Покоритесь воле Ночи Кук Глен

– Предводитель Войска Праведных, происходит что-то странное.

– Прикидываются. Нарочно сдаются в плен. С моими фальконетами. Ваша светлость, дела идут не очень хорошо. Уходите, пока снова не началось.

– Да я не о людях герцога говорю, а о солдатах Безмятежного, – отрезала императрица. – Сами взгляните: с ними что-то сотворили. Иначе бы они не наступали.

Катрин была права. Патриаршие солдаты шли и шли, несмотря на то что после каждого залпа падало человек по двадцать.

– Капитан Эфриан, можно позаимствовать нескольких ваших людей? Нужны гонцы.

Пайпер не предвидел, что после начала сражения ему придется рассылать приказы.

Эфриан оглянулся на Катрин, и та едва заметно кивнула.

– Капитан, боюсь, следующую атаку уже не удастся так искусно отразить, – продолжал Хект. – Отведите, пожалуйста, ее величество в безопасное место. – Он посмотрел Катрин прямо в глаза. – Быть может, ей это не по нраву, но зато она останется в живых и сможет потом меня покарать.

Эфриан нервно улыбнулся, а лицо Катрин исказилось от гнева. Хект подозвал двоих телохранителей, которых Эфриан отрядил ему в помощь.

– Отправляйтесь туда, где размещены силы прикрытия. Один в одну сторону, другой – в другую.

– Те имперцы?

– Именно. Вы знаете, где они ждут. А это еще что за шутки?

Где-то над далеким лагерем противника заклубилось облако дыма.

– Что, мой господин?

– Прямо там! А, вижу. Итак, ступайте. Один – к Консенту, второй – к Вирконделету. Передайте: пусть атакуют эту толпу с флангов. Внизу, на склоне, вне досягаемости фальконетов. И пусть не пытаются в одной схватке выиграть битву – надо просто ударить, смутить противника, по возможности заставить его запаниковать, а потом сразу уносить ноги. Устроим опыт – проверим гипотезу ее светлости: вдруг они и правда зачарованы. А еще мне нужно их отвлечь. Потом возвращайтесь к капитану Эфриану и императрице.

– Слушаюсь.

– Слушаюсь.

– И следуйте за ней повсюду. Если понадобится – обратно до самого побережья. Здесь исход может быть скверный.

Хект подозревал, что готовится еще и третье наступление, в котором врагов прибавится. А им и без того хватало тех немногих, кто так упорно лез вперед.

– Да, мой господин.

Гонцы отправились каждый со своим заданием. Катрин удалилась в сопровождении Эфриана, хоть и без особой радости.

Хект задумался: а как бы поступила в подобной ситуации Элспет? Наверное, чувство долга не позволило бы ей прийти сюда. Наследная принцесса, в отличие от своей сестры, не столь потакала своим прихотям и минутным порывам.

Зачарованные или пьяные, но солдаты продолжали напирать, несмотря на все вдохновенные усилия Рука и Прозека. По подсчетам Хекта, на лугу было уже около пяти тысяч убитых и смертельно раненных. Многие лежали справа от его собственной позиции и позади. В ближайшей куче оказалась половина вероломных рекрутов герцога Онофрио.

Нападающие обошлись с ними точно так же, как и с имперцами, и не слушали, когда люди Онофрио кричали о своих дружеских намерениях. Хект решил, что патриаршие воины, скорее всего, не слышали вообще ничего.

Как и приказал Пайпер, Вирконделет и Консент ринулись в атаку – не слаженно, будто комары, бросающиеся на слона.

Они ударили по прибывающей толпе, как и хотел Хект, и нанесли гораздо больше урона, чем можно было предположить с таким численным неравенством. Патриаршие воины реагировали медленно. Все их внимание было сконцентрировано на цели впереди.

Сначала с севера налетел Титус Консент, а прямо в разгар его атаки с юга подоспел Ривадемар Вирконделет.

Этот маневр задержал третью волну нападающих как раз тогда, когда в рукопашную схватку над самим лугом втянули почти всех солдат из Войска Праведных.

Хект самолично отбился от двоих врагов. Одного из них он вроде бы видел еще в сражении против кальзирских пиратов. А вот неприятельский воин его не узнал. Как и его товарищ, да и остальные солдаты патриарха, он двигался медленно и напоминал ожившего мертвеца.

С такими Хект уже встречался лицом к лицу в битве под Аль-Хазеном. Эти тоже несли на себе отпечаток Ночи, хоть и отличались немного.

Но сейчас было не до сравнений.

Постоянно стреляло лишь с десяток орудий – две быстрые канонады, на третьей начали взрываться фальконеты, а потом раздались крики артиллеристов. Донесся запах горелой плоти. Пайпер усомнился в хитроумии Крулика и Снейгона.

Пушки стреляли все реже, но и нападавших стало меньше. Атака наконец-то достигла наивысшей точки и вскоре схлынула.

Прибыл Титус Консент. Он так запыхался, что целую минуту не мог ничего выговорить – только хватал ртом воздух.

Когда он наконец отдышался, его вывернуло на траву. Покончив и с этим, он выпалил:

– Командир, они пытаются обойти нас с флангов. Похожи на неупокоенных мертвецов или другую подобную дрянь. Не могу их остановить.

Всего в каких-то двадцати ярдах взорвался фальконет. Железный осколок картечи сорвал перо со шлема Консента.

– Господь только что разжаловал меня в рядовые.

– Нет. Он только что промахнулся, показав тем самым, что любит тебя. Ну вот, опять.

Над неприятельским лагерем, в самой низине, снова поднялось облако дыма.

– Думаете, это Клэй?

– Самое время.

Но это не мог быть Седлако. Его всадников было слишком мало, чтобы устроить налет, да и огненный порошок Седлако с собой не брал.

Спустя полминуты что-то изменилось.

Прямо на глазах у Хекта через патриаршее войско словно бы прокатилась волна. Он и сам что-то почувствовал, но едва-едва, лично его это не коснулось.

А вот атакующих – еще как коснулось.

Наступление тут же прекратилось.

Люди Безмятежного просто стояли как бараны и пытались понять, что происходит. А фальконеты меж тем не умолкали.

Патриаршие солдаты обратились в бегство.

– Возвращайся к своим, – велел Хект Консенту. – Посмотри, помогло ли.

– Хорошо, – настороженно отозвался Титус, наверняка решив, что Хект только что обратил противника в бегство силой мысли.

Все стихло. Дым рассеялся. Солдаты Хекта наслаждались долгожданным отдыхом, а заодно неспешно переставляли оставшиеся фальконеты так, чтобы отразить следующую атаку. Поврежденные и ненадежные пушки оттаскивали в сторону.

Шло время, но никакой атаки так и не последовало. Враг, похоже, хотел лишь подобрать раненых. Хект решил не мешать. Его офицеры настолько успокоились, что даже стали покидать посты и являться с докладами. Предводителя Войска Праведных успех ошеломил.

Но только пока.

Пайпер был уверен, что вскоре последует еще одно наступление, которое уж точно закончится победой патриарха, но старался своей уверенности не показывать.

Доклады поступали хорошие. И плохие.

Добрые вести заключались в том, что потери Войска Праведных были невероятно малы. Вначале Хекту доложили о сорока трех убитых и раненых, большая часть которых пострадала из-за взорвавшихся фальконетов. Рук и Прозек утверждали, что взрывы эти не на совести Крулика и Снейгона: орудия не выдержали, когда артиллеристы запаниковали и стали слишком торопиться – либо перезарядили, не очистив должным образом ствол от искр, либо зарядили несколько раз и только потом вспомнили, что надо поднести фитиль, либо неправильно отмерили огненный порошок, либо решили положить в два раза больше. Подобное происходило тем чаще, чем больше пушкари уставали и чем сильнее страх разъедал в них здравый смысл.

– Кейт, следует принять это к сведению. Драго, займитесь, когда будет время. Пусть отмеряют огненный порошок заранее. Нужна какая-нибудь песня, чтоб пели за работой – так, чтобы ритм напоминал о правильном порядке действий. Или что-нибудь в этом духе. Ах да, подумайте, как защитить уши. Я сам чуть не оглох, а ведь не на пушке сидел.

Рук и Прозек с недоумением уставились на него.

– Командир, мы этим всем уже два года занимаемся.

– А… Так. Наверное, мне нужно быть более внимательным…

– Снова идут! – послышались крики с разных сторон.

Через мгновение Хект уже стоял на холме один, его люди поспешили на свои посты. Но уже скоро его одиночество нарушил забавного вида старичок в коричневом.

– Ну и… Пайпер? Что думаешь?

– Вроде ложная тревога.

– Я не про это.

– А про что?

– Ты тут вляпался серьезно, потому что вражеские солдаты, не испытывая и тени сомнения, перли и перли прямо на твои первоклассные машины для убийства. Верно говорю? Вон там? Стройными рядами. Шли и шли, так?

– Да, но потом побежали.

– Вот и скажи спасибо своему почтенному предку.

– За что это?

– Позаимствовал идею у твоей сестрицы: подложил бочку с огненным порошком туда, где она пользу принесла.

– И куда же?

– Со второй попытки, но я достал пакостника из коллегии, который творил волшебство. Звали его Портанте, принципат Катио Портанте.

– Такого не знаю. Похоже, тревога-то не ложная.

Вражеские солдаты снова приближались, хоть и было их немного.

– Прощупывают.

– Я на него тоже раньше внимания не обращал. Жалкий такой, тихонький, из какого-то городишки северного, связан с кланом Бенедокто через чье-то замужество – Бронту Донето родня, но дальняя.

– Полагаю, у Безмятежного имеется множество друзей, о которых нам ничего не известно.

– Муно известно. Тебе бы со мной отправиться – повидаться с ним.

Хект вздрогнул:

– Ну конечно же.

Рявкнул один из фальконетов, приветствуя подобравшегося слишком близко патриаршего солдата.

– Вот так возьму и исчезну прямо посреди сражения. И никто-то меня не хватится.

– Вот видишь, именно поэтому я никогда не взваливаю на себя серьезные обязательства – сжирают тебя заживо, не дают делать, что захочется. Точно как сейчас. Вон бегут очередные недоумки, которым приспичило, чтоб ты подумал за них. А я и исчезнуть не могу, потому что меня уже видели.

Вернулись Рук с Прозеком. Пробная вражеская атака не переросла в настоящее наступление.

– Держите свое мнение при себе, пока мы разговариваем, – велел Хект.

Фебруарен фыркнул. Когда взваливаешь на себя серьезные обязательства, еще и рот приходится держать на замке.

Прозека, казалось, страшно заинтересовал старик в коричневом, он так и пялился на Фебруарена, а докладывал тем временем Рук:

– Командир, возможно, после этого затишья неплохо бы отступить.

– Почему?

– Наши измотаны, и орудия не в лучшем виде.

– Кейт, погодите, а то сейчас от злости лопну. Ладно, выкладывайте. У нас взорвалось шесть пушек, это я знаю. И знаю почему.

– Верно. Но погибших и раненых оказалось гораздо больше, чем мы докладывали вам раньше.

– Хорошо, доложите снова.

– Простите, мой господин, с моей стороны двадцать три погибших и раненых, – побледнев, ответил Рук.

– А с моей сорок два, – вставил Прозек. – Врагу удалось добраться до нескольких моих расчетов еще до того, как битва достигла пика.

– Прибавьте еще потери в отрядах Вирконделета, Консента и Седлако, – прорычал Хект. – Если только вы их уже не включили в свои расчеты.

Артиллеристы покачали головой.

– Беда не в том, что народу мало, – сказал Прозек, все еще глядя на Кловена Фебруарена так, словно перед ним был сам ворог. – Боеприпасы кончаются. Особенно заряды.

Грянул фальконет. Хект посмотрел на луг. Пробная атака почти завершилась. Оставшиеся в живых пытались собрать раненых и оттащить их к братьям-целителям.

– Наши люди еще более измотаны, чем они?

– Сомневаюсь, – пожал плечами Прозек.

– Установите орудия, зарядите, наведите. Скоро вернутся Вирконделет и Консент. Возьмите у них людей на замену павших – по одному неопытному на каждый расчет. Мне нужно точное число, сколько у нас осталось боеприпасов. Не могли же мы израсходовать весь огненный порошок. У нас его было семь кораблей.

– Нет, мой господин, огненного порошка у нас еще тонны, только не здесь. Транспорта не хватило, чтобы перевезти сколько-нибудь значительную часть. Да мы бы и не стали все перевозить, даже если б могли, – слишком велик риск все потерять.

– Командир, огненного прошка мало осталось, но зарядов еще меньше, – признался Рук. – Начинали-то мы с двадцати – двадцати пяти на каждую пушку.

Почти невообразимое количество, подумал Хект. Тонны, фургоны.

– Но расходуется быстро. Ни один расчет еще не потратил все до конца, но у многих осталось на два-три раза. А вокруг ничего, что можно было бы приспособить. Перераспределяем что осталось. Но если будет большое наступление, надолго не хватит. Ах да, у каждого расчета еще припасен один особый заряд – против богов. На всякий случай. Но мы же не хотим их тратить.

Хект сдержал гнев. Это не их вина, а его. Подчиненные просто сделали то, что он велел. И даже больше.

Он не рассчитывал, что сражение продлится так долго, – надеялся, что слаженный огонь фальконетов обратит противника в панику, а следовало предвидеть и такое развитие событий. Какой-то чокнутый колдун манипулировал своими же людьми, желая положить всех до последнего человека.

– Все вышло не так, как я рассчитывал. Но ситуация сильно изменилась. Как мне сказали. – Хект едва заметно кивнул на старика в коричневом. – Так что пока держимся. Зарядите все орудия, но не разбрасывайтесь картечью – отнесите все боеприпасы к тем пушкам, которые выдержат первый залп.

Хект оглянулся на Кловена Фебруарена. Он так надеялся услышать от старика, что следующего наступления не последует.

Волшебник понял невысказанный вопрос, но обещать ничего не стал.

– Не убивайте тех, кто там внизу растаскивает раненых.

– У нас, видимо, воры объявились, – сообщил Прозек. – У меня несколько бочек с огненным порошком пропало.

На губах Девятого Неизвестного промелькнула едва заметная улыбка.

Хект все понял:

– Драго, эти бочки не пропали даром.

Передышка затянулась на несколько часов. Враг собирал павших и раненых. Налетели стервятники и мухи. Солдаты Войска Праведных занялись своими убитыми и ранеными.

Кловен Фебруарен умудрился исчезнуть так, что никто и не заметил.

До самого вечера войско патриарха ничего не предпринимало. Хект уже начал было подумывать: может, подождать до ужина, а потом отступить?

Где-то неподалеку крупный замок, там можно отсидеться, пока остальные имперские силы не дадут о себе знать.

Но Пайпер не хотел бросать свои фальконеты.

А если сбежать – придется их бросить.

Так что оставалось только держаться.

Предводитель волновался, как там Клэй Седлако. От рыцаря не было вестей.

Не отпускали мысли о сегодняшних потерях.

Погибли некоторые опытные и весьма важные для армии воины – те, кто воевал с Хектом еще во времена городского полка.

Титуса впервые серьезно ранили.

– Идут! – пронеслось по склону.

Это была уже не ложная тревога. Неприятель вступил на луг и подобрался к холмам с флангов.

– Титус, я не продумал все как следует, когда решился на эту битву, – признался Хект. – Если все пойдет не так…

– Ничего, командир. Я сам сюда ввязался. Все в порядке.

Храбрые слова, но все совсем не в порядке.

Хорошо бы как следует покопаться в себе, если повезет уцелеть. Что ему больше всего мешает – высокомерие, самонадеянность? Или и то и другое сразу?

Он не смог удержаться от улыбки, вспоминая, что чувствовал то же самое в каждой передряге, когда противник давал время для передышки. Снова мысли разные в голову лезут. В общем, все как обычно.

Следовало усерднее заниматься с Моделью – смог бы сейчас ускользнуть. Хотя немедленная смерть ему, видимо, не угрожает, в отличие от его людей. Безмятежный захочет взять его в плен, чтобы развлечься на досуге. Такой уж он человек.

Артиллеристы сохраняли дисциплину и ждали.

Наступающие замедлили шаг, подойдя к зоне обстрела. Многие видели, что случилось с теми, кто шел в атаку перед ними.

Офицеры, стоявшие позади, на безопасном расстоянии, грозились и бранились.

Наступление прекратилось.

Где-то на дороге (где именно, Хект не видел) прогремел оглушительный взрыв. В вечернее небо поднялся столп серого дыма. Послышались вопли. Солдаты в авангарде подпрыгнули от неожиданности, по толпе прошла волна.

– Огонь из всех орудий! – скомандовал Хект.

Загремели фальконеты. Красное солнце окрасило дым ярко-оранжевым.

Сначала дым поднялся вверх по склону, подгоняемый чуть более теплым воздухом с низины. Но вскоре воздух остыл, и дым снова заскользил вниз. Из него уже никто не выбежал.

В дыму не видно было, почему поднялся шум. Что-то там творилось. Хекту показалось, будто каждый вражеский солдат обратился против своих же товарищей. Отчасти так оно и было: все до последнего патриаршие вояки жаждали убраться подальше. Колдовство, еще недавно дурманившее их разум, только добавляло отчаяния.

Хект приказал не стрелять, если только не возобновится наступление.

Стемнело. Дым рассеялся. На небе высыпали равнодушные звезды. Ривадемар Вирконделет доложил, что патриаршие силы отступили с луга под защиту горы. Луг усеяли тела павших. Неприятель уносил раненых. Уже собирались ночные падальщики.

Неизвестно, когда снова вернулся Кловен Фебруарен, но Предводитель Войска Праведных не заметил волшебника, пока тот не заговорил. Хектовы люди будто бы не обращали на старика внимания – обходили стороной, но не заговаривали с ним и не спрашивали о нем.

– Пайпер, это конец, они сдались. Но тебя еще могут посетить создания Ночи. Не помешает установить парочку этих твоих игрушек, заряженных картечью против богов, – просто на всякий случай. Займись, а потом нам с тобой надо пройтись.

– Зачем? Куда?

– Туда вниз – побеседовать с противником.

– Стоит ли вас расспрашивать?

– Если хочешь, изволь. Но желанных ответов можешь и не услышать.

– Так я и думал. Титус!

– Что, мой господин?

– Как себя чувствуешь? Как рука?

– Сказали, жить буду. Всего четырнадцать швов, а как болит, зараза!

– Рад слышать. А то что бы я без тебя делал.

– Не хочу портить вам романтический вечер, но… – проворчал Фебруарен.

– Просто проверяю, сможет ли Титус отправиться с нами. Титус, унесешь флаг парламентера?

– Если вы настаиваете.

– Прекрасно. Там совершенно точно будут люди, которых мы знаем. Так или иначе. – Хект погрозил Девятому Неизвестному пальцем. – Старик, сделаем по-моему.

Фебруарен нахмурился, но спорить не стал.

– Мы надолго? – поинтересовался Хект. – Весь день ни крошки во рту.

– Надо лучше за собой следить. Хватай хлеб, сыр и колбасу – и вперед. На ходу пожуешь. Торопиться не будем.

– Ладно уж, подожду.

От таких видов ведь и аппетит пропадет.

Старик хихикнул.

Хекту подумалось, что Девятый Неизвестный, должно быть, превращается из человека во что-то совсем иное. Бывают ли вознесшиеся-подмастерья? Или случайные вознесшиеся? Которые даже не знают, кем стали?

Примером мог бы послужить Асгриммур Гриммсон.

Хмурый Титус отправился собирать телохранителей и фонари.

– Наше новое оружие творит ужасные вещи, – сказал Титус.

– Не страшнее меча или боевого топора, – возразил Теренс Эрнест, раздувшийся от гордости из-за того, что его пригласили сопровождать Предводителя. – Слава Господу, они не верхом явились. Я б не перенес, если бы пришлось убить две тысячи коней.

Кловен Фебруарен фыркнул, но промолчал.

– Настоящий ужас – это то, как быстро и беспристрастно мы теперь убиваем, – вмешался Хект. – Кое-кто из пушкарей даже не видел врагов. Ребята вроде Прозека с Руком найдут способ стрелять еще быстрее, точнее и дальше. Им нравятся трудные задачки, о людях они при этом не задумываются.

Это была самая кровавая битва из тех, в которых доводилось участвовать Хекту. Случались в его времена и более кровопролитные сражения, взять хотя бы битвы у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас и под стенами Каурена. Но нынешнее побоище проходило так механически, что Пайперу стало не по себе.

– Что предпримет Безмятежный, услышав обо всем этом? – спросил Титус.

– Начнет предавать анафеме, отлучать от церкви направо и налево, разбушуется, будет рассылать всевозможные буллы и винить в происшедшем всех, кроме себя. Он постепенно превращается в свего покойного родственничка.

– И больше никто не воспримет его всерьез, ведь он творит все новые глупости, совсем как Безупречный. – Девятый Неизвестный не утерпел и тоже влез в разговор. – Не настолько слеп и бесчестен, но у нас же была парочка добропорядочных патриархов для сравнения. На их фоне Безмятежный выглядит как пережиток прошлого. После нынешних событий бротская чернь, возможно, с ним расправится.

Хект в это не верил: слишком уж хитроумен Бронт Донето.

– Давайте-ка думать о делах насущных.

Пайпер волновался. Темнота казалась неестественно густой, даже свет фонарей не мог разбавить ее. Над полем брани витал запах развороченных кишок, запекшейся крови, разлагающейся плоти. Хект то и дело спотыкался о трупы. В сапоги залилась паршивая вода. Желудок сводило от голода, болела голова. На такой высоте воздух быстро остыл, и все равно насекомые жужжали так громко, что невольно вспоминались напевы древних богов смерти – вроде тех, что он сам прикончил в Коннеке.

Если верить амулету на запястье, в темноте сновали лишь мелкие Орудия.

Хект волновался, ожидая неминуемого предательства. У Титуса почти не действует правая рука, Девятый Неизвестный старше окрестных холмов, а Теренс Эрнест – темная лошадка. Ривадемар Вирконделет сам себя считал героем-любовником, а не забиякой.

Всех троих он взял с собой по одной причине: они чувствовали, что им не доверяют, не посвящают их в серьезные дела. Ну вот, теперь зато подставляются под удар.

Кловена Фебруарена он никому представлять не стал.

Все, кроме Титуса, у которого руки были заняты парламентерским флагом, несли по фонарю. Еще Хект, Эрнест и Вирконделет прихватили копья и обычное холодное оружие. Копья весьма пригодились, когда пришлось пробираться по болотистой почве.

Девятый Неизвестный не прихватил ничего, вооружившись лишь своей дурацкой ухмылкой.

Эти пятеро вряд ли могли назвать себя великими героями, слава о которых отзовется в веках.

Перейдя луг, они приметили огни факелов и небольшие костры. Там, за косогором, в двухстах ярдах, их ждали около двадцати человек.

Вдоль ведущей на равнину дороги горели на одинаковых расстояниях еще несколько костров. По дороге кто-то двигался.

– Нужно было сделать так, чтобы они ко мне пришли, а не я к ним, – пробормотал Хект.

– Пайпер, у тебя паранойя, – одернул его Кловен Фебруарен. – Научись уже верить в себя.

Многих из тех, кто его ожидал, Хект знал лично. Мало кто из них приходился другом Бронту Донето. Представители четырех из пяти кланов Брота, и среди прочих Палудан Бруглиони из могучего клана Бруглиони. В последний раз, когда Хект видел Палудана, тот болтался между жизнью и смертью. Принципат Джервес Салюда, закадычный друг Палудана, тоже был там. Оба сидели в деревянных портшезах, в которых их и принесли на гору. Семейство Арньена представлял Рогоз Саяг, с которым Пайпер сошелся, когда служил Арньене, и потом в кальзирском священном походе.

Представителей Колоньи и Мадисетти Пайпер не знал. Единственный клан, который никого не прислал, был клан Бронта Донето.

Но им доложат. Самую суть бротской политики составляли предательство и интриги, а бротская политика, в свою очередь, формировала политику церкви.

Люди эти вряд ли могли вступить в прочный союз: они веками при любой удобной возможности вонзали друг другу в спину нож.

Это собрание лишний раз подчеркивало, сколь сильно подорвано доверие к нынешнему патриарху.

Как умудрился Донето так быстро растерять влияние?