Открытие ведьм Харкнесс Дебора

– Может, тебе яблочка захотелось? Вышла бы в кухню, и все.

– Нет.

– Слишком много всего и сразу, ma lionne?

– Не получается у меня с колдовством. Слишком уж…

– Точная наука?

– Терпения не хватает, – призналась я.

– Чары и заклинания, возможно, не твое излюбленное оружие, – Мэтью провел тыльной стороной ладони по моим стиснутым челюстям, – но ты научишься. – Приказ, пусть и не прямой, я уловила безошибочно. – Пойдем, съешь что-нибудь, – глядишь, настроение и улучшится.

– Командуешь? – мрачно спросила я.

– А ты только сейчас заметила? Уж сколько времени работаю руководителем на полную ставку.

На кухне он стал пересказывать мне заметки из газеты – про снятых с деревьев кошек, пожарных, соревнующихся в приготовлении чили, и приготовления к Хеллоуину. Съев под эти новости полную тарелку чего нашлось, я обрела силы вернуться к Саре и бишоповской книге. Помня о словах Мэтью, я старалась не отвлекаться от тетушкиных подробных инструкций.

После нескольких часов не особенно успешных попыток зажечь свечку и вызвать эхо Мэтью постучался к нам и повел меня на прогулку. Натянув толстый свитер и старые кроссовки, я пулей вылетела из дому. Мэтью шел за мной не спеша, принюхиваясь и оглядывая поля вокруг дома.

В конце октября сумерки наступают рано. Это время дня я теперь любила больше всего: Мэтью, как я уже говорила, был жаворонком, и на закате его защитные инстинкты слабели. Меркнущий свет смягчал очертания его могучей фигуры и делал бледность не столь заметной.

Мы гуляли рука об руку, радуясь, что остались наедине. На опушке леса Мэтью прибавил шагу, но я медлила – домой пока не хотелось.

– Идем, – поторопил он.

– Нет! Можем мы прогуляться перед ужином, как нормальная пара?

– Мы самая ненормальная пара в штате Нью-Йорк, – улыбнулся Мэтью. – Когда ты так плетешься – какая уж тут разминка?

– А ты что предлагаешь?

Живущий в Мэтью волк, как я успела заметить, обожал ненадолго превращаться в щенка и гоняться друг за дружкой в лесу. Дразня меня и побуждая колдовать, Мэтью превращал магию в игру – нудные уроки он оставлял Саре.

– Хотя бы пятнашки. Поймай меня!

Не в силах устоять перед искушением, я засмеялась и побежала за ним, пытаясь мысленно прикоснуться к его широкой спине. Образ перед глазами становился все отчетливее, и я набрала неплохую скорость, но вот ловкости у меня не прибавилось. Используя левитацию в сочетании с ясновидением, я запнулась о большой куст, но Мэтью не дал мне упасть.

– Ты пахнешь дымом и вольным ветром, – сообщил он, уткнувшись носом в мои волосы.

В этот момент я почувствовала в лесу какую-то аномалию – последние отблески света преломлялись как-то неправильно, ощущалась некая движущаяся сила, темная аура.

– Здесь кто-то есть, – сказала я, оглянувшись через плечо.

Ветер дул в противоположную от нас сторону. Мэтью принюхался, резко вдохнул и проронил тихо, прижав меня к стволу белого дуба:

– Вампир.

– Друг или враг?

– Быстро домой! – Мэтью достал телефон, нажал кнопку быстрого вызова и выругался, попав на голосовую почту. – Кто-то выслеживает нас, Маркус. Сюда. – Ветер переменился. – О господи, нет. – Мэтью набрал короткую эсэмэску и зашвырнул телефон в кусты.

«SOS, Жюльет», – говорилось в его сообщении.

– Сделай то же самое, что и днем, – сказал он, схватив меня за плечи. – Перенесись домой. Это не просьба, Диана, это приказ.

Мои ноги точно в землю вросли.

– Я не знаю как. Не могу.

– Можешь. – Он продолжал прижимать меня к дереву, закрывая собой от леса. – С этой женщиной меня когда-то давно познакомил Герберт. Она очень сильная, и доверять ей нельзя. Мы были вместе во Франции в восемнадцатом веке и в Новом Орлеане в девятнадцатом. Потом все расскажу, а сейчас домой.

– Я без тебя не уйду. Кто такая эта Жюльет?

– Мое имя Жюльет Дюран, – произнес с высоты мелодичный голос, в котором слышался французский и еще какой-то акцент. Мы с Мэтью задрали головы. – Ну и кашу заварили вы оба.

На ветке ближайшего клена сидела невероятно красивая вампирша – кожа цвета молока с небольшой примесью кофе, каштаново-медные волосы, ореховые, миндалевидной формы глаза, чуть раскосые скулы. В одежде осенних тонов – коричневых, золотистых, зеленых – она казалась продолжением дерева. За хрупким телосложением, как я уже знала, скрывалась громадная сила.

– Я следила за вами, подслушивала. Ваши запахи перемешались – не разберешь, где чей, – сказала она с легким неодобрением.

Я не заметила, когда и как она спрыгнула с ветки, но Мэтью успел загородить меня от нее.

– Мне нужно ее изучить. – Жюльет наклонила голову и чуть вздернула подбородок, не обращая внимания на его красноречивый оскал.

Я нахмурилась, она ответила тем же. Я взглянула на вздрогнувшего Мэтью, она сделала то же самое. Она подражала мне во всем, даже голову и подбородок держала под таким же углом, – я как будто смотрелась в зеркало.

Паника захлестнула меня, наполнила горечью рот. Я сглотнула. Жюльет снова передразнила меня, раздула ноздри и залилась резким алмазным смехом.

– Как ты это терпишь, Мэтью? – Она глубоко вдохнула. – Ее запах должен вызывать у тебя неутолимый голод, сводить с ума. Помнишь ту испуганную девицу, за которой мы охотились в Риме? Она пахла очень похоже.

Мэтью молчал, наблюдая за ней. Жюльет переместилась вправо, вынудив его проделать тот же маневр.

– Ждешь Маркуса, но он, боюсь, не придет. Такой красавец… хотелось бы снова его повидать. Мне он запомнился молодым, впечатлительным. В Новом Орлеане натворил дел – сколько времени мы за ним убирали.

Передо мной разверзлась бездна. Неужели она убила Маркуса? Сару? Эм?

– Сейчас он разговаривает по телефону, – продолжала Жюльет. – Герберт захотел убедиться лично, понимает ли твой сын, чем рискует. Пока что гнев Конгрегации направлен только на тебя с твоей колдуньей, но он может обратиться и на других.

Маркус жив… Я было обрадовалась, но при взгляде на лицо Жюльет кровь застыла в жилах.

– Что ж ты не отвечаешь, любовь моя? – Ласковый голос вампирши контрастировал с ее совершенно мертвым взглядом. – Разве ты не рад меня видеть? Тебе ведь никто не нужен, кроме меня, – так Герберт устроил.

Мэтью молчал.

– Понятно… Я застала тебя врасплох. – В ее музыкальном голосе зазвучали грозные ноты. – Но и ты меня, надо сказать, удивил. Колдунья, подумать только!

Она сделала ложный выпад влево. Мэтью метнулся навстречу, но Жюльет проскочила у него над головой и схватила меня за горло.

– Не понимаю, что он в тебе такого нашел, – капризно прощебетала она. – Я думала, Герберт всему меня научил, – ошиблась, как видно.

– Отпусти ее, Жюльет. – Мэтью не двигался с места из боязни, что она сломает мне шею, и лишь напряженные мускулы выдавали, чего ему это стоило.

– Терпение, Мэтью.

Я зажмурилась, ожидая укуса, но вместе него ощутила поцелуй в губы – странно безличный, однако глубокий, с просунутым в рот языком. Не добившись от меня никакой реакции, Жюльет досадливо фыркнула:

– Так ничего и не поняла. – Она пихнула меня к Мэтью, придерживая острыми ноготками за запястье, где пролегали вены. – Поцелуй ее сам – мне нужно знать, как она это делает.

– Зачем тебе? – Мэтью поймал меня в свои холодные объятия.

– Учусь на своих ошибках – именно это посоветовал Герберт, когда ты бросил меня в Нью-Йорке. – Жюльет смотрела на Мэтью с такой алчностью, что я вся покрылась мурашками.

– Это было больше ста лет назад. Если ты не поняла до сих пор, то вряд ли поймешь сейчас.

Я знала, что Мэтью гневается не на меня, но все-таки ежилась – ярость исходила от него волнами. Ногти Жюльет впились в мою руку.

– Целуй, Мэтью, пока я ей кровь не пустила.

Взяв меня за подбородок, он заставил себя улыбнуться:

– Все будет хорошо, mon coeur.

Его зрачки чернели точками в серо-зеленом море. В поцелуй он вложил всю свою нежность.

– Теперь ясно, – с горечью сказала Жюльет, отстраненно, но неотрывно следившая за нами. – Тебе нравится, как она отвечает на твои ласки. Я-то больше не способна чувствовать.

Я видела разгневанную Изабо, жестокого Болдуина, безрассудного Доменико, чувствовала, как веет злом от Герберта. Жюльет была другой – в ней что-то непоправимо сломалось.

Она отпустила меня и прыгнула в сторону. Мэтью сжал мои локти, приказывая без слов: уходи.

Я, однако, не собиралась оставлять мужа наедине с психопаткой. Внутри у меня что-то шевельнулось. Колдовской ветер или колдовская вода пришлись бы сейчас очень кстати – Жюльет они не убили бы, но могли отвлечь, а мы бы тем временем убежали. Как назло, ни то ни другое не откликалось на мой призыв, а все выученные за последние дни заклинания напрочь вылетели из головы.

– Не волнуйся, – тихо сказала Жюльет, обращаясь к Мэтью, – все произойдет быстро. Хотелось бы, конечно, помедленнее, хотелось бы вспомнить, чем мы были друг для друга когда-то. Но что бы я ни делала, ты ее уже не забудешь, поэтому тебя мне придется убить, а колдунью представить на суд Конгрегации.

– Позволь Диане уйти. – Мэтью, будто сдаваясь, поднял руки. – Решим это дело между собой, Жюльет.

Она покачала головой, всколыхнулись густые медные волосы.

– Я всего лишь орудие. Создавая меня, Герберт не оставил места для моих собственных желаний. Я не хотела изучать философию и математику, но он заставил. Я должна была понравиться тебе и понравилась, правда, Мэтью? – Надорванный голос Жюльет словно бы отражал состояние ее изломанного разума.

– Да. Понравилась.

– Я знала, что да, но мной уже владел Герберт. – Судя по ярко блестевшим глазам, Жюльет была сыта. – Он и тобой овладеет, Диана, – так, как тебе и не снилось. Только я одна знаю, каково это. Ты будешь принадлежать ему, и никому больше.

– Нет! – Мэтью бросился на нее, но она ускользнула.

– Играть мне некогда, Мэтью. – Она вихрем метнулась к нему и медленно, с торжеством отступила. На горле Мэтью проступила темная кровь. – Для начала недурно.

В голове у меня нарастал рев. Мэтью снова заслонил меня от Жюльет. Даже мой теплокровный нос чувствовал металлический запах крови, расплывавшейся по его свитеру.

– Не делай этого, Жюльет. Если когда-нибудь любила меня, дай ей уйти. Герберта она не заслуживает.

Вместо ответа она вновь закружилась вихрем и пнула его в живот. Мэтью согнулся пополам.

– Я тоже не заслуживала! – В голосе Жюльет слышались истерические нотки. – Я заслуживала тебя. Ты мой, Мэтью.

Руки отяжелели – я и не глядя знала, что держу в них лук и стрелу. Подняв оружие, я отступила.

– Беги! – закричал Мэтью.

– Нет, – ответила я чужим голосом, вытягивая левую руку и целясь.

Я могла попасть в Жюльет, не задев Мэтью, но медлила – убить мне предстояло впервые.

Она, воспользовавшись моей секундной нерешительностью, вонзила пальцы в грудь Мэтью, прорвав плоть, как бумагу. Мэтью вскрикнул от боли, вампирша издала торжествующий вопль.

Не колеблясь больше, я спустила правой рукой тетиву. Из левой вылетел огненный шар. Жюльет, услышав шум пламени и почуяв сернистый запах, с изумленным видом выдернула пальцы из раны – и огонь, сверкающий красными, черными, золотистыми сполохами, тут же настиг ее. Вспыхнули медные волосы, и охваченная паникой вампирша закружилась на месте. Я, предвидя это, выпустила следом еще одну стрелу.

Мэтью стоял на коленях, прижимая окровавленный свитер к ране над сердцем. Жюльет с криком простерла руки, чтобы утащить врага в свой огненный ад.

Ветер по мановению моей руки отбросил ее на несколько футов в сторону. Она упала навзничь, охваченная огнем.

Мне хотелось немедленно броситься к Мэтью, но я продолжала смотреть, как сопротивляется пламени вампирское тело. Волосы сгорели, кожа обуглилась, но Жюльет все не умирала и не переставала выкликать имя Мэтью.

Я держала невидимые лук и стрелу наготове. Когда Жюльет удалось подняться, я выстрелила еще раз. Огненный шар ударил ей в грудь и прошел насквозь, спалив ребра и легкие. Ее лицо искривилось в гримасе ужаса: она знала, что спасения нет.

Я подбежала к Мэтью. Он лежал на спине, подогнув колени. Из раны на груди била пурпурная кровь, из шеи сочилась почти черная.

– Скажи, что делать!

Я попыталась остановить кровь, бьющую из горла. Его пальцы все еще зажимали грудь, но сила уходила из них с каждым мгновением.

– Обними меня, – прошептал он.

Я села, прислонилась спиной к дубу и прижала Мэтью к себе.

– Холодно как, – пробормотал он удивленно. – Надо же!

– Не уходи от меня! Не смей! Я тебе не позволю.

– Делать нечего. Это смерть. – Голос Мэтью поднимался и падал – с такими интонациями говорили тысячу лет назад.

– Нет. – Я подавила слезы. – Борись, Мэтью!

– Я сделал, что мог. Ты спасена. Маркус увезет тебя еще до того, как Конгрегация все узнает.

– Без тебя я никуда не поеду.

– Ты должна. – Он повернулся, чтобы видеть мое лицо.

– Я не могу потерять тебя, Мэтью. Пожалуйста, дождись Маркуса.

Цепь внутри меня раскачивалась, звенья слабели одно за другим. Я еще крепче обняла Мэтью.

– Тише. – Он приложил окровавленный палец к моим губам, и они онемели от лютого холода. – Маркус и Болдуин знают, что делать. Они доставят тебя к Изабо. Без меня у Конгрегации отпадет повод тебя преследовать. Нравится им это или нет, ты теперь де Клермон и находишься под защитой семьи и рыцарей Лазаря.

– Останься со мной.

Я прижалась губами к его губам, пытаясь вдохнуть в умирающего жизнь. Он еще дышал – еле-еле, – но веки уже сомкнулись.

– Всю свою жизнь я искал тебя, – прошептал Мэтью с сильным французским акцентом. – И нашел, и обнял, и услышал, как бьется твое сердце рядом с моим. Печально было бы умереть, так и не узнав, что такое истинная любовь.

Легкая дрожь прошла по всему его телу и стихла.

– Мэтью! – закричала я. – Маркус!

Мои крики звенели в лесной чаще, душа взывала к богине. Несколько раз я подумала, что Мэтью уже умер, но тут наконец прибежал его сын.

– Господи боже! – выдохнул он, глядя на обгорелую Жюльет и залитого кровью отца.

– Кровь не останавливается, – сказала я. – Откуда ее столько?

– Чтобы узнать, мне надо его осмотреть.

Я судорожно стиснула мужа в объятиях… Ветер поднимался вокруг меня, холодя лоб.

– Я не прошу тебя отойти, – сказал Маркус, инстинктивно поняв, в чем дело, – просто дай взглянуть.

Присев рядом, он осторожно разорвал черный свитер Мэтью. Шерсть поддалась с ужасающим треском. На груди от яремной вены до самого сердца зияла огромная рана.

– Вена рассечена чуть не надвое, аорта задета. Даже кровь Мэтью струится недостаточно быстро, чтобы залечить обе раны. – Маркус мог бы не говорить этого: Жюльет нанесла Мэтью смертельный удар.

Прибежали запыхавшиеся тетушки. Мириам, явившаяся следом, бросила взгляд на Мэтью и тут же помчалась к дому.

– Это моя вина, – рыдала я, качая Мэтью, как маленького. – Промедлила с выстрелом, не решалась ее убить. Не замешкайся я, она бы не ранила его в сердце.

– Ты не виновата, детка, – горячо зашептала Сара. – Ты сделала что могла. Простись с ним.

Я завыла, волосы поднялись дыбом. В лесу стало тихо.

– Отойди от нее, Маркус! – крикнула Эм.

Он отскочил – как раз вовремя.

Той, кем я стала, не было дела до других, до их жалких попыток помочь. Мое промедление оказалось роковым, но теперь я не медлила. Той, что убила Жюльет, требовалось только одно – нож. Сара всегда носила при себе целых два – тупой с черной рукоятью и острый с белой. Острый нож по моему зову выскочил у нее из-за пояса и полетел острием вперед. Сара вскинула руку, чтобы его удержать, но я воздвигла между ней и собой стену огня и мрака. Нож без труда преодолел преграду и замер у моего колена. Я ухватилась за рукоять. Голова Мэтью, на миг лишившись поддержки, бессильно поникла.

Я припала долгим поцелуем к его губам. Серый, бесконечно усталый Мэтью открыл глаза:

– Не тревожься, любовь моя, сейчас я все исправлю.

Я занесла нож.

Передо мной прямо в огненной стене возникли две женщины. Одна, молодая, была в просторной тунике и сандалиях. За плечами у нее висел колчан со стрелами, ремень запутался в темных густых волосах. Другая была старушкой из нашей гостиной, в пышной юбке и вышитом корсаже.

– Помогите! – взмолилась я.

Поможем, но не даром, сказала молодая охотница.

– Я готова платить.

Не спеши давать богине обещания, дочка, укорила старушка. Тебе придется сдержать их.

– Бери что хочешь. Кого хочешь. Только его мне оставь.

Охотница подумала и кивнула.

Он твой.

Извернувшись так, чтобы Мэтью не видел, я полоснула ножом по сгибу левого локтя, прямо через рукав. Кровь потекла струйкой, все быстрее. Бросив нож, я поднесла порез ко рту Мэтью:

– Пей.

Его веки снова затрепетали, ноздри раздулись. Почуяв запах моей крови, он хотел отклониться, но что он мог против моих рук, сильных, как ветки дуба у меня за спиной? Я придвинула кровоточащую руку еще ближе к его губам:

– Пей.

Мощь дерева и земли струилась сквозь меня вместе с кровью – нежданный дар умирающему вампиру. Я благодарно улыбнулась охотнице и старушке. У богини три ипостаси: дева, мать, старуха. Сейчас я олицетворяла материнское начало и питала Мэтью кровью, с помощью богини исцеляла его.

Инстинкт наконец взял свое. Мэтью провел языком по ране, расширил ее, стал пить. На один краткий миг меня обуял ужас.

Его мертвенная бледность понемногу сменилась более живой белизной, но одной венозной крови для исцеления было мало. Я надеялась, что Мэтью забудется и сам все сделает, но на всякий случай снова нашарила нож.

Взглянув в последний раз на охотницу с колдуньей, я устремила все внимание на мужа. Сквозь дерево, к которому я прислонялась спиной, через меня прошел еще один заряд жизненной силы.

Мэтью пил, а я его целовала. Запах моих волос, упавших ему на лицо, смешивался с запахом крови, его и моей. Вампир навел на меня отстраненный взгляд бледно-зеленых глаз, будто не узнавая. Поцелуи отдавали моей собственной кровью.

Быстро и плавно – я не могла бы остановить его, даже если бы захотела, – он схватил меня за волосы на затылке, запрокинул голову, приник к горлу и выговорил удовлетворенно:

– Диана.

Мне совсем не было страшно. «Вот как это происходит, – думала я. – Вот откуда берутся предания о вампирах».

Моя кровь придала ему сил и вызвала охоту отведать еще. Легкое чувственное прикосновение губ к моей шее неожиданно возбудило меня, кожа онемела от капельки крови из его прикушенной нижней губы. Вновь окрепшими руками он сильно сжал мою голову.

Только не ошибись! – молила я про себя.

Миг спустя, после двух легких уколов, я испытала незнакомое ранее ощущение: Мэтью начал пить вожделенную артериальную кровь.

Сара отвернулась, не в силах на это смотреть. Эм открыто плакала на плече Маркуса.

Я прижимала Мэтью к себе, побуждая его пить еще и еще. Наслаждение, которое он испытывал, не вызывало сомнений – теперь я знала, как он жаждал меня и как стойко сопротивлялся.

Он вошел в ритм – моя кровь вливалась в него волна за волной.

Мэтью, послушай меня.

Благодаря Герберту я узнала, что могу общаться с ним через кровь. Меня беспокоило лишь то, что послания окажутся недостаточно внятными и скоро у меня не останется сил говорить.

Он вздрогнул и снова присосался к моему горлу.

Я люблю тебя.

Он снова вздрогнул.

Это мой дар. Я в тебе, я даю тебе жизнь.

Он тряхнул головой, словно отгоняя докучливую мошку.

Я в тебе, я даю тебе жизнь.

Становилось все труднее формулировать мысли, трудно смотреть сквозь огонь. «Не волнуйтесь», – внушала я Саре и Эм. Маркуса мои глаза уже не смогли найти.

Я в тебе, я даю тебе жизнь, повторяла я, словно мантру, пока силы окончательно не иссякли.

Медленно пульсирующее сердце готовилось к смерти.

Не думала, что умирать так легко.

Меня охватил глубокий покой.

Нахлынуло чувство разлуки и сожаления.

И ничего больше.