что парень пишет слова на картинах-граффити Кита, так что я запутался и не понял, а что сам Кит тогда делает. Наверное, обводит слова краской.

Среда, 2 февраля 1983 года

Бенджамин отвез меня (такси 10 долларов) в дом 277 на Парк-авеню, это здание «Кемикэл-бэнк» с большим солярием на первом этаже, на встречу по поводу финансирования нашего нового здания. Можно было воочию увидеть, как эти банки тратят деньги. Когда я приехал, Фред и Винсент уже были там, за ланчем собралось около тридцати каких-то начальников, и каждого из них обслуживал личный официант-негр.

Банк скупает дешевое искусство, как в аптеке, а потом лепит на работы таблички. Не знаю, может быть, эти вещи когда-нибудь и станут предметом коллекционирования, но боже ты мой…

И развешивают картины на лестницах, ведущих с одного этажа на другой, лестницы выглядят как на свадьбе. Та к о г о типа лестницы. Фред ездил в Калифорнию с Гейл Лав и Барбарой Колачелло, чтобы рекламировать наш журнал. Он опять взялся читать все эти старые номера Vogue и «Вэнити фэйр», чтобы набраться каких-нибудь идей, и это здорово, он сейчас больше сотрудничает с Interview.

Четверг, 3 февраля 1983 года

Поехали вместе с Джоном на выставку Антонио в галерею «Парсонс» (такси 4 доллара). Собралась большая толпа, и на меня все набросились, чтобы я дал автограф, и я расписывался и расписывался, а Грейс Джонс отказывалась давать автографы, всем говорила, чтобы отваливали, но когда увидела, сколько автографов я даю, то, по-моему, смутилась, потому что подошла потом ко мне и объяснила, что ее фанаты больше любят, когда она их отшивает. Неужели? Что-то не верится.

Потом – на открытие выставки Кита Харинга (такси 4 доллара). Это в Нижнем Ист-Сайде, в этом месте, которое называется «Фан гэлери». Вошли мы внутрь, а там Рене Рикар, и он тут же заорал: «Господи ты боже! Все шестидесятые и все восьмидесятые – ты до сих пор везде!» И я сказал ему, как же он мог столько ужасного про меня наговорить в книге «Эди», а он на это ответил: жаль, что, мол, ты не видел текст до того – ведь его еще отредактировали да сократили.

Выставка Кита смотрелась хорошо, его картины висели на фоне его же картин. Ну, как на моей ретроспективе в музее Уитни: там мои работы висели поверх моих же обоев с коровами. Мы оттуда уехали, и Крис с Питером захотели, конечно же, отправиться в «Коуч -хаус», потому что это самое дорогое место.

Пятница, 4 февраля 1983 года

Мороз был такой, что пронимал до костей.

Позвонил Стив Рубелл, сказал, что посылает мне билеты на шоу Джоан Риверс в Карнеги-холле, вечером, а до представления приглашает к Кельвину на коктейли. Еще он сказал, что посылал Боба узнать насчет работы в «Нью-Йорк пост», там у них вакансия на «Шестой полосе», но они не могли поверить своим ушам, когда услышали, какую сумму он запрашивает. Я знал, что в таких местах много не платят, так было еще тогда, когда я работал для «Харперс базаар». Ну, наверное, есть какие-то бонусы, однако еще десять лет назад «Нью-Йорк таймс» разослало всем своим авторам письмо, в котором сообщалось, что они не имеют права ничего, вообще ничего принимать в подарок. Ну, правда, Диана Вриланд набрала подарков – столько обуви, столько одежды! Поехал к Кельвину на Сентрал-Парк-Вест (такси 4 доллара). Я спросил Стива, приглашал ли он туда Боба Колачелло, но он сказал, что нет, не приглашал, что если Боб ни для кого не работает, то зачем его куда-то приглашать. У Кельвина было четырнадцать мужиков и одна баба – Сью Менгерс. Там были и Барри Диллер, и Сэнди Галлин[1144], этот великий агент.

Было очень здорово поговорить со Сью, она такая крутая. Потом мы поехали на лимузинах в Карнеги-холл. Стив дал нам билеты в дальнем ряду, отдельно от центральных мест, которые он приберег для себя.

Джоан Риверс вышла на сцену в боа, она вела себя смешно, но я не понимаю, как это она может говорить то, что она говорит и притом ей все сходит с рук – отчего на нее никто не подаст в суд. Вот она сказала, что Ричард Симмонс забеременел от Рекса Рида, или вдруг заявила, что Кристина Онассис похожа на обезьяну, или стала изображать Нэнси Рейган, как та ковыряет у себя в носу хлебными палочками… А потом, когда представление закончилось, все вокруг принялись изображать ее, так что, надо думать, она популярная актриса.

Суббота, 5 февраля 1983 года

В Нью-Йорк приехала Кэтрин Гиннесс. Она живет в своей прежней квартире, она ведь сохранила ее за собой. Еще она выходит замуж за этого лорда, который одевается точь-в-точь как в девятнадцатом веке, его зовут Джейми, поэтому все устраивают в ее честь званые приемы. Она звонила мне каждый день, все хотела куда-нибудь со мной пойти.

Воскресенье, 6 февраля 1983 года

Ходил в церковь. Снова работал над картинами. Рано лег спать. Телефон не звонил целый день.

