Интервью с Владимиром Путиным Стоун Оливер
В. П.: Я думаю, что у него просто умный капитан. И ответственный человек. Это совсем не говорит о какой-то его слабости.
О. С.: Нет-нет.
В. П.: Он просто понимал, с чем имеет дело, и не стал провоцировать и доводить ситуацию до столкновения.
О. С.: А у командира вашей береговой системы было разрешение открывать огонь?
В. П.: У нас всегда есть разрешение на использование имеющихся средств защиты и обороны Российской Федерации.
О. С.: Значит, это потенциально крупный инцидент.
В. П.: В общем, ничего хорошего в этом нет.
О. С.: Вам сообщили о происходящем?
В. П.: Да, конечно, сообщили. Где место базирования этого корабля?[181]
О. С.: В Средиземноморье, я полагаю.
В. П.: Ну да, но наверняка порт приписки у него в Соединенных Штатах. Это за тысячи километров от его родной территории. Даже если на просторах Средиземного моря, где-нибудь в Испании, это тоже за сотни и тысячи километров от Черного моря. Мы намерены защищать свою территорию.
О. С.: Я понимаю.
В. П.: А что «Дональд Кук» делает возле нашей территории? Кто кого провоцирует?
О. С.: Я понимаю, но были ли вы на связи в тот момент? Как быстро поступала к вам информация?
В. П.: В режиме реального времени примерно. Командир корабля наверняка увидел облучение со стороны ракетного комплекса. На приборах видно, что за кораблем следят. Повторяю, я не знаю этого человека, но для меня совершенно очевидно — он выдержанный, ответственный и достаточно мужественный офицер. Он принял правильное решение, не стал обострять ситуацию. Это совсем не значит, что он подставил себя под ракетную атаку, — просто увидел, что берег защищен.
О. С.: Ему было послано предупреждение?
В. П.: Капитан сразу видит, что он находится под прицелом. Это видно на приборах.
О. С.: На это требуется пара минут, 30 минут, 50 минут?
В. П.: Не знаю, специалисты в курсе. Счет идет на секунды.
О. С.: Это происходит постоянно? Слишком уж спокойно вы говорите об этом.
В. П.: Бывает иногда. Именно поэтому наши американские коллеги предложили в Сирии сразу построить систему оповещения о работе авиации в воздухе, чтобы избежать инцидентов. Потому что в принципе облучение самолета системой наведения — это уже инцидент.
О. С.: Да, я бы сказал.
В. П.: Это уже серьезное событие.
О. С.: Так значит, были и другие инциденты, о которых мы не знаем?
В. П.: Самолеты НАТО летают над Балтийским морем без транспондеров, без опознавательных знаков. И наши начали летать без транспондеров. Как только это произошло, поднялся такой шум! Но когда я публично сказал, что частота наших полетов в разы меньше частоты полетов авиации натовских стран, шум сразу стих. Мы летаем в десять раз меньше. Президент Финляндии предложил проработать решение вопроса, чтобы все как минимум летали с опознавательными знаками. Мы сразу согласились с этим, но наши партнеры в НАТО отказались. Понимаете, всегда нужен диалог, а не провокации.
О. С.: Понимаю, это очень страшно. В тот момент вы сделали решительное заявление, адресованное НАТО, я думаю. Вы сказали: «Это наша историческая территория. Это русские люди, и они сейчас в опасности. Мы не можем бросить их. Это не мы организовали переворот. Он — дело рук националистов и крайне правых. Вы поддержали их, но вы живете за 5000 километров, а мы живем здесь, и это наша земля. За что вы хотите сражаться здесь? Вы не знаете, ведь так? А мы знаем, и мы готовы к этому».
В. П.: Ну что-то вроде этого.
О. С.: Вы признаете, что вас подвели к черте?
В. П.: Действительно, нас к какой-то черте подогнали. Мы должны были реагировать.
О. С.: Наконец вы признаете это.
В. П.: Мы были готовы к позитивному диалогу. Мы сделали все, чтобы выйти политическим образом достойно из этой ситуации. Нет, надо было поддержать неконституционный захват власти. Зачем? Я, честно говоря, до сих пор не понимаю, зачем это сделали. И, кстати, это первый шаг к дальнейшей дестабилизации, она все еще продолжается. Силой захватили власть, а теперь силой пытаются заставить несогласных принять это, в том числе на юго-востоке Украины, вместо того чтобы вести политический диалог, который был вполне возможен.
О. С.: Вам нужно рассказывать о своей точке зрения, и не только на канале RT, надо распространять информационные релизы, фотографии, видеосюжеты. Вы должны рассказывать свою историю и системно представлять сведения.
В. П.: Это невозможно. Эта точка зрения игнорируется мировыми СМИ. А если она игнорируется, не подается наравне с другими, то ее почти никто не слышит. Создается образ злобной России, которая ведет себя агрессивно.
О. С.: Я бы не отказывался от попыток на вашем месте. Надо сопротивляться. Вы делаете, конечно, немало, но здесь чем больше делается, тем лучше.
В. П.: Я буду иметь в виду ваши замечания и критику. Считаю ее справедливой.
О. С.: () Думаю, это Дмитрий () не ловит мышей.
В. П.: Это не его задача.
О. С.: Я знаю.
В. П.: Его задача — обеспечивать текущую деятельность президента. Это моя задача, но я с ней плохо справляюсь.
О. С.: Он делает очень много, но нужно и отвлекаться иногда. Ему бы взять отпуск, поехать в Палм-Бич, расслабиться, поиграть в гольф.
В. П.: Я понимаю, на что вы намекаете. Я ему завидую.
О суверенитете
О. С.: Вам в наследство досталось государство, которое находилось в кризисе в конце прошлого столетия. Вы попали на это место по стечению обстоятельств и увидели бедственное положение народа. Центральная власть отсутствовала, и вам, на мой взгляд, нужно было преобразовать Россию так, чтобы она снова не скатилась в кризис. Идея перестройки мистера Горбачева не реализовалась. Запад в определенном смысле поддерживал хаос — состояние, в которое, по вашим словам, Россия никогда не должна приходить. Затем вы заявили, что ключом ко всему является суверенитет. По-моему, вы сказали, что государство, если оно хочет существовать и иметь суверенитет, должно, среди прочего, выплачивать пенсии престарелым, так?
В. П.: Да, конечно. Государство вообще, а в современном мире тем более, может обеспечить свой суверенитет, прежде всего, просто обеспечивая развитие своей экономики. В этом смысле, несмотря на такую добрую оценку с вашей стороны моей работы, и я, и мои коллеги могли бы делать больше. Хотя это было бы очень сложно, потому что мы всегда выбирали между плохим решением и еще худшим. Но это всегда так и везде. Всегда приходится делать выбор. Сторонники либеральных экономических взглядов говорят, что нужно было жестче действовать. Я считал, что жесткость должна быть сопоставима с уровнем жизни людей. Нужно было все-таки постепенно повышать его. У нас на тот момент, в 2000 году, больше 40 % граждан жили за чертой бедности. Полностью развалилась система социального обеспечения. Я уже не говорю про армию — она почти прекратила существование. Сепаратизм был очень силен. Даже не хочу все это повторять. Фактически Конституция России на всей территории не действовала. А на Кавказе шла гражданская война, которая подпитывалась радикальными элементами из-за границы и в конце концов выродилась в прямой терроризм. Ситуация была сложная, но у русского народа и вообще у народов России есть очень важное качество: любовь к своей стране, чувство сопереживания и готовность жертвовать ради интересов страны. Благодаря этому нам удалось пройти очень сложный период, но мы не можем эксплуатировать это качество постоянно. Все-таки нужно делать так, чтобы люди жили лучше и лучше. А либерально настроенные экономисты говорят: «Надо было больше экономить — не наращивать заработную плату, не наращивать пенсии». Знаете, у нас люди до сих пор скромно живут, поэтому мне хотелось бы, чтобы рядовые семьи почувствовали подъем страны. Но тем не менее мы стараемся проводить сдержанную экономическую политику.
О. С.: Вернемся к суверенитету.
В. П.: Мы стараемся сократить нефтегазовые расходы и тратить только то, что зарабатываем в других секторах. Для нашей экономики это сложная задача. Но все-таки мы в несколько раз увеличили реальные доходы населения. В прошлом году в связи с большой инфляцией они немного уменьшились, но в конце того же года начали опять немного подрастать. У нас в прошлом году была самая низкая за всю новейшую историю России инфляция — 5,4 %, хотя мы планировали 6,2 %. Мы будем и дальше ее таргетировать и доведем до 4 %. У нас относительно низкая безработица, где-то 5,4 %. Несмотря на все рестрикции политического характера, мы сохранили резервы, стабилизировали экономику. Уверен, что в этом году у нас будет рост — скромный, но будет[182]. Центральный банк проводит очень грамотную денежно-кредитную политику.
О. С.: Вы должны поблагодарить Обаму — санкции пошли вам на пользу.
В. П.: Наши сельхозпроизводители должны поблагодарить американскую администрацию. У нас агропромышленный комплекс из-за ответных мер в отношении тех, кто ввел санкции против нас, главным образом из-за закрытия рынков сельхозпродукции, ежегодно наращивает объем производства на 3 % с лишним. В прошлом году мы получили рекордный урожай пшеницы и вообще зерновых. Мне приятно сказать вам, как человеку, который с душой относится к России, что Россия заняла первое место в мире по экспорту пшеницы. Мы всегда только покупали пшеницу.
О. С.: Я люблю хлеб, и больше всего черный.
В. П.: Мы всегда только покупали. В советские времена всегда покупали.
О. С.: Да, в Канаде.
В. П.: Сейчас мы производим меньше в объеме, чем, допустим, США, Китай, но в этих странах потребление больше. На душу населения у нас очень хорошие показатели. Это позволило нам стать номером один по экспорту.
О. С.: Я верю вам. Суверенитет, впрочем, это не только экономика. Я хочу рассказать вам маленькую историю. Прошлым вечером показывали телесериал, по-моему, по Первому каналу. Фильм шел в прайм-тайм, в 20:00, он был о немцах и русских. Сюжет оказался очень интересным, но фильм был на русском, я мало что понял, но у меня сложилось определенное впечатление. В этой истории русские действовали очень отважно, были хорошими бойцами и легко обманывали нацистов. Постановка была отличной, актеры играли просто потрясающе. Фильм казался мрачноватым, но реалистичным. Я хорошо помню, когда мне доводилось приезжать сюда в брежневскую эру, по телевизору показывали старые черно-белые советские фильмы, где советские солдаты побеждают нацистов. И у меня возникла параллель. С тех пор прошло 34 года, русские люди храбры, это их качество демонстрируется снова и снова, и они помнят о нем. Показывая старые фильмы, поддерживая в памяти традицию и историю, вы делаете большую работу по сохранению суверенитета.
В. П.: Да, это очень важно, но не менее важно, чтобы жесткие рамки традиций не мешали впитывать все новое и двигаться вперед.
О. С.: Вроде кибернетической войны! Я не буду больше доставать вас. У меня и так достаточно материалов. Больше никаких вопросов! Обещаю. Рукопожатие через границы.
В. П.: () Если вас там поколотят за этот фильм, приезжайте — мы вас вылечим.
О. С.: Там видно будет. Я горжусь этим фильмом. Вы получили возможность изложить свою точку зрения, и это все, что я могу сделать.
В. П.: Я не знаю, будет ли это кому-то интересно, но пускай люди посмотрят.
О. С.: Всякое может быть. До свидания, мистер Путин.
1
Речь о делегатах из Африки, чьи голоса, как считалось, будут решающими для России. — Прим. ред.
2
ИГИЛ (или ДАИШ) — запрещенная в России террористическая организация.
3
С 2011 года — Организация Исламского сотрудничества. (Прим. ред.)
Читать бесплатно другие книги:
