Мама для наследника Журавлева Юлия
Как такой человек мог стать олицетворением кошмара и насилия?
– Потому что кто-то должен стать тьмой, чтобы оттенить свет, – просто ответил он. А потом улыбнулся и провел рукой по моим волосам – будто ветер поиграл прядями.
– Спасибо за все! – Я не отрываясь смотрела в бездонно-черные лучистые глаза.
– Береги себя и сына, дитя мое. Я верю в вас. – Последний теплый взгляд – и призрак, древний и таинственный, исчез без следа.
В груди мгновенно поселились пустота и печаль, оттого что больше мы не увидимся. Какая ирония! Одно из самых человечных, добрых и отзывчивых существ, встреченных мною в этом мире, оказалось привидением. Привидением того, кого так незаслуженно ненавидят и боятся.
Подъем получился тяжелый. Первой я с уговорами отправила Панен, боясь, что иначе она вообще не станет уходить. Конечно, ей пришлось нелегко, но скала, то ли с легкой руки духа, то ли от природы в этом месте оказалась идеальной для начинающих скалолазов. И хорошо, что Вовка снова надежно закреплен сзади. Правда, вещмешок получился тяжеловат и перевешивал, когда я, цепляясь за выступы, поднималась по скале вверх. Стоило сделать буквально пару шагов от входа в каменный тоннель, как он бесследно исчез. А может, его действительно никогда не существовало? Если был тот, кто способен из скалы сотворить крепость, то почему бы его дух не смог сделать тоннель, исчезнувший после нашего прохода?
Мы вылезли уже в лесу, подступавшему к обрыву вплотную, скрытые от битвы за густыми кронами деревьев и кустарников. Я немного раздвинула ветви, наблюдая, как отступают войска повелителя, вытесняемые чародеями за ворота крепости, но пока не сдаются. Как бы дать о себе знать? Да и стоит ли? Все-таки лишнее внимание нам совсем не нужно. И в этот миг началось то, к чему никто не был готов.
Сначала рухнула самая высокая центральная башня. Та самая, в которой мы встретились с Рагдором впервые. Дальше, будто сокрушенные невидимой рукой, посыпались с утеса в воду и остальные. Скала вздрогнула. Не может быть! Неужели?.. Но он же и сам окончательно погибнет, если крепость разрушится! Уйдет в забвение вслед за другими великими чародеями.
Поняв, что дело пахнет жареным, воины повелителя начали отступление, буквально силой увлекая за собой правителя, рвущегося вперед. За ними бежали подальше от скалы и рушившейся крепости ее обитатели. Сейчас они не преследовали штурмующих, а сами спасались бегством. Люди выскакивали из-за ворот, отходя на безопасное расстояние, и замирали, глядя на дрожащего в предсмертных конвульсиях исполина. Практически все собрались за воротами, я четко разглядела Ожёна и Дэйса, которые наверняка не верили в то, что видели.
Закатная крепость пала. Осыпалась, как песчаный замок. Мелкими крупинками она падала в воду, плавилась, как свеча. Два с половиной тысячелетия нерушимая твердыня поражала воображение людей, чтобы в один миг так бесславно сдаться без боя. Впрочем, бесславно ли? Настало время показать всем чародеям, как глубоки их заблуждения. Для этого не нужен Новый бог – и старый, как выяснилось, вполне в состоянии справиться.
Мимо нас, прячущихся в кустах, потянулись ниадские воины. Ждать дальше нельзя! Я схватила за руку плачущую Панен и выбежала на дорогу, увидев несущегося в колеснице на своем белом эду повелителя. Он резко замедлил ход, и зверь, гарцуя, приблизился прямо к нам. Никаких вопросов, криков, возгласов – просто протянутая рука, за которую я цепляюсь и в мгновение оказываюсь на коленях венценосного возничего, краем глаза отмечая, как Панен подбирает другой воин. Я в жизни не могла представить, с какой радостью стану обнимать практически чужого мужчину. Что есть силы обняла его – больно, наверное, но правитель терпит молча. Утыкнулась лбом в широкую грудь, по щекам текли слезы. На свободе ли я? Не знаю. Но уж лучше эта клетка, чем каменная тюрьма, оставшаяся позади.
Часть третья
Дорога домой
Глава 1
Трудный разговор
Мы ехали молча, без разговоров, без слов. Я периодически бросала на повелителя безмолвные взгляды, видя плотно сомкнутые губы и напряженную шею. При этом он, кроме того, что поддерживал меня одной рукой, никакого внимания на меня не обращал. Все его реплики были адресованы исключительно сыну, который находился в моей жилетке спереди и, спасибо ему большое, очень неплохо переносил дорогу.
Останавливались за весь день всего несколько раз, чтобы покормить и перепеленать Вовку. За это время правитель не сказал мне и пары фраз, ехать с ним было совершенно некомфортно. Я чувствовала если не враждебность, то какую-то настороженность. После того как прошла эйфория от побега и спасения нас рыцарем на белом коте, я окунулась в другую, уже несколько забытую реальность. На меня все бросали косые взгляды, и на лицах воинов, сопровождающих повелителя, читалось осуждение. Прояснять ситуацию мне не хотелось, я предчувствовала нечто крайне неприятное. И это неприятное хотелось оттянуть как можно дольше.
К сожалению, есть вещи из разряда неизбежного. И неприятные разговоры из их числа.
На ночной привал обустраивали лагерь основательно. Нам с Панен и малышом выделили небольшую, но отдельную палатку, вокруг палатки, ясное дело, стояла охрана едва ли не в два ряда. Этому я только рада. Если честно, весь день я оборачивалась через плечо, боясь увидеть какие-то признаки погони. На наше счастье, чародеям временно не до нас. Но и тешить себя надеждами, что все позади, очень и очень рано.
Когда я покормила ребенка и совершила все гигиенические процедуры как для малыша, так и для себя, за дверью раздалось покашливание и последовало вежливое приглашение прямо сейчас явиться к повелителю. Ребенка я оставила на Панен, которая выглядела потерянной и несчастной. Подбодрить ее у меня не получалось по одной простой причине – мое настроение тоже находилось отнюдь не на высоте. Но возня с ребенком немного отвлечет бедную женщину от случившегося. Всю сознательную жизнь прожить в Закатной крепости с устоявшимся бытом и укладом, а потом не просто все изменить – потерять в один миг, это, безусловно, тяжело. Она и будучи молодой не решилась на побег, а сейчас уже зрелая женщина и тем более воспринимает подобные перемены болезненно.
Палатка повелителя лишь немногим больше нашей, два на два метра, с низким потолком. Думаю, правитель не может выпрямиться в ней во весь рост. «Наверное, именно поэтому он не стал вставать, приветствуя даму», – мелькнула ироничная мысль. Я внутренне усмехнулась, готовясь отчитываться и оправдываться.
– Садись, – кивнул повелитель, указывая на постеленное на полу одеяло. – Садись и рассказывай.
И я начала рассказывать – с той самой ночи, когда пришла в детскую и стояла на балконе с сыном на руках, слыша, как одну за другой убивают женщин, и как шла потом по их крови. Рассказала про идею Нового бога, про Закатную крепость и призрак того, кого принято считать богом старым. И конечно, о том, какую роль Рагдор сыграл в нашем побеге.
Повелитель молчал. Ни одного вопроса за все время моего рассказа он не задал. Каменное лицо и сложенные на груди руки. Он не верил мне. Не верил моим словам. Но, признаюсь, прозвучавший после моей речи первый вопрос поверг меня если не в шок, то в сильное недоумение.
– Какие у тебя отношения в Дэйсом?
Мне показалось, что я ослышалась или просто неправильно поняла.
– А какие у нас могут быть отношения? – подняв округлившиеся глаза, спросила я.
– По той информации, что мы получили из крепости, вы любовники.
Я тяжело вздохнула, подавив совсем не свойственное мне желание выругаться. Это что, сейчас самый важный и первостепенный вопрос?
– Я догадываюсь, какую именно вы получали информацию, но мы с Дэйсом не любовники.
– Почему же тогда абсолютно все уверены, что ты его женщина и приплыла с ним на корабле по доброй воле?
Мне хотелось закрыть лицо руками, чтобы не видеть, и уши, чтобы не слышать. А лучше – сразу уйти. Я делала все, чтобы найти способ сбежать, я не хотела, чтобы следили за каждым моим шагом, для чего нужно слиться с толпой и стать для них своей, а не истеричкой, скандалисткой, устраивающей никому не нужные голодовки, забастовки, дебоши. А оказывается, зря. Надо было кидаться на всех с кулаками, обвинять, требовать, не стесняясь, прилюдно посылать Дэйса всеми возможными маршрутами. Что бы за этим последовало – кто знает? Зато сейчас мне бы не пришлось выслушивать слова, что я действовала заодно с убийцами.
– Может, потому, что я вела себя разумно и не лезла на рожон? Не геройствовала там, где не нужно? А просто делала все, чтобы сохранить свою жизнь и прежде всего жизнь сына? – спросила я, отчетливо слыша, как звенит от злости мой голос.
– И как же далеко простиралось твое «все»? Мы оба знаем замечательный способ, как наладить отношения женщине с мужчиной.
– Ну, знаете! После всего, что мне пришлось пройти и пережить, я не собираюсь выслушивать подобные слова от кого бы то ни было! Даже от вас! – Я вскочила, не в силах дальше находиться рядом с этим человеком. Да гори оно все огнем, он во мне нуждается хотя бы потому, что его сын не выживет без меня. Так что пусть засунет свои претензии подальше!
Я шагнула к двери, но мужчина схватил меня за руку, не давая уйти.
– Я тебя не отпускал!
– А мне и не нужно ничье разрешение! – Я попыталась выдернуть руку, но не тут-то было.
В один момент я оказалась на одеяле, только теперь лежа. Повелитель больно сжимал мои запястья, прижимая к полу, весьма двусмысленно нависая сверху.
– Я каждый раз задавался вопросом, почему ты сбежала? Я тебе доверял, доверял самое дорогое – сына, а ты забрала его и сбежала с другим!
– Мне больно! Отпустите! Сейчас я точно не сбегу! – Невероятно, но пальцы на моих запястьях разжались. И я этим воспользовалась. – Я не сбегала… – Сама не зная, что творю, я взяла лицо мужчины в свои ладони, зарывшись пальцами в длинные, рассыпавшиеся волосы. – Я делала все, чтобы вернуться. И я ни с кем не была близка.
Мне хотелось добавить «верь мне», но сейчас это совершенно лишнее, а главное, не зависящее от меня. Медленно-медленно мужчина начал наклоняться ко мне, но только не он один здесь обидчив и злопамятен.
– И сейчас сближаться не собираюсь. – Я уперлась в широкие плечи, увидев, как снова плотно и гневно сомкнулись губы. – Отпустите, я очень устала, хочу выспаться перед завтрашним тяжелым днем.
– А если не отпущу?
– Отпустите. Иначе чем вы лучше чародеев? Такого себе даже Дэйс не позволял. К тому же я сомневаюсь, что ваши воины будут любить и уважать своего командира и повелителя, если он возьмет беззащитную женщину, да еще мать своего ребенка, силой. А я стану сопротивляться, вырываться и кричать, обещаю.
– Мы вернемся к этому разговору.
Повелитель встал и вышел из палатки первым. Я, не успев перевести дух, выскочила следом и юркнула в нашу палатку, пока он не передумал. Открывшаяся картина умиляла: Панен спала в обнимку с Вовкой, мирно посапывая. Я осторожно взяла ребенка и положила рядом с собой.
Как-то все странно идет. Пока мы находились в плену, у меня имелась четкая цель – сбежать. Я совершенно не задумывалась, что со мной будет после побега. И вот сейчас мы на свободе, если это понятие применимо к новой клетке, в которую я попала. И как жить дальше, я не представляю. И как доказать, что дворец повелителя я покинула не по своей воле. И что с этим делать, и нужно ли что-то делать вообще, не понимала.
Лагерь не спал, хотя уже настала глубокая ночь. Переговаривались часовые, караульные сменялись на посту. Множество звуков леса с непривычки не давали расслабиться и уснуть. Но главное, на чем сосредоточился мой слух, был голос повелителя, переговаривающегося с кем-то и отдающего приказы. Интересно, о чем он говорит, что делает? Правитель не шел из моей головы. Неужели один раз – и не по своей вине – утратив его доверие, я больше никогда не смогу рассчитывать на хорошее отношение? Эта мысль отозвалась горечью и обидой. Мне хотелось, чтобы он, напротив, оценил и одобрил, сказал, что я молодец, все сделала правильно, а не обвинял во всех грехах.
Я свернулась калачиком под одеялом, чувствуя, что сон кружит где-то рядом и нужно дать ему возможность найти ко мне дорогу.
«Все будет хорошо», – уже засыпая, шепнула я себе, чувствуя, как погружаюсь в спасительное забвение.
«Да, – будто отозвались в ответ, – будет».
Но я уже слишком глубоко ушла в сновидения, чтобы реагировать на что-либо.
Утром я проснулась оттого, что кто-то плакал. И это был не Вовка. Я открыла глаза, поеживаясь от пробравшегося в палатку холода. Хотелось забраться под одеяло по самые уши, но вместо этого я приподняла голову.
Рядом, тихо всхлипывая, лицом вниз лежала Панен.
– Панен! – Я осторожно коснулась женщины.
– Прости, – заикаясь и еще не отойдя от слез, сказала она, – не хотела вас будить.
– Ну, Володю трудно разбудить, сон младенца, он такой, – неловко пошутила я.
– Угу, – только и отозвалась все так же, не поднимая головы, женщина.
– Панен, я понимаю, как тебе нелегко, – попыталась утешить ее я, с трудом подбирая нужные слова, – но ведь с чародеями тебя, вероятнее всего, ждала бы смерть.
– Зато умерла бы там, где прожила почти всю жизнь, – неожиданно для меня ответила она.
– Ну что ты! – Я провела рукой по ее плечу. – Тебе еще жить и жить.
– А зачем? И где? И как? – спросила она, сбрасывая мою руку. – Какое у меня будущее вне крепости?
В этот момент проснулся и Вовка, потребовав еды. Но разговор я вот так заканчивать не собиралась.
– Я уверена, для такой замечательной женщины обязательно найдется местечко.
– И где же? Кому нужна старая одинокая женщина без роду-племени? Вам, принцессе, хорошо говорить, – подняла на меня заплаканные глаза Панен и снова уткнулась в подстилку. И тут я вдруг сообразила…
– А почему ты ко мне на «вы» обращаешься? Ведь мы были всегда на «ты».
– Потому что в крепости не смотрели на положение и титулы. Там все были равны. И чародеи, и простые жители. Все обращались друг к другу просто. А теперь мы снова в обычном мире, где вы – принцесса, а я – никто.
Я опешила от подобного заявления. Знала бы она, какая я «принцесса».
– Панен, у меня есть предложение. Давай обращаться на «ты» друг к другу, несмотря ни на положение, ни на возраст! Мы столько прошли и пережили вместе! И, поверь, роднее и ближе тебя в этом мире у меня только сын.
И это чистая правда.
– А о твоем будущем мы позаботимся прямо сейчас. Вот как позаботимся о настоящем для Вовки, так и пойдем заботиться о тебе.
«Эх, кто бы обо мне позаботился», – подумалось мне. Но я слишком хорошо знала, что такое одиночество, когда ты сам за себя и один на один с абсолютно незнакомым миром. Уверена, Панен чувствует себя сейчас схожим образом.
Мы немного, как могли в походных условиях, привели себя в порядок и вышли из палатки. Лагерь уже потихоньку сворачивался, на огне готовилась каша, набираясь ароматом хвойного дыма. Недалеко от костра я заметила повелителя, разговаривающего с Лемом, и на мгновение замерла. Подходить к Лему мне не хотелось.
Единственно важное, чего я не рассказала, – об истинной причине гибели принцессы. А точнее – про ее убийство, или, как минимум, стороннюю помощь в смерти. Во-первых, говорить это прямо в лоб без подготовки, на мой взгляд, не стоило. Все-таки тема очень больная. А во-вторых, моим главным подозреваемым являлся Лем, как бы странно это ни звучало. У него имелась возможность, он чародей. У него есть какая-то книга с запрещенными заклинаниями, этот факт являлся косвенной уликой. А еще он явно испытывал к принцессе личную неприязнь, как и ко многим женщинам, но мне еще в начале знакомства показалось, что там дело серьезнее. После долгих размышлений я решила, что Лем самый лучший кандидат в убийцы. Все-таки Дэйс был заинтересован в рождении ребенка. А мог быть Лем не заинтересован? Как бы к нему подкопаться и выяснить?
Конечно, нельзя отрицать, что мог быть кто-то третий, но почему-то мои мысли вертелись лишь около этих двоих. И если в крепости рядом со мной находился один, то сейчас буквально в нескольких шагах стоял другой. Иди я одна по личной просьбе – развернулась и подождала бы удобного момента. Да хоть в колеснице. Но я должна помочь Панен, чтобы она немного воспрянула духом, к тому же обещания надо выполнять.
Так что я подошла к повелителю и встала рядом, всем своим видом выражая желание поговорить. Мужчины замолчали и обратили на меня взоры, оборвав речь на полуслове, отчего я сделала вывод, что разговор шел интересный, но явно не предназначавшийся для моих ушей.
– Доброе утро, – самое нейтральное начало общения. – Я вчера не представила вам Панен. – Я выдвинула вперед женщину, жавшуюся за моей спиной. – Она очень помогла нам в крепости. Если бы не ее поддержка, нам с Владимиром пришлось бы нелегко. И организовать побег нам тоже помогла Панен.
– Я вижу, организация оставляла желать лучшего, – криво усмехнулся Лем.
– Если бы не участие Панен, никакой попытки сбежать не получилось бы, – возразила я.
– И это было бы прекрасно, – не унимался чародей. – Тогда наш человек отыскал бы тебя внутри и выманил во двор. И мы просто вывезли бы тебя с наследником на заранее подготовленной закрытой повозке. А когда вас перехватили у выхода и повели в крепость, стало ясно, что выбраться оттуда тебе уже не удастся. Пришлось действовать, и в ходе этих действий мы потеряли тридцать человек – треть нашего отряда! – распалялся чародей. – Впрочем, – он прищурился и внимательно посмотрел на женщину, – может, на это и был сделан расчет?
Панен снова юркнула мне за спину.
– Лем, я понимаю, что вы скорбите о погибших. Мне жаль, что возникли подобные трудности и я нарушила столь блестящий и безукоризненный план. – Чародей покраснел от злости, но вставить слово я ему не дала. – Но я находилась не в том положении, чтобы ждать помощи извне, так что действовала сама, как могла и как умела. И я знаю, – с нажимом сказала я, оборвав уже готового вмешаться чародея, – что вы мне не доверяете и считаете пособницей Дэйса. Это, безусловно, ваше право, которое я не оспариваю. Но Панен, чтобы помочь наследнику, потеряла все и осталась на улице, став при этом врагом и предательницей в глазах чародеев Закатной крепости. Ей просто некуда вернуться. Проявите великодушие, ваше величество! – Я теперь смотрела на повелителя. – Во дворце всегда найдется работа для умелой женщины, а руки у Панен золотые. Все, что сейчас на мне, включая жилетки-переноски, сшито ею. Позаботьтесь о ее судьбе как великодушный правитель!
– Хорошо, – не дав влезть с замечаниями Лему, ответил повелитель. – За свою дальнейшую судьбу Панен может не волноваться.
– Спасибо, – поблагодарила я и сделала шаг в сторону.
– Поешьте у костра, и будем выдвигаться, – сказал повелитель и снова повернулся к Лему, давая понять, что разговор окончен.
У повозки меня ждал сюрприз – вместо одноместной колесницы повелитель сидел в просторной колеснице, по форме тоже полукруглой, но большего диаметра. Я с гордым видом села в повозку, и наш отряд тронулся с места. Мы опять ехали весь день молча, с короткими остановками исключительно для нужд ребенка. Мне не хотелось первой начинать разговор, хотя вопросов имелась масса. Главный, конечно, – как они нас так быстро нашли, ну и интересно, что сказал по поводу моей истории о Новом боге Лем. Уверена, повелитель поделился с ним если не всеми деталями моего рассказа, то хотя бы частью истории. Все это я держала в себе, стараясь сосредоточиться на окружающем однообразном пейзаже хвойного леса.
Единственный светлый момент – Панен все-таки немного успокоилась и перестала вздрагивать и шарахаться от каждого шороха. На ночном привале, когда все принялись обустраивать лагерь, я отошла в сторону за границу выбранной поляны и села спиной к людям на огромный поваленный ствол. Володя ждать, пока нам соберут палатку, совершенно не хотел. Когда сын поел, я продолжала сидеть, не желая возвращаться. Мое присутствие в лагере не требуется, только буду помехой. После целого дня, когда нужно старательно изображать игнорирование соседа, посидеть одной и расслабиться просто жизненно необходимо.
Как я не услышала шаги – не знаю, может, настолько глубоко ушла в себя? Но заметила повелителя, только когда он сел рядом, спина к спине.
– Насколько правдива рассказанная тобой история? – спросил, не поворачиваясь, он.
– Все, что я рассказала, – правда.
Это так странно – говорить, не видя лица, чувствуя широкую спину и идущее от человека тепло.
– И ничего не утаила?
– Только одно, но я не знаю, как об этом сказать. И стоит ли говорить вообще.
– Тогда скажи сейчас, – предложил правитель.
– Сначала ответьте, вы доверяете Лему?
– Полностью. Я познакомился с ним более десяти лет назад на пограничных рубежах в горах. Потом, когда меня перевели во флот, я забрал Лема с собой. Он из опальной знати, его по счастливой случайности мой отец не сгноил в рудниках и не лишил головы. Мы прошли вместе много, мое доверие он заслужил в бою, не раз спасая мне жизнь.
– Тогда я не уверена, что мне стоит дополнять свой рассказ, – констатировала я. Когда одному верят, а другому нет, второй всегда в проигрышной позиции.
– Ты достаточно решала сама, позволь сейчас принять решение мне. Итак, я слушаю.
Я позволила себе несусветную вольность – прислонилась к спине повелителя, но он не возражал. Откинула голову и закрыла глаза, собираясь с мыслями и с духом.
– Рагдор при первом же нашем разговоре сказал, что принцесса не сама активировала убившее ее заклинание. У нее не было таких способностей, совсем не было, а без них творить чары подобного уровня невозможно. Ей кто-то помог. И этот кто-то, судя по уровню заклинания, являлся опытным чародеем, да еще имел доступ к реликтовым заклинаниям. Дэйс слишком заинтересован в рождении ребенка. Поэтому, если во дворце в тот момент не находилось третьего чародея высокого уровня, то вариант всего один.
– Даяна, именно Лем предложил вытащить родственную душу из другого мира. Он потомственный чародей, книги и знания передаются в его семье из поколения в поколение.
– А не могли ли у него быть личные счеты к принцессе? Или, скажем, она могла о нем что-то знать?
Спина, на которую я так удобно опиралась, задрожала.
– Ну у тебя и фантазия! Так можно Лема и в пособники Дэйса записать, что он прикрывал ваш побег.
– Наш побег он прикрывать не мог. А вот наше похищение чародеями – почему нет?
– Потому что Лем, как я уже сказал, из аристократов и имеет понятия о чести и преданности. И не раз демонстрировал это в армии.
– Значит, вы обвиняете в убийстве Дэйса после того, с каким трудом они организовали ваш союз с принцессой, и зная, как чародеям нужен ребенок?
– Я пока никого не обвиняю. Но я подумаю над твоими словами. Обещаю.
– Вы хоть немного мне верите? – ни на что особо не надеясь, спросила я.
– К сожалению, даже больше, чем мне самому хочется, – прозвучал неожиданный ответ.
– Может, это неплохо?
– Однажды я поверил тебе полностью, и к чему это привело? Если бы за тобой как следует следили, ничего бы не произошло.
– Зачем гадать? Нужно просто жить дальше.
– Ты всегда руководствуешься таким принципом? Просто жить, не оглядываясь?
– Всегда. Я не могу изменить прошлое, зато в моих силах не дать прошлому испортить будущее.
– Очень интересный подход. Над ним я тоже подумаю, и надо всем твоим рассказом. Если, конечно, тебе нечего добавить.
– Нечего. Сейчас я рассказала все.
– Пойдем. – Мужчина медленно встал, чтобы я успела сесть нормально и не упала, лишившись опоры. Подняв глаза, я увидела протянутую ладонью вверх руку и без колебаний взялась за нее. – И с Дэйсом вы не были близки? – сжав руку и глядя мне в глаза, спросил он.
– Нет, мы не были ни любовниками, ни друзьями, – уверенно ответила я, надеясь, что хотя бы капля моей уверенности передастся правителю. А капля, как известно, камень точит.
Он кивнул, ничего больше не сказав, и отпустил мою руку. В лагерь мы пришли вместе, я направилась сразу в палатку, где нас ждала Панен, до сих пор не освоившаяся настолько, чтобы подойти к костру за ужином без нас. Впрочем, это и к лучшему. Мне без нее ужинать тоже некомфортно. Этим вечером меня больше никто не беспокоил, и спала я на редкость спокойно.
Глава 2
В потоке воды
Следующие два дня прошли без происшествий. Лед между мной и повелителем тронулся. Назвать наши отношения теплыми и доверительными еще пока сложно, но той отчужденности, что присутствовала после встречи, больше не ощущалось. На следующий после разговора «вслепую» день я набралась смелости и спросила, как нас так быстро нашли.
Все оказалось не то чтобы просто, но в целом логично. Нашли нас благодаря Лему (и снова Лем!), который сразу связал отъезд Дэйса с нашим побегом. Точнее говоря, он просто не верил, что я смогу самостоятельно покинуть дворец (то, что я убила нянечек и выкрала ребенка, для чародея показалось вполне достоверным). А еще, оказывается, Лем все годы совместной работы собирал информацию о Дэйсе и смог выяснить, что он из Закатной крепости.
О Закатной крепости знают многие, чародеи так вообще все. Правда, не все туда стремятся, наслышанные о суровых условиях жизни в крепости, а также специфических и ортодоксальных взглядах ее обитателей. Так что не все идут на поиски древних знаний, есть те, кто вполне обходится общедоступным или, как Лем, учится у предыдущих поколений семьи – у родителей, перенимая их умения и опыт. Но главный чародей Ниады не сомневался: Дэйс вернется домой.
Только точное местонахождение Закатной крепости неизвестно никому. Говорят, что корабль может проплыть мимо и не заметить ее, если не знает наверняка, где искать. И единственная возможность попасть туда – приплыть в Гисрион, город чародеев Белого материка. Именно там можно найти ниточки, ведущие в крепость, и именно туда сразу по обнаружении пропажи наследника и поплыли наши спасители. Путь по морю у них занял почти три недели.
В Гисрионе им несказанно повезло. Люди повелителя выяснили, что чародеи возвращаются домой с покупками в конце осени и ищут тех, кто поможет доставить товары. Желающих всегда много, так что чародеи выбирают лучших по цене и качеству. Вот это оказалось самой сложной задачей. Разумеется, пришлось подкупать местных, чтобы те сняли свои кандидатуры или взвинтили цены. Так, абсолютно бескровно ниадцы убрали основных конкурентов, запросив разумную плату и предоставив отличных эду – других в распоряжении повелителя и его ближайших сподвижников и быть не могло. Еще, правда, пришлось обратиться к местным бандитам, чтобы те за них поручились. Все-таки новички вызывали у чародеев подозрение, но за звонкую монету местные главы группировок замолвили словечко за «отличных парней». Вот так повелитель подался в наемники.
Путь у кошачьего каравана занял две недели, собственно, за это же время мы должны добраться обратно. Следом за ними на приличном расстоянии шел отряд чародеев, возглавляемый Лемом. Он поставил на правителя следилку, чтобы не потерять его. Именно благодаря их вмешательству воинам удалось выстоять в крепости. Корабль повелителя (конечно же под другим флагом) ушел из порта Гисриона во избежание проблем. Когда мы подойдем к городу, чародеи призовут его обратно. Умение общаться на расстоянии среди чародеев Кирдария очень распространенное явление. В общем, своим спасением мы обязаны Лему и его ценным знаниям, связям и навыкам. И мысль, что мы всем обязаны такому неприятному типу, грызла меня едва ли не сильнее, чем подозрение в отношении того, как легко и складно все получилось у главного чародея. А не может ли он быть с закатными заодно? И не везет ли нас в ловушку? Я оглянулась через плечо, бросив взгляд на Лема, который двигался за нами. Нет, чародеи мне больше не нравятся и моего доверия не заслуживают. И пусть чесать под одну гребенку всех неправильно, лучше уж я зачешу туда хороших, чем оставлю нечесаными плохих.
– Я обсудил с Лемом идею создания Нового бога. Он сказал, что теоретически это вполне осуществимо, – сам, без вопросов с моей стороны, произнес правитель. – При этом Лем даже выразил уверенность, что такого искусственно созданного великого чародея смогут контролировать. Для этого достаточно накинуть специальные чары-поводок или что-то, подавляющее волю как раз во время ритуала передачи силы. Единственное, сам ритуал достаточно жестокий, те, кто силу передадут, в живых не останутся. И таких жертв необходимо несколько десятков.
– Неужели они стали бы убивать своих? – Я передернулась, вспомнив, с каким хладнокровием закатные чародеи убивали матросов.
– Думаю, это преподнесли бы как жертву и даже подыскали добровольцев. Да и, по словам Лема, подчинить волю слабых и средненьких чародеев не так уж и сложно. Опять же, по его сведениям, в последние годы в крепость набирали больше учеников, меньше отсеивая претендентов при отборе.
– Видела там всего пару десятков, – вспомнила тренировочный зал я.
– В теплое время года чародеи часто уходят в горы и уводят туда начинающих учеников. Это, во-первых, своеобразная проверка, а во-вторых, даже Закатную крепость можно повредить, случаи встречались. Разумеется, повредить не защищенные залы, но обычные коридоры или комнаты. Так что обучение чародеи начинают там, где не жалко что-то разрушить.
Я вспомнила прекрасные барельефы на стенах крепости.
– Наверное, Рагдору тяжело было губить свое детище, которому он служил даже после смерти.
– Жаль, что он не обрушил крепость вместе с ее обитателями, – со злостью ответил повелитель, безусловно, имевший серьезные счеты к закатным.
– Рагдор никогда бы так не поступил, – возразила я. – Уверена, он мог попробовать достучаться до чародеев, попытаться их изменить. Что бы там дух ни говорил, но даже с той силой, что осталась ему после смерти, он удивительно, фантастически могуществен. Но призрак прекрасно понимал, что без боя, без крови, без смертей и жертв такое осуществить невозможно. А это не его путь, не путь Карающего Рагдора, Темнейшего из темных. Он слишком любил людей, невзирая ни на что. А может, и вопреки всему. Даже отопление им не отключил, чтобы помучить, – невесело усмехнулась я. – Только давно умерший может по-настоящему понять истинную ценность жизни. И только обладатель огромного доброго сердца может так беззаветно любить людей, страдая за них тысячелетия, но прощая.
– Странно слышать подобные слова об усопшем, – улыбнулся мужчина.
– Почему? Много хорошего в этом мире я видела от живых? – Я отвернулась. Меня снедала досада и обида за Рагдора. Никто так и не узнает, что он был прежде всего великим человеком, а уж потом чародеем. И совсем не таким, каким его принято изображать в страшных сказках для непослушных детей.
Все наши разговоры с повелителем так или иначе сводились к моему быту в крепости или нюансам побега. Не знаю, чем вызван его интерес к деталям и мелочам. Может, и вправду ему интересно устройство рухнувшей твердыни чародеев, последнего оплота тех, кто берег истинные знания о пришлых Создателях, ставших богами. Может, хотел подловить меня на каком-то несоответствии, не до конца поверив в мою непричастность к побегу и похищению ребенка. Но я таким вопросам только рада. Если честно, очень хотелось рассказать, выговориться, поделиться всем пережитым, как плохим и страшным, так и хорошим и интересным. И я рассказывала, скрывать мне просто нечего.
На четвертый день нашего пути из-за крон огромных деревьев показались верхушки гор. Вид заснеженных вершин из башен Закатной крепости завораживал, как и подступающий к нему темный лес. Крепость удобно оборонять, с моря близко не подойдешь, с суши леса и горы, так что в плане безопасности выбор отличный, но связь с внешним миром необходимо поддерживать. В этой части материка не имелось плодородных земель, местность слишком каменистая, а имеющийся грунт по большей части состоял из песка и особой урожайностью не отличался. А есть чародеи хотят не меньше обычных людей. Для этого еще во времена Рагдора, и не удивлюсь, если им самим, создали тоннель в скале, по которому нам предстояло проделать часть пути. Когда местная община чародеев была очень многочисленная, в крепости одновременно находилось до полутора тысяч человек, у тоннеля стоял большой чародейский гарнизон, как с одной, так и с другой стороны. Сейчас охранялся только один вход со стороны крепости, как последний рубеж защиты. Чародеи уже не те, и это, конечно, нам только на руку. От «тех» мы бы не ушли…
На четвертую ночевку мы остановились у реки, вдоль которой нам предстояло ехать часть следующего дня до входа в тоннель. Все были уверены, что около тоннеля нас ждет засада. Весь день вперед отправлялись дозорные. На ночь в лагере чародеи, которые и до этого выставляли своеобразный периметр, как защитный, так и предупреждающий об опасности, делали что-то особое. Защитный купол был виден даже обычным человеческим глазом, переливаясь, как мыльный пузырь. В лагере чувствовалась если не нервозность – все-таки воины подобрались опытные и бывалые, – то некоторая напряженность и повышенная бдительность.
Мы с Панен в палатке долго ворочались, прежде чем уснуть. Но усталость взяла свое, и я отключилась даже под постоянные переклички караульных.
А вот пробуждение приятным не назовешь. Сигнальный горн, оповещающий о нападении, прогнал всю сонливость. Мы спали в одежде, поэтому мгновенно отреагировали на угрозу, выбежав из палатки и на ходу засовывая в жилетку-переноску разбуженного и плачущего Вовку. У палатки меня сразу схватил за руку подлетевший повелитель.
– В повозку, живо! Обе!
Другой рукой он схватил Панен и, не церемонясь, толкнул нас в сторону уже оседланных и готовых в любую минуты сорваться с места эду.
– А вы? – Я сделала шаг, но обернулась.
– Я поеду в боевой колеснице, чтобы при необходимости вмешаться в сражение, – на ходу отозвался правитель. – И почему ты еще не в повозке? – рыкнул на меня мужчина.
Я запрыгнула в повозку, в которой уже сидела бледная, но собранная Панен, держа подрагивающими руками вожжи. Малый защитный купол, поставленный на колесницу, вел себя странно, по нему то и дело пробегали то ли разряды, то ли молнии. Что это означает, я не знала, но понимала, что ничего хорошего. Откуда нас атакуют, я тоже не могла сориентироваться, но мы гнали вперед немыслимо быстро. Я не специалист по лошадям, но очень сомневаюсь, что они способны развивать такой бешеный темп. Эду бежали, как гепарды, не уверена, что с такой же максимальной скоростью, но в спинку сиденья нас вжимало прилично. Только сейчас я поняла, для чего нужны подлокотники в повозке. Если честно, не хватало ремней безопасности или опускающихся сверху, как на американских горках, рамок. Было страшно от всего разом: от неизвестной опасности, которую я не понимала, и спросить не у кого; от нереального бега; оттого, что эду не выдержат столь изнуряющую скорость долго. Я одной рукой что есть силы держалась за поручень, другой прижимала к себе плачущего сына. Плотный туман, идущий от воды, только усложнял дело, уменьшая видимость до пугающе малого расстояния. Но в один миг все изменилось.
Повозку круто развернуло почти на сто восемьдесят градусов, Панен закричала, я же стиснула зубы, чтобы не напугать ребенка еще сильнее. Честно готовилась к тому, что мы сейчас перевернемся. Из тумана выскочило несколько эду с возницами. Незнакомые чародеи сразу использовали силу, не приближаясь, но и не позволяя подойти нашим воинам. С нами ехало восемь чародеев, Лема среди них не было, против нас вышли шестеро, но, как это ни прискорбно, они превосходили нас силой. Несмотря на усилия наших, ставящих всевозможную защиту, солдаты один за другим падали с колесниц. Позади послышался шум, и нападающих буквально смело – а вот и Лем подоспел!
– Вперед, быстрее! – крикнул он. – Позади слишком много врагов! Нас пытаются обойти, мы должны прорваться к тоннелю!
Мы с помощью одного чародея развернули животное и выровняли вдоль дороги повозку. И снова дикий бег! Пятеро животных, потерявших наездников, распрягли из колесниц, и те бежали параллельно с нами. Я помнила, что эду отличные защитники, да и сменные звери не повредят. Но даже при такой спешке не покидало ощущение, что мы окружены и не успеваем.
Чародеи снова держали купол над собравшимся в тесную группу отрядом, и купол опять пошел какими-то волнами, явно под ударами вражеских атак.
– Мы не можем одновременно защищаться и атаковать! – прокричал Лем. – Нападающих слишком много! И подходить близко, чтобы попасть в поле зрения воинов, они не станут!
У наших солдат за спинами закреплено похожее на арбалеты стрелковое оружие. Но стрелять в невидимого врага – лишь бессмысленно тратить снаряды. Закатные чародеи находились совсем рядом, только пелена тумана, возможно, неестественного происхождения, служила для них отличным прикрытием.
– Вода!
– Где? – Я повернулась к Панен.
– Что? – Женщина недоуменно взглянула на меня, не понимая вопроса.
– Ты что-то говорила?
– Нет! – Панен явно не до разговоров.
– Туман! – снова раздался крик, будто над ухом.
Я вертела головой по сторонам. Вокруг наши воины, но все их внимание направлено совершенно в другую сторону.
– Туман – это вода! – От крика заломило в висках, я на секунду сжала голову, пытаясь унять накативший приступ тошноты. И поняла свою глупость. Никак я не свыкнусь с этой невероятной способностью.
Только бы с колесницы не упасть! Я постаралась отрешиться от всего: от битвы, от криков, от любых звуков и эмоций. Почувствовать воду сначала в себе, а затем и в окружающем мире. Слиться с ней, стать единым целым. Теперь туман не мешал моему новому зрению. Я видела всех людей, прячущихся в нем. Их сила, темная и агрессивная, лилась в мерцающий светлый купол над нами. Чародеи буквально в двадцати шагах по бокам, атакуют, но не лезут на рожон. Расчетливо стараются взять нас в клещи и вскрыть защиту, чтобы избежать потерь со своей стороны. Я видела все, но необходимо, чтобы данную картину увидели те, кто способен что-то изменить.
Туман – это вода, чья бы это ни была подсказка, спасибо ему. Взвесь мельчайших капель в воздухе. Я чувствую каждую, как себя. Меня миллион, а может, миллиард. Частички единого целого, парящие над землей. Они должны стать крупнее и тяжелее, опуститься росой на траву. Так надо.
И я падаю. Резко и разом. И вот уже нет тумана, только вода, понемногу уходящая в недра…
– Даяна! Даяна!
Я кашляю, ощущая нехватку кислорода, отдающую темнотой в глазах и пульсацией в висках. Каждый раз, сливаясь с водой, я теряю связь с воздухом, забывая нормально дышать. И каждый раз заново пытаюсь продышаться после.
У Панен испуганные глаза. Интересно, чего именно она испугалась: моего состояния, когда я отключилась от реальности, или открывшейся картины – слева река, позади закатные чародеи, уже нагоняющие нас. Сплошь знакомые лица. С ними мы здоровались в трапезной, а сейчас они атакуют наших защитников, чтобы вернуть беглянок. Зато теперь воины могли стрелять, чем и не преминули заняться. Против болтов чары не работают, во всяком случае, чародеи падали один за другим. Но их все равно оставалось слишком много.
Перед нами появляется мост, низкий и достаточно длинный. Воины, которые находятся с краю, замедляют бег, явно готовясь принять бой, чтобы прикрыть наш переход через реку. Двое впереди, наоборот, несутся вперед. Мы следом, за нами еще несколько человек. Ширина моста не позволяет проехать даже двоим, сколько же будет перебираться отряд из пятидесяти человек? Оборачиваюсь – Мариар в самом конце со своими воинами. В его руках нет стрелкового оружия, но на поясе висит меч, а к боевой колеснице прикреплен щит.
– Панен, останови! – Я хватаю женщину за руку, когда мы несемся по мосту.
– Ты с ума сошла! – Вполне нормальная реакция нормального человека. Но, видимо, общение с чародеями плохо на мне сказалось.
– Как только переедем – останавливай! Так надо! – Я истово надеюсь, что выгляжу убедительной, а не сумасшедшей. Впрочем, какая разница, главное, чтобы Панен меня послушала.
И вот стоит нам оказаться на обычной, хорошо укатанной земле, как Панен натягивает вожжи. Эду слушается неохотно, но замедляет бег и останавливается у края дороги. Очень умное животное сейчас все мокрое, дышит тяжело и глубоко. Я судорожно развязываю непослушными пальцами шнуровку по бокам жилета. Подлетающие воины начинают что-то кричать наперебой, но я лишь отмахиваюсь, сейчас не до них. Аккуратно, прямо с сыном, который худо-бедно успокоился, снимаю жилет и надеваю на Панен, шнуровку она затянет сама. Затем спрыгиваю на землю, меня кто-то пытается перехватить, но я ловко подныриваю под рукой и бегу к реке. Вода. Мне нужна вода. Много воды.
Воины, проносящиеся мимо по одному, ошарашенно смотрят на меня. Но мы не сможем уйти от погони. На нашей стороне двадцать чародеев, а закатных не меньше сорока. Обычных солдат считать не стоит. Мариар вместе с чародеями стоит и прикрывает остальных, будто бессмертный. Я с разбега влетаю в воду, чтобы почувствовать ее как можно лучше, дух захватывает от перепада температур. На той стороне собираются силы врага. Надо спешить.
Я стою по пояс в реке и погружаю ладони в воду, пропуская ее сквозь пальцы, чувствуя быстрое течение. Вода холодная, да что там – ледяная, стекающая с гор. Но внутри меня снова разливается тепло, холод больше не страшен. Мне ничего не страшно.
Это поток. Он, на первый взгляд, не кажется большим, ширина реки от силы пара десятков метров. Но быстрое течение проносит сотни тонн чистой стихии. Огонь и воздух эфемерны, земля слишком неподатлива. Вода – идеальна. Несокрушимая мощь, способная как подарить жизнь, так и отнять. Она непокорна, капризна, прихотлива. Как и я. Мы едины. Я – ледяное буйство, несущееся в море. Я – капля, становящаяся океаном. Я – вода.
И я останавливаю поток.
Это как удар. Как взрыв. Как провал в бездну. Вода, будто налетев на невидимую стену, взмывает вверх, с грохотом расшибаясь о несуществующую преграду. Мне нужна ее помощь, и я ее получу. С гибкостью восточной танцовщицы, с грацией кошки и плавностью змеи вода меняет русло, но не сразу, а когда я отпускаю ее на волю. Она рада. Изгибаясь и извиваясь, всей набранной за минуту силой ударяет в берег, огибая тех, кто жмется к мосту, и сносит всех, стоящих на ее пути. Что такое минута? Сущая безделица. А для стремительного горного потока? Сколько энергии заключено в шестидесяти секундах? Я не знаю, но много. Достаточно, чтобы разом затопить долину. Как фигурки с шахматной доски, она сметает наших врагов. Моих врагов. Трудно сказать, что с ними произойдет дальше, но сейчас лишних людей рядом с нами нет.
Река возвращается в свое русло. Ей так удобнее. Привычнее. Этот путь она выбрала для себя среди многих других. Я глажу ее прозрачную поверхность, благодарю и прошу прощения. Простит ли?
Сил больше нет, и я падаю навзничь, чувствуя, как река подхватывает мое тело, унося с собой. Мстит или, напротив, не хочет расставаться? Я не сопротивляюсь – просто не могу; течение несет, не выпуская из толщи воды. Внутри все полыхает, я знаю, что это горят легкие от нехватки кислорода, но первый же вдох убьет меня. Дышать под водой я, к сожалению, не умею.
Отдаленный крик прорывается сквозь шум в ушах, но я не разбираю слов. Кажется, это просто чье-то отчаяние. Странно, я сейчас практически не ощущаю эмоций. Как и вода. Она спокойна, и это спокойствие передается мне. Я хочу отрешиться от кричащего голоса, но не могу.
– Живи! – Голос, слышимый мною уже не в первый раз, все-таки пробивается в мое сознание, и я вспоминаю такой же мамин крик. Вспоминаю, кто я и что я должна жить. Мне есть ради чего – мой сын. Я обязана спастись!
Я начинаю шевелиться, дергаться и касаюсь ногами дна. Отталкиваюсь. Всплываю. Глоток воздуха и дикий кашель, я заглатываю бурлящую воду, но все равно откашливаюсь и дышу дальше. В голове звенит, перед глазами темно, я совершенно дезориентирована. Но я дышу, а значит, пока жива.
Я только что сражалась вместе со своей стихией рука об руку, а сейчас борюсь против нее. До берега несколько метров, но я не могу плыть, руки-ноги слушаются лишь настолько, чтобы не утонуть окончательно и не пойти ко дну. Я пытаюсь, но совершенно не получается.
– Руку! Даяна, руку! – Мариар оказывается совсем рядом, но стоит мне попытаться до него дотянуться, как я начинаю уходить под воду. Паника захлестывает, но мужчина сам подплывает, хватая меня поперек тела и в несколько гребков добираясь до берега. Я просто не верю, что на земле!
Узкая линия песка, на которой мы оба лежим. Меня трясет от всего пережитого, а еще от холода. Ледяная вода вынула все тепло из организма. Крупная дрожь бьет так, что зуб на зуб не попадает, но я жива – и это главное.
– Раздевайся! – Повелитель и сам следует своим словам, снимая одежду, совершенно не стесняясь, а я слишком растеряна, чтобы отвести взгляд. – Давай же, в мокрой холодной одежде нельзя находиться.
Я неуверенно сажусь, но задубевшие пальцы не слушаются. И почему-то вместо того, чтобы снять одежду, я, наоборот, стискиваю ее сильнее.
– Ты чего, Даяна? – Мужчина обескураженно смотрит на меня. – Так смело выступила против чародеев, а сейчас боишься снять одежду передо мной одним?
– Может, вы хотя бы отвернетесь? – дрожащим голосом спрашиваю я. Не хочу при нем раздеваться, мои нынешние кожа да кости не то зрелище, которое стоит демонстрировать.
– Тебя надо растереть, а у тебя самой даже пальцы толком не двигаются, не говоря уже о руках. – Правитель встает передо мной на колени, а я не верю в то, что вижу. И в то, что чувствую, тоже.
Он медленно, но уверенно убирает мои руки, сжимающие воротник куртки, подносит сжатые ладони к лицу, согревая их горячим дыханием. Потом стягивает с меня куртку, расшнуровывает завязки на рубашке мужского покроя и начинает стаскивать и ее. Я пытаюсь сопротивляться, но мужчина перехватывает мои руки, уверенно поднимая их вверх, и снимает рубашку. Я судорожно прикрываю небольшую грудь, а он только качает головой, принимаясь за завязки брюк.
– Не надо, – прошу я, понимая, как глупо и жалко сейчас выгляжу. Мокрая, растрепанная, выжатая до дна. Но повелитель будто не слышит.
Один за другим снимает ботинки, выливая из них воду, стягивает брюки сразу с бельем, а мне хочется плакать. Никогда не чувствовала себя настолько слабой и беззащитной.
– Все будет хорошо. – Такая знакомая фраза из чужих уст больше не успокаивает.
Меня трясет еще сильнее, а мужчина принимается растирать мне руки, плечи, спину, ноги, но дрожь не прекращается. Он прижимает меня к себе. На нем, как и на мне, нет одежды, и я упираюсь ладонями в голую грудь.
– Не бойся меня, – шепчет он мне на ухо, – пожалуйста, только не бойся.
Осторожный поцелуй в шею проносится по телу, как разряд. Потом – плечо, сгиб локтя, ладонь и каждый палец, еще дрожащий, но уже не от холода, не только от холода. И не от страха. Потом другая рука в обратном порядке: пальцы, ладонь, нежная кожа под локтем, плечо, шея. Я поднимаю взгляд, понимая, что последует дальше. И тону в бесконечном чувственном поцелуе. И если реку я могла остановить, то, что происходит между нами сейчас, остановить невозможно. Я полностью сливаюсь с этим мужчиной. Пугающим, временами слишком резким, слишком грозным, но, оказывается, таким ласковым, нежным и страстным.