Понедельник, 7 февраля 1983 года

Заехал домой надеть смокинг для приема в честь журнала «Ньюсуик». Взял такси до «Линкольн-центра» (4 доллара). До чего же скучно было. Никого из звезд. Лишь Нэнси Рейган, президент Картер и его супруга. По сути дела, это была просто большая офисная вечеринка. Выставка обложек «Ньюсуика» была интересной. Все эти годы только война-война-война. Мы хотели уйти пораньше,

чтобы попасть на вечеринку, которую в честь Кэтрин устроила Мэриэнн Хинтон,

на Восточной 57-й улице (такси 5 долларов).

Там был будущий муж Кэтрин, лорд Нейдпат[1145]. Он как-то раз был у нас в Interview, в разделе «Первое впечатление». Я познакомился с ним несколько лет назад. У него длинные черные вьющиеся волосы и вообще он выглядит так,

словно вышел прямиком из шестидесятых, прямо с Кингс-роуд, – носит бриджи и пиджак из шелковой ткани. Там был и Фред, и Шелли Уэнгер, и Стив Аронзон.

Значит, Кэтрин станет теперь носить титул, будет настоящей леди.

Четверг, 10 февраля 1983 года

Я пригласил Дженни Хольцер на прием, который устроили The Rolling Stones в связи с премьерой их фильма, потому что она-то как раз и познакомила меня с ними в шестидесятые годы и сейчас хочет снова почувствовать себя молодой. Джейн выглядела великолепно. Взяли такси до кинотеатра «Корсо» на Восточной 86-й улице, приехали туда к самому началу. Там была добрая сотня полицейских (3 доллара).

Какой-то фотограф сфотографировал меня, а потом сказал, что это «Нэшнл Энкуаэрер» попросил его снять меня для обложки. Интересно, зачем? Что они придумали? Что на меня подали в суд из-за алиментов? Что я умираю от рака? Я разнервничался, просто пытаясь представить себе, что бы это могло быть. Пропустил звонок от Джона из Лас-Вегаса, где «Парамаунт» отмечал свою семидесятую годовщину.

Пятница, 11 февраля 1983 года

Снег утром так и не пошел, а я и не верил, что он пойдет, ведь прогноз погоды всегда неточный. Но в половине первого он все же начался (такси 5 долларов, 3 доллара, телефон 0,50 доллара).

Interview устроил в «Парамаунте» просмотр фильма «Лорды дисциплины»[1146], и я опасался, что нам не удастся туда добраться, поэтому арендовал лимузин. Потом пошел в Interview и пригласил некоторых сотрудников поехать со мной, и тут Фред стал ругать меня, что я нарушаю протокольные отношения в рамках его офиса. Я все забываю, что в Interview существуют все эти уровни, кто на что и с кем может быть приглашен, в зависимости от того, насколько он важное лицо. Ну, как в обычном офисе. Я не пригласил, например, Роберта Хейза поехать со мной, потому что он был с сестрой и со своим бойфрендом Сискоу, а Сискоу болен СПИДом, и я не хотел находиться рядом с ним. Люди на улицах смеялись и кидались снежками.

Фильм прекрасный, мне очень понравился, такой декадентский. Там вообще нет женщин, только эти ребята, которые дерутся. Митчелл Лихтенштейн выглядит отлично, прямо как его отец, Рой, двадцать лет назад, и я уверен, что Дэвид Кит будет новым Джоном Уэйном.

Воскресенье, 13 февраля 1983 года

На улице все в снегу, погода прекрасная, не слишком холодно. Ходил в церковь. Позвонил Нельсон Лайон, и мы посплетничали. Он сказал, что прошлым летом Пол Моррисси разговаривал с Бобом Колачелло на каком-то греческом острове, где они жили за счет Томаса Амманна, и Боб сказал Полу, что подумывает о том, чтобы уйти, потому что я все еще не знаю, как правильно писать его фамилию. Ну послушай, ведь я всегда думал, что с его стороны было глупо изменить написание фамилии – впрочем, он на самом деле почти ничего не изменил в ней: она была «Колачьелло», а стала «Колачелло», вот и все. Я хочу сказать, если бы он хотел, чтобы я правильно ее писал, уж изменил бы на действительно простую – на такую, которую даже я в состоянии писать правильно.

Вторник, 15 февраля 1983 года

Проснулся с все тем же старым добрым ощущением несчастья и гадости. Ох, вот разве что Люси осчастливила меня сегодня утром. Из «Я люблю Люси». Она такая смешная. Она приходит в ресторан «Браун Дерби»[1147] с Этель и Фредом, ну, со своими друзьями, и там начинает таращиться на Уильяма Холдена за соседним столиком, а он в ответ таращится на нее, пока она ест спагетти, и Этель даже приходится обрезать длиннющие спагетти маникюрными ножницами. Ох, как же это хорошо сделано. А потом Люси приходит, изменив внешность, с фальшивым носом, и он загорается, когда к ее сигарете подносят зажигалку! Это – самый смешной эпизод.

Позвонил Кэтрин насчет ланча, который мы устраиваем сегодня после полудня в ее честь у нас в офисе. Она пригласила человек тридцать. За мной заехал Бенджамин, мы отправились к Доку Ко к с у, и там была Розмари, она снова вышла на работу. Она сказала, что по ночам ей не спится, и она слушает Малера, читает книги про иконы, а потом в четыре утра приходит на работу и уходит в десять.

После врача пошел в «Сотбис», они попытались заставить меня сдать мои сумки в камеру хранения, но я сказал им, что ничего сдавать не буду, тогда они не пустили меня внутрь, и я ушел прочь, сказав напоследок, что они навсегда потеряли меня как клиента – я больше никаких дел с ними не буду вести. Я хочу сказать, мои сумки – это же моя «дамская сумочка». А дам никогда не заставляют сдавать свои сумочки в камеру хранения, так почему же я должен это делать?

Забыл сказать, что Дайана Росс прислала мне большую коробку шоколадных конфет – «поцелуйчиков», она же сама такая сладкая, и мне нужно будет ей тоже что-нибудь послать. Все выглядело так, будто она своими руками заворачивала эту посылку.

Да, еще: этот Псих Мэтти приходил в дом 860, оставил там самую ужасную записку, безумную, как у этого Хинкли[1148] или что-то в таком роде.

Боба Колачелло пригласили прийти на наш ланч в честь Кэтрин, однако он отказался, сказав, что у него «встреча с литературным агентом».

Среда, 16 февраля 1983 года

Еще один ланч в офисе в честь Кэтрин. Она сказала, что в Англии очень подружилась с Бобом Диланом. Она там, надо думать, без конца принимает гостей, водит их по своим домам. Она сумасбродка, эта Кэтрин. И многому научилась у Тома Салливана.

Смотрел «Династию». Джоан Коллинз так хорошо играет. Там снимают бинты с лица ее сына-гомосексуалиста, и это так смешно, ведь сейчас, оказывается, мужчины устраивают все те же самые старые штучки, как это делали Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд – ну, когда «снимают бинты».

Четверг, 17 февраля 1983 года

Сегодня прекрасный весенний день, ну, почти что. У меня было свидание с леди Шэрон и Джилл Фуллер в ресторане «21» во время ланча, у Джилл – день рождения, и я принес ей в подарок «Знак доллара». Я был удивлен, когда, посмотрев на ее руку, не обнаружил обручального кольца, и она сказала, что все уже позади – это был просто какой-то молодой человек, с которым она познакомилась на дискотеке. Он обозвал ее старой кошелкой или чем-то в таком духе, вот она его и прогнала.

Я рассказал им все как есть – что Боб ушел от нас после того, как я отказался подарить ему «Серп и молот». А потом, уже позже, когда я вернулся в офис, сказал Фреду: я совершил большую ошибку, что сообщил им об этом, и он ужасно разозлился, он сказал, что теперь все попадет в газеты. Так оно, наверное, и будет. Причем и Джилл, и Шэрон, обе сказали, что сейчас многие собираются прервать отношения с Бобом. На самом деле именно Джилл и Шэрон как раз такие люди, кто вот уж точно перестанет водить дружбу с Бобом. Шэрон еще сказала: «Боб мой друг, но у него такой скверный характер, с ним так трудно общаться».

И понимаешь, это ведь действительно так, потому что все эти люди действительно не станут общаться с Бобом, если он не будет где-нибудь вести колонку светских новостей. Они все хотят попасть в газету – вот почему его приглашают в гости, общаются с ним!

Да, еще, про эту иранскую даму, помнишь, хорошую знакомую Боба, ее зовут Мерседес Келлогг – как сказала мне Шэрон, она была ужасно толстой, и Шэрон помогла ей похудеть на двадцать килограммов, а теперь та перекрасила волосы, стала блондинкой, устраивает у себя невероятные приемы, а Шэрон на них даже ни разу не позвала.

Суббота, 26 февраля 1983 года

Вечером прием в честь Роя Кона. Такси в «Студию» (5 долларов). Этель Мерман спела «С днем рожденья». Там была Ивана Трамп, она подошла к нам и, едва увидев меня, спросила: «Ах, что же это у нас получилось с теми картинами?», а у меня в голове тут же возникла целая речь, чтобы устроить ей разнос, но вот только я никак не мог решить, спускать на нее собак или нет, а она постаралась улизнуть от меня, и ей это удалось.

Бедняга Эрл Уилсон – у него, наверно, был инсульт. Он явился на этот прием, но он же еле ходит, просто скребет ногами по полу, – вот почему, наверное, он прекратил вести свою колонку.

Понедельник, 28 февраля 1983 года

За мной заехал Бенджамин, и мы попытались скормить голубям в парке большой пряничный дом, который Беркли Райнхолд подарила мне на Рождество. Но голубям не понравились пряники и им не понравились конфеты. Еще я постарался избавиться от кекса с цукатами и орехами, но он им тоже не понра вился, поэтому я решил – пусть тогда с голоду подохнут! Что же, в таком случае, этим голубям нужно?! Правда, орехи им пришлись по вкусу, и в следующий раз я, пожалуй, принесу им немного арахиса. Ну, ладно, потом мы отправились в даунтаун (6 долларов).

Затем я встречался с Лидией, у нас была тренировка, потом я присоединился к ланчу, который давали в честь Тома Армстронга, Сэнди Брент, Дэвида Уитни и Филипа Джонсона. Они там все пытались уговорить меня передать мои старые фильмы в музей Уитни, потому что их тогда можно будет отреставрировать, внести в каталог и демонстрировать, но я не знаю, как быть. Винсент говорит, что надо передать, потому что эти люди – друзья. Но, по-моему, мы могли бы сами поработать над этими фильмами, чтобы сделать их коммерческими. Я сказал им, что когда описываешь эти фильмы, они кажутся лучше, чем на самом деле, и если люди действительно увидят что-то вроде фильмов «Сон» или «Поедание», они подумают, что это скучно. Еще я сказал им, что меня не так-то легко будет уломать, а Тому Армстронгу придется развлекать меня в клубе «Никербокер»[1149]. Что, между тем, и так было запланировано, просто Винсенту хотелось поскорее завершить этот ланч. Ну, они ответили, что конечно-конечно, они все устроят, и теперь они, наверное, уже думают, что я на все согласен, а я вовсе не знаю, буду ли я что-то делать в этой связи или нет. Я сейчас в раздумьях, как мне лучше поступить.

Потом, после ланча, я встречался с Пейдж Пауэлл в отеле «Беркшир», в нем еще The Rolling Stones останавливались, – там сейчас проходит конференция по мужской одежде, и она решила, что было бы неплохо разложить там экземпляры нашего Interview, а еще попытаться продать рекламные полосы. Мне нравится Пейдж (такси 4 доллара). Там творилось что-то невообразимое – на всех одинаковые пиджаки и одинаковые свитера. Пять этажей одежды на выставке – и все совершенно одинаковое.

На такси поехал встретиться с Крисом, Питером и Морой Мойнихан. Потом в даунтаун, в «Боттом лайн», на концерт Лу Рида (такси 8 долларов). У него теперь можно хорошо разобрать слова песен (выпивка 140,08 доллара), а музыка очень громкая. Он спел много знакомых песен, но я их не узнал, они звучат как-то по-другому. Лу сейчас записался в программу «Анонимные алкоголики», а еще на тренировки в спортзал, работает над фигурой, чтобы быть подтянутым. Крис попытался почистить ногти Моры, потому что под ними была грязь. А на платье у нее пятно, и она сказала, что посадила его сегодня, но на вид оно старое. Ну, она же ирландка.

Среда, 2 марта 1983 года

Виктор рассказал мне, что видел Джона в одном из гей-клубов, но я про это ничего Джону не сказал. А Крис все хочет знать, может ли он уже получить наручные часы, которые я обещал ему, если Джон… и я сказал ему, что нет, еще не настал тот момент. [Хотя Джон Гулд по-прежнему снимал собственную квартиру, он к этому моменту уже жил в доме Энди, на четвертом этаже, в комнате для гостей.] И мне надоели все эти сплетни про Хальстона, которые мне без конца рассказывает Виктор, это меня очень пугает – то как Хальстон выкинул его из своей машины, то как Лайза пришла к Хальстону в костюме от Ива Сен-Лорана. И все это в тот вечер, когда я собрался пойти на прием в честь отца Лайзы в Музее современного искусства.

И все это странно, потому что Виктор, с одной стороны, рассказывает мне про свои бесконечные ссоры с Хальстоном, а с другой – ругает меня за то, что меня нельзя назвать лучшим другом Хальстона, и обвиняет в том, что я всегда и во всем предпочитаю оставаться в стороне, пользуясь всеми преимуществами дружбы с ним, но не беря на себя никакой ответственности. Ну, это и в самом деле так, потому что я просто не хочу быть таким уж близким человеком для Хальстона, потому что при этом он действительно способен начать катить на тебя бочку. Пока я разговаривал с Виктором, позвонил Стив Рубелл, он хотел пойти с нами в МоМА, поэтому я ему сказал, что я и Дженни Хольцер сначала идем на вечеринку, которую Клаус фон Бюлов устраивает в честь Кэтрин. Позвонил Виктор, сообщил, что идет в МоМА как «миссис Хальстон». Новая секретарша Хальстона сказала, что он не распорядился предоставить транспорт, а это значит, по-моему, что времена меняются.

Четверг, 3 марта 1983 года

Ну разве мог Теннесси Уильямс задохнуться из-за колпачка от лекарства[1150], а? Как ты думаешь? Вот как это могло произойти?

Пятница, 4 марта 1983 года

Позвонила миссис Вриланд, хотела поговорить с Виктором, и говорила она еще более тихим, чем обычно, голосом. Я вот думаю о ней, думаю, что же дальше-то будет – следующие тридцать лет жизни?

Понедельник, 7 марта 1983 года

Поехал к доктору Силверу, специалисту по прыщикам (такси 7 долларов), и он сказал, что мне нужно пить больше воды, и я, конечно, буду выполнять предписание, однако не уверен, что мне так уж нравится часто и много мочиться, придется чаще приходить к себе домой, мне ведь совсем не нравится ходить в общественные туалеты.

Вторник, 8 марта 1983 года

Джон позвонил из Калифорнии и сказал, что прилетит вовремя, а значит, успеет на концерт Бетт Мидлер – и он в самом деле успел! В конце своей программы она великолепно поступила: расчувствовавшись, стала искренне благодарить молодежь, всех тех, кто даже спал ночью в очереди за билетами на ее концерт. Позади меня сидел Янн Уэннер, и он спросил: «А как там дела у Боба Колачелло?», а потом еще попытался заинтриговать меня их запланированным совместным ланчем. Я лишь сказал: «А почему ты не возьмешь его к себе на работу?»

Концерт закончился в половине двенадцатого ночи, я был дома без пятнадцати двенадцать. Не пошел на прием в честь Бетт, который устроили в «Клаб Эй».

Среда, 9 марта 1983 года

Бриджид поругалась со всеми у нас в офисе, потому что кто-то взял ее грейпфрут, а тут вдруг еще и Пейдж завопила, что у нее украли шарф. В половине четвертого я поехал в большую студию в доме 35 на Западной 31-й улице, где меня снимали в рекламном ролике для муниципалитета, для Бруклинского моста. И они меня вызвали, по-моему, сразу после Вуди Аллена, потому что у меня все строчки в тексте начинались со слова «ВУДИ». А строчки были такие: «Вот это – искусство!», «Наверное, в красном цвете» и «Шедевр».

Четверг, 10 марта 1983 года

В офисе зазвонил телефон, мне сказали, что меня просит к телефону Тодд, друг Генри Поста, и у меня побежали мурашки по спине. Я почему-то сразу понял, в чем дело. И он сказал мне, что Генри умер – у него в мозгу образовалась еще одна киста, от того вируса, которым он заразился от своего кота. Я, наверное, забыл сказал Дневнику, что на прошлой неделе звонил ему в больницу, разбудил его звонком и был так расстроен из-за этого. Я спросил его, что я мог бы ему купить или принести, и он ответил, что ничего не нужно – ничего больше. Он сказал мне, что совсем слаб и поэтому не может даже разговаривать со мной, и еще он сказал, что не знает, удастся ли ему выкарабкаться на этот раз. Я начинаю думать: а такой ли уж хороший врач, этот Док Кокс? Я ведь даже не знаю, хорошо ли они делают анализ крови. Может быть, Генри стоило обратиться к одному из этих специалистов по мужским болезням? Насчет «Лордов дисциплины»: студия «Парамаунт» решила не заниматься больше рекламой этого фильма, потому что он не будет по-настоящему популярным. Он более или менее окупил себя – собрал девять миллионов долларов. Но я вот чего не понимаю: отчего в программе «Энтертейнмент тунайт» о нем так плохо отозвались, хотя могли бы просто промолчать и ничего не говорить, ведь «Энтертейнмент тунайт» – это же программа фирмы «Парамаунт»? Я просто хотел бы понять, в чем там подоплека, – искренне недоумеваю. Почему им потребовалось в рамках собственной телепрограммы сказать, что их собственный фильм не слишком популярен, когда они могли просто проигнорировать этот факт? Хотел бы я понять.

Пятница, 11 марта 1983 года

Бриджид все вяжет и вяжет, она делает мне шарф взамен того кашемирового шарфа от Хальстона, который я потерял еще прошлой весной, а он мне так нравился! Как вообще можно потерять шарф длиной почти в три метра? Я этого так и не понял. Ведь со мной тогда был Кристофер, и он тоже не видел, что я потерял его. Это был красный шарф длиной в два метра семьдесят сантиметров, и никто ничего не заметил.

Воскресенье, 13 марта 1983 года

Хальстон позвонил мне, чтобы пригласить на ужин. Он стал таким важным, говорит про такие вещи, как «три миллиарда долларов» и «Джей-Си Пенни»[1151], и я даже не понимаю, что это означает, – вот разве он несколько проговорился, сказав, что «продался», и я думаю, что он, наверное, и в самом деле продался и теперь его имя начнут лепить на всякую дешевую чепуху. По-видимому, все дело в этом и именно поэтому он так беспокоится: сам не уверен, что правильно поступил.

А я в обществе Хальстона нервничаю, потому что не хочу при нем сказать что-то не то, не хочу, чтобы он разозлился: он ведь – наш жилец в Монтоке, и я не хотел бы взять и все испортить. Он хотел посплетничать со мной, а я говорил лишь о том, что уже перестало быть секретом.

Понедельник, 14 марта 1983 года

Отправился на 47-ю улицу повидать Бориса [Тинтера], у которого в магазине довольно давно не появлялось ничего нового, и он жаловался на жизнь. По какой-то странной причине никто ничего не покупает и никто ничего не продает. И аукционов тоже нет.

Позвонил Руперт, сказал, что Рон Фелдман хотел бы, чтобы я скорей приехал в галерею на Грин-стрит и подписал свои работы. Я сказал: передай ему, чтобы он шел на хер, что я приеду, когда мне захочется. А потом Рон позвонил уже сам и сказал, что даст мне мой чек, если я приеду в галерею, и вот тут мне сразу захотелось. Он сказал, что пришлет за мной кого-нибудь, потому что я заявил, что не хочу ехать в одиночестве, и за мной вскоре приехал Руперт на такси – а я-то думал, что он пришлет за мной лимузин. В общем, я туда приехал, и Рон повел меня к себе в офис и говорит: «Ну а теперь давай поговорим о простынях и наволочках». И я сказал ему: «Нет. Не поговорим». Я сказал: «Понимаешь, дорогой, я потерял миллионы долларов на сделках с простынями и наволочками и не собираюсь повторять это с тобой». Я уехал с Робертом, который работает у Руперта (такси 5 долларов).

Вторник, 15 марта 1983 года

Был прекрасный день. Я шел по улице, и вдруг какая-то маленькая девочка, шести или семи лет, она гуляла с подружкой, как закричит: «Посмотри, посмотри, вон дядька в парике!», и это привело меня в такое замешательство, что весь остаток дня был испорчен. Я был подавлен.

Понедельник, 21 марта 1983 года

Бенджамин проводил меня до клуба «Никербокер», где у меня был назначен ланч с Томом Армстронгом, Сэнди Брент, которая прилетела из Флориды только ради этого ланча, и еще – с Дэвидом Уитни, и Фредом, и Винсентом. Все они пытаются заполучить мои фильмы для музея Уитни, но я пока что не согласился. Не хочу этого делать, но Винсент и Фред выступают против меня.

В этом клубе, «Никербокер», все по-настоящему изысканно, по-настоящему шикарно. Я, по-видимому, совершил большую ошибку, произнеся в большой зале, при всех, слово «хер», потому что Дэвид Уитни чуть не умер от смущения, хотя сам ведь позже раз пять сказал «…твою мать». Мы сначала пили коктейли в общей зале, а потом перешли в отдельный кабинет. Еда была волшебная. Мы пили шампанское, и это меня доканало – до конца дня не мог прийти в себя. Они все поднимали тосты за меня, хотя я еще не дал никакого ответа (такси 6 долларов).

Interview начал переезд в новое здание, но только они без конца жаловались, что приходится переезжать в дождливый день. Присутствуя при их переезде, я вдруг понял тот очевидный факт, что и мне скоро придется оставить дом номер 860. И после того, как они выехали, я увидел это пустое пространство, и оно было таким красивым, что я уже вовсе не хотел его покидать. У меня ведь столько барахла, что я, наверное, смог бы заполнить все новое здание.

Среда, 23 марта 1983 года

Как же приятно оказаться в таком огромном пустом пространстве. Это совсем как лофт, который я всегда хотел иметь. Дженнифер отвечает на телефонные звонки в офисе, потому что у нее сейчас пасхальные каникулы, но она по большей части сидит на коленях у Робина. Мы получили билеты на открытие выставки «Новое искусство» в музее Уитни, на их Биеннале. Выставка совсем как в шестидесятые годы. А Кит Харинг стал такой важный, прилетел в Нью-Йорк из Японии, всего на три дня, а потом отправился в Париж. Эти ребята продают все, что делают, – в Лос-Анджелесе только что была полностью раскуплена выставка Жан-Мишеля Баския.

Пятница, 25 марта 1983 года

Пришла принцесса Пиньятелли, у ее мужа [Барта Симмса Аведона] есть целое собрание моих фотографий – двести моих портретов, и он хочет, чтобы я их все подписал. Я говорил с ним по телефону, но это было как горох об стену. Я ему говорю: «Ведь эти фотографии уже ваши, зачем вам нужно, чтобы я их подписывал?», а он мне: «Да, но на них же вы изображены», а я ему опять: «Но принадлежат же они вам». Двести фотоопечатков. Ну мы все так и оставили. Еще приходила Ина Гинсбург со своим сыном Марком, она хочет, чтобы ее портреты были переделаны, в частности, чтобы я изменил цвет ее волос. Марк отвел меня в сторону и сказал: «Это все потому, что эти волосы напоминают ей концентрационный лагерь. Она не хочет видеть себя шатенкой». Решил посмотреть фильм «Изгои»[1152], только что вышедший, и он мне понравился, это все равно что смотреть «Одинокие ковбои». Уму непостижимо – молодые ребяты с крашеными волосами читают стихи на фоне заходящего солнца. Все они – типа Сэла Минео. А потом они прячутся в старой церкви, и этот паренек говорит: «Чего я сейчас по-настоящему хочу, так это чтобы ты почитал мне “ Унесенные ветром” вслух». И все парни там очень красивые. А музыка такая сентиментальная, как будто эти мальчики вот-вот начнут целоваться. Только все в этом фильме так нарезано, что кажется бессмысли цей. Это все равно что разглядывать фотографии Брюса Вебера[1153]. Но каждый из парней обалденно красив.

Воскресенье, 27 марта 1983 года

Поймал такси до музея Уитни, под дождем (такси 4 доллара, входной билет 5 долларов), хотел еще раз посмотреть Биеннале. Она, конечно же, отличается от того, к чему я привык, когда ходил туда в пятидесятые годы, – тогда там все картины были маленькие, а вот теперь… ну, это интересная выставка. Есть две вещи Фрэнка Стеллы, две Джаспера Джонса, а потом – из молодых художников Кит Харинг оказался единственным, кого я знаю. Когда ребята вроде Ронни начинают писать плохие картины, все мигом принимаются их копировать. Странно. Мы провели там около двух часов. Автограф понадобилось дать всего несколько раз (такси 5 долларов). Дождь так и шел.

Решил остаться дома и посмотреть «Поющих в терновнике». Это ужасно – все эти люди, которые пытаются соблазнить священника.

Вторник, 29 марта 1983 года

Я пытаюсь сообразить, когда были сняты эти эпизоды в «Я люблю Люси», в которых они отправляются в Европу, – до или после «Тетушки Мейм»? По-моему, примерно в одно и то же время, но вот хотелось бы точно знать, что было снято первым.

Да, а позавчера позвонил Джулиан Шнабель, из больницы, его жена только что родила девочку. Он изо всех сил старался изобразить восторг по этому поводу. Потому что все всегда на самом деле хотят мальчика. А девочка у него уже есть (канцелярские товары 40 долларов).

Да, еще: мне так нравится, что кто-то подписал меня на «Нэшнл Энкуаэрер» в качестве подарка на Рождество. Все, что они там пишут, оказывается правдой. Правда, мне приходится прятать номера, мне не разрешают их держать дома: Джон терпеть не может, когда я читаю эту газету.

Да, по-моему, я не упомянул еще, как странно было несколько недель назад увидеть имя Нельсона Лайона в «Тайм». Как будто он в самом деле что-то из себя представляет! [Смеется.] Понимаешь, что я имею в виду? Когда с такой важностью говорят о ком-то, кого ты знаешь, это всегда кажется фальшивым. Мы с Джеральдин уже обсудили это. Она сказала: «Нельсон теперь даже ни с кем не разговаривает – ну как же, про него написали в “Тайм”». Он будет ключевым свидетелем в суде по делу о смерти Белуши: он ведь был с Белуши и де Ниро той ночью, когда Белуши умер от передозировки.

Среда, 30 марта 1983 года

Устроили ланч для Сьюзен Сарандон, чтобы сделать с ней интервью. Она великолепна. У нее либеральные взгляды, она из большой семьи, когда-то была хиппи – проболтала до четырех пополудни. Сьюзен похожа на Виву, но только она умна.

Четверг, 31 марта 1983 года

Кристофер позвонил из аэропорта, он едет на открытие выставки своих фотографий в галерее «Говинда» в Вашингтоне. Он надеялся, что уже цветет вишня, но, по-моему, еще рано.

У всех сейчас пасхальные каникулы. Зашел в новое здание, взял номера Interview на раздачу. Все были заняты своими делами, а я работал в офисе. Мы с Джеем Шрайвером стали меряться силой – чья рука сильнее, и он очень сильный. Мы не знаем, отчего. Он не ходит на тренировки. Я ни разу не смог положить его руку, мне приходилось кусать его пальцы. И еще он может отжаться на одной руке, а я нет.

Пятница, 1 апреля 1983 года

Мне нужно было встретиться с Мигелем Бозе[1154] (такси 6 долларов). Он приехал, чтобы сфотографироваться и поработать над видео. Его мать – знаменитая актриса в Испании, а отец – матадор.

Он рассказал мне, что его хорошим другом был Джо Макдоналд, вот я и решил, что он, наверное, пытался мне что-то дать понять. А когда я ему сказал, что Джо болен СПИДом, я, по-моему, сказал нечто важное для него, потому что он стал взволнованным и испуганным.

Насколько я понимаю, Вероника и Мохаммед Али уже разошлись, и я уверен, все из-за ее привычки транжирить деньги, чему она научилась у своего лучшего друга Ронни Левина, потому что она без конца ходила вместе с ним по антикварным магазинам в Беверли-Хиллз, а к Мохаммеду потом приходили все ее счета.

Вторник, 5 апреля 1983 года

За мной заехал Бенджамин, и мы отправились на Коламбус-сёркл в «Колизей», на Арт Экспо, чтобы вместе с мэром города подписывать плакаты с Бруклинским мостом – в пользу города. На такие мероприятия приходит совершенно другой народ. И фотографов туда посылают других, и из журнала «Тайм» там другие люди – просто все совершенно другое. Мы, надо думать, просто-напросто избалованы, что даже не воспринимаем что-то иное. Тут все настолько организовано – каждое движение. «Мэр входит. Мэр садится.

Мэр присуждает награду» – вот так все расписано. Генри Гельдцалер больше не работает в городских структурах, но он тоже был на этом мероприятии.

Его место заняла теперь Бесс Майерсон, она – новый председатель комиссии по делам культуры.

Я спросил Джона, не хочет ли он пойти посмотреть какой-нибудь фильм, и он сказал, что нет, он не может, он отправляется на какие-то занятия. Я даже не знаю, на какие. Он без конца куда-то записывается, а потом бросает эти занятия. Может, сейчас это курс писательского мастерства.

Четверг, 7 апреля 1983 года

Звонил Джед. В первый раз за два года нормально поговорили. Он сказал, что Кит Ричардс хочет купить рубин у Патти Хансен и спрашивает, к кому бы обратиться, чтобы его оценили и проверили, но только без финтов, потому что в каком-то неизвестном месте рубин могут и подменить. Единственный человек, который точно не сделает этого, – это Джон Райнхолд. Потому что такое однажды случилось с ним самим в Сан-Антонио – кто-то заменил камень в какой-то вещи, которую он продал, и потом обвинил в этом Джона, и тогда Джону пришлось отдать деньги, чтобы не было неприятностей. Ведь доказать никогда ничего нельзя. По-моему, такое случается даже в приличных конторах, а на аукционах и подавно. Берешь вещь рассмотреть, относишь в сторонку и можешь спокойно заменить ее подделкой.

Бенджамин заехал за мной, и мы отправились на встречу с Пейдж Пауэлл в большом магазине Дино де Лаурентиса[1155] на Коламбус-авеню (такси 3 доллара). Я сказал менеджеру, что я знакомый Дино, и он повел нас в подвальное помещение через кухонный блок, который занимает чуть ли не целый квартал. Я спросил их, что они делают с остатками пищи, и они сказали, что к ним приезжают из богаделен и забирают все. Я-то думаю, что большую часть того, что остается, разбирают сами работники. Думаешь, в богадельне едят фуа-гра? Я там видел, как одна женщина резала раскатанное тесто размером с платье – очень большое.

Потом мы пошли в цветочный магазин «Салу». Я подарил экземпляр Interview полицейскому. Зашел в «Шаривари»[1156] через дорогу. Бенджамин и Джей отвезли меня потом домой (5 долларов).

Встретился с Крисом, Питером и еще одним их приятелем, который занимается сбором средств для кандидатов демократической партии и получает за это тысячу долларов в неделю. Его последний кандидат выборы проиграл. Он рассказал, что жена этого человека, когда они отправлялись в бедные кварталы, надевала на себя бриллианты и дорогие платья от лучших дизайнеров, а все потому, что хотела, чтобы муж проиграл выборы: она вовсе не планировала перебираться из Нью-Йорка в Вашингтон. И еще она говорила людям: «Я понимаю, как вам, беднякам, неприятно нас видеть, когда мы являемся к вам в такой роскошной одежде». Он сказал, что она совсем чокнутая. Еще он рассказал, что сейчас изобрели автомат, который неровно наклеивает марки на письма: потому что в этом случае адресат лучше реагирует на письмо – и жертвует больше денег.

Понедельник, 11 апреля 1983 года

Узнал, что умер Джо Макдоналд.

Корнелия собралась пойти со своим бойфрендом Роберто в «Ксенон», на это мероприятие в связи с премией «Оскар», которое мы устраиваем совместно с ними. Ее бойфренд занимается строительным бизнесом, она же связывается с любым, кто мило обойдется с ней, и вот с этим парнем она отправилась в Милан с семью пустыми чемоданами, а вернулась с восемью полными: он ей купил все, что можно.

В «Ксеноне» к нам подошел брат Корнелии Александр, я посидел с ним некоторое время, и он, по-моему, какой-то глупый. Он работает в ювелирном отделе «Сотбис». Его взяли на эту работу, потому что надеялись, что с его фамилией он будет привлекать наследников из хороших семей. Я стал расспрашивать его насчет того же, о чем недавно говорил с Джедом: как можно подменить драгоценные камни, когда клиент берет драгоценность в уголок, чтобы рассмотреть, и он сказал, что сейчас есть такой аппарат, в который кладут эти драгоценности до и после того, как клиент разглядывал их, чтобы убедиться, что камни те же самые.

Мне ужасно не понравилась церемония вручения наград, Мерил Стрип вела себя пошло, и мне ужасно не понравилось, что «Ганди» получил все награды. Не стоило мне, конечно, ставить свое имя в качестве устроителя и организатора этого приема – меня ведь могут возненавидеть все, кого я забыл пригласить. Я ушел наверх и сидел там с одним молодым немцем, с которым познакомился на этом приеме.

Вторник, 12 апреля 1983 года

Все-все позвонили мне, потому что «Виллидж Войс» посвятил целых три страницы осмеянию моего парика. Это было описание вечеринки в «Студии 54» в честь нашего телешоу.

За мной в четыре часа должен был заехать на лимузине Рон Фелдман с женой, забрать в Музей естественной истории на открытие моей выставки «Вымирающие виды». Ну, они за мной заехали, на жене были пластмассовые украшения, я когда-то такие коллекционировал.

Руперт с каждым днем делается все более загорелым. Вместо того чтобы работать, он принялся посещать солярии.

Когда мы приехали, перед музеем стояла большая толпа, и я было решил, что это на мою выставку, но оказалось, что студия Диснея снимает там кино. А позже, когда мы выходили, киношники выгоняли большую крысу из трейлера, где переодевались актеры.

Изначально мою выставку собирались разместить в вестибюле музея, но в результате загнали ее бог весть куда, так что нужно пройти через все залы с динозаврами, прежде чем доберешься до небольшого помещения, где висят мои вещи. Выглядели они, правда, великолепно, очень красиво. В белых рамках.

Четверг, 14 апреля 1983 года – Нью-Йорк – остров Сен-Мартен

Я взялся за роман Исабел Эберштадт[1157], но все имена там показались такими фальшивыми, что я осилил лишь десять страниц и бросил.

Полет прошел хорошо, я прибыл на Сен-Мартен, в отель «Ла Саманна» (такси 10 долларов).

Это самое красивое место на свете. Все голубое и белое. У нас четверых – это Джон, Крис, Питер и я – отдельный домик, вилла «М», мы заселились туда и тут же заказали пина коладу. Я намазался кремом от загара и все время был под его защитой. Ужин в отеле был волшебный, с видом на балкон. В первый день чувствуешь себя туристом, но потом приезжают другие, и ты уже ощущаешь себя ветераном. Питер Мартинс, танцор, остановился в этом же отеле, он поздоровался со мной (обед 214,45 доллара).

Пятница, 15 апреля 1983 года – остров Сен-Мартен

Самый прекрасный день на свете. Целый день фотографировал.

Суббота, 16 апреля 1983 года – остров Сен-Мартен