Гувернантка для герцога Дэр Тесса

Глава 31

— Нет!

Чейз не хотел это принимать.

Он не мог это принять. Ни эти ее немыслимые слова, ни выжидательное выражение глаз, ни острый порыв радости, который полоснул его по сердцу, ни перехвативший горло спазм.

Он не мог принять ничего из этого. В полном отчаянии его сознание было готово ухватиться за последнюю соломинку.

Он мог бы принять ее. Принять в свои объятия. Прижаться губами к ее губам, чтобы принять в себя ее вздох. Чтобы у нее пошла кругом голова. Чтобы она задохнулась и не смогла бы произнести другие такие же поразительные слова.

Этот бесконечный, покрытый травой склон, который он проклинал, пока они поднимались к обсерватории… Теперь он благословлял его. Скинув плащ. Чейз расстелил его на траве и уложил на него Алекс. Мир превратился в огромную затемненную комнату, потолком в которой служило звездное небо.

А затем между поцелуями и ласками, расстегиванием пуговиц на них снизошло ощущение неизбежности.

Оба поняли, что произойдет сейчас. Что должно произойти.

— Алекс… Ты ведь знаешь, что я не с каждой женщиной занимаюсь этим. Я уже очень давно не позволял себе ни с кем идти до конца. Хоть такое признание и ранит мою гордость, все может пройти не так гладко.

— Не понимаю, в чем разница.

— Честный ответ. И это успокаивает. — Он устроился у нее между бедрами. — Ты не хочешь меня останавливать? Может, подобьешь баланс на кусочках сахара или на чем-нибудь еще?

Она тихо засмеялась.

— Сахар не потребуется.

— Александра… — Он отбросил шутливый тон и заговорил серьезно. — Если я возьму тебя сейчас, это будет означать, что ты станешь моей навсегда. Ты это понимаешь, любовь моя?

Алекс кивнула.

— Мне нужен ответ на словах. — Он смотрел ей в глаза. — Скажи, что хочешь этого.

— Я хочу этого. — Ее руки обняли его за шею. — Я хочу тебя.

Чейз с нетерпением ждал этих слов, потому что больше не мог проявлять сдержанность, как это приличествовало джентльмену. В нем не осталось ничего, кроме огненного, всепоглощающего желания.

Желания, обжигающего кровь.

Желания войти в нее, принадлежать ей.

Желания отбросить в сторону все, что разделяло их.

Желания уничтожить все преграды одним простым грубым движением.

Чейз направил в нее член. Головка окунулась во влажное тепло, и это обладание ею всего на дюйм глубины заставило его содрогнуться от наслаждения.

Он приподнялся на руках и, стиснув зубы, вошел в жаркое, шелковистое, узкое лоно.

Господи!

Ее пальцы впились в его плечи. Он слышал ее учащенное дыхание.

— Тебе больно? — Задавая вопрос, он сделал движение бедрами вперед, отвоевав еще один дюйм. — Выдержишь?

Алекс кивнула.

— Я… в порядке.

Слава богу!

Чейз с признательностью поцеловал ее. При каждом его движении вперед она сжималась, и от этого он ощущал себя монстром, потому что делал ей больно.

Вся его лихая техника была забыта. Ему хотелось быть ласковым и терпеливым. Но он целую вечность не брал женщину вот таким образом, а Алекс была не просто какая-то женщина.

Это была его Александра! Его навсегда. Его единственная.

Всего лишь еще чуть-чуть, пообещал себе Чейз.

Он не был эгоистичным любовником, поэтому замедлил движения, чтобы у нее было достаточно времени привыкнуть к нему.

Но сначала еще чуть-чуть глубже.

Еще чуть-чуть.

И еще.

И — о боже! — еще.

Чейз взял все, что она могла отдать. Вошел в нее полностью, их бедра сцепились, ее тело облекло его собой.

Он еще никогда не испытывал такого блаженства.

Алекс еще никогда не испытывала такой боли.

О господи! Она знала, что девственницам не сладко приходится в первый раз, но не могла даже представить себе, что будет настолько больно.

Она прикусила губу до крови, решив выдержать все и не выдать себя. Ей не хотелось ранить чувства Чейза.

— Алекс… — Он раскачивался над ней. — Ты — сплошное блаженство.

От боли она зарычала сквозь сомкнутые губы, понадеявшись, что этот звук будет похож на стон наслаждения.

— Скажи, что тебе нравится, — настаивал он.

— Все прекрасно. Просто… делай то, что делаешь.

— В данную минуту я ничего не делаю.

— Да, знаю. — Алекс откинула голову на траву и прикрыла глаза рукой. — Больно как черт знает, что. Извини, но либо ты слишком велик для меня, либо ужасно неловок.

У него из груди вырвался смех, но и в смехе слышалась боль.

Алекс всхлипнула.

— Ты должна была сказать. — Чейз приподнялся на руках, опираясь на колени. — Я бы тут же прекратил.

Он сделал движение, чтобы выйти из нее. Алекс обхватила его ногами, заставляя остановиться.

— Не хочу прекращать.

— Но…

— Если в первый раз всегда больно, надо быстрее покончить с этим первым разом.

— Да, любимая. Но я предпочел бы, чтобы первый раз у тебя не был связан с неприятными переживаниями.

— Не вижу способа, как этого избежать. Должно же быть какое-то решение.

— Вот какова моя женщина! — с любовью произнес он. — Разумная, решительная, никогда не отступающая перед препятствиями.

В голове у Алекс роились вопросы.

— Я вот что думаю: существует, наверное, дюжина разных позиций для соития, ведь так?

— Их сотни, если верить тем альбомам и руководствам с обилием иллюстраций, что имеются в моей библиотеке.

— Тогда, может, воспользуемся одной из них, чтобы было не так больно? — предложила она. — Если это не будет неудобно.

— Неудобно? — удивился он. — Александра, ты просишь заниматься с тобой любовью в разных позах. Что же тут неудобного? Считай, что это моя обязанность.

Алекс улыбнулась. Она так любила его!

Постепенно боль стала утихать. Пока они разговаривали, тело получило возможность отдохнуть и привыкнуть к новому состоянию, а она перестала напрягать мышцы.

— Тогда давай попробуем. — Чейз перекатился на бок, увлекая ее за собой. Положив руку ей на ягодицу, он прижал Алекс к себе и закинул на себя ее ногу. — Так лучше?

— Думаю, да.

Теперь вес его тела не давил, когда он входил в нее. От этого ей стало легче, а он все держал под контролем.

Чейз по-прежнему казался ей каким-то невозможно огромным, когда оставался в ней. Однако Алекс уже знала, как надо преодолевать это ощущение.

Решив попробовать, она осторожно качнула бедрами навстречу его движению и оттянула их, когда он стал выходить из нее. Тупая боль еще чувствовалась, но было в этом и что-то новое, сладостное. Низкий грудной стон слетел с ее губ.

Чейз внимательно посмотрел на Алекс.

— Все так же больно?

— Нет — Она проделала те же движения бедрами. — Нет, уже не больно. Даже приятно.

— Это радует.

— Да, — выдохнула она, снова начав работать бедрами. — Да!

Алекс потеряла счет времени. Они двигались медленно, их тела покрылись легкой испариной.

Ей казалось, что она взбирается на крутой склон, шаг за шагом, все выше и выше с каждым движением. Чем ближе она приближалась к пику, тем разреженнее становился воздух. Легким не хватало кислорода. Голова начинала кружиться.

— Чейз…

— Я здесь. — Голос у него слегка дрожал. — Тебе хорошо?

— Очень! Очень хорошо. А тебе?

— Словно умираю от тысячи блаженных ударов кинжалом. Спасибо, что спросила.

Алекс улыбнулась. Он был таким терпеливым и ласковым с ней. Она покрыла поцелуями его шею и грудь, потом кончиками пальцев провела вниз по руке.

Его рука, лежавшая у нее на ягодице, крепко стиснула ее.

— Ради бога. Александра! Сейчас ты полностью лишишь меня героической сдержанности.

Она подняла на него глаза.

— Может, я на это только и надеюсь.

Прижавшись лбом к ее макушке, он схватил Алекс за бедра, потом вошел в нее резко и глубоко. Она тихо ахнула.

— Да, — наконец удалось ей выдавить. И вдруг Алекс забеспокоилась: что если Чейз подумает, будто ей опять стало больно? — Только не останавливайся!

На этот счет можно было не беспокоиться. Он размашисто работал бедрами.

Если наслаждение было горным склоном, то Чейз взбирался по нему решительными бросками. Прижимаясь к его плечу. Алекс полностью отдалась этому безудержному ритму.

Он входил в нее раз за разом, мощно, с жаром. Его энергия даже пугала ее. Звуки, которые он издавал, хриплые, отчаянные, казались ей восхитительно возбуждающими. А когда Чейз приник к ее уху и разразился грязной бранью, Александра вдруг испытала прилив какого-то порочного возбуждения.

Но чем разнузданней он держался, тем в большей безопасности Алекс чувствовала себя. В первый раз в жизни Алекс поняла, что значит быть по-настоящему, полностью защищенной. Неуверенность, которую она несла в себе, оставила ее наконец.

Она вдруг воспарила, стала невесомой, обрела свободу — это был пик блаженства.

— Господи! — Ритм его сбился, но он не уткнулся ей в шею или в волосы, не отстранился от нее.

Он был рядом! Он был с ней!

— Александра…

— Я с тобой.

— Давай поговорим.

— Мы вместе. — Она провела рукой по его спине. — Я люблю тебя. Для меня нет никого ближе тебя.

— Алекс! Господи, я…

Когда его тело расслабилось от испытанного пика наслаждения, она тесно прижалась к нему. Притянув Алекс к себе, Чейз покрыл поцелуями ее лицо. Когда он поцеловал ее в нос, она засмеялась.

Потом Чейз перекатился на спину. Они лежали, взявшись за руки и глядя на звезды. Неужели это было каких-нибудь пять-шесть часов назад?

Он придвинулся к Алекс — она положила голову ему на грудь. Его пальцы играли ее волосами.

— Мне кажется, мир крутится.

— Мир крутится не переставая.

Чейз тихо застонал.

— Но это правда. Он все время крутится, — улыбнулась Алекс.

— А если так, я скажу: ты мой мир. Ты ведь не крутишься?

— Ты смешной. Мы с тобой находимся на Земле, она вращается, а значит, мы вращаемся вместе с ней.

— Ты разрушила все мои благоглупости.

— Ну да. — Она положила ладонь ему на грудь, туда, где билось сердце. — Мне кажется, правда не может ничего разрушить. Разве понимание того, как устроена Вселенная, ослабляет ощущение чуда от ее существования?

— Если во вращении мы пролетаем сотни миль в час. чудо, что мы все время остаемся на этой скале.

— Тут нет ничего чудесного. Это действует сила тяготения.

Он поцеловал ее в макушку.

— Я люблю тебя. И нет такого способа, чтобы разрушить мое чувство, даже с помощью астрономии.

— Ты прав. — Алекс порадовалась, что Чейз не видит ее лицо, полное ликования. — Любовь — это чудо.

— Понимаешь, для меня это самая логичная на свете вещь — Осторожно отодвинув ее. Чейз перевернулся на бок, чтобы оказаться к ней лицом. Пальцами осторожно ощупал ее лицо, прошелся по контурам тела. — Послушай, я мог бы воспользоваться тем, что здесь в такой час нет ни кареты, ни лодки, или сказать тебе, что мост смыло наводнением. Тогда можно было бы остановиться в деревенской гостинице и сделать вид, что мы вынуждены разделить единственную свободную комнату. Но Господь любит правду. Поэтому скажу честно: остаток ночи я хочу провести, не выпуская тебя из объятий, и мне наплевать, что об этом подумают другие.

Алекс засмеялась.

— Давай так и поступим.

Они все же добрели до гостиницы, где занимались любовью, засыпая на час-другой в перерывах между приступами страсти. А потом, чтобы восстановить потраченные силы, решили подкрепиться.

— Ты хочешь устроить длинную помолвку? — спросил Чейз за завтраком.

Алекс отставила чашку с чаем.

— Что?.. О чем ты спросил меня сейчас?

В это время Чейз уже намазывал масло на ломоть хлеба. Закончив, разломил хлеб на две части и одну протянул ей.

— Если с помолвкой долго тянуть, появится множество отвратительных сплетен. Ты можешь вернуться в свой дом, чтобы переждать, когда все уляжется. И тогда мы сможем пожениться лишь следующей весной… — Он положил вилку с ножом на стол и пристально посмотрел на нее. — К дьяволу! Я не хочу ждать до следующей весны.

— Чейз, о чем ты говоришь?

— О нашей свадьбе. О чем я еще могу говорить?

— Я не знаю. Случилось что-нибудь серьезное?

Отодвинув в сторону тарелку. Чейз поставил локти на стол и, наклонившись к Алекс, тихо заговорил:

— Помнишь, ночью я сказал тебе, что хочу, чтобы мы были вместе всегда? Ты согласилась.

— Конечно, я согласилась, — прошептала она в ответ. — Но замужество?

— Ты еще сказала, что не допустишь, чтобы я тебя содержал.

— А ты сказал, что не можешь предложить мне ничего другого.

— Я передумал, — отрезал он.

— Я тоже.

Чейз барабанил пальцами по столу.

— Я в недоумении.

— Давай рассмотрим ситуацию. Если эта комета действительно моя, я смогу найти покупателя, который захочет дать ей свое имя. Возможно, я получу за комету столько, что смогу стать независимой женщиной и купить собственный домик. Тогда я буду твоей любовницей, а не содержанкой.

— У меня уже были любовницы. Я знаю, что значит иметь любовниц. Мне не нужна любовница.

Алекс вздохнула.

— Ты не можешь на мне жениться. Мой отец — американец, он зарабатывал на жизнь торговлей. Мать — безродная метиска. Я — католичка. У меня нет денег, нет связей. Я всего лишь гувернантка. А ты станешь герцогом.

Его глаза сверкнули.

— Несколько месяцев ты нуждалась в моей поддержке, а сейчас отказываешься от предложения? Целое лето ты рассказывала Розамунде и Дейзи, что женщина может делать все, что захочет. А теперь объявишь им, что не сможешь стать герцогиней? Выходит, ты все это время лгала нам или лжешь себе сейчас.

— Не знаю. — К горлу Александры подкатил комок.

Через стол он дотянулся и взял ее за руку, начал нежно поглаживать пальцы.

— Прости. Нам ни к чему выяснять отношения. Я просто хочу быть с тобой.

— Я тоже хочу быть с тобой.

Чейз поцеловал ей руку.

— Тогда давай вернемся домой. Я соскучился по нашей постели.

Ей безумно понравилось, что он сказал о постели «наша».

Она любит его.

Может быть — всего лишь может быть, — на этот раз ее не постигнет разочарование и мечты все-таки станут явью.

Если добавить ко всем событиям еще и поездку в карете, в Мейфэр они вернулись поздним утром.

Алекс собиралась принять ванну и выспаться… в объятиях Чейза, если удастся это устроить.

Но как только они подъехали к особняку Рейно, стало понятно, что этим планам не суждено осуществиться. Не дожидаясь, пока карета остановится, из дома выбежала миссис Грили.

— О, мистер Рейно! Слава богу, вы вернулись!

— Господи, в чем дело?

— Розамунда и Дейзи, сэр! Их нет. Они сбежали.

Глава 32

— Сбежали? — переспросила Алекс, понадеявшись, что неправильно поняла экономку.

Миссис Грили разразилась слезами.

Чейз не стал ждать подтверждения ее слов и быстро зашагал к дому. Алекс поспешила за ним.

Они торопливо поднялись в детскую. Переступив порог комнаты, подошли к распахнутому окну. От подоконника до тротуара спускалась веревка с навязанными на ней узлами.

О господи!

Алекс бросилась к сундуку сестер и перерыла в нем все сверху донизу.

Именно этого она и боялась.

— Его нет.

— Чего?

— Узелка Розамунды. Я обнаружила его совершенно случайно несколько недель назад. Она таскала деньги украдкой. Из всех этих пенни и шиллингов набрала приличную сумму. Там было еще кое-что, например, карта и расписание движения почтовых карет.

— И ты ничего не предприняла на этот счет? Господи. Алекс!

Александра сникла под его пронзительным взглядом.

— Мне не хотелось, чтобы Розамунда узнала, что я наткнулась на ее узелок.

— Ты должна была сказать мне об этом! Нужно было забрать его из сундука!

— Тогда Розамунда собрала бы другой узелок. Самый лучший способ удержать девочек от побега — это дать им понять, что у них есть свой дом. И я думаю, что они начали ощущать это в последнее время. Не могу понять, что заставило их принять такое решение.

Чейз покачал головой.

— Письма! Должно быть, это все из-за писем.

— Каких писем?

— Письма из всех приличных школ Англии, которые согласились принять девочек. Прошлой ночью я забыл их на письменном столе.

— О нет!

— Розамунда, наверное, спустилась вниз, надеясь найти в моих карманах пару шиллингов, и увидела их. — Растопыренной пятерней Чейз провел по волосам. — Куда они могли направиться?

— Понятия не имею. Возможно, в какой-нибудь портовый город.