Запасной путь Тумановский Ежи
– Заткнись! – оборвал наемника Васильев. – Задолбал уже. Когда очнется солдат, скажи ему, что его хотят видеть. Сергей Григорьевич хочет. Пускай стучит в дверь, мы с Егоркой будем рядом – услышим.
Снова скрежет закрываемых створок и тишина, нарушаемая только постаныванием Зюзи и шепотом профессора.
– Не надо ничего передавать, – сказал Связист. – Я и так все слышал.
Версоцкий вздрогнул и повернулся в сторону сталкера, позабыв о Зюзе, который побрел к дальнему углу вагона и сел, уткнувшись лицом в согнутые колени. Наемник посмотрел на Связиста и медленно подошел к нему, делая глубокий вдох.
– Какого. Твою мать. Хрена, – медленно, чеканя каждое слово, проговорил наемник. В его голосе слышался гнев, а сам он больше всего походил на вулкан, который вот-вот извергнет из себя магму, сжигающую все на своем пути.
– А что такое? – с неподдельным интересом спросил сталкер.
– Ты издеваешься?! На фига ты убил псевдоволка? Зачем помог отморозкам перебить стаю? Если б не ты, мы бы смогли сбежать!
– Если бы не я, мы бы все сдохли, и к этому моменту лежали где-нибудь в виде собачьего говна, – грубо парировал Связист. – Думаешь, псевдоволк так легко отпускает добычу? Сожрав бандитов, стая занялась бы вами. Точнее, нами. Стоило только псевдоволку чуть поднапрячься и взять нас под контроль, мы бы сами, с выражением вселенского счастья на лице, вышли к нему. Самоходный обед, так сказать. Вопросы есть?
– Одни только «бы», – пробурчал наемник. – И что теперь? Как отсюда свалить?
– А никак! – повысив голос, сказал сталкер. – Будем ждать подходящего случая. Авось повезет.
– Хрен там, – с тоской произнес наемник. – Учти: ты меня не спасал, так что я тебе ничего не должен.
– Мне плевать.
Наемник развернулся и направился в другой конец вагона, где лег, подложив под голову руку. Версоцкий покосился на наемника и подошел к солдату. Спросил:
– Как вы себя чувствуете?
– Я начинаю привыкать к этому вопросу, – усмехнулся Связист. – Нормально. Только грудь временами болит сильно, будто по ней кувалдой саданули. Это я, получается, чуть ли не сутки в отключке провалялся? Вчера мы были на АПке?
– Вчера. Вы хоть помните, что с вами произошло? – ответил профессор. – После того, как вы… кхм… почти убили пса.
– Как ни странно, но да, – кивнул сталкер. – Он взял меня под контроль, и я пытался себя убить, но Васильев пристрелил тварюгу. Потом я потерял сознание. А потом был сон. Жуткий, но очищающий. Я снова стал тем, кем всегда был, но по глупости пытался быть перестать. А следом еще один сон – уже не про меня и ко мне точно никакого отношения не имеющий.
– Вы говорите загадками не хуже меня, – улыбнулся профессор. – Что ж, не буду вам мешать. Отдыхайте. Скоро должны принести обед.
Связист благодарно кивнул и прикрыл глаза. Металлическая стена приятно холодила затылок, остужая разгоряченную голову. Мысли хаотично роились где-то в мозгу, и пытаться собрать из них цельный пазл не хотелось. Даже думать об этом было больно.
Сталкер помассировал ушибленное плечо и вдруг, ни с того ни с сего, вспомнил о странном сне. Том самом, где Хозяин и некий Александр выясняют отношения… вторую ночь подряд. Почему один и тот же сон? Почему Хозяин не хочет отпускать ученого Александра? Куда тот хочет уйти спустя столько лет? Ответа не было. Связист привык, что каждая странность в Зоне хоть что-то да значит, но к чему приписать свои сны, а главное, как их расшифровать, понять не мог.
Пытаясь отвлечься, сталкер встал и прошелся по вагону. В животе заурчало: желудок настойчиво требовал пищи. Связист принялся колотить по двери вагона, пытаясь привлечь внимание кого-нибудь из караульных.
«Посмотрим, чего опять понадобилось Хантеру».
Послышались голоса, а следом за ними лязг отпираемого замка. Связист сделал два шага назад и стал ждать. Когда створки разъехались в стороны, в образовавшемся просвете показался Егорка. Васильев стоял чуть позади и слева.
– Выходи, – коротко бросил украинец.
– И все? – удивился сталкер. – Даже руки за спину спрятать не попросите?
– Связист, не придуривайся. Спрыгивай и топай к бугру – заждался он тебя, – это уже Васильев.
Связист хмыкнул и выбрался наружу. На голубом небе не было ни облачка, но свет солнца казался по-прежнему тусклым. Слабый ветерок гонял по земле прелую листву, трепал полы длинного плаща, в который облачился Егорка, приятно холодил лицо. Сталкер с наслаждением вдохнул свежий воздух.
К главному корпусу, где располагался кабинет Хантера, шли той же дорогой, что и в прошлый раз. По пути Егорка что-то сказал Васильеву и направился в сторону гаражей, сильно хромая на раненую ногу. Бандит с солдатом двинулись дальше. Оба молчали.
Только сейчас Связист заметил странное оживление, царившее на всей территории базы: пятеро бандитов тянули рюкзаки, туго набитые чем-то тяжелым. Еще четверо тащили деревянные ящики с едва заметной армейской маркировкой на облупившихся боках. Высокий бандит со шрамом через все лицо, несший целый ворох плащ-палаток, безразлично посмотрел на сталкера и направился к одному из гаражей, который, видимо, служил чем-то вроде склада.
«Что за кипеш? К войне готовятся, что ли?»
– Входи, – приказал Васильев, когда пленник поднялся по лестнице и подошел к обшарпанной двери, ведущей в покои Хантера.
Связист толкнул дверь и вошел в уже знакомый кабинет, хозяин которого сидел за столом и что-то читал. Увидев сталкера, Хантер отложил в сторону книгу и указал на стул, приглашая сесть. Васильев молча вышел наружу.
Хантер улыбнулся, молча достал бутылку водки и два граненых стакана. Налил в каждый чуть меньше половины.
– Пей, – приказал он. – Хорошо, говорят, радиацию выводит.
– Вот так сразу, на голодный желудок? – ухмыльнувшись, спросил Связист. – И с чего бы это ты меня водкой угощаешь? Я же твоего братца грохнул.
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – с фальшивым равнодушием сказал бандит. Посидел пару секунд не шевелясь, будто задумался над чем-то архиважным, открыл тумбочку и достал тарелку с бутербродами. Сталкер аж присвистнул от удивления. От одного только вида ровных кусочков докторской колбасы потекли слюнки. Не раздумывая, Связист схватил самый большой бутерброд и принялся жевать.
– А ты не из стеснительных, – с усмешкой заметил Хантер.
– Дают – бери. Бьют – убегай, – ответил пленник, пожав плечами. – Чего надо-то, одноглазый?
– Васильев рассказал мне, что произошло вчера на Аномальной Полянке, – начал Хантер, пропустив колкость мимо ушей. – До этого я не знал ни одного человека, который смог бы убить псевдоволка практически голыми руками и вдобавок выжить после его ментальной атаки.
– Я сам в шоке, если честно. Тебе что, автограф оставить?
– Обойдусь, – парировал бандит и продолжил: – Как бы это по-киношному не звучало, но у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Сталкер удивленно уставился на Хантера, даже жевать забыл. Потянулся за наполовину полным стаканом, выдохнул и залпом осушил его. Поморщился, засунул в рот последний кусок бутерброда. Взял следующую порцию.
– Мне нужен толковый боец. На эту роль ты подходишь лучше всех: физически силен, вынослив, в прошлом бродяга. Предлагаю тебе должность командира штурмового отряда, который в ближайшее время я планирую отправить к одному бронированному поезду.
– А, не удалось-таки взять наш состав, – ухмыльнулся Связист.
– Пора расширять свои владения, – сказал Хантер и замолчал, словно раздумывая над тем, как попроще донести свою мысль до собеседника. – Если нам удастся взять этот бронепоезд, вся Зона будет под моим контролем. И тогда, лично тебе я обещаю пять процентов от всей прибыли, которую мы будем тут получать. Это огромные деньги. И все они будут твои. Советую хорошенько подумать.
Сказать, что Связист был в шоке, значит не сказать ничего. С трудом переборов оцепенение, он произнес:
– Ты же, сука, людей на органы продаешь. И меня теперь в свою потрошильню подписываешь?
– У каждого свои скелеты в шкафу, – ответил бандит. – На артефактах много не заработаешь, даже если они с АПки.
Связист задумался, медленно жуя бутерброд.
– Хорошо, – сказал он. – Я согласен. Но с условием. Ты отпускаешь пленников, что сейчас сидят у тебя по сараям. Всех до единого. Это прямо сейчас. А также всех, кого захватим в плен на поезде. При мне отдашь соответствующий приказ перед всем своими бойцами. И тогда я согласен.
– За дурака меня держишь, – печально констатировал Хантер и смачно приложился к горлышку бутылки. – Давай тогда так: на штурме бронепоезда ты расстреливаешь пленных, которые будут там взяты, и все это снимается на камеру. И вот тогда, после твоего возвращения, я отпущу местных доходяг на все четыре стороны.
– Пошел в жопу, урод, – небрежно бросил Связист.
– Васильев!
В кабинет вошел бандит.
– Уводи этого барана, да проследи, чтоб не сбег никуда.
– Баран здесь только один, да и то одноглазый, – сплюнул сталкер на пол.
– Стой! – приказал Хантер. – Как я понимаю, в Швеции ты никогда не был. Ну вот, зато твоя печень побывает. Уводи эту требуху, Васильев.
Васильев догнал Связиста, когда тот спускался по лестнице. Схватив сталкера за плечо, бандит развернул его лицом к себе и прижал к стенке.
– Слушай и запоминай, – быстро зашептал он, нервно оглядываясь. – Завтра утром вас поведут к Периметру. На сделку с заказчиками, которым ваши органы и нужны. В отряде, не считая вас четверых, будет пятнадцать человек. Все профессионалы и хорошо вооружены, так что днем рыпаться даже не думай. Переход двухдневный, и самый верный шанс сбежать – ночью. А меня Хантер запряг проводником.
– Зачем? – единственное, что смог выдавить из себя сталкер. – Зачем тебе все это?
Но Васильев махнул рукой и скрылся в коридоре, так ничего и не ответив…
Внизу, у выхода из здания, Связиста уже ждал Егорка. Увидев пленника, он быстро затушил сигарету.
– Кури – сдохнешь от рака легких, – пробурчал сталкер и вышел на воздух, тщетно пытаясь найти объяснение поступку Васильева. Зачем он все рассказал? Какая ему от этого выгода? Что он получит взамен информации, которая в Зоне бывает важнее денег?
Войдя в вагон, сталкер сразу направился к спящему наемнику и легонько похлопал его по плечу. Наемник резко перекатился на другой бок и ударил не глядя. Нос армейского сапога замер в паре сантиметров от голени солдата. Окажись нога наемника чуть длиннее, и синяк обеспечен.
– Мне б такие рефлексы, – тихо сказал Связист.
– Жрать принесли?
– Нет, не принесли еще. Поднимайся, разговор есть.
– Какой на фиг разговор? – огрызнулся наемник и, зевнув, выпрямился, подложив под голову руку. – Я лучше еще чутка отдохну.
Сталкер присел рядом с наемником и тихо, почти шепотом, спросил:
– Наймит, ты на свободу хочешь? Если да – раскрывай свои зенки и слушай. Если нет – сладких снов.
Наемник открыл глаза и посмотрел на Связиста. На лице наемника читалось непонимание, смешанное с удивлением и любопытством. Сталкер усмехнулся.
– Профессор. – Связист повернулся к ученому. – Подсаживайтесь поближе. Вас это тоже касается.
Версоцкий тяжело поднялся и сел рядом со сталкером, совсем по-детски обхватив колени руками.
– В общем, обойдусь без прелюдий. Дело вот в чем…
Сталкер рассказал все, что произошло за последние полчаса: от замеченного им оживления на базе, до неожиданной помощи со стороны Васильева. К концу рассказа выражение лиц ученого и наемника изменилось: в глазах Версоцкого появился едва заметный огонек надежды; наемник же горько вздохнул и покачал головой. Закончив говорить, Связист поднялся на ноги. Спросил:
– У кого какие мысли на сей счет?
– Бред, – в конце концов сказал наемник. В его голосе ясно слышалась разочарование. – С чего вдруг бандиту так подставляться? Тут явно что-то нечисто.
– А мне кажется, что Васильев сказал правду и хочет нам помочь, – несмело ответил Версоцкий, лишь коротко взглянув на наемника.
– Обоснуй, – тут же потребовал наемник.
– Ну, смотрите сами: не далее как вчера, рядовой Ерохин, рискуя жизнью, спас нас всех от стаи собак. В том числе и Васильева. Видимо, бандит не привык оставаться в долгу и оказал нам своеобразную услугу. А воспользоваться информацией или нет – дело наше.
– Не факт, – встрял в разговор Связист и потер разболевшуюся грудь. – Васильев вернул свой долг, добив псевдоволка. Если бы не он, меня бы здесь не было.
– Вот видишь, – согласно кивнул наемник. – Скорее всего, эта тварь хочет выслужиться перед своим главарем.
– Каким образом? – скептически спросил сталкер.
– Блин, элементарно же: рассказал нам все, зная, что мы по любому попробуем сбежать, ибо на операционный стол никто из нас не хочет. А Васильев, дождавшись момента, шухер в лагере поднимет. В итоге нас повяжут, а он весь такой красивый и хороший. Как-никак сорвал побег. Похвала от начальства обеспечена.
– В прошлом Васильев был сталкером.
– Знаю. И что? Наоборот, это вдвойне отстойно – предатель. Да и вообще: все, кто вон там, за забором, в прошлом сталкеры. Это дела не меняет.
– И у нас нет оружия, – тихо добавил профессор.
– Класть на оружие, – отмахнулся наемник. – Сбежать бы. А там и до парочки схронов недалеко – у наших ребят есть кое-какие припасы у самого Периметра. Меня больше волнует вот что: допустим, мы свалим. Но переться по Зоне ночью – самоубийство.
– Черт, не подумал, – с досадой проворчал сталкер. – Но что делать-то?
– Пока ничего, – поставил финальную точку в споре наемник. – Будем действовать по обстоятельствам. Авось повезет.
– Я все-таки решил: мы сваливаем.
– А с каких пор ты и за меня решаешь? – недоуменно бросил наемник.
– Вот все эти растяжки, мутанты, ночь, Зона – опасно, согласен. Но, наемник, что нам терять? Мы и так и так сдохнем, понимаешь? Только лучше уж я ласты склею в битве с голодной тварью, чем под скальпелем хирурга. Или ты считаешь иначе?
– Я за побег, – выпалил вдруг Версоцкий. – Рядовой прав: нам нечего терять.
– Вот блин, – зло произнес наемник и сплюнул. – Ладно, уболтали. Подыхать, так с музыкой. Я тоже «за». Устроим сучатам райскую жизнь.
24
Марина, Наташка и Костя сидели в крайнем отсеке вагона для охраны и смотрели в окно. За окном, в каком-то десятке метров спиной к вагону стоял Роман Андреевич, превратившийся внезапно в настоящего сталкера Топора, и напряженно вглядывался во что-то прямо перед собой. На поясе у него была повязана толстая веревка, другой конец которой держали два крупных солдата из уцелевшей охраны. Еще двое с автоматами наизготовку смотрели в разные стороны, страхуя Топора от случайного нападения хищного зверья. Костя знал, что по другую сторону от вагона охрану тоже поставили – единственный сталкер, оказавшийся в составе экспедиции, не должен был пострадать ни в коем случае.
Топор поднял над головой маленький темный предмет, постоял немного, видимо целясь, и вдруг сделал резкое движение, словно пытался попасть в какого-то зверька, пробежавшего в траве. Поднявшийся столб дыма заставил его сделать пару шагов назад. Стоящий рядом с автоматчиками человек из команды Ломакина, увешанный чехлами и сумками, как новогодняя елка украшениями, поднес к глазам портативный прибор и что-то крикнул Топору. Толстое бронированное стекло не пропускало звук, но Костя и так знал, что лаборант мерил напряженность электромагнитного поля при активации аномалии.
Топор кивнул головой, сделал пару шагов вправо, сунул руку в карман и снова поднял над головой темный предмет.
– Я до сих пор не могу поверить, – сказала Наташка, – что шеф в прошлом был сталкером. Вот даже сейчас смотрю – и не верю.
– Как был бандитом, так бандитом и остался. Только название поменял и форму одежды, – отозвалась Марина, успевшая после сцены на крыше не только восстановить самообладание, но и снова набраться язвительности. – А теперь просто нацепил старые тряпки.
– Он странный какой-то стал, – сказала Наташка, задумчиво глядя, как Топор размахивается и закидывает маленький предмет в короткую канаву. – Я его таким никогда не видела. Встретил меня в коридоре, когда я… грустила. Сказал: «Не дрейфь, Натуська». И дальше пошел. Я сперва даже подумала, что обозналась. Он меня раньше даже просто «Натальей» только по очень большим праздникам называл. Словно премию выписывал.
– Страх кому хочешь мозги прочищает, – легко нашла свое объяснение Марина.
– Он ведь нас спасти пытается, – сказал Костя, которому вдруг стала неприятной упертость Марины в конфронтацию с чиновником. – Или ты передумала идти?
– Ой, нежданный защитничек нашелся, – насмешливо сказала Марина. – Он не нас – он себя спасать собрался.
Костя тактично решил не напоминать репортерