Капеллан Дроздов Анатолий
– Ты дашь мне планшет, и я кое-кому это покажу.
После минутного размышления я пожал плечами. Да ради Бога!
Литургия началась спустя полчаса. Вернее, ее демонстрация. Литургию не служат в такое время и при таких обстоятельствах. Например, с полным желудком. Но я увлекся. Накатило. Как давно я не стоял перед паствой! И пусть Гливен с семьей, Ноэль, а также набившиеся в комнату слуги не христиане, но служил я от души. Произносил ектинью, пел тропари, читал «Верую» и «Отче наш». Мне внимали. Естественно, не крестились. Пусть… Я даже приготовил Святые Дары. Вино, хлеб, серебряная чаша… Вздымаю ее над головой. К моему удивлению, Гливен подходит, скрестив на груди руки. После минутного колебания причащаю его. Вернее, изображаю причастие. Я не священник, мои дары не действительны. Следом подходит жена Гливена, милая, пухлая женщина лет тридцати. Вкладываю ей в рот ложку вина с кусочком хлеба. Она кланяется и отходит. Передо мной возникает Ноэль. Да что они, сговорились? Я «причащаю» детей, затем – слуг. По их лицам видно, что церемония им нравится. Что я делаю? А ладно…
Служба завершена. Снимаю камеры, иду к себе. Включаю планшет, сбрасываю на него записи, монтирую видео. Вышло неплохо. Я выгляжу солидно. Гливен принес мне мантию, какие здесь носят маги. Она похожа на рясу. Нательный крест отца Игоря я вытащил наружу. Он маленький, но серебро хорошо смотрится поверх черной материи. Вывожу значок фильма на рабочий стол, звонком вызываю слугу и велю отнести планшет Гливену. Пусть любуется. Слуга бережно, как хрустальный бокал, принимает планшет и выходит. Я стаскиваю мантию и вешаю ее на крючок – не пригодится более. Некому их носить. Корпорация распущена, лицензии магов объявлены недействительными. Гливен, узнав о попытке моего отравления, пришел в ярость. Что он говорил королю, мне неизвестно, но Этон подписали указ. Бывшим магам предложили вступить в армию и лечить воинов. Многие согласились. Кушать-то хочется…
Стук в дверь. Открываю – Ноэль. Она быстро обнимает меня и дышит в ухо. Затем отстраняется и смотрит в глаза.
– Ты сегодня грустный.
– Вспомнил дом, – говорю со вздохом. – Мать, отца, сестер. Я по ним очень скучаю.
– И я по своим, – кивает Ноэль. – Посидим?
Киваю. Это у нас отношения такие в последнее время – сидеть рядом. Взяться за руки и молчать. После поцелуев в донжоне Ноэль стала меня стесняться. Не узнать девочку, предлагавшую мне минет. Хотя этого слова здесь не знают, как и сам процесс. Возможно, благородными практикуется, рассказал же кто-то Ноэль? Однако в борделях используют только две позы: женщина на четвереньках или на спине. Сверху – уже разврат. С ренийцами наоборот. У них женщина на спине – верх разврата, а вот сверху – самое то. Объединить две практики не получается. Мне, впрочем, и такое не светит. Ноэль не подпускает ко мне женщин. Приходит в ярость, если заметит кого рядом. Ко мне приставлен слуга, хотя женщин в доме Гливена много.
С Ноэль мне хорошо – даже сидеть и молчать. Она умная и искренняя. В этом похожа на Аню. Внешне они разные, разве что фигуры схожи. Крепкие плечи, узкая талия, округлые бедра. Ну и грудь… Никогда не понимал интереса мужчин к анорексичным моделям. Что в них может быть красивого, кроме одежды, конечно? Ноэль сильная и очень красивая. На Земле бы сделала блестящую карьеру – на телевидении или в кино. Ноэль удивительно телегенична, на экране выглядит лучше, чем в жизни. Хотя, куда красивее? Как мне с ней быть? Взять с собой? Не разрешат, это к гадалке не ходи. Аборигенку на Землю? А документы? У нее даже свидетельства о рождении не имеется по причине их полного отсутствия в местном обществе. Да и Ноэль не рвется со мной. Здесь у нее мать, сестры, папаша вон нарисовался. А мои родные живут на Земле. Я скучаю по ним, но что делать? Вернувшись, я потеряю Ноэль. Что получу взамен? Целлюлитных теток, с которых нужно согнать жир? Оплывшие физиономии, подгоняемые под модный стандарт? На Земле человек с даром не спасает людей. С этим справляются обычные врачи. А вот за желание стать красивым люди готовы платить. Из-за этого наша семья богата. Деньги у меня будут. И что? Я сумею купить за них любовь? То обожание, с каким на меня смотрит эта девочка?
Ноэль кладет мне голову на плечо.
– Почему ты не женился?
Это она с чего?
– Священнику трудно найти жену.
– Почему?
– По правилам невеста должна быть девственницей.
– У вас их нет?
От удивления она даже отодвинулась. Смотрит в глаза.
– Есть, но мало.
– Почему?
– Потому что в школах преподают основы секса, – говорю раздраженно. (В России такого нет, но я учился в Германии.) – Детям становится любопытно, и они пробуют. Годам к пятнадцати девственниц практически не остается. Многие входят во вкус, начинают менять любовников. К замужеству многие женщины успевают переспать не с одним десятком мужчин.
– И вы на таких женитесь?!
– Других-то нет. Да и мужчины не лучше. Бегают от женщины к женщине. Поэтому все делают вид, что это нормально.
– Пф-ф!
Пожимаю плечами.
– А из тех девственниц, что были, почему не взял?
– Не нравились.
– Почему?
– Противные!
Ноэль смеется.
– Многие из них дочери священников. Они знают, что нам трудно найти жену. Набивают себе цену. Капризные, своенравные… Женишься на такой – наплачешься. А священнику разводиться нельзя – теряет сан, а с ним и службу.
– Правда?
Киваю. В этом мире разводы есть. Язычество этому не препятствует – как и на Земле когда-то. Можно заводить нескольких жен – если в состоянии их прокормить. Правда, в знатных семьях это случается редко. Не по моральным причинам. Благородный дон может спать со служанками, иметь любовниц, но жена только одна. Причина в титулах и имуществе. Наследовать должен законный отпрыск. Брак в этом обществе – союз интересов, а не сердец. Если обстоятельства изменились, скажем, родня жены попала в опалу, муж потребует развод и получит его. Как и жена в аналогичных обстоятельствах.
– Дядя сказал: отец одобрит наш брак. Ты теперь оэрх.
Так вот все к чему!
– Давай вернемся к этому позже.
– Я тебе не нравлюсь?
Глаза влажные, лоб насупленный.
– Нравишься. Но ты же знаешь…
– Тебе необязательно улетать!
– У меня на Земле родственники.
– Я буду твоей семьей! И наши дети.
Это если появятся. На Зоэ живут люди, внешне похожие на нас. Различий я не заметил. Но это не значит, что мы совместимые – исследований не было. Детей я хочу. Я вырос в большой семье – у Куглеров принято рожать много. У меня три родных сестры и более двадцати двоюродных. С братьями, конечно.
– Нам нужно выиграть войну, Ноэль. Когда прилетят наши, я поговорю о нашем будущем. Возможно, договоримся.
– Обещаешь?
– Клянусь!
Теплые губы касаются моих губ, затем – щеки, носа…
– Я очень люблю тебя, Гро! Очень, очень…
Ноэль вскакивает и вихрем вылетает из комнаты. Встаю, выхожу следом. Нужно наведаться в мастерские. Технология там отлажена и вмешательства не требует, но присмотреть стоит. Все же порох. Я вынес из мастерской все железо, работники ходят в суконных чунях. Нет ничего способного вызвать искру. Но понятие «человеческий фактор» никто не отменял. Вдруг вздумают устроить пьянку? Им же жалованье повысили. Напьются и вздумают зажечь фонарь… Сколько пороховых заводов в моем мире взлетало на воздух! Нет уж. Нам победить надо…
Королевский дворец, мягко говоря, не впечатлял. В жанре фэнтези, который так любит эпоху Средневековья, авторы изображают величественные дворцы, сложенные из монументальных плит, подогнанных так, что не видно швов; изукрашенные башенками, балкончиками, висячими мостами, стрельчатыми окнами с витражами и прочими красивостями. Поскольку ничего подобного в земном Средневековье не водилось – не умели в то время так строить, возведение дворцов в книгах приписывают таинственным древним, могучим магам или трудолюбивым гномам. Ни первых, ни вторых, ни третьих на Зоэ не наблюдалось. Поэтому дворец Этона напоминал огромный кирпич с крышей. Стены из тесаных каменных блоков на известковом растворе, простые, витражные окна из осколков цветного стекла, вставленных в свинцовые перемычки, двускатная кровля, крытая позеленевшими листами меди. Из всех украшений – вывешенные из окон над входом длинные флаги с многочисленными гербами.
Наша карета, запряженная парой стикулей, остановилась у крыльца, я выскочил и подал руку Ноэль. Больше некому – лакеи на запятках здесь не ездят. Прибыли мы без охраны: Гливен сказал, что это лишнее, – в Блантоне спокойно. На всякий пожарный я захватил игольник, спрятанный в кобуре под мышкой, Ноэль сунула в сумочку «кольт». Мы поднялись по ступенькам и вошли в распахнутую дверь. Никто нас не остановил. Террористических атак в этом мире не знают. Одежда из дорогих тканей, оружие на поясе и горделивый вид заменяют пропуска. Во-первых, наряды дороги, простецам не по карману. Во-вторых, если купец или, не дай Бог, простолюдин вырядится в шелка, наказание последует суровое – каторга в лучшем случае. Могут и повесить.
Тронный зал не радовал взгляд. Длинный и слишком узкий для такого размера, он походил на конюшню. Стены, правда, обиты шелком, пол из гладких каменных плит, скорее всего уложенных прямо на землю, потолок из потемневших деревянных панелей. В зале толпились придворные. На нас с Ноэль не обратили внимания. Очередные провинциалы, прибывшие глянуть на короля и, возможно, чего-то у него попросить. Здесь таких полно.
К пустовавшему трону было не протолкаться – гуще всего просители толпились там. Я отвел Ноэль в сторону. Спутница явно нервничала. Горящее краской лицо, испуганные глаза…
– Все будет хорошо! – сказал я и взял ее за руку. – Ты пришла к отцу.
– У него есть жена, – вздохнула она. – Говорят, очень ревнивая.
– Дядюшка защитит, – утешил я. Она попыталась что-то сказать, но ей помешал рев трубы. Герольд в узких, облегающих штанах двух цветов – зеленого и желтого, в куртке, составленной из таких же ромбов, и в малиновом берете с пером на голове вышел на середину притихшего зала и торжественно объявил:
– Его Королевское Величество Этон Второй!
Придворные подались к стенам. Мужчины сняли головные уборы, женщины присели. Мы с Ноэль последовали их примеру. В широко распахнутые двери зала бодрым шагом вошел Этон. Его сопровождала пухлая, разряженная женщина (как я догадался, жена), следом поспешало трое мальчиков в возрасте от семи до четырнадцати лет, если судить по внешнему виду. Лица детей ясно указывали на принадлежность к венценосной семье. Носы у мальчишек – длинные, с заметной горбинкой. Папенькины…
Этон с семьей прошли к возвышению в конце зала, где стоял трон, и поднялись на него. Король уселся, семья встала обочь – жена с левой, мальчики с правой стороны. Этон взглянул в зал и довольно улыбнулся. Я догадался, что ему здесь все нравится. Трон, на котором восседает, склоненные головы придворных, а также смиренные просьбы, которые сейчас воспоследуют. А их Величество будет судить и рядить…
Откуда-то сбоку выскочил Гливен. На шуте был колпак с бубенчиками, разноцветные, как у герольда, штаны и куртка. Но если у первого сочетание цветов было строгим, то одеяние Гливена напоминало лоскутное одеяло – настолько яркими и безвкусными выглядели эти нашлепки. В руке Гливен держал колокольчик, в который он немедленно позвонил.
– Всем тихо! – завопил визгливо. – Петушок сел на свой любимый насест. Сейчас кукарекнет!
– Не петушок, а петух, – поправил Этон, растягивая рот в улыбке.
– Ну да, – согласился шут. – У тебя же есть курочка и цыпочки.
Придворные вокруг заулыбались.
– Мои цыпочки – петушки, – хмыкнул король. – А вот у тебя – сплошь курочки.
– От курочек больше пользы, – возразил шут. – Они яйца несут.
– Зато петушки их топчут, – усмехнулся король.
Зал загоготал. Мужчины ржали, закидывая головы назад, женщины повизгивали. Было видно, что смеются от души. Лишь мы с Ноэль не поддались общему веселью. Ноэль – потому, что волновалась, а я не оценил местный юмор.
Шут зазвонил в колокольчик. Смех стал стихать.
– И все ж, есть курочки, – сказал Гливен, – которые злым петушкам отрывают головы. Одна из них сейчас в зале.
Этон кивнул, и шут отскочил в сторону. Из толпы вылез герольд.
– Благородная Ноэль, дочь оэрхайи Муга!
Я заметил, как перекосилось лицо жены короля. Наверняка знает, кто у Ноэль отец. Но герольд этого не упомянул, хотя по местным правилам обязан. Явно проинструктировали.
– Иди! – подтолкнул я задрожавшую спутницу.
Ноэль пробралась вперед и осторожно пошла к трону. Придворные разглядывали ее во все глаза. Ноэль приблизилась к помосту. Подскочивший шут подал ей руку и помог взойти. Король встал. Шагнув к девушке, он положил ей руки на плечи и развернул лицом к залу.
– Благородная Ноэль жила в союзном нам княжестве. Муг – беспокойное место, поэтому моя до…
Шут прозвонил в колокольчик.
– Гостья, – поправился король, – научилась владеть оружием и летать на диге.
По залу пробежал ропот. Придворные крутили головами, поглядывая на соседей, будто вопрошая: не ослышались ли? Диг в Мерсии нет, хотя одна все же появилась: Нэси живет в поместье. Ей выделили рощу, озеро и стадо овец на лужку. Нэси проводит дни в неге. Купается в озере, обсыхает на травке, присматривая за пасущимися овцами. Их попытки покинуть лужок пресекаются жестко. Ослушница идет на ужин. Такая жизнь Нэси нравится. Еще бы! Я б тоже так жил. «Чому я не сокил, чому не литаю?..»
– Благородная Ноэль, – продолжал Этон, – помогла королевским войскам отстоять Ремс. С ее помощью Муг разбил осадивших город пиратов. Тем самым Ноэль оказала содействие Мерсии. Отстояв княжество, она направилась в Крип, где уничтожила пробравшихся туда шидов.
Зал слушал, затаив дыхание. То, о чем говорил сейчас король, никаким боком не вписывалось в привычные этому обществу каноны. Девушка-воин? На Ноэль смотрели во все глаза. Почувствовав взгляды, она приосанилась. В роскошном платье, шитом золотыми нитями, в ожерелье из голубых сапфиров, которое шло к ее глазам, и с такими же серьгами в ушах – подарок дядюшки, она выглядела удивительно привлекательной.
– Но нашелся изменник… – король сделал трагическую паузу. – Правитель, чье имя недостойно упоминания, напал на Ноэль и захватил ее в плен. Он хотел над ней надругаться.
Зал разом вздохнул.
– Но тут возмутились подданные, – довольно сказал король. – Они восстали и захватили замок изменника. Воинов перебили, а предателю дига откусила голову.
Придворные ахнули.
– Но есть не стала, – выскочил шут. – Выплюнула. Изменники – они невкусные.
– Если предварительно не поджарить, – поддержал король. – Желательно – в кипящем масле. Жаль не успели.
Зал грохнул. Придворные ржали, как лошади из моего мира. М-да, юмор тут… Шут прозвонил в колокольчик. Смех стих.
– Власть в городе перешла к Ноэль, – продолжил король. – И она быстро выяснила, чем занимался изменник в Крипе. А именно: обкрадывал королевство. Семь тысяч уворованных им золотых монет привезли из Крипа в казну.
По залу пронесся чуть слышный стон. Семь тысяч – огромная сумма. Можно купить поместье – и не одно.
– За то, что Ноэль помогла трону, я, Этон Второй, дарую ей титул орехайи и Крип в наследственное владение. Я правильно поступил, высокородные оэрхи и оэрхайи?
Зал потонул в криках. Придворные наперебой орали, что король прав, и только он с его бесконечной мудростью и непознаваемой справедливостью смог столь правильно оценить заслуги. Этон с удовольствием внимал славословиям. Это продолжалось долго, пока шут вновь не зазвонил в колокольчик.
– Наша курочка хороша, – сказал он сварливо. – Но ей помогал петушок.
– Ты прав, дурак! – кивнул король. – Я как раз собирался об этом сказать. Мэтр Гро!
Словно ветер прошелестел по залу. Придворные стали оглядываться. Похоже, обо мне здесь слышали. Раздвинув соседей, я выбрался на проход и пошел к трону. На меня глядели во все глаза. Я вспрыгнул на помост и стал рядом с Ноэль.
– Вы все слышали, – сказал король, – о великом маге, который сжег шидов в Ремсе. Он перед вами, высокородные!
Придворные подались вперед. Меня буквально пронзали взглядами.
– Мэтр прибыл к нам год назад и стал лекарем гарнизона Ремса.
– Потому что шарлатаны, считавшие себя магами, не позволили ему лечить в Блантоне, – влез шут.
– Их за это и распустили, – кивнул король. – А вот Ремсу повезло. Мэтр Гро оказался чудным лекарем. Однажды разом вылечил двадцать воинов.
Изумленный вздох прошелестел по залу.
– Но это что, – продолжил король. – Мэтр оказался великим магом. Когда к Ремсу пришли шиды, Гро сжег их осадные машины, метнув пламя с башни. Однако изменник Грат открыл шидам ворота. Но им не удалось овладеть городом. Гро с Ноэль сели на дигу и сбросили на шидов огонь. Многие сгорели, другие бежали в панике. Ноэль с Гро полетели в Муг. Там Гро нагнал слепоту на подступивших к замку пиратов, после чего воины княжества легко взяли их в плен. В Крипе Гро руководил восставшими против изменника подданными. В замке предателя было сорок воинов. Гро перебил всех, сохранив жизни моим подданным. Как думаете, мэтр достоин награды?
– Да! – завопил зал. Король довольно кивнул.
– Я жалую Гро титул оэрха. Земли он сам выберет из предложенного списка.
По залу прошелестел стон. По лицам придворных было заметно, что они тоже не прочь выбрать. Желательно по паре наименований.
– Оэрх, оэрхайя! – кивнул нам король. – Займите достойное вас место.
Он указал на зал. Я взял Ноэль за руку и свел ее с помоста. Мы прошли в конец зала, где нас обступили придворные. Меня ловко оттерли. Ноэль окружили мужчины, меня взяли в осаду дамы. Все ясно. В королевстве появились завидные жених и невеста. А вот на фиг, на фиг!
– Высокородные оэрхайи, – поклонился я окружившим меня дамам. – У меня для вас грустная новость. Я помолвлен.
– Что это значит? – удивилась одна из дам – толстая и с багровым лицом. «Пьет много, – сообразил я, – а о помолвке они не знают».
– У меня есть невеста, – пояснил я. – Чистое и нежное существо, не способное обидеть муху. Я ее очень люблю. Но еще больше – земли, которые дали ей в приданое.
– А может, мы богаче? – не сдалась дама.
– Его Величество так не думает, – сообщил я.
Лица дам поскучнели – с королем не поспоришь. Окружение стало рассасываться, я вознамерился выручать Ноэль, как меня тронули за руку. Я обернулся. Передо мной стояла дама лет тридцати, явно нездешняя. У местных женщин лица вытянутые, носы длинные, губы тонкие. Фигуры обманчиво-хрупкие. Плечи узкие, руки изящные, а вот низ широкий, бедра массивные. Лечили, видели. У ренийцев наоборот: лица широкие, а фигуры худощавые. Ноэль вобрала в себя лучшее из двух рас. Ну и мы помогли… У незнакомки лицо было овальным, носик аккуратный, скулы высокие, щеки слегка впалые. Стандарт западной красоты в моем мире. Как это чудо оказалось здесь? Видимо, разглядывание затянулось, потому что дама не выдержала.
– Мэтр?
– Вообще-то оэрх, – сказал я.
– Простите! – она сделала книксен. – Меня зовут Марон, я нокса из Тирраны…
«Говорит с акцентом, – заметил я. – Не врет».
– Прибыла в Блантон в поисках лекаря. Наши ни на что не годны, – она сморщила носик. – Но и здесь мне не помогли. Его Величество верно сказал: шарлатаны. Вы великий маг…
– К сожалению, у меня мало времени.
– Умоляю! – она сложила руки перед собой. – Это не займет много времени. Вот! – она достала из лифа мешочек, распустила завязки и вытряхнула на ладонь камень. – Это голубой алмаз. Добывают только в Тирране. Исцелите меня – и он ваш!
Я посмотрел в сторону. Из-за спин придворных было видно раскрасневшееся лицо Ноэль. Похоже, что милую засыпают комплиментами. Ладно, не съедят…
– Что с вами?
– Не здесь, – она потупилась. – Это женское. Неподалеку есть комната…
– Идем! – вздохнул я.
Марон подхватила меня под локоть, и мы вышли в просторный коридор. Я шагал широко, спутница семенила рядом. Встречные придворные одаряли нас любопытными взглядами. Ходить под ручку здесь не принято. В Тирране существует такой обычай? Ничего не знаю об этой стране. Только то, что она за морем…
Марон подвела меня к неприметной двери в конце коридора и потянула за ручку.
– Входите, оэрх!
Я шагнул внутрь. Небольшая комната с одним окном. Обстановка скромная: кровать, стол, сундук в углу и пара стульев.
– Его Величество любезно выделил мне эту комнату, – защебетала Марон, закрывая за нами двери и запирая их на засов. – Здесь, конечно, тесно, зато я во дворце. Присядьте, оэрх, я сейчас.
– Так что с вами? – буркнул я, опускаясь на стул.
– Язва! – вздохнула Марон. – Да еще в таком месте… Появилась давно и никак не проходит. Чего только не пробовала! Из-за этого, как вы понимаете, у меня трудности с мужчинами. Сейчас сниму платье и покажу. Отвернитесь!
Я хмыкнул и сел лицом к двери. Странный народ женщины. Показывать будут сокровенное, а вот смотреть, как раздевается, нельзя.
За моей спиной прошелестели шаги, и в тот же миг в шею словно кольнул комар. Я дернул рукой, но опоздал – на шее уже ничего не было. В следующий миг она одеревенела, а голова стала тяжелеть.
– Посмотри на меня! – передо мной встала Марон. – Скажи что-нибудь!
«Кто ты?» – хотел спросить я, но язык не подчинился.
– Подействовало! – удовлетворенно сказала она. – Хоть вы и не сумели задать вопрос, мэтр, – последнее слово она произнесла с иронией, – но я отвечу. Это яд, – она показала зажатый в пальцах крохотный тюбик с иглой. – Действует мгновенно. Сначала наступает паралич тела, затем отказывают внутренние органы. Последним останавливается сердце. Это скоро.
Она усмехнулась и небрежно бросила тюбик на пол. «Она говорит по-английски, – вдруг сообразил я. – Американка…»
– Вы, наверное, хотите спросить, зачем? Вы враг, господин Головатый, а врагов принято уничтожать. Сидели б тихо и остались бы жить. Но вы влезли не в свое дело. Мы два года готовили эту операцию, а из-за вас не могли ее начать. Теперь препятствие устранено. Прощайте! Я помолюсь за вас.
Она двинулась к двери, но в ту вдруг постучали.
– Гро! Открой!
Я узнал голос Ноэль.
– Черт! – прошипела американка и выхватила откуда-то из платья игольник. – Ревнивая дура!
– Открой!
В дверь заколотили кулаком, а после ударили чем-то тяжелым. Похоже, рукоятью кинжала.
– Их там может быть много, – проворчала отравительница и метнулась к раскрытому окну. Судя по всему, увиденное ее устроило. Заскочив на подоконник, она скользнула вниз. «Первый этаж», – успел вспомнить я. А дальше наступила тьма…
Алый язычок пламени вздрагивал и трепетал. Он словно манил подойти ближе. Это и есть свет в конце туннеля? Тот, о котором рассказывали люди, пережившие клиническую смерть? Какой-то он тусклый, да и не тянет к нему. Я приподнял голову. Глаза освоились с полумраком, и я разглядел стол. На нем покоился подсвечник с одинокой свечой. Она догорала, и пламя, цепляясь за оплывшие края, подрагивало и шипело. Я присмотрелся и различил за столом Ноэль. Она спала, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. Воздух в комнате был душный, пахло растопленным воском и потом. Мертвые запахов не ощущают, следовательно, я жив. Почему? Яд не подействовал? Вряд ли. Американцы барахла не держат. Следовательно, меня спасли. Кто? Ноэль, больше некому. После того как маг пытался меня отравить, она не расстается с антидотом. Носит его с собой, даже во дворец взяла. Значит, успела. Но яд проник в тело, организму пришлось бороться. Это заняло время – за окном ночь. Тело болит, слабость – обычное следствие отравления.
Я пошевелился.
– Мэтр?
Передо мной возникло лицо. Короткая борода, нос с горбинкой. Гливен?
– Как вы себя чувствуете?
– Счас скажу! – сказал я, садясь и осматриваясь. Возле кровати обнаружился стул. Значит, шут дежурил у моей постели. Трогательно. Судя по обстановке, я находился в комнате лженоксы. Меня только сняли со стула и переложили на кровать. – Как я себя чувствую, оэрх? Меня будто засунули в мешок и пинали ногами. Не могу только понять: за что?
– Шутите, значит, живой! – ухмыльнулся шут. – Вы нас здорово напугали, мэтр.
– Я сам напугался, – сказал я. – Готовился дать дуба.
– Что?
– Склеить ласты, двинуть коней, приказать долго жить… Не обращайте внимания, Гливен! Так на моей планете говорят о приходе смерти.
– А-а, – облегченно протянул он. – А то я подумал, что заговариваетесь.
– Могу, – пообещал я, – но потом. Мне помогла Ноэль?
– Она! – подтвердил Гливен. – Увидела вас на полу и сразу сообразила. Уколола вас в шею. А потом мы нашли… – Шут показал крохотный тюбик.
– Осторожно! Яд!
– Не беспокойтесь, мэтр! – шут сунул тюбик в сумку. – Его промыли и вытерли. Ноэль говорит, что это из вашего мира.
– Она права.
– Значит, Марон…
– Она не из Тирраны. И не нокса.
– Амер?
Я кивнул.
– Она сразу показалась мне странной, – вздохнул шут. – Но мы знаем о Тирране так мало… Их корабли приплывают к нам редко. Брату Марон понравилась – он любит красивых женщин. Ей даже выделили комнату во дворце. Зачем амерам ваша смерть?
– Они готовы к наступлению. Боялись только меня.
– Это она сказала?
Я кивнул.
– Умирающему не врут, – заключил шут. – Она была уверена, что вам не выжить. Мы объявим о вашем исцелении.
– Ни в коем случае!
– Почему? Думаю, в Блантоне есть их люди, и они сообщат амерам. Это даст отсрочку вторжения.
– Они просто изменят первоначальный план. Я представляю для них угрозу. Чтобы ее исключить, они применят земное оружие. В этом случае нас ничто не спасет. Так что пусть думают, что я умер. У вас есть верные люди?
Гивен кивнул.
– Сейчас ночь. Положите меня на носилки и накройте простыней. Прикажите подать повозку и отвезти в поместье. Все подумают, что вы пытаетесь скрыть мою смерть. Пусть это сообщат в Скрагенкрак. После этого они и начнут. Не страшно. Мы справимся. Ваш брат умеет молчать?
– Если нужно, – усмехнулся шут.
– Тогда пусть приезжает к вам спустя день. Завтра я буду еще болеть – яд сильный. Пусть Этон не говорит, зачем едет, а вид примет скорбный.
– Он умеет, – согласился Гливен.
– Мы проведем совещание. А потом…
– Гро!..
Меня будто смахнуло вихрем. Наш разговор разбудил Ноэль. Подскочив, она повалила меня на кровать и стала покрывать лицо поцелуями. Затем уткнулась лицом в грудь и заплакала.
– Что ты, девочка?.. – Я осторожно гладил ее по вздрагивающим плечикам. – Я жив. Мы еще спляшем на нашей свадьбе.
– Обещаешь? – она подняла заплаканное лицо.
– Разумеется. А сейчас слезь с меня, а то дядя подумает невесть что.
Шут закашлялся. Ноэль ойкнула и села рядом.
– Жаль, что здесь не было Нэси, – сказала она, вздохнув. – Я бы догнала ту тварь, а Нэси скусила бы ей голову.
– Значит, не поймали? – спросил я.
Гливен покрутил головой.
– На постоялом дворе нашли ее спутников. Все мертвы. Причем непонятно почему. На телах нет повреждений.
– Игольник. Дырочка от него крохотная и сразу затягивается.
– Я выслал погоню. Стража прочесывает город.
– Не найдет. Она в Скрагенкраке.
– Флаер? – догадался шут. Ну да, я же рассказывал. И даже рисовал…
– Да. У нее не могло не быть связи. Спряталась за городом в укромном месте, подождала темноты и улетела. Флаер можно вызвать в беспилотном режиме.
– Все равно я ее убью! – пообещала Ноэль.
– Непременно! – подтвердил я. – Самым жестоким образом. Посадим на кол, сварим в масле и скормим Нэси.
– Болтун! – Ноэль стукнула меня кулачком в грудь. – Зачем ты пошел с ней?
– Притворилась больной и попросила помочь.
– Отродье койта! И ты – тоже.
– Я пойду, – хмыкнул шут. – Надо дать указания слугам.