Обрученные холодом Дабо Кристель
Офелия тронула Ренара за рукав, призывая его успокоиться. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее единственный покровитель сцепился с женщиной.
– Давай-давай, иди отсюда! – насмешливо выкрикнула кухарка. – Тоже мне нашелся защитник сопливых!
Она театрально хлопнула кухонной дверью и исчезла в клубах пара. Офелия почувствовала себя неловко, став свидетельницей этой стычки. Но Ренар добродушно расхохотался, чем немало удивил ее.
– Не бери в голову, малыш! Это моя старая знакомая. Мы с ней вечно вот так собачимся, чтоб языки не заржавели.
Внезапно Офелия поняла, почему Ренар вызывает у нее странное ощущение, будто они давно знакомы. Он напоминал ей крестного, разве что был намного моложе. Но она тут же напомнила себе, что такие сопоставления опасны. Если уж главный мажордом Лунного Света известен своей продажностью, то можно ли доверять простому лакею?
– Ключ получил? – спросил Ренар.
Подавленная Офелия кивнула.
– Прекрасно. Сейчас доставим твой багаж, и я с тобой потолкую.
Ренар втолкнул тележку в просторный грузовой лифт с кованой железной решеткой и нажал на рычаг. Они поднялись на верхний этаж замка и, миновав служебные помещения для горничных, вошли в длинный коридор с десятком дверей. На каждой висела золотая табличка с именем, в том числе с именами семи сестер Арчибальда.
– А вот здесь, – шепнул Ренар, указав на табличку «Клотильда», – апартаменты моей хозяйки, бабушки господина посла. У нее сейчас сиеста, так что не вздумай шуметь. Мне вовсе не хочется заступать на службу раньше времени.
Офелия недоуменно заморгала: близилась полночь, несколько странный час для сиесты[13]. Но тут ей вспомнились слова Арчибальда о том, что при дворе Полюса понятия дня и ночи не имеют никакого смысла.
В центре коридора девушка заметила великолепную решетку лифта, очевидно предназначенного для членов семьи. А дальше виднелась дверь, табличку на которой прикрывал траурный креп. Проследив за взглядом Офелии, Ренар нагнулся к ней и шепнул:
– Супружеская спальня усопших родителей наших хозяев. Они умерли много лет назад, но спальню так и не стерли.
Как это – стереть комнату? Офелия тщетно вопрошала Ренара глазами, но он ничего не объяснил ей. Вместо этого он подкатил тележку к двери в самом конце коридора, на которой значилось имя «Арчибальд». Офелия вошла следом за Ренаром в переднюю. Это помещение было раза в два просторнее гостиной в замке Беренильды. Гигантский камин из розового мрамора, окна до потолка, портреты в полный рост, книжные шкафы вдоль стен, две хрустальные люстры, резная мебель… Да, семейство Арчибальда жило с подлинным размахом. Из проигрывателя, который, вероятно, кто-то постоянно заводил, лились приглушенные звуки оперных арий.
– Там спальня господина посла, – объявил Ренар, указав на закрытую дверь. – А тебе – сюда.
И он отворил небесно-голубую дверь в дальнем конце передней, за которой обнаружилась изысканная туалетная комната, просторная и светлая, но без особых декоративных изысков. Обогреватель, ванна на гнутых ножках, телефонный аппарат на стене – тут имелось всё необходимое для комфортного пребывания.
Зато Офелию удивило отсутствие окон.
– Прежде это была простая гардеробная, – объяснил Ренар, стаскивая с тележки чемодан. – Но по случаю приезда госпожи Беренильды господин посол приказал ее расширить.
Офелия отметила про себя, что в Лунном Свете, похоже, можно по желанию стирать комнаты или создавать новые.
Она помогла Ренару разгрузить тележку, сняв с нее кофры с платьями и обувью, шкатулки с украшениями…
– Э-э-э, я гляжу, у тебя руки не из того места растут! – ухмыльнулся Ренар, когда Офелия во второй раз развалила штабель обувных коробок.
Наконец они сложили все вещи в комнате, рядом с ширмой. Офелия уже знала, что лакею запрещено притрагиваться к платьям хозяйки. По шкафам их должны были развесить горничные.
– А ну-ка, покажи мне свой ключ, – велел Ренар, когда они всё выгрузили. – Сейчас настроим комнату твоей хозяйки на твою.
Офелия уже смирилась с тем, что ничего не понимает, и покорно отдала ему ключ.
– Банная улица! – воскликнул Ренар, прочитав адрес на бирке. – Вот бедняга! Папье-Маше засунул тебя в каморку рядом с отхожим местом.
И он направился к камину, на котором стояли изящные часы с двумя циферблатами. Офелия увидела, что вместо цифр на более крупном циферблате написаны слова: «зигзаг», «подъем», «рикошет» и другие… Ренар перевел большую стрелку на слово «баня». На втором циферблате, поменьше, стояли цифры. Ренар установил маленькую стрелку на цифре 6.
– Вот так! Ну а теперь, поскольку я добрый малый, давай-ка покажу тебе твою комнату.
Офелия начала подозревать, что рыжий великан помогает ей не совсем бескорыстно. По его улыбкам чувствовалось: он чего-то ожидал от нее. Девушке нечем было отблагодарить своего покровителя, но как же ему это объяснить?..
Они вернулись к грузовому лифту и на сей раз спустились в подвальное помещение замка. Сначала Ренар заглянул в бельевую и выдал Офелии стопку постельного белья, чистый камзол и штаны. Затем они миновали прачечную, склады, просторную приемную и наконец пришли в ту часть замка, где обитали слуги. Здесь были длинные кривые коридоры, которые назывались улицами. Бесчисленные пронумерованные двери непрестанно открывались и закрывались. Из них выбегали или выходили слуги, одни – торопясь на работу, другие – лениво потягиваясь после сна, как будто тут одновременно наступили и утро, и вечер. Люди выглядели раздраженными, готовыми вскипеть из-за пустяка – стука двери, небрежного приветствия или косого взгляда. И отовсюду слышался звон колокольчиков.
Офелия совсем растерялась от шума и суеты, стопка белья оттягивала ей руки, и она едва слышала Ренара, бодро шагавшего впереди.
– Спальни слуг разделены по должностям, – разъяснял он на ходу. – Повара отдельно, садовники отдельно, горничные отдельно, лакеи отдельно. А ну-ка, прибавь шагу, малыш! – внезапно воскликнул Ренар, взглянув на свои карманные часы. – Скоро наверху начнется бал, и моя хозяйка ни за что не захочет его пропустить.
Он щелчком закрыл крышку часов, и Офелии вдруг привиделся Торн с часами в руке, который сидел перед ней, ссутулившись, на слишком низком для него стуле. Подумать только, это происходило совсем недавно, а казалось, будто целую вечность назад. Почему она сейчас вспомнила о нем?
Но тут ее мысли были прерваны появлением незнакомки. Женщина, вышедшая из-за поворота, бросила на Офелию крайне суровый взгляд. Левый глаз у нее был скрыт за черным моноклем, а правым она оглядела девушку с головы до ног, молча, так пристально, что та съежилась.
Ренар низко поклонился незнакомке:
– Приветствую, красавица! Где это ты так извозила свои чудесные ручки?
Офелия задала себе тот же вопрос. Женщина, одетая в комбинезон механика, перепачкалась в саже с головы до ног. Ее кудрявые, черные как ночь волосы были коротко острижены и всклокочены.
– Чинила калорифер, опять забарахлил, – мрачно ответила она. – А это еще что за чудо-юдо?
И она снова окинула Мима жестким взглядом. Эта худенькая женщина выглядела ненамного старше Офелии, но чувствовалось, что она обладает необыкновенно сильным характером.
– Лакей госпожи Беренильды, – ухмыльнувшись, представил Мима Ренар. – Не знаю, как его зовут, он у нас неразговорчивый!
– Интересный лакей.
– Да ладно тебе насмехаться! Мальчуган здесь впервые, вот я ему и рассказываю, что к чему.
– И, конечно, бескорыстно? – иронически бросила женщина.
– Познакомься, малыш, – сказал Ренар, обернувшись к Офелии, – эта очаровательная брюнетка – наш механик, ее зовут Гаэль. Отопление, канализация, все трубы в замке – на ее попечении.
– Я не ваш механик, – отрезала Гаэль, – я состою на службе у Матушки Хильдегард.
– А поскольку Матушка Хильдегард – архитектор Лунного Света, то все одно, что наш, – кротко ответил Ренар.
Он протянул женщине носовой платок, но та даже не взглянула на него и с независимым видом прошла мимо. По пути она толкнула Офелию, и та выронила на пол стопку белья.
Ренар, помрачнев, сунул платок в карман.
– Похоже, ты ей приглянулся. Гляди у меня, держись от нее подальше! Я уж сколько лет за ней ухлестываю…
Офелии, подбиравшей простыни, очень хотелось его утешить. Флиртовать с хорошенькой водопроводчицей – последнее, что могло прийти ей в голову.
– Банная улица! – объявил наконец Ренар.
Это был узкий зловонный проход с сырыми кирпичными стенами. Офелия вставила ключ в замок комнаты № 6, и они вошли. Ренар зажег газовый рожок и прикрыл дверь. Когда Офелия разглядела каморку, в которой ей предстояло жить несколько месяцев, у нее пересохло во рту. Грязные стены, колченогая кровать, старый медный таз для мытья и жуткий запах… Мрачная картина.
«Содержать комнату в чистоте» – так сказал управляющий. Теперь это звучало издевкой.
– Гляди сюда, малыш, – Ренар указал на доску над кроватью, – вот она, твоя новая каторга.
На этой доске висело множество колокольчиков. У каждого из них была этикетка: «бальный зал», «бильярдная», «чайный салон», «курительная», «библиотека»… Ренар ткнул пальцем в этикетку «спальня»:
– Теперь ты связан с личными часами твоей хозяйки. Будешь спать и просыпаться в то же время, что и она. У господина посла, когда ему нужно развлечь общество, фантазия может взыграть и средь бела дня, и глубокой ночью.
Ренар схватил табурет, плюхнулся на него и знаком велел Офелии сесть напротив.
– А теперь давай поговорим.
Офелия и ее простыни опустились на кровать, и у той под их общей тяжестью тут же подогнулась ножка.
– Считай, что тебе повезло вытянуть счастливый билет! Вот уже двадцать три года, как я пашу тут, в Лунном Свете, так что опыта мне не занимать. И потом, я человек порядочный, не чета всем этим паразитам, что кишат вокруг. Когда я увидел твои испуганные глаза, то сразу сказал себе: «Эй, Рено, надо помочь мальцу, не то его слопает первый же встречный!» Ну, так вот что я предлагаю. Я тебя научу всему, что надо, – за скромное вознаграждение.
Он расстегнул камзол и вытащил из внутреннего кармана красные песочные часики.
– Знаешь, что это за штука?
Офелия помотала головой.
– Так я и думал. Они имеют хождение только здесь, у нас. Если коротко, это чаевые, которыми знатные персоны вознаграждают слуг. Они бывают четырех цветов – зеленые, красные, голубые и желтые. Ах, эти желтые!..
И Рено восхищенно закатил глаза. Потом сунул часы в руку Офелии:
– На-ка, полюбуйся.
Офелия взвесила часы на ладони. Маленькие, размером не больше пальца, они были такими тяжелыми, словно вместо песка их набили свинцовыми шариками. Сбоку блестела крошечная медная табличка со словом «курорт».
– Вариантов целая куча, – пояснил Ренар, увидев ее недоуменный взгляд. – «Торговые ряды», «женский квартал», «игорные залы» – словом, все, что душе угодно! Тут главное – везение. Никогда не знаешь, что тебе выпадет. Однажды мне достался «глоток свежего воздуха». Я-то, дурак, обрадовался, а угодил в какую-то убогую хижину в диких горах!
Офелия почесала нос. Пока все это было не очень понятно. Она перевернула часы, но, как ни странно, песчинки не посыпались вниз. Ренар расхохотался при виде ее озадаченного лица и указал на металлическое колечко, которое она прежде не заметила.
– Можешь вертеть их сколько угодно. Они не включатся, пока ты не потянешь за это колечко. Только смотри не трогай его. Я не хочу, чтобы ты испарился вместе с моим отпуском! Лучше глянь-ка сюда…
И он показал Офелии позолоченный штампик, врезанный в деревянное донышко:
Семейная мануфактураХ-д & Co
– Матушка Хильдегард и компания, – пояснил Ренар. – Без этого штампа часы гроша ломаного не стоят. Так что гляди в оба и не дай себя обмануть.
Он проворно выхватил у Офелии часы и, сунув их в карман, продолжал:
– Эти часы – наши отпуска. Уж не знаю, сколько времени ты обслуживаешь свою Беренильду, но, думаю, отдыхать тебе много не приходится. А здесь дамы и кавалеры веселятся так, что пыль столбом! Хозяева до того загоняли слуг, что некоторые начали роптать у них за спиной. И тогда Матушка Хильдегард придумала эти песочные часы. Так вот, поскольку я добрый малый, то удовольствуюсь первым десятком твоих часов, любого цвета. А уж сколько ты их заработаешь дальше, меня не касается.
Офелия решительно замотала головой. Она ничего не поняла в этой истории с часами и отказывалась заключать договор, не уточнив все до мелочей.
– Ах вот как, господин привереда! Ты пойми, другие у тебя попросту отобрали бы их без зазрения совести! А Ренар готов учить тебя уму-разуму и защищать кулаками, если понадобится. Да это стоит в три раза дороже, чем я прошу!
Он сердито повернулся к девушке спиной, но вскоре его гнев уступил место широкой улыбке.
– Ну ладно, я гляжу, ты не такой уж простачок, каким кажешься. Клянусь, я не хотел тебя обжулить. Будешь отдавать мне только зеленые, они самые дешевые. Хочешь, я тебе объясню правила?
Офелия кивнула.
– Итак, – важно начал Ренар, – у каждого цвета своя цена. Зеленые встречаются чаще всего, они дают право на однодневный отдых в Небограде. Там большой рынок, ярмарка с аттракционами, сауна… Красные – эти ценятся куда больше. Они тоже дают однодневный отпуск, но просьба не путать с зелеными. Красные – официальный пропуск в реальный мир, наружу. Ты сам выбираешь направление, дергаешь за колечко и можешь наслаждаться до тех пор, пока весь песок не перетечет вниз. Ну а дальше идут голубые, – продолжал Ренар с восторженным вздохом. – Они еще лучше двух первых, с ними ты попадаешь в страну чудес! Мне всего дважды в жизни довелось там побывать. Как вспомню, так прямо слюнки текут! Представь себе самые волшебные краски, самые дурманящие ароматы, самые прекрасные видения! В общем, царское удовольствие, иллюзия, которой никогда не насладишься сполна, по которой будешь тосковать всю оставшуюся жизнь…
Где-то вдали часы пробили двенадцать раз. Ренар торопливо оглядел себя, проверяя, в порядке ли его одежда.
– В общем, это такая хитрая приманка. Хозяева позволяют ее попробовать разок, после чего ты становишься их верным рабом и живешь только с одной безумной надеждой – заработать однажды желтые часы. Желтые – это право на высшую награду: дорогу в рай… Понял теперь, малыш?
Офелия поняла главное: песочные часы – ловушка для простаков.
– Ну, так как же, решил? – торопил ее Ренар. – Десять зеленых, и я научу тебя всему, что нужно знать, чтобы выжить в Лунном Свете. Идет?
Офелия подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Она ничего не знала об этом мире, и ей нужен был руководитель. Конечно, новый знакомый мог обмануть ее доверие, дать плохой совет… Но как она проверит его надежность, если не согласится? Нельзя же идти вперед, никогда ничем не рискуя!
И она ответила на рукопожатие Ренара, который больно стиснул ее пальцы, скрепив договор сердечным смехом.
– Ну, в добрый час! Буду учить тебя уму-разуму, как полагается, по всей форме! А теперь мне пора, уже полночь, и госпожа Клотильда ждет своего слугу!
Маленький шевалье[14]
Ренар вышел, и Офелии почудилось, что он унес с собой все скудное тепло ее каморки, узкой, серой, промозглой, похожей на тюремную камеру. Девушка машинально поднесла руку к шее, но милого старого шарфа не было – Беренильда приказала оставить его в замке. При одной мысли о том, что она еще много месяцев не увидит друга, у нее сжалось сердце.
Офелия подперла какой-то щепкой покосившуюся ножку кровати и со вздохом улеглась вздремнуть. Она ни на минуту не сомкнула глаз с тех пор, как Беренильда разбудила ее в четыре часа утра, чтобы научить грациозно садиться на стул.
Глядя в потолок, затянутый паутиной, Офелия раздумывала над историей с песочными часами. Она-то считала, что слуги за свою работу получают деньги… И хотя в финансовых вопросах она разбиралась плохо – на Аниме ее работа в музее никак не оплачивалась, – все это было похоже на бессовестное надувательство.
Офелия подняла руки в перчатках и задумчиво взглянула на них. Сейчас ей больше, чем когда-либо, не хватало ее музея. Как давно она не читала старинные документы! Неужели эти десять неуклюжих пальцев, которые так искусно проводили экспертизу, отныне будут служить только для исполнения капризов Беренильды?!
Офелия беспомощно уронила руки на матрас. Ее мучила тоска по дому. Со дня приезда на Полюс она не получила ни одного письма – ни от родителей, ни от сестры, ни от старого крестного. Неужели они так быстро забыли о ней?
«Мне нельзя здесь разлеживаться, – спохватилась девушка, – я могу понадобиться Беренильде».
И все же она продолжала лежать, прислушиваясь к смутному гомону по ту сторону двери: к беготне слуг, звону колокольчиков, шуму спускаемой воды в туалете за стеной…
Потолок над ее головой начал медленно вращаться, потом ощетинился высокими елями, и дремучий лес вырос повсюду до самого горизонта. Вскоре пейзаж побледнел, и на его фоне возникла вдали высокая и худая мужская фигура. Офелия порывисто кинулась к этому человеку, но он защелкнул, прямо у нее перед носом, крышку карманных часов.
«Ваша судьба крайне важна для меня».
Офелия вздрогнула и… проснулась. Действительно ли Торн произнес эту фразу? Она села на скрипнувшей кровати, сняла очки и потерла глаза. Да, он ее произнес. В тот момент она была слишком озабоченна, чтобы вдуматься в эти слова, но сейчас они внезапно всплыли в ее памяти, как пузырек воздуха со дна реки. Так уж Офелия была устроена: она всегда и все осознавала с опозданием.
Девушка нервно вертела в руках очки. Значит, Торна волнует ее судьба? Правда, он высказал это в своей, сугубо оригинальной манере, и она не знала, как расценить его признание.
Но тут ее встревожил другой вопрос: сколько сейчас времени? Девушка снова надела очки, и маска Мима сделала их незаметными. Она выглянула в коридор, где на стене висели часы, и долго присматривалась к стрелкам, не веря своим глазам: они показывали пять часов! Неужели уже утро и она проспала так долго, сама того не заметив?! Ей-то казалось, что она сомкнула веки всего на минутку!
Офелия выбежала из каморки, но тут же вернулась обратно, вспомнив, что оставила ключ в замочной скважине. Управляющий выразился ясно: без ключа ее пребывание в Лунном Свете будет считаться незаконным.
Она долго бродила по лабиринту коридоров, то и дело попадая в тупики и натыкаясь на спешивших слуг.
Наконец она вышла к винтовой лестнице и не успела поставить ногу на первую ступеньку, как лестница вознесла ее наверх. Девушка почти не удивилась: она уже начала привыкать к причудам здешнего пространства.
Лестница вела к длинному узкому коридору со множеством дверей. Пройдя по нему, Офелия поняла, что он опоясывает весь замок.
Девушка заглянула в каждую дверь. В гостиной по столу свободно разгуливали павлины. В театральном зале двое мужчин устроили поэтическую дуэль, декламируя стихи под аплодисменты публики. В саду юные аристократы соревновались в искусстве вождения, гоняя на автомобилях между цветущими газонами. В библиотеке старые дамы читали друг дружке игривые новеллы, и Офелия с изумлением заметила среди них бабушку Торна, которая хихикала в унисон с остальными. Но она нигде не обнаружила ни Беренильду, ни тетушку Розелину и даже не знала, радоваться этому или нет.
Наконец она вошла в игорный зал и облегченно вздохнула, увидев свою тетку, спавшую на диване. Она легонько потрясла ее за плечо, но так и не смогла разбудить. Тетушка была одурманена благовониями, пары которых витали в воздухе. От них у Офелии начали слезиться глаза. Она обвела взглядом игроков в бильярд и в карты – некоторые из них падали и засыпали прямо под столами.
В глубине зала Беренильда, полулежа на софе, с полусонным видом играла в шахматы. Офелия решительно направилась к ней. Она не имела права говорить, но надеялась, что найдет способ убедить хозяйку вернуться к себе вместе с тетушкой Розелиной, пока не дошло до беды. Подойдя к Беренильде, она поклонилась и щелкнула каблуками, как и предписывалось слугам, объявляющим о своем присутствии. Но красавица едва взглянула на нее и как ни в чем не бывало продолжала партию.
Офелия почувствовала себя неодушевленным предметом обстановки.
– Внимание, шевалье! – мягко сказала Беренильда, двинув вперед ладью. – Ваш ферзь в опасной позиции.
Шевалье? Лакеям запрещалось смотреть на знатных особ, но Офелия не устояла перед искушением взглянуть на человека, сидевшего напротив. Велико же было ее изумление, когда она увидела золотистые кудряшки, пухлые щечки и круглые очки. Партнеру Беренильды было на вид не больше десяти лет, его туфельки едва касались пола. Он с трагической гримасой грыз ногти. Что этот ребенок делал здесь в такое время?
– Шах королю, – предупредила его Беренильда.
Шевалье зевнул во весь рот и небрежно опрокинул фигуру.
– Вот если бы моим воспитателем был господин Торн, – невнятно пробурчал он, – я бы играл в шахматы намного лучше.
– Ну-ну, шевалье, я ведь нашла вам лучшего наставника. И уверяю вас, прогресс налицо. Да и, честно говоря, ни одному ребенку в мире я не пожелала бы такого учителя, как мой племянник.
Шевалье обмакнул бисквит в стакан молока и начал жевать, обсыпая крошками свои нарядные бархатные штаны.
– Прошу простить, мадам, вы абсолютно правы. Я и так должен благодарить вас за все, что вы для меня делаете.
– Вам хорошо живется у вашего дяди?
– Да, мадам. Он немного глуховат, но я прекрасно поладил с его собаками.
Офелия вздрогнула, заметив, что шевалье разглядывает ее сквозь очки с толстыми линзами. Его веки по самые брови были покрыты татуировкой Миражей.
– Вы, кажется, состоите на службе у госпожи Беренильды? И работаете в замке? Вам понравилась моя комната? Правда, красивая?
Офелия удивленно заморгала. Значит, та детская принадлежала ему? Любопытство шевалье помогло ей хотя бы в одном: Беренильда сделала вид, будто подавляет зевок.
– Благоволите извинить меня, шевалье, но время уже позднее. Я вдоволь натанцевалась и наигралась!
Беренильда встала и пошатнулась. Офелия поспешно подставила ей плечо. Глаза ее хозяйки, обычно такие ясные, сейчас помутнели от усталости. Красавица весь вечер пила и курила сверх меры, хотя это и было преступным легкомыслием, особенно в ее положении. Офелия поняла, что пора брать дело в свои руки. Беренильда тяжело налегала на ее плечо, и девушке понадобилось собрать все силы, чтобы провести ее через игорный зал и коридоры к золоченой решетке лифта.
– Добрый вечер, мадам! – приветливо сказал грум, кланяясь Беренильде.
– В мои покои, – приказала она.
– Слушаюсь, мадам.
И он поднял их на верхний этаж Лунного Света. По дороге к апартаментам посла Офелия до скрипа сжимала зубы. Беренильда тяжело повисла на ее плече, вонзив в него ногти, острые как ножи. Один ее высоченный парик, наверно, весил несколько килограммов.
Наконец они вошли в переднюю, где по-прежнему мурлыкал проигрыватель, а затем в комнату, отведенную Беренильде. Горничные уже распаковали чемоданы и разложили вещи по местам. Офелия усадила Беренильду в кресло и, помня об оставленной в игорном зале тетушке Розелине, начала обследовать аптечку. В туалетной комнате любой аристократки должны были стоять нюхательные соли… Наконец она отыскала нужный флакон, открыла его и, когда едкий запах ударил ей в нос, тут же закрыла. Она нашла то, что требовалось.
Но Офелия чуть не выронила флакон, когда Беренильда схватила ее за руку.
– Тот мальчик, с которым вы меня видели… – хрипло сказала она. – Держитесь от него подальше, вам ясно?
Сейчас Офелии было ясно одно: тетушка Розелина находится внизу, одна и совершенно беспомощная. Она попыталась выдернуть руку, и Беренильда отпустила ее.
К счастью, одурманенная старушка так и не сдвинулась с места. Офелия сунула ей под нос флакон с нюхательной солью, которая подействовала как пощечина.
– Вонючая мочалка и грязные носки! – пробормотала Розелина, оттолкнув флакон.
Офелия состроила испуганную гримасу, чтобы заставить тетку замолчать. Если она сейчас начнет ругаться, да еще с акцентом Анимы, их инкогнито придет конец. Увидев бледную мордашку Мима, склонившегося над ней, тетушка слегка пришла в себя и обвела растерянным взглядом картежников и бильярдистов.
– А где же Бе… мадам?
Вместо ответа Офелия протянула ей руку. Они потихоньку выбрались из зала, поднялись наверх и вошли к Беренильде. Та уже успела избавиться от своего парика и теперь лежала в постели, прижав к уху телефонную трубку из слоновой кости на длинном проводе.
– Мои служанки вернулись, – сообщила она невидимому собеседнику, – теперь ты спокоен? Сегодняшний прием прошел без сучка без задоринки.
Тетушка Розелина, которая только что нашла свой веер, с оскорбленной миной начала им обмахиваться. По всей видимости, у нее было совершенно иное мнение о проведенном вечере.
– Не беспокойся, я воспользуюсь ключом, – продолжала Беренильда. – Нет-нет, я сама тебе позвоню. До свидания.
И она отдала Офелии трубку, сказав ей с ноткой сарказма:
– Наш мальчик стал удивительно заботливым.
Офелия повесила трубку сердитым движением, которого сама от себя не ожидала. «Ваша судьба крайне важна для меня», – прекрасно сказано, достойно всяческой похвалы! Беренильда и Арчибальд вели себя бездумно и легкомысленно, как избалованные дети, и Торн прекрасно это знал. Так разве человек, который сознательно бросает невесту в гнездо разврата, имеет право утверждать, что он о ней заботится?!
– Закройте дверь, – приказала Беренильда, не вставая с кровати.
Она сняла с шеи цепочку с ключом, которую вручил ей Арчибальд, и протянула Офелии. При первом же повороте ключа в комнате воцарилось безмолвие. Да и в передней, где из проигрывателя лилась гнусавая музыка, стало совершенно тихо.
– А теперь можно говорить свободно, – объявила Беренильда с усталым вздохом. – Пока этот ключ в замке, мы ограждены от чужих ушей. Комнаты Лунного Света – самые надежные на Полюсе, – продолжала она. – Один поворот ключа отрезает нас от внешнего мира так прочно, будто нас вообще здесь нет, понимаете? Вы можете кричать во все горло – вас не услышат даже из соседней комнаты, даже приложив ухо к двери.
– Не могу сказать, что вы меня убедили, – прошипела тетушка Розелина.
– Мы закроемся только на время отдыха, – устало ответила Беренильда. – И ради бога, погасите свет!
С этими словами она откинулась на подушку и с болезненной гримасой начала массировать виски. Ее чудесные волосы свалялись под париком, а лицо, обычно гладкое и нежное, приняло нездоровый восковой оттенок.
Тетушка Розелина притушила свет в комнате и вздрогнула, встретив незнакомый взгляд Мима.
– Никак не привыкну к этому дурацкому маскараду! Неужели ты не можешь быть самой собой, пока мы тут, вместе?
– Напрасная трата времени, – вмешалась Беренильда. – Офелия будет спать не здесь. Ночью с хозяйкой имеют право находиться лишь компаньонки да кормилицы.
Лицо тетушки Розелины, желтое от природы, приняло бледно-синеватый оттенок.
– А куда же она пойдет в таком случае? Хочу вам напомнить, что я обязана печься о моей крестнице, а не о вас!
– Да у меня есть комната, связанная с вашей, – поспешила успокоить ее Офелия, показав свой ключ. – Я буду тут… неподалеку.
На самом деле она очень надеялась, что тетка никогда не заглянет на Банную улицу.
– А где же мама? – с тревогой спросила Беренильда, только сейчас заметив отсутствие старой дамы.
– В библиотеке, – сказала Офелия. – И, по-моему, она там совсем не скучает.
– Вы ведь скоро сходите за ней, дитя мое? А вы, мадам Розелина, приготовьте-ка нам чай.
К спальне Беренильды примыкала маленькая кухонька. Пока тетушка Розелина зажигала газовую плиту, Офелия достала чашки, и ей удалось разбить всего одну.
– А почему я должна держаться подальше от шевалье? – спросила она, разыскивая в шкафчике сахарницу.
Беренильда, распростертая на кровати, отерла потный лоб кружевным платочком. Офелия подумала: если она не заболеет после всего, что выпила и выкурила, это будет чудом.
– Ни вы, ни мадам Розелина не должны и близко к нему подходить, – вздохнула красавица. – Он опаснейший иллюзионист, и вы заранее обречены на поражение в его игре, милое мое дитя.
– Но ваша шахматная партия представляла собой такую идиллическую картину! – удивилась Офелия, попутно подбирая с пола кусочки сахара, которые выронила из рук.
– О, за нашей невинной игрой в шахматы разворачивалась совсем другая битва. Этот мальчишка пытается заманить меня в сети своего воображения, а я напрягаю все силы, чтобы ускользнуть от него! Он способен превратить вас обеих в беспомощную игрушку только потому, что вы принадлежите к моей свите.
– Превратить нас в игрушку? Как бы не так! – воскликнула тетушка Розелина, грозно нахмурившись.
Беренильда иронически взглянула на нее.
– Вот маленький негодник! – разбушевалась старушка. – У нас на Аниме мальчишки тоже далеко не ангелы, но самое ужасное, на что они способны, – это позвонить в дверь и удрать со всех ног.
Беренильда в ответ усмехнулась так уныло и безнадежно, что у Офелии по спине пробежал холодок.
– Но почему он с вами враждует? – настойчиво спросила она. – Мне показалось, вы к нему относитесь вполне благосклонно.
Беренильда улеглась поудобнее и посмотрела на потолок.
– Я ему кое-чем обязана. Но это старая история, расскажу ее в другой раз.
Тишину в комнате нарушил свист закипевшего чайника. Тетушка Розелина, сурово поджав губы, внесла поднос, но Беренильда с брезгливой миной оттолкнула свою чашку.
– Офелия, милая, принесите мне, пожалуйста, мой портсигар, зажигалку и рюмку водки.
– Нет!
Беренильда привстала, а тетушка Розелина пролила свой чай. Обе они изумленно взирали на юношу, стоявшего перед ними с сахарницей в руках.
– Я не расслышала, что вы сказали? – кротко спросила Беренильда.
– Нет, – спокойно повторила Офелия. – Простите за прямоту, но я даже отсюда различаю запах спиртного у вас изо рта. Вы подвергаете огромной опасности и себя, и ребенка. Неужели вам непонятно, что курение крадет вашу красоту, отравляет вас, приближает к смерти? Раз уж вы не способны проявить благоразумие, то я это сделаю вместо вас.
Тетушка Розелина довольно ухмыльнулась, показав на миг свои лошадиные зубы.
– Она права, женщина в вашем возрасте должна быть особенно осторожна.
Беренильда подняла брови и инстинктивно прижала руки к животу.
– В моем… возрасте? – растерянно пролепетала она. – Да как вы смеете!..
Но она слишком устала, чтобы разгневаться всерьез, и бессильно уронила на подушку голову в ореоле золотистых кудрей.
– Я и вправду чувствую себя как-то странно. Боюсь, я была слишком неосмотрительна.
– Сейчас принесу вам ночную сорочку, – сухо промолвила Розелина.
Беренильда, лежавшая на кровати в своем красивом измятом платье, выглядела такой беззащитной, что Офелия невольно пожалела ее. «Я должна была бы презирать эту капризную, самовлюбленную, расчетливую женщину, – подумала она. – Но тогда почему же мне все-таки хочется заботиться о ней?»
Девушка придвинула стул к кровати и села. Теперь она понимала, в чем заключается ее настоящая роль: защищать Беренильду от врагов, от родственников и… от нее самой.
Библиотека
Последующие недели были самыми странными в жизни Офелии. Не проходило и дня – а вернее, ночи – без того, чтобы Арчибальд не затеял костюмированный бал, роскошное пиршество, импровизированный спектакль или еще какое-нибудь и вовсе эксцентрическое развлечение. Беренильда считала делом чести принимать участие во всех этих светских забавах. Она вела изысканные беседы, улыбалась, выпивала, играла в карты, танцевала, а потом, вернувшись к себе, нередко теряла сознание от усталости. Но минуты слабости быстро проходили, и Беренильда спешила вновь появиться в обществе, еще более ослепительная, чем прежде.
– Двор живет по законам силы, – твердила она Офелии в те редкие моменты, когда они оставались наедине. – Стоит проявить слабость, и назавтра все газеты раструбят, что ваше время прошло.
Все это было бы еще сносно, если бы Офелии не приходилось жить в том же ритме, что и ее хозяйке. В каждом зале Лунного Света имелась служебная доска – нечто вроде часов. Достаточно было поставить стрелки на номер комнаты нужного лакея, чтобы в его каморке зазвонил колокольчик. В комнате № 6 по Банной улице он звонил не умолкая, и днем и ночью, так что однажды Офелия заснула на ходу, подавая чай.
Беренильде трудно было угодить. Она требовала то кубики льда, то имбирные пряники, то удобную скамеечку для ног, то подушки без пера, а уж как Офелия все это раздобудет, ее не волновало. Девушка считала, что Беренильда бессовестно пользуется своим положением.
Сложно оказалось и содержать в чистоте одежду. Офелия могла отдавать в стирку рубашки, платки, носки и штаны, но у нее не было запасной ливреи. А без ливреи не было и Мима. И девушке приходилось стирать ее у себя в комнате, в тазу, а потом надевать еще не высохшей.
Она постоянно ходила простуженной, и даже Ренар пожалел ее.
– Прямо жалость берет смотреть, в какой сырости ты живешь, мальчуган! – сокрушенно сказал он, увидев однажды, как Офелия сморкается, прислуживая хозяйке. – Подкинь мне еще одни часики, и я договорюсь с Гаэль, чтобы она подключила отопление в твоей каморке.
Еще одни часики… легко сказать! Офелия до сих пор не заработала ни одного отпуска. Хотя надо признать, что она его и не заслужила, если учесть количество разбитых ею фаянсовых блюд Арчибальда. К счастью, бабушка Торна наградила ее первыми зелеными песочными часами, когда девушка принесла ей шаль. Соблюдая уговор, Офелия вручила свои чаевые Ренару.
– Ну, поздравляю, малыш! – радостно воскликнул он, засунув часы в карман. – Я тоже сделаю, что обещал. Преподам тебе твой первый урок.
Он незаметно указал глазами на жандармов, расставленных по коридору, и прошептал еле слышно:
– Эти господа тут не просто так стоят. Они охраняют хозяйскую семью и гостей. У каждого из них наготове белые песочные часики – маршрут в один конец. Потеряешь хоть раз свой ключ от комнаты или не туда зайдешь, и пиши пропало – они вмиг тебя скрутят.
В тот же день Офелия раздобыла цепочку, чтобы всегда носить ключ на шее. Ее останавливали для проверки каждое утро, и она не хотела искушать судьбу.
Собственно говоря, эти меры предосторожности были вполне объяснимы. Арчибальд приглашал к себе знатных людей, опасавшихся за свою жизнь, влиятельных министров, фаворитов, вызывающих зависть. И Офелия начала понимать, что здесь все враждуют со всеми. Миражи считали оскорбительным присутствие Беренильды в их кругу, но при этом относились с подозрением к самому Арчибальду и его сестрам, хотя и вверили им свою жизнь. Гости расточали друг другу веселые улыбки, но глядели искоса и выражались двусмысленно. Казалось, они так безоглядно развлекаются лишь для того, чтобы забыть о своем страхе перед окружающими.
Но больше всех Офелию удивлял маленький шевалье. Он был так молод, так учтив, так неловок и трогателен в своих очках с толстыми линзами, что выглядел воплощением ангельской кротости. Тем не менее он всем внушал страх, особенно Беренильде, которой упорно навязывал свое общество. Беседуя с ним, она никогда не смотрела ему в глаза.
Читать бесплатно другие книги:
