Открытие ведьм Харкнесс Дебора
Мне всего-то и было нужно что лист бумаги. Мэтью тоже рылся в моих вещах, разыскивая «Ашмол-782», а мы тогда едва познакомились. А потом бросил меня здесь одну.
Совесть была неспокойна, но обида помогла утихомирить ее.
Я снова принялась нажимать на все выпуклости орнамента с переднего края – без всякого толка. Может, удастся вытащить ящик ножом для бумаги? Историк во мне, памятуя о возрасте стола, вопил куда громче, чем совесть. Неэтичное поведение и вторжение в личную жизнь Мэтью еще можно как-то извинить, но портить старинную мебель?
Я снова залезла под стол. Там было слишком темно, чтобы как следует разглядеть днище ящика, но пальцы нащупали что-то круглое и холодное с крестообразной насечкой, вроде головки болта или шляпки гвоздя. Длиннорукий вампир мог дотянуться до этого кружка, не вставая со стула.
Я нажала на него, и над головой что-то щелкнуло.
Выдвинувшийся ящик, не глубже четырех дюймов, был выстлан черным бархатом. В трех углублениях лежало по одной бронзовой медали или монете.
На самой большой, диаметром около четырех дюймов, было изображено какое-то здание. Четыре ступени вели к двери между двумя колоннами, на пороге стояла фигура в саване. Четкие линии местами замазаны черным воском, по краю слова: «militie Lazari a Bethania».
Рыцари Лазаря из Вифании.
Держась за ящик, я рухнула на стул.
Это не монеты и не медали. Это печати – такими скрепляли сделки и запечатывали письма. Капали на бумагу воском, прижимали печать, а внутри могло быть что угодно: приказ отойти с поля битвы или объявление о продаже имения.
И одной из этих печатей пользовались, судя по следам воска, совсем недавно.
Трясущимися пальцами я извлекла вторую, помельче. Те же колонны, та же фигура в саване. Лазарь, житель Вифании, воскрешенный Христом через четыре дня после похорон. На этом диске он выходил из неглубокого гроба, а гробницу вместо девиза окружала змея с хвостом во рту.
Точно такая же, как на знамени де Клермонов на башне.
Держа печать на ладони, я попыталась разгадать ее тайну с помощью новообретенного ясновидения – но магия, на которую я старательно не обращала внимания больше двадцати лет, отвечала мне тем же.
Раз так, обратимся к истории. Я тщательно изучила реверс второй печати. Крест с расширенными концами, как тот, что я видела вторым зрением на плаще Мэтью, делил круг на четверти. В правом верхнем квадранте – полумесяц рогами кверху с шестиконечной звездой. В левом нижнем – цветок лилии, символ Франции.
По краю после даты MDCI – 1601 год – шли слова «secretum Lazari», «тайна Лазаря».
То, что Лазарь, подобно вампиру, перешел через смерть в новую жизнь, явно не было совпадением. А крест вкупе с легендарной фигурой из Святой земли и упоминанием о рыцарях наводил на мысль, что печати в ящике Мэтью принадлежали одному из орденов рыцарей-крестоносцев. Самым известным из них были тамплиеры, которые загадочно исчезли в начале четырнадцатого века после обвинения в ереси и еще более тяжких преступлениях, – но о рыцарях Лазаря я не слышала никогда.
Поворачивая печать под лампой, я сосредоточилась на дате. Для средневекового рыцарского ордена поздновато. Что же в том году произошло примечательного? Елизавета I обезглавила графа Эссекса, датский астроном Тихо Браге умер при куда менее романтических обстоятельствах… не подходит.
И тут меня осенило. Это не римские цифры, а буквы, и последняя из них L, а не I; MDCL – аббревиатура имени Matthew de Clermont.
Я крепко зажала печать в ладони.
Второй диск был, вероятно, личной печатью Мэтью. Эти символы власти во избежание фальсификаций обычно уничтожались после смерти или отставки владельца, а владеть и большой, и личной печатью мог лишь один рыцарь: глава ордена.
Но почему он держит печати в тайнике? Кто сейчас помнит о рыцарях Лазаря и о том, кто возглавлял их когда-то? И этот воск на большой печати…
– Не может быть, – прошептала я, качая головой.
Рыцари в блестящих доспехах – достояние прошлого, в нашем времени им нечего делать.
Доспехи Мэтью мерцали при свечах, возражая мне.
Я с грохотом бросила печать в ящик. На ладони отпечатались крест, полумесяц со звездой, цветок лилии.
Тайник с печатями и свежий воск на одной из них имели только одно объяснение: рыцари Лазаря продолжают существовать.
– Диана, у тебя все в порядке? – окликнула снизу Изабо.
– Да! – отозвалась я, глядя на отпечаток. – Смотрю свою почту, много всего накопилось.
– Можно Марте забрать поднос?
– Нет, я еще не доела!
Она ушла в гостиную. Я перевела дух и, стараясь двигаться как можно тише, продолжила осмотр.
Третья печать мало чем отличалась от второй – только полумесяц в правом верхнем квадранте реверса был без звезды, а надпись по краю гласила: «Philippus». Некогда ею владел отец Мэтью, – стало быть, рыцари Лазаря были семейным предприятием де Клермонов.
Уверенная, что больше никаких подсказок здесь не отыщу, я перевернула печати гробницей кверху, задвинула ящик на прежнее место и перенесла столик, на котором Мэтью держал вино, к книжным полкам. Он ведь не запрещал мне смотреть его книги, правильно? Я скинула мокасины. Столик угрожающе заскрипел, когда я на него взгромоздилась, однако выстоял.
Деревянный брусок в правом углу верхней полки оказался прямо у меня перед глазами. Затаив дыхание, я взяла первую с противоположного края книгу. Такой древней рукописи я еще не держала в руках… Переплет жалобно заскрипел, страницы обдали меня запахом старой овечьей кожи.
«Carmina qui quondam studio florente peregi, / Flebilis heu maestos cogor inire modos». К моим глазам подступили слезы. Боэций, «Утешение философией», шестой век. Это писалось в тюрьме, где автор ожидал казни. «Радостные песни некогда сочинял я, / К печальным ныне вынужден обратиться». Я представила себе, как Мэтью, потерявший жену и сына, еще не привыкший к вампирской жизни, читает строки приговоренного к смерти. Мысленно поблагодарив того, кто хотел утешить его таким образом, я поставила книгу на место.
Следующей была библейская Книга Бытия с красивыми иллюстрациями – красные и синие краски ничуть не потускнели с момента создания. Рядом стояла книга Диоскорида[47] о растениях, тоже иллюстрированная. Далее шли другие разделы Библии, юридические труды, рукопись на древнегреческом.
Полкой ниже помещался примерно тот же набор: библейские тексты, медицинский трактат и одна из самых ранних энциклопедий. Попытка Исидора Севильского[48] охватить все знания, накопленные в седьмом веке, как нельзя более отвечала неуемному любопытству Мэтью. На форзаце первого тома он написал свое имя, MATHIEU, и добавил «meus liber» – «моя книга».
Мне снова, как и с «Ашмолом-782», захотелось потрогать страницу, но я, как и тогда, не решалась. В Бодли я опасалась библиотекарей и собственной магии, здесь боялась узнать о Мэтью что-нибудь неожиданное. Но библиотекарей поблизости не было, а стремление проникнуть в прошлое пересилило страх. Я провела пальцем по его имени и сразу же без всякого зеркала или заклинания увидела перед собой его четкий образ.
Мэтью, точно такой же, как теперь, сидел за столом у окна с тростниковым стило в руке и сосредоточенно кусал губы. На испещренных кляксами листах пергамента он пытался изобразить свое имя и скопировать избранные места из Библии. Следуя совету Изабо, я не боролась с видением и не старалась его удержать – вышло гораздо лучше, чем вчера.
Когда картинка пропала, я вернула книгу на место и стала просматривать другие тома на полке. История, право, медицина, оптика, греческая философия, счетные книги, работы раннехристианских авторов наподобие Бернара Клервоского, рыцарские романы (в одном говорилось о рыцаре, который раз в неделю оборачивался волком). Никакой информации о рыцарях Лазаря. Раздосадованная, я слезла со столика.
Мои знания об орденах крестоносцев были весьма поверхностными. Формировались они в основном как воинские части, известные своим мужеством и дисциплинированностью; тамплиеры первыми вступали на поле боя и последними покидали его. Их военные действия не ограничивались Палестиной: они сражались также в Европе и подчинялись зачастую исключительно папе, а не королям и другим светским владыкам.
В сферу их деятельности входили не только войны. Они строили церкви, школы, больницы для прокаженных. Поддерживали Крестовые походы в духовном, военном и финансовом смысле. Вампиры – собственники, ревниво оберегающие свою территорию, – идеально подходили для такой роли.
Обретенное орденами могущество в конце концов привело их к гибели. Сила и богатство орденов внушали зависть монархам и папам. В 1312 году папа и французский король разогнали тамплиеров, избавившись от угрозы со стороны крупнейшего и самого уважаемого братства. Другие ордены постепенно угасли сами собой.
Существовали, конечно, разнообразные теории заговора. Поскольку огромную международную организацию трудно разогнать за одну ночь, внезапное исчезновение тамплиеров породило множество фантастических историй о подпольной деятельности рыцарей ордена. Баснословные богатства тамплиеров до сих пор разыскивают – никому ведь так и не удалось выяснить, на что их потратили.
Деньги. Одна из первых заповедей историка гласит: иди по следу денег, так что я решила сменить направление.
Первый из толстенных гроссбухов стоял на третьей сверху полке, между «Оптикой» Ибн ал-Хайсама[49] и французской героической поэмой. На его форзаце кто-то написал чернилами греческую буковку «альфа». Предположив, что это порядковый номер, я нашла следующую книгу и обнаружила на ней букву «бета». Далее на полках нашлись «гамма», «дельта» и «эпсилон». Я не сомневалась, что при более тщательном осмотре отыщу и все остальные.
Чувствуя себя Элиотом Нессом, который, размахивая пачкой налоговых квитанций, преследует Аль Капоне, я протянула руку, и первая бухгалтерская книга упала в нее. Зачем тратить время и лазить по полкам?
Книга начиналась 1117 годом, и заполняли ее разные люди. Ведя пальцем по строчкам, я видела их всех на пергаменте. Некоторые повторялись: Мэтью, брюнет с ястребиным носом, рыжий, некто с ласковыми карими глазами, очень серьезный.
Мой палец замер на полученной в 1149 году сумме. «Eleanor Regina, 40 000 marks». Деньги огромные, больше полугодового дохода английского королевства. За какие такие заслуги королева Англии пожаловала столько военному ордену, управляемому вампирами? Не будучи специалистом по Средним векам, я захлопнула книгу и принялась за шестнадцатый и семнадцатый века.
Том, обозначенный лямбдой, стал настоящим открытием. Рыцари Лазаря на его страницах щедро оплачивали войны, товары, услуги и дипломатию. Они снабдили приданым Марию Тюдор, когда та выходила за Филиппа Испанского. Обеспечили пушки для сражения при Лепанто. Подкупом заставили французов отправиться на Тридентский собор[50]. Финансировали почти все военные действия Шмалькальденской лиги[51]. Политические и религиозные соображения явно не влияли на их инвестиции. В одном и том же году они вернули Марию Стюарт на шотландский трон и выплатили немалый долг Елизаветы I Антверпенской бирже.
Я двинулась вдоль полок, высматривая буквы греческого алфавита. На блекло-синем коленкоровом корешке в разделе девятнадцатого века стояла рогатая «пси». Внутри меня снова встретили астрономические суммы – как они, например, умудрились тайно скупить чуть ли не все фабрики Манчестера? Знакомые имена, обозначенные в соседней графе, принадлежали августейшим особам, аристократам, президентам, генералам времен Гражданской войны в США. Попадались, впрочем, и более мелкие отчисления: плата за образование, лечение, одежду и книги, приданое, просроченная рента. Рядом со всеми незнакомыми мне именами неизменно значилось «MLB» или «FMLB».
Недостаточно хорошо владея латынью, я все же была уверена, что это обозначает «Рыцари Лазаря из Вифании» – «militie Lazari a Bethania», а также «filia militia» или «filius militia» – сыновья и дочери этих рыцарей. Если орден продолжал функционировать в середине девятнадцатого века, то и теперь, возможно, функционирует. Очень возможно, на каких-нибудь купчих и других документах еще оттискивается в черном воске большая печать… и делает это не кто иной, как Мэтью.
Несколько часов спустя я, вернувшись в средневековую секцию, открыла последнюю счетную книгу – с конца тринадцатого века по первую половину четырнадцатого. Немыслимые суммы больше меня не удивляли, но около 1310 года как выплаты, так и поступления значительно возросли, а некоторые имена были помечены красным крестиком. В 1313-м рядом с одним таким крестиком я прочитала «Жак де Молэ». Последний Великий магистр тамплиеров.
Его сожгли на костре за ересь в 1314-м, а за год до казни он передал все свое имущество рыцарям Лазаря.
Крестиков было несколько сот. Может, ими метили тамплиеров? Если так, то их тайна разгадана. Рыцари и их деньги никуда не пропали – те и другие попросту влились в орден Лазаря.
Нет, невозможно. Такую операцию надо очень долго готовить, и кто-нибудь неминуемо проболтается. В это так же трудно поверить, как… как в истории о вампирах и колдунах.
Рыцари Лазаря столь же неправдоподобны, как я сама.
Главная слабость теорий заговора – это масштабность задачи. Никакой жизни не хватит, чтобы собрать нужную информацию, установить связи между отдельными компонентами и запустить всю систему – если, конечно, заговорщики не вампиры. Вампирам – или, еще лучше, целому семейству вампиров – о времени можно не беспокоиться. Я это уже поняла, когда исследовала научную карьеру Мэтью.
Возвращая гроссбух на полку, я заново осознавала, что значит любить вампира. Дело не в возрасте или в том, что он пьет кровь, а еще убивал людей и вполне способен убить в будущем. Все дело в тайнах.
Мэтью копил их добрую тысячу лет – важные, наподобие рыцарей Лазаря или своего сына Люка, и не столь значительные, вроде знакомства с Уильямом Гарвеем и Чарлзом Дарвином. Мне за всю жизнь их не выслушать.
Впрочем, не одни вампиры хранят секреты. Так делают все создания, боясь разоблачения или желая сберечь что-то исключительно для себя в нашем клановом, чуть ли не племенном мире. Мэтью не просто охотник, убийца, ученый, вампир – он, как и я, таит в себе целую паутину секретов. Если мы хотим быть вместе, нам надо решить, какими из них поделиться, а какие похоронить навсегда.
Когда я нажала на кнопку, ноутбук проиграл свои несколько нот. Чай остыл, сэндвичи засохли. Я сжевала парочку, чтобы не обижать Марту, села и уставилась на огонь.
Рыцари Лазаря взбудоражили меня как историка, а колдовские инстинкты шептали, что через них я могу понять Мэтью. Хотя орден – не главный его секрет. Ревнивее всего он охраняет свое тайное «я».
Каким сложным и тонким делом будет любовь к нему! Мы, персонажи сказок – вампир, колдунья, рыцарь в блестящих доспехах, – живем в непростой реальности. В Бодли создания следили за мной, угрожали мне, желая заполучить книгу, о которой никто ничего толком не знает. Лабораторию Мэтью пытались взломать. Наши с ним отношения угрожают нарушить непрочное, хотя и долгое перемирие между людьми, вампирами, даймонами и колдунами. Передо мной открывался новый мир, где нелюдей стравливают с нелюдями, а оттиск бронзовой печати на черном воске может задействовать тайную армию. Неудивительно, что Мэтью держит меня на расстоянии.
Я задула свечи, поднялась в спальню и скоро заснула. Мне снились рыцари, печати и бухгалтерские книги.
Проснулась я от прикосновения к плечу тонких холодных пальцев.
– Мэтью? – Я рывком села.
В темноте белело лицо Изабо.
– Тебя к телефону. – Она протянула мне свой красный мобильник и вышла.
– Сара? – Уж не случилось ли чего с ними, в ужасе подумала я.
– Нет, это я. – Мэтью.
– В чем дело? – Мой голос дрожал. – Ты заключил сделку с Ноксом?
– Нет, с этим не вышло. В Оксфорде мне больше нечего делать – через несколько часов буду дома, с тобой. – Он говорил как-то странно, точно охрип.
– Может, я еще сплю?
– Нет, не спишь. И знаешь что? Я люблю тебя.
Эти слова мне хотелось услышать больше всего на свете. Забытая цепь завела внутри нежный звон.
– Скажешь это снова, когда приедешь. – На глазах выступили радостные слезы.
– Значит, не разлюбила пока?
– Еще чего! – возмутилась я.
– Опасность грозит и тебе, и твоим родным. Ты готова пойти на это ради меня?
– Я уже сделала выбор.
Мы нехотя простились, боясь тишины, которая неизбежно следует за признаниями.
Все время, проведенное без него, я будто стояла на распутье, не различая дороги.
Моя мать славилась пророческим даром. Достало бы у нее силы увидеть, что ждет нас на первых порах?
Глава 26
Едва закончив разговор, я уже прислушивалась, не зашуршат ли колеса по гравию.
Когда я вышла из ванной с мобильником Изабо, который не оставляла ни на минуту, на столе обнаружился свежезаваренный чай с булочками. Быстренько все умяла, напялила первое, что попалось под руку, и с мокрой головой побежала вниз. Для Мэтью было еще слишком рано, но я намеревалась встретить его, когда он приедет.
Для начала я села на диван у камина и принялась гадать, что могло заставить Мэтью так скоро уехать из Оксфорда. Марта принесла полотенце и бесцеремонно вытерла мне волосы, видя, что сама я этого делать не стану.
Когда он уже вот-вот должен был приехать, я вскочила и начала мерить шагами холл. Пришла Изабо и встала подбоченившись, но я не обращала на нее внимания и продолжала ходить. В конце концов Марта поставила у входной двери стул и уговорила меня присесть, а Изабо удалилась в библиотеку. Резное сиденье явно придумали для того, чтобы доставлять людям адские муки.
Я ринулась наружу, как только «рейнджровер» въехал во двор. Мэтью впервые за время нашего знакомства не оказался у двери первым – он еще разминал длинные ноги, когда я повисла у него на шее, едва касаясь носками земли.
– Больше никогда так не делай, – шептала я, жмурясь от подступивших слез. – Никогда-никогда.
Он обнял меня, уткнулся в мою шею. Потом осторожно поставил на ноги, и ледяные ладони знакомым жестом обхватили мое лицо. Я вбирала в себя то, что замечала впервые, – легкие морщинки в уголках глаз, впадинку под нижней губой.
– Dieu, – произнес он. – Как же я ошибался…
– Ошибался? – запаниковала я.
– Думал, знаю, как сильно соскучился по тебе. Ничего я не знал.
– Скажи это снова. – Мне надо было услышать то, что он сказал тогда по телефону.
– Я люблю тебя, Диана. Я боролся с собой и проиграл да поможет мне Бог!
Мое лицо в его ладонях стало мягким как воск.
– Я тоже люблю тебя, Мэтью. Всем сердцем.
Его тело откликнулось мне. Пульс, конечно, не участился, и кожа не утратила приятной прохлады, но в горле зародился звук, слабый рокот, пронзивший меня желанием. Мэтью, все замечавший, впился в меня ледяным поцелуем.
Я вся вспыхнула, как костер, руки скользнули вниз по его спине. Он хотел отстраниться. «Куда!» – подумала я и притянула удивленного Мэтью к себе. Мои руки собственнически скользнули еще ниже, в горле у него зарокотало чуть громче.
– Диана! – предостерегающе сказал он.
«Что не так?» – невинно осведомился мой поцелуй.
В ответ он снова приник ко мне губами, нежно погладил пульсирующую жилку на шее, потом левую грудь, где билось сердце, обнял еще крепче.
– Теперь ты моя, – сказал он чуть погодя, немного ослабив объятия.
Губы у меня онемели – я только кивнула, крепко обнимая его ниже поясницы.
– И никаких сомнений? – уточнил он.
– Ни малейших.
– С этого момента мы с тобой одно, понимаешь?
– Кажется, да. – Я понимала это так, что никто и ничто не сможет оторвать меня от него.
– Она понятия не имеет, о чем ты толкуешь, – заявила Изабо, и Мэтью напрягся и покрепче обхватил меня, будто защищая. – Этот ваш поцелуй нарушил все законы, которые не дают нашему миру развалиться и защищают нас. Ты, Мэтью, пометил эту колдунью как свою, а ты, Диана, предложила свою кровь и свою силу вампиру. Вы оба повернулись спиной к родичам и дали клятву созданию враждебной расы.
– Мы всего лишь целовались, – изумленно возразила я.
– Вы дали клятву и тем самым стали преступниками, да помогут вам боги.
– Значит, мы теперь вне закона. Нам уйти, Изабо? – Голосом мужчины говорил ранимый мальчик, и у меня дрогнуло сердце из-за того, что я заставила его выбирать между нами.
Мать, подойдя, отвесила ему пощечину:
– Да как у тебя язык повернулся?
Они оба застыли как громом пораженные. След от руки на его щеке в мгновение ока покраснел, посинел и исчез.
– Ты мой самый любимый сын, – стальным голосом заговорила она, – а Диана отныне становится моей дочерью – я отвечаю за нее, как и ты. У нас общая война, общие враги.
– Ты не обязана укрывать нас, Maman. – Голос Мэтью звенел, как натянутая тетива.
– Хватит молоть чепуху. Вас будут травить из-за этой любви. Мы семья и будем драться все вместе, и ты, дочка, тоже – как обещала. Ты безрассудна, как все настоящие храбрецы, но в твоем мужестве я не сомневаюсь. Кроме того, тебе он нужен как воздух, а он хочет тебя, как никого не хотел со дня своего возрождения. Так что дело это решенное, а там поглядим.
Изабо неожиданно привлекла меня к себе и поцеловала – в одну щеку, потом в другую. Я жила в ее доме уже несколько дней, но приняла она меня по-настоящему только сейчас.
– Для начала неплохо бы Диане сделаться наконец из жалкого человечишки колдуном, – перешла она к сути дела. – Женщины де Клермонов сами защищают себя.
– Я позабочусь о ней, – ощетинился Мэтью.
– Вот почему ты всегда проигрываешь в шахматы, – погрозила пальцем Изабо. – Сила королевы, как и сила Дианы, почти безгранична, а ты защищаешь ее, ставя под удар себя самого. Но здесь у нас не игра, и слабость Дианы может нам дорого стоить.
– Не трогай ее, Изабо. Я никому не позволю ее переламывать.
– А разве она, притворяясь человеком, не переламывает себя? – красноречиво фыркнула мать. – Она колдунья, ты вампир – вся каша заварилась как раз из-за этого. Как может колдунья, у которой достало храбрости тебя полюбить, бояться собственной силы, mon cher?[52] Ты мог бы ее растерзать – и те, кто явится сюда, узнав, что вы наделали, тоже на это способны.
– Она права, Мэтью, – вставила я.
– Пойдемте в дом – ты замерзла, – решил он, не сводя настороженного взгляда с матери. – Поговорим сначала об Оксфорде, а потом уж перейдем к магии.
– Я тоже должна кое-что тебе рассказать.
Теперь самое время раскрыть часть наших секретов – например, что я в любой момент могу превратиться в бурный поток.
– У тебя будет на это время, – сказал Мэтью, ведя меня к замку.
Марта стиснула его в объятиях так, точно он вернулся с войны, и усадила нас всех перед жарко натопленным камином в гостиной.
Мэтью, пока я пила чай, то и дело прикасался ко мне – клал руку на колено, разглаживал свитер на плечах, поправлял выбившуюся прядь. Как будто возмещал то, чего лишился за время нашей короткой разлуки. Я начала свои расспросы хитро – спросила, как прошел перелет, и только потом перевела разговор на Оксфорд.
– Маркус и Мириам были в лаборатории во время попытки взлома?
– Да, были. – Мэтью отпил вина, которое подала ему Марта. – Но им ничего не грозило, поскольку далеко воры не прошли.
– Слава богу, – тихо сказала Изабо, глядя в огонь.
– Что им, собственно, было нужно?
– Информация о тебе, – неохотно сознался Мэтью. – В твою квартиру при Новом колледже они тоже проникли.
Так. Одним секретом меньше.
– Фред в ужасе. Сказал, что колледж врежет в твою дверь новый замок и поставит на лестнице камеру наблюдения.
– Фред ни при чем. В начале учебного года можно просто пройти мимо портье уверенным шагом, повязав на шею шарф нужного колледжа, – всех новых студентов он знать не может. Но что там взять-то, в моей квартире? Черновики?
Да нет, это смешно. Зачем взломщику историческая алхимия?
– Черновики у тебя с собой, в ноутбуке. – Мэтью чуть сильнее сжал мои руки. – Взломщики искали не их – они перевернули вверх дном твою спальню и ванную. Мы думаем, они охотились за образцами твоей ДНК – волосами, частицами кожи, обрезанными ногтями. В лабораторию им проникнуть не удалось, поэтому они пришли к тебе в квартиру.
Я попыталась высвободиться, не желая показывать, что от этого известия меня проняла дрожь.
– Помни: ты не одна, – сказал Мэтью, не отпуская меня.
– Стало быть, это не просто воры. Это создания, знающие про нас с тобой и про «Ашмол-782».
Мэтью кивнул.
– Вряд ли они что-то нашли, – заявила я. – Мать учила меня чистить щетку для волос перед уходом в школу, а волосы спускать в унитаз. И ногти тоже. Эта привычка у меня с детства.
Мэтью опешил, а вот Изабо, похоже, нисколько не удивилась.
– Я все больше жалею, что так и не познакомлюсь с твоей матерью, – тихо сказала она.
– Ты не помнишь, что она говорила при этом? – спросил Мэтью.
– Смутно. – Утром и вечером я сидела на бортике ванны, наблюдая за мамой. Я нахмурилась, стараясь вспомнить давно забытое. – Я кружилась, считая до двадцати… и что-то произносила.
– Хотелось бы мне знать, что было у нее на уме. Ногти и волосы содержат много генетической информации.
– Мать, как известно, была провидицей – и Бишоп к тому же. Все Бишопы немного с приветом.
– Твоя мать не была сумасшедшей, Диана, – вмешалась Изабо, – и твоя наука, Мэтью, далеко не все объясняет. Колдуны издревле верили, что волосы и обрезки ногтей имеют большую силу.
Марта согласилась с ней и закатила глаза, сетуя на невежество молодежи.
– Колдуны пользуются ими при заговоре, – добавила Изабо. – К примеру, для приворота.
– Ты же говорила, что не была колдуньей.
– Но знала многих. Ни одна не оставила бы на виду свои ногти и волосы из страха, что ими воспользуется другая.
– Мать мне об этом не говорила.
Интересно, какие еще у нее были секреты?
– Матери, как правило, не спешат открывать детям некоторые истины. – Изабо взглянула на сына.
– Так кто же эти воры? – спросила я, вспомнив, что рассказывала Изабо о созданиях.
– В лабораторию хотели проникнуть вампиры, но насчет твоих комнат полной уверенности нет. Маркус думает, что вампиры работали там вместе с колдунами, а по моей версии, колдуны провернули это дело одни.
– Ты из-за этого так рассердился? Потому что они вторглись на мою территорию?
– Да.
Значит, мы вернулись к односложной системе? Я ждала продолжения.
– Вторжение на собственные земли или в лабораторию я бы еще стерпел, но не стерплю, когда кто-то угрожает тебе. Это была угроза, я просто… не могу. О твоей безопасности я забочусь на инстинктивном уровне. – Мэтью взъерошил волосы так, что они встали дыбом.
– Я не вампир и ваших правил не знаю – придется тебе объяснить, как это работает. – Я пригладила его черную гриву. – Ты решил не бросать меня потому, что кто-то вломился ко мне в квартиру?
Мэтью тут же взял в руки мое лицо:
– Меня не нужно было заставлять быть с тобой. Ты сказала, что полюбила меня, когда чуть не огрела веслом, а я тебя – еще раньше. – Я еще не видела его таким беззащитным. – Когда ты колдовским способом достала книгу с библиотечной полки. Ты обрадовалась и тут же почувствовала себя виноватой.
– Я вас оставлю. – Изабо было неловко видеть откровенную влюбленность сына.
Марта торопливо принялась собирать со стола. На кухне у нее, несомненно, готовился пир из десяти блюд.
– Нет, Maman. Ты еще не все слышала.
– Значит, дело не только в конвенции. – Изабо тяжело опустилась на стул.
– Между созданиями, особенно между вампирами и колдунами, всегда были трения. То, что мы с Дианой сделали их особенно явными, всего лишь предлог. Конгрегацию по-настоящему беспокоит не это.
– Перестань говорить загадками, Мэтью, – отрезала Изабо, – терпения моего больше нет.
Мэтью виновато посмотрел на меня и начал рассказывать:
– Конгрегация интересуется «Ашмолом-782» и тем, как Диане удалось взять его из хранилища. Колдуны следили за этой рукописью столько же, сколько и я, если не дольше, но никак не думали, что получишь ее ты и что я доберусь до тебя раньше их.
В душе снова всколыхнулись старые страхи, твердившие, что со мной что-то не так.
– Если бы не Мейбон, – продолжал Мэтью, – в библиотеке дежурили бы сильные колдуны, сознающие важность этого документа. Но они готовились к празднику и оставили там молодую колдунью, и она проворонила и рукопись, и тебя.
– Бедная Джиллиан. Вот уж, наверно, кому досталось от Нокса.
– Досталось, – подтвердил Мэтью, поджав губы. – Но Конгрегация следила и за тобой. Это связано уже не с книгой, а с твоим даром.
– Давно?
– Возможно, всю твою жизнь.
– Начиная со смерти родителей. – Детские воспоминания нахлынули волной: щекочущий взгляд колдуна, когда я сидела на школьных качелях, холодные глаза вампира на дне рождения у подруги. – С тех самых пор.
Изабо хотела что-то сказать, но перехватила взгляд сына и промолчала.
– Для них ты как-то связана с книгой – они надеются получить ее через тебя. Я пока не понял, что это за связь, и не думаю, что они понимают.
– Даже Питер Нокс?
– Маркус поспрашивал кое-кого – у него это хорошо получается. Нокс, по его сведениям, в полном недоумении.
– Не хочу, чтобы Маркус подвергался из-за меня риску. Не надо его впутывать, Мэтью.
– Он вполне способен за себя постоять.
– Я тоже должна кое-что рассказать тебе. – Нужно сделать это прямо сейчас, ведь моя решимость таяла с каждой минутой.
Мэтью, держа меня за руки, слегка раздул ноздри:
– Ты устала, проголодалась. Не подождать ли с этим до обеда?
– У моего голода есть запах? – не поверила я. – Так нечестно.
Мэтью расхохотался и развел мои руки в стороны, точно крылья:
– И это говорит колдунья, которая при желании могла бы читать мои мысли как с телеграфной ленты. Диана, дорогая, я знаю, когда ты меняешь о чем-то мнение, знаю, когда замышляешь что-то вроде прыжка через изгородь, и, уж конечно, знаю, что ты голодна. – Он поцеловал меня, чтобы поставить точку.
– Кстати, о моих скрытых талантах, – начала я, не успев отдышаться. – В генетическом тесте упоминалась колдовская вода.
Читать бесплатно другие книги:
