Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина Сарычев Анатолий
Он метался по лежанке на печи и что-то говорил сразу на нескольких языках.
Федоров, вставший рано, увидел в конце двора большую кучу ошкуренных бревен, лежавших под навесом, и предложил:
– Давайте построим из бревен баню!
– Я давно хотела, но когда муж уехал на заработки, то делать некому стало, – печально выдала Мария Ивановна, утром оказавшаяся, мягко говоря, несколько постарше.
– Сейчас закончим завтрак и начну делать баню, – уверенно заявил Федоров, придвигая к себе чашку на блюдечке.
– Фундамент уже сделан из лиственницы, только осталось стены поднять, – радостно заявила Мария Ивановна.
– И печь выложить, – добавил Федоров, прикидывая, что будет строить баню до выздоровления Соколова, тем более что без босса он все равно не знал, что делать дальше.
Его явно тащили на край света для проведения какой-то диверсии, а вот какой именно, не успел Соколов рассказать. А может, просто и сам не знал.
– Я побежала в школу. Приду вечером! – объявила Мария Ивановна, выскакивая из-за стола.
Неторопливо допив чай, Федоров вымыл посуду и пошел к бревнам, по пути прихватив тупой, с зазубринами, топор на расшатанной ручке и большой точильный круг.
Первым делом Федоров осмотрел фундамент три на пять метров, сложенный из больших бревен, которые поверху были покрыты мхом.
«Года два как муж учительницы сбежал. Не меньше», – определил Федоров, начиная счищать топором мох.
– Для этого специальный струмент нужон, – неожиданно сказал справа старый голос.
Федоров примерно представлял, какую картину он увидит, но действительность превзошла все его ожидания.
На обрубке бревна сидел невысокий узкоплечий дед в белой косоворотке, черном пиджаке, длинных штанах, которые до половины закрывали лапти, и протягивал ему какую-то железку с двумя ручками по бокам.
Взявшись двумя руками за ручки, Федоров начал счищать с бревен мох.
Работа действительно пошла быстрее.
Посидев полчаса, дедок встал и, подойдя к фундаменту, придирчиво его осмотрел, но говорить пока ничего не стал, забрав топор.
– Хорошая баня начинается с печи, – пробурчал дед себе под нос и быстро, совершенно не по годам, ушел.
Через час во двор въехала телега, на которой был наложен красный кирпич, три полных мешка, а спереди восседал дед.
Сбоку от телеги шли два мужика с недовольными рожами явных любителей зеленого змия, но еще довольно крепких на вид.
– Переоденься, милок, – предложил дед, протягивая Федорову черные брюки и рубашку.
Честно говоря, в шерстяном спортивном костюме было несколько жарковато, да и тапочки слетали с ног.
Переодевшись прямо на месте, Федоров с новыми силами взялся за работу.
Пока он очищал фундаментные бревна, дед с помощниками успел сложить половину печи.
Наступало время обеда.
Надо было кормить работников, и Федоров решился.
Заскочив на минуту в дом, напоил Соколова, который по-прежнему лежал на печи и только, когда Федоров его поил, недоуменно таращил глаза.
Обшарив карманы куртки Соколова, Федоров вытащил комок скомканных денег и выскочил во двор, прихватив в сенях десятилитровый казан и здоровенную деревянную ложку.
Отведя деда в сторону, Федор протянул две самые крупные бумажки и попросил:
– Надо купить мяса, моркови, лука, риса, пол-литра растительного масла и страдальцам бутылку. Я по-быстрому приготовлю плов.
– Не надо денег! Все сейчас принесут! – отказался дед, смотря, как Федоров пристраивает на камнях казан.
Один из страдальцев убежал после короткого наказа, а второй продолжал аккуратно класть кирпичи.
Хмыкнув, дед отодвинул Федорова и через пять минут сложил вполне приличный очаг, наверх которого водрузил казан, под которым Федоров быстро развел огонь и, плеснув туда литр воды, стал ждать, пока она закипит.
Сбегав в дом, принес оттуда тряпку, финку и обрезок доски, которые положил около очага.
Дед с интересом смотрел на Федорова, который, обмотав палку тряпкой, начал тщательно мыть казан.
– Лучше послать моего племянника на речку. Там он песком отдерет посуду. Или с мылом вымыть! – внес предложение дед, смотря, как Федоров ложкой вычерпывает воду из казана.
– Мылом мыть плохо! Остается неприятный мыльный запах, – пояснил Федоров, насухо вытирая внутренность казана сухой тряпкой, которую, как и мокрую, кинул в жарко пылающий огонь.
Открыв бутылку с маслом, Федоров широко открыл глаза.
– Это наше масло, которое мы сами делаем, – нетерпеливо мотнул головой дед, предлагая Федорову не отвлекаться на ерунду.
– Почистите морковь и лук! – приказал Федоров, быстро начиная резать мясо на маленькие кусочки.
Оба страдальца бросили работу и стали чистить морковь и лук вполне приличными навахами[109].
Набрав полную горсть луковой шелухи, Федоров кинул в казан, в пузырящееся масло.
– Зачем ты это делаешь? – с интересом спросил дед, смотря, как Федоров убирает мелко нарезанное мясо на лист лопуха.
– Шелуха или даже мелко нарезанная луковица убирает запах масла и его горечь, – пояснил Федоров, вытаскивая из казана черную, обгоревшую шелуху.
Неожиданно появилась Мария Ивановна с двумя бородатыми мужиками, которые степенно пожали руку сначала деду, потом двум страдальцам и только после этого Федорову, который вовсю резал морковь, успевая помешивать мясо.
– Быстрее на терке пошинковать, – заметил высокий бородач, снимая черный пиджак, под которым обнаружилась синяя косоворотка.
– Мария Ивановна, пару стаканчиков принесите, – попросил Федоров, выуживая из казана пару ложек поджаренного мяса.
– Что вы готовите, Сергей? – спросила женщина, останавливаясь в двух метрах от очага.
– Плов! – коротко ответил Федоров, высыпая в казан нарезанную соломкой морковь.
– У меня специи есть! – вспомнила женщина и убежала, чтобы через минуту вернуться, принеся еще и два стакана и пять стальных вилок.
– Налейте работникам по сто граммов, – попросил Федоров, быстро нарезая лук.
Финка резала лук как по маслу.
Дед дал страдальцам по стакану и налил в нее желтоватую жидкость, которая сильно пахла сивухой.
Разом выпив самогон, мужики взяли по кусочку мяса и закинули в рот.
– Берите больше мяса! Самогон зельмо крепок! – скомандовал дедок в то время, когда Федоров загружал в казан мелко нарезанный лук.
Бородачи тем временем, сняв пиджаки, начали степенно класть дальше кирпич, споро выкладывая печь. Ожившие страдальцы, доев мясо с лопуха, суетились вокруг бородачей, которые коротко на них покрикивали, давая ценные указания.
Обжарив лук до золотистой корочки, Федоров налил воды и, подкинув дров в огонь, принялся рассматривать рис, пробуя его на вкус.
– Вы варили из этого риса кашу? – неожиданно спросил Федоров, смотря на лежащую на земле газету, на которой было написано «27» и «Sabado»[110].
– Варил, и не один раз. Мы купили сразу два мешка. Каша очень вкусная получается из него! – крикнул дед, переместившийся к печи.
– Долго варится рис? – не отставал Федоров, прикидывая, как удобнее спросить про день недели.
– Какие-то странные вопросы ты задаешь, парень! – удивился дед, подходя к очагу.
– Приготовление плова – целое искусство, которому меня учил в детстве один парень, который долго жил в Средней Азии, – пояснил Федоров, поднимая газету.
– Плов – это рисовая каша с мясом! – уверенно ответил дед, смешно сморщив нос.
– Может, вы и правы, – развел руками Федоров, вспоминая, что по-испански «сабадо» значит «суббота».
«По звучанию вроде похоже. То есть если это сегодняшняя испанская газета, то до встречи с агентом на Прадо в Монтевидео остается четыре дня!» – прикинул Федоров, высыпая в котел специи, которые принесла Мария Ивановна.
– Плов – очень старое кушанье, которое придумал еще Александр Македонский. Во время его походов в азиатских пустынях пловом кормили все его войско, – сказала Мария Ивановна, принеся ярко сверкавший самовар.
– Вот это по-нашему! – обрадовался дед, устанавливая самовар на большой плоский камень.
Федоров в это время налил ведро воды и подкинул дров.
– Завтра у нас выходной. Давайте устроим праздник! – неожиданно предложил один из страдальцев, подходя к Марии Ивановне.
– У тебя каждый день праздник, – сморщился бородач, начиная выкладывать трубу.
– Воскресенье – Бог велел отдыхать! Он создал землю за шесть дней и на седьмой отдыхал! – поддержал второй страдалец, подбирая грязными руками кусочек мяса с лопуха.
– Завтра всей общиной придем и закончим тебе баню, – решил дед, смотря, как Федоров засыпает рис в казан.
Разровняв ложкой рис, Федоров увидел, что вода покрыла рис на три пальца.
– Марь Ивановна! У вас крышка на казан есть? – спросил Федоров, смотря, как быстро выкипает вода.
Выбрав немного горящих углей из очага, Федоров добился, что вода стала кипеть меньше.
А тут и крышку принесли.
Закрыв казан, Федоров взял предложенный стакан чая и с наслаждением отхлебнул первый глоток.
– Начнем, благословясь! – предложил дед, начиная укладывать с помощью помощников первое бревно.
К своему удивлению, Федоров обнаружил, что все бревна уже порезаны точно по размерам.
Двадцать минут интенсивной работы, и метр бани из трех стен был сложен.
– Давайте к столу, работнички удалые, – пригласила Мария Ивановна, выходя с ведром, полным воды, и кружкой.
Во дворе уже стоял большой стол, накрытый холщовой скатертью, и стояли две скамейки, тоже покрытые холстом.
Помыли руки все, кроме Федорова, который, сняв крышку, мешал ложкой плов.
– Зачем ты это делаешь? Ведь кашу не мешают! – встрял дед, с интересом наблюдая за действиями Федорова.
– Еще как кашу мешают, чтобы не пригорела! – возразила Мария Ивановна, которая тоже за словом в карман не лезла.
– Я перемешал рис, морковь и мясо, – пояснил Федоров, накладывая плов в первую тарелку.
Пока Федоров раскладывал плов по тарелкам, дед съел одну ложку и громко заявил:
– Ты прав, молодой человек! Плов действительно не рисовая каша с мясом!
Буквально через пять минут все работники дружно работали ложками, запивая плов стаканами чая.
– Вы, оказывается, молодой человек, не только руками работать умеете! Плов действительно очень вкусный получился! – похвалила Мария Ивановна, внимательно посмотрев на Федорова.
Пообедав, мужчины снова принялись укладывать бревна.
Закончили работу с наступлением сумерек.
Глава двадцать девятая. Продолжение строительства бани. Неожиданное предложение водолазных работ
Работать начали с рассветом.
Федоров снова стоял около очага и на завтрак приготовил мясо с картошкой.
– Да, парень, ты прямо родился с поварешкой! Такие простые продукты и так вкусно сделать! А на обед снова плов сделай! – похвалил и дал наказ дед, за обе щеки уплетающий зажаренный целиком картофель с большими кусками мяса.
Федоров с удивлением смотрел на баню, у которой были подняты стены, вставлены окна и народ начинал ставить стропила крыши.
– Чем ты, кроме приготовления обеда, в жизни занимаешься? – спросил дед, смотря на Федорова с умилением.
– Работаю подводником, – развел руками Федоров с самым простодушным видом.
– И на сколько метров смогешь нырнуть? – не отставал настырный старик.
– Ежели вина не пить, то метра на два смогу! – уверенно ответил Федоров, прикидывая, что приготовить на обед.
– Это в футах шесть будет? – уточнил дед, наморщив лоб.
– Примерно, – уклончиво ответил Федоров, не понимая, куда клонит старик.
– Я через час подойду и серьезно поговорю, – пообещал дед, хитро сверкнув глазами.
И уже потом, начав чистить почему-то желтую морковку, Федоров начал прикидывать расклад разговора и не на шутку встревожился. В его планы совсем не входило светиться в Уругвае со своими водолазными навыками.
Мария Ивановна, примостившаяся рядом, чистила лук, то и дело смахивая слезы.
– Давайте поменяемся, – предложил Федоров, кидая взгляд на баню, на которой заканчивали обшивать досками стропила.
Встав с подветренной стороны, Федоров начал быстро чистить лук, вспоминая, что можно сделать с желтой морковью и как изменится вкус плова.
– Где-то я читала, что повара Александра Македонского кидали сразу в котел лук, морковку и мясо. Для ускорения процесса! Почему ты так странно чистишь лук? – поинтересовалась Мария Ивановна, смотря, как быстро Федоров чистит лук, оставляя хвостики.
– Мой учитель, показывая, как надо резать лук, брал его за хвостик и быстро начинал с ним работать, – пояснил Федоров, за пять минут порезав лук тончайшими кольцами.
– Здорово у тебя получается! – похвалила Мария Ивановна, с восхищением глядя на Федорова.
– Просто у меня нож хороший, – перевел разговор на более приземленную тему Федоров, стараясь уйти от водолазных проблем, начиная быстро резать вторую луковицу, понимая, что надо быстро приготовить обед на большую толпу людей, которые активно трудились на строительстве бани для учительницы.
– Так намного удобнее резать лук! – похвалила Мария Ивановна, пристально посмотрев на Федорова.
Порезав лук, тот принялся за морковку, которая прямо летела из-под его ножа.
Но уйти от водолазной тематики не удалось.
Появился дед и, хитро посмотрев на Федорова, снова начал плести кружево разговора:
– Славяне не только погружались под воду, но и выполняли достаточно сложные в техническом отношении работы под водой, которые просвещенная Европа не выполняла! – возвестил дед, отправляя в рот жменю порезанной моркови.
Мария Ивановна тем временем принялась разделывать половину овцы, волшебным способом появившейся на столе.
– Режьте мясо на большие куски! Будем делать хивинский плов[111]! – выдал ценное указание Федоров.
– Не может такого быть! В Европе всегда были лучшие водолазы! – попробовал возразить Федоров, обжаривая в казане мелко нарезанное овечье сало.
– Русские водолазы сидели под водой до семи минут![112] – разошелся дед, смотря, как Федоров вылавливает из казана чуть обжаренное овечье сало.
Схватив ложкой кусочки только что вынутого сала, дед отправил его в рот и с удовольствием проглотил со словами:
– Очень люблю шкварки!
– Надо запить горячим чаем. Лучше зеленым, – не остался в долгу Федоров, подав деду стакан чая в серебряном подстаканнике.
Отхлебнув пару глотков чая, дед продолжил ликбез, в то время как Федоров, сгрузив в котел мясо, лук, морковь, шуровал деревянной ложкой, смотря, как Мария Ивановна одновременно наливает горячую воду в котел.
Подкинув дров в огонь, Федоров вопросительно посмотрел на деда, ожидая продолжения, не замечая, что вокруг собралось человек десять работников.
– Марш на работу! – скомандовал дед, отправляя лишних слушателей на баню, на которой накрыли уже половину крыши.
Федоров сел за стол, устало положив руки на колени.
Мария Ивановна подала Федорову чай тоже в серебряном подстаканнике.
Отхлебнув глоток, Федоров благодарно кивнул учительнице и снова требовательно посмотрел на деда, ясно показывая, что его очень интересует рассказ о русских водолазах.
– Тимофей рассказывал, о том, что государство придавало водолазным работам первостепенное значение, говорят те привилегии, которыми пользовались водолазы на Руси. В документе, датированном 186 годом[113], имеются слова: «…патриарша домового водолаза Янкина жена Якимова, Маланьица Кирилла Якимова, жена водолаза Янко»! Это слова не какого-то указа, а простого судебного дела о признании участка земли за женой, где упоминается слово водолаз как общепринятый термин! Обычное дело, но говорит о том, что уже тогда существовала профессия водолаза! И не просто водолаз, а домовой и тем более патриарший. Значит, были еще другие сословия водолазов, – возвестил дед, явно цитируя слова какого-то мифического Тимофея-водолаза, слова которого наизусть шпарил сейчас, делая неожиданные остановки в повествовании и выделяя совершенно неожиданные слова.
– Где сейчас этот Тимофей-водолаз? – спросил Федоров, обводя взглядом баню, которая уже стояла под крышей из рифленого железа.
– Уехал в столицу и уже больше двух лет от него ни слуху ни духу, – махнул рукой дед, смотря, как Федоров высыпает в котел ведро промытого риса.
– Расскажите еще о Тимофее! – попросил Федоров, разравнивая ложкой рис.
– Ты сегодня плов как-то по-другому готовишь, – заметил дед, отпивая глоток чая из нового стакана.
– Изготовление плова – ремесло, которому на Востоке придан вид искусства! – поднял вверх деревянную ложку Федоров, показывая свою значимость.
Дед тоже решил показать свою образованность и продолжил рассказ про русских водолазов, который очень заинтересовал Федорова:
– Астраханская губерния испокон веков славилась рыбой, купцами и близостью к Азии, с которой торговала. И одним из основных и очень ценимым продуктом торговли была осетровая икра и сами осетры, которые водились в Волге-матушке! Для отлова осетров ставили жердяные загородки, для обслуживания которых и требовались водолазы! Водолаз – исконно русское слово! – поднял вверх указательный палец дед.
«Странно услышать историю про русских водолазов за тысячи километров от СССР. Особенно от человека, который сбежал из страны. Я должен испытывать к нему ненависть и презрение, а почему-то восхищаюсь его знаниями! Хотя дед пересказывает рассказы Тимофея-водолаза, но все равно очень интересно и познавательно», – вставая из-за стола, про себя оценил рассказ деда Федоров.
Подойдя к очагу, начал собирать рис горкой.
– Вчера ты так не делал плов, – заметил дед, смотря, как Федоров делает ручкой отверстия в рисе.
– Рис надо отодвинуть от стенки казана, чтобы он не подгорел, – пояснил Федоров, смотря, как в открытую дверь вносят половые доски.
И, снова усевшись за стол, Федоров не мог не высказать своего восхищения:
– Как быстро люди работают! Три дня, и баня готова!
– Мой племянник спьяну утопил легковую машину! Машинка совсем новая. Только недавно купили. Надо нырнуть. Наши никто не могут. А ты парень здоровый и нырял! – наконец выдал дед, просительно смотря на Федорова.
– Я же не один приехал! Надо с товарищем посоветоваться, – попробовал оттянуть решение совершенно ненужного вопроса Федоров. Уж очень не хотелось нырять в незнакомом месте. Да и незнакомые люди не внушали доверия в таком опасном деле, как спуски под воду.
– Твоего товарища утром мы в скит определили. Сильно его лихоманка дергает и душит! Тамошние старцы такую болячку за полмесяца вылечат, – пояснил дед судьбу Соколова, которого здорово скрутила неведомая туземная болезнь.
– Сейчас холодно в трусах в воду нырять! Давай подождем, пока вода прогреется, – выдвинул новый довод Федоров.
– От Тимофея остались и резиновые костюмы, и дыхательные аппараты. Наденешь аппарат, нырнешь, привяжешь веревку, и мы с мужиками «жука»[114] выдернем! Всех делов на пять минут, – продолжал уговаривать дед.
– Я никогда не пробовал нырять с дыхательным аппаратом! Надо сначала попробовать, – выразил изумление по поводу представившегося шанса сходить под воду в ИДА Федоров, вставая с места.
Подойдя к казану, снял крышку и, зачерпнув немного белоснежного риса, снова закрыл крышку и осторожно понес ложку к столу, стараясь не уронить рисинки на землю.
– Попробуйте! Готов рис или нет? – предложил Федоров, кладя ложку с рисом на тарелку, подставленную Марией Ивановной.
– По-моему, рис готов! – выдала Мария Ивановна.
– Очень вкусно, – согласился дед, глядя на Федорова, одновременно махнув правой рукой.
Стук молотков моментально стих, и из бани потянулись мужики, стряхивая с одежды свежие стружки.
– Давайте завтра с утра поедем на место и посмотрим, как можно поднять вашу машину, – остановившись в метре от стола, предложил Федоров.
Глава тридцатая. Клад местного водолаза. Подготовка к спасению «жука» деда. Агрессивные хищные рыбки
В шесть часов утра, едва за окнами заработал автомобильный мотор, Федоров моментально вскочил на ноги и быстро начал одеваться.
– Филипп Матвеевич – глава нашей общины. Но будь с ним поосторожней! Человек он сложный, но со связями, – скороговоркой сказала Мария Ивановна, ставя на стол стакан крепкого чая и блюдце с толстым куском мяса, который был положен на тонкий кусок серого ноздреватого хлеба.
Откусив большой кусок бутерброда, Федоров быстро начал жевать, стараясь не пропустить ни одного слова из того, что говорила учительница:
– К Филиппу приходила полиция и спрашивала про трех молодых парней на двух ворованных мотоциклах. Ты их, случайно, не видел? – спросила учительница, присаживаясь напротив Федорова.
Подперев голову правой рукой, учительница пристально посмотрела на своего постояльца.
Ответить Федоров не успел, так как в дверь требовательно постучали.
– О том, что я тебе говорила, ни слова Филиппу! – предупредила учительница, идя к двери.
Запив бутерброд глотком чая, Федоров присел на кровать и начал надевать американские ботинки, в которых до сих пор щеголял.
Туфли из домика на пляже Федоров и Соколов выбросили после обеда в кафе.
Теперь с домиком их связывала только одежда, которую можно было купить в каждом магазине.
В дверях показался дед, который слащаво улыбался.
– Доброе утро! – поздоровался Федоров, вслед за дедом выходя из домика учительницы.
В двадцати метрах от дома стоял ржавый пикап, в кузове которого сидели знакомые бородачи.
Ни слова не говоря, Федоров открыл пассажирскую дверь и сел на нагретое место, подвинув молодого прыщавого парня, которому было от силы лет двадцать пять.
– Сядь в кузов, – попробовал взбрыкнуть парень, сдвигаясь к водительскому месту.
– Мне нельзя простывать! Если я начну чихать, то под воду нельзя будет идти, – пояснил причину своего наглого поведения Федоров, носом втягивая спертый воздух.
От парня ощутимо несло сивухой и табаком.
Хлопнула противоположная дверца, и в кабину сел Филипп Матвеевич и неприязненно покосился на своего родственника.
– Сейчас заедем к Тимофею домой, и ты посмотришь на водолазные прибамбасы, которые у него лежат в бане. Подберешь, что тебе нужно, а потом поедем к морю, – включая мотор, озвучил задачу дед, трогаясь с места.
Три минуты спустя пикап остановился около одиноко стоящего деревянного домика с забитыми крест-накрест досками окнами и дверью.
Дед первым выскочил из кабины, махнув по пути рукой.
«Прямо не хозяин общины, а офицер Смерша! Те тоже любят объясняться жестами», – вспомнил Федоров манеру общения Соколова и Иванова.
Выскочив из автомобиля, дедок обежал дом с правой стороны и, пробежав по дорожке, выложенной колотым камнем, десять метров, остановился около бревенчатой бани с закрытой дверью, которая была тоже забита одной поперечной доской.
Оторвав доску, дед потянул на себя дверь бани, которая неожиданно легко открылась.
«В Уругвае воров, что ли, нет? Такая безалаберность! Лежит дорогое водолазное оборудование, и никто не позарился! Очень странно! У нас бы бесхозный дом разобрали по досточкам или сожгли!» – размышлял Федоров, вслед за дедом заходя в баню.
В парной, куда дед внес маленький масляный фонарь, Федоров увидел аккуратно сложенные гидрокостюмы, в количестве трех штук, два ИДА в виде аппарата Ламбертсена, грузовые пояса, мотки тросов и странный мешок с туго завязанной горловиной.
«Если в баллонах есть воздух, то вопрос с матобеспечением решен!» – понял Федоров, открывая вентиль баллона на четверть оборота.
Воздух слабо зашипел.
– Сейчас проверю гидрокостюм, и можно ехать поднимать вашего «жука», – громко сказал Федоров, разворачивая первый пакет с прорезиненной материей.
Куртка гидрокостюма расползлась прямо в руках.
– Этот не подойдет! – объявил Федоров, берясь за другой пакет.
Второй и третий гидрокостюмы оказались целыми.
Федоров быстро проверил два ИДА, которые оказались исправными и заправлены воздухом. Да и воздушный мешок не травил, а исправно держал воздух.
Отложив необходимое оборудование, Федоров взял бухту толстого троса и нагрузил все на двух бородачей, которые заглянули в парилку.
– Родственничек у меня вороватый, и его нельзя пускать сюда, – пояснил дед, смотря, как Федоров берет бухту тонкого троса и грузовой пояс.
Едва дед развернулся и вышел, как Федоров метнулся к завязанному мешку и одним движением развязал рифовый узел. Сунув руку в мешок, Федоров достал из него кусок угля с мужской кулак величиной. Какое-то смутное воспоминание промелькнуло в голове Федорова, но до конца оформиться не успело.
– Сергей! Давай быстрее! – раздался голос деда.
– Иду! – откликнулся Федоров, заворачивая странный уголь в кусок прорезиненной материи, оторванный от бракованного гидрокостюма, и опуская его в карман куртки.
Завязав мешок на тот же рифовый узел, Федоров взял еще один грузовой пояс и, повесив на второе плечо, пошел на выход.
Едва Федоров вышел, как обнаружил возле бани двух бородачей, один из которых держал в руках доску и молоток.
Немедленно нагрузив второго бородача всем вынесенным оборудованием, Федоров быстро пошел к пикапу, слыша за спиной стук молотка.
И только усевшись в кабину пикапа, Федоров вспомнил, что точно такие же куски угля он видел на немецком катере, который они нашли на дне Ладожского озера[115].
Читать бесплатно другие книги:
