Покоритесь воле Ночи Кук Глен
Дым над Ветроходцем как раз улетучился. Шкуру божества испещряли раны и язвы. С момента атаки оно успело уменьшиться больше чем втрое.
От выстрела Герис Харулк будто бы вскипел и покрылся чем-то похожим на пузырящуюся смолу. Слышно было, как пузыри лопаются, исходя паром. Скоро жаба опять исчезла в облаке пара.
Герис откинулась в своем кресле.
Вознесшийся залез на баллисту и пристроился рядом.
– Я разобрался, что за чувства обуревают Серого Странника. Он думает, что это все – его вина. Теперь ему кажется – ты действительно убьешь Ветроходца. Странник, как и другие боги, эгоистичен, и ему плевать, как это скажется на остальных созданиях Ночи. Но он думает, что теперь тебе не обязательно освобождать Старейших.
– Я не расстроюсь, если работать не придется. Только вот обидно – мы ведь столько сил угрохали на эту затею.
– Да. Именно.
– В каком смысле?
– Странник уверен, ты не захочешь, чтобы столько труда пропало даром. А поскольку Старейшие тебе больше не нужны, ты их уничтожишь.
Герис обдумала его слова. А что – вполне подходящий план. Только зачем это все? Старейших ведь можно просто до конца времен держать взаперти, чтобы не чинили вреда.
– Теперь Странник считает, что Старейшие допустили ужасную ошибку, когда подрядили нас, андорежцев, найти человека, который случайно изобрел способ убивать Орудия Ночи, – продолжал Асгриммур. – И который не знал, что именно изобрел, пока сама Ночь не открыла ему глаза.
– Ага, очень у них глупо все вышло.
– И Ветроходец задумался над тем, что раньше не приходило ему в голову. Быть может, и самого Убийцу Богов они вычислили неправильно.
– Что? – Герис потянулась к одному из своих ножей.
– Когда убили богона в Святых Землях, в лесу Эсфири, ты еще была рабыней и жила всего за двадцать миль оттуда. Из Небесной Крепости, которую отделяет несколько столетий, такое расстояние показалось бы незначительным. Странник думает, что из-за расстояния, времени и совпадения они неверно определили Убийцу Богов.
– Чепуха, – отозвалась Герис и пробормотала, что, мол, дело семейное.
– Ты сейчас убиваешь существо, которое некогда было самым ужасным Орудием Ночи. Это настоящий Харулк, он ослаб, но это не какой-нибудь призрак божества, оживленный спятившим колдуном, взалкавшим бессмертия. И в твоих силах уничтожить целый пантеон и один из девяти миров.
– Снова ахинея какая-то, Асгриммур. Слезай. Пора стрелять.
Ветроходца поразили стрелы сразу из двух баллист. Божество содрогнулось всем телом, но на этот раз в воду не соскользнуло.
Истязание продолжалось. У Харулка словно бы подломился хребет.
– Вот дрянь! – выругался Асгриммур. – Герис, слезай оттуда!
– На землю, женщина! – рявкнул Медяк. – Падай!
Гномы попрятались за ближайшими скалами.
Почувствовав нависшую угрозу, Герис спрыгнула с баллисты и подвернула ногу, но успела укрыться в самый последний момент.
Сверкнула ослепительная вспышка, раздался грохот, который превосходил все слышанные Герис взрывы огненного порошка. Земля заходила ходуном. Заскользил вниз щебень, покатились булыжники. Кто-то взвизгнул, придавленный тем камнем, под которым укрылся. Воздух на мгновение сделался нестерпимо горячим, а потом подул сильный ветер.
Огромный сгусток огня взмыл в воздух и впился в затянутое низкими облаками небо.
– Вот так, – прошептала Герис. – Именно это видел и Пайпер, когда погиб гигантский червь. Проклятие! Хорошо еще этот старый урод так ослаб, что от него почти ничего не осталось.
Герис сама себя не слышала. Вообще ничего не слышала. И прекрасно – нечего остальным слушать ее болтовню.
Она стала припоминать, что именно Пайпер рассказывал о том боге-черве.
Яйцо! Должно остаться некое подобие яйца. Пайпер такие собирал с тех самых пор, как стал охотиться на Орудия. Надо проверить, не осталось ли яйца от Харулка.
Она спустилась вниз на галечный пляж. Асгриммур и Медяк вопили и размахивали руками, но ей даже притворяться не пришлось – она и правда их не слышала.
После взрыва от Орудия кое-что осталось: весь пляж покрывала слизь и устилали куски гниющего жира, куски эти качались и на волнах в проливе Ормо. Вонь стояла невыносимая, но больше не ощущалось божественного присутствия, – наоборот, остро чувствовалась пустота, словно не хватало чего-то важного. Герис охватила непреодолимая печаль явно сверхъестественного толка.
Она отыскала пресловутое яйцо, которое превосходило размерами все трофеи, о которых рассказывал Пайпер. Оно светилось изнутри и так раскалилось, что к нему нельзя было подойти ближе чем на пятнадцать футов. Исходящий от яйца свет постепенно тускнел.
Герис почувствовала присутствие других созданий Ночи: невидимые, они явились узнать, что произошло. Орудия не представляли угрозы – мелкие духи, простые свидетели. Вот они шелестят и перешептываются.
К ней подошел Медяк, а потом Асгриммур. Гном присел на корточки, а вознесшийся остался стоять, широко расставив ноги и убрав руки за спину. Оба уставились на яйцо.
– Как только эта штука остынет, можем убираться отсюда, – сказала Герис.
– Что ты хочешь с ней сделать? – спросил Асгриммур.
– Ты рассказывал про две души, так вот это – та душа Ветроходца, которую он взял в наш мир. Надо не спускать с нее глаз и забрать туда, где ее можно уничтожить.
– Наверное, безопаснее просто оставить ее здесь.
– Может быть, но я этого делать не стану. Медяк, твои ребята уже занялись баллистами? Хотя рушить такую красоту – преступление.
– Они ничего не разрушают – просто разбирают на части, – пожал плечами встревоженный Медяк. – Их уберут до поры до времени и снова достанут, если понадобится. А понадобится наверняка – такова уж природа подобных устройств.
Герис подумалось, что в будущем с богами будут расправляться скорее при помощи Пайперовых фальконетов.
– Я не стану возвращаться назад тем путем, каким сюда пришел, – заявил Асгриммур, ухватив Медяка за рукав. – Мне это не по силам. Мой новый лучший друг, проводи-ка меня. Или останемся здесь навечно. Зимой тут особенно весело. Могу научить кататься на лыжах.
Медяк содрогнулся. Герис понимала, он страшно злится, но отказать не может. Хотя сама она точно ничего не добьется, если попросится с ними.
Гном не мог отказать, потому что был элен-кофером, а внутри Асгриммура жил призрак Всеотца. Медяку просто некуда деваться.
Вот и еще одно напоминание: нужно обязательно убрать всех гномов из Обители Богов, перед тем как разбираться с пленниками.
– Понимаю, – сказала Герис вслух. – Медяк, вы пешком пойдете?
Гном ответил не сразу – тщательно обдумал, как бы не сболтнуть лишнего.
– Да. Путешествие займет один день. Разобранные баллисты повезем на запряженных козлами повозках.
– Чдно. Тогда сделай мне одолжение – возьми с собой в Обитель Богов это яйцо. Думаю, не очень-то разумно будет тащить его сквозь Ночь.
Асгриммур почти никак не отреагировал на это предложение, хотя ведь именно он ее и предупредил. Зато Медяк запричитал, как его, бедного, гоняют и в хвост и в гриву, и принялся горестно вздыхать.
В Обители Богов всегда был полдень, поэтому никто не волновался, что пришлось ждать, пока яйцо остынет, а это случилось только после наступления темноты. Гномы обернули его в кожу, в которой раньше хранились стрелы для баллисты, и какими-то своими тайными путями перенесли в мир элен-коферов. Оставшись одна, Герис крутанулась на месте и переместилась в Обитель Богов.
Кловен Фебруарен еще не вернулся, а она страшно устала (и морально, и физически), а потому, никому не сказав о своем возвращении, отправилась спать.
Когда выспавшаяся Герис заглянула в элен-коферскую таверну в поисках завтрака, там уже сидели Девятый Неизвестный, Отродье и Железноглазый. Гном с волшебником тут же засыпали ее вопросами.
– С Медяком все в порядке, уже идет сюда. Асгриммур с ним. Очередное перемещение со мной его бы убило. Если внутри у тебя Ночь, можно там застрять навсегда. Прапра, нужно менять план.
– Менять план? Ты о чем? В каком смысле менять?
– Я про то, что мы собрались сделать там, наверху. – Герис указала большим пальцем в сторону Небесной Крепости.
– Почему это? – прищурившись, поинтересовался старик.
Он почуял неладное.
А Герис почуяла запах еды. Подали ее обычное блюдо. Но перед тем как приняться за завтрак, она сказала:
– Потому что я прикончила Ветроходца. Говорила же тебе, что смогу, но ты не поверил. Это случилось вчера, мне помогли элен-коферы.
Все как один повернулись к ней. От удивления никто не говорил ни слова. Они явно отказывались верить.
– Почти все стрелы израсходовали, но у меня получилось, прапра. Медяк принесет яйцо, где спрятана душа Ветроходца. Харулка больше нет. Ночь охватили паника и хаос.
Они все еще не верили. Не хотели верить.
– Да. Это сделала я. Обычная девчонка. У меня получилось.
Герис обвела их гневным взглядом, словно бросая вызов: мол, попробуйте только сказать, что это вы его ослабили, именно я сделала всю тяжелую работу – от начала и до конца!
– Насчет Ночи она права, – согласился Фебруарен. – Никогда не видел такого переполоха.
Ренфрау молча кивнул.
– Подождем Медяка и вознесшегося, – предложил Железноглазый. – Посмотрим, что они скажут.
Герис страшно разозлилась, хотя и понимала: на большее рассчитывать не приходится. Пока не приходится.
42
Брот, Предводитель Войска Праведных
Слуга вкатил кресло с Палуданом Бруглиони на вымощенную камнями террасу, где вместе со своими штабными и офицерами-связными из имперских войск южной Фиральдии завтракал Предводитель Войска Праведных. Возглавлявший имперцев герцог Манфред Отто Аламеддинский трапезничать с наемником отказался. За завтраком задумчиво наблюдала со своего высокого кресла императрица, она была то ли пьяна, то ли одурманена. В присутствии Катрин южная знать не решалась выказывать пренебрежение выбранному ею Предводителю, которого она поставила во главе всех имперских войск южнее Брота.
Если кампания затянется, свар не избежать. В семействе Идж Манфреда Отто и его отца Манфреда Людовико недолюбливали. Оба они, и отец и сын, не участвовали, что примечательно, в кальзирском священном походе. Южане с трудом примирились с тем, что ими правит женщина из рода Иджей, но терпеть подобное унижение и подчиняться приказам наемника-плебея – это уже чересчур! Только маячившая на горизонте богатая нажива пока сдерживала мятежные настроения.
Хотя трофеев награбить, вполне возможно, и не получится.
Повсюду шастали патриаршие шпионы и распускали слухи, которые, по сути, были чистой правдой: на разграбление отдадут только владения Бенедокто, а Бенедокто богачами не назовешь. Они ведь до сих пор всем должны, потому что потратились на взятки во время избрания Безупречного V.
Сметливые южане хоть и злились, но понимали, что сейчас невыгодно добиваться своего. Едва ли в сорока милях от Брота стоит эрцгерцог со своими шестью тысячами. Адмирал фон Тайр тоже поблизости, хотя еще и не перебрался через Монте-Сисмонду, а с ним двадцать две сотни. Если Предводителю Войска Праведных не удастся исполнить волю императрицы, это сделают адмирал с эрцгерцогом. В войске Хекта уже насчитывалось тринадцать сотен, да еще фальконеты, которые помогли одержать победу в Сумрачных горах и последующих стычках.
Палудана подкатили к Хекту. Тот не особенно удивился визиту: уже давно услышал, как шуршат по каменному полу колеса.
– Доброе утро, мой господин, – поприветствовал он гостя.
– Доброе утро. Я на минутку. Ну, или на две. Во-первых, хочу поблагодарить тебя за то, с какой осторожностью вы вчера обошлись с моими виноградниками.
– Спасибо, что заметили. Без разногласий не обошлось, но в моих правилах по возможности не вредить друзьям.
Вчера вражеская кавалерия нанесла пробный удар к югу от Брота. Городские друзья Титуса Консента послали ему предупреждение, и собственные кавалеристы Хекта заманили нападающих в ловушку, а там врага изрешетили фальконеты. Южане видели всё своими глазами, но в результате лишь разнылись: мол, столько лошадей погибло и покалечилось, захватить их не удалось, да и пленников, за которых можно потребовать выкуп, набралось мало.
– А во-вторых? – спросил Хект.
– Не знаю, что именно тебе докладывают, но, я слышал, в Броте все идет из рук вон плохо. Городской полк больше не может поддерживать порядок, а Безмятежный отдает все более странные и жестокие приказы.
– Мне об этом докладывали. Кто-то убил его любовницу и разрушил его особняк, с тех пор патриарх ведет себя все более странно.
Хекту обо всем этом рассказала Лила.
– Может, мы принимаем желаемое за действительное, но мои люди сообщили, что ни городской полк, ни ополчение не станут особенно противиться, если ты прорвешься в город.
Несколько мгновений Хект не сводил с Палудана глаз.
– Ривадемар, совещание пока откладываем, – наконец сказал он. – Я вам сообщу, когда мы его возобновим. Титус, ты останься, остальные свободны. Приятного вам утра! Или приятной работы – что там у кого.
Титус передвинул свой стул поближе к Хекту, остальные разошлись.
– Нам понадобится тихая комната? – спросил Консент.
– К сожалению, здесь она в плохом состоянии, – отозвался Палудан.
– Вчера мы заманили их в ловушку, – сказал Хект.
– Дезинформировали, – кивнул Консент. – Такая тактика работает, пока е суются в пекло друзья Безмятежного из коллегии.
– Вы знаете кого-нибудь в городе, кто хочет с нами сотрудничать? – спросил Хект у Бруглиони.
– Полагаю, мы все в некотором роде хотим сотрудничать. Но в данном случае я имею в виду некое лицо, связанное с семейством Арньена. Знакомый Рогоза Саяга.
Хект кивнул. Его эта новость не удивила. Такова уж бротская политика. Но не настолько же быстро!
– Война плохо влияет на дела, – пояснил Палудан. – Нам выгодно, только если она идет где-нибудь далеко, а мы продаем обеим сторонам орудия убийства. Если нынешняя кампания затянется на все лето, мы понесем невосполнимые потери. Вокруг Брота собралось войско численностью около десяти тысяч человек. После Сумрачных гор Безмятежный не может найти солдат, готовых за него биться. Вся надежда на Пинкуса Горта, а он еще до города не добрался. Ему мешает эрцгерцог.
Хект теперь считал, что эрцгерцог Хиландельский либо намного умнее, либо намного удачливее, чем все раньше думали. С самого своего вторжения в Фиральдию он почти не допускал ошибок.
– Значит, сначала я прорываюсь внутрь, ошеломив дружков Безмятежного…
– Если атакуешь неожиданно и захватишь несколько ворот, то, возможно, удастся выполнить волю императрицы и даровать нам столь желанное облегчение.
– Мы с вами сейчас сидим тут и болтаем, не таясь. Они узнают.
– Может, и нет. У нас нет надежной тихой комнаты, но имеется защита иного рода: если все наши охранные амулеты в порядке, до Безмятежного дойдут лишь обрывки разговора. Атаковать ворота? Но это же и так очевидно. Чтобы предвидеть подобный ход, не обязательно быть гением военного дела или засылать шпионов к Предводителю Войска Праведных. А вот какие именно ворота? И может ли Безмятежный доверять своим людям?
Хект обдумал слова Палудана и согласился с ним.
Сверхъестественные дела – такая морока, даже в нынешние дни. Насколько же хуже было до возникновения Древней Империи? Имперцы так много совершили: проложили почти вечные дороги, соорудили множество полезных и величественных зданий, которые стоят и по сей день, но, пожалуй, главная их заслуга – укрощение Ночи. И именно эту заслугу люди ценят меньше всего.
– Тогда, мой господин, займитесь этим, – сказал Хект. – Вы знаете нужных людей, так что оставляю план на вас. Когда будет готов, приходите ко мне.
А Хект тем временем разработает свой план, воспользовавшись сведениями, которые предоставит Титус. Запасной план, не привлекающий столько внимания. Или даже несколько запасных планов.
– Титус, раздобудь мне опись – сколько у нас осталось действующих фальконетов, – велел Хект сразу же после ухода Палудана. – Что бы мы ни предприняли, пушки – наш главный козырь.
Действующих фальконетов оказалось сто четырнадцать. Тридцать два списали из-за износа.
– Но Рук говорит – кое-какие можно еще починить.
– А что с ручными фальконетами?
– Тут никак не посчитаешь, – пожал плечами Консент. – Те, у кого они есть, отчитываться не желают. Боятся, мы их заберем.
Хекту захотелось выругаться, и в то же время его разбирал смех. Он прекрасно понимал ход солдатской мысли: своя-то жизнь намного дороже, чем паршивый план, который измыслил какой-то там штабной или генерал. А когда забираешься в темные закоулки, только ручной фальконет твою шкуру и спасет.
Когда Войско Праведных нагрянуло на «Мануфактуру Крулика и Снейгона», в дэвских описях значилось более двух сотен ручных фальконетов, а Руку и Прозеку в итоге досталось двадцать два.
Зато из больших пушек – многие пришлось доставать из потайных мест – ни одна не пропала, разве что та полудюжина, что оставили для Герис. Солдаты Хекта нашли сто пятьдесят две пушки, и многие из них в официальных описях Крулика и Снейгона не значились. Видимо, неучтенные орудия предназначались для дэвских кварталов в разных бротских епископальных городах. В битве в Сумрачных горах участвовало сто сорок шесть фальконетов.
– Соорудили для фальконетов какие-нибудь повозки? Приладили колеса?
Страшно трудно было перевозить и устанавливать орудия. Уже давно Рук и Прозек экспериментировали с разными вариантами, но в бою неизменно оказывалось, что эти варианты не подходят. Из-за отдачи ломались даже самые надежные телеги.
– Все готово, но сработано довольно грубо. Прозек хочет сделать такие повозки, чтоб и припасы со снаряжением возить, и под фальконет приспособить в случае чего.
– Ему именно за это и платят жалованье. Мне только надо, чтоб, оказавшись в городе, мы смогли быстро передвигаться.
Войско Праведных вместе с южанами-имперцами и небольшим отрядом, подтянувшимся с востока Монте-Сисмонды, двинулось на Брот. Патриаршие патрули наблюдали, но ничего не предпринимали. Хект приказал своим людям остановиться посреди полей, отлично просматриваемых с городских стен.
Чтобы успокоить пекущихся о своей чести южан, Пайпер передал командование в дневные часы, пока императрица не решит иначе, Манфреду Отто Альтоминдо, наследному принцу Аламеддина. Герцог Манфред был не самым высокопоставленным из южан, но его отец Манфред Людовико, дряхлый старик, прикованный к постели, властвовал лишь номинально.
Передав дневное командование, Хект на самом деле ничего не уступил: Безмятежный не станет вверять судьбу в руки господа и не выйдет биться за стены.
Оба Манфреда не получали никаких докладов и ничего не знали о том, как на самом деле обстоят дела. А меж тем советники убедили Безмятежного, что следует занять оборонительную позицию и ждать, пока не истечет обязательный срок службы у феодальных рекрутов южан.
Точно так же истекал срок службы и у патриарших рекрутов, но прихвостней Безмятежного заботила лишь собственная безопасность в самое ближайшее время.
Младший Манфред велел готовиться к битве. Южане расположились в центре, рассчитывая на обычную в такой ситуации кавалеристскую атаку. Презренное Войско Праведных стояло с флангов, прикрывая вспомогательные отряды легкой кавалерии. Хекту было и забавно, и страшно: эти самые вспомогательные кавалеристские отряды состояли из праман – жителей бывшего Кальзира.
Никакой битвы не последовало. Даже герольд не вышел. На закате Хект снова принял на себя командование, приказал разбить лагерь и выставить все амулеты против колдовства и Орудий. Манфред Отто удалился, проклиная бесхребетных бротских рыцарей.
Шпионы сообщали, что началась война в коллегии. На улицах подручные Безмятежного творили всяческие гнусности.
Только в дэвском квартале все было спокойно. Дэвы попрятались и все позапирали, готовясь к обычным во время городских беспорядков нападениям.
– Остались ли у нас хоть какие-нибудь доброжелатели в дэвском квартале? – спросил Хект у Консента.
– Это после того, что мы учинили у Крулика и Снейгона? Нет.
– Вполне объяснимо. Они же просто хотели разбогатеть. Как и все дэвы.
Консент мрачно посмотрел на него, он терпеть не мог таких обобщений.
– Тогда пусть готовятся. После нашей победы им несладко придется.
– Почему это? – удивился Консент.
– А ты вспомни эту логику: именно благодаря фальконетам мы одержали победу в кровопролитнейшей схватке в Сумрачных горах, а кто делает фальконеты? Дэвы.
– А то, что мы эти фальконеты у дэвов украли, никого не волнует. Вы правы, логика у них именно такая.
– Титус, может начаться прямо сегодня ночью. Пойду в свой шатер помолюсь. Меня не беспокоить. Напомни, пожалуйста, об этом господину Эрнесту.
Консент молча отправился выполнять свои обязанности.
Лила появилась как раз вовремя.
– Девочка моя, ты выглядишь усталой.
– Тружусь не покладая рук. Прадедушка Делари постоянно норовит взвалить на меня столько дел, сколько мне не переделать.
– Не позволяй садиться себе на шею, откажись, и все. Ты соблюдаешь осторожность?
– Еще как. Сейчас в городе смертельно опасно.
– Не забывай об этом. Не рискуй понапрасну. Мы атакуем сегодня ночью.
– Они вас ждут. Уже укрепили ворота.
Лила достала карту и рассказала про установленные ловушки.
– Дорогая моя, да ты будто на их совещаниях сидела.
– Неужели?
– Так они, выходит, знают о плане Арньены?
– Среди приближенных господина Саяга – шпион Бенедокто. У Бенедокто есть шпионы во всех кланах.
Ничего удивительного, как и у всех остальных. Некоторые такие шпионы служили сразу двум или трем кланам одновременно.
– Имена узнала?
– Вот здесь. – Лила вытащила клочок бумаги. – Но это не все – только те, о которых я подслушала.
Хект изучил список, но знакомых имен не увидел. Лила писала прекрасным четким почерком. Хект восхитился: долго же она над ним корпела.
– Лила, это просто чудесно. У тебя получается даже лучше, чем у Герис или старика.
– Нет, не лучше, просто я делаю все так, как хочешь ты, а они – так, как сами хотят.
– Твоя правда, – отозвался Хект, еще раз изучив карту. – Плохо. Столько ловушек…
– Я же говорила, у них там арбалетчики на крышах. Ты их врасплох не застанешь. За тобой будут следить все местные домовые и мелкие духи. Патриарх собрал всех на сто миль вокруг.
Хект смотрел и смотрел на карту. Вдохновение не снисходило.
– Как там Пелла?
– Снова дурака валяет, ноет постоянно. Вот бы старший из стариков его в темнице оставил! Пусть бы доходил. Если что, потом вернулись бы за ним.
– Сурово. А Вэли? Анна?
– Вэли трудится изо всех сил, чтобы научиться мне помогать. Анна постоянно плачет.
– Что? Почему?
– Думаю, такие уж у нее времена настали. Грустит, радуется, злится – не важно, все равно плачет. Лишь тогда унимается, когда на нее нападает праведный гнев и она грозится отправиться в Кройс и поколотить Безмятежного, чтоб до него дошло наконец.
– Понятно. Ну, наверное, неплохо. Итак, досточтимая дочь, как думаешь, что нам сегодня делать?
Лила широко улыбнулась:
– Ты ударишь там, где их нет, а я – там, где они есть.
С полуночи и почти до двух в вечном городе через каждые пять минут гремели взрывы. Происходили они с виду бессистемно и в разных местах, хотя каждый такой взрыв наносил урон друзьям Безмятежного или защитникам Брота.
Иногда перерывы между взрывами затягивались. Тогда с какого-нибудь неохраняемого участка стены чья-то рука сбрасывала канаты.
Войску Праведных не удалось ударить неожиданно везде: несмотря на всю неразбериху, кое-кто из защитников действительно заботился об обороне города.
Солдаты, карабкавшиеся по сброшенным вниз канатам, тащили с собой наверх веревочные лестницы. Это были опытные вояки, они не единожды имели дело с малыми Орудиями Ночи, и, как и догадывались офицеры, каждый запасся ручным фальконетом. Взобравшись на стену, бойцы находили точку опоры и помогали влезть остальным, установить подъемные механизмы – их поднимали наверх по частям, – а потом затащить снаряды и легкие пушки. Укрепившись на стене, Праведные отбивались от толп малых Орудий.
Защитники атаковали, но их косили фальконеты. В конце концов атаки прекратились. После Сумрачных гор друзья Безмятежного фальконетов боялись.
В привратницкие забрасывали сосуды с огненным порошком, и караульные сдавались или бежали. На подготовленные патриаршими солдатами ловушки обрушился град картечи. Двое ворот оказались в руках Войска Праведных.
Полагая, что от южан не будет никакого толку и лишь поднимется неразбериха, Хект отправил людей Манфреда бесчинствовать в город.
– Вот и взяли вечный город, который якобы взять невозможно, – пробурчал Хаган Брокк.
– Взяли-то взяли, вопрос в том, что дальше, – отозвался Ривадемар Вирконделет. – Они знают, что мы пробились, и соберут для обороны всех, кого смогут.
Неподалеку громыхали фальконеты. Стреляли сверху – по крышам. Камни отскакивали от черепицы, та, ломаясь, с грохотом сыпалась на землю, и, судя по крикам, с ней вместе сыпались сидевшие в засаде солдаты и шпионы.
Все южане тем временем прошли через ворота и на глазах у Хекта разбредались по улицам.
– Интересно, многие ли из них уцелеют?
– Будут держаться вместе и делать, что вы им велели, может, и многие, – сказал Брокк и закашлялся – он плохо переносил дым от огненного порошка. – Но готов биться об заклад, про дисциплину они тут же забудут, разойдутся кто куда, начнут мародерствовать, и их поубивают по одному.
Южанам велели промчаться по Броту, убивая все живое: стоит посеять страх – и улицы сами опустеют. Тогда захватчики отправятся на север, к Кройсу, где засел Безмятежный. Он, несомненно, гневается, но, видимо, сохранил кристальную ясность рассудка и надеется извлечь максимум из сложившейся ситуации, вынуждая врага нападать.
– У нас есть шанс добиться своего? – спросил Вирконделет.
– Есть, ведь теперь мы внутри. В предстоящих стычках очень пригодятся фальконеты.
– Из них удобно обстреливать улицы, – согласился Брокк. – Но Безмятежный окопался в Кройсе – может там сидеть себе, пока Горт не придет на выручку.
– Но и там он не в безопасности, – возразил Вирконделет. – Командир же знает, как туда пройти под рекой.
– Знаю, – кивнул Хект. – Но и Безмятежный знает, что я знаю. Он же мне сам тот путь и показал. Наверняка приготовил внизу какую-нибудь пакость.
Взрывы стихли. Хект решил, что Лила, видимо, больше не может воровать огненный порошок у Прозека, а может, просто устала.
Какое-то время после захвата двух ворот казалось, что защитников Брота не стоит принимать в расчет. Сопротивления они почти не оказывали.
Все изменилось с восходом солнца.
Неужели горожане боялись ночи больше Хектовых людей? Амулет Пайпера много раз давал о себе знать, но крупных чудовищ вроде бы не было.
Хотя, когда рассвело и исчезли мелкие духи, Хект почувствовал нечто, чье присутствие раньше скрывали меньшие сущности.
Нечто скрывалось под катакомбами – огромная тварь засела как раз между Войском Праведных и Терагаем. Похоже на то самое кровожадное Орудие, которое неизменно возвращалось, сколько бы его ни выслеживали и ни истребляли. И нынешнее воплощение сильнее всех предыдущих.
С наступлением темноты точно жди беды – темное детище Бронта Донето даст о себе знать.
Пайпер Хект решил, что именно за этим Бронт Донето лазил в катакомбы, когда на него наткнулся Муньеро Делари.
Войско Праведных медленно продвигалось вперед, преодолевая упорное сопротивление. Пушки наносили врагу немалый урон. Временами непонятно было, в кого стрелять: враги Безмятежного по неосторожности мешались с патриаршими друзьями.
Начали возвращаться южане. Как и предполагал Хект, их бодрое шествие по улицам Брота обернулось катастрофой. Гордецов хорошенько проучили, и теперь уцелевшие прибивались к Праведным или искали своих.
Хект надеялся, что этот урок не прошел даром для тех, кто действительно сражался с противником лицом к лицу и вдыхал зловонное дыхание врага, обдавая его своим.
Ближе к вечеру Пайпер подумывал отступить к воротам и подождать эрцгерцога или адмирала. Его давешние расчеты подтверждались: Праведные наносили врагам страшный урон, но, даже с учетом вернувшихся южан и местных добровольцев, не хватало людей, чтобы этим воспользоваться.
От добровольцев проку было мало, на все поручения они плевать хотели и вообще о воинской дисциплине имели смутное представление.
Читать бесплатно другие книги:
