Покоритесь воле Ночи Кук Глен

40

Альтен-Вайнберг, наследная принцесса

Волею обстоятельств императорский скипетр снова оказался в руках Элспет. Катрин, которую теперь исподтишка звали Безумной Императрицей, была далеко – воевала на своей личной войне со своим личным войском.

О гибели Джейма Элспет узнала по дороге из Глимпца в Альтен-Вайнберг. Она сразу же поняла, что Катрин не поступит благоразумно.

Так думали и все остальные.

По возвращении в столицу Элспет тут же принялись обихаживать всевозможные вельможи и рыцари, которым не терпелось получить разрешение отправиться в Фиральдию. Пробротские дружки Катрин вели себя тише воды ниже травы. Повсюду противники патриарха заявляли о себе и деловито готовились к тому, чего ждали еще со времен правления Йоханнеса.

Напряжение несколько спало, когда пришли официальные известия: да, Катрин действительно намерена напустить всех своих приближенных на Безмятежного, который лишил ее мужа. Получив приказ, запустилась имперская военная машина, ею уже можно было не управлять.

Все уверяли Элспет, что она превосходно справляется, заменяя Катрин.

То и дело наследная принцесса подписывала какой-нибудь указ.

Элспет волновалась, как там Предводитель Войска Праведных. Волновалась из-за своей одержимости Предводителем Войска Праведных. Волновалась, потому что Предводитель Войска Праведных не прислал ни одного письма с момента их последней встречи.

Принцесса гадала, скоро ли Катрин выберет кого-нибудь из толпы алчных ухажеров, которые, несомненно, уже роились вокруг новоявленной вдовы, как мухи вокруг дохлой псины. Элспет молилась, чтобы Катрин поскорее вышла замуж.

Если забыть об этих тревогах, время было спокойное. Поутихли обычные жестокие политические игры. Все силы были устремлены на то, чтобы наконец задать Безмятежному и его присным достойную взбучку. По всей империи воины спешно и беспорядочно направлялись на юг – примкнуть к эрцгерцогу, который вознамерился осадить Брот. Кое-кто отправился на восток – присоединиться к войскам адмирала фон Тайра, собиравшимся в пойме реки Ако возле восточного побережья Фиральдии и на островах в Верском море.

Все те, кто заезжал по пути в Альтен-Вайнберг, не забывали засвидетельствовать свое почтение наследной принцессе.

– Вы заметили, как любезны со мной в последнее время все эти мужи? – спросила Элспет у леди Хильды Дедал. – Словно только войны в чужих землях им и недоставало, чтобы вести себя по-человечески.

– Дело не в войне, а в вашей сестре.

– Что вы имеете в виду?

– До вас наверняка доходили слухи о ее поведении. И о ее здоровье. Слышали, в каком она состоянии?

Слухи до Элспет доходили, но в урезанном виде: никто не хотел выставлять себя в невыгодном свете.

– Нет, расскажите.

– Она… Она ведет себя безрассудно, разъезжает с Войском Праведных. Опасаются, что владычица выкинет какую-нибудь глупость. Что ее безумие…

– Хильда, это на вас не похоже.

– Вопрос деликатный. Все боятся, но, по правде говоря, думают, что скоро вы станете императрицей. Если только Катрин не возьмет себя в руки.

– Не уверена, что хочу становиться императрицей.

– Отречетесь от престола в пользу тетушки Аньес?

Воцарилась тишина. Элспет натянуто хихикнула. Аньес Идж была робкой старушкой, образцовой старой девой. Даже здесь, в Зимней Усадьбе, ее считали затворницей. Лет тридцать назад Аньес собирались отправить в монастырь, но Йоханнес в сестре души не чаял и не стал ее ни к чему принуждать – ни к замужеству, ни к монашеству.

– Вряд ли. Злобные волки разорвут ее в клочья. А потом и империю.

– Так что, сами видите, выбора у вас нет. Что-то стряслось.

К ним робко приблизилась дочка какой-то придворной дамы.

– Ваше высочество, капитан Дриер просил передать, что встречи с вами ищет важный посетитель. Капитан советует принять его при первой удобной возможности.

– А кто этот важный посетитель, он не сказал?

– Сказал. Это Феррис Ренфрау, ваше высочество.

Снова повисла тишина. Феррис Ренфрау! Блудный Феррис Ренфрау!

– Прекрасно. Передайте капитану – я приму его немедленно, в тихой комнате. Ступайте! Поторопитесь! Хильда, прикажите подать вино, кофе, закуски. Да, еще благовония. Если Ренфрау не изменил своим привычкам, то непременно заявился из какого-нибудь премерзкого места и благоухает соответствующим образом.

Однако Ренфрау неожиданно своим привычкам изменил. Перед встречей с принцессой он успел принять ванну, и одежда на нем была мало того что чистая, так еще и новая.

– Где же вы были? – Элспет так запыхалась, что едва могла говорить. – В нынешние отчаянные времена вы нам нужны.

Она торопливо ввела Ренфрау в тихую комнату.

– К несчастью, принцесса, я вынужден справляться в одиночку, и потому приходится выбирать, где времена отчаяннее всего. Я явился с докладом, но вместо доклада поведаю эпичнейшую историю. Это займет некоторое время. Вы не должны ни прерывать меня, ни расспрашивать. Расскажу лишь то, что вам необходимо знать, – ни больше ни меньше. – Ренфрау оглянулся на леди Хильду. – А вы заприте дверь. И оглохните ненадолго.

Он сделал знак рукой, и вот уже Хильда Дедал стоит посреди комнаты с открытым от изумления ртом и трет уши. Ренфрау достал из внутреннего кармана оловянную шкатулку и открыл ее. Там обнаружилось с полдюжины сонных созданий, напоминающих видом прозрачных дождевых червяков со стрекозиными крылышками. Червяки принялись носиться по комнате и обнюхивать стены. Обнаружив трещины, создания втискивались туда и выделяли некую темно-коричневую субстанцию, пахнущую острым сыром.

– Просто поражаюсь! – воскликнул Ренфрау. – По всей видимости, кто-то намеренно разрушал эту комнату. Приглядитесь к тем, кто тут бывает.

Щелей в тихой комнате обнаружилось столько, что силы четырех созданий Ночи полностью иссякли. В живых осталось только два червячка, но они даже не смогли долететь до шкатулки, и Ренфрау сам положил их туда.

Глава имперских шпионов поведал свою историю. Он не позволил принцессе себя перебивать и не ответил ни на один вопрос.

– Я рассказал то, что вам следует знать, а не то, что вы желаете знать. Близится переломный момент, и не из-за того, что происходит в Фиральдии, Коннеке, Арнгенде или еще где-нибудь, а из-за того, что творится с Ночью.

Почти весь свой рассказ Ренфрау посвятил плану по освобождению запертых в ловушке богов, существование которых упорно отрицала церковь.

– Но…

– Милая моя, правьте хорошо, не забывайте о тех ошибках, которые допустила ваша сестра, старайтесь не повторять их. И еще постарайтесь не потакать своим страстям.

– Господин Ренфрау!

– Уже много лет ваше увлечение ни для кого не секрет. Справьтесь с собой. Этот человек не тот, кто вы думаете. Он не тот, кем я всегда его считал, и, вполне возможно, даже не тот, кем сам себя считает. Скоро я вас покину. Я нужен в Фиральдии. У Безмятежного имеются весьма хитрые и смертельно опасные подручные, и они могут основательно усложнить жизнь эрцгерцогу. Но я вернусь. Возможно, уже через неделю.

– Буду ждать, затаив дыхание.

– Ехидничаете? – поразился Ренфрау. – Вот уж не надо! Когда я появлюсь, постарайтесь все же выкроить для меня время.

– Для вас у меня всегда есть время. Быть может, вы даже позволите о чем-нибудь вас спросить.

Ренфрау неуверенно улыбнулся, отпил кофе и махнул рукой в сторону Хильды Аверанжской.

– Я опять слышу! – выпалила леди Хильда, смерила Ферриса Ренфрау мрачным взглядом, но больше ничего не сказала.

Ренфрау распахнул дверь тихой комнаты, за которой обнаружились любители подслушивать.

– Вот некоторые из тех, ваше высочество, чьи имена следует запомнить.

В тот же день Ренфрау бесследно исчез из Альтен-Вайнберга, хотя с десяток людей, которые непременно желали с ним повстречаться, искали его изо всех сил.

Появился он только через восемь дней. Элспет тут же отвела его в тихую комнату, хотя на этот раз Ренфрау вроде бы не собирался ничего особенно скрывать – разве что тот факт, что он успел побывать в разных уголках Фиральдии и принял участие в нескольких сражениях, определив тем самым их исход. Этот хитроумный злодей, патриарший главнокомандующий, дважды заманил эрцгерцога в ловушку, и дважды войска имперцев могли понести серьезные потери. Но тут героически вмешался Феррис Ренфрау.

– Та часть коллегии, что поддерживает Безмятежного, активно участвует в событиях.

– Подобного не случалось уже давно, – отозвалась Элспет.

– Больше века. Но нынче все разделились на противоборствующие лагеря, почти как во времена раскола, после которого появился вискесментский патриархат. Когда ваша сестра обратилась против Безмятежного, многим представилась возможность выпустить пар.

Элспет отпила чай. На этот раз она велела не подавать кофе и все надеялась, что Ренфрау заметит это выражение немилости.

– Я навестил войско, подтягивающееся с юга. Больше разговоров, чем дела. Шестнадцать сотен – рыцари, десятники, сквайры и пехотинцы, да еще свита в несколько тысяч прилипал. Бойцы опытные. Когда они примкнут к Предводителю Войска Праведных, с юга Броту будет угрожать серьезная опасность. Они отрежут город с той стороны, а эрцгерцог – с севера. Адмирал фон Тайр в конце концов пересечет Монте-Сисмонду (лучше поздно, чем никогда) и перекроет подходы с востока. Плохо, что не участвуют торговые республики, – могли бы запереть Терагай и отрезать вечный город еще и от моря.

– Хм…

– Да, я видел Предводителя Войска Праведных, хотя и не собирался – хотел лишь навестить вашу сестру. И навестил. Но Хект меня заметил, и кое-кто из его окружения тоже.

– И?

– Кажется, у него все хорошо. А вот у вашей сестры не очень. Ее приближенные и телохранители из сил выбиваются, буквально в плену ее держат, чтобы она не навредила себе и империи. Но они борются лишь с симптомами, а не с самим недугом.

– У Катрин с самого детства дурной характер. И это никак не связано с тем, что происходит вокруг, она просто вздорная.

– Это никак не связано и с ее разумом.

– Что?

Элспет посмотрела налево – ей померещилось какое-то движение, но ничего не увидела.

– У Катрин действительно беда, но виноваты тут не ее разум или душа.

– Она одержима?

– Катрин и сама об этом думала, но одержима она своим собственным телом. С ним что-то не так.

– Существует недуг, лишающий рассудка?

– Существует, и не один. Антониев огонь – обычное дело.

– Но его ведь вызывает гнилое зерно?

– Рожь становится ядовитой, когда плесневеет. Но в нашем случае яд вырабатывает само тело Катрин. Недуг этот семейный.

– И меня может настичь безумие?..

– Катрин получила его в наследство со стороны матери. Один из ее дедушек умер от этой болезни. Тот приступ сумасшествия тянулся невероятно долго: шестнадцать лет его держали взаперти. Его сестра умерла от болезни в младенчестве. Были и другие случаи. Раз в несколько поколений болезнь дает о себе знать, и это продолжается вот уже сотни лет.

– Может, именно поэтому все дети Катрин погибают до рождения? – осенило Элспет.

– Может. Или же две неудачные беременности ускорили течение болезни. Какое расстройство – с политической точки зрения! Куда как занимательнее обвинять неведомых злодеев в пагубном колдовстве.

– Но… – И снова Элспет что-то заметила краем глаза и ничего не увидела, когда обернулась. – Но у Катрин столько дядюшек – братья ее матери. Из их родни никто ведь не страдает от безумия.

– Просто мы не знаем. Маченские владыки никому не рассказывают о своем тяжком бремени.

– Даже если все это правда, что это меняет для меня?

– Прежде всего, помните: закончились времена, когда Катрин испытывала просто внезапные и не слишком сильные перепады настроения, недуг будет постоянно туманить ее разум. Если это вовремя не понять и не принять меры, она может причинить большой вред. Огромный вред. В последнее время императрица действует нерационально, хотя благодаря отчаянной смелости ей все пока удавалось.

– У нее для этого есть Предводитель Войска Праведных. Но что я могу поделать? Не стану я плести заговоры против сестры.

– Обсудите это с ее дядюшками, когда они по дороге на войну проедут через столицу. Сошлитесь на меня. Они вас послушают. Прежде чем что-то предпринимать, следует заручиться их поддержкой.

– Проклятие! Что тут творится? – воскликнула Элспет и показала пальцем.

Только что в углу слева она снова уловила движение. Прямо перед ней из трещины у самого пола выползла струйка черного дыма.

Ренфрау выругался:

– А я-то расслабился и решил, что раз уехал ненадолго, так и с тихой комнатой уже ничего не приключится. Вот вам, принцесса, урок: расслабляться нельзя никогда.

Ренфрау выпустил уцелевших летающих червячков. Они уже успели оправиться и теперь набросились на струйку дыма и пожрали ее.

– Никогда нельзя расслабляться, – повторил потрясенный Ренфрау.

В комнате внезапно появился еще один человек. Человек в коричневом одеянии.

Элспет показалось, что она его уже видела – где-то рядом с Пайпером Хектом. Незнакомец чуть поклонился, весело улыбнулся и сказал Феррису Ренфрау:

– Братец Лестер, пора за работу. Пока ты тут развлекаешься, в Небесной Крепости все заждались.

Казалось, оторопевший Ренфрау не находит слов. Его испуг потряс Элспет: как должен быть ужасен этот человек, если оробел сам Феррис Ренфрау.

– Позволь уж мне, братец Темагат, – сказал человек в коричневом, протягивая руку. – По-твоему слишком медленно выходит.

И Ренфрау позволил незнакомцу ухватить себя за руку.

– Считайте от десяти до одного, – велел незваный гость и посмотрел Элспет прямо в глаза. – Пайпер передавал, что целует и обнимает.

В следующий миг он повернулся и исчез вместе с Ренфрау.

Феррис не успел забрать своих летающих червячков, и Элспет оставила их караулить в тихой комнате, а сама вышла, подмечая всех, кто ошивался поблизости и, возможно, шпионил.

Целует и обнимает? Наследная принцесса вздрогнула. Она была на седьмом небе от счастья, но в то же время чувствовала себя глупо, будто тринадцатилетняя крестьянская девица, у которой похвалили наметившуюся грудь.

41

Из Брота в Небесную Крепость

Дел у Кловена Фебруарена все прибавлялось. Из комнаты Пайпера Хекта он переместился в особняк Делари и застал там шайку мерзавцев. Муньеро дома не было, госпожи Кридон тоже. Фельска истекала кровью на полу в большом зале, а ее мужа избивали где-то неподалеку.

Налетчики как раз разошлись по особняку в поисках чего-нибудь ценного.

Девятый Неизвестный появился из ниоткуда лишь на мгновение. Этого ему хватило, чтобы оценить ситуацию. Волшебник пропал, а потом стал возникать то тут, то там. Он был вооружен кинжалом, тонким, как вязальная спица, и действовал весьма быстро, нанося удары сзади. Неприятная, конечно, получилась картина, зато убираться недолго: крови из злодеев почти не вылилось.

С теми, кто пытался бежать, старик в коричневом расправился в первую очередь, потом взялся за главарей и тех, кто мучил Туркина, а напоследок прикончил мародеров, которые промышляли поодиночке.

Фебруарен собирался преподнести урок, который трудно будет забыть.

Убивал он быстро и ловко, но получилось все не так хорошо, как надеялся волшебник. Ему столько пришлось перемещаться, что он немного запутался, и кое-кому из незваных гостей все же удалось сбежать.

Девятый Неизвестный старался изо всех сил. Когда он немного успокоился, то вспомнил, что оставил у Пайпера Лилу. Если девчонка переместится в особняк…

Бежал последний грабитель, и Фебруарен занялся пострадавшими. Фельска была жива, но сильно изранена и без сознания. Честь ее не пострадала. Туркину досталось еще хуже, чем жене.

Целительствовать Девятый Неизвестный умел не особенно хорошо, но сделал что мог. Он волновался за Муньеро и госпожу Кридон.

Волшебник хихикнул. Быть может, они сбежали.

Принципат Делари вернулся незадолго до рассвета. Он не стал спрашивать, что стряслось, – все было очевидно и так. Делари впал в такую холодную ярость, что неуютно стало даже Девятому Неизвестному.

– Муно, спокойно!

– Я держу себя в руках. Так зол, что и камень бы сгрыз, но держу себя в руках, – уверил деда принципат и мрачно огляделся по сторонам. – Нужно прибраться и все восстановить. Как эти двое себя чувствуют?

– Жить будут и поправятся быстро, если поскорее вызвать брата-целителя. Что с госпожой Кридон стряслось, не знаешь?

– Нет. Она иногда уходит – матери помочь, мать у нее при смерти. Сию же секунду вызову целителя. А что Лила?

– Она со мной не вернулась. Думаю, сразу к Анне переместилась.

– Проверь. А тихую комнату осмотрел?

– Нет – времени не хватило, этих двух выхаживал и гонялся за любителями наживы.

Свои личные дела Бронт Донето предпочитал держать в секрете и не смешивать с делами политическими и общеизвестными. Жены у него не было, детей тоже, но, как и у большинства высокопоставленных церковников, имелась любовница. Про Кармеллу Дометию мало кто знал. Донну Кармеллу Донето поселил в красивом доме неподалеку от собственного особняка. Муж Кармеллы по долгу службы отправился в иноземные края – в Гипраксиум в Восточной Империи – и там до недавнего времени занимался коммерческими делами семейства Бенедокто. Когда истек положенный срок и Безмятежный полностью вступил в свои права, Гондольфо Дометии улыбнулась удача, и он сделался патриаршим послом при Золотых Вратах. Пока на патриаршем престоле восседает Бронт Донето, пост этот Гондольфо обеспечен.

От успехов Безмятежного его возлюбленной мало что перепадало.

Любовника своего донна Кармелла видела редко, но из-за этого не слишком расстраивалась. Мужчины ее не особенно привлекали. Донето об этом знал, но все равно любил Кармеллу. Донна Дометия была, возможно, единственным существом на всем белом свете (помимо него самого), которое он любил.

Прислуживали в ее доме четверо. Часто в домике для гостей жила какая-нибудь женщина, разделявшая необычайные пристрастия донны Кармеллы, но надолго такая гостья обычно не задерживалась. Кармелла Дометия быстро теряла интерес – страстно влюблялась, но очень скоро охладевала.

Посреди ночи донна Кармелла вдруг проснулась. Накануне она как раз установила дополнительные охранные амулеты из-за поднявшихся в городе волнений. Мало кто из простолюдинов знал о ее связи с патриархом, но зато о ней хорошо знали в коллегии, а там у Безмятежного имелись враги.

Амулеты ее не спасли. В дом Кармеллы явилась смерть.

И сама разбудила свою жертву.

Донна Дометия даже не испугалась, а поразилась. К ней в спальню явился потрепанный хилый старик, от которого пахло так, словно он уже месяц не мылся.

– Кто?.. Что?..

– Печально, но ваш друг, прекрасная дама, допустил роковую ошибку. Послал своих убийц. Замысел его потерпел крах, но его это не оправдывает. Я буду действовать не так жестоко, как его посланцы.

В роскошную грудь донны Кармеллы молниеносно вонзилось тонкое лезвие.

Старик прочесывал комнату за комнатой, не оставляя за собой ни единой живой души. Волшебник намеревался оставить послание – громогласно протрубить о своих намерениях.

Он убил шестерых людей, двух собак, двух попугаев и кота, потом с помощью магии выманил крыс и мышей и тоже убил, чтобы продемонстрировать всю силу своего гнева.

Приканчивая в кухне последнюю крысу, старик ощутил теплящуюся где-то внизу жизнь.

Кто-то укрылся в подвале?

Нет. В подвале неожиданно обнаружились жертвы Бронта Донето – чрезвычайно важные для новоявленного патриарха пленники, которых он скрывал ото всех, кроме своей злобной любовницы.

И тогда жестокий убийца вдруг открыл для себя чувство сожаления. Он пожалел, что прикончил женщину до того, как узнал, что ее необходимо допросить.

Девятый Неизвестный появился в главной столовой в особняке Делари.

– Муно! Поди сюда! Посмотри, что я нашел!

Даже за целый день в особняке не удалось навести порядок.

Делари приковылял из кухни. Следом за ним еще более медленным шагом плелась госпожа Кридон. Повариха была бледна как полотно и никак не могла оправиться от глубокого потрясения.

– Я был прав, она действительно ходила помогать матери, – пояснил Делари.

Мать госпожи Кридон медленно умирала, страдая от мучительного недуга.

– Муно, взгляни только, кого я нашел!

Принципат подошел ближе и, прищурившись, вгляделся в спутника Фебруарена – изнуренного, грязного и едва стоящего на ногах.

– Арманд? Это ты?

– Он самый, Муно. Зови назад целителя. У меня там еще кое-кто.

С этими словами Фебруарен повернулся и исчез, оставив мальчишку на попечение Делари.

– Госпожа Кридон, если вас не затруднит, приведите, пожалуйста, брата Ломаса. Он остался с Туркином и Фельской.

Принципат осмотрел Арманда. Пленника вроде бы не пытали, но недокармливали, и из-за этого он заболел. Видимо, Донето сцапал его в тот самый день, как умер Хьюго Монгоз. Теперь понятно, почему от мальчишки так долго не было ни слуху ни духу.

Вернулся Кловен Фебруарен с еще одним «гостем» донны Кармеллы.

– Этого, Муно, я не знаю. Уверен, ему есть что порассказать. Если, конечно, совсем не спятил.

Госпожа Кридон привела брата Ломаса. Целитель ужаснулся, увидев, в каком состоянии его новые подопечные.

– Какое безобразие! Кто это сотворил?

– Тот же человек, который напал на этот дом, – отрезал Фебруарен. – Но вы должны обо всем молчать, понятно? Исцеляйте тело и дух, если можете, но про политику забудьте. Муно, там еще один остался. Вот ты удивишься!

Старик в коричневом исчез, а потом снова появился:

– Это последний. Ему не так досталось, как остальным.

– Пелла?

Об убийствах, свершившихся в особняке Дометии, стало известно далеко не сразу. Но наконец кто-то обратил внимание на стервятников, влетавших в дом через незастекленные окна последнего этажа, и на роившихся возле дома трупных мух.

Новость немедленно сообщили Безмятежному.

Патриарх и так пребывал в смятенном состоянии духа из-за тех разрушений, что учинили в его собственном особняке, а эти известия его просто сокрушили. Три дня он ничего не предпринимал, а потом поклялся отомстить, отомстить жестоко и беспощадно, хотя кому – точно не знал.

Виновник непременно заявит о себе. Но еще до того, как обнаружились злодейства, свершенные в доме донны Кармеллы, объявилась Герис, а старик ждал, пока злодейства не обнаружатся, чтобы утянуть Безмятежного еще глубже в ад.

Остарега Злокозненный твердо решил показать свой злокозненный норов.

Наступил вечер. Весь день Фебруарен занимался разведкой. Сведения Пайперу он отправлял вместе с Лилой.

День за днем волшебник наблюдал за Пинкусом Гортом и другими игроками, задействованными на севере. Выдержав яростные атаки местных партизан, Горт выбрался из Коннека и с боем прорвался через Вискесмент. Жители города пытались удержать мосты, но Пинкус продемонстрировал им, что умеет превосходно управляться со своими немногочисленными фальконетами. Его войска оставили Вискесмент в огне, улицы города устилали трупы.

Горт прошел через Ормьенден и Дромедан, потом через приморские холмы, собирая по пути солдат из патриарших гарнизонов, но неподалеку от Алицеи наткнулся на имперцев. Произошла схватка. Имперцы отступили, но вскоре к ним подтянулось подкрепление, и они атаковали снова.

Эрцгерцог Хиландельский следовал плану, разработанному еще Йоханнесом Черные Сапоги: прошел перевал Ремейн и устремился на запад через северную Фиральдию. До Брота эрцгерцог намеревался добраться по Западному тракту. Со своими силами он примкнул к имперской армии, досаждавшей главнокомандующему, и вынудил того развернуться и дать бой.

Битва получилась хаотичной. Обе стороны вовсю пользовались пушками, хоть их и было немного. К имперцам примкнул Феррис Ренфрау и помог им своим колдовством.

Зато медлительный с виду Горт проявил талант в обращении с кавалерией. Его легкая конница обезвредила имперских рыцарей, нападая с флангов, и поставила под угрозу имперский кортеж.

Обе стороны в основном маневрировали. Потерь было мало. Военачальники поражались умению друг друга и пересматривали свое предвзятое мнение.

В общем и целом главнокомандующему Горту удалось произвести впечатление. Он отвел войска, и эрцгерцог не пожелал очертя голову бросаться в погоню.

Именно так обстояли дела, когда Девятый Неизвестный вернулся в особняк Делари, намереваясь наконец-то нормально поесть и выспаться, и застал там Герис.

– Герис, девочка моя, что-то ты постарела, – приветствовал праправнучку Фебруарен и тут же пожалел о своих словах.

Ему бы прикусить свой острый язычок да притупить его немножко: не дело говорить такое женщине, даже той, что меньше прочих подвержена тщеславию. Но сказал он чистую правду: из-за разницы во времени между срединным миром и Обителью Богов Герис изменилась, и это было заметно.

А еще ей не мешало бы переодеться в чистое.

– Спасибо, прапра. Ты и сам прекрасно выглядишь.

– Я-то выгляжу – в гроб краше кладут. Жизнь моя – ад верхом на помеле. Ни минуты покоя. Раз ты появилась, то, видимо, дальше будет только хуже.

– Элен-коферы доставили фальконеты и завершили другие нужные мне приготовления. Только тебя ждем и Отродье.

Старик оглянулся на стоявшего рядом принципата Делари, но тот лишь молча плечами пожал.

– Сначала я должен поесть по-человечески, поспать ночь в нормальной постели и еще раз поесть, – заявил Фебруарен. – Муно, как там наши гости поживают?

– В тихой комнате.

– Ага, ладно. – (Значит, Герис еще эту историю не слышала.) – Тогда после ужина. Умираю с голоду. Госпожа Кридон как – справляется?

– Прекрасно справляется. Это ее кухне досталось, а сама она в порядке. Только вот без помощи Туркина и Фельски тяжеловато.

Фебруарен понял, что об этом как раз Герис известно. И тут ничего от чужих ушей скрывать не нужно.

В тихой комнате сидели недолго. Делари кратко пересказал Герис подробности, связанные с нападением.

– Видимо, долго за мной наблюдали. Я, к несчастью, раб привычки. А вот госпожа Кридон нет, так что, по чистому и счастливому совпадению, в тот момент отсутствовала.

– Ты упоминал каких-то гостей, мы для этого в тихой комнате и заперлись? – спросила Герис.

– Я вызволил из подвалов в доме Дометии трех пленников, – пояснил Девятый Неизвестный. – Еще двое остались там: умерли уже к тому времени, хотя в скелеты еще не превратились. И ограбить их не успели. Это были рыцари из Братства Войны. Муно думает, что они охотники на ведьм, которых Бронт Донето счел опасными свидетелями. Может, это были последние два человека, которые, кроме самого Донето, знали, что он тогда затевал в катакомбах. Ну а зачем ему понадобились Арманд и Пелла – догадаться легко…

– Пелла? Наш Пелла?!

– Он самый. Вырвался на волю, нашел себе приключения. Теперь будет посговорчивей. Умишка не больше, чем у жабы. По чистой случайности до сих пор там не сидит. Интересно… Как думаете, до него бы наконец дошло, оставь я его там? Пусть бы кто-нибудь его нашел вместе с трупами, вот поднялась бы шумиха.

– Но они же найдут мертвых охотников на ведьм? – спросила Герис.

– Я уж всякую надежду потерял, что мальчишка чему-нибудь научится, – вздохнул принципат Делари. – Но он поправляется, а вот у остальных дела идут не так хорошо. Быть может, просидели там слишком долго.

– Патриарх хотел с помощью Пеллы и Арманда шантажировать Пайпера и дедушку? – предположила Герис.