Сталин и Дальний Восток Мозохин Олег

Рихард Зорге

Нельзя не упомянуть деятельность бывшего резидента нелегальных резидентур Разведывательного управления РККА в Шанхае и Токио Рихарда Зорге (1930–1941 гг.)

Рихард Зорге (он же Ика Рихардович Зорге, Рихард Зонтер) родился 4 октября 1895 г. в гор. Баку, где его отец работал спецтехником на немецких концессионных нефтяных промыслах. Отец был по национальности – немец, мать – русская.

Рихард Зорге – внук соратника К. Маркса и Ф. Энгельса – Фридриха Альберта Зорге, секретаря Генерального совета Первого интернационала.

В 1898 г. отец Зорге с семьей переехал в Германию. В 1914–1916 гг. Рихард служил в немецкой армии, участвовал в боях на фронтах империалистической войны. В 1919 г. он окончил Гамбургский университет, защитил диссертацию на степень доктора социологии.

С 1917 по 1919 г. Рихард Зорге состоял членом независимой социалистической партии Германии, работал агитатором в Киле и Гамбурге, принимал активное участие в революционном движении.

В 1919 г. он вступил в члены Коммунистической партии Германии. В 1920–1924 гг. на партийной работе. Активно участвовал в подавлении Капповского путча, затем работал преподавателем партийных курсов в Вуппертале, редактором партийной газеты в Золингене и пропагандистом во Франкфурте-на-Майне.

В 1925 г. по приглашению Пятницкого и Мануильского переехал в Москву, где работал в аппарате Коминтерна. В 1925 г. вступил в ВКП(б).

«В 1929 г. бывшим начальником Разведывательного управления Красной армии Берзиным П. И., по договоренности с тов. Мануильским Д. З., Рихард Зорге был взят на работу в военную разведку.

После некоторой подготовки в центре Зорге под псевдонимом „Инсон“ и „Рамзай“ в 1929 г. был направлен на нелегальную работу по линии военной разведки в Шанхай, где находился по 1933 г.

За это время Зорге создал в Китае, главным образом в Шанхае, широко разветвленную нелегальную агентурную сеть, которая позволила ему вскрыть группировки и передвижение японских войск в Северном Китае, освещать внутриполитическое положение в Китае и другие вопросы»463.

От Зорге было получено около 600 срочных сообщений по радио, из которых 235 были доложены непосредственно руководству РККА и правительственным инстанциям.

В январе 1933 года Разведывательное управление РККА отзывает Рихарда в Советский Союз. Это было связано с повышенным вниманием шанхайской полиции к его деятельности.

В этом же году Зорге женился на гражданке СССР – Максимовой Екатерине Александровне, работавшей бригадиром на заводе «Точизмеритель». Отмечалось, что она была ударницей и хорошо характеризовалась.

«В мае 1933 г. Центр перебрасывает Зорге в Токио для создания в Японии нелегальной резидентуры с задачами ведения разведки японских вооруженных сил, военно-политической обстановки и планов руководящих японских военных кругов в отношении СССР. В 1935 г. во время пребывания Зорге в Москве эти задачи были расширены лично б. начальником РУ РККА Урицким С. П. по линии проникновения Зорге в круги германского посольства в Токио с целью вскрытия планов фашистской Германии в отношении СССР и ее взаимоотношения с Японией»464.

Зорге переезжает в Германию, налаживает связи с военной разведкой и гестапо, вступает в НСДАП. Работая журналистом, направляется в Токио в качестве корреспондента нескольких газет.

В Японии Зорге легализовался в качестве немецкого журналиста. Благодаря своим личным качествам он сумел создать сильную нелегальную резидентуру и установить самостоятельную радиосвязь с Москвой, работая в исключительно тяжелых условиях.

В работе Зорге умело использовал в разведывательных целях немецких послов в Японии Дирксона и Отт, представителя гестапо в посольстве Германии в Японии Мейснера, а также военно-морского атташе Венекера, с которым поддерживал дружественные отношения и получал ценную информацию о Японии и Германии.

В середине 1938 г. Зорге удается подобраться и к главе японского правительства принцу Коноэ. Его секретарем становится Одзаки, бывший одноклассник принца и лучший агент Зорге.

Накануне войны Зорге стал пресс-атташе германского посольства в Токио. Завел широкие связи, был вхож в высшие круги нацистского посольства. Он считался одним из лучших политических аналитиков той эпохи, активно сотрудничал с германской прессой.

Его статьи печатают самые солидные издания Германии – «Франкфуртер Цайтунг» и «Зейтшрифт фюр Геополитик», где Зорге пишет о японской армии и ее политической роли, о психологии сражавшейся и тянувшейся к «обновлению» японской нации, о маньчжурском «эксперименте» и др.465

Будучи очень влиятельным в Японии журналистом и политологом, а также функционером местной нацистской организации, Зорге был вхож в самые высокие правительственные круги этой страны, был в курсе самых сокровенных тайн японского государства. Использование большого количества конфиденциальной информации из дипломатических, военных и политических кругов отличало его работы не только мастерством и глубиной анализа, но и исключительной осведомленностью.

«От резидентуры Зорге были получены следующие весьма ценные документальные материалы:

– о подготовке к заключению между Японией и Германией антикоминтерновского пакта;

– об отмобилизовании и развертывании японской армии и ее группировки в Китае и по фронтам (к 1939 г.);

– о подготовке гитлеровской Германии к нападению на Польшу с указанием сроков нападения (1 сентября 1939 г.);

– о начале наступления немецко-фашистских войск на Францию и основное направление главного стратегического удара;

– о характере договора, заключенного японцами с „правительством“ Ван Цзинь-Вея в Китае;

– сведения о ходе переговоров между США и Японией со своим выводом, что в случае безрезультатности Япония выступит против США»466.

Именно благодаря сообщениям Рихарда Зорге о военной провокации в районе Халхин-Гола войска Красной армии смогли вовремя подготовиться и оказать быструю и эффективную помощь монгольской армии, разгромив японо-маньчжурские войска. При этом подтвердились выводы Зорге, что Япония не готова к развязыванию большой войны против Советского Союза.

«Кроме того, Зорге неоднократно давал ценные сведения о внешней политике Германии в отношении Японии и Японии в отношении Германии, а также всей дальневосточной политики в целом.

С весны 1941 г. от Зорге поступили наиболее ценные материалы:

– о состоянии всей японской авиапромышленности и танкостроения;

– о полной дислокации японской армии;

– о сосредоточении у границ Советского Союза 9 германских армий (150 дивизий) с общей схемой плана военных действий немецко-фашистских войск против СССР и направлениях основных ударов.

В феврале-июне 1941 г. Зорге неоднократно доносил сроки нападения фашистской Германии на Советский Союз»467.

Однако ему не поверили. Осенью того же года Зорге сообщил, что Япония не вступит в войну против СССР, а будет воевать на Тихом океане против США. Эта информация позволила СССР перебросить войска на запад, что помогло выиграть битву за Москву.

Всего за период с января 1936 по октябрь 1941 г. Зорге передал более 800 срочных информационных сообщений, из которых почти половина была доложена правительственным инстанциям.

Последующие материалы Зорге освещали предстоящее выступление Японии на стороне Германии в случае поражения Красной армии, захват Японией южной части Индокитая, ход мобилизации Японии, группировку японских войск у границы Советского Союза. Поступавшая от Зорге информация признавалась центром достоверной и весьма ценной по содержанию.

В октябре 1941 г. Зорге и весь состав его резидентуры были арестованы японской жандармерией. Его арест вызывал переполох в германском посольстве. Отту приходится уйти в отставку.

В тюрьме Зорге и другие разведчики подвергались нечеловеческим пыткам. В 1942 г. в Токио состоялся закрытый судебный процесс над группой Зорге по обвинению ее в шпионской деятельности.

Зорге и его ближайший помощник Одзаки Ходзуми были приговорены к смертной казни, остальные участники группы к различным срокам тюремного заключения. Некоторые из них в результате пыток умерли в тюрьме.

По официальным японским сообщениям, Зорге и Одзаки были казнены в Токио 7 ноября 1944 г. В последний момент перед казнью Зорге воскликнул: «Да здравствует Коммунистическая партия, Советский Союз, Красная армия!»

Существует версия, что Зорге был агентом-двойником. По-видимому, это связано с тем, что на одном из его спецдонесений конца 1936 г. есть резолюция Сталина: «Прошу мне больше немецкую дезинформацию не присылать». Вне всякого сомнения, такая резолюция наложила свой отпечаток на дальнейшее руководство работой Зорге и отношение к нему. Бездоказательное зачисление Зорге в категорию агентов-двойников привело к тому, что часть его весьма важных сообщений руководством Разведывательного управления РККА было отнесено к разряду сомнительных и дезинформационных.

Позже были установлены основные причины провала резидентуры Зорге. Японские спецслужбы подозревали его в работе на советскую разведку, однако близость к послу Германии в Японии до поры до времени спасала его. Нужны были очень веские доказательства о причастности Рихарда к разведке СССР. Они их добыли. Но прежде чем арестовывать советского резидента, хотелось подкрепить свои доводы показаниями арестованных агентов Зорге. Ошибок быть не должно, слишком велики были ставки. Именно в связи с этим вначале последовали аресты японских граждан, а после получения в ходе их ареста и допроса дополнительных доказательств последовал арест и граждан Германии. Последним был арестован Зорге.

Необходимо отметить, что в аресте Рихарда Зорге были виновны также и сотрудники Разведывательного управления РККА. С 1938 г. у руководства Разведуправления РККА постепенно создавалось политическое недоверие к Зорге и его работе, в силу чего информация, исходящая от него, бралась под сомнение. Необходимо подчеркнуть, что все они знали резолюцию Сталина. Героев, способных поставить под сомнение эту резолюцию, не нашлось. Вопрос щекотливый. А вдруг Сталин окажется прав? Что тогда?

Проще было пустить все на самотек. В 1940–1941 гг. руководство РУ РККА прямо объявило Зорге двойником, фашистом и т. п. В связи с таким отношением к нему, по существу, руководство работой резидентуры Зорге серьезно не осуществлялось.

Зорге после этого «клише» перестал быть интересен, беречь его от провала не имело смысла, если, как уверяло руководство, он агент-двойник.

В связи с этим умышленно или по неосторожности руководство Разведуправления неоднократно ставило Зорге на грань провала своими указаниями. Так, например, в марте 1941 г. после получения от Зорге достоверных материалов о производственных мощностях авиазавода «Мицубиси» руководители потребовали от Зорге лично промерить производственные площади указанного концерна.

Руководством было совершенно неправильно дано указание об установлении личных связей нелегальной резидентуры Зорге с работниками советского легального аппарата в Токио. Совершенно очевидно, что такая связь немедленно устанавливалась японской контрразведкой. Есть все основания полагать, что эти контакты и явились основной причиной окончательного провала резидентуры Зорге.

Так, в качестве примера неразумного и преступного с разведывательной точки зрения понимания агентурных связей можно указать на санкцию руководством проведения встреч в театрах Токио. Театральные билеты закупались советским дипломатическим аппаратом через официальные японские органы и передавались для Зорге и его людей с целью организации встречи на закупленных местах. Вне всякого сомнения, подобные встречи фиксировались японской контрразведкой.

Интересно то, что, несмотря на совершенно явные огромные заслуги Зорге и поведение его на следствии и суде, с момента его ареста 18 октября 1941 г. и до момента казни 7 ноября 1944 г. никто не пытался его спасти, хотя возможности для этого были. Даже после столь героической смерти никто не интересовался им и судьбой близких ему людей. И это несмотря на то, что нелегальная разведывательная резидентура Рихарда Зорге была одной из крупнейших в истории советской военной разведки периода подготовки и начала Второй мировой войны.

Кстати, официальную жену Зорге – Максимову Е. А.,1904 г. р., проживавшую по адресу: Москва, Софийская набережная, д. 34, кв. 74. – 25 ноября 1942 г. арестовали. Дальнейшая ее судьба не известна.

Впоследствии деятельность Зорге на посту резидента советской разведки в Японии была оценена по достоинству. 6 ноября 1964 г. за выдающиеся заслуги перед Родиной и проявленные при этом мужество и геройство ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

Выселение иностранных граждан с территории ДВК

15 февраля 1937 г. народный комиссар внутренних дел Союза ССР Ежов за № 55820 сообщает в Политбюро, что Управлением НКВД по Западно-Сибирскому краю за последний год вскрыто ряд диверсионных шпионских и террористических организаций, созданных японской, германской и польской разведками на предприятиях Кузбасса, Томской железной дороге и прилегающих районах.

Так, в частности, по линии японской разведки на Осиновском руднике треста «Кузбассуголь» была ликвидирована организация в составе 25 человек, именовавшая себя Народной партией и подготовлявшая осуществление диверсионных актов в момент начала войны. Один из руководителей организации – бывший офицер-колчаковец Грунько непосредственно был связан с японской разведкой и действовал по ее заданиям.

Бывшим белым офицером Ридзель была организована диверсионная группа в количестве 16 человек для проведения диверсионных актов на главных магистралях Сибирской железной дороги и Турксиб в момент начала военных действий.

В Управлении Томской железной дороги была ликвидирована шпионско-диверсионная организация, действовавшая по заданию японской и польской разведок.

Эти факты свидетельствовали о том, что японские разведывательные органы вели активную работу на территории Западно-Сибирского края, широко используя для шпионской и диверсионной деятельности иностранцев, которые, помимо подрывной работы на предприятиях края, вели и контрреволюционную пропаганду среди рабочих и окружающего населения.

Практической ценности для народного хозяйства осевшие в крае иностранцы не представляли. В связи с этим Ежов предлагал выслать их из пределов СССР, а изобличенных в шпионской и диверсионной деятельности арестовать и предать суду468.

13 марта 1937 г. Политбюро соглашается с этим предложением. При этом принимает решение отказать проживающим в Западно-Сибирском крае иностранцам (при продлении вида на жительство) в праве дальнейшего проживания в Западно-Сибирском крае. В первую очередь предлагалось провести это мероприятие по отношению к германским, японским и польским подданным. Иностранных подданных, изобличенных в шпионской и диверсионной деятельности, разрешалось арестовать и предавать суду.

Вопрос о проживании в Западной Сибири иностранцев, членов компартии и политических эмигрантов, имеющих национальные паспорта, предлагалось рассматривать индивидуально комиссией в составе: Стасовой, Агранова и Москвина (ИККИ)469.

Депортация корейцев была одной из первых спланированных, организованных и тщательно контролируемых широкомасштабных акций.

До принятия постановления № 1428-32бсс СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 21 августа 1937 г. в Дальневосточном крае прошли несколько волн партийных чисток и репрессий, охвативших все эшелоны власти, включая партийный аппарат, армию, карательные и силовые органы, интеллигенцию и десятки тысяч простых трудящихся, а в ЦК поступали сведения о неблагополучном положении в корейских партийных организациях470.

Провел операцию по депортации начальник Дальневосточного управления НКВД Г. С. Люшков, который перед этим назначением получил от И. В. Сталина инструктаж о депортации корейцев.

Следуя этим указаниям, в НКВД был сфабрикован краевой корейский повстанческий центр, который якобы готовил вооруженное восстание с целью отторжения ДВК от СССР. В целях оправдания незаконной акции депортации корейцев в ДВК незадолго до ее начала на полную мощь заработала пропагандистская машина, нагнетавшая атмосферу шпиономании. Старт ей дали две статьи, опубликованные в газете «Правда» от 16 и 23 апреля, о японском шпионаже на советском Дальнем Востоке. В них подчеркивалось, что японские шпионы орудуют в Корее, Китае, Маньчжурии и Советском Союзе и что для шпионажа используются китайцы и корейцы, маскирующиеся под местных жителей.

Г. Н. Ким, исследуя процесс депортации корейцев в своих работах, отмечал, что меморандум № 516 от 24 августа 1937 г. за подписью Ежова, адресованный Люшкову, – первый документ, раскрывающий действия НКВД по реализации директивы Сталина – Молотова. Директива в адрес Хабаровского и Приморского обкомов ВКП(б), облисполкомов и УНКВД, подписанная секретарем крайкома Варейкисом и начальником УНКВД по ДВК Люшковым, в основном продублировала содержание меморандума, однако содержала ряд дополнений по организации выселения корейцев. Это касалось сроков исполнения, в меморандуме сказано: к выселению приступить немедленно и закончить к 1 января 1938 года, а в директиве – переселение начать с 25 октября и окончить 15 октября. Во-вторых, руководство по выселению корейского населения в районах возлагалось на «тройку» в составе: уполномоченного Далькрайкома ВКП(б), уполномоченного крайисполкома и уполномоченного УНКВД. В-третьих, конкретизировался порядок оценки оставляемого корейцами имущества и расчетов с ними. И в-четвертых, предписывалось все сведения о ходе выселения доносить крайкому и крайисполкому каждую пятидневку.

По образцу областных «троек» по переселению корейского населения были образованы районные «тройки» и кустовые «тройки» по месту проживания корейцев. Низовые «тройки» несли всю тяжесть исполнения операции, районные и областные регулярно проводили расширенные заседания, на которые приглашались руководители всех ведомств: армии, транспорта, сельского хозяйства, финансов, телеграфно-почтовой связи, общественного питания, здравоохранения, культуры, образования и т. д., однако среди них не было ни одного приглашенного представителя корейской национальности.

По плану депортации корейцев из ДВК устанавливались «три очереди», причем первая очередь указывалась уже в сталинско-молотовском постановлении от 21 августа 1937 г.: «Выселение начать с Посьетского района и прилегающих к Гродеково районов». Вторую и третью очередь краевое руководство определило после принятия в начале сентября ряда постановлений СНК СССР о «переселении корейцев» без упоминания о пограничных районах, руководствуясь при этом критерием удаленности районов выселения от внешних границ и хронологией исполнения.

Соответственно установленным очередям выселения краевая и областные «тройки» на своих расширенных заседаниях разработали план – график погрузки эшелонов и их отправки, утвердили пункты сбора выселяемых и ожидания эшелонов, железнодорожные станции и разъезды отправления.

Основная работа в исполнении операции осуществлялась на районном уровне и проводилась по следующим направлениям:

1. учет корейского населения и составление списков;

2. разработка и исполнение плана – графика выселения;

3. составление и обеспечение плана – графика мобилизации автомобильного и гужевого транспорта для подвозки в пункты сбора и отправки;

4. организация учета и оценки оставляемого имущества и подготовка документов для расчетов с корейскими колхозниками и единоличниками и т. д.

Каждому эшелону присваивался литерный номер, указывалось место погрузки и время отправки. Эшелоном руководил его начальник, которому подчинялись старшие по вагонам из числа проверенных корейцев. Анализ архивных документов дает следующие обобщенные сведения относительно технической стороны осуществления перевозки: эшелон состоял в среднем из 50 людских вагонов, одного «классного» (пассажирского), одного санитарного, одного кухни-вагона, 5–6 крытых грузовых и 2 открытых платформ. Товарные вагоны для перевозки груза и скота наспех оборудовались двухъярусными нарами и печкой-буржуйкой. В одном вагоне перевозились 5–6 семей (25–30 человек). Время следования в пути из ДВК до станций разгрузки в Казахстане и Узбекистане занимало 30–40 дней.

Подготовка и проведение депортации включали в себя строжайший, постоянный, всеохватывающий контроль как по вертикали партийных, карательных и других государственных органов, так и по территориальной горизонтали всего края. При учете корейского населения отнимали паспорта, конфисковали охотничье и другое огнестрельное оружие.

Слежка и надзор в ходе выселения устанавливались не только за корейцами, но и за всем населением ДВК, невзирая на национальную, партийную и социальную принадлежность.

В ходе выселения корейского населения с формулировками «мягкотелость, халатность, недисциплинированность, нераспорядительность, политическая близорукость, за срыв… проявленные ошибки» и пр. сотни коммунистов лишились партбилетов, номенклатурные чиновники своих должностей, из которых многие были арестованы и отправлены в ГУЛАГи. Вышеупомянутый Ким Г. Н. приводит пример решения бюро Далькрайкома от 10 сентября 1937 г.: «за срыв сроков первой очереди погрузки корейцев в эшелоны был снят с работы и предан суду первый секретарь Посьетского райкома партии Сенько», объявлены строгие выговоры ряду краевых и областных руководителей, предупреждены областные и районные «тройки» по выселению, что «в случае невыполнения в срок решений Цека о выселении корейцев и несвоевременной подготовки к переселению будут приняты суровые меры».

10 сентября 1937 г. из Хабаровска от Варейкиса на имя Сталина и Молотова была отправлена шифртелеграмма, в которой сообщался расчет необходимых средств для переселения 11 800 семей колхозников и единоличников-корейцев из ДВК. Всего для их переселения требовалось 42 150 000 руб.471

На следующий день, 11 сентября 1937 г., Сталин в своей шифртелеграмме на имя Варейкиса, Блюхера и Люшкова пишет, «что выселение корейцев – дело вполне назревшее. Возможно, что мы несколько опоздали с этим делом. Но если это верно, тем быстрее надо провести выселение, особенно, с южных районов Посьета. Предлагаем принять каждому из Вас по своей области строгие и срочные меры по точному исполнению календарного плана выселения. Людей, саботирующих дело, кто бы они ни были, арестовывать немедля и наказывать примерно. Арестуйте не только Вольского, но и десятки Вольских. Передайте Друскису, что над ним будет учинена примерная расправа, если он не проявит должной исполнительности и дисциплинированности»472.

Выселение корейского населения проводилось с целью пресечения проникновения японского шпионажа в ДВК.

Выселяемым разрешалось брать с собой имущество, хозяйственный инвентарь и живность. Им возмещалась стоимость оставляемого ими движимого и недвижимого имущества и посевов. При желании выехать за границу корейцам не чинились препятствия, допускался упрощенный порядок перехода границы.

В Казахской ССР и Узбекской ССР планировались мероприятия, обеспечивающие оказание необходимого содействия переселяемым.

Ход выселения корейцев брался под контроль партийных органов.

Планировалось после выселения корейцев увеличение пограничных войск на три тысячи человек для уплотнения охраны границы в районах, из которых переселялись корейцы. При этом разрешалось размещать пограничников в помещениях, оставляемых корейцами473.

Ценой горя целого народа, невероятных людских усилий, тяжелых для государства затрат; под страхом быть наказанным за нерасторопность и отсутствие рвения; при страстном желании партийно-бюрократических и карательных органов отрапортовать вождю о досрочном исполнении его указания совершилось насильственное, тотальное и форсированное выселение корейцев из Дальневосточного края.

Нач. ПОДОР Дальневосточной железной дороги Кудрявцев 18 октября 1937 г. направил шифртелеграмму в Москву И. В. Сталину, наркому НКВД Н. И. Ежову и наркому НКПС А. В. Бакулину с сообщением, что перевозка корейцев в основном выполнена. Осталось отправить последние пять эшелонов.

Сообщалось об успехах НКПС в проведении работы по перевозке корейцев и о неправильном поведении отдельных работников НКВД по Приморью. Указывалось, что сотрудники НКВД Савцов и Гриднев в недопустимой форме обращались с рабочими и командирами, всячески их ругали. Кудрявцев просил заменить этих работников, один из которых даже на собрании обозвал хорошего работника всякого рода эпитетами.

Одновременно сообщалось, что с Дальнего Востока в Москву идут поезда с рыбой, которые ведут стахановцы. Их прибытие планируется к дню Октябрьской революции.

Пользуясь случаем, Кудрявцев просил Сталина помочь в неотложном деле. В связи с тем, что на дороге около 200 вагонов в одну обшивку занято под жилье, он просил разрешить занять часть жилья выселенных корейцев, хотя бы переселить из вагончиков семейных людей с детьми. Крайком ему в этой просьбе отказал.

Сталин разрешил «железнодорожникам Дальвостжелдороги занять часть фана-домиков, освобожденных корейцами. Работников НКВД Савцова и Гриднева арестовать»474.

25 октября 1937 г. нарком внутренних дел СССР Ежов докладывал в Кремль, что выселение корейцев из ДВК закончено: 36 442 семьи, насчитывающие 171 781 человека в рекордные сроки вывезены в Казахстан и Узбекистан. Остальное корейское население с Камчатки и других отдаленных районов, находящееся в рыболовецкой путине, командировках и т. д., предполагалось вывезти сборным эшелоном до 1 ноября 1937 г.

Партийно-правительственное постановление от 21 августа 1937 г. о переселении корейцев обязывало Совнаркомы Казахской ССР и Узбекской ССР немедленно определить районы и пункты вселения и наметить мероприятия, обеспечивающие хозяйственное освоение на новых местах, оказав им нужное содействие. Высшее руководство республик было поставлено в известность о принятой крупномасштабной операции без какого-либо предварительного обсуждения. 23 августа секретарь ЦК КПК(б) Л. Мирзоян впервые ознакомил членов бюро с содержанием сталинско-молотовского постановления, и было принято решение о создании специальной комиссии по приему и размещению корейских переселенцев во глава с председателем СНК Казахстана У. Исаевым. Такая же комиссия была создана в Узбекистане, ее возглавил председатель СНК республики Д. Курбанов.

Однако фактическое оперативное руководство было возложено на органы НКВД в лице Гильмана в Казахстане и Апресяна в Узбекистане, наделенных мандатом уполномоченных СНК по расселению и устройству корейцев. Все распоряжения уполномоченных были обязательными для всех наркоматов и ведомств и специально созданных областных комиссий по приему и размещению переселенцев.

Первые эшелоны из Дальневосточного края стали прибывать в Казахстан в конце сентября, а в Узбекистан чуть позднее. Ни в Казахстане, ни в Узбекистане принять и устроить такое большое количество людей не были готовы. По ходу депортации число корейских хозяйств, подлежащих приему и размещению, выросло на 30–40 % по сравнению с первоначально указанной цифрой, менялись регионы, области и районы вселения и количественное распределение переселенцев, что создавало дополнительные трудности в их обустройстве.

Представляет интерес меморандум № 28519 от 26 августа 1937 г. начальника Хабаровского УНКВД Люшкова наркому НКВД СССР Ежову, в котором он докладывает, что имеющимися местными силами осуществлять охрану, конвоирование и сопровождение эшелонов с корейцами не может. Поэтому просит разрешить призвать на 3-месячную подготовку 100 человек из запаса УГБ и войск НКВД и 300 человек приписного состава милиции.

19 сентября 1937 г. Н. И. Ежов направил И. В. Сталину копию телеграммы Г. С. Люшкова об операции по выселению корейцев из Дальневосточного края, в которой он докладывал о крушении эшелона. В результате следствия по делу крушения эшелона корейцев были арестованы машинист поезда Барахтин и главный кондуктор Романов, которые сознались в совершении ими крушения. Романов показал, что в 1934 г., работая на Сахалине на нефтяных концессионных промыслах, был завербован для работы в пользу японцев геологом Лаутенштрегером. В 1935 г. по его заданию перешел на работу на железную дорогу с целью шпионажа и выяснения возможных точек диверсионной работы. Был связан с начальником станции Дормидонтовка Колодцуком, который привлек его к троцкистской организации и дал задание произвести крушение поезда с выселяемыми корейцами. Затем оттягивать вывоз, ссылаясь на дезорганизацию движения.

В процессе следствия была выявлена целая организация японских шпионов. Один из японских шпионов Вольский показал, что, будучи на ответственном руководящем посту в крае, он всеми мерами содействовал заселению Приморья корейцами и полному экономическому захвату этого региона. Подбирал для этого соответствующие кадры националистически настроенных корейцев на ответственные посты. Обсуждался вопрос о выделении корейских районов в автономную область.

Выяснилось, что очень большую роль играл приезд Рыкова на Дальний Восток в 1936 году. Вольский назвал это генеральной инспекционной поездкой представителя объединенного центра в Москве перед осуществлением планов заговора в союзе с японцами. Несмотря на свое исключение из партии за связь с врагами народа, Вольский встречался с хорошим отношением к себе в крайкоме ВКП(б), продолжал оставаться на посту исполняющего должность председателя крайкома.

Люшков писал, что еще летом, когда Вольский вернулся с Камчатки, он в связи с арестами Крутова и других поставил перед Варейкисом вопрос о неудобстве оставления его на посту зам. председателя крайисполкома, но, мотивируя своей близостью с арестованными, Варейкис ответил: «Сидите и работайте, мы Вам доверяем». Вольский был удивлен такой неожиданной поддержкой, так как не только не думал о сохранении поста, но и побаивался разоблачения и ареста.

Люшкова не удовлетворяла деятельность партийных органов. Так, он поставил вопрос на открытом заседании бюро крайкома ВКП(б) о саботаже переселения и неудовлетворительном руководстве Варейкиса этой важной операцией. По его настоянию был исключен из партии секретарь Посьетского райкома ВКП(б) за саботаж, объявлен строгий выговор за бездействие и срыв погрузки секретарю Приморского обкома ВКП(б) и председателю облисполкома и выговор Друскису.

При этом Варейкис долго возражал против этих мероприятий, но вынужден был согласиться. Люшков считал необходимым подробно остановиться на этих обстоятельствах своей жизни475.

25 октября 1937 г. Н. И. Ежов докладывал Сталину, что ответственное задание партии и правительства успешно выполнено, выселение советских корейцев из ДВК закончено досрочно. 19 декабря 1937 г., согласно постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б), за образцовое и четкое выполнение ответственного задания правительства по перевозкам была объявлена благодарность начальнику УНКВД Дальневосточного края Г. С. Люшкову, всему коллективу сотрудников УНКВД Дальневосточного края и всем работникам Дальневосточной железной дороги, участвовавшим в выполнении этого задания476.

1 февраля 1938 г. в целях усиления охраны государственной границы СССР с Японией, Кореей, Маньчжурией и Монгольской Народной Республикой, а также установления особого режима на территории СССР, прилегающей к указанной границе, ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановили:

«Поручить НКВД СССР иностранцев, не имеющих ни советских, ни иностранных паспортов, из пределов Дальне-Восточного края, Читинской области и Бурято-Монгольской АССР выселить, а всех подозреваемых в шпионской, диверсионной или другой антисоветской деятельности арестовать и дела их рассмотреть в существующем внесудебном порядке на тройках, независимо от заявленного репрессированными подданства»477.

Выселение китайцев.5 марта 1938 г. Политбюро принимает решение по предложению китайского посольства переселить китайское население с Дальнего Востока в Синьцзян, Казахстан и некоторые районы Западной Сибири. Осуществление этого решения поручалось НКВД по согласованию с НКИД (для возможного учета пожеланий китайского правительства и придания этому переселению добровольного характера)478.

Нарком НКИД Литвинов 27 февраля 1938 г. сообщил Сталину, что китайский поверенный Юй-Мин, занимая дружественную позицию к СССР, обратился с просьбой принять меры к урегулированию вопроса о положении китайских граждан на ДВК, в связи с массовыми их арестами. Он допускал, что по мере укрепления своего влияния на Дальнем Востоке СССР заинтересован в выселении китайских граждан, находящихся там. Юй-Мин предлагал переселить китайцев в другие районы СССР, где бы они могли заниматься сельским хозяйством. При этом предлагал переселять китайцев не на север, где холодно, а по возможности в Западную Сибирь.

НКИД считал, что такому переселению могли подлежать только те китайцы, в отношении которых не имелись данные об их шпионской или другой преступной деятельности. Предлагалось также продумать о выселении некоторой части китайцев, которые этого захотят, в Синьцзян479.

10 ноября Политбюро принимает решение выселение китайцев прекратить, допуская переселение в Синьцзян только тех китайцев, которые изъявят добровольное желание. При этом предлагалось оказывать им полное содействие в реализации ими своего имущества, оформлении документов, доставке на станцию железной дороги, в исключительных случаях оказание материальной помощи.

Китайцев, проживавших на территориях запретных пограничных зон и укрепрайонов, в том случае если они не изъявят желание выехать в Синьцзян, расселить за пределами этих районов на территории края. Арестованных китайцев, исключая осужденных и обвиняемых в шпионаже, активной диверсии и терроре, из-под стражи предлагалось освободить и выселить в Синьцзян, вместе с их семьями и имуществом.

В дальнейшем массовые аресты китайцев прекратить. Аресты производить только при наличии достаточных данных, изобличающих их в контрреволюционных или уголовных преступлениях. Эти дела должны были направляться в судебные органы480.

4 ноября Ежов сообщил Сталину о том, что китайское посольство в Москве поставило перед НКИД вопрос о досрочном освобождении из мест заключения китайских подданных, осужденных на разные сроки, состав преступления которых не содержит тяжких нарушений законов СССР. По данным посольства, таких заключенных в различных городах СССР имелось около 400 человек.

Ежов считал целесообразным дать согласие китайскому посольству на выдворение из пределов Советского Союза в Синьцзян через Особое совещание при НКВД СССР китайских подданных, осужденных за спекуляцию, мелкую контрабанду, валютные операции, содержание опиокурилен и продажу наркотиков, бытовые преступления (там, где санкция не свыше пяти лет), антисоветскую агитацию. Всех этих лиц после решения Особого совещания можно было направить в Синьцзян с упрощенным оформлением выезда481.

10 ноября Политбюро дает свое согласие на это предложение482.

Проведение операции по харбинцам. 19 сентября 1937 г. постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) был утвержден проект закрытого письма НКВД СССР и приказ о мероприятиях в связи с террористической диверсионной и шпионской деятельностью японской агентуры из так называемых харбинцев (бывших служащих Китайско-Восточной железной дороги и реэмигрантов из Маньчжоу-Го). Они еще не были своими, но уже и не были и иностранцами.

Согласно оперативному приказу НКВД СССР № 00593, органами безопасности было учтено до 25 000 харбинцев, осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза.

Агентурно-оперативные материалы показывали, что въехавшие в СССР харбинцы в подавляющем большинстве состояли из бывших белых офицеров, полицейских, жандармов, участников различных эмигрантских шпионско-фашистских организаций и т. п. В подавляющем большинстве они являлись агентурой японской разведки, которая на протяжении ряда лет направляла их в Советский Союз для террористической, диверсионной и шпионской деятельности.

Ежов приказал с 1 октября 1937 г. приступить к операции по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности.

«2. Аресту подлежат все харбинцы:

а) изобличенные и подозреваемые в террористической, диверсионной, шпионской и вредительской деятельности;

б) бывшие белые, реэмигранты, как эмигрировавшие в годы гражданской войны, так и военнослужащие разных белых формирований;

в) бывшие члены антисоветских политических партий (эсеры, меньшевики и др.);

г) участники троцкистских и правых формирований, а также все харбинцы, связанные с деятельностью этих антисоветских формирований;

д) участники разных эмигрантских фашистских организаций („Российский общевоинский союз“, „Союз казачьих станиц“, „Союз мушкетеров“, „Желтый Союз“, „Черное кольцо“, „Христианский союз молодых людей“, „Русское студенческое общество“, „Братство русской правды“, „Трудовая крестьянская партия“ и т. д.);

е) служившие в китайской полиции и войсках как до захвата Маньчжурии японцами, так и после образования Маньчжоу-Го;

ж) служившие в иностранных фирмах, прежде всего японских, а также белогвардейских (фирма Чурина и друг.);

з) окончившие в Харбине известные курсы „Интернационал“, „Славия“, „Прага“;

и) владельцы и совладельцы различных предприятий в Харбине (рестораны, гостиницы, гаражи и проч.);

к) нелегально въехавшие в СССР без установленных по закону советских документов;

л) принимавшие китайское подданство, а затем переходившие в советское гражданство;

м) бывшие контрабандисты, уголовники, торговцы опиумом, морфием и т. п.;

н) участники контрреволюционных сектантских группировок.

3. Аресты произвести в две очереди:

а) в первую очередь арестовать всех харбинцев, работающих в НКВД, служащих в Красной армии, на железнодорожном и водном транспорте, в гражданском и воздушном флоте, на военных заводах, в оборонных цехах всех других заводов, в электросиловом хозяйстве всех промпредприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах, в химической промышленности;

б) во вторую очередь – всех остальных харбинцев, работающих в советских учреждениях, совхозах, колхозах и проч.

4. Харбинцев, не подпавших под перечисленные в пункте втором категории, независимо от наличия компрометирующих данных, немедленно удалить из железнодорожного, водного и воздушного транспорта, а также из промышленных предприятий, приняв одновременно меры к недопущению впредь на эти объекты.

5. Следствие по делам арестованных харбинцев развернуть с таким расчетом, чтобы в кратчайший срок полностью разоблачить всех участников диверсионно-шпионских и террористических организаций и групп.

Выявляемую в процессе следствия харбинцев новую сеть шпионов, вредителей и диверсантов – немедленно арестовать.

6. Всех арестованных харбинцев разбить на две категории:

а) к первой категории отнести всех харбинцев, изобличенных в диверсионно-шпионской, террористической, вредительской и антисоветской деятельности, которые подлежат расстрелу;

б) ко второй категории – всех остальных, менее активных харбинцев, подлежащих заключению в тюрьмы и лагеря, сроком от 8 до 10 лет.

7. На харбинцев, отнесенных в процессе следствия к первой и ко второй категории, – ежедекадно составлять альбом (отдельная справка на каждого арестованного) с конкретным изложением следственных и агентурных материалов, определяющих степень виновности арестованных.

Альбом направлять в НКВД СССР на утверждение.

Отнесение арестованных харбинцев к 1-й и 2-й категориям производится на основании агентурных и следственных данных – Народным Комиссаром Внутренних дел республики – начальником УНКВД, области или края, начальником ДТО УГБ НКВД, совместно с соответствующим прокурором республики, области, края, дороги.

8. После утверждения списков НКВД СССР и прокурором Союза приговор приводить в исполнение – немедленно.

9. Освобождение из тюрем и лагерей ранее осужденных харбинцев, отбывающих наказание за шпионаж, диверсию и вредительство, – прекратить.

На этих лиц представить материалы для рассмотрения на Особом совещании НКВД СССР.

10. Операцию по харбинцам использовать для приобретения квалифицированной агентуры, приняв меры к недопущению в секретный аппарат двойников.

11. Операцию закончить к 25 декабря 1937 года.

12. В отношении семей репрессируемых харбинцев руководствоваться моим приказом 00486 от 15 августа 1937 года».

О ходе операции Ежов приказал докладывать ему по телеграфу каждые пять дней (5, 10, 15, 20, 25 и 30 числа каждого месяца)483.

По отчетным данным, на 10 сентября 1938 г. было рассмотрено дел на 30 938 харбинцев. Из них было осуждено к расстрелу 19 312, к другим мерам наказания – 10 669, передано в суды 251 чел.; возвращено на доследование дел на 796 чел.

Великая Отечественная война

28 сентября 1940 г. между Германией, Италией и Японией был заключен тройственный пакт. Этот договор был направлен на установление господства агрессивных государств над всем миром. Одним из основных объектов, против кого он был направлен, являлся Советский Союз.

К 1941 г. в Маньчжурии на границах с СССР было построено 15 укрепленных районов, протяжением свыше 700 километров по своему расположению и характеру, носивших ясно выраженный наступательный характер. Строительство казарменного фонда и военных складов в Маньчжурии и в Корее обеспечивало сосредоточение в районах границы с СССР крупных военных сил, предназначавшихся для операций по захвату советского Дальнего Востока. Большинство складов боеприпасов и военного имущества находилось непосредственно у границ СССР, это прямо указывало на то, что эти склады были предназначены обеспечить наступательные операции японской армии.

Нападение гитлеровской Германии на СССР в июне 1941 г. значительно активизировало агрессивную политику Японии в отношении СССР. Правящая клика Японии считала неизбежной победу Германии над СССР в ближайшее время и полагала, что это откроет благоприятные возможности для реализации захватнических планов Японии на Дальнем Востоке. В силу этого планирование и подготовка войны против СССР получили со второй половины 1941 г. особенно широкий размах.

Так, в протоколе секретного совещания руководства военных и политических деятелей Японии в присутствии императора от 2 июля 1941 года, говорится: «Хотя наши отношения в германо-советской войне определяются духом оси Рим – Берлин – Токио, мы некоторое время не будем вмешиваться в нее, но примем по собственной инициативе меры, тайно вооружаясь для войны с СССР. Тем временем мы будем продолжать вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями, и, если ход советско-германской войны примет благоприятный для Японии оборот, мы применим оружие для решения северных проблем и этим обеспечим стабильность положения в северных районах».

В октябре 1941 г. проектировалась посылка вооруженных японских колонистов в оккупированные районы СССР. Все высшие административные посты в этих районах должны были находиться в руках японцев. Только на низших административных должностях в оккупированных районах считалось возможным использовать русских белоэмигрантов.

Во время Великой Отечественной войны дальневосточная резидентура органов государственной безопасности докладывала полученную информацию советскому руководству, которая имела большое значение, так как давала возможность с учетом ситуации на Западном фронте своевременно предпринимать соответствующие контрмеры в Дальневосточном регионе Советского Союза.

Так, УНКГБ по Хабаровскому краю сообщало о фактах проведения боевой подготовки и разведывательной работы со стороны администрации и рабочих японских рыболовных участков, расположенных на территории края. На рыбзаводах японцы систематически проводили строевую подготовку личного состава рабочих. В нее входили: перебежка, самоокапывание, прикладная гимнастика, сбор по тревоге и отработка приемов штыкового боя с использованием бутафорского оружия.

По сообщению Нижнеамурского областного управления НКГБ, японцы проявляли усиленный интерес к подразделениям пограничных войск, расположенным в районе арендуемых ими рыболовных участков на Охотском побережье. Расспрашивали о количестве бойцов, условиях жизни, связи между постами.

Была разоблачена группа лиц, подозреваемых в сотрудничестве с японскими спецслужбами. Особый интерес Управления контрразведки «Смерш» Забайкальского фронта вызвал старший переводчик разведотдела лейтенант Ли Гуй Лен, в силу своего положения хорошо знавший зафронтовую агентуру В поведении и действиях переводчика не было ничего подозрительного. Однако изучив его биографию, контрразведчики обратили внимание на то, что участившиеся провалы зафронтовой агентуры разведотдела штаба фронта совпадали с зачислением Ли Гуй Лена на службу в разведку. Еще больше укрепили подозрения советской контрразведки показания нескольких агентов-двойников, разоблаченных весной 1943 г., которые на допросах сообщили, что задержавшие их японские спецслужбы были поразительно хорошо информированы о содержании заданий, полученных ими в разведотделе.

В это время был арестован резидент японской разведки Де До Сун, который 20 июня 1943 г. на допросе в УКР «Смерш» Забайкальского фронта показал, что сведения на 19 агентов советской военной разведки были получены им от Ли Гуй Лена, которого он в 1932 г. завербовал под псевдонимом «Лин». 26 августа, после короткой оперативной игры, контрразведчики «Смерш» арестовали переводчика, который признался в своей шпионской деятельности.

Добытые в ходе оперативно-следственной разработки Де До Суна и Ли Гуй Лена материалы позволили раскрыть целую сеть шпионов, внедренных японскими спецслужбами в зафронтовой агентурный аппарат разведывательных органов Забайкальского фронта. Ее масштабы поразили. Оказалось, что более половины всей зафронтовой агентуры разведотдела было перевербовано японцами.

Не лучше обстояли дела с негласными источниками, находившимися на связи у сотрудников разведывательных подразделений Дальневосточного фронта. Только за первое полугодие 1943 г. органами «Смерш» было разоблачено и арестовано 38 вражеских агентов. В их числе оказалось 28 закордонных источников разведотдела фронта, перевербованных японцами в период ходок в Маньчжурию.

Всего в 1942 г. и за первое полугодие 1943 г. военными контрразведчиками управлений «Смерш» Дальневосточного и Забайкальского фронтов было выявлено и разоблачено 66 шпионов, проникших в негласный аппарат разведывательных отделов этих фронтов. Кроме того, они установили, что еще 166 агентов, получив задание, ушли на территорию Маньчжурии и обратно не вернулись484.

По состоянию на 15 января 1942 г. органами советской контрразведки подтверждались данные об активизации деятельности японских спецслужб по разведке военных объектов на советской территории, путем засылки квалифицированной агентуры, переброски писем на территорию СССР, адресованных местному населению и красноармейцам, с призывом к измене Родине и попыток вербовок переводчиков отрядов, о чем характерно свидетельствовали многочисленные факты:

Так, начальник Хулинского органа особой службы (ЯВМ) штаба Квантунской армии японец Канайдзуми от своего командования получил распоряжение приступить к вербовке переводчиков, работающих в органах советской разведки. Их вербовку он хотел осуществлять через агентов-двойников. Задания на вербовку Канайдзуми был намерен давать только проверенным квалифицированным агентам-двойникам, которым вместе с заданием предполагал выдавать миниатюрные фотоаппараты для фотографирования командиров-разведчиков, переводчиков и объектов оборонного значения.

Задержанный 28 августа 1941 г. на участке 76 погранотряда агент-китаец Го-Шу-Цин от начальника фугдинского органа особой службы японца Ху-Тен получил задание на вербовку переводчика-китайца Ли-Цзо-Тин. В процессе допросов в советской разведке он должен был детально изучить переводчика китайского языка и впоследствии предложить ему перейти на территорию Маньчжурии, обещая за это вознаграждение и устройство на хорошую работу.

8 января 1942 г. на участке погранзаставы Чесноково 75 погранотряда неизвестным из-за кордона было совершено безнаказанное нарушение границы. Дойдя до дозорной тропы, он оставил на снегу два письма, одно из них было адресовано на имя местного жителя и второе на имя военнослужащего отряда (фамилии вымышленные), с призывом их к измене Родине.

Японские разведывательные органы при направлении своей агентуры на территорию СССР продолжали особое внимание обращать на выявление количества войск, состояние оборонительных сооружений, оборот и грузоподъемность дальневосточного транспорта в пограничной полосе.

В случае, если агент задерживался советскими органами, ему давалось задание внедриться в состав советской разведки и впоследствии работать двойником в пользу японцев. С такими заданиями в первой половине января 1942 г. из числа 12 чел. задержанных нарушителей границы на участке округа было разоблачено два японских агента: китаец Хоу-Го-Дун, задержанный 2 января 1942 г., и китаец Ван-Юн-Фын, задержанный 6 января 1942 г.

По состоянию на 13 марта 1942 г. вновь отмечалась активизация деятельности японских разведывательных и контрразведывательных органов по разведке военных объектов на советской территории.

С 1 января по 13 марта 1942 г. на участке Хабаровского округа из 97 задержанных нарушителей границы разоблачено в принадлежности к японской разведке 33 человека.

По данным закордонной агентуры было известно, что японские разведывательные органы по заданию штаба Квантунской армии высылаемой на советскую территорию агентуре ставят задачу на сбор сведений: наименование и нумерация частей Красной армии и фамилии командиров частей, убывающих на Западный фронт или прибывших вместо отправленных на запад или вновь сформированных, вооружение и подготовка этих воинских формирований. Количество самолетов и орудий, направленных на запад. Увеличение или уменьшение численности войск в пограничной полосе. Расположение огневых позиций в тылу границы и силы, расположенные в них. Наименование укрепленных районов, их мощность, звание и фамилии начальников гарнизонов. Сбор данных о железной и шоссейных дорогах, подходящих к границе, и пропускная способность их.

В это время японская разведка для парализации деятельности советской разведки и контрразведки за границей предприняла ряд репрессивных мер по отношению к двойнической агентуре, в связи с чем некоторые из агентов были арестованы, а другим запрещен выход на явки.

За период с 1 ноября 1941 г. по 1 мая 1942 г. на участке Хабаровского округа из 266 задержанных нарушителей границы разоблачено в принадлежности к японской разведке 89 человек.

Из общего числа разоблаченных агентов особыми отделами и отделениями погранполиции было переброшено 69 чел. Жандармскими органами – 6 чел. Органами особой службы штаба Квантунской армии – 14 чел.

Задания, полученные агентами:

а) по разведке военных объектов – 58 чел.;

б) на оседание в погранич. полосе – 16 чел.;

в) на перевербовку – 11 чел.;

г) для установления связи с китайцами, бежавшими на территорию СССР (с целью их последующей вербовки) – 3 чел.;

д) для установления очагов комплектования китайских партизан – 1 чел.

Выброска японской агентуры на советскую территорию проводилась не только гласным руководящим составом японской разведки, но и резидентами и офицерами японской армии. Японские разведорганы продолжали маскировать свою деятельность по разведке советской территории разного рода общественными, заготовительными конторами и отдельными представителями предприятий и даже пожарной команды. В целях всестороннего получения военных объектов, расположенных в пограничной полосе, перебрасывали свою агентуру на определенный участок.

Так, например:

на участок погранзаставы (п/з) Благовещенская переброшено – 14 чел.;

на участок п/з Иннокентьевка – 8 чел.;

на участок п/з Журавлевка – 5 чел.;

на участок п/з Сагибово – 7 чел.;

на участок п/з Туловская переброшено – 4 чел.;

на участок п/з Пузино – 9 чел.;

на участок п/з Брандвахта – 4 чел.