Покоритесь воле Ночи Кук Глен

Еще больше Хекта заинтересовало, как Палудан и Джервес, эти два калеки, сумели так быстро сюда добраться?

Вперед выступил человек, Хекту незнакомый.

– Я Актон Буччи из Брисеи, – представился он, – капитан тех, кто уцелел после вашего колдовства.

Актона Буччи одолевали гнев и печаль, но он крепко держал чувства в узде.

– Можно подбросить дров в огонь? – попросил Буччи. – Хочется побольше света и тепла. От такого количества призраков в ночи холодно и темно.

Хект оглянулся на Фебруарена, и старик кивнул:

– Подбросьте. Я и сам повстречал кое-кого из этих призраков по дороге сюда.

Костры разгорелись быстро. Патриаршие воины казались замерзшими и испуганными. Хект коснулся амулета, но тот напоминал о себе лишь изредка, да и то слегка.

Из-за ярких огней ночное зрение у Хекта притупилось, зато стали видны сложенные рядком вдоль края дороги тела.

– Актон Буччи, вы желали поговорить?

– Двенадцать часов назад я командовал полком Вольных Мечников. Временные наемники из беднейших кварталов Брота. Двадцать две сотни человек, в основном опытные вояки, рекруты на тридцать дней, пятнадцать из которых им оплатили вперед. А теперь у меня тринадцать сотен, и они едва-едва стоят на ногах. У нас столько убитых, что мы не сможем всех взять с собой. Придется хоронить тех, от кого хоть что-то осталось, и помечать могилы, чтобы родные смогли потом забрать, если захотят.

Буччи замолчал, словно ждал ответных слов, но Хект ничего не сказал.

– Всего патриарх послал около семнадцати тысяч человек, – продолжал Буччи. – На рассвете я был восьмым по счету претендентом на пост командующего, а теперь я – единственный высокопоставленный офицер, оставшийся в живых. Эти вельможи подбивают меня сделать то, что я и сам желал бы сделать, – спасти тех, кто еще жив. Мы собираем всех, кого можем, но ведь еще и трупы надо собрать. Уже нашлось более четырех тысяч. Раненых еще больше. Многие погибнут от заражения крови, потому что целители не смогут всем помочь.

– Скольких из них призвали? – спросил Хект, когда Буччи снова умолк.

– Что вы имеете в виду?

– Каждый, кто служил в вашей армии, сам решил отправиться сюда. Каждый из них был наемником и собирался расправиться со мной и моими людьми.

– Это правда. Хотя можно и возразить: многих погнала в армию нищета.

– Возможно. Но они все же сами решили выступить против меня и убить моих солдат. Судя по моим подсчетам и тем цифрам, которые вы назвали, еще один такой денек – и мои люди сотрут патриаршую блажь в порошок.

– Патриаршей блажи и так уже пришел конец. Завтра я похороню умерших. Когда полки отдадут дань павшим, распущу уцелевших. Если только вы не навяжете нам новый бой. Тогда я буду сражаться.

– У меня с самого начала не было желания драться.

Буччи поджал губы: видимо, он считал иначе.

– Пока Безмятежный не освободит меня от обязанностей, я тут командую, и я не намерен больше губить понапрасну жизни солдат. Не желаю, чтобы их смерть осталась на моей совести.

– Он говорит искренне, – прошептал Фебруарен, едва слышно, не размыкая губ, чтобы слышал лишь Хект. – Только не сказал, что почти все его люди дезертировали.

Хект сумел скрыть удивление.

– Капитан, с какой целью вы устроили эту встречу? Зачем здесь все эти люди?

– Явились вместе с войском. Чтобы наблюдать, так мне сказали. Думаю, они с самого начала надеялись, что с нами случится подобная беда. Патриарха более не жалуют те, кто приходится ему ровней.

– Политику я более-менее понимаю, но вы не сказали, зачем хотели со мной встретиться.

– Сказал! Хочу прекратить смертоубийство. И потом, они настояли.

Хект оглянулся на Титуса Консента: может, он что-нибудь знает про этого Буччи?

– Если я все правильно понимаю, – продолжал Буччи, – все эти люди хотят, чтобы вы беспрепятственно дошли до Брота и схватились с Безмятежным.

– Полагаю, вы изменили свое мнение после прошлого голосования, – обратился Хект к собравшимся.

Никто не ответил. Все уставились на что-то позади него. Неужели Прозек заставил своих артиллеристов приволочь сюда парочку фальконетов, чтобы подкрепить доводы Предводителя?

Пайпер глянул на Кловена Фебруарена, но дело было не в нем.

– Что еще?

– Это все. Я все сказал, теперь говорите с ними, – ответил испуганный Буччи, который тоже смотрел куда-то в темноту. – Я не стану вмешиваться, если мне позволят похоронить погибших, собрать раненых и убраться восвояси.

Буччи повторялся – вернее, повторял свои слова для кого-то, кто стоял позади Хекта.

– Он говорит от имени наемников Безмятежного, – слабым, изможденным голосом сказал Палудан Бруглиони. – Как только разберетесь с ним, мы скажем за себя.

Хект вопросительно посмотрел на Бруглиони, а потом на Джервеса Салюду, будто бы тот мог объяснить, как именно удалось Палудану воскреснуть из мертвых.

Палудан не обратил на эти взгляды внимания, потому что не отрываясь смотрел за спину Пайперу.

– Императрица, – прошептал на ухо Хекту призрачный голос.

– Так я и думал. Ваша светлость не последовали совету Предводителя Войска Праведных, – вздохнул Хект, не оглядываясь.

– Командующий, это был лишь совет, не более. Я верю в вас больше, чем вы в себя верите.

Неподходящий момент для споров.

– Спасибо, что верите в меня, ваше величество. Вы услышали достаточно?

Катрин сделала шаг вперед и встала слева от него. Позади Хект заметил сконфуженного Эфриана.

– Эти люди решили, что поставили не на ту команду на скачках, и надеются спасти свои шкуры и, быть может, ухватить кусок добычи, если вовремя сменят цвет.

Даже проведя столько лет в Фиральдии, Хект до сих пор плохо понимал эти их цвета, которые были связаны и со знаменами прославленных наездников на ипподромах, и с местной политикой, и, в более широком смысле, с позицией, которую тот или иной житель Фиральдии занимал в нескончаемой борьбе между бротскими епископальными патриархами и Граальскими императорами.

Катрин сказала чистую правду.

Но патриаршие силы все еще могли сокрушить Войско Праведных, и не просто сокрушить – захватить саму Граальскую императрицу!

– Ты слишком себя недооцениваешь, – прошептал Девятый Неизвестный. – Сегодня ты изменил мир. Снова. Но не понимаешь этого, как не понимал и тогда, в лесу Эсфири.

Хект не понял и не поверил. Но слова старика стоило обдумать.

– Актон Буччи из Брисеи, предводитель Вольных Мечников, перед вами ее августейшее императорское величество. Что вы можете нам сказать?

– Ваше величество, мне кажется, я ясно выразился.

– Вы сказали, что не станете мешать мне, если Предводитель Войска Праведных вас не тронет. Здесь есть свой резон. С другой стороны, прекрасная возможность – истребить всех прямо сейчас, чтобы потом снова не пришлось иметь с вами дела. И, судя по тому, кто здесь собрался, кое у кого действительно имеются тайные намерения.

– Вы правы, – признал Палудан Бруглиони. – Мы явились сюда, рассчитывая на вашу победу, и надеемся выторговать безопасность для своих кланов.

– Чушь собачья, – пробормотал Кловен Фебруарен. – Но сейчас он верит в то, что говорит.

– Мы все клянемся ни в чем не содействовать Безмятежному, – подхватил Салюда. – И ни в чем не препятствовать Войску Праведных.

Императрица расхохоталась, смех ее напоминал рев ослицы.

– Так просто и так дешево не отделаетесь. Нельзя вечно болтаться посередине в надежде переметнуться к победителю. Выбирайте. И пусть весь мир узнает. Ваши жизни, ваше состояние, ваша честь – я желаю, чтобы все это вы посвятили мне.

– Тут у нас кое-кто слишком разошелся, – прошептал Фебруарен.

– Самую капельку, – согласился Хект.

Но оказалось, что Катрин не перегнула палку: никто не покинул переговоров.

Представители пяти кланов согласились обсудить условия союза, после того как патриаршие наемники похоронят павших, заберут раненых и отправятся в Брот.

– Что-то я не уверен, командир, – пожаловался Титус. – Не слишком ли легко мы решились их выпустить.

– После всего, что мы с ними сотворили?

– Императрица сама сказала: потом, возможно, снова придется иметь с ними дело.

На следующий день, пока патриаршие солдаты хоронили умерших, разведчики Войска Праведных спустились на равнину. Прибыло подкрепление – две сотни человек из Глимпца. Еще больше имперцев было в пути. В Аламеддине собиралась армия. Имперские гарнизоны давали о себе знать во всех городах северной Фиральдии, присягнувших на верность империи, а вот в патриарших государствах ничего подобного не наблюдалось.

Вести о бойне, учиненной в Сумрачных горах, расходились быстро и при этом обрастали всякими выдумками. Даже самые здравомыслящие верили дичайшим рассказам.

Сплетники из Кройса распускали грязные слухи об императрице и Предводителе Войска Праведных: будто бы они покорились воле Ночи и патриарх потерпел сокрушительное поражение лишь потому, что сама тьма откликнулась на призывы королевы-ведьмы и ее наемника.

Мастера наговоров из противоположного лагеря утверждали, что Безмятежный якобы сам в сговоре с Ночью и виновен в том, что страшное чудище снова и снова возвращается в катакомбы, хотя добрые принципаты раз за разом убивают страшилище. Этим слухам верили гораздо охотнее. Почти с самого крушения ипподрома ходили разговоры о Бронте Донето и его причастности к подземным событиям.

Именно эти вести приносил из Брота Кловен Фебруарен. Он шпионил там, но совсем не так искусно и незаметно, как Герис.

Слишком уж нравились старику проказы.

Через три дня объявился Клэй Седлако. Его сопровождало лишь восемнадцать кавалеристов, почти все были ранены. Они угодили в засаду, которую враг устроил, зная об их приближении. Седлако и этим восемнадцати всадникам единственным удалось уцелеть в долгом изнурительном бою.

Солдаты Войска Праведных хоронили мертвецов, проверяли фальконеты, подвозили боеприпасы и продовольствие и радостно встречали подкрепление.

Дважды Хекту удалось избежать довольно вялых домогательств императрицы. Самообладание Катрин, похоже, снова дало трещину.

И Хект не единственный это заметил.

В шатер, который он захватил в патриаршем лагере, просунулась голова Ривадемара Вирконделета. Вирконделет перенял кое-какие обязанности Титуса Консента, пока тот привыкал командовать солдатами.

– Командир, капитан Эфриан очень просит о встрече. Уделите ему минутку?

– Давайте его сюда.

Эфриан принес дурные вести.

– Садитесь, капитан, и рассказывайте, с кем беда.

– Конечно с императрицей. Не могу больше терпеть. Она отказывается идти нам навстречу. Делает что хочет и когда хочет.

– Работа у вас такая.

– Это я понимаю – помню еще, как бывало с Йоханнесом. Но так он никогда себя не вел. Что бы ни случилось – Катрин тут ни при чем… Смириться с этим?

– Приходится.

– Но беда вот в чем: она опять катится по наклонной. Так худо не было с того дня, как родился мертвый принц. Мы перепробовали все обычные уловки. Я себе задницу стер до дыр, разъезжая вместе с ней верхом. Это раньше лучше всего помогало: обожает носиться во весь опор. Но на этот раз не сработало. Я опасаюсь, что она учинит что-нибудь и навредит себе или опозорится.

– А я-то что могу поделать?

– Не знаю. Когда она не в своем уме, меня не слушает. А вот вас слушает. Иногда.

– Да неужели? Что-то я не заметил.

– Я же сказал – иногда.

– Странная птица эта наша императрица.

– Ведет себя будто напуганная девчонка – позволяет детским чувствам собою управлять. Эти приступы меланхолии… С каждым разом все хуже. Она может такое учинить, что потом не исправить. Тогда нападение на союзную империю или война, объявленная церкви, еще покажутся цветочками.

Занятно.

– Капитан, мы не с церковью воюем, а с Безмятежным. С виду похоже, но разница принципиальная.

– Безмятежный же верит, что он и есть церковь.

– Обычный для патриархов грех. Что вы хотите, чтоб я сделал с нашей разошедшейся госпожой? Я всего лишь у нее на службе, и так уже превысил полномочия.

– Не знаю. Я же сказал: вас она иногда слушает. Надеялся, вы что-нибудь придумаете.

– Капитан, у меня не такое богатое воображение, я не могу волшебным образом все исправить. Хотел бы, чтобы она еще чуть-чуть продержалась. Не очень-то здорово, когда твой господин вдруг теряет рассудок прямо посреди войны.

– Просто помните о моих словах. Она может странно себя повести.

– Обещаю над этим поразмышлять. А теперь меня и правда ждут дела – надо выступать.

Эфриан скривился, но ничего не сказал. Он знал, что Войско Праведных не сможет захватить Брот: слишком уж город огромен и даже у впавшего во всеобщую немилость патриарха имеются обширные средства.

Нашел же он семнадцать тысяч человек, готовых отправиться в Сумрачные горы.

На самом деле Хект просто хотел показаться врагу и продемонстрировать войско, с которым нельзя теперь не считаться. Меж тем подтянутся остальные силы имперцев. Пайпер задумал сделать свою армию символом для всех жителей Брота, недовольных нынешним патриархом. Призрачная надежда.

Всю тяжелую работу выполнят солдаты, явившиеся из-за Джагских гор.

Повсюду в Фиральдии происходили стычки. В городах, герцогствах и королевствах, присягнувших разным сюзеренам, находились простые жители или вельможи, которые придерживались противоположных взглядов и намеревались вернуть свою вотчину на путь истинный. Повсюду, даже в вечном городе, вспыхивали мятежи. Перепуганный бротский сенат проголосовал за то, чтобы выделить огромные средства городскому полку.

После многих лет скупости городской полк почти ни на что не годился.

Войско Праведных начало участвовать в стычках. У Безмятежного были свои сторонники, но после Сумрачных гор мало кто мог найти солдат, готовых выступить против Хекта.

Суеверные фиральдийцы убедили себя, что императрица Катрин и ее Предводитель прибегли к колдовству. В Сумрачных горах произошла бойня, какой не видели в Фиральдии с самого крушения Древней Империи. Те, кто знал, как было на самом деле, – воины, выжившие в той битве, – говорили всем, что не было никакого колдовства. И думающих людей, которые им верили, это пугало еще больше, чем сказки о волшебстве.

Особенно страшными казались машины для массового уничтожения людей. Из-за фальконетов в битве больше не требовалось проявлять умение, демонстрировать честь. Высокородные вельможи осознали, что теперь они подвергнутся в бою такому же риску, как и безродная невежественная чернь, вооруженная колотушками.

Пушкам плевать, кто твой отец. Пушки не берут высокородных заложников, чтобы получить выкуп. И что еще хуже, из пушки может стрелять любой безграмотный крестьянский сын, стоит ему поупражняться несколько часов.

Подобное оружие, несомненно, измыслил сам ворог.

Войско Праведных уже пустилось в путь, когда пришло известие о том, что патриарх при поддержке еще оставшихся у него в коллегии сторонников выпустил буллу, в которой пушки и огненный порошок объявлялись орудиями ворога. Ни один благочестивый чалдарянин не должен их использовать. Все фальконеты следует немедленно уничтожить.

Хект вместе с головным отрядом подъезжал к поместью Бруглиони на юго-востоке от Брота, и гонец его не застал. Когда Пайпер встретился со своими штабными, они как раз потешались над патриархом.

– Что тут у вас?

– Послушайте только. – И Ривадемар Вирконделет зачитал буллу.

– Прямо сейчас во всем чалдарянском мире люди, владеющие этими орудиями зла, вовсю плюют на Безмятежного, – сказал Титус Консент. – Прослышав о битве в Сумрачных горах, они, наоборот, постараются побыстрее отыскать свою мануфактуру – только уже не Крулика и Снейгона.

– Несомненно. Такова уж человеческая природа.

Другие патриархи тоже когда-то пытались запретить оружие. Но им по-прежнему все пользуются.

Предводителю Войска Праведных и нескольким его лейтенантам было здорово не по себе: вместе с ними увязалась императрица. Вилла Бруглиони, куда они приехали, располагалась на границе винного края, совсем рядом с Бротом, и представляла собой образец классического стиля – известняковые колонны и красная черепичная крыша. Грязное марево, витавшее над вечным городом, было отсюда хорошо видно. Некоторые части виллы относились еще к древнеимперским временам. Если верить Бруглиони, построил ее один из императорских кланов задолго до Аарона Чалдарянского. Строение упоминалось в связи с некоторыми значительными историческими событиями.

– Похоже, нашей старой хибарке снова предстоит войти в историю, – проворчал Палудан.

Он сидел в кресле на колесах: ходить Бруглиони уже не сможет до конца своих дней. Искусные целители ничего не могли поделать – разве что чуть унять боль. Джервес Салюда разместился в таком же кресле, но у него еще оставалась надежда встать на ноги, правда с протезом.

– Вот уж точно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – сказал Салюда. – Видимо, это наказание ниспослано нам за то, что мы тогда поддались на уговоры Арньены и взяли тебя на службу.

– Вы правы, но деньги свои я отработал. Просто Катрин желает поставить свою метку.

В имении Бруглиони собрались представители пяти кланов, которые накануне тайком пробрались в Сумрачные горы. Безмятежному обязательно обо всем доложат.

– В битву мы не рвемся, – заявил Хект. – Просто хотим подлить масла в огонь, ведь в городе разгораются беспорядки. Больше вреда им причиним, сидя здесь без дела. Лучше, чем ввязываться в проигрышное сражение.

Хект понял, что артиллеристские полки лучше всего подходят не для нападения или маневров, а как раз для того, чем они занимались в Сумрачных горах, – для обороны.

Даже с учетом подтянувшегося за последние несколько дней подкрепления, у Хекта в распоряжении было меньше тысячи солдат. Тысяча опытных воинов, участвовавших во многих фиральдийских схватках, – огромная сила, но только не в данной ситуации, не против такого неприятеля.

К ужасу Палудана и Салюды, Хект начал готовить поместье к обороне. Рук и Прозек расставили пушки так, чтобы заставить горько пожалеть потенциальных захватчиков. Седлако и Консент разъезжали по округе в поисках речных пляжей, где можно набрать круглой гальки подходящего размера и суглинка, – глину использовали, чтобы скрепить камни для пушечных зарядов.

Под предводительством Ривадемара Вирконделета к вечному городу отправились верховые разъезды – показаться с имперскими знаменами под стенами Брота.

Безмятежный велел запереть ближайшие ворота, но больше на их присутствие никак не отреагировал.

Посреди ночи Хекта разбудил Кловен Фебруарен. С ним пришла Лила. Девочка стеснялась, но была горда, что ей хватило умения переместиться с помощью Модели так далеко. Она почти не раскрывала рта. Наверняка это волшебник велел ей держать язык за зубами.

– Пайпер, Безмятежный проиграл, – прошептал Девятый Неизвестный. – По его приказу отряды прочесывают Брот и арестовывают всех, кого ему вздумается. В Кастелле заперли ворота. Пять кланов вовсю укрепляются, потому что вчера он напал на цитадель Бруглиони. Вернее, на то, что от нее осталось.

– Джервес с Палуданом не обрадуются.

Хотя их городской особняк и так лежал в руинах, защищать его было невозможно.

– Еще как! Особенно когда узнают, что погибло около десятка человек. Их люди оказали сопротивление.

Пайпер наблюдал, как Лила слоняется по комнате. Девочка походила на привидение.

– Анне бы ее откормить хорошенько.

– Анна с девочками сейчас недоедают.

– Что?

– Муно позволил Аддаму Хофу забрать их в Кастеллу. Все из-за Безмятежного.

– Вы и правда думаете, что он проиграл? Он искусный притворщик – умеет прикинуться, что занят одним, тогда как на самом деле затевает совсем другое.

– Быть может, он и пытается выкинуть хитроумный фортель, но, мне кажется, на подобные глупости ему времени не хватит. Скоро он накинется на Муно, и тогда взбунтуется коллегия и полетят клочки по закоулочкам. А меж тем в северную Фиральдию стягиваются имперские войска. Твой дружок слишком долго торчал в Коннеке, теперь ему, видимо, придется пробиваться сюда через занятые имперцами территории. Пока Безмятежный молит господа, чтобы появился Горт, имперские силы из Аламеддина и Кальзира сомкнутся и на юге.

– Анна с детьми точно в безопасности?

– Анна с девочками. Заметь, я ни словом не обмолвился о мальчишке, об этом упрямце!

– Лила?

– Да, отец. – Девочка будто бы подплыла к Хекту, едва касаясь пола.

– Что натворил Пелла?

– Ему стало скучно, и он сбежал. Еще когда мы жили в доме у дедушки Делари. Может, в Сонсу вернулся – разузнать о сестре.

Хект выругался.

– А чего ты ждал? – спросил Фебруарен. – Он и раньше жил сам по себе. А воспитывали его на историях о храбром герое из Дуарнены, который ушел из дома еще мальчишкой.

– Надеюсь, он не угодит в передрягу и его не убьют.

– Ты же из-за своего богатого воображения не погиб.

– Пока нет. Но многие из тех, кому повезло меньше, умирали из-за своей мечты.

– Довольно. Скоро в городе начнутся серьезные беспорядки. Будь наготове и воспользуйся этим.

– Я бы с удовольствием воспользовался вашими способностями.

– Моими способностями и так уже пользуются без меры. Я на пределе. Пайпер, я уже старик и, в отличие от некоторых, не бездельничаю на роскошных виллах. Ты знаешь, что у них тут собственные бани с горячей водой?

– Знаю. Но я туда не ходил. И люди мои тоже. Мы и так уже достаточно докучаем Бруглиони.

Девятый Неизвестный рассказал о разных проказах, которые он затевал, заявил, что по крайней мере два дня его не будет, а потом повернулся и исчез. А Лила осталась.

– Эй! Вы Лилу забыли!

– Ничего. Я и сама вернусь. – На мгновение девочка встретилась с ним взглядом; ей, по всей видимости, нелегко было смотреть Пайперу в глаза. – У меня хорошо получается. Старик хочет, чтобы я кое-какую работу выполняла, пока он будет на севере.

– Но ты мала еще.

– Мне уже почти пятнадцать. Ты сам чем занимался, когда тебе было пятнадцать?

Сам он был в походе с ша-луг. Далеко не в первом. Но это другая история. А вот что сказать Лиле, Хект так и не нашелся. Разве только то, что она девочка.

– Ты слишком за нас волнуешься. Может, за Анну и стоит, у нее жизнь была безопасная, и она не верит, что на свете есть по-настоящему гадкие люди.

На этом храбрость у Лилы иссякла, и больше она взгляд на Пайпера не поднимала. Хект снова поразился, какая девочка бледная – точно привидение.

– Лила, я не могу не волноваться. Я сделал тебя частью своей семьи, но самого меня никогда нет рядом.

– Когда ты волнуешься, мне стыдно. Я этого не заслуживаю. Очень стараюсь, но все время боюсь все потерять и вернуться к тому, чем я была.

Пайпер понял, зачем Фебруарен взял Лилу с собой: она отчаянно нуждалась в том, чтобы ее переубедили и ободрили.

– Не дай прошлому на себя влиять. Ты делала то, что пришлось. Но это закончилось. Теперь ты можешь стать такой, какой сама захочешь.

Он чувствовал, как она уязвима. Девочке необходимо было знать, что она кому-то нужна. Знать, что ей доверяют, что ее простили. И тогда, быть может, она сама себя простит за то, что побывала в аду и вернулась. Поверит, что достойна жить, что ее жизнь чего-то стоит, а душа не проклята.

После ободряющих слов Хекту захотелось обнять Лилу, но он побоялся. Обнять можно Вэли: вот она все истолковала бы правильно, ведь у нее не было страшного опыта Лилы.

Они проговорили дольше, чем говорили с того самого момента, как он отослал ее в Брот.

Пайпер передал девочке послание для Анны: быть может, вскоре им удастся увидеться.

Заныло левое запястье.

– Теперь иди. Вот-вот стрясется беда.

– Да, я чувствую. Спасибо, отец.

И тогда Хект все-таки ее обнял – буквально на мгновение, осторожно и одной рукой.

Лила крутанулась на месте и исчезла.

Хект почесал запястье. Судя по всему, по его душу явилось серьезное Орудие.

Виллу защищали обычные охранные амулеты, вдобавок свои амулеты установило еще и Войско Праведных и телохранители Катрин (эти были сильнее прочих), но внутрь ломилась могучая и злобная тварь. Она искала слабые места.

Ее сопровождали дюжины Орудий помельче.

Прорваться им не удалось, но и Хекту не удалось толком поспать.

После завтрака, выслушав утренние отчеты, он вызвал Кейта Рука и отправился на охоту.

Орудие (все-таки не совсем богон) впало в отчаяние от того, с какой легкостью Убийце Богов удалось разыскать лисью нору, в которой оно спряталось от солнца. Но отчаиваться ему оставалось недолго.

На следующую ночь явилось еще больше созданий – маленьких и напуганных. Опытные воины, которые обучились премудростям своего ремесла еще в Коннеке, ловили и изничтожали тварей помельче где могли и попутно при любой возможности учили менее опытных товарищей. Это знание потом, возможно, спасет кому-то жизнь.

Хект изо всех сил старался запутать врага. Он знал: несмотря на все его ловушки, вести дойдут до Безмятежного. Ночные твари подобны комарам: сколько ни прихлопнешь, обязательно прилетят еще.

Кловен Фебруарен не вернулся ни через два дня, ни позже. Зато вернулась Лила: на третий вечер после прибытия Войска Праведных в поместье Бруглиони она возникла за ширмой, которую Хект установил по совету Герис. Лила была сообразительной девочкой и подумала о ширме, но явилась прямо посреди совещания. На виллу только что приехал Хаган Брокк в сопровождении нескольких сотен Праведных и имперцев из-за Верского моря. На совещании присутствовали также Титус Консент и Ривадемар Вирконделет – делали заметки.

Лила вышла из-за ширмы и только потом осознала свою промашку.

Консент разинул рот. Вирконделет вскочил, он девочку не знал и поэтому сразу предположил самое дурное: Предводитель любит тощих малолетних девиц.

На лице Брокка отразилось удивление.

Лила в ужасе остановилась.

– Лила, мы тут делами заняты, – нашелся Хект. – Иди в другую комнату и подожди, пока не закончим.

Девчонка соображала быстро. В жизни смекалка не раз ее выручала.

– Да, отец.

Умная девочка. Выкрутилась. Да еще Титус ее знает и сможет засвидетельствовать, чтобы сплетники не слишком разошлись. Хотя бы некоторые.

– А дела у нас такие, – продолжил совещание Хект. – Надо решить, как лучше использовать наше новое преимущество. Боюсь, императрица потребует в очередной раз продемонстрировать силу. Она не понимает, что победу в Сумрачных горах нам не повторить.

– Сотвори им чудо один раз, так они решат, что тебе это пару пустяков, – стоит только приказать, – проворчал Брокк.