Тени истины Сандерсон Брендон
– Займись этим. А я – после разговора с губернатором – узнаю, что с твоим отцом. Не хочу, чтобы кто-то из них внезапно оказался заложником.
– В кои-то веки речь не обо мне. – Мараси скривилась. – Ме-Лаан в ярости от того, что губернатор не пускает ни ее, ни остальных охранников к себе в кабинет. Я собираюсь поискать следы Уэйна; не удивлюсь, если обнаружу его в первом ряду толпы.
Она отпустила руку Вакса и направилась к выходу.
– Мараси.
– Хм?
– Униформа, – сказал Вакс. – Она тебе к лицу. Кажется, до сих пор мне не предоставлялось случая это отметить.
Мараси залилась краской – как ни крути, она была себе верна. Вакс повернулся и направился по коридору к кабинету губернатора. У двери бездельничала Ме-Лаан в теле стражницы с рукой на перевязи и еще трое охранников.
– Не велено никого пускать, законник, – раздраженным тоном сообщил один из них. – Он там уже час, сочиняет речь. Он не позволит…
Вакс взялся за ручку, но дверь была заперта. Внутри раздавался голос Иннейта, репетировавшего речь. Вакс увеличил вес и при помощи алломантии выбил дверь, расщепив дверную раму. Губернатор, который ходил туда-сюда с блокнотом в руках и декламировал, застыл на полушаге и резко повернулся. Однако при виде Вакса он заметно расслабился:
– Можно было постучать.
– Вы бы проигнорировали стук. – Законник вошел и закрыл дверь за собой. Разумеется, после того, что он сделал, замок перестал работать. – Вы что творите, Иннейт? Вас могли здесь убить втихаря, пока вы в одиночестве, и никто не может прийти на помощь.
– А что бы смогли сделать помощники? – резко спросил Иннейт, швырнув на стол блокнот. И, подойдя к Ваксу, прибавил, понизив голос: – Шепот ветра.
– Пьяный ручей, – ответил Вакс, и обмен новейшими паролями состоялся. Перед ним был настоящий Иннейт. – Запереться без охранников было безрассудством. Они бы сразились за вас, защитили. Нам уже удалось один раз ее прогнать.
– Вам удалось, – многозначительно поправил Иннейт и, вернувшись к столу, снова взял блокнот. – От остальных не было никакой пользы. Даже от бедняги Дрима. – Он опять начал ходить из угла в угол, проговаривая себе под нос строки из речи, выделяя то одно, то другое слово.
Почувствовав, что его отстранили, Вакс внутренне закипел. И этого человека они пытаются защищать? Законник подошел к окну. Странно – оно оказалось открытым, и внутрь проникал туман. Впрочем, особенно далеко он не забирался, таял. Вакс слышал истории о том, как туман заполнял целые комнаты, но подобное случалось редко.
Он оперся о подоконник, выглянул во тьму, вполуха прислушиваясь к речи Иннейта. Она была подстрекательской и пренебрежительной. Губернатор заявлял, будто понимает чувства людей, но называл их крестьянами.
От этого станет только хуже.
«Она того и хочет, – подумал Вакс. – Она хочет освободить город от Гармонии, наполнив его злостью».
Она знала, что скажет Иннейт. Ну конечно знала! Она все это время водила их за нос. Каждая улика, которую нашел Вакс, была тщательно подготовлена ею. Так что же делать? Предотвратить речь Иннейта? А если Кровопускательница этого и добивается?
Он постучал пальцем по подоконнику. Тук. Тук.
Хлюп.
Вакс посмотрел вниз, потом моргнул. Там был приклеен комок жевательной резинки. Вакс приподнял палец, и – пока он раздумывал над увиденным – все начало вставать на свои места. Он кое-что упустил. Происходящее с самого начала шло согласно плану Кровопускательницы.
Подозрения Вакса пробудились, потому что она его намеренно обеспокоила, надев лицо Кровавого Тэна. Это была осознанная уловка с ее стороны, способ начать веселье. Все происходило как по нотам.
Кровопускательница успела подготовиться к этой ночи. Она планировала это уже давно. Гораздо дольше, чем предполагал Вакс.
Так где же проще всего спрятаться?
Ржавь!
Выхватив пистолет, Вакс повернулся.
И обнаружил, что его уже держит на прицеле Иннейт.
– Пропади оно все пропадом, Вакс, – заговорил губернатор. – Еще пару минут – и все бы сладилось. Ты видишь слишком далеко. Твоя прозорливость всегда была чуток избыточной.
– Ты знала пароль… – прошипел Вакс, – ну разумеется, знала. Я сам его тебе сказал. Когда ты его убила? Как давно городом правит самозванец?
– Достаточно давно.
– Губернатор не был твоей целью. Ты мыслишь шире, я должен был догадаться. Но Дрим… Он находился в убежище, когда ты туда спустилась. Ты поэтому его убила? Потому что он понял, что Реплара Иннейта уже нет.
– Дрим был в курсе с самого начала, – сказала Кровопускательница. – Он был моим человеком. Но этой ночью я его убила из-за тебя, Вакс. Ты в меня попал…
– На тебе под плащом была одежда губернатора. Ржавь! Я пустил тебе кровь, и потребовалось объяснение, почему губернатор весь в крови, повод, чтобы снять рубашку и заткнуть ею рану.
Она держала его на мушке, не шевелясь. Оружие для алломантического зрения было невидимым. Алюминий. Она подготовилась, разумеется. Но что-то ее останавливало. Она не хотела его убивать. Она и раньше по какой-то причине не хотела его убивать.
И потому Вакс позвал на помощь.
Это было рискованно, однако, подчинившись человеку, который целится в тебя из пистолета, точно не дождешься ничего хорошего. Когда дверь распахнулась, Кровопускательница, как Вакс и подозревал, в него не выстрелила. Сам он выстрелил в нее, чтобы отвлечь – пока достает второй и последний шприц.
Это было ошибкой: охранники развернулись и направили оружие на Вакса.
«Идиот», – выругал он себя, бросившись в укрытие за губернаторский стол. Ну разумеется, а чего он еще ждал?
– Стойте! – крикнул он. – Губернатора подменили. Не надо…
Кровопускательница начала стрелять в охранников. Вакс перекатился за стол, но все равно услышал, как они потрясенно вскрикнули, когда губернатор собственной персоной – так они думали – открыл по ним огонь. Вакс поморщился, выругался. Эти смерти были на его совести.
– Полагаю, вскоре сюда явятся остальные констебли, – сказала Кровопускательница. – Они еще не свободны. Как и ты, невзирая на все мои старания…
Вакс выглянул из-за стола и снова пригнулся, когда она развернула в его сторону пистолет. Лицо «губернатора» было искажено от гнева и досады.
– Ну почему же ты не дал мне еще немного времени? – требовательно спросила самозванка. – Я так близка к цели. Теперь придется тебя убить, заявить, что ты был кандрой, и повесить на тебя смерть моих охранников. Тогда я все же смогу поговорить с народом и освободить его…
Она по-прежнему казалась расстроенной и не пыталась его убить. Этим следовало воспользоваться.
– Ме-Лаан, вперед! – крикнул Вакс и, оттолкнувшись от гвоздей в полу, подбросил себя в воздух.
Одно из тел на полу ухватило ее за ноги.
Вакс оттолкнулся от стены и прыгнул к Кровопускательнице. Та зарычала и, когда он приземлился, одним ударом выбила из руки шприц. Ржавь, какая сила!
Кровопускательница отшвырнула Ме-Лаан и превратилась в расплывчатое пятно. Не успел Вакс схватить шприц, как его уже сцапала Кровопускательница и воткнула в плечо Ме-Лаан. Все совершилось во мгновение ока.
Кровопускательница резко остановилась, и это ее как будто потрясло. Похоже, резервы ее метапамяти наконец-то иссякли.
Вакс выхватил пистолет и выстрелил, прижимаясь спиной к полу. Пули разорвали кожу, но никакого другого вреда Кровопускательнице не причинили. Краем глаза он заметил, как исказился внешний вид Ме-Лаан – лицо оплыло, кожа сделалась прозрачной.
Вакс лежал на полу, нацелив пустой пистолет на Кровопускательницу – раны от выстрелов на ней уже затянулись. На протяжении долгого мгновения противники пристально глядели друг на друга, потом в коридоре раздался топот, который заставил Кровопускательницу выругаться и ринуться к окну. Вакс схватил свой второй пистолет и бросился следом, но снаружи послышались выстрелы, и пришлось упасть на пол.
А когда несколько секунд спустя он выглянул из окна, то не заметил кандру среди клубящегося тумана. Выругавшись, Вакс покрутил рукой в суставе. Рана от пули опять кровоточила, и возвращалась боль. Ржавь! Вроде бы принял достаточно обезболивающих, чтобы продержаться подольше.
– Ты в порядке? – спросил он Ме-Лаан, которая сумела сесть.
– Ага, – невнятно проговорила та, шевеля оплывшими губами. – Как-то я уговорила их проверить на мне эту штуку. Приду в себя через пару минут.
– Спасибо, что спасла.
Вакс с беспокойством оглядел губернаторский кабинет с помощью стального зрения в поисках потайных помещений. В сторону чулана вели дрожащие лучи. Неужели повезло? Вакс поспешил туда и распахнул дверь.
Уэйн – надежно связанный и с кляпом во рту – выкатился на пол с глухим стуком. Слава Гармонии, жив! Вакс присел, вздохнув с облегчением, и вытащил кляп. Судя по виду, Уэйна ударили ножом в ногу и сняли метапамять, чтобы он не мог исцеляться. Но самое главное – он был жив.
– Вакс! – сказал Уэйн. – Это губернатор. У засранца такая же «а», как у Ме-Лаан!
– Я знаю. Тебе повезло. Она, наверное, хотела забрать твои способности металлорожденного с помощью штырей, иначе убила бы сразу же. Почему ты никого не предупредил?
– Собирался, но сначала надо было проверить. Подобрался слишком близко к окну, и она, ржавь бы ее побрала, выскочила прямо у меня перед носом. Стукнула по башке, содрала метапамять и закинула себе на спину – все во мгновение ока. Затащила сюда, не издав ни звука. Ты ее достал?
– Нет. – Вакс трудился над путами Уэйна. – Она сбежала.
Снаружи послышались выстрелы.
– И ты ее не преследуешь?
– Сначала надо было разобраться с тобой.
– Я в порядке. Отстань от этих веревок и загляни в мой карман.
Вакс вытащил небольшой мешочек.
– От Ранетт, – пояснил Уэйн.
В мешочке оказался патрон. Вакс его как раз рассматривал, когда в кабинет ворвался отряд возбужденных констеблей во главе с Мараси.
Вновь прибывшие потребовали объяснений. Посоветовав им допросить Уэйна, Вакс бросился в туман.
23
Вакс был пулей в ночи, что летела на полной скорости сквозь туман, взвихряя его на пути. Из дичи он превратился в охотника, хоть этот переход и занял слишком много времени. Первым делом Вакс взмыл повыше, чтобы осмотреться на местности. Толпа вокруг губернаторского особняка все росла. Она ревела. Призывала к переменам или, быть может, просто жаждала крови.
Неужели он расправится с Кровопускательницей лишь для того, чтобы обнаружить, что она победила, а город уничтожен?
Впрочем, сейчас Ваксу было не до этого. Он искал знаки, улики. Даже ночью никто не мог пройти по улице, не оставив следа. Возможно, след окажется слишком слабым, чтобы его заметить, но все же он должен существовать.
Ага! Вот эта группа двигалась от особняка, а не к нему. Вакс приземлился, точно буря, в развевающемся туманном плаще, посреди примыкающего к особняку парка. Рядом стоял большой сарай для инструментов.
«Недавняя стрельба, – присматриваясь к удалявшимся людям, думал Вакс. – Она была не для того, чтобы кого-то убить, а для того, чтобы разогнать толпу».
У Кровопускательницы закончилась ферухимическая скорость, и она выстрелила несколько раз в воздух, чтобы очистить пространство от людей. Прислушиваясь, Вакс разобрал растерянные возгласы: кто-то заявлял, будто констебли начали стрелять по людям. Другие кричали, что видели самого губернатора, который бежал, пытаясь спастись из особняка.
Вакс зарядил Виндикацию, вложив единственную пулю, присланную Ранетт, в одну из особых камор барабана, которую мог по желанию передвинуть на нужное место. Потом приоткрыл дверь в сарай и присел рядом, чтобы не оказаться темным пятном на светлом фоне. Туман этой ночью был ярким от света факелов, но в сам сарай свет не проникал. Вакс разглядывал тени, пока не увидел нечто… «Кость?»
Да, и ткань поверх нее. Он поднял упавший шейный платок, белую рубашку на пуговицах… одежда губернатора. Кровопускательница припрятала здесь другое тело и сбежала, чтобы сменить облик. Насколько быстрой она была? Ме-Лаан сказала, что Кровопускательница меняется быстрее ее, но никто не был таким быстрым, как Тен-Сун.
Это мало что давало. У Ме-Лаан на смену облика уходили минуты, у Тен-Суна – секунды. Держа Виндикацию дулом кверху, Вакс скользнул к двери. Если бы он мог застать Кровопускательницу во время трансформации…
– Я все еще могу тебя освободить, – прошептал чей-то голос во тьме. – Может, я потеряла горожан, но они мне и не нужны. Не были нужны изначально. Я пришла сюда ради тебя.
– Почему я? – спросил Вакс, неистово вглядываясь в темноту; рука, в которой он сжимал Виндикацию, вспотела. – Пропади оно все пропадом, тварь, почему я?!
– Я оглушила его, – прошептала Кровопускательница. – Я вырезала его язык, проткнула его глаза, но он все равно может действовать. Ты его руки, Ваксиллиум Ладриан. Пускай он глухой, слепой и немой… но все же благодаря тебе может управлять своими пешками.
– Я принадлежу самому себе, Кровопускательница, – сказал Вакс, наконец заметив силуэт, присевший в дальней части пыльной комнаты, возле стойки с лопатами. – Может, я и служу Гармонии, но делаю это по собственному желанию.
– Ах, – прошептала она. – Ты знаешь, Вакс, как долго он тебя готовил? Как долго дразнил, водил за нос? Как послал в Дикоземье, чтобы ты ожесточился, – все ради того, чтобы он смог тебя вернуть, когда ты, точно кожа в дубильне, дойдешь до нужного состояния…
Вакс поднял Виндикацию, но тут стена взорвалась – на лужайку посыпались обломки досок. Он попытался прицелиться, но не выстрелил – Кровопускательница выскочила из сарая. С этим выстрелом нельзя было торопиться: Ранетт прислала всего одну пулю, и лишь эта пуля имела значение в битве, которую он вел.
Кровопускательница поднялась в воздух. Сломанная стена была намеком, но теперь Вакс получил подтверждение. Метапамять, в которой кандра-убийца хранила скорость, сделалась бесполезной и валялась на земле рядом с костями губернатора, а кандра превратилась в алломанта-стрелка.
Вакс ринулся следом, оттолкнувшись от тех же самых гвоздей, и взмыл в небо. Он понимал, почему Кровопускательница решила стать стрелком: стальное отталкивание давало большую маневренность, скорость и – с точки зрения логики – наилучшие шансы на успешный побег.
Но учла ли она один важный нюанс?
Сталь была родной стихией Вакса.
Куча костей на полу хижины доказывала, что по меньшей мере одному человеку этой ночью было хуже, чем Уэйну. Он пнул кости мыском ботинка и поморщился от боли в раненой ноге. Ржавь, до чего же неудобно. Пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.
Уэйн повернулся к Мараси:
– Не могу определиться, означает ли то, что губернатор на самом деле уже был мертв, что мы сработали совершенно ужасно или просто отлично.
– Как ты можешь считать случившееся чем-то иным, нежели «совершенно ужасно»? – присев рядом с трупом, проговорила Мараси.
– Ну, понимаешь, ведь не мы отвечали за сохранность его жизни, когда он был убит. – Уэйн пожал плечами. – Наверное, каждый раз, когда я нахожу жмура, в смерти которого нет моей вины, я чувствую некоторое облегчение.
В хижину вошла Ме-Лаан:
– Там становится жарко. Надо бы поскорей вернуться в особняк.
Она все еще была в теле женщины-охранника, но теперь снова разговаривала собственным голосом.
Мараси продолжала стоять на коленях возле костей, которые Уэйн освещал фонарем. Запястья все еще саднило после заточения в чулане, а нога от боли будто полыхала. Ржавь бы побрала эту кандру! Она в точности знала, как его вырубить: резко прибавить скорости, связать ноги, заткнуть рот, украсть метапамять – пусть даже быстрота исцеления не имела никакого значения, раз уж он был связан. Впрочем, ей бы стоило проверить, нет ли у него в руке жвачки.
– Губернатор мертв, – прошептала Мараси.
– Ага, – подтвердил Уэйн, – такое, знаешь ли, случается, если тебя отделили от твоего скелета.
– Что это означает? – спросила Мараси, глядя на пролом в стене хижины, через который, как они успели увидеть, вылетел наружу Вакс.
– Ну, это означает, что он не будет брать уроки чечетки, потому что…
– Уэйн?
– Чего?
– Заткнись.
– Да, мэм.
Мараси закрыла глаза, и Уэйн прислонился к стене, взглянул на толпу снаружи. Сердитые люди ждали, что губернатор обратится к ним с речью. Той, которая предположительно должна была все это остановить.
– Кровопускательница собиралась распалить их гнев, – сказала Ме-Лаан. – Я слышала кое-что из «губернаторской» речи. Может, мы сумеем сделать так, что они разойдутся?
– Нет, – сказала Мараси, вставая. – Мы можем сделать кое-что получше. – Она повернулась к Ме-Лаан и ногой подтолкнула к ней череп губернатора. – Сколько времени тебе понадобится, чтобы принять его облик?
– Я не поглощала его тело… и не надо так морщиться, я не виновата в том, что вы, люди, съедобные. Если тебе от этого легче, вкус у вас ужасный, даже если мясо как следует выдержанное. В любом случае это будет нелегко. У Тен-Суна неплохо получается восстанавливать лицо по черепу, но у меня куда меньше практики.
Уэйн ничего не сказал. Ему велели заткнуться – он и заткнулся. Ржавь, он мог заткнуться, если требовалось. Пусть некоторые шутки буквально умоляли, чтобы он произнес их вслух.
– Мы поможем, – сказала Мараси, обращаясь к Ме-Лаан. – Кроме того, будет темно. Тебе не придется обманывать мать Иннейта – лишь толпу сердитых горожан, большинство из которых никогда не видели его вблизи.
Ме-Лаан скрестила руки, изучая останки:
– Ладно. Если ты сумеешь придумать, что мне сказать, чтобы успокоить толпу, я это сделаю.
Уэйн выпрямился, стиснув зубы:
«Никаких шуток про… ну, очевидные вещи».
Кроме того, он только что узнал кое-что гораздо хуже. Кое-что совершенно не смешное.
Мараси взглянула на него и нахмурилась:
– Уэйн, что не так?
Он сел на пол и затряс головой.
– Уэйн? – с неподдельной тревогой в голосе повторила Мараси. – Я не хотела на тебя кричать. Просто…
– Я не обиделся, – перебил он.
– Тогда в чем дело?
– Ну… – Он перевел взгляд на Ме-Лаан. – Просто я всегда полагал… как бы сказать… что человечина на вкус восхитительна.
– Вот уж дудки, – ответила кандра.
– Ты нанесла серьезный удар по моей самооценке. Может, я другой. Не хочешь чуток погрызть мою руку? Все отрастет, как было, только вот надо узнать, что та тварь сделала с моей метапамятью…
Мараси громко вздохнула:
– Ме-Лаан, поработай над этими костями. Мне надо переписать твою речь…
24
Кровопускательница явно отточила умение пользоваться сталью. Она знала, как отталкиваться от замков и фонарных столбов, чтобы изменить направление полета. Знала, как опуститься пониже, прежде чем оттолкнуться от припаркованного автомобиля, чтобы полететь вбок, а не просто взмыть вверх. Она оказалась способной.
Вакс был не просто способным. Он следовал за нею как тень, не отставая больше чем на полпрыжка. Он чувствовал, как ее движения становились все более исступленными: она разжигала сталь сильней и сильней, пытаясь оторваться от преследователя.
Сначала он это позволил – чтобы у нее побыстрее иссякли запасы стали. Скачками они двигались через город, словно два течения в тумане, перепрыгивая через улицы, забитые сердитыми бунтовщиками; мимо кварталов среднего класса, где ставни были закрыты, а огни – погашены, через имения богачей, чьи охранники в напряжении дежурили у ворот, ожидая конца этой жуткой ночи.
Пока они летели, Вакс убедился, что Кровопускательница не была Метким Стрелком. Да, чуть раньше она носила одну из его масок – и, похоже, сейчас надела другую, судя по тому, что он увидел мельком, когда они пролетели мимо горящего здания, – но сделала это, чтобы испугать его и сбить с толку Удирая, Меткий пытался спрятаться в каком-нибудь здании и устроить там ловушку Кандра же держалась открытых пространств: сторонилась небоскребов и тесных трущоб. От губернаторского особняка она мчалась прямо на восток, к свободе внешнего города.
Там будет слишком мало металла, и удирать станет непросто, но и сам Вакс лишится кое-каких преимуществ. Этого нельзя было допустить.
Пока они неслись мимо запоздалого поезда, Вакс удвоил усилия. Он предугадал, что Кровопускательница свернет от поезда в сторону промышленного квартала, и повернул раньше, выиграв несколько секунд. Когда она перепрыгнула через низкое горящее здание – миновав бунтовщиков, которые начали швырять в нее камни, – Вакс проскользнул между ним и соседним домом и, совершив аккуратный разворот, вышел с другой стороны. Пересек клубящийся дым и появился с пистолетом наготове, когда кандра завершала свой куда более изящный прыжок.
Увидев Вакса, Кровопускательница выругалась. Она кинулась вдоль улицы, используя каждый фонарь в качестве якоря, от которого можно было оттолкнуться и увеличить скорость. Действовала кандра сноровисто, но у Вакса имелось преимущество – он мог уменьшить вес. Перемена иной раз оказывалась неуловимой, но это увеличило быстроту его передвижений. Почему так получалось, Вакс не знал.
В погоне, подобной этой – где приходилось отталкиваться от каждого фонаря, – маленькие преимущества складывались в нечто большее. Каждый срезанный угол, каждая аккуратно просчитанная дуга, каждое использование добавочной скорости в полете после приземления хоть чуть-чуть, но сокращали расстояние. До той поры, пока у края города Кровопускательница не обернулась и не обнаружила, что Вакс уже готов схватить ее за пятки.
Она совершенно по-женски вскрикнула от изумления. Рванула в сторону, пролетела над рекой и сумела приземлиться на железнодорожную часть моста Истбридж, ухватившись за один из поддерживающих тросов.
Вакс изящно приземлился напротив, нацелив пистолет:
– Тебе от меня не убежать, Кровопускательница. Позволь выдернуть твой штырь и взять тебя под арест. Может, собратья когда-нибудь найдут способ исцелить твое безумие.
– И я опять стану рабыней, – прошептала она из-под красно-белой маски. – Ты бы по доброй воле защелкнул кандалы на собственных руках?
– Если бы я сделал столько всего ужасного, сколько сделала ты, то да. Я бы потребовал, чтоб меня арестовали.
– А как быть с богом, которому ты служишь? Когда Гармония признает, что сам заслужил наказание? Люди, которым он позволяет умирать… Люди, которых он заставляет умирать…
Вакс поднял пистолет, но Кровопускательница взмыла вертикально вверх.
Он повел за ней стволом Виндикации, но кандра начала скакать из стороны в сторону между массивными балками моста, и законник не стал стрелять. Вместо этого он оттолкнулся и пролетел, хлопая полами плаща, до самого верха одной из опорных башен. Кровопускательница ждала там, на шпиле, одетая в красную рубашку и брюки, в просторном, развевающемся на ветру плаще.
Вакс приземлился и нацелил Виндикацию.
Кровопускательница сбросила маску.
У нее было лицо Лесси.
Мараси не рассказала другим констеблям правду об Иннейте – даже Араделю. Ну что она могла сказать? «Простите, но человек, которого мы защищали, на самом деле был убийцей»? «Ах да – безумная кандра управляла городом ржавь знает сколько времени»? Да, потом она составит отчет – но не раньше, чем поймет, как все это объяснить. А сейчас было не до отчета. Надо было спасать Элендель.
И все же испытала угрызения совести, когда мимо хлипкой сцены в передней части парадной лестницы – где сейчас стояла Мараси – прошел капитан Арадель. Выглядел он встревоженным, почти больным. Еще бы! Ведь она открыла ему глаза на то, что губернатор – продажная шкура.
На сцену вышла Ме-Лаан, готовясь обратиться к народу. Сама она всячески критиковала получившуюся имитацию губернатора, но с точки зрения Мараси выглядел «Реплар Ин-нейт» просто отлично.
Толпа притихла. Мараси нахмурилась. Может, это заслуга людей Араделя? Нет… констебли стояли плотным строем между толпой и особняком, но ничего не делали, чтобы утихомирить собравшихся.
Как странно. Кто-то засвистел, но большей частью люди молчали – лишь глядели сквозь туман, казавшийся теперь не таким густым из-за фонарей, которые установили вокруг всей площади перед особняком. Бывшие бунтовщики искренне желали услышать, что скажет губернатор. Ну… почему бы и нет?
Мараси чувствовала их настроение: враждебное любопытство. Еще она чувствовала спокойствие. Речь Ме-Лаан сработает. Все идет отлично. Почему она раньше так тревожилась? Это…
Ржавь! Ее гасят.
Лейтенант Колмс вздрогнула и напряглась. Она разбиралась в поведении толпы. Она изучала эти процессы. Это ее специальность – и она без труда видела, что здесь происходит нечто странное. Но кто их гасит? Почему? И как?
«Костюм», – подумала она.
Ваксиллиум сказал, что Круг к этому причастен. В распоряжении Эдварна Ладриана имелись алломанты, и он был склонен к тому, чтобы помочь Кровопускательнице с воплощением ее плана в жизнь. Не имеет значения, что Мараси написала для Ме-Лаан: как только люди Костюма обнаружат, что «губернатор» отклонился от сценария, они заставят толпу сойти с ума от ярости.
Охваченная внезапным исступлением, Мараси не стала слушать начало речи Ме-Лаан. Может ли она добраться до Араделя? Нет, он возле сцены, ржавь ее побери, недалеко от Ме-Лаан! Уэйн, нацепив храброе лицо, невзирая на рану, держался поблизости от них двоих, готовый помочь, если что-то пойдет не так.
Действовать надо было быстро и тихо, чтобы не спугнуть Круг.
У основания лестницы, скрестив руки, стоял Редди. Мараси подбежала к нему и схватила за локоть:
– Редди, где-то здесь гасильщик.
– Что? – рассеянно спросил тот. – Хмм?
– Гасильщик, – повторила Мараси. – Он смягчает наши эмоции. Наверняка поджигатель ждет своей очереди, чтобы ввести толпу в неистовство, как только закончится речь.
– Не говорите ерунды. – Редди зевнул. – Все в порядке, лейтенант.
– Редди, – Мараси усилила хватку, – как вы себя чувствуете?
– Отлично.
– Не злитесь на меня? Не сердитесь из-за того, что я заняла должность, которая должна была достаться вам? Совсем не завидуете?
Он устремил на нее пристальный взгляд, потом склонил голову набок и тихонько присвистнул:
– Проклятье, вы правы. Обычно я вас ненавижу, но сейчас чувствую всего лишь легкую неприязнь. Кто-то играется с моими эмоциями. – Редди поколебался. – Без обид.
– Не обижаюсь. Я и сама не ощущаю ни сильных эмоций, ни поспешности. Но, Редди, мы должны их остановить!
– Я соберу отряд, – сказал он. – Как мы найдем гасильщика? Он может быть где угодно.
– Нет. – Мараси огляделась. В маленьком переулке по другую сторону площади от губернаторского дворца обнаружилась аккуратно припаркованная карета. – Не где угодно. Наш противник не станет прятаться среди толпы, которую планирует превратить в кровожадную орду. Это слишком опасно. Идемте со мной.
25
Увидев лицо Лесси, Вакс издал гортанный, первобытный звук. Такой звук издает человек, которому ударили тяжелым кулаком прямо под дых. Рука с пистолетом, направленным на Кровопускательницу, дрогнула, зрение затуманилось. «Это не она. Это не она…»
– Опять эти пистолеты, – негромко проговорила кандра. Ржавь! Это был голос Лесси. – Ты слишком на них полагаешься, Вакс. Ты же алломант-стрелок. Сколько еще раз мне нужно об этом напомнить?
– Ты выкопала ее труп? – жалобным голосом спросил Вакс. Перед глазами у него все расплывалось. – Ты чудовище. Ты… выкопала ее труп?!
– Хотелось бы мне этого не делать, – проговорила Лес… Кровопускательница. – Но сильные эмоции освобождают нас от него, Вакс. Это единственный путь.
Она пренебрежительно взглянула на пистолет. Ну еще бы. Она же кандра. Ему пришлось приложить усилие, чтобы напомнить себе об этом. Пистолет для нее пустяк.
Лесси… Как часто Вакс мечтал о том, чтобы снова услышать этот голос? Он плакал от невозможности в последний раз сказать ей о своей любви. Объяснить, какую дыру, похожую на рану от выстрела из дробовика, оставила в нем ее смерть.
Попросить прощения.
«Гармония. Я не смогу снова ее застрелить».
Кровопускательница все же его обхитрила.
– Я переживала из-за того, что пришлось использовать тело Тэна, – шагнув к нему, сказала Лесси. – Переживала, что ты поймешь, кто я на самом деле.
– Ты не Лесси.
Она поморщилась:
– Ну да, ты прав. Я никогда ею не была. Я всегда была Паалм, кандрой. Но я хотела быть Лесси! Это имеет хоть какое-то значение?
Ржавь… она безупречно подражала манерам Лесси. Ме-Лаан предупреждала, что она хороша, но это было таким настоящим, таким… достоверным. Вакс вдруг против собственной воли опустил пистолет, желая чего-то. Желая…
«Гармония?» – взмолился он мысленно.
Но серьги в его ухе не было.
Мараси и Редди обошли квартал, чтобы приблизиться к подозрительной карете сзади. Они не сумели собрать большой отряд. И не только из-за опасений, что гасильщик заметит движение: Редди еще беспокоился о том, чтобы осталось достаточно людей для наблюдения за толпой.
Голос Ме-Лаан разносился по площади громкоговорителями и был слышен даже в дальнем конце переулка, где обосновались Мараси и ее команда из одиннадцати констеблей. Сколько времени пройдет, прежде чем Круг обнаружит, что их раскрыли? Наверное, немного. В начале речи Мараси оставила кое-что из прежнего текста, чтобы не так уж сильно отличаться от Иннейта, но вскоре все должно было измениться.
Редди снял свой констебльский шлем – головной убор прижимал волосы и был неудобным и тяжелым. Здесь и без шлема с подкладкой из алюминиевой фольги капитан ощутил прикосновение гасильщика куда мощнее, чем когда находился в толпе. Карета действительно была источником алломантии.
Он снова надел шлем. В участке их была всего дюжина, и все подарил Ваксиллиум. Влияния Редди едва хватило, чтобы вызвать оперативную группу, в распоряжении которой находились эти шлемы. Он застегнул ремешок, потом снял с пояса толстую дуэльную трость, похожую на длинную дубину с утолщением на конце. Остальные сделали то же самое. Перестрелка в такой близости от толпы гражданских была недопустима.
– Заходим быстро и тихо, – прошептал Редди отряду. – Молите Гармонию, чтобы с ними не оказалось алломанта-стрелка. Не снимайте шлемы. Я не хочу, чтобы гасильщик взял кого-то из вас под контроль.
Мараси вскинула бровь. Гасильщики не могли контролировать людей, хотя многие заблуждались на этот счет. Не помогал тот факт, что в Словах Основания расплывчато сообщалось о том, как кандра и колоссов контролировали с помощью алломантии, но Мараси теперь знала, что подобное возможно только в отношении того, в ком есть гемалургические штыри.
– Колмс, – по-прежнему не повышая голоса, добавил Редди, – держитесь позади. Вы не оперативник. Не хочу, чтобы вы получили ранение или, хуже того, все испортили.
– Как пожелаете, – ответила она.
Редди начал медленно считать. На счет «десять» отряд хлынул в туманный переулок. Мараси шла в числе последних, сцепив за спиной руки. Едва оказавшись в переулке, констебли остановились. Из дверей ближайшего дома высыпали люди в темной одежде и преградили дорогу к маленькой карете.
Читать бесплатно другие книги:
