По следам Гиены Бердникова Татьяна

Ричард и Доминик по-прежнему делили место у бойницы. Денби, вставший у другого оконца, пасмурно взирал на близящуюся бурю, бурю, принимающую обличие человека.

Издалека, должно быть с той же стороны, с какой явились и они сами, рассекая бурные волны острым носом, неслась по воде моторная лодка с замершим у штурвала человеком. Ветер рвал его волосы, трепал воротник теплого пальто; вода брызгала ему в лицо, а он стоял, непоколебимый, уверенный, безмерно неотвратимый и казался самим олицетворением шторма. За спиной, над головой его густились страшно-свинцовые тучи, но не пытающиеся накрыть и погубить его, нет, — они будто следовали за этим человеком, сопровождали его, знаменуя его появление. Дождь хлестал вовсю, но он не замечал его, игнорировал, как и ветер, продолжая уверенно вести моторку вперед, к конечной цели.

Среди туч промелькнул прощальный луч солнца, и на правой руке близящегося неприятеля ярко сверкнули две искры — кольца, украшающие ее.

— Альфа… — выдохнул Доминик, и медленно покачал головой. На сей раз его извечный враг решил пойти ва-банк — бежать им было некуда, на небольшом островке они были как на ладони, и вряд ли сумели бы спастись от этого безумного Хищника где-то в дебрях негустого леса позади.

— Альфа! — подтвердил Денби, думая исключительно о своем, и хмуря брови, — Чертов дьявол… Значит, он продолжает преследовать вас, мучает тебя, Доминик, мой мальчик… О, как же не достает здесь твоего отца! Это кольцо, что носит на руке ваш молодой друг — его кольцо! — оно давало ему силу одолеть этого черта, он мог победить его!.. Но он не пожелал сделать это, а я не знаю, как, — старый боцман покачал головой, сжимая губы, — Ах, если бы явилась вновь «Гиена», если бы явился капитан!..

Дерек тихо охнул, сжимая руку в кулак. Ему почудилось, что кольцо на его пальце, отзываясь на слова старика, исполняя его желание, вдруг вспыхнуло огнем, однако, тотчас же остыло, не оставив на коже даже ожога. Он глянул вниз и, напряженно сглотнув, немного отвел руку в сторону, будто опасаясь собственного украшения — зеленые глаза серебряной хищницы искрились, ловя сполохи редких молний, и морда ее казалась живой.

Он не смотрел на море, не видел, насколько близок Альфа, — внимание его было приковано к перстню, а сознание пыталось решить весьма немаловажный вопрос: снять его или же пока повременить.

Изумленный вздох со стороны Ричарда заставил молодого человека, наконец, отвлечься от своих мыслей и тоже поднять голову. Глаза его расширились от изумления.

Перед самым островом, на расстоянии не больше мили от него, прямо из воды, подобно «Летучему Голландцу», вдруг вынырнула, восставая из вод, их старая знакомая — прекрасная шхуна капитана Барракуды, выскользнула, перегораживая, перекрывая собою путь несущейся к берегу моторке.

Арчибальд на ней, который, обладая кровной связью с одним из членов экипажа шхуны, тоже был способен видеть этот призрак, чертыхнувшись, резко вывернул штурвал влево, заставляя легкую лодочку круто повернуть, почти полностью ложась на левый борт и показывая зрителям на берегу свое дно.

Как он удержался в таком положении, не вылетев из лодчонки — не смог понять даже он сам. Он чувствовал, что зависает в воздухе, был готов встретиться с холодной водой и попытаться добраться до берега вплавь, мысленно проклиная промокающий пистолет, но ноги его будто приклеились к палубе.

«Должно быть, мокой», — мельком подумал он и предпочел уделить все внимание происходящему.

Моторка вновь упала дном в воду, выровнялась, и мужчина, продолжая уверенно править ею, принялся обходить призрачное судно, стремясь проскочить у него под носом. Он помнил, что «Гиена» в лучшие свои годы слыла весьма быстроходным судном, однако, в собственной лодочке был уверен значительно больше — в конце концов, призрак ходил под парусами, тогда как его судно подчинялось значительно более мощному мотору.

— Она рыщет… — старый боцман сжал руки в кулаки, в бессильной злобе глядя, как призрачный корабль бросает из стороны в сторону огромными валами, — Это невозможно, невозможно… О, наша бедная девочка, она неуправляема без своего капитана! Она не может найти его, не может обрести покой… Она мечется по волнам, но даже не может помешать этой твари, не способна противостоять ей без него!

Карл, на сей раз шхуну видящий, видящий ее впервые за все время их путешествия, едва заметно покачал головой. «Гиена» была прекрасна, воистину хороша, и мужчина признавал это, но для того, чтобы высказать признание вслух, время считал неподходящим.

— Но где же капитан? — Дерек, чувствующий себя, в некотором роде, адептом того самого, многократно склоняемого, капитана, сильнее сжал руку с кольцом, — Здесь его кольцо, его корабль… почему он не стоит там, на мостике? Вы ведь говорили, что на дно он пошел вместе с ней!

Старик покачал головой, отступая на шаг от бойницы и, помедлив, осторожно приблизился к двери, выглядывая из нее. Так происходящее было видно ему значительно лучше, однако, и горечи доставляло как будто больше.

— «Гиена» была разорвана на части, мальчик… — он тяжело вздохнул, — Рик пошел на дно, стоя на мостике, крепко держась за него одной рукой, но остов его судна был в другой стороне. Этот дьявол, мокой, он разделил их, он отрезал капитана от его корабля, он обрек их обоих на вечные муки!.. Я живу много лет на этом острове, — он мотнул головой, не сводя взгляда с уверенно огибающей призрачный нос моторной лодки, — Я соорудил себе лодку, я пытался выловить хоть какие-то части нашей посудины, хотел возвести ей памятник. Я нырял, много нырял, и однажды сумел раздобыть часть поручня капитанского мостика, я воткнул его в землю здесь, неподалеку, на берегу… но тела капитана я не увидел. Я не увидел и иных частей «Гиены», не видел ничего, — лишь эти несколько деревяшек. Я даже готов клясться, что, касаясь их, я чувствовал руку Барракуды, цепляющуюся за борт в последний миг!.. Но что там, — он горько махнул рукой, — К нам идет гроза из самой преисподней, мальчики, нам нужно укрыться от нее! Эти тучи говорят, что Альфа рассержен, он взбешен, этот дьявол, и он не остановится ни перед чем! Не время сейчас вспоминать былое — он вот-вот пристанет к берегу! Он скрылся в теле человека, клянусь, я вонжу нож ему в сердце, в надежде…

— Подожди! — голос Доминика, внезапно перекрывший шум близящейся бури, грохнул, как раскат грома и, видимо, до такой степени в этот миг напомнил голос Рика Барракуды, что старый боцман испуганно вытянулся по струнке, — Я понимаю твое желание защитить нас, Денби, но, клянусь, я не желаю смерти Молле…

— Его все равно ждет смерть, — Карл Еж, неизменно холодный, мельком оглянулся на друга через плечо, — Часом раньше — часом позже, не все ли равно, Ник?

— Но не от моей руки, — Конте нахмурился, решительно расправляя плечи, — Не знаю, быть может с демоном, что завладел его душой и мог справиться лишь мой отец, но я убивать человека ради победы над этой тварью не стану!

Дерек, погруженный в некоторую задумчивость, мрачновато созерцающий кольцо на своем пальце и пытающийся принять какое-то решение, услышав слова приятеля, озадаченно поднял взгляд. Таких заявлений он от него откровенно не ждал.

— Ого… — парень слегка качнул головой, — Так ты, похоже, все-таки согласен признать себя сыном древнего пирата? А я почему-то думал, что ты будешь долго отнекиваться, сомневаться, да и вообще, все это… это же какое-то безумие, Ник, как это может быть возможно?

Доминик тяжело вздохнул и, переведя на него взгляд, невесело улыбнулся.

— Дерек… мы стоим среди бури, вызванной морским чудовищем, вселившимся в тело известного нам человека, мы смотрим на призрак давно затонувшего парусника, в конце концов, ты беседуешь ни с кем-нибудь, а с тирвасом, и ты задаешь такие вопросы? По-моему, наш мир уже давно свихнулся, и все, что мы можем сделать — просто принять это, стараясь как-то жить дальше, вот и все.

Что сказать, Тедерик не нашелся. Он лишь сумрачно дернул уголком губ и, предпочитая вернуться к мыслям еще более безумным, чем те, что озвучивал его друг, опять устремил взгляд на перстень.

Денби, изумленный словами наследника Барракуды, медленно шагнул вперед, вглядываясь в него пристальнее.

— Не может быть… — слетел с губ старого пирата пораженный шепот, — Неужели ты… ты и в самом деле тирвас, сынок?.. Рик говорил мне, он рассказывал, что ему предсказали в день твоего появления на свет, будто сын его станет безмерно добрым, замечательным человеком, будто он, во искупление грехов отца, будет нести лишь свет и исцеление… Так это все правда??

— Мне повторить то, что я сказал Дереку? — Доминик вежливо изогнул бровь, оборачиваясь к собеседнику вполоборота, — Вы видите все, что происходит вокруг — и вы еще можете поражаться тому, кто я есть, сэр? Простите, но сейчас, мне кажется, не совсем время для этого. Черт, вот и он!

Юркая моторка, как раз завершившая свой маневр и ловко обогнувшая нос призрачной шхуны, проскользнувшая под ее длинным бушпритом, мягко ткнулась в песок. Человек, уверенной рукой направлявший ее все это время, легко выскочил на берег и, оглядевшись, медленно потянул носом дождливый воздух, откровенно наслаждаясь им.

За спиною его густились тучи, ветер трепал волосы и полы пальто, дождь хлестал вовсю, а он, Альфа, стоял среди бури, упиваясь ею, наслаждаясь и властвуя над нею.

Он ощущал свою власть, понимал, что шторм был вызван существом, нашедшим приют в его душе, но на сей раз не возражал против проявления силы мокоя.

Ему нравилось управлять погодой.

Он огляделся, окидывая взором островок, по крайней мере, ту его часть, что мог видеть и, обнаружив взволнованных людей, замерших в дверях и у бойницы блокгауза, широко ухмыльнулся, разводя руки в стороны.

— Доминик Конте! — голос Молле перекрыл грохот бури за его спиной, — Ты решил спрятаться от меня на забытом богами островке, но я все-таки тебя нашел! Быть может, оставишь игры? Выйди, мы… — он легко пожал плечом, — Поговорим.

Доминик, не пытаясь скрываться за спинами друзей, решительный и уверенный в себе и своих силах, приблизился к дверям, мягко обходя замершего перед ними Карла.

— Разве нам есть, о чем беседовать? — он слегка приподнял бровь, созерцая врага с видимым интересом и, вздохнув, покачал головой, — Ты выбрал плохую компанию, Альфа, она не принесет тебе удачи…

— О, так ты осведомлен? — Арчибальд хмыкнул и, подняв руку, красноречиво постучал себя двумя пальцами по виску, — Эта тварь бывает чрезвычайно полезна, Ник, можешь мне поверить. Благодаря ей я смог добраться до тебя! Любопытно… — он скользнул указательным пальцем по собственному подбородку, и вновь красноречиво окинул взглядом остров, — Это захолустье не отмечено ни на одной карте, я сам добрался сюда лишь благодаря подсказке мокоя… Как вы нашли этот островок? Скажи же, мне интересно.

Денби, тихо негодующий внутри блокгауза, хмурясь, шагнул ближе к дверям, выглядывая из-за спины наследника Барракуды. Затем перевел взгляд на хмурого, как грозовое небо, Тедерика, по-прежнему недоверчиво изучающего кольцо на собственном мизинце.

— Почему он беседует с ним? — старый моряк сдвинул брови, сжимая кулаки, — Как он может… Эта тварь погубила его отца, эта тварь жаждет его гибели, с ним нельзя говорить! Мы должны… — он внезапно вспомнил о собственных словах, что одолеть мокоя был способен лишь капитан Рик, и ощутимо сник, — Что-то сделать…

Дерек сглотнул, поднимая голову. Шальная мысль, кажущаяся совершенно невероятной, невозможной, очень мистической и сверхъестественной и, вместе с тем — абсолютно верная, абсолютно разумная, уже некоторое время как терзающая его, наконец потребовала высказать ее.

— Знаете… сэр… — он замялся, глядя прямо в недоумевающие глаза старого пирата, — Я вообще на своем веку прочитал много интересных книжек, особенно любил про колдовство… И, в общем, я подумал… Сейчас здесь, на острове, собрались все необходимые составляющие — у нас есть кольцо Рика Барракуды, есть человек… — он сглотнул еще раз, с трудом продолжая, — Который носит его уже несколько лет как, есть призрак его корабля и есть два его сына — его родная кровь. Кроме того, вы говорили, что установили нечто вроде памятника — воткнули в землю остаток мостика «Гиены»…

Денби немного повернул голову в сторону. Он уже начинал что-то соображать, понимал, куда клонит молодой человек, но до конца осознать этого способен еще не был.

— В общем… — Дерек тяжело вздохнул, понимая, какую ответственность планирует взвалить на свои плечи, — В общем, я подумал — а что, если моя рука, украшенная его кольцом, коснется мостика в том самом месте, где касалась его прежде его рука?.. В волшебной книжке это бы помогло призвать хотя бы дух вашего капитана, может, и у нас все сработает? Правда, заклинаний вызова привидений я не знаю…

Карл Еж, внимательно наблюдающий за происходящей между Домиником Конте и его извечным врагом беседой, но вполуха успевающий слушать еще и то, что творилось внутри блокгауза, резко обернулся, взирая прямо на Тедерика. Несколько мгновений он молчал, явственно переваривая его странное предложение, а потом вдруг улыбнулся.

— Знаете… — говорил мужчина негромко, не желая привлекать излишнее внимание к собственной персоне, да и вообще к их странному плану, — Я, честно говоря, человек сугубо рациональный, да и отношение мое к миру проходит через призму материализма… Но, если отбросить рациональность и обратиться к холодной логике, думаю, можно смело заявить, что предложение Тедерика не лишено смысла. Дерзай, друг мой. В конечном итоге, мы ничего не теряем… Впрочем, не думаю, что будет хорошо, если Альфа заметит тебя. Денби… — взгляд его упал на задумчивого боцмана «Гиены», — Вы сумеете провести нашего друга незаметно к вашему памятнику?

— Памятник виден отсюда, мальчик мой, — Денби вздохнул, качая головой и, указав подбородком куда-то в дождливую хмарь на берегу, прибавил, — Вон он. Незаметно подобраться можно, конечно, попробовать, прикрываясь этими чахлыми кустами, но, признаюсь, я буду поражен, если нас не заметят.

Карл перевел взгляд со вполне уверенного в себе старика на бледного, как смерть, Дерека и нахмурился. Судя по всему, парень, не взирая на проявленную только что смелость, не был так уже сильно нацелен на успех и, возможно, откровенно боялся.

— Ты уверен? — голос Ежа прозвучал негромко, однако, парень его расслышал, — Я ведь тоже носил перстень когда-то, я бы мог…

— Нет, — Янг зажал правую руку левой и, на несколько секунд закусив губу, мотнул головой, — Нет, я… Я ношу его имя и его кольцо, Карл… Кому как не мне, призывать его?

Тем временем, беседа на берегу развивалась. Развивалась весьма неспешно, плавно, почти лениво — Доминик, краем уха слышащий, что у друзей его появился какой-то отчаянный план, изо всех сил тянул время, а Арчибальд, уверенный, что похоронит ненавистного тирваса на этом самом островке, позволял ему поговорить «напоследок».

— Значит, Марко Галланни, послушник… — он задумчиво кивнул, тонко улыбаясь и, как бы невзначай, чуть откинул полу пальто, скользя кончиками пальцев по торчащей из-за пояса рукояти пистолета, — Да, я не ходил в Ватикан, на сей раз решил не следовать вашему пути, а проложить свой. Впрочем, я, в отличие от вас, и в Бакстоне-то не был — мокой сказал, что делать нам там нечего, вот я и отправился сразу же во Фрипорт.

— Дерек сказал, будто ты сидел наверху, пока мы говорили с твоим отцом, — Конте немного склонил голову набок и, мельком оглянувшись назад, успел заметить выскользнувших из дверей блокгауза Денби и Дерека, кое-как прикрывающихся Карлом и суровым, мрачным Ричардом.

— Все верно, — Арчибальд незаметно сузил глаза: легкое движение у дверей строеньица он тоже заметил, однако виду пока предпочел не подавать, решив для начала выяснить, чего хотят добиться противники, — Я сидел наверху, и ждал окончания вашей беседы с моим отцом. Его к вам я отправил сам — увидел из окна, как вы топчетесь на берегу моря, любуясь призраком «Гиены», и решил, что вам будет любопытно узнать ее историю. Мне-то отец уже успел поведать ее к этому времени — все-таки во Фрипорте я оказался раньше вас, — и я знал, что следующей ее остановкой будет Рим. Ну, и… — он хмыкнул, неожиданно выхватывая из-за пояса пистолет, и отводя руку с ним немного в сторону, — Решил, что негоже нарушать данное слово. В конце концов, Доминик, своих клятв я никогда не нарушаю… Далеко ли собрались твои друзья? — он внезапно повернулся вполоборота и, вытянув руку с оружием, прицелился в тщетно скрывающихся за кустами старика и юношу.

Доминик, изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие, легко пожал плечами, сам чуть скашивая глаза на союзников. Что они намерены делать, мужчина не представлял, но спрашивать и получать громогласный ответ не видел смысла — в конечном итоге, Денби и Дерек явно старались скрыть свое перемещение, и вряд ли жаждали ставить врага в известность о своих намерениях.

— Думаю, им просто надоело сидеть внутри, и они захотели подышать свежим воздухом, — Ник ослепительно улыбнулся, немного разводя руки в стороны, — А чего ждешь ты, Альфа? Я перед тобой, я безоружен…

— Не подавай ему идею! — зашипел за спиной брата Ричард, — У него пистолет, в конце концов!

Арчибальд, идею которому Конте-старший подать все-таки успел, хотел, было, широко улыбнувшись, как-то прореагировать на эту милостивую подсказку, однако неожиданно для себя оказался прерван.

«Моссстик!» — шепот мокоя буквально обжег его, заставляя непроизвольно вскинуть свободную руку, прижимая ее к виску, — «Не дай… косснутьсся моссстика!..»

Он медленно перевел взгляд левее, туда, где сквозь мокрые ветви облезлых кустов кое-как пробирались, все еще тщась остаться незамеченными, старик и юноша. Куда они шли, Молле понять не мог, однако же, мельком проследив приблизительную траекторию их передвижения, успел заметить какой-то странный обломок, торчащий из земли, — что-то вроде импровизированного креста, деревянного, темного от времени, вонзенного двумя концами в землю и имеющего перекладину между ними; обломанного с обеих сторон.

«Что за черт…» — какую могут оказать его противникам пользу эти деревяшки, он не понимал, как не понимал и опасений тени, однако, прицелиться в крадущегося Дерека не преминул.

Денби заметил опасность первым. Что такое огнестрельное оружие, он знал, прекрасно понимал, что собирается сделать неприятель и, испытывая странную, почти не объяснимую, не основанную ни на чем уверенность в правильности действий своего спутника, поспешил изменить свою позицию так, чтобы прикрывать того своим телом.

— Живее, живее, мальчик! — горячо зашептал он, — Если ты прав, у нас появится шанс! Тебе нужно лишь коснуться мостика, почти по центру, на полдюйма ближе к правой стороне — так стоял тогда Рик Барракуда, так он может встать вновь… — он выдохнул и внезапно с силой, почти неожиданной в его возрасте, толкнул юношу в спину, — Быстрее же, беги!

Дерек мельком оглянулся на пытающегося взять его на прицел Альфу и, сознавая, что путей отхода в этом случае, безусловно, не предусмотрено, со всей доступной ему скоростью рванулся вперед.

Доминик взволнованно облизал губы, сжимая руки в кулаки. Он, как, впрочем, и Ричард, и Карл Еж, толком не понимал, что же задумал их молодой друг, однако, чувствовал, ощущал всем своим существом важность затеянного им мероприятия и, разумеется, переживал. Тем более, что Арчибальд, по-видимому, важность эту сознавал тоже.

Взвизгнула в воздухе пуля; сорвался с деревца, мгновение назад оставшегося позади, пробитый ею листок. Щелкнул взводимый курок…

Дерек чувствовал, что сбивается дыхание. Еще, еще, ближе, ближе… вот! Его рука уверенно легла на потемневшую деревяшку прямо по центру.

Короткий миг разочарования — ничего не происходило, его предположения оказались ошибочными, — и следующая пуля пробила дерево в сантиметре от его руки.

Парень вскрикнул, машинально отдергивая руку, смещая ее чуть правее, и… внезапно замер, ошарашенно глядя на кольцо на собственном пальце.

Зеленые, изумрудные глаза серебряной гиены, поймав, вероятно, еще один, очередной всполох молнии, вспыхнули мистическим огнем и, светясь, словно гипнотизировали глядящего на них человека.

Вокруг все как будто померкло. Шум бури, смутные голоса что-то кричащих друзей, грохот волн, звук вновь взводимого курка — все это слилось в неясный шум, отступило куда-то далеко-далеко, и Дереку почудилось, будто его накрыл белый туман.

Он слышал, как взвизгнула в воздухе пуля, он ощутил, как она проникает ему под лопатку… Но не почувствовал боли, не ощутил дыхания смерти. Он был и словно бы не был, существовал, но и не существовал одновременно — это был он и в то же самое время совсем не он.

Пуля проскользнула сквозь него, не причинив вреда и скрылась где-то вдали.

Он медленно обернулся, продолжая держаться рукою за мостик и окидывая все происходящее долгим, уверенным взглядом бывалого человека, решительного капитана, привыкшего к любым жизненным штормам.

Денби, замерший в нескольких шагах от него, попятился и, неуверенно стащив с головы бандану, склонился в неуклюжем поклоне.

— Капитан… — сорвался с его губ восхищенный и недоверчивый шепот.

Дерек почти не услышал его. Он понимал происходящее, он сознавал его, но смотрел на все словно со стороны.

Вот он медленно поднял руку — свою собственную, из плоти и крови, и увидел, что она, как перчаткой, обтянута другой рукой — полупрозрачной, невозможной, призрачной! Он поднял голову, и призрак, окутывающий его словно покрывало, тоже поднял голову; он вздохнул — и призрак вздохнул тоже.

Взгляд его упал на ошарашенно замершего Доминика, на столь же растерянного Ричарда. На губах призрака появилась улыбка. Дерек оставался растерян.

Конте-старший сглотнул, чувствуя, что реагировать на происходящее более или менее адекватно просто не в состоянии и, не сводя взгляда с призрака, окутавшего тело его друга, словно явившегося поверх него, медленно повел головой из стороны в сторону.

— У меня чувство, что Дерек призвал зеркало… — хрипло пробормотал он, созерцая свое собственное, но полупрозрачное лицо, узнавая родные черты, понимая, признавая и безоговорочно принимая родство, — Да… теперь сомнений уже быть не может…

— Ты и вправду его копия… — Ричард ошарашенно покачал головой и, к собственному изумлению, вдруг шагнул вперед, неловко окликая призрака, — О… отец?..

Рик Барракуда, в чьей личности сомнений уже не оставалось, явившийся благодаря отваге Тедерика, использующий его тело как проводник, как связь потустороннего мира с этим, расплылся в еще более широкой улыбке.

— Дети мои… — голос его звучал глухо, доносился как будто издалека, однако, нотки, свойственные обычно Нику, в нем были узнаваемы, — О, мое счастье… Я вижу вас!..

— И мы тебя… вас, — неуверенно отозвался Доминик, и хотел, было, добавить, что-то еще… но не успел.

Сдавленный, приглушенный стон со стороны берега вдруг перебил его, заставляя взволнованно обратить взгляд туда.

Арчибальд, хватаясь за голову, упал на колени, выгнулся дугой и, подавшись вперед, с новым стоном уперся руками в землю. Все тело его дрожало и, словно бы из-за этой дрожи, вдруг начинало казаться более зыбким, более эфемерным — над ним как будто поднимался туман, принимающий странные, страшные очертания, окутывающий тело человека, пьющий его силу и его жизнь, злобный, чудовищный призрак морского дьявола.

— Оссставь… носстальгию… Барракуда!.. — зашипел он, и шипение это на сей раз было слышно уже всем.

Молле согнулся в три погибели, закрывая голову руками. Впервые, впервые за все время его знакомства с этим чудовищем, он вдруг ощутил сполна, как тот силен, как тот опасен для него самого, почувствовал это и осознал, что в этой битве может не выиграть. Что он человек, и он слаб… что сейчас сила его духа уже не помогает, и что нужно делать что-то еще, что-то большее, чтобы избавиться от чертовой тени, пока она не убила его самого!

Но что делать, он не знал.

— Мокой, — голос капитана «Гиены» звучал без ненависти, очень спокойно и строго, — Тебе давно пора обрести пристанище в Аду. Отправляйся туда, оставь моих детей!..

— Молччи!.. — чудовище, извиваясь, потянуло вперед когтистые прозрачные лапы, — Мое кольцо!.. Отдай…

— Черта с два! — Рик, такой же смелый и решительный, как при жизни, внезапным, очень резким и уверенным движением вскинул руку с кольцом, поднимая его повыше, — Видишь это, дьявол?! Тебе не подойти ко мне, я не дам тебе больше причинять мне вред!

Глаза серебряной гиены сверкали, пылали огнем, прожигали мерзкую тень насквозь, и мокой, неприятно шипя, отшатнулся, скаля чудовищную пасть. В его собственных глазах пылало дьявольское пламя, пугало, жгло, однако, когда он, силясь ускользнуть от взгляда серебряной гиены на кольце, немного повернулся, вдруг стало заметно, что глаз у тени всего лишь один.

Доминик, вспомнив рассказ Денби о том, что Барракуда напоследок выбил глаз морской твари, внезапно испытал гордость за родного отца и, чуть улыбнувшись, шагнул вперед.

— Я могу помочь? — он говорил негромко, но был уверен, что будет услышан, — Скажи, что сделать, и я…

— Нет! — Барракуда, сдвинув брови, решительно вытянул к сыну руку открытой ладонью вперед, останавливая его, — Ты — тирвас, Доминик, нет! Если он сумеет испить твоей крови, он станет неодолим, отойди!

Конте невольно попятился; Карл и Ричард, не имеющие такой проблемы со своей кровью, выступили вперед.

— Я могу пристрелить Альфу, — Еж говорил еще тише, чем друг, да и вообще чувствовал себя весьма неуверенно при общении с призраком, однако, в намерениях и действиях своих не сомневался.

Рик отрицательно покачал головой и, сжимая руку с кольцом, осторожно двинулся вперед. Покидать пространство близ мостика ему не хотелось — взаимодействовать с телом Тедерика он мог лишь находясь рядом с ним.

Сказать он, правда, ничего не успел — жуткий, булькающий хохот перебил его. Тень, откинув назад ужасную голову, смеялась, веселилась вовсю и уже одно это говорило, что убивать Арчибальда Молле не следует.

— Убьешшь… его… — смеясь, зашипел мокой, устремляя взгляд единственного глаза к рефлекторно отшатнувшемуся Карлу, — Его тело… я ззаберу… сссебе!

Арчибальд, на которого тень в этот миг внимания не обращала ни малейшего, скрипнул зубами, стискивая пальцами траву под собой. Ярость на обманувшего его монстра душила человека, заставляя его вновь ощущать утерянную, было, силу, заставляя испытывать ненависть уже не только и даже не столько к Доминику Конте, сколько к уроду, посмевшему пытаться подчинить его себе.

Он с видимым трудом вскинул голову и, упираясь руками в землю, попытался приподняться.

Тень ничего не заметила. Она упивалась своим мнимым могуществом, наслаждалась собственной непобедимостью, и не желала обращать внимания на, казалось бы, покоренного человека.

В конце концов, он, мокой, был морским дьяволом, а Арчибальд — обычным смертным, разве мог он, со всей своей стальной волей, оказаться сильнее?

Денби, не сводящий напряженного взгляда с жуткой тени, заметив усилие Молле, изумленно приподнял брови. Он-то поначалу тоже разделял мнение мокоя, был убежден, что человеческое тело, занятое им, полностью подчинено воле чудовища, но сейчас явно видел несогласие мужчины с этим фактом.

— Силен… — слетел с его губ изумленный вздох. Взгляд скользнул по напряженному Арчибальду, по тени и… внезапно упав на что-то позади призрака Барракуды, замер. Глаза боцмана расширились; рот приоткрылся.

— Капитан! Сзади! — крик его, резкий, неожиданный, заставил вздрогнуть буквально всех — начиная с братьев Конте и заканчивая занятым совершенно другим делом Молле, миновав лишь мерзкую тень.

Рик резко обернулся, отчаянно вскидывая руку, пытаясь защититься посредством кольца, сверкающего на его пальце не хуже молний в поднебесье, но не успел толком ничего сделать. Призрачный, полупрозрачный хвост жуткого монстра, каким-то образом сумевший, извиваясь, не только появиться из тела человека, но и незаметно для капитана обогнуть его, взметнулся, словно хлыст, отбрасывая его от мостика на несколько метров.

Барракуда взмахнул руками, силясь ухватиться за спасительное дерево; Дерек, будучи не в состоянии сопротивляться мощному удару, отлетел в сторону и, упав, покатился по песку к воде. Кольцо, доселе плотно сидевшее на его пальце, вдруг легко соскользнуло и, пролетев по инерции немного вперед, упало точно к рукам Арчибальда Молле.

Тот замер.

Долгожданная цель, не его, но подселенца, лежала у его пальцев, он мог взять перстень, надеть его, он мог обрадовать эту тварь и, быть может, умилостивить ее, быть может, прекратить их совместные мучения… Но он был зол.

Мокой обманул его, мокой ни разу не обмолвился о том, что в случае неожиданной смерти человека, его тело он заберет себе для каких-то невнятных целей, и Альфа не желал мириться с этим. В конечном итоге, чудовище говорило, что если он наденет кольцо на палец, оно станет сильнее… а надо ли давать ему долгожданную силу? Ведь все это время он, напротив, старался обессиливать его, дабы не позволить управлять собою.

— Перссстень… — морской дьявол, извиваясь над ним, протянул жуткую лапу и острым когтем попытался поддеть кольцо, подталкивая его ближе к рукам мужчины, — Надень… дай ссилу…

Арчибальд неспешно, все еще не до конца уверенно, коснулся перстня, беря его в руки.

Все замерло. Призрак Барракуды, ставший как будто тоньше, эфемернее, стоял, прикованный к остаткам мостика, не в состоянии пересечь невидимый рубеж, не в состоянии помешать своему врагу получить долгожданную силу; братья Конте и Карл Еж, вообще слабо представляющие себе, как сражаться с призраком, реющим над телом их извечного врага, чью жизнь они сейчас не могли даже оборвать, молча созерцали происходящее, изредка переглядываясь и пытаясь придумать хоть что-нибудь. Доминик, отшатнувшийся по приказу отца, вновь подался вперед, хмурясь, ощущая всем своим существом неправильность поведения Молле, сознавая грозящую этому человеку смутную опасность, но не находя слов, чтобы описать ее. Тем более, что упреди Альфу он, тот, скорее всего, просто не стал бы слушать.

Денби, похоже, не слишком разбирающийся в способностях удивительного кольца, стоял по стойке «смирно» рядом со своим капитаном и, приоткрыв рот, смотрел, как Арчибальд разглядывает, изучает перстень в своих руках, немного задыхаясь от гнета силы мокоя.

— Все кончено… — сорвался с его губ полный отчаяния шепот, убитый, пораженческий вздох, почти стон. Казалось, боцман прав, надежды уже нет, казалось, дело их проиграно, и дьявол все же одержит свою победу…

— Нет! — возглас, крик со стороны человека, парня, которого все полагали лежащим без сознания, заставил Арчибальда, хмурясь, немного повернуть голову, взирая на него. Дерек, кашляя от попавшего в рот при падении песка, кое-как упираясь дрожащей рукой во все тот же песок, с видимым трудом приподнялся, глядя на того, кого некогда считал другом, почти с ужасом и интенсивно затряс головой.

— Нет, Арчи, нет, не вздумай! Я… я знаю, я слышал, чувствовал мысли Рика Барракуды… — он задыхался, но пытался говорить как можно более внятно; Молле слушал, — Если ты оденешь кольцо, эта тварь использует твое тело, чтобы создать плоть себе, понимаешь?! Мокой разорвет тебя изнутри, Арчи, он убьет тебя!

— Ложжь! — мокой, приходя в бешенство от попытки разрушить его планы, яростно повернулся к новому неприятелю и грозно взмахнул хвостом, — Убью… мальчишшку!.. Не сслушшай… надень перссстень!..

— Хочешь, чтобы я его надел? — говорил Арчибальд с некоторым трудом, однако, до удивительного насмешливо и спокойно. Он неспешно поднялся с земли, выпрямляясь во весь свой рост и продолжая крепко держать кольцо в руках, спокойный, непоколебимый, несгибаемый человек со стальной волей, которую не под силу было побороть даже морскому черту.

— Да… — тень, не чувствуя подвоха, так и взвилась, с жадностью следя за его действиями. Ей казалось, что миг ее близок, что вот-вот она сумеет завладеть этим сильным телом полностью, что она разорвет его, уничтожит и, владея перстнем, навеки создаст плоть для себя, став истинным ужасом морей и океанов.

— Надень… — вновь зашипела она, заставляя мужчину криво ухмыльнуться.

Он неспешно снял со своего правого мизинца украшающее его кольцо — тонкую серебряную полоску, — и, бросив его на песок, еще раз приподнял перстень с гиеной, глядя сквозь него, словно оценивая.

Губы его скривились.

— Как скажешь! — с ненавистью выплюнул он и внезапно, очень резко, одним быстрым движением натянул кольцо на палец. Мокой запрокинул жуткую голову, захохотал, торжествуя… и вдруг прервался, сбиваясь поначалу на хрип, а затем — на откровенный визг, вой, от которого закладывало уши.

Арчибальд, столь резко надевший перстень, неожиданно движением не менее резким прижал его к собственной груди, точно к ее центру… и монстр не смог сопротивляться.

Человек, оказавшийся излишне сильным даже для него, излишне уверенным в собственном превосходстве над самим чертом, изгонял его из своего тела, втягивал его в кольцо, а он, мокой, не был в состоянии помешать этому!

Он вился, уменьшаясь, воя, визжа, крича; Молле дрожал, сжимая губы и подавляя болезненные стоны, но не отнимал кольцо от груди, продолжая изгонять из собственной души демона.

Вот уже, казалось, все было кончено — от чудовища осталась лишь жуткая морда с оскаленными в предсмертной агонии зубами, чудилось, еще миг — и победа будет одержана… Но дьявол не собирался уходить, не попрощавшись.

Последним усилием, уже покидая этот мир, он вдруг взвился и, обращая всю свою ярость против предавшего его человека, против того, кого, как ему казалось, он сумел подчинить, вдруг бросился на него, смыкая страшные, полупрозрачные зубы на его горле.

Арчи приоткрыл рот, чувствуя, как перехватывает дыхание, чувствуя, что не в силах выдавить из себя ни звука, ощущая, как острые клыки пропарывают его кожу, его плоть… Он зашатался, понимая, что еще мгновение — и он не сумеет устоять на ногах, упадет на землю, побежденный чертовым подселенцем и, действуя по какому-то странному наитию, шатнулся вперед, едва ли не падая грудью на все еще прижатое к ней кольцо, заваливаясь и отчаянно пытаясь удержаться в вертикальном положении.

— Предатель!.. — пронесся над островом прощальный шелест, и мокой, наконец побежденный тем, кого полагал побежденным сам, окончательно втянулся в кольцо.

Молле упал, надсадно кашляя и пытаясь упереться руками в землю. На губах его выступила кровь, она же закапала на песок. Еще секунда — и он завалился, шаря скрюченными пальцами по земле вокруг, словно пытаясь найти спасение, ища его и не находя.

— Что… — Ричард, охрипший от всего и сразу, затряс головой, — Неужели он его… но он же был призраком!..

— Он ядовит, — голос Барракуды, по-прежнему глухой, прозвучал весьма мрачно, — Это… сильный человек. Он одолел мокоя, но, увы, ценой своей жизни…

Арчибальд, толком не воспринимающий звучащих вокруг него слов, не соображающий уже, пожалуй, ничего, выгнулся от мучительной, расползающейся по всему телу мертвящим холодом боли и, кое-как нашарив взглядом Доминика Конте, в последнем яростном порыве протянул к нему руку.

— Чертов… тирвас… — слетел с его губ предсмертный хрип, — Почему я… не смог…

Доминика как огнем обожгло. Он вздрогнул и, быстро скользнув взглядом по призраку отца, перевел его на Денби, стоящего с самым, что ни на есть, растерянным видом.

— Тирвас… — сорвался с его губ шепот, и мужчина, тряхнув головой, вдруг бросился к старому боцману, — Скорее, Денби! Где твой нож?!

— Сын… — Рик, по-видимому, не понимающий в происходящем ничуть не меньше прочих, нахмурился, недоуменно устремляя взгляд к ошарашенно хлопающему глазами боцману, — Милосердно прекратить его мучения, но…

— Я сказал — он не умрет от моих рук! — Конте почти рычал: промедление, каждая секунда которого могла и в самом деле стоить жизни его извечному врагу, бесило мужчину, — Дай мне нож, собака!

Денби, чувствуя, как голова у него идет кругом, видящий рядом с собою, перед собою сразу двух своих капитанов, разговаривающих абсолютно одинаковыми голосами, отдающими резкие и уверенные приказы, не зная, кому подчиняться, медленно вытащил из-за пояса нож и протянул его наследнику Барракуды.

Доминик, не медля ни секунды, схватил оружие и, спотыкаясь, со всех ног бросился к умирающему, уже почти бьющемуся в агонии Арчибальду.

Карл и Ричард недоуменно переглянулись; Дерек застыл, приоткрывая рот.

Молле еле дышал: жизнь покидала его, яд мокоя делал свое дело, вершил свою месть за предательство, и на сей раз сильная воля не помогала справиться с ним.

Доминик упал рядом с умирающим на колени и, стиснув зубы, внезапно резким и уверенным движением полоснул ножом по своей правой ладони. Вскрикнул мимолетно и, тяжело дыша, ощутимо волнуясь, протянул руку вперед, располагая ее как раз над приоткрытыми губами врага, из которых вырывалось рваное, слабое дыхание.

Несколько капель крови, сбегая из раны вниз, упали точно ему в рот.

Арчибальд закашлялся, сглотнул. На губах его выступила красновато-розовая пена.

Ник, не убирая руки, продолжал стоять рядом с ним на коленях, взволнованно, испуганно, напряженно следя за реакцией на этот странный способ лечения, и только молясь мысленно, чтобы все байки о тирвасах оказались правдой.

Еще одна капля его крови упала на губы Молле. Он тяжело сглотнул, закашлялся… и внезапно вздохнул, очень глубоко, очень уверенно и спокойно вздохнул.

Напряженное, сведенное предсмертной судорогой тело его расслабилось; грудь приподнялась и опустилась еще раз, затем еще.

Он закрыл глаза, не находя в себе сил ни говорить, ни действовать, просто лежа и дыша, наслаждаясь ощущением возвращающейся жизни.

Конте, неспешно отодвинув руку, осторожно коснулся левой ладонью его грудной клетки слева и, ощутив уверенное, сильное биение сердца, медленно перевел дыхание. Затем, улыбнувшись, обернулся к ошарашенным соратникам.

— Кровь тирваса, — говорил мужчина негромко и немного хрипловато: все-таки он тоже переволновался, да к тому же изрядно, — По легендам является противоядием практически ото всех ядов. Я только надеялся, что яд мокоя в этот список входит и, похоже, не ошибся. Он будет жить.

Ответить никто не успел, восхититься, как-то оценить самоотверженный поступок мужчины, только что спасшего жизнь тому, чьей целью было отнять жизнь у него — тоже.

Арчибальд, медленно приходящий в себя, услышав слова своего спасителя, с трудом приоткрыл глаза и, приподняв руку, цепко ухватил его за запястье.

— Доминик… — голос его звучал все еще слабо, но уже явственно жизнеспособно, — Ты… спас… меня?..

— Спас, — Конте мягко высвободил свое запястье из горячих пальцев собеседника, чуть улыбаясь, — Считай меня кем хочешь, Альфа, — чудовищем, негодяем и так далее, — но я никогда не желал тебе смерти. Тем более, такой…

— Чертов мерзавец… — Молле закрыл глаза и тихо, хрипло рассмеялся, немного сбиваясь на кашель, — Спасая жизнь мне… ты спас себя. Я не смогу отнять твою жизнь… теперь… Мне не чужда благодарность.

Карл Еж, усилием воли заставляя себя вынырнуть из-под гнета происходящих событий, принудительно приводя себя в чувство, тряхнул головой и, подняв взгляд к небу, едва заметно улыбнулся.

— Шторм закончился, — негромко произнес он, — Похоже, от одного дьявола мы и вправду избавились, осталось решить, что делать с другим… Доминик! — дождавшись, когда друг обернется, мужчина быстро улыбнулся, — Постарайся не истечь кровью. На катере есть аптечка и, как я вижу, штормом его все-таки не отнесло. Советую тебе обработать рану и перевязать руку.

— Позже, — Доминик, чей взгляд уже был устремлен не на собеседника, а на другого человека, на двух людей, один из которых представлял собою призрак, медленно поднялся на ноги. Альфа больше ничего не говорил, остановить его не пытался, да и вообще предпочитал держаться от мирных бесед своих неприятелей подальше, просто закрыв глаза и приходя в себе после пережитого.

Дерек, видя и понимая, к кому направляется его лучший друг, сам кое-как поднялся на ноги и, не желая оставлять Молле в данный момент одного, предпочел незаметно приблизиться к нему, продолжая краем глаза наблюдать за Ником.

Ричард, тоже сообразивший, в чем состоит желание его брата, осторожно обошел Карла, направляясь вперед вместе с ним.

К призраку капитана они подошли вместе.

Рик Барракуда смотрел на них, не произнося ни слова, то ли не зная, что сказать, то ли не желая ничего говорить.

Доминик быстро покосился на брата и, решив, что он все-таки старший, подал голос первым.

— Значит… все кончено? — он неуверенно глянул на Денби, и вновь устремил взгляд на полупрозрачное лицо, — Ты — наш отец…

— А вы — мои дети, — последовал уверенный, приглушенный ответ. Барракуда улыбнулся, переводя взгляд со старшего сына на младшего.

— Я горд вами. Горд тобой, Доминик, мой мальчик, я рад, что твое сердце столь благородно… оставайся таким. Ричард… — он обратил взгляд на младшего сына, — Ты — ему опора. Не забывай об этом, всегда будьте друг у друга, дети мои! — он примолк, как будто отвлекаясь на что-то и, внезапно нахмурившись, продолжил, — Но кончено еще не все. Пока он в кольце, он может вырваться наружу, его нельзя оставлять в этом мире… Я должен забрать его с собой.

Дерек, как раз успевший добраться до немного приподнявшегося на песке Арчибальда, услышав эти слова, быстро оглянулся через плечо на духа, призванного им, затем вновь обращая внимание к извечному врагу Доминика Конте.

— Ты… отдашь кольцо? — он присел рядом с Молле на корточки, вопросительно указывая взглядом на перстень с гиеной, по-прежнему красующийся на его мизинце. Арчи равнодушно пожал плечом.

— Мне оно не нужно — лишнее напоминание о едва не убившей меня твари. Забери… — он откинулся назад на песок и, стащив с пальца опасное украшение, протянул его бывшему другу, — Отдай его призраку, пусть утащит эту гадость с собой в Преисподнюю.

Парень, слегка вздохнув, осторожно принял перстень. Настроения собеседника ему не слишком нравились, тем более, что до конца уверен в нем он все еще не был.

— Ты… — он покрутил кольцо, к которому за прошедшие годы успел искренне привязаться, и с которым совершенно не хотел расставаться сейчас, в пальцах и, зажав его в кулаке, на несколько секунд сжал губы, решаясь задать вопрос. Арчибальд, вновь приподнявшись, вопросительно склонил голову набок, чуть приподнимая брови.

— Ты и вправду больше не желаешь ему смерти?.. — спрашивал Тедерик тихо, будто опасаясь случайно сглазить, разбить иллюзию уверенности, уже начавшую формироваться у него. Молле тонко улыбнулся и, хмыкнув, внезапно упал обратно на песок, закидывая руки за голову, принимая позу значительно более расслабленную.

— Не желаю? — голос его прозвучал почти издевательски, — О, я еще как желаю ему смерти, Дерек! Может быть, даже сильнее, чем прежде, вот только… — он погасил насмешливую улыбку, серьезнея в один миг, — Вот только я убить его теперь не могу. Он спас мою жизнь — я не имею права забирать его жизнь и, чтобы не произошло в будущем, этого права у меня больше не будет. Увы… жертва оказалась гораздо хитрее и изворотливее хищника. Мне любопытно — что вы теперь собираетесь делать со мной? Я полагаю, просто так отпустить вы меня не захотите? — при этих словах взгляд его скользнул от собеседника к его друзьям, преимущественно к Карлу Ежу, ибо братья Конте были заняты беседой с отцом.

Карл же ответить не преминул.

— Ты очень догадлив, Молле, — говорил мужчина по-прежнему спокойно, размеренно, тая в уголках губ едва заметную улыбку, — Как только мы закончим все дела здесь — вернемся в Нью-Йорк, а ты отправишься с нами. Думаю, повторного суда тебе не станут устраивать, приговорят сразу…

— К смерти, — Арчибальд согласно кивнул, улыбаясь с не меньшим хладнокровием, чем его собеседник. К гибели от рук правосудия он, по-видимому, был готов.

— Но я бы… — Дерек, как раз совершенно не готовый к подобному раскладу событий, нахмурился, отрицательно мотая головой, — Нет… Слушай, если ты расскажешь все, что случилось, если будешь говорить всем про мокоя — я уверен, тебя не убьют, тебя отправят на принудительное лечение, сочтут сумасшедшим…

Альфа вновь приподнялся, на сей раз на одном локте, немного сдвигая брови. Слова юноши его, судя по всему, несколько удивили.

— Но вы же знаете, что он существует, — он непонимающе глянул на Карла Ежа, затем перевел взгляд на мимолетно обернувшегося Доминика и слегка отвел свободную руку в сторону, — Вы видели его!

Конте-старший, вынужденный отвлечься от куда как более любопытного и приятного ему разговора, тихонько вздохнул, упирая одну руку в бок.

— Да, но, если мы будем говорить об этом, нас тоже сочтут сумасшедшими, Альфа, а нам это, поверь, совсем ни к чему. Тебе же это спасет жизнь. И не вздумай поступить иначе! — мужчина нахмурился, грозно воздевая указательный палец, — Другом ты мне никогда не станешь, простить тебе все, что ты натворил, я никогда не смогу, но учти, Арчи, — я потратил на тебя свою кровь, я не хочу, чтобы ты наплевал на свою спасенную жизнь и даже не попытался ее сохранить!

Арчибальд, не отвечая, махнул в его сторону рукой, и вновь повалился на песок, устремляя взгляд в небо. В душе его густились малопонятные даже ему самому тучи.

— Дерек, — Доминик, видя, что его молодой друг как-то излишне увлечен беседой с практически уже плененным преступником, предпочел привлечь его внимание, — Боюсь, на сей раз кольцо оставить ты себе не сможешь.

Парень, и в самом деле как-то отвлекшийся от мыслей о перстне, сжимаемом им в руке, забывший о том, что заключено в нем, вздрогнув, разжал руку, взирая на свое любимое украшение едва ли не с ужасом. Отдавать кольцо призраку, посылать его на дно ему не хотелось, расставаться с перстнем было безмерно жаль, однако, в то же время, и касаться его, вновь надевать на палец, было жутко.

Он сглотнул и, поднявшись с корточек, неуверенно шагнул ближе к призраку Рика Барракуды, удерживая кольцо на открытой ладони.

— Он не вылезет теперь оттуда? — беседовать с духом, обращаться к нему напрямую, было как-то неудобно, поэтому говорить юноша предпочитал, глядя себе под ноги. Пират, впрочем, чувства его угадал легко, и широко, спокойно улыбнулся.

— Больше нет, — голос его по-прежнему звучал глухо, однако, ужаса не навевал, даже наоборот — казался весьма располагающим, — Отец Франческо говорил мне некогда, что место этого дьявола на том свете… Если он будет заключен в своем перстне, в том, что сам некогда создал, дабы увеличить собственную силу, использовав при этом человеческую плоть, он уже не сумеет вырваться на свободу. Нужен лишь человек, который сумеет сдерживать его, нося этот перстень, и отец Франческо полагал, что мне достанет сил.

— Создал сам? — Ричард, очень внимательно слушающий слова отца, старающийся не упустить ни одного из них, нахмурился, недоверчиво косясь на расслабленно лежащего Арчибальда, — Но, если кольцо он создал сам, почему же с его помощью его можно было изгнать из человеческого тела?..

Барракуда прищурился, изучая младшего сына взглядом и одобрительно кивнул. Пытливый ум его капитану понравился.

— Он был слишком самоуверен, сынок. Создавая кольцо, он считал, что оно должно будет служить только одной цели — покорению человеческого тела, подчинению и уничтожению его, но опасался, что на него, занявшего это тело, может кто-то совершить нападение. Если перстень будет на руке другого человека — как думал этот дьявол, на его руке, — он отнимет душу у напавшего, убьет его. Ну, а коль скоро сам он пытался душу подменить собой… — призрак уверенно протянул руку навстречу приблизившемуся парню, дабы забрать кольцо с его ладони, — То и духом, изгоняемым этим кольцом зачастую становился сам. Мокой не допускал мысли о том, что его перстень может оказаться в чьих-то чужих руках, отнимать души, высасывать жизнь с его помощью он намеревался сам, но просчитался. Я не знаю, как он утратил кольцо… — Рик мимолетно поморщился (в этот миг почудилось, будто по туману, из коего он был соткан, прошла рябь) и, легко коснувшись пальцами перстня на протянутой, чуть дрожащей, ладони Дерека, уверенно взял его.

Янг отдернул руку: ему почудилось, что ладони коснулось чье-то теплое дыхание и, растерянный, ошарашенно уставился на кольцо в полупрозрачных пальцах.

— Вы можете держать его… — остолбенело прошептал, почти пролепетал он и, недоверчиво качнув головой, нахмурился, — Но этот… дьявол, он же не мог?..

— Он подтолкнул его ко мне, — голос Альфы, легко вклинившись в мирный разговор, заставил его участников обернуться. Мужчина, теперь уже не лежащий, а сидящий на песке в расслабленной позе, не глядя ни на кого, скользил по нему пальцами, явственно что-то разыскивая.