Сталин и Дальний Восток Мозохин Олег

ЯВМ занималась подготовкой кадров разведчиков, для чего вербовала и отправляла эмигрантскую русскую молодежь в харбинскую разведшколу. По ее окончании молодежь отправляли в различные учреждения и организации разведывательного и контрразведывательного характера, где соответствующим образом использовали. ЯВМ также организовывала и руководила подпольной пропагандой, организовывала террористические группы, которые использовала в своих интересах. Вербовала, подготавливала и забрасывала агентуру со шпионскими заданиями в соседние государства.

В 1938 г. по заданию ЯВМ Суражкевичем было организовано убийство эмигранта Штейнера. По этому вопросу он показал, что И. Черепанов был завербован им в 1937 г. и использовался по розыску иностранной агентуры. В 1938 г. он по его заданию совершил убийство Штейнера, которого ЯВМ считала советским агентом. Кроме того, розыском советской агентуры по его заданиям занимались также агенты: Колоколов, Качулков, Райлян, Нейгард, Орлов, Попандопуло, Печенкин и Жук.

Перед войной основными объектами разведывательных устремлений японской разведки являлись: Амурская и Дальневосточная ж. д., установление факта переброски войск с Запада на Восток, дислокация войск и разведка оборонительных сооружений в пограничных районах, а также выявление наличия войск союзников на Дальнем Востоке. С этой целью производились групповые выброски агентуры. Почти все задержанные агенты имели задание на выход к ж. д., подсчет и направление военных перевозок, фотографирование воинских поездов и ж.-д. объектов.

Стремление японской разведки получить сведения о производимых перебросках войск с Запада на Восток и о настроениях советского населения подтверждается материалами дела на Бондаренко Андрея Давыдовича, 1913 г. р., арестованного 25 апреля 1945 г. в г. Хабаровске при реализации агентурно-розыскного дела на него и его родного брата Михаила.

Произведенным расследованием установлено, что А. Д. Бондаренко вместе с братом Михаилом, являясь людьми, настроенными резко антисоветски, в июле месяце 1942 г. изменили Родине и нелегально бежали из СССР в Маньчжурию. Там, М. Д. Бондаренко был привлечен ЯВМ г. Цзямусы к разведывательной работе и 7 октября 1944 г. был нелегально переброшен на территорию СССР в г. Хабаровск с заданием установить: происходит ли переброска войск с Запада на Восток (рода войск и их примерное количество), а также наличие в городе американских войск и самолетов. Для выполнения задания ему были даны 3 тыс. руб., поддельные документы – паспорт и удостоверение об освобождении от службы по болезни. Срок выполнения задания был определен в три месяца, после чего он должен был вернуться обратно.

Прибыв в Хабаровск 19 октября 1944 г. и по момент ареста, М. Д. Бондаренко скрывался у родственников, которые впоследствии также были арестованы. В целях выполнения задания Бондаренко пытался через мать, отчима, а также близкого знакомого своего отчима – С. Е. Белоногова и других знакомых собрать интересующие его сведения. Причем Белоногова он пытался использовать также в качестве проводника при его возвращении в Маньчжурию.

Кроме того, находясь в Хабаровске, Бондаренко написал резкую антисоветскую брошюру о необходимости свержения существующего государственного строя и организации нового государственного порядка, основанного на принципе лотерейных выборов, и размножил ее в трех экземплярах. В брошюре он допускал «резкие выпады против советского строя, вождей партии и правительства».

Бондаренко и другие арестованные по делу, всего 8 чел., полностью признали себя виновными в предъявленном им обвинении и Военным трибуналом войск НКВД Хабаровского округа осуждены на длительные сроки. Самого Бондаренко и его отчима Д. С. Зайцева первоначально приговорили к высшей мере наказания – расстрелу342.

Другой арестованный за шпионаж эмигрант А. М. Черепанов, 1924 г. р., 3 сентября 1945 г. сообщил на допросе, что перед выброской его на территорию Советского Союза сотрудник ЯВМ Кичури вручил ему советский паспорт на фамилию Пономарева, медицинское свидетельство о контузии и болезни эпилепсией, воинский билет, комсомольский билет, профсоюзный билет, билет члена Осовиахима, колхозную справку на получение хлеба за трудодни. Кроме того, он был снабжен фотоаппаратом с тремя пленками, деньгами в сумме 3 тыс. руб., папиросами и др.

Кичури дал задание в сопровождении проводника Золотовского прибыть в г. Сретенск и явиться на квартиру к одной женщине – Пономаревой. Паспорт, который дали Черепанову, принадлежал ее сыну. Женщина должна была его принять и через знакомых устроить на работу.

В его задачу входило осесть в г. Сретенске, изучить население и в среде недовольной части людей завербовать до пяти агентов и руководить этой группой. После этого он должен был развернуть шпионскую работу, приобрести знакомых в г. Чите и постепенно заводить связи и популяризироваться. Срок его оседания в СССР был неопределенный, он должен был там работать до особого распоряжения японских разведорганов343.

8 сентября 1945 г. отделом «Смерш» 6-й гвардейской танковой армии арестован официальный сотрудник дайренской ЯВМ Нива Пауро, он же Погрябников Павел Михайлович, 1900 г. р., русский, уроженец Приморского края, подданный Японии, бывший поручик белой армии, белоэмигрант.

Материалами следствия установлено, что, боясь ответственности перед советской властью за свою службу в белой армии, он в 1923 г. эмигрировал в Маньчжурию. В 1927 г. женился на дочери директора Восточно-миссионерского библейского института японца Нива, принял японское подданство и сменил свою фамилию.

Осенью 1939 г. 2-м отделом штаба КГВ, как официальный сотрудник ЯВМ, через начальника дайренской ЯВМ П. Нива получил задание – совместно с атаманом Г. М. Семеновым выехать в Шанхай к представителю английского правительства и сообщить ему о том, что Япония готовится к войне против Советского Союза, для чего атаман Семенов формирует отряды из числа русских эмигрантов в Маньчжурии. Нуждаясь якобы в денежных средствах, попросить английское правительство выдать вложенные им на хранение в Гонконгско-Шанхайский банк деньги в сумме 81 млн золотом.

Эта комбинация была рассчитана на то, чтобы под предлогом подготовки войны против Советского Союза отвлечь внимание Америки и Англии от истинных намерений Японии по захвату их колоний в южных морях. За проведение этой операции Нива был награжден японским правительственным орденом «Зуйхося» и переведен на должность помощника начальника информационного отдела ЯВМ, где возглавил агентурную контрразведывательную работу среди русских эмигрантов и иностранцев.

В 1941 г. Нива по заданию начальника дайренской ЯВМ создал разведывательную агентурную сеть в г. Шанхае, резидентом которой завербовал белоэмигранта А. А. Пурина344.

На допросе 19 сентября 1945 г. П. Нива более подробно рассказал о переговорах с англичанами. Все переговоры Семенов вел с представителем английского правительства Джоном Робертом, другом военного министра того времени Станлей. При встрече Джон Роберт заявил, что английское правительство согласно с планом и готово оказать денежную помощь на формирование этих отрядов, но для этого требуются дополнительные данные, такие как фотографии отрядов, их максимальная численность, возможность формирования в советском Китае. В марте 1940 г. все требуемые англичанами сведения были собраны. Однако переговоры с Джоном Робертом оказались безрезультатны.

К моменту поступления П. Нива в 1936 г. на службу в ЯВМ г. Дайрена атаман Семенов, по его словам, уже сотрудничал с миссией. В его деле к тому времени находилось свыше 100 информаций по различным вопросам, главным образом о дислокации частей ОКДВА и частей Красной армии, расположенных в МНР. В донесениях Семенова сообщалось о строительстве железных и шоссейных дорог на ДВК. Значительное место занимал вопрос о положении в СССР и о коммунистическом движении в Северном и Западном Китае. Источники, через которые он получал эти сведения, не указывались. Сообщения передавались обычно отпечатанными на машинке.

В сентябре 1945 г. был арестован личный секретарь Г. М. Семенова С. Н. Полуэктов. 21 сентября он рассказал, что донесения для ЯВМ печатал лично, однако ряд материалов Семенов печатал на машинке самостоятельно. Из его показаний также следовало, что Семенов в миссию г. Дайрена передавал материалы по следующим вопросам:

– В 1938–1939 г. передал донесение о дислокации советских войск на ДВК. Оно было составлено в виде схемы, на многих листах, с указанием районов, номеров частей Красной армии, их численности, вооружении. На первом листе этого альбома давалось описание формы одежды и знаков различия личного состава частей Красной армии.

– В 1938 г. по заданию Семенова он ездил в г. Шанхай, где имел встречу с агентами Семенова – Пик-Ховансом, сбежавшим в Китай из СССР, и бароном Топольт, эмигрантом. Там он получил от Пик-Хованса описание кода НКИД СССР. Полуэктов привез его в Дайрен, а затем его передали в ЯВМ. Позже Семенов высказал недовольство тем, что код для японцев достали, а те обещанных денег не дали.

– В 1944–1945 гг. Семенов в ЯВМ давал донесения о разговорах работников советского консульства в Дайрене. В июле-июне 1945 г. сообщил, что из разговоров консула Петрова ему известно о подготовке Советского Союза к войне с Японией, что Япония скоро потерпит крах. Эти разговоры ему стали известны через советского гражданина Лепина. Являлся ли Лепин агентом ЯВМ, Полуэктов не знал.

Однако ему были известны другие, не менее важные, обстоятельства. В конце 1944 г. японской жандармерией была арестована жена Лепина. Семенов ходатайствовал перед ЯВМ, чтобы ее из-под ареста освободили, а Лепин за это будет работать на миссию в г. Дайрене. С этими доводами согласились, и жена Лепина из-под стражи японской жандармерии была освобождена. С этого момента миссия считала Лепина своим агентом и от Семенова требовала освещения работы советского консульства345.

В сентябре 1945 г. в г. Пекине был задержан Л. Ф. Власьевский, который на допросах показал, что до 1917 г. служил в царской армии в чине подъесаула, в 1919 г. вступил в войска Г. М. Семенова и служил начальником его канцелярии в звании полковника. В 1920 г. эмигрировал в Японию, затем перебрался в Маньчжурию. Принимал активное участие в создании БРЭМ. В 1934–1938 гг. работал главным советником и представителем Семенова при ГБРЭМ, а с ноября 1943 г. начальником ГБРЭМ. На допросе 1 октября 1945 г. уточнил, что бюро создавалось японской разведкой для использования ею русской эмиграции в борьбе против СССР. Кроме того, с 1941 по 1943 г. он работал в Харбине советником организации «Кио-Ва-Кай», где по заданиям японцев на собраниях и съездах организации восхвалял милитаристические планы японцев о создании т. н. Великой Восточной Азии.

8 сентября был арестован начальник захинганского БРЭМ А. П. Бакшеев. Установлено, что он в 1918–1920 гг. служил в войсках Г. М. Семенова, являлся войсковым заместителем последнего и принимал активное участие в вооруженной борьбе против Красной армии. В 1920 г. бежал на территорию Маньчжурии, где поступил на службу к японцам. При организации БРЭМ занял должность заместителя начальника Главного бюро, с 1935 по 1937 г. возглавлял ГБРЭМ, а с 1940 г. руководил работой захинганского бюро, одновременно являлся руководителем Союза казаков. В 1940 г. Бакшеевым по заданию ЯВМ был организован Захинганский отдельный казачий корпус в составе 2500 чел., который предназначался для борьбы с Красной армией.

28 сентября был арестован указанный выше начальник регистрационного отдела захинганского БРЭМ Б. В. Генерозов-Мациевский, с 1920 г. проживавший на территории Маньчжурии. В 1941 г. он был завербован хайларской ЯВМ в качестве агента и направлен в харбинскую разведшколу, где прошел 4-месячную подготовку. По ее окончании назначен на должность заместителя начальника регистрационного отдела захинганского БРЭМ, а затем начальником этого отдела. В 1943 г. выявил и составил списки на всех т. н. неблагонадежных советских граждан, проживавших в г. Хайларе, и передал их в ЯВМ. В день объявления советско-японской войны многие из них были жесточайшим образом убиты японцами. На следствии назвал 60 чел., известных ему агентов, из которых несколько было арестовано, остальные разыскивались.

Был также арестован руководящий состава БРЭМ в г. Мукдене, Дайрене и Чанчуне:

– Начальник БРЭМ г. Мукдена полковник П. С. Корнилов и сотрудник регистрационного отдела Ярославцев. В процессе следствия было подтверждено, что регистрационные отделы БРЭМ, по существу, являлись контрразведывательными отделениями военных миссий и проводили агентурную работу среди русских эмигрантов.

– Начальник БРЭМ г. Дайрена К. П. Нечаев, бывший генерал-лейтенант белой армии, сознался, что в годы Гражданской войны, будучи командиром дивизии армии А. В. Колчака, вел активную вооруженную борьбу против частей Красной армии, а затем бежал в Маньчжурию. В 1922 г. вступил в члены РОВС, а в 1934 г. – в члены РФС. С 1942 г. являлся начальником БРЭМ в г. Дайрене.

– Начальник БРЭМ г. Чанчуня А. А. Яскорский, бывший офицер царской армии, показал, что одновременно являлся негласным сотрудником ЯВМ и жандармерии, сообщал в миссию о политических настроениях русских эмигрантов, а также рекомендовал миссии лиц, знающих советское Приморье, Забайкалье и МНР, для использования их в разведывательных целях.

Кроме того, были задержаны: начальник штаба Кириченко Михаил Петрович и бывший начальник БРЭМ г. Мукдена Левицкий Александр Григорьевич.

Органами «Смерш» Забайкальско-Амурского военного округа велись следственные дела и на других задержанных руководителей и активных участников БРЭМ. Было арестовано практически все руководство РФС. В частности, 1 октября 1945 г. – К. В. Родзаевский – создатель, идеолог и теоретик данного союза на Дальнем Востоке, его бессменный лидер. На допросах показал, что, являясь выходцем из буржуазной семьи, был воспитан в антисоветском духе. По окончании средней школы в 1925 г. родители направили его для продолжения образования в Харбин, откуда он больше не возвратился. Там был тесно связан с молодежными фашистскими организациями: Орден крестоносцев, Союз мушкетеров, Черное кольцо и др., которые в 1927 г. объединились в Русскую фашистскую организацию (РФО), существовавшую под видом Русского студенческого общества. Родзаевский являлся активным участником этой организации. В 1931 г. на базе РФО создалась Российская фашистская партия, руководителем которой стал он. С этого времени Родзаевский возглавлял РФП, переименованную в 1938 г. в Российский фашистский союз, которая целиком и полностью была на службе у японских разведорганов. Кроме того, в последние годы перед арестом он являлся и начальником пропагандистского отдела ГБРЭМ.

Наряду с проведением активной устной антисоветской агитации и пропаганды среди русских эмигрантов Родзаевский написал книги: «Русский путь», «Государство российской нации», «Критика советского государства», в которых излагал программу борьбы фашистов против СССР, призывал эмиграцию вести вредительскую, диверсионно-террористическую и другую подрывную деятельность против Советского Союза, создавать на территории его тайные, не связанные друг с другом фашистские ячейки и подготавливать вооруженное восстание. Являясь руководителем РФС и агентом ЯВМ, Родзаевский лично посылал на территорию СССР диверсантов и террористов, а также засылал контрреволюционную литературу.

Было установлено, что кроме него в совет партии входили: Л. П. Охотин – начальник организационного отдела и генеральный секретарь РФС; Ф. С. Сиваченков346 – в 1935–1937 гг. секретарь хайларского отделения БРЭМ, начальник отдела РФС в г. Хайларе, в 1937–1939 гг. – начальник политотдела РФС; С. И. Долов347– начальник военного отдела РФС; В. И. Василенко348 – начальник финотдела РФС; Мартынов Николай Андреевич – начальник особого отдела РФС; Арсеньев Константин Владимирович – секретарь верховного совета (ВС) РФС; Тетдли Борис Петрович – резидент РФС в Европе; Шелехов Владимир Николаевич – начальник польского отдела РФС; Рычков Петр Вениаминович – член ВС РФС; Архангельский Алексей Петрович – член ВС РФС; Шапкин Владимир Владимирович – начальник аргентинского отдела РФС; Эрн Борис Николаевич – член ВС РФС и др.

3 сентября 1945 г. в г. Мукдене были арестованы руководители местного отдела РФС П. А. Кропочев и Г. А. Козицкий349. Проведенным следствием установлено, что в 1933 г. неким Саркисьянцем по заданию Родзаевского был создан мукденский отдел РФС, подчинявшийся своему центру в Харбине.

Кропочев, имея антисоветские убеждения, в 1935 г. вступил в РФС. С 1935 г. содержал у себя на квартире фашистский уголок, в котором проводили собрания члены организации, хранил фашистское знамя и контрреволюционную литературу. Как активный член союза в 1938 г. был поставлен на должность начальника мукденского отдела РФС и руководил им до 1941 г. Козицкий вступил в РФС в 1936 г., а в 1938 г. был выдвинут на должность начальника штаба этого отдела РФС и вместе с Кропочевым руководил всей работой отдела.

УКР «Смерш» Забайкальско-Амурского военного округа был арестован белоэмигрант Г. Я. Гонелин, 1893 г. р., уроженец г. Куйбышева, бывший полковник царской армии, из дворян, который с 1932 г. являлся руководителем мукденской организации монархистов-легитимистов. Гонелин, несмотря на распад в 1935 г. легитимистического центра монархистов в Маньчжурии, продолжал сохранять свою организацию, перейдя в непосредственное подчинение великого князя Кирилла, одновременно устанавливал связи и с другими монархистами за границей, в частности с бывшим офицером-врангелевцем неким В. В. Ореховым, который, проживая в г. Льеж (Бельгия), издавал журнал «Часовой», в котором Гонелин печатал свои статьи, направленные против СССР, а также получал этот журнал от Орехова и распространял его в Мукдене среди эмигрантов. Наряду с этим Гонелин работал секретарем БРЭМ.

В Мукдене были арестованы члены татарской националистической организации «Идель-Урал»: А. Н. Гизатулин350, председатель центрального правления «Идель-Урал»; И. Девлет-Кильди351, секретарь центрального правления «Идель-Урал» и редактор газеты «Милли Байрак»; Р. Девлет-Кильди352 – жена Девлет-Кильди, член центрального правления, председатель учебного отдела и постоянный сотрудник газеты «Милли Байрак»; Аити Сельман Бурханович, член правления и председатель финансового отдела.

Органами «Смерш» и оперативными группами также были задержаны руководители Белого движения на Дальнем Востоке. В их числе:

Атаман Г. М. Семенов, при задержании у которого был изъят ряд документов, свидетельствующих о его активной антисоветской деятельности. Следствием по делу установлено, что он на протяжении ряда лет до момента задержания сотрудничал с ЯВМ в г. Дайрене и вел разведывательную работу против СССР, имел на связи агентуру. В 1945 г. ЯВМ через Семенова вела разработку сотрудников советского консульства в Дайрене.

И. А. Михайлов353, бывший министр финансов правительства А. В. Колчака, в 1920 г. эмигрировал в Маньчжурию. В 1926 г. завербован 2-м отделом ГЯВМ в г. Харбине, после чего до момента задержания являлся агентом-вербовщиком японских разведывательных и контрразведывательных органов. За время сотрудничества с японцами завербовал свыше 100 чел. из числа русских эмигрантов и советских граждан, работавших ранее на КВЖД, часть из которых выехала в СССР.

М. В. Ханжин, бывший военный министр колчаковского правительства. Находясь в эмиграции, долгое время являлся руководителем РОВС всей Маньчжурии. Позже работал в русском отделе Бюро экономических исследований при Управлении ЮМЖД – засекреченном разведывательном органе японцев – над составлением крупного масштаба топографических карт ряда районов СССР.

Полидоров Константин Перфильевич, бывший военный прокурор армии А. В. Колчака, проживая в г. Дайрене, работал в разведывательном органе японцев – русском отделе Бюро экономических исследований при Управлении ЮМЖД.

Токмаков Иоким Митрофанович, бывший генерал армии А. В. Колчака, в 1920 г. комендант г. Чита.

Курбангали Мухамед-Габдулхай, лидер контрреволюционного мусульманского движения.

Щербаков Георгий Иванович, автор антисоветской книги «Русские самородки, самоучки и рыцари белой мечты»354.

27 октября 1945 г. УКР «Смерш» Забайкальско-Амурского военного округа сообщило генерал-полковнику В. С. Абакумову о состоянии следственной работы с 9 августа по 9 октября 1945 г. В это время наряду с делами на руководящий состав ЯВМ было проведено следствие по агентуре этих органов, которая использовалась японцами в подрывной деятельности против Советского Союза. Согласно документу:

1 октября 1945 г. был арестован В. Е. Гольцов355, 1916 г. р., уроженец г. Никольск-Уссурийский, в Маньчжурии с 1930 г. Находясь в эмиграции и проживая в Харбине, вступил в члены РФП, переименованной затем в РФС. В 1937 г. по заданию К. В. Родзаевского поступил на курсы пропагандистов, которые готовили кадры для антисоветской агитационно-пропагандистской работы на территории СССР и среди эмигрантов в Маньчжурии. В 1938 г. на базе курсов ГЯВМ в г. Харбине была организована разведывательная школа, именовавшаяся официально АПО.

По окончании курсов Гольцова направили для работы в пограничное трёхреченское отделение ЯВМ в г. Хайларе, находившееся в пос. Драгоценка. В целях конспирации устроился на работу в торговую фирму «Помокунсы». В течение 1938 г. четыре раза перебрасывался на территорию Забайкалья для сбора шпионских сведений и разбрасывания фашистской литературы. С 1938 г. как опытный агент был взят ГЯВМ на работу в качестве инструктора в разведшколу, где проводил подготовку закордонной агентуры.

В конце августа были задержаны и арестованы по подозрению в шпионаже эмигранты М. Н. Федоров, И. С. Овчинников, А. В. Цветков и К. А. Шевляков356. Установлено, что данные лица до 1944–1945 гг. проживали в г. Пекине, где состояли членами контрреволюционной организации русских белоэмигрантов, именовавшейся Антикоммунистическим комитетом. Организация была создана в Китае в 1937 г. японскими разведывательными органами. Арестованные подбирали кадры для шпионско-диверсионной деятельности. Состоя в указанном комитете, были завербованы в разное время ЯВМ и использовались по выявлению среди эмигрантов антияпонски настроенных лиц и лояльных по отношению к Советскому Союзу. В 1945 г. они были переданы в отдел ЯВМ г. Бандидэ-Гэгэн для использования их в шпионской деятельности против СССР и МНР.

Согласно заданию миссии, арестованные должны были нелегально перейти на территорию СССР и собрать сведения о частях Красной армии, расположенных в пограничных районах Забайкалья, однако в связи с началом военных действий переброшены не были. Перед отступлением японских войск они были оставлены ЯВМ в тылу советских частей для совершения диверсий и террористических актов над офицерами Красной армии.

Наряду с использованием белой эмиграции как основного резерва для вербовки и подготовки своей шпионско-диверсионной агентуры японские разведывательные органы в Маньчжурии использовали в этих целях и перебежчиков из Советского Союза и МНР.

Так, 12 сентября 1945 г. был арестован изменник Родины М. И. Никоров, 1922 г. р., бурят, из семьи кулака, бывший военнослужащий 644-го с. п. 210-й с. д., который изменил Родине и перешел в Маньчжурию в июле 1942 г. в районе ст. Отпор (ныне – г. Забайкальск). На следствии показал, что, перейдя на территорию Маньчжурии, сдался японским властям и подробно рассказал о местах дислокации, вооружении, численном составе частей дивизии, а также об известных ему укреплениях на советско-маньчжурской границе. После этого из хайларской ЯВМ был переведен в Харбин и помещен в специальный лагерь для перебежчиков, находившийся в местечке Хогоин, где вместе с другими содержавшимися там лицами под руководством работников ЯВМ проходил подготовку к шпионско-диверсионной и агитационной антисоветской работе. По окончании учебы был переведен в такой же лагерь-школу при ЯВМ в г. Ванемяо, где содержались в основном монголы и буряты. В 1944–1945 гг. в составе специальных групп японских разведчиков неоднократно выезжал на границу с МНР для подслушивания и записи (с помощью специальных аппаратов) радиотелефонных разговоров советских и монгольских погранпостов и воинских частей, расположенных вблизи границы. В момент начала войны находился на границе в составе группы 8 японских агентов.

В конце августа 1945 г. были задержаны в Ванемяо и арестованы по подозрению в шпионаже бурят Д. Д. Кубриков, монголы Д. Сурынгин, Г. Бороин и казах К. Шахбакбай. При отступлении японских войск они местной ЯВМ были отправлены для проведения шпионско-диверсионной и террористической деятельности в тыл частей Красной армии.

Кубриков в 1942 г., находясь на службе в Красной армии на ст. Гродеково, изменил Родине и перешел в Маньчжурию. На допросах в ЯВМ г. Муданьцзяне дал подробные показания о частях Красной армии, после чего был завербован ЯВМ и направлен в харбинскую разведывательную школу. По окончании ее в июне 1943 г. был передан в распоряжение ЯВМ в г. Ванемяо и помещен в специальный лагерь-школу. Остальные арестованные являлись бывшими закордонными агентами МВД МНР, которые в разное время были задержаны японцами на территории Маньчжурии при выполнении специальных заданий и были перевербованы для шпионской работы против СССР и МНР.

11 августа 1945 г. Кубриков, Шахбакбай, Сурынгин и Бороин получили от ЯВМ задание – остаться в районе города и совершать террористические акты против офицерского состава Красной армии, устраивать диверсии на узлах и линиях связи, а также вести наблюдение за проходящими советскими частями. Оставили их по легенде, что они якобы спаслись от расстрела со стороны японцев. Для придания убедительности этой легенде каждому из них были нанесены легкие ранения из огнестрельного оружия, на которые они должны были ссылаться в случае задержания их советскими органами.

На следствии обвиняемый Кубриков и другие назвали 179 чел., известных им по школе агентов ЯВМ, из которых часть была задержана, а остальные разыскивались.

Кроме того, за период с 9 августа по 9 октября 1945 г. был возбужден и закончен ряд других важных дел на агентуру японских разведорганов и участников антисоветских организаций, ликвидированных на территории Маньчжурии. Было проведено следствие по делам на арестованных в войсках Забайкальско-Амурского военного округа и в окружении.

В августе было закончено следственное дело на японскую резидентуру в составе агентов: Бомбрянэ Дамдин Сурун, Базорын Дондок и Пунцугын Бабу. В ходе следствия по делу вскрыто, что в течение 1944–1945 гг. на территории МНР японским разведорганом, именовавшимся «Тиву Яман» (особый отдел погранполицейского отряда) и находившимся в г. Алтан-Эмель (Маньчжурия), была создана шпионская резидентура, возглавлявшаяся японским резидентом Бомбрянэ Дамдин Сурун, в которую им был завербован ряд агентов из числа бурят, эмигрировавших в разное время из Советского Союза и МНР. Эта резидентура активно проводила шпионскую деятельность против СССР и МНР. Являясь резидентом японской разведки, Бомбрянэ Дамдин Сурун в июле-сентябре 1944 г. завербовал для шпионской работы арестованных по этому делу Базорын Дондок и Пунцугын Бабу357. Через завербованных шпионов, а также сам лично собирал сведения о частях Красной армии, дислоцировавшихся на территории МНР, и частях МНРА, а также сведения политико-экономического характера и передавал их сотрудникам японского разведоргана «Тиву-Яман» во время выходов на территорию Маньчжурии.

11 августа 1945 г. арестовали участника Организации украинских националистов Р. И. Савуляка. Установлено, что, проживая на временно оккупированной немцами советской территории в с. Васильково Пробоженского района Тернопольской области, он в 1941 г. добровольно вступил в Организацию украинских националистов (ОУН). Являясь членом ОУН, собирал для Украинской повстанческой армии продукты питания, хранил оружие и принимал участие в боях против наступавших советских частей. Находясь на службе в Красной армии, Савуляк среди военнослужащих украинской национальности проводил националистическую агитацию, призывал к борьбе с советской властью за самостоятельную Украину. В предъявленном обвинении Савуляк признал себя виновным358.

Необходимо повторить, что характерным в деятельности японских разведывательных и контрразведывательных органов была опора в работе и использование участников контрреволюционных белоэмигрантских формирований, бежавших в Маньчжурию после Гражданской войны в 1919–1922 гг.

Арестованный Александров Константин Михайлович, 1880 г. р., уроженец г. Владикавказа, русский, эмигрант, будучи в чине полковника царской армии, в течение 1919 г. активно участвовал в вооруженной борьбе против советской власти, занимая должность начальника этапно-транспортной части 2-й армии войск А. В. Колчака. После ее разгрома бежал в Маньчжурию и, проживая в Харбине, в 1938 г. вступил и являлся активным участником Дальневосточного союза военных. Кроме того, в этот же период времени возглавлял офицерскую школу ДВСВ. За особую активность в работе генералом Г. М. Семеновым был произведен в чин генерал-майора.

С апреля 1940 г. до июля 1943 г. работал в качестве официального сотрудника 2-го отдела ИРУ КГВ, занимался разведывательной деятельностью против СССР. За период работы, используя периодическую советскую печать, газеты, журналы и перехваченные радиосообщения, написал для японской разведки 22 доклада по взаимодействию пехоты, танков и артиллерии Красной армии, боевой разведке, уличным боям в населенных пунктах и о боях в лесах в зимнее время.

И. П. Пацковский, 1888 г. р., уроженец г. Устюжны Вологодской области, из дворян, русский, с незаконченным высшим военным образованием, в 1918 г., проходя обучение в академии Генерального штаба Красной армии в г. Казани, перешел на сторону белой армии, вступил в армию А. В. Колчака, в составе которой в должности начальника штаба дивизии вел активную вооруженную борьбу против Красной армии. Бежав в Маньчжурию и проживая в Харбине, в 1923 г. вступил в монархическую организацию «Легитимисты», где занимал руководящие посты и за особую активность в ее деятельности Кириллом Романовым был произведен в чин генерал-майора.

В 1940 г. поступил на службу во 2-й отдел ГЯВМ в г. Харбине, где по день ареста занимался разведывательной деятельностью против СССР. Используя периодическую советскую прессу и данные радиоперехвата, написал для японских разведывательных органов ряд докладов о действиях советских штурмовиков при прорыве обороны противника во взаимодействии с пехотой и танками, о прикрытии наземных частей с воздуха истребителями.

Н. С. Кононов, 1891 г. р., уроженец г. Могилева, русский, белоэмигрант, с высшим образованием, являясь слушателем краткосрочных курсов академии ГШ Красной армии в Казани, в 1918 г. перешел на сторону войск генерала В. О. Каппеля, в составе которых принимал активное участие в вооруженной борьбе с частями Красной армии, занимая должность начальника штаба бригады, дивизии и корпуса. Бежав после разгрома войск в Маньчжурию, в 1937 г. поступил на службу в ГЯВМ в г. Харбине, где по август 1945 г. вел разведку строительства стратегических путей и ж.-д. магистралей Советского Союза, освоения речного транспорта Дальнего Востока, а также Тихоокеанского бассейна, дислокации воинских частей и военно-учебных заведений Красной армии. За время работы во 2-м отделе миссии установил и написал для японцев доклады об освоении Советским Союзом Северного морского пути, организации Амурского и Тихоокеанского пароходств, о строительстве ж.-д. ветки Волочаевка-Комсомольск-на-Амуре и дислокации авиасоединений на Дальнем Востоке.

Новокрещенков Константин Семенович, 1893 г. р., уроженец г. Оренбурга, русский, эмигрант, со средним образованием, в 1918–1919 гг. вел активную вооруженную борьбу против советской власти в составе армии А. В. Колчака, являясь личным адъютантом атамана А. И. Дутова. Бежав после разгрома армии Колчака в Маньчжурию и проживая в Харбине, с 1920 по 1936 г. состоял на службе в полиции в качестве надзирателя, одновременно являлся активным членом РОВС, а в 1939 г. поступил на службу и до августа 1945 г. работал официальным сотрудником ИРУ КГВ, где вел разведку дислокации частей Красной армии Закавказского и Северо-Кавказского военных округов, собирал данные о деятельности центральных правительственных органов, а также составлял ежедневные сводки о действиях советских войск на Восточном фронте.

Шадрин Михаил Артемьевич, 1885 г. р., уроженец с. Черга Бийского района Алтайского края, русский, окончивший 3 класса сельской школы, в период Гражданской войны служил в должности начальника штаба армии Г. М. Семенова, имел чин полковника. В период службы у Семенова лично занимался формированием частей для борьбы с Красной армией, принимал участие в создании монархического Даурского правительства. Вел активную работу по организации монархического движения в Китае с целью привлечения китайских войск для борьбы с Советской Республикой. После разгрома контрреволюционной армии Семенова, бежав в Маньчжурию, являлся активным участником монархической организации. С 1939 по 1944 г. работал в разведывательном отделе ГЯВМ в г. Харбине (ИРУ КГВ), вел разведку, занимаясь шпионажем против МНР, а в период военных действий на р. Халхин-Голе занимался разведывательной деятельностью и против Советского Союза359.

15 декабря 1945 г. В. С. Абакумов доложил И. В. Сталину, В. М. Молотову и Л. П. Берии об успехах своего ведомства. Им была направлена докладная записка об арестах в Маньчжурии и Корее агентов японской разведки и руководящих участников антисоветских белогвардейских организаций. Он сообщил, что органами «Смерш» было ликвидировано 13 антисоветских белогвардейских и фашистских организаций, проводивших активную враждебную деятельность против СССР.

Арестована руководящая верхушка белогвардейщины в Маньчжурии и Корее: глава белой эмиграции на Дальнем Востоке, генерал-лейтенант белой армии атаман Семенов Г. М.; руководитель антисоветской белогвардейской организации, именовавшейся Главным бюро по делам российских эмигрантов, генерал-майор белой армии Власьевский Л. Ф.; сподвижники Семенова по вражеской деятельности против Советского Союза генералы белой армии Бакшеев А. П., Нечаев К. П., Блохин П. И.360, Москалев Т.П.361 и Куклин М. В., князь Ухтомский Н. А.362, министр финансов колчаковского правительства Михайлов И. А., член белогвардейского т. н. Даурского правительства Шадрин М. А.; руководители белогвардейских организаций в Чанчуне Яскорский А. А., Мукдене – Корнилов П. С., Хайларе – Перминов Г. Г., Цицикаре – Перов Е. М.363, Муданьцзяне – Носов М. М., Мэргэне – Вязельщиков Ю. П. и другие.

Руководители антисоветских организаций: Союза казаков на Дальнем Востоке – генерал белой армии Эпов Г. Г., Монархического объединения – Шипунов Б. Н., Союза мушкетеров – Барышников В. С.364, Русского общевоинского союза – генерал белой армии Ханжин М. В., Национального трудового союза нового поколения – террорист Ушаков Г. А., Национальной организации русских разведчиков – Перебоев М. И., украинской и грузинской националистических организаций Витковский А. С. и Хиндадзе Г. Е., тюрко-татарской националистической организации «Идель-Урал» Гизатулин А. Н. и др.

На допросе арестованные показали, что после оккупации Маньчжурии японцы, подготавливая нападение на Советский Союз, объединили в 1934 г. находившиеся на территории Маньчжурии антисоветские белогвардейские организации и русскую эмиграцию. Создав под своим руководством Главное бюро по делам российских эмигрантов (ГБРЭМ).

Принимавший активное участие в подготовке японцами агрессивных планов против Советского Союза Семенов, пользуясь большим влиянием на русскую эмиграцию, формировал вооруженные отряды белогвардейцев для участия на стороне японцев в предполагавшемся ими захвате советского Дальнего Востока.

Семенов показал, что еще в 1936 г. руководитель японской разведки в Маньчжурии японский генерал Андо, а затем и начальник штаба Квантунской армии генерал Окамура сообщили ему о планах Японии в ближайшее время осуществить вторжение своих войск в советское Приморье, создать там буферное государство по типу Маньчжоу-Го, во главе которого поставить его. Семенов показал, что в 1938 г. японский Генеральный штаб решил провести разведку боем сил Красной армии в районе озера Хасан. Из Токио в Дайрен специально прибыл офицер японского Генерального штаба майор Ямоока для информации и подготовки его к этим событиям. Тот предупредил, чтобы Семенов был готов действовать с частями белой эмиграции, т. к. в случае успешного развития операции в советское Приморье будут введены крупные силы японской армии, а белоэмигрантские части будут использованы для закрепления оккупированных территорий.

После поражения у озера Хасан и на р. Халхин-Голе японцы усилили разведывательную деятельность против Советского Союза. Находившаяся в Харбине ЯВМ стала центром организации шпионажа против СССР и МНР, развернула сеть разведывательно-диверсионных школ, отрядов и приграничных переправочных пунктов, через которые перебрасывала на территорию Советского Союза свою агентуру для шпионской и диверсионной деятельности.

Установлено, что против СССР и МНР действовало 15 японских военных миссий. При каждой миссии существовали специальные курсы по подготовке шпионов и диверсантов, и, кроме того, на территории Маньчжурии японцы создали 9 диверсионно-разведывательных отрядов для использования их в период военных действий в тылу Красной армии.

Для переброски агентуры японской разведкой вдоль границы с СССР и МНР было организовано 44 приграничных переправочных пункта, в т. ч. 33 – на границе с СССР, которые находились в ведении соответствующих ЯВМ.

Арестованный начальник центральной японской военной миссии в Харбине генерал-майор Акикуса рассказал, что за последнее время аппарат харбинской военной миссии настолько увеличился, что официальный штат его сотрудников составлял около 1000 человек. По его мнению, харбинская военная миссия представляла собой наиболее крупную и хорошо организованную разведывательную организацию во всей Японии из числа организаций, занимавшихся разведкой против СССР.

Следствием также было установлено, что ЯВМ направляли и контролировали антисоветскую деятельность Главного бюро по делам российских эмигрантов, его органов на местах, а также других вражеских Советскому Союзу организаций в Маньчжурии и Корее.

Как показали арестованные Власьевский, Бакшеев, Эпов, Нечаев и другие, Главное бюро по делам российских эмигрантов, районные бюро и отделения БРЭМ в городах и населенных пунктах, объединявшие свыше 60 000 русских эмигрантов, призывали их к вооруженной борьбе под руководством японцев с советской властью. С этой же целью оно издавало белогвардейские газеты и журналы: «Голос эмигрантов», «Харбинское время», «Русское слово», «Эмигрантский голос», «Время», «Луч Азии», «Рубеж», «Восточное обозрение», «Захинганский голос» и другие, листовки и разную литературу. Через эти газеты, журналы и листовки руководители белогвардейских организаций вели активную антисоветскую и прояпонскую пропаганду. Она велась также через радиостанцию ЯВМ в Харбине.

Для использования русской эмиграции как военной силы на стороне Японии руководители белой эмиграции по указанию японцев организовывали в русских школах, гимназиях, лицее и Северо-Маньчжурском университете строевую и военную подготовку учащейся молодежи. Помимо этого, на территории Маньчжурии были созданы три специальных отряда, где белоэмигранты под руководством японских офицеров проходили в течение года военное обучение, а затем зачислялись в созданный японцами Союз резервистов.

На северо-западе Маньчжурии, где проживающие белоэмигранты в основном занимались сельским хозяйством, подготовка к вооруженной борьбе против СССР велась путем военных сборов, по окончании которых они зачислялись в сформированной японцами т. н. Захинганский казачий корпус, командиром которого был бывший заместитель атамана Семенова, генерал-лейтенант Бакшеев.

О подготовке этих формирований Бакшеев показал, что он в 1940 г. от начальника хайларской ЯВМ подполковника Таки получил указание создать из числа белоэмигрантов сводный казачий корпус. Примерно, в августе 1940 г. закончилось его формирование и началось обучение казаков. Захинганский казачий корпус представлял из себя боевую единицу, предназначенную для вооруженной борьбы с Красной армией. Ежегодно в летний период устраивались лагерные сборы казаков, где они занимались строевой подготовкой, изучением устава царской армии, обучением молодых казаков рубке, джигитовке, стрельбе из винтовки, приемами борьбы с танками и т. д. Для пополнения казачьих подразделений в Харбине были созданы военные курсы, выпускавшие белоказачьих офицеров.

Сталину сообщалось, что другие существовавшие в Маньчжурии и Корее организации: Монархическое объединение, Союз мушкетеров, Национальная организация русских разведчиков (НОРР), Союз казаков на Дальнем Востоке, Русский общевоинский союз, Национально-трудовой союз нового поколения, Украинская национальная колония, Грузинское национальное общество и тюрко-татарская организация «Идель-Урал» также проводили активную антисоветскую деятельность и ставили своей задачей под руководством японцев вести вооруженную борьбу против Советского Союза.

Арестованный начальник Главного бюро по делам российских эмигрантов генерал белой армии Власьевский показал, что разведывательная и контрразведывательная работа осуществлялась 3-м отделом БРЭМ под непосредственным руководством японцев.

Существовавшая на территории Маньчжурии военно-фашистская организация «Кио-Ва-Кай», которая была создана японцами для упрочения своей власти в Маньчжурии, также создавала из числа своих членов диверсионно-террористические группы для подрывной деятельности против войск Красной армии.

Из общего числа арестованных в Маньчжурии и Корее 7810 чел. было разоблачено 5484 сотрудника и агента японской разведки, которые в период наступления Красной армии имели задание от японских разведывательных органов собирать шпионские сведения о численности, вооружении и расположении советских войск, взрывать мосты, железнодорожное полотно и важные военные объекты, а также убивать офицеров и рядовых Красной армии. Многие японские агенты также имели задание осесть в тылу наших войск для проведения подрывной работы.

У арестованных изъято большое количество оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, антисоветской литературы и листовок, а также документов, изобличающих их в активной вражеской деятельности против Советского Союза.

Следствие в отношении арестованных органами контрразведки продолжалось. Особое внимание было направлено на выявление агентуры японской разведки, заброшенной на территорию СССР со шпионско-диверсионными заданиями еще до войны с Германией и возникновения военных действий с Японией365.

13 апреля 1946 г. Абакумов направил Сталину протоколы допросов арестованных: Г. М. Семенова и К. В. Родзаевского, которые показали, что возглавлявшиеся ими антисоветские организации руководились японцами, а они лично были связаны с рядом видных японских государственных и политических деятелей, как то: бароном Танака, графом Мацудайра, Араки, Тояма, Кайсо, Канаи, генералами Окамуро, Уэда, Хата, Дои и др.

От этих лиц Семенов и Родзаевский знали, что японское правительство и Генеральный штаб на протяжении многих лет ведут активную подготовку к нападению на СССР с целью отторжения советского Приморья и территории до Байкала включительно, планируя создать на этой территории буферное государство во главе с Семеновым.

В этих целях японцы, захватив Маньчжурию, превратили ее в плацдарм для нападения на СССР и проводили идеологическую и военную подготовку населения Маньчжурии, в том числе и белогвардейцев, для использования их на стороне японцев в войне против Советского Союза. Особенно активно японское правительство и японский Генеральный штаб вели подготовку вторжения на советскую территорию после нападения Германии на СССР планируя свое выступление к моменту захвата немцами Москвы366.

В своих показаниях от 11 апреля 1946 г. Г. М. Семенов рассказал, что в период Гражданской войны в России и в последующие годы пребывания за границей он вел активную борьбу против советской власти. В 1918–1920 гг. финансировали эту деятельность премьер-министр Японии граф Тераучи и военный министр барон Танака. Сам Семенов непосредственно был связан с генеральным консулом Японии в Харбине Сато, начальником харбинской военной миссии полковником Курасаи и представителем японского Генерального штаба майором Куроки.

Он был информирован о японских планах, предусматривавших захват территории советского Дальнего Востока. В 1918 г. 12 японских дивизий вторглись на русскую территорию и полностью оккупировали Приморье и восточную часть Амурской области. Одновременно японцы начали переговоры с Колчаком и Семеновым, обещая поддержать их силой своей экспедиционной армии. Все сводилось к тому, чтобы добиться отторжения от России территории Приморья и присоединить ее к Японии.

Осенью 1919 г. в г. Чите Семенов имел встречу с особоуполномоченным японского правительства, впоследствии вице-министром иностранных дел Японии Като, который заявил Семенову, что японское правительство хочет договориться с Колчаком о том, чтобы он предоставил Японии возможность оккупировать территорию Сибири вплоть до Урала. Этим самым тыл колчаковской армии будет охраняться японцами, взамен Колчак должен был дать согласие на признание за Японией права колонизации Приморья.

20 ноября 1920 г., когда Семенов со своим штабом находился на станции Маньчжурия, к нему из Владивостока прибыл представитель японского Генерального штаба полковник Йосоме, который сообщил, что японское правительство намерено создать на территории Приморья самостоятельное правительство и готово поддержать его кандидатуру на пост руководителя того правительства. Семенов в конце ноября 1920 г. приехал во Владивосток, где встретился с начальником штаба японских экспедиционных войск в Сибири генерал-майором Такаянаги, который от имени японского правительства заверил его в том, что Йосоме правильно изложил японскую точку зрения на будущую судьбу Приморья. Семенов дал согласие стать главой будущего правительства в Приморье.

Окончательные условия японского правительства по приморскому вопросу Семенову сообщил глава японской дипломатической миссии на Дальнем Востоке граф Мацудайра, который до капитуляции Японии был министром императорского двора. Условия были следующие: Япония обязывалась предоставить необходимый денежный заем, нужное количество оружия и амуниции. Семенов должен был после того, как станет главой Дальневосточного правительства, согласиться на присоединение Приморья к Японии и решать все вопросы, связанные с возможным территориальным расширением власти Приморского правительства только совместно с представителем Японии. Обязан был заявить о своем согласии, предоставить Японии полную свободу переселения японцев и корейцев на территорию Приморья и советского Сахалина. Из этих условий было совершенно ясно, что комбинация, затеянная Японией с образованием якобы самостоятельного правительства в Приморье, было ничто иное, как ловкий ход японской дипломатии, рассчитанный на полный захват Приморья и Северного Сахалина.

Однако захват Северного Сахалина и советского Приморья представлял собой только часть японских планов, предусматривавших более широкие территориальные приобретения за счет России, так как Япония рассчитывала захватить всю территорию Восточной России вплоть до Байкала. По этому вопросу в 1920 г. Семенов имел переговоры с генералом Точибана, ставшим в то время командующим японскими оккупационными войсками на Дальнем Востоке, и полковником Уэда – впоследствии ставшим полным генералом и командовавшим Квантунской армией.

Они сообщили, что японское командование подготавливает наступление в глубь русской территории из района Хабаровска и по направлению КВЖД. В результате этого наступления японские войска осуществят полную оккупацию советской территории вплоть до Байкала. Сообщили также о том, что японское правительство намерено создать на территории Забайкалья самостоятельное правительство под руководством Семенова и полностью аннексировать Приморье.

Семенов отметил, что на всем протяжении японской оккупации на Дальнем Востоке японские войска относились бесчеловечно к местному населению. Установленный ими режим в Приморья и в Сибири представлял из себя сочетание грабежа, насилия и бессмысленных зверств. Так, вступление японских войск в г. Хабаровск ознаменовалось тем, что они устроили повальный грабеж жителей города. Японцы врывались в дома, забирали ценные вещи, насиловали женщин, и были случаи, когда у русских женщин вырывались серьги из ушей. По личному приказу японского генерал Сой в районе гор. Имана у населения были отобраны все лошади и коровы. В Японию было вывезено большое количество железнодорожного оборудования, захваченного на складах Уссурийской железной дороги. Одновременно на территории Приморья японцы, под угрозой репрессивных мер, отнимали у местного населения их земельные участки и поселяли на них колонистов из Кореи и Японии. В результате японской политики колонизации русское население Приморья и Восточной Сибири было поставлено в чрезвычайно тяжелые условия.

После окончания японской интервенции на Дальнем Востоке в Японии была начата разработка новых агрессивных планов. В 1927 г. в международной прессе появился так называемый меморандум Танака, подлинность которого японцы через свою печать пытались отрицать, однако Семенову было достоверно известно лично от самого барона Танака, что такой план действительно существовал.

Семенов рассказал, что в 1926 г. против барона Танака было выдвинуто обвинение в том, что он, будучи военным министром в период японской интервенции на Дальнем Востоке, израсходовал ассигнованные парламентом 20 миллионов иен не на финансирование военных операций, а якобы купил себе на эти деньги лидерство в партии «Сейюкай». Этот вопрос разбирался главным прокурором Токийской префектуры, который в декабре 1926 г. вызвал Семенова в качестве свидетеля по этому делу. Перед встречей с прокурором Танака рассказал Семенову сущность выдвинутых против него обвинений и попросил его дать прокурору благоприятное для него освещение событий 1918–1922 гг. Порекомендовал обосновать расход 20 миллионов иен тем, что военное министерство финансировало не только Семенова, но и белых генералов Хорвата, Колмыкова и Кузнецова. В разговоре Танака подтвердил сообщение о том, что «Совет Генро» принял решение поручить ему формирование нового японского кабинета. Он планировал направить деятельность японского правительства на осуществление давно намеченного им плана отторжения Восточной Сибири от СССР и создания на этой территории буферного государства. Пообещал Семенову пост руководителя будущего Дальневосточного правительства. Разработанный им план выглядел следующим образом: вначале Япония захватит Маньчжурию, объявит о создании на ее территории самостоятельного правительства, а затем нападет на СССР и захватит Восточную Сибирь вплоть до Байкала. На захваченной советской территории он предполагал создать угодное японцам правительство и объявить о самостоятельности Дальнего Востока от СССР.

На другой день Семенов, посетив генерального прокурора, дал ему объяснения, соответствовавшие желанию Танаки, заявив, что 20 миллионов иен были израсходованы на военные нужды.

После посещения прокурора Семенов вновь был приглашен к Танаке на обед, на котором присутствовали еще генерал Яманаси и переводчик Шоодзи. Во время обеда Танака заявил, что создание в Маньчжурии самостоятельного государства будет представлять собой только первый этап, за которым немедленно последует второй, существо которого будет сводиться к полному присоединению Маньчжурии к Японии и ее подчинению интересам Японии. Если не удастся осуществить план нападения на СССР через Маньчжурию, тогда территория Кореи будет использована в качестве военного плацдарма для нападения на советское Приморье. Танака порекомендовал Семенову активизировать подготовку белоэмигрантов к войне против СССР с таким расчетом, чтобы они моги сыграть в ней свою роль. В конце беседы было условлено, что Семенов будет поддерживать тесную связь с Яманаси и одним из руководящих членов организации «Черный дракон».

Семенов в ходе допроса подтвердил, что он лично принимал активное участие в подготовке оккупации Маньчжурии. В 1928 г. он установил связь лично с Пу-И, который посвятил его, что между Пу-И и японцами начаты переговоры о восстановлении прав Пу-И на императорский престол в Пекине. Семенов оказал Пу-И поддержку.

Вскоре японцами было инсценировано выступление против них китайского генерала Вана, под предлогом чего начались военные действия, закончившиеся оккупацией Маньчжурии японцами. После этого было создано угодное японцам правительство в Чанчуне, во главе него был поставлен Пу-И.

В качестве предлога для нападения на Маньчжурию японцами был спровоцирован известный «Мукденский инцидент», подготовка которого велась еще с июля 1931 г. Семенов в то время находился в Мукдене, встречался с Итагаке, Доихарой, Симамото и Хасимото и был в курсе подготовлявшейся ими провокации. Лично от Симамото ему заранее был известен план японцев, в котором были намечены объекты, подлежавшие захвату в первую очередь. В Мукден небольшими группами была введена дополнительно дивизия японских войск, которая затем участвовала в разоружении китайского гарнизона. 17 сентября 1931 г., под руководством Симамото и Доихары, японцами был взорван не имевший важного значения железнодорожный мост вблизи Мукдена. Японская печать опубликовала сообщение о том, что взрыв произведен якобы китайскими солдатами, и вслед за этим японцы открыли военные действия, приведшие японцев к их цели – захвату Маньчжурии.

Завершив эту часть своей агрессии, Япония начала деятельную подготовку маньчжурского военного плацдарма к нападению на СССР. В этой подготовке японцы уделяли большое внимание роли русских белоэмигрантов. Семенов был вызван к начальнику 2 отдела штаба Квантунской армии полковнику Исимура, который заявил, что японское правительство в силу своего хорошего отношения к белой эмиграции хочет помочь осуществить их давнишнюю мечту вернуться на Родину. Рассказал, что японский Генеральной штаб разрабатывает план вторжения японской армии на территорию Советского Союза и отводит в этой операции большую роль белоэмигрантам. Предложил готовить вооруженные силы белогвардейцев и доложить в ближайшее время свои мероприятия.

При следующей встрече Семенов доложил Исимуре свои предложения о необходимости объединить эмиграцию, находящуюся в Китае, Японии и Маньчжурии, в единую организацию, назвав ее управлением по делам российских эмигрантов при министерстве внутренних дел Маньчжоу-Го. Исимура согласился, ответив, что Семенов должен возглавить только ту часть русских эмигрантов, которая проживает на территории Маньчжоу-Го, а что касается других эмигрантских колоний, то ими будут заниматься представители штабов японской армии, в районе которых они проживают.

В 1934 г., в результате переговоров между Семеновым и начальником ЯВМ генерал-майором Андо, вопрос относительно создания в Маньчжурии эмигрантской организации был решен окончательно. В том же году организация русской эмиграции в Маньчжурии была создана и по предложению штаба Квантунской армии названа Бюро по делам российских эмигрантов.

По словам Семенова, создание БРЭМ никак нельзя рассматривать как какую-то заботу японцев о русских эмигрантах. Если японцы нуждались в эмигрантах как базе для ведения враждебной Советскому Союзу работы, то они нисколько не заботились о предоставлении русским каких-либо прав. Наоборот, японцы поощряли всякое проявление недоброжелательности к русским как к белой расе.

Идеологом политики расовой дискриминации, а также религиозных гонений являлся генерал Койсо, занимавший в период 1933–1936 гг. должность начальника штаба Квантунской армии, а впоследствии премьер-министр Японии. По его настоянию в японских школах нашла себе применение инструкция японского министерства просвещения, предписавшая учителям обязательное воспитание у детей-японцев ненависти к русским, американцам и англичанам, и прививался взгляд о том, что японцы являются высшей расой по сравнению с другими национальностями. Койсо являлся также инициатором издания в Маньчжурии в 1940 г. манифеста Пу-И, которым было предписано, чтобы все население Маньчжурии, независимо от религиозных убеждений тех или иных национальных групп, поклонялось японской богине Аматерасо. Особенно усилилось преследование русских после начала японской войны против США и Великобритании, когда можно было наблюдать беспричинное избиение русских японцами прямо на улицах Харбина и Дайрена.

Эти факты говорили, что БРЭМ было нужно только в интересах войны против СССР. Созданием его в Маньчжурии преследовалась цель укрепить антисоветскую идеологию эмигрантов и обеспечить подготовку их к войне с Советским Союзом на стороне Японии. В соответствии с этими задачами и строилась работа БРЭМ. В Харбине находилось Главное бюро по делам российских эмигрантов, руководителем которого первое время являлся генерал Рычков. Представителем Семенова при Главном БРЭМ был генерал-майор Власьевский, впоследствии назначенный японцами начальником БРЭМ.

Первоначально в его составе было создано пять отделов: 1-й – пропаганды, 2-й – военной подготовки эмигрантов, 3-й – разведки и контрразведки, 4-й – экономический и 5-й – благотворительный. Кроме того, при нем был организован совет национальностей, куда входили председатели национальных общин: от еврейской – доктор Кауфман, от украинской – профессор Кулянко-Корецкий и также представители тюркско-татарской и армянской колоний.

Среди эмигрантов была организована широкая антисоветская пропаганда. Руководителем отдела пропаганды был назначен бежавший в 1925 г. из Советского Союза Родзаевский, который развернул активную антисоветскую деятельность.

По инициативе помощника начальника ЯВМ Акикуса в Харбине в 1934 г. была оборудована типография, где под руководством Родзаевского стали выходить газета «Наш путь» и журнал «Нация». Тогда же было организовано издание брошюр, прокламаций, которые широко распространялись в Маньчжурии. Часть из них изготовлялась на тонкой бумаге для удобства доставки и распространения в СССР.

В 1941 г., после заключения пакта о ненападении между СССР и Японией, штаб Квантунской армии отдал распоряжение переменить тон в отношении СССР. При этом было указано, что антисоветскую пропаганду вовсе не прекращать, а вести ее путем издания памфлетов и брошюр, которые распространять среди эмигрантов. Редакция газеты «Наш путь» была перенесена в Шанхай, а на журнале «Нация», который продолжал выходить в Харбине, появилась отметка о том, что он якобы также издается в Шанхае.

Наряду с этим японцы предложили усилить устную пропаганду, путем организации разного рода литературных и исторических кружков, преследовавших одну цель – проведение антисоветской пропаганды.

Тогда же эмигрантская молодежь стала привлекаться в созданную японцами организацию «Кио-Ва-Кай», где они должны были усвоить японскую политику. Она была создана японцами в 1932 г. после опубликования специального манифеста императора Пу-И и представляла собой широко разветвленную среди всех слоев маньчжурского населения, в том числе и белоэмигрантов, организацию, рассчитанную на то, чтобы привить населению нужную для японцев точку зрения, оправдывающую агрессивные намерения Японии, и проповедовала идею господства Японии над другими народами Восточной Азии. Ее деятельностью руководил штаб Квантунской армии, директивы которого носили обязательный характер для руководства организации. Президентом ее являлся премьер-министр Маньчжоу-Го Чжан-Чжин-Куй, а фактическими руководителями были японцы – Такеба и бывший начальник штаба Квантунской армии Мияки. Центр «Кио-Ва-Кай» находился в Чанчуне, в других городах имелись местные отделы организации, осуществлявшие руководство сетью ячеек среди населения.

БРЭМ организовывало военную подготовку в эмигрантских школах, а с 1938 г. были созданы специальные военизированные отряды. Один из таких отрядов численностью в 500 человек находился в Ханьдаохэцзы и второй численностью в 800 человек на ст. Сунгари-2. За время существования этих отрядов через них прошло 4600 эмигрантов, которые впоследствии ежегодно призывались для переподготовки на летние сборы. В Заханганьи, где эмигранты в основном занимались сельским хозяйством, и отрывать их от работ японцам было невыгодно. Подготовка эмигрантской молодежи осуществлялась путем ежегодных трехнедельных военных сборов. В Хайларе находился отряд полковника П. М. Портнягина367, на ст. Якиши – отряд есаула Пешкова. Отряды насчитывали по 1200 человек каждый. Периодически отряды использовались японцами для действий против китайских партизан. Все эти отряды готовились для использования в вооруженной борьбе против СССР.

В 1936 г. Семенов был вызван руководителем японской разведки в Маньчжурии генерал-майором Андо, который заявил, что японское правительство наметило в ближайшее время осуществить вторжение японских войск в советское Приморье, где будет создано буферное государство типа Маньчжоу-Го, где в правительстве Семенову будет отведена руководящая роль. План вторжения предусматривал присоединить Уссурийский край к Маньчжоу-Го и создать там буферное государство от Байкала на Восток.

В 1938 г. японский Генеральный штаб решил провести разведку боем сил Красной армии на Дальнем Востоке и начал военные действия в районе озера Хасан. Из Токио к Семенову в Дайрен специально прибыл офицер Генерального штаба майор Ямоока для информации и подготовки его к происходящим событиям. Он предупредил, чтобы Семенов был готов действовать с частями белоэмиграции, так как в случае успешного развития операций в районе озера Хасан, в советское Приморье будут введены крупные силы японской армии, а белоэмигрантские части будут использованы для закрепления оккупированной территории.

После того как Красная армия ликвидировала прорыв японцев на советскую территорию и начались мирные переговоры, японское командование стало готовить новую диверсию в сторону МНР и советского Забайкалья. В этой операции Семенов должен был принять участие и в случае удачного прорыва начать движение с частями белоэмигрантов по Внутренней Монголии через МНР в Советский Союз. Со стороны японцев было указано, что главным стратегическим направлением японского удара является Забайкалье, представлявшее, по мнению японцев, горло, питавшее советский Дальний Восток. Беседовавший с Семеновым генерал-майор Андо говорил, что если удастся перехватить коммуникации Красной армии у Байкала, то Дальний Восток будет отторгнут от Советского Союза.

Хотя события на Халхин-Голе окончились поражением для японцев, они продолжали строить планы войны против СССР и МНР. Семеновым в конце 1941 г. по поручению начальника Дайренской военной миссии полковника Укай был разработан план монгольских формирований с учетом современной техники и особенностей монгольских вооруженных сил. Японцы, предполагая использовать в войне против СССР и МНР монгол, решали вопрос о том, какой характер формирований для них подходит. Составленный проект Семенов передал полковнику Укай в ноябре 1941 г., когда бои между немецкими войсками и Красной армией шли на подступах к Москве. Укай заявил, что приближается срок вступления Японии в войну против СССР. На мирный договор между Японией и СССР, пояснил Укай, в Генеральном штабе смотрят так: «если для японцев его выгодно соблюдать, то это надо делать, а если есть возможность получить выигрыш путем нарушения договора, то его надо непременно нарушить».

Несмотря на большие военные затруднения, испытывавшиеся Японией в 1944–1945 гг., военные круги Японии не оставляли своих замыслов о нападении на СССР. В 1944 г. Семенова вызвал начальник харбинской военной миссии генерал-майор Акикуса и объявил, что, возможно, японские части скоро отойдут со своих позиций в Китае и Генеральный штаб в этом случае не исключает возможность войны Японии против СССР, поэтому следует укрепить плацдарм Внутренней Монголии путем формирования новых воинских частей из монгол. Возглавить эти формирования японский Генеральный штаб поручил Семенову.

В связи с этим решением из Хайлара в Хинган был переброшен сформированный японцами маньчжурский отряд генерал-лейтенанта Гармаева-Уржина368, состоявший из шести кавалерийских полков и дивизиона артиллерии, как костяк, вокруг которого должна была формироваться монгольская армия.

В июне 1945 г. Семенов имел встречу с начальником ЯВМ в Мукдене генерал-майором Кубо. Он сказал, что если Японии удастся договориться с Китаем о заключении мира, то она получит возможность перебросить в Маньчжурию занятые в настоящее время в Китае японские войска и тогда можно будет начать войну против Советского Союза. При этом он сослался на якобы имевшееся по этому вопросу решение японского правительства369.

11 апреля 1946 г. арестованный К. В. Родзаевский показал, что, бежав в 1926 г. из Советского Союза в Маньчжурию, создал там белогвардейскую организацию Российский фашистский союз. Ставя своей целью свержение советской власти в СССР, рассчитывал на Японию, которая готовила военное нападение на Советский Союз. Он и другие руководители РФС были тесно связаны с рядом японских военных и государственных деятелей, а также с японской разведкой в Маньчжурии, под руководством которой и проводилась активная подрывная работа против СССР. По заданию японской разведки готовилась из числа русских белоэмигрантов агентура, которая забрасывалась в Советский Союз для ведения разведывательной деятельности, создания фашистского подполья, подготовки вооруженного восстания и организации террористических актов против руководителей ВКП(б) и советского правительства. Наряду с этим РФС проводил широкую антисоветскую пропаганду среди белоэмиграции, а также издавал антисоветскую литературу для распространения на территории СССР.

Родзаевский рассказал, что связь с японской разведкой в целях совместной борьбы против СССР он установил в 1931 г. через японского разведчика Осава, издававшего в Харбине газету на русском языке «Харбинское время».

После захвата Японией Маньчжурии Родзаевский в 1932 г. связался с главной японской военной миссией в Харбине, которая до 1945 г. направляла и контролировала всю деятельность РФС так же, как и других антисоветских белоэмигрантских организаций, существовавших в Маньчжурии. Подчинив себе всю маньчжурскую белоэмиграцию, японская разведка в лице главной японской военной миссии в Харбине и ее филиалов в других городах Маньчжурии делала все для того, чтобы использовать белоэмигрантов в антисоветских целях и в первую очередь подготовить из них кадры для военного нападения на Советский Союз.

О готовившейся Японией войне против Советского Союза и целях, которые она ставила перед собой в этой войне, Родзаевскому было известно из личных бесед с представителями японских военных кругов. Так, начальник ЯВМ в Харбине генерал Хигучи говорил, что Япония стремится к превращению советского Дальнего Востока в буферное государство между Японией и СССР. Это государство он назвал Дальневосточной Россией и требовал, чтобы РФС считал единственной своей целью борьбу за создание такого государства под руководством японцев. Примерно в сентябре 1939 г. в своей инструктивной речи, обращенной к служащим созданного японцами БРЭМ, Хата говорил, что Квантунская армия поможет белоэмигрантам осуществить их антисоветские чаяния. Аналогичные заявления в своих инструктивных речах, обращенных к служащим Бюро делали и последующие начальники ЯВМ в Харбине: генерал Янагита в 1940–1942 гг. и генерал Дой в 1943 г.

Некоторые руководители японской военщины планировали создание силами своей армии единой «национальной России», которая находилась бы под влиянием Японии. Вдохновителем таких планов являлся бывший военный министр Японии – генерал Араки.

Об агрессивных планах Японии в отношении СССР говорил также японский министр колоний генерал Коисо, который в период 1933–1935 гг. являлся начальником штаба Квантунской армии.

С началом войны Германии против СССР японцы стали говорить не только о планах нападения на СССР, но и о сроках своего выступления. Так, начальник 3 отдела ЯВМ в Харбине подполковник Ниумура в октябре 1941 г. в беседе по поводу сделанного предложения шире развернуть антисоветскую пропаганду по линии РФС заявил, что Япония имеет свои планы и несвоевременная активность может выдать эти планы. Япония выступит войной против Советского Союза после того, как германские войска возьмут Москву. Тогда же он пояснил, что целью Японии является отторжение от Советского Союза Дальнего Востока и создание на его территории нового государства под протекторатом Японии.

Отложила Япония свое военное выступление против СССР исключительно из-за того, что Красная армия разгромила германские войска под Москвой и Сталинградом. Однако от своих прежних планов территориального приобретения за счет СССР Япония не отказывалась до последнего времени.

Проживая в Харбине, Родзаевский неоднократно встречался с японцем Нагаока, являвшимся личным другом и советником бывшего начальника штаба Квантунской армии генерала Итагаки. Зимой 1938 г. при очередном посещении Харбина Нагаока по поручению генерала Итагаки поинтересовался соображениями о предстоящей реорганизации БРЭМ. Он заявил, что в подготовке и осуществлении оккупации Маньчжурии японскими войсками большую роль сыграл существовавший в Японии Союз молодых офицеров.

В начале 1932 г. вышеназванный Осава говорил, что он является членом японской фашистской организации Союз молодых офицеров, по инициативе которой было организовано вторжение Квантунской армии в Маньчжурию, и что о плане этого вторжения хорошо было известно военному министру Японии, генералу Минами. Рассказал, что руководитель этой организации полковник Хасимото принимал личное участие в спровоцированном им столкновении японцев с китайскими войсками в районе Мукдена. Ими был спровоцирован и захват города Харбина, который до февраля 1932 г. оставался в руках китайских войск.

Поскольку в Харбине находились многие иностранные консульства и колонии, то японцам важно было создать формальный повод для оккупации города. С этой целью Осава связался с Родзаевским как руководителем Российского фашистского союза, и белогвардейским генералом Косминым, являвшимся руководителем одного из отделов антисоветской террористической организации Братство русской правды, и дал задание создать в Харбине видимость беспорядков.

Косьмин по поручению Осавы в октябре 1931 г. через членов организации БРП, подложил несколько гранат в помещения японской военной миссии, японского консульства, японского гражданского общества и еще в одно из японских учреждений в Харбине. Когда эти гранаты были обнаружены, то японцы опубликовали в газетах и заявили дипломатическим путем протест против якобы имевших место попыток со стороны китайцев взорвать японские учреждения.

В декабре того же года Косьмин по поручению Осава организовал, с помощью членов РФС, беспорядочную стрельбу на центральных улицах Харбина в ночное время. После осуществления этой провокации японские газеты сообщили, что в Харбине царит полная анархия, китайские полицейские безнаказанно стреляют на улицах и грабят гражданское население. По этому поводу японским консульством в Харбине был заявлен протест китайским властям.

В первых числах января 1932 г., в одном из китайских магазинов города Харбина, произошла драка между русским покупателем и китайскими продавцами. Для того чтобы раздуть этот инцидент, Косьмин, по заданию Осавы, направил в указанный магазин несколько членов организации БРП, которые учинили там погром, результатом чего явилось массовое столкновение между русскими и китайцами. В итоге этой провокации несколько человек было убито.

Для того чтобы еще больше усугубить этот инцидент, Осава поручил Родзаевскому и японскому журналисту Накамуре отправиться на автомашине с японским флагом к месту происшествия. При этом он предупредил, что машина будет обстреляна. Близ места происшедшего столкновения машину действительно обстреляли неизвестные, после чего японцами снова был заявлен протест китайским властям и корпусу иностранных консулов по поводу того, что китайские полицейские будто бы обстреливают машины с японским флагом и, в частности, совершили покушение на Родзаевского и Накамуру.

После этих провокаций части Квантунской армии 5 февраля 1932 г. захватили Харбин и начали оккупацию Северной Маньчжурии.

Как только была завершена оккупация всей Маньчжурии, японцы приступили непосредственно к подготовке нападения на Советский Союз. К маньчжуро-советской границе была стянута большая часть Квантунской армии. В частности, в районе Хайлара была расположена целая японская дивизия. Другая дивизия находилась в городе Цицикаре. Командование и штабы частей, расположенные вдоль границы, были укомплектованы, как правило, бывшими участниками японской интервенции в Сибири в 1918–1922 гг., хорошо говорившими на русском языке.

Для ведения разведывательной работы против СССР и заброски агентуры на советскую территорию в большинстве приграничных городов Маньчжурии были уже в 1933 г. созданы ЯВМ, также укомплектованные главным образом участниками японской интервенции в Сибири.

Одновременно вдоль границы с Советским Союзом началось усиленное строительство военных укреплений и аэродромов. Мощные укрепления были сооружены в районе города Хайлара, ст. Хинган и ст. Пограничная. В эти районы доступ населения был строго запрещен.

В приграничных городах Маньчжурии – Хайларе, Сахаляне, Цзямусы, Лахасусу, Пограничная, Муданьцзян – были построены военные аэродромы.

Наряду с этим начиная с 1932 г. на территории Маньчжурии началось интенсивное строительство новых железных дорог, имевших стратегическое значение. К числу таких дорог относятся: Лафа-Гиринская, дававшая возможность японцам перебрасывать свои войска из Южной Маньчжурии и Кореи в Северную Маньчжурию к границам с СССР; дорога Харбин – Сахалян, ведущая к Благовещенску; железнодорожная линия Цицикар-Пейань, позволявшая перебрасывать войска из Цицикара в направлении Сахаляна; так называемая особо секретная железная дорога от гор. Таонань до Халун-Аршана, дававшая возможность перебрасывать войска из Южной Маньчжурии к границам с МНР. Была также создана сеть новых железных дорог, ведущих из Южной Маньчжурии к советскому Приморью.

Строительство различного рода военных сооружений и железных дорог, имевших военно-стратегическое значение, продолжалось в течение всего периода после создания Маньчжоу-Го и особенно усилилось в период войны Германии против Советского Союза. Так, даже в 1945 г. шло усиленное строительство железнодорожной линии от ст. Нанса (Харбин-Цзямусинской ж. д.) на север к Амуру.

В этот период времени были значительно усилены гарнизоны в районах, граничащих с Советским Союзом. Подготовка к войне против СССР шла и по линии идеологической обработки населения Маньчжурии. Кроме организации «Кио-Ва-Кай», антисоветскую пропаганду проводили через свою агентуру ЯВМ в городах Маньчжурии.

На русских белоэмигрантов, проживавших в Маньчжурии, японцы возлагали большие надежды в деле подготовки нападения на СССР и поэтому старались активизировать их антисоветскую деятельность. Руководство антисоветской деятельностью белоэмигрантских организаций непосредственно осуществлялось военными миссиями, которыми, в свою очередь, руководила главная японская военная миссия в Харбине.

Белоэмигрантские организации пользовались поддержкой и из самой Японии. Так, РФС поддерживала японская организация «Черный дракон», руководившаяся Мицуру Тоойямой. В 1935 году в Харбин приезжал представитель организации японец Томита, который привез в подарок самурайский меч и заявил, что Тоойяма желает успехов в борьбе с СССР.

Начальник харбинской военной миссии генерал Дой в декабре 1943 г. говорил, что созданное японцами БРЭМ должно считать себя будущим русским правительством. ЯВМ в Харбине взяла под контроль все действовавшие антисоветские белоэмигрантские организации. На первое время к каждой белоэмигрантской организации были приставлены советники из числа сотрудников японской военной миссии. При Российском фашистском союзе роль такого советника выполнял майор Акикуса.

Под руководством ЯВМ белоэмигрантские организации: Российский фашистский союз, Монархическое объединение, Легитимисты, Дальневосточный союз военных и Союз казаков проводили в эмиграции широкую антисоветскую пропаганду и забрасывали свою агентуру в СССР с заданиями по разведке и созданию антисоветского подполья.

В 1936 г., по инициативе сотрудника харбинской военной миссии, японского разведчика Судзуки, из числа членов Российского фашистского союза был создан специальный отряд под руководством адъютанта Родзаевского – белоэмигранта Маслакова Матвея Платоновича. Этот отряд, снабженный японцами оружием и снаряжением, осенью того же года был переброшен через Амур на территорию Советского Союза для разведывательной и террористической деятельности, а также для создания фашистского подполья. Переброска была осуществлена Судзуки и членом японской военной миссии в Харбине Енозука. В последующие годы было переброшено большое количество других агентов, подготовленных японскими военными миссиями.

В 1937 г. при РФС и Монархическом объединении по распоряжению начальника 3 отдела ЯВМ в Харбине, майора Оноучи, были организованы так называемые секретные школы, готовившие организаторов подрывной работы в тылу СССР. Директором секретной школы при Российском фашистском союзе был назначен Родзаевский, а его помощником – Судзуки. Лица, окончившие эту школу, направлялись на службу в ЯВМ.

В 1938 г., вместо секретных школ, харбинской военной миссией была организована специальная школа при самой миссии, подготавливавшая агентов для разведывательной работы против СССР. В этой же школе подготавливались организаторы антисоветской пропаганды, которые затем работали в приграничных японских миссиях. Комплектовалась школа белоэмигрантской молодежью и просуществовала до момента капитуляции Японии, причем особенно расширила свою работу с началом войны Германии против СССР.

В 1943 г. из этой школы были выделены отряды специального назначения, которые засылали в СССР агентуру для сбора разведывательных данных. Эти отряды находились на станции Шитоухедзи, станции Имяньпо и в районе Хайлара.

В целях охвата военным обучением всей белоэмигрантской молодежи в 1942 г. по распоряжению начальника 3-го отдела харбинской военной миссии подполковника Ниумура, было введено обязательное военное обучение во всех средних и высших учебных заведениях для русских.

Для усиления антисоветской работы в 1941 г. в составе харбинской военной миссии был создан специальный отдел пропаганды, укомплектованный журналистами из числа белоэмигрантов. Этот отдел, помимо руководства антисоветской пропагандой среди маньчжурского населения, с 1941 г. приступил к заготовке антисоветских листовок и брошюр, которые должны были распространяться после нападения Японии на Советский Союз. Родзаевский лично по указанию японцев занимался составлением такого рода листовок.

Таким образом, по словам Родзаевского, на протяжении ряда лет и до последних дней японское правительство и Генеральный штаб, осуществляя свои агрессивные планы захвата советской территории, превратили Маньчжурию в плацдарм для нападения на СССР. Построили там укрепления, сеть железных и шоссейных дорог, увеличили численность Квантунской армии и готовили население Маньчжурии, в том числе и белогвардейцев, к войне. Однако быстрое продвижение Красной армии не дало возможности японцам осуществить свои планы370.

26 августа 1946 г. Военная коллегия Верховного суда СССР в г. Москве начала слушание дела руководителей антисоветских белогвардейских организаций атамана Семенова, Родзаевского и других. Дело слушалось в открытом заседании, под председательством председателя Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-полковника юстиции В. В. Ульриха. В зале присутствовали представители советской и иностранной прессы. Все подсудимые признали себя виновными в совершенных преступлениях.

Отвечая на вопросы прокурора и председательствующего, а также на вопросы защиты, Семенов подробно рассказал о своей антисоветской деятельности. Он показал, что его активная деятельность против советской власти началась в 1917 году, когда в Петрограде были организованы Советы рабочих и солдатских депутатов. Находясь в то время в Петрограде и учитывая создавшуюся обстановку, Семенов намеревался с помощью двух военных училищ организовать переворот, занять здание Таврического дворца, арестовать Ленина и членов Петроградского Совета и немедленно их расстрелять с тем, чтобы обезглавить большевистское движение и поставить революционный гарнизон Петрограда перед уже совершившимся фактом.

В 1918 г. Семенов бежал на Дальний Восток и совместно с Бакшеевым и Власьевским установил связь с японцами и под их руководством и на их средства создал из офицеров-белоказаков и других враждебных советской власти элементов белую армию. Части ее вели активную вооруженную борьбу против Красной армии и партизанских отрядов, организовывали карательные экспедиции, сжигали села и деревин, учиняли массовые расстрелы, грабежи и издевательства над местным населением, поддерживавшим советскую власть.

Семенов, Бакшеев и Власьевский были признаны ответственными за злодейское убийство героя Гражданской войны, руководителя партизанского движения на Дальнем Востоке – Сергея Лазо, который был заживо сожжен в топке паровоза японцами и белогвардейцами.

Семенов и Башеев в 1919 г. создали в г. Чите правительство, установили на территории Забайкалья военную диктатуру, жестоко подавляли всякие революционные выступления, производили насильственную мобилизацию населения на службу в белую армию, организовывали реквизицию продовольствия, фуража и конского поголовья.

В 1920 г. Семенов по указанию Колчака принял на себя командование всеми вооруженными силами российской восточной окраины и договорился с японскими захватчиками об отторжении от России советского Приморья и передаче его японцам, за что получал от них все необходимые средства, в том числе оружие и боеприпасы.

После разгрома белой армии в 1922 г. Семенов, Бакшеев и Власьевский бежали в Маньчжурию, где по заданию японской разведки создали антисоветские белогвардейские организации: Бюро по делам российских эмигрантов и Союз казаков на Дальнем Востоке.

После захвата в 1931 г. японцами территории Маньчжурии и превращения ее в плацдарм против СССР японский Генеральный штаб начал форсировать подготовку войны против Советского Союза. Семенов лично участвовал в подготовке захвата японцами Маньчжурии и превращении захваченной территории в плацдарм для нападения на СССР. Он засылал в СССР шпионов и диверсантов, которым поручал организовывать повстанческие группы и совершать диверсионные акты. Стал готовить вооруженные силы белогвардейцев для вторжения на советскую территорию и оказания помощи японцам в укреплении оккупационного режима. Будучи руководителем белогвардейских формирований, участвовал в разработке плана вооруженного нападения на Советский Союз и предназначался японцами в качестве главы так называемого буферного государства после отторжения территория советского Дальнего Востока. После нападения Германии на Советский Союз японский Генеральный штаб по сговору с германским командованием в 1941 г. разработал план военного нападения на Советский Союз, где значительная роль отводилась белогвардейцам, проживавшим на Дальнем Востоке.

В отношении Родзаевского было установлено, что он по заданию японской разведки в 1931 г. организовал и принял личное участие в провокационных инцидентах, которые устраивались японцами как предлог для введения войск в Маньчжурию. Руководя Российским фашистским союзом, систематически забрасывал свою агентуру на территорию Советского Союза.

По указанию японцев Родзаевский в 1937 г. создал в Харбине особую секретную школу, в которую отбирались наиболее озлобленные против советской власти участники Российского фашистского союза, где обучались методам шпионажа, диверсии и террора. Участники РФС перебрасывались в Советский Союз с заданиями совершения террористических актов.

Семенов и Родзаевский показали, что японцы финансировали белогвардейские организации, содержали на свои средства их прессу, создавали и полностью обеспечивали белогвардейские военные формирования. По прямому поручению японского командования в Маньчжурии была создана антисоветская белогвардейская организация БРЭМ, основной задачей которой являлась подготовка белогвардейцев к вооруженной борьбе против СССР на стороне Японии. Особенно активизировалась деятельность контрреволюционеров накануне Отечественной войны.

В последнем слове Семенов говорил о тяжести совершенных преступлений и, ссылаясь на свои откровенные признания, просил суд о смягчении приговора. Подсудимый Родзаевский в последнем слове признал крах захватнических планов Японии.

Военная коллегия Верховного суда Союза ССР, в открытом судебном заседании 26–30 августа 1946 г. рассмотрев дело в отношении Семенова, Родзаевского, Бакшеева, Власьевского, Шепунова, Охотина и др., признала, что, будучи врагами советской власти, на протяжении многих лет под руководством японцев подсудимые вели активную борьбу против Союза Советских Социалистических Республик, ставив задачу свержения в России советского строя и восстановление капитализма. Учитывая эти обстоятельства, суд приговорил Г. М. Семенова как злейшего врага советского народа и активнейшего пособника японских агрессоров, по вине которого были истреблены десятки тысяч советских людей, к смертной казни через повешение с конфискацией всего принадлежащего ему имущества. К. В. Родзаевского и др. к расстрелу с конфискацией всего принадлежащего им имущества.

31 августа 1946 г. газета «Правда» сообщила, что приговор Военной коллегии Верховного суда СССР в отношении руководителей антисоветских белогвардейских организаций на Дальнем Востоке и агентов японской разведки: Г. М. Семенова, К. В. Родзаевского, А. К. Бакшеева, Л. Ф. Власьевского, Б. Н. Шепунова и И. А. Михайлова – приведен в исполнение371.

Оценивая в целом деятельность белоэмигрантских организаций, можно сделать вывод, что после захвата Японией Маньчжурии эти организации активизировали свою деятельность. Их члены стали активно сотрудничать с японцами не только из-за заработка, но и из-за желания с помощью японской армии вернуться на Родину. Деятельность антисоветских организаций была рассчитана в первую очередь на подрыв Красной армии и транспорта, создание диверсионных ячеек на случай японской интервенции и оказание максимальной помощи японцам.

Вместе с тем и японские спецслужбы стремились максимально использовать белоэмигрантов в проведении подрывной работы против СССР. С этой целью ими была проведена работа по объединению этих организаций под руководством БРЭМ. При помощи бюро стала активно проводиться работа по воспитанию белоэмигрантской молодежи в антисоветском духе. С помощью белоэмигрантов Япония хотела захватить и в дальнейшем контролировать территорию Советского Союза аж до Байкала.

Позже в связи с успехами Красной армии в войне с фашистской Германией японцам необходимо было удержать белоэмигрантов под своим контролем. В связи с этим ИРУ направило указание своим миссиям об усилении пропагандистской работы.

Главное внимание в ней предлагалось обратить на предупреждение появления у эмигрантов «нездоровых национальных чувств», которые могли привести их к мысли о защите своей бывшей Родины. В связи с этим предлагалось пропагандировать среди белогвардейцев установки на неизбежность разгрома Советского Союза при власти Сталина, рассказывать о мощи Японии и благосостоянии стран и народов, находящихся под ее руководством. Воспитывать чувство ненависти и вражды к Коммунистической партии.

Планировалось разжигать у белоэмигрантов их желание возвратиться на Родину, только при условии свержения власти коммунистов. С этой целью необходимо было воспитывать в них «решительную воинственность и непоколебимый дух». Добиться осознания необходимости строительства нового порядка Великой Восточной Азии, покоящегося на высшем духе и морали. Разъяснить неправомерность отождествления Советского Союза с Россией. Создавать впечатление, что компартия слабеет, что в СССР вспыхивают народные волнения.

Однако белоэмигранты понимали, что японская пропаганда почти всегда противоречила действительному положению вещей. Так, к примеру, говоря о равенстве всех народностей, в том числе и русских, на деле японцы считали себя высшей расой.

Несмотря на все старания японской военной миссии, молодежь желала как можно скорее вернуться на Родину. Она с удовлетворением воспринимала победу Красной армии над фашизмом. Неслучайно в этой среде зародилось стихийное патриотическое движение, которое выражалось не только в сочувствии к русскому народу, подвергшемуся вероломному нападению Германии, но и в желании оказать помощь Красной армии при ее вступлении в Маньчжурию.

Из всех белоэмигрантских политических организаций сохранили себя идеологически и организационно только РФС и БРЭМ.

Можно констатировать, что японцы не смогли поставить эмиграцию в полную политическую и экономическую зависимость от себя. Не смогли идеологически сплотить ее на базе ненависти к коммунизму и подготовить ее для использования во время войны.

В ходе военных действий с Японией органами советской контрразведки были арестованы наиболее активные члены антисоветских организаций в Маньчжурии, которые впоследствии понесли заслуженное наказание.