Подарок для миллиардера Амелия Борн

– Потому что ты сбежала.

– Если бы ты меня выслушал, этого могло и не быть. Все, что я хотела знать – это то, что ты не отнимешь моего ребенка.

– Да с чего ты вообще взяла, что я собираюсь это сделать?

В голосе Родионова звучало неприкрытое удивление. Не в состоянии сидеть на месте, я встала и отошла к окну. Затем размеренно и отчетливо проговорила:

– С того, что мне так сказала Лера.

– Поподробнее, – потребовал Родионов.

Оглянувшись на него, я ответила :

– Я все расскажу. И, надеюсь, ты сделаешь то же самое в ответ. Я тоже многого не знаю.

Он подернул плечами :

– Окей.

Я снова отвернулась, не желая видеть спокойно-равнодушного выражения лица Ильи. Вместо этого сосредоточила взгляд на видневшейся внизу детской площадке. Каждый день там гуляли со своими детьми другие мамы – привычное и обыденное дело для всех них. А я была вынуждена бороться за то, чтобы оставаться рядом со своим ребенком. Чтобы вот так же, как они, гулять с дочерью и видеть, как она растет.

– Твоя жена появилась на пороге моей квартиры через три недели после появления Снежаны на свет, – начала рассказывать я. – Она сказала, что ты желаешь воспитывать ее сам.

– Да я вообще ничего не знал о Снежане! – перебил Родионов.

– Я тоже была удивлена. С учетом того, что несколькими месяцами ранее ты не пожелал меня видеть, а просто передал через охранника мне деньги на аборт. Или это был не ты?

Не знаю, почему мне так важно было это сейчас знать. Ведь имелись проблемы куда важнее чем правда о событиях того давнего дня. Да и после всего случившегося между нами с Ильей уже вряд ли могло что-то быть. И не имело никакого значения, поступил ли он тогда как свинья или кто-то сделал это за него.

– Я не помню, – ответил мне Родионов. – Я вполне мог это сделать и забыть.

Я усмехнулась.

– Да, я уже поняла, что все, связанное с той ночью, не задержалось в твоей памяти. В общем, – сделав глубокий вдох, продолжила я, – Лера сказала, что ты хочешь забрать Снежану, а она, вся такая благородная и всепрощающая, как Дева Мария, готова ее принять и простить твою измену. А еще – что у меня нет выбора, соглашаться или нет. Валерия ясно и доходчиво объяснила, что ребенка ты у меня все равно отберешь и что если я хочу оставаться рядом со Снежаной, то могу быть только ее няней. Потому что по документам это будет дочь Леры. И твоя.

– И все это время ты молчала, думая, что я могу отнять у тебя Снежану?

– Да. Я была запугана. Считала, что вы с Лерой заодно.

– Но разве я дал тебе повод думать, что способен на такое?

Я повернулась к нему с кривой улыбкой на губах.

– А разве я дала тебе повод считать, что я такая дрянь, которая способна продать свою дочь? Ты не знаешь меня, а я – тебя, вот и вся правда.

– Но ты сбежала, как только открылось, что ты мать Снежаны! – заявил Родионов обвиняющим тоном.

– Я сбежала потому, что боялась, что Лера наврет тебе что-то еще и ты меня выгонишь. Я боялась потерять дочь!

– Я бы так не поступил.

– Я тоже никогда не продала бы свою девочку! Но это просто слова, ведь так? Сказать можно что угодно. Тем более, ты тогда послушал Леру, а вот меня слушать не захотел.

– Это все? – уточнил Илья.

– Да, – кивнула я. – Теперь ты расскажи, как нашел нас.

– Мне позвонил брат Леры и сказал, что ты в его доме. И что его попросили помочь с поиском новой семьи для Снежаны. За деньги, разумеется.

Я презрительно и горько рассмеялась.

– Снова та же песня! И снова ты им поверил! Теперь мне ясно, зачем здесь такая охрана. Боишься, что я все-таки продам своего ребенка?

Он промолчал и я со всей ясностью поняла, что, к несчастью, угадала. И от осознания этого стало вдруг невыносимо больно. Будто невидимая рука сдавила сердце, выжимая из него жизнь.

– Ко мне могут приезжать гости? – уточнила я ровным тоном. – Или я должна сидеть тут изолированная от всех, как бешеная собака?

– Ты можешь видеть кого хочешь. Просто не должна находиться одна.

– Ясно, – кивнула я. И, не глядя на Илью, пошла к двери, коротко кинув напоследок: – Спокойной ночи.

Я уехал из нашего дома (который уже перестал таковым быть) уже на следующее утро. Хотел только одного – сначала заняться работой, чтобы ни о чем не думать, а потом наоборот – остаться наедине со своими мыслями, чтобы посвятить им все свое время.

Но погрузиться в дела фирмы не особо получилось. Сначала я раз за разом прокручивал в голове разговор с Лали и не понимал пока, что должен с этим делать. Довериться ей вот так сразу не мог. Понимал, что она меня обманывала, врала мне все это время. Но так же понимал, что Лера взаправду могла ее вынудить это сделать. И именно в этом я и собирался разобраться.

– Лер, привет, – сказал я, набрав номер жены. – Не занята?

Было слышно, что она восприняла мой звонок с радостью, но в то же время в голосе ее я расслышал ноты страха.

– Нет, ничего срочного, – ответил, когда Лера уточнила, в чем причина звонка. – Встретиться хочу и кое-что обсудить, – как можно спокойнее произнес, надеясь, что у жены не будет повода заподозрить меня в желании поговорить о ее вероятном вранье. Не хотелось, чтобы она напридумывала чего-то заранее. – Да. Хорошо, значит, завтра. Буду ждать.

Я отключился и откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза и сжал переносицу пальцами. Вроде бы особых дел на сегодня больше не было, поэтому я сделал то, что мне хотелось сделать с самого утра – поехал в дом, где мы с Лали однажды застряли на ночь из-за снежного бурана.

Когда добрался до места назначения, первое, что заметил – свежие следы, ведущие от распахнутых ворот во двор. Значит, в доме уже кто-то был. Припарковавшись в паре метров, я вышел из машины и направился во к дому. И тут же охренел, потому что узнал машину Колесникова, припаркованную во дворе.

В голове тут же промелькнула совершенно дебильная мысль, что он приехал сюда вместе с Лали. Ведь не просто так Дима интересовался матерью моего ребенка. Это, б*я, взбесило.

Войдя в дом, я прислушался к доносившимся звукам. На кухне приглушенно работал телевизор и кто-то разговаривал. Так сразу было не разобрать, кто именно.

Я, осторожно ступая, подошел ближе и, к облегчению своему, понял, что это Лера. Б*я, и почему она здесь, да еще и в компании с Колесниковым? И ведь приехали они сюда на машине Димы, потому что Лериной Ауди я не видел.

– … не парься! Аркаша уже слил ему нужную информацию, – услышал я четкие слова жены и замер.

– Значит, все на мази? – откликнулся Колесников.

– Дааааа, – рассмеялась Лера. – Более чем. Этот идиот поверил в то, что я ему наплела, поверит и сейчас. Свою роль я продумала от и до, ты же знаешь…

Голоса затихли, а идиот, под которым наверняка подразумевался я, застыл на месте. Мне хватало и того, что услышал. Достаточно было сопоставить одно с другим, чтобы понять – речь идет обо мне и Лали. И я уже собрался обнаружить свое присутствие, когда голоса раздались вновь.

– Сладкая… очень… так бы и оттрахал тебя во все дыры, – произнес Дима, отчего у меня брови сами по себе взметнулись к линии волос.

– Так оттрахай, – рассмеялась Лера.

– А может, и сучку Ильи возьмем третьей, м? – Послышался звук какой-то возни, от чего я едва не вывернул наизнанку содержимое желудка. – Как думаешь, если снова пригрозишь отнять у нее ребенка, она согласится?

– Тебе она понравилась, что ли? – снова хихикнула жена.

– Ну, она такая… сочная… я бы ее отжарил тоже.

Слушать и дальше я не стал. Достаточно было всего, что уже было сказано. Появился на пороге через мгновение, и увидел все, что уже успело нарисовать воображение.

Лера сидела на столе в одной рубашке, распахнутой на груди, между ее ног, одетый лишь в трусы-плавки, стоял Колесников. Оба они заметили меня не сразу, целиком и полностью увлеченные друг другом.

– Дим, ты на выход отправляешься, пока я твои яйца к потолку не прибил, а женушка моя остается на месте, – тихо проговорил я, заложив руки в карманы куртки. Кулаки чесались от желания почесать их о вполне конкретную морду.

Они отпрянули друг от друга с такой скоростью, что я даже успел испугаться, как бы Колесников не выскочил в окно.

– Илюх… ты это… не так все понял, – сказал мой бывший друг, выставляя вперед руки с раскрытыми ладонями. – Мы тут просто…

– Собирались е*аться на моем столе, ага, – кивнул я со смешком. – И уже явно не в первый раз.

– Дим, поезжай домой! – вступила в разговор Лера, и Колесникова как ветром сдуло.

Бить его снова я, конечно, не стал. Просто было не из-за кого. А вот с женушкой поговорить по душам собирался.

Подойдя к дивану, сел на его край и оперся локтями на колени. Руки сцепил в замок.

– Илюш, ну что ты так злишься? Ревнуешь, что ли? – начала разговор Лера, благоразумно держась от меня подальше.

Я дождался, когда во дворе взревет двиглом машина Колесникова (скорость одевания и побега прям поражала), и посмотрел на жену.

– Я слышал, о чем вы говорили. И для тебя будет лучше, если ты расскажешь все, как было на самом деле. А хотя, нет, – почти сразу решил я. – Буду задавать вопросы, а ты – отвечать. И от того, как честно на них ответишь, зависеть будет очень многое, Лера.

Видимо, по моему мрачному тону жена поняла, что я не шучу. Села напротив на стул, стянула на груди края рубашки, и я начал.

– Значит, ты сама пришла к Лали и потребовала у нее провернуть эту аферу?

– Я… Я пришла, да, но говорила тебе, почему…

– Лера…

– А что ты хотел от меня, Родионов? Что? После того, как ты сходил налево, нужно было, чтобы я это проглотила?

В голосе Валерии появились визгливые нотки, и я поморщился.

– Если будешь закатывать истерики, я просто уйду. Мне достаточно того, что уже услышал.

– Нет, подожди! – вскочила жена, когда я поднялся с дивана. – Подожди…

Я снова присел и взглянул на нее вопросительно, давая понять, чтобы она продолжала.

– Я действительно пришла к твоей этой Лали… И пригрозила, что мы заберем ребенка… Но сделала я это только ради нашего брака!

– А что Лали?

Лера поджала губы, но все же ответила.

– Сказала, что не отдаст дочь.

– А ты?

– Я… Я обрисовала ей, что именно тогда ее ждет.

– И не забыла упомянуть, что и я готов вступить во все это дерьмо?

– Да.

Я сделал глубокий вдох. Все начинало проясняться с кристальной чистотой. Но были еще моменты, которые меня волновали.

– Аркаша был в курсе, – продолжил я, говоря в утвердительном ключе. – Помогал. Даже соврал, что Лали снова пытается продать Снежану. Кстати, та самая женщина..? – Я намеренно не договорил, повесив в воздухе вопрос.

– Это действительно соседка Лали. Но… черт, Родионов, неужели мы до этого докатились? – со злым смешком спросила жена, и я не выдержал.

– Лера, б*я! Или ты отвечаешь по существу, или я устрою тебе такую жизнь, которой ты не видела даже в самых страшных снах! И мне посрать на то, что будут писать о тебе в газетах, и как станут полоскать мое имя.

Я снова вскочил на ноги, пока мало понимая, что именно все же произошло. Точнее, не совсем так. Понимание было как раз очень даже явным, вот только я не воспринимал все четко. Все казалось размытым, нечетким.

– Да! Да, черт бы тебя подрал! Я заплатила этой тетке денег, чтобы она соврала! – выкрикнула Лера и вдруг, тоже вскочив на ноги, бросилась ко мне. – Но я делала это ради нас, пойми!

Я скинул с себя ее руки, оттолкнул с такой силой, что жена, отступив, встретилась задницей со столом. Тем самым, на котором совсем недавно ее едва не оттрахал любовник, все это время маскировавшийся под моего друга.

– Мне достаточно этого, Лера. И хватит уже изображать из себя пострадавшую. А хотя, нет. Моя секретарша, – вспомнил я о той истории с этой злосчастной суммой на аборт. – Ты и туда запустила свои руки?

– Она позвонила мне… когда твоя эта Лали пришла, чтобы сказать, что беременна. И я дала ей указание, как с этим разобраться.

Лера снова села на стул и опустила голову.

– Почему эта дура не сделала аборт? Почему? – спросила она в никуда, и я понял, что теперь мне уж точно стоит уйти.

Направившись к выходу, я все же обернулся по дороге и взглянул на сжавшуюся на стуле Леру. Было ли мне ее жалко? Нет, нисколько. Как не было жаль и нашего брака. И самого себя.

Но все же это чувство имелось, только было оно направлено совсем в другую сторону. Я сожалел, что вместо Леры мне не встретилась Лали, потому что именно она была честной со мной от начала и до конца, хоть и была вынуждена лгать.

– Я очень рад, что Лали не сделала аборт, – сказал я напоследок прежде чем выйти. – Потому что она и Снежана – это лучшее, что случалось со мной в жизни. И я надеюсь, что я еще не настолько наворотил дел, чтобы этого лишиться.

Мне в спину донеслись ругательства, но я их уже не слышал. Просто вышел, чтобы отправиться туда, где, как я надеялся, меня все еще ждали.

Домой к Лали и Снежане.

– Ты где?! – нервно выкрикнула в трубку Лиля, когда я набрала ее номер следующим утром. Сразу после того, как ушел Родионов, оставив меня под присмотром двух бугаев.

Тон подруги, вразрез со звучавшим в нем волнением, меня успокоил. Просто потому что я окончательно поверила – Лиля ко всей этой истории не имеет никакого отношения.

– У Родионова в квартире, – ответила я.

Да, именно так. У Родионова. Это место больше не ощущалось мною как дом, теперь это была тюрьма. Но эту обиду вполне можно было вытерпеть, самое главное, что со мной была моя дочь.

– И что ты там делаешь? Только не говори, что решила к нему вернуться! – возмутилась Лиля.

– Нет, не решила. Это долгая история. Приезжай, я кину тебе адрес в смс-ке.

Отключившись, я прошла на кухню, ощущая, как две пары глаз неотрывно за мной следят. Чего они ждали, ей-Богу, какого подвоха? Что я порежу свою дочь на бифштекс?

Подавив чувство мерзости от происходящего, я достала из холодильника овощи и стала резать салат. Затем взялась за мясо. Представляя, что это Родионов, от души отбила кусок свинины для шницеля. Почистила картофель для запекания по-деревенски, радуясь тому, что есть чем занять руки. Думать обо всем случившемся накануне совершенно не хотелось. Казалось, что если начну анализировать каждую фразу – просто взвою от разочарования. И когда только я успела поверить, что Родионов мог взаправду меня любить? Его чувства стремительно куда-то делись от одного наговора Валерии. Вот уж кому действительно удавалось делать из него дурака!

– Мелко очень, – сказал вдруг кто-то озабоченно и я, подняв голову, обнаружила рядом с собой одного из охранников. Он указывал на разделочную доску, где я, под действием своих мыслей, искромсала ножом несчастную дольку картофеля до состояния крахмала.

– Спасибо, – ответила коротко, выкидывая месиво в мусорку.

Продолжая готовить, я старалась больше о Родионове не думать, переключая мысли на самые идиотские темы, наподобие «а почему кенгуру называется кенгуру» и «почему люди не летают». Что угодно, только бы не задавать себе изводящие душу и разум вопросы, на которые не было ответов.

Когда шницель и картофель были готовы, я выглянула в коридор, где находились мои охранники и поймала их ответные заинтересованные взгляды, направленные на кухню. Усмехнувшись, распорядилась:

– Мойте руки, сейчас есть будем.

Дорого бы дала, чтобы еще раз увидеть ошарашенные выражения их лиц. Ну а что? Они, конечно, для меня олицетворяли собой зло, но не были его источником. Люди просто делали свою работу и винить их за это, перенося ненависть за чужие поступки, было глупо.

Один из них почесал лысину и я, только сейчас в него вглядевшись, узнала в нем того самого охранника, который передавал мою записку Родионову в офис.

– Так это… вроде как не положено, – возразил он неуверенно.

– Не положено что? – вздернула бровь я. – Питаться? Вы тут торчали всю ночь и наверняка не завтракали. Так что садитесь давайте.

Переглянувшись, мужчины дружно последовали к раковине и вымыли руки, а я накрыла на стол. Поставив перед каждым тарелку со шницелем и салат, поинтересовалась :

– Как вас зовут?

– Я Коля, – ответил лысый, с энтузиазмом жуя. – Зенкин.

– А я Вася, – сказал второй и, чуть помявшись, добавил: – Не уверен, что нам можно с вами разговаривать….

– Боитесь, что я заболтаю вас и сбегу? – хмыкнула я. – Ладно, не буду отвлекать. Приятного аппетита.

Развернувшись, я пошла в комнату, где мирно спала Снежана. Где-то через полчаса туда деликатно постучали. На мое «войдите» дверь слегка приоткрылась и Зенкин сказал, откашлявшись:

– К вам пришли. Некая Лиля. И это… спасибо вам за обед.

– Не за что, – кивнула я и, подхватил на руки Снежану, пошла вслед за Колей навстречу подруге.

Увидев меня, Лилька бросилась обниматься и я свободной рукой вцепилась в нее отчаянно в ответ.

– Пойдем, я тебя покормлю, – произнесла с трудом, направляясь на кухню. Горло как клещами сдавило. Внутри сплелось столько всего, что хотелось плакать. Но главным образом я испытывала облегчение от того, что со мной кто-то близкий. Вряд ли Лиля чем-то могла мне теперь помочь, но ее присутствие рядом и ее волнение за меня значили сами по себе уже очень многое.

– Ну, рассказывай, как ты тут очутилась? – потребовала подруга, прикрывая за собой дверь кухни. – И что это за два бугая? Полагаю, они тут не для того, чтобы ублажить тебя в тройничке!

– Фу, Лиля! – поморщилась я, но невольно улыбнулась. Подруга не менялась – как всегда что на уме, то и на языке.

– Так что? – поторопила Лилька, садясь за стол.

– Это моя охрана. Родионов оставил их здесь, чтобы я не сбежала. Он считает, что я хочу продать Снежану.

– Чтоооо?! – возмутилась Лиля. – Как мужик-миллиардер может быть таким идиотом?!

Я передернула плечами.

– Он верит тому, что ему наплел твой Аркадий.

Подруга резко вскинула голову.

– Я не говорила его имени….

– Я догадалась сама, а Родионов подтвердил. Это твой Зайчонок сказал ему, где мы.

– Вот сученыш! – от возмущения Лиля шарахнула вилкой по столу, врезавшись зубьями в скатерть так остервенело, будто хотела проткнуть невидимого врага насквозь. – Ты уверена?

– Абсолютно.

– Я ему яйца вырву! – пообещала Лиля. – Хотя нет! Я заложу этого козла его же жене! Он ее до чертей боится!

– Это уже не имеет значения, – ответила ровным тоном я.

– Так, ладно, и как настроен Родионов? – поинтересовалась Лиля, переходя на деловитый тон.

– Я не знаю, – развела руками в ответ. – Главное, что он пока не пытается отнять Снежану.

– Пусть только рискнет! – заявила Лилька, снова берясь за вилку. – У меня есть один знакомый адвокат….

– Надеюсь, не очередной родственник Валерии, – усмехнулась я.

– Нееет, – отмахнулась Лиля. – Он вообще иностранец.

Встав на ноги, подруга подошла ко мне и сжала мои ладони.

– Ты только не отчаивайся, – сказала она. – Мы что-нибудь придумаем.

Я не была настроена столь же оптимистично, но покорно кивнула в ответ.

Мы проговорили до самого вечера. Лиля помогла мне приготовить ужин, и к тому моменту, как в прихожей распахнулась входная дверь, мы все вчетвером (я, Лилька и мой конвой) мирно ужинали за одним столом. При этом подруга умудрилась разговорить даже угрюмого Василия. И тот, сам не заметив как, поведал ей, что ему тридцать пять лет, он не женат и не имеет детей, зато является завидным женихом со своей жилплощадью и хорошей зарплатой.

– Какая милая картина, – констатировал Родионов, входя в кухню.

Охранники мигом вскочили на ноги и Илья коротко им кинул :

– Можете быть свободны.

– На пост у двери идти? – уточнил Зенкин.

– Вообще свободны. Идите домой.

Вскинув подбородок, я молча смотрела на Родионова. Видимо, в эту ночь он решил сторожить меня сам.

Зато Лилька, в свою очередь, молчать не стала. Дождавшись, когда охранники уйдут, она встала из-за стола и, подбоченившись, сказала:

– Явился? Сейчас я тебе все выскажу!

Родионов перевел взгляд с меня на Лилю и спокойно заметил :

– Вы – Лиля, я полагаю.

– Она самая! И я тебе живо прочищу мозги!

– Лиль, не надо, – попросила я, но ту уже было не остановить.

– Моя подруга, – Лилин палец выразительно указал на меня. – Самая лучшая в мире мать! Да знаешь ли ты, миллиардер, чего ей стоило родить этого ребенка? Знаешь, в какой нищете она жила? Понимаешь вообще, что если бы она реально хотела денег, то не продавать бы дочь пошла, а могла выгодно трясти с тебя элементы годами?! Но она ничего не просила!

– Спасибо, Лиля, но я уже знаю правду, – сдержанно ответил Родионов, при этом глядя на меня.

– Ну да, от меня, – заметила я, не сводя с него глаз в ответ.

– Нет, от Леры.

Не выдержав, я издала саркастический смешок.

– Ах да, я совсем забыла, что только Лера у нас говорит правду.

– Дело не в этом, – ответил Родионов. – Нам нужно поговорить. Наедине, – подчеркнул он, покосившись на Лилю.

– Ладно, – буркнула та. – Но расстроишь мою Лали и я тебе вместе с твоим родственничком яйца чик-чик! – для пущей убедительности Лилька изобразила пальцами ножницы. После чего подошла ко мне и, приобняв, сказала :

– Позвоню тебе попозже.

Я кивнула ей в ответ и снова перевела взгляд на Родионова.

– Ну что на этот раз? Новые подробности того, как я продаю свою дочь?

– Лали… – сказал он и запустил одну руку в волосы, растрепав их. – У тебя очень боевая подруга, – сказал вдруг вместо ответа на мой вопрос.

– Я тоже не из робких, – ответила я. – Жизнь в неблагополучном районе учит давать отпор и стоять за себя. Если ты решишь отнять Снежану…

– Я никогда не собирался этого делать!

Опершись ладонями на стол, Родионов буквально навис надо мной. Ищуще вглядывался в мое лицо, но я не понимала, что он хочет там увидеть. Страх? Я больше его не испытывала. Ощущала лишь решимость бороться за своего ребенка. Мне ведь и взаправду не привыкать выбираться из разного рода дерьма. Жизнь была со мной не слишком-то ласкова. Так что – ничего нового.

– Послушай… – выдохнул наконец Родионов. – Лера во всем призналась.

К признаниям Валерии я не испытывала ни малейшего доверия. И вероятнее всего это могло лишь означать новую ложь в мою сторону. Поэтому я, откинувшись на спинку стула, просто сказала:

– Продолжай.

Я провел ладонью по лицу и сел напротив Лали. Понимал, что от этого разговора будет зависеть очень многое, но уже видел, что могу лишиться самого дорогого. Я и сам не мог бы сказать, когда вдруг Лали и Снежана стали мне настолько необходимыми, но сейчас и спорить было с этим глупо. Важнее их у меня никого не имелось.

– Я услышал, как она рассказывала обо всем своему любовнику, – произнес мрачно, глядя на Лали, и добавил: – Колесникову.

Она удивленно моргнула, но ничего не ответила. После чего подернула плечами и спросила:

– И что же рассказывала?

– Что она все это подстроила сама. Что приходила к тебе, угрожала… – Я покачал головой и опустил взгляд. – В общем, все то, что ты мне уже рассказала.

– Значит, теперь ты мне веришь? – уточнила Лали, но в голосе ее послышался тот холод, которого я так опасался.

– Я очень виноват перед тобой. Что не доверился сразу, и что поверил жене, а не тебе. Но нужно было сразу все мне рассказать.

– Я боялась! Как ты этого не можешь понять?

А я понимал. Сейчас – совершенно отчетливо. Представлял, каково было Лали, когда она пыталась любыми способами остаться рядом с нашей дочерью, и знал, что именно я, в первую очередь, и был источником этого ужаса.

– Я понимаю, что меня это не оправдывает, но я вообще ничего не знал о тебе и твоей беременности. Никто и ничего мне не передавал, а я – не откупался никакими деньгами, – сказал то, что было, по сути, не так уж и важно. Зато важным было иное – мне нужно было, чтобы Лали это знала.

– Достаточно и того, что ты мог попросту знать и об этом забыть, – с горечью проговорила Лали, и я не смог и дальше говорить спокойно.

– Ты не понимаешь… Все было совсем не так до того, как в моей жизни появилась Снежана. И как появилась ты. Да, раньше я вообще мало что замечал, и мало чему придавал значение, но теперь все иначе. Я люблю свою дочь, Лали… Безумно люблю и готов ради того, чтобы она была счастлива, на все. И я люблю тебя… Ты ведь мне веришь?

Она смотрела на меня, глаза в глаза, и столько всего было в этом взгляде, что я чувствовал себя восходящим на эшафот, где мне вот-вот должны были объявить смертный приговор. Но черт бы все подрал, я не хотел слышать его из уст любимой женщины!

– Я хочу вернуться домой. Со Снежаной, – наконец тихо проговорила Лали и поднялась из-за стола.

– Подожди! – буквально выкрикнул я, вскакивая следом за ней. Оказался рядом в два больших шага, притянул к себе, впился губами в рот Лали. Чувствовал на языке лишь горечь скорого расставания, но еще верил, что все можно исправить.

– Не надо! – выдохнула Лали, отталкивая меня.

Я инстинктивно сделал шаг назад, но попыток снова прижать ее к себе больше не предпринимал.

– Я хочу вернуться домой! Прямо сейчас! Ты же не станешь держать меня здесь и дальше взаперти?

Лали смотрела на меня тяжело дыша. А я смотрел в ответ и понимал, что сейчас мне нужно отступить. Возможно, навсегда, если вдруг она решит, что не сможет быть со мной и простить все, что пережила по моей вине.

– Не стану, – покачал я головой. – Но хочу видеться со своей дочерью, когда это будет тебе удобно, конечно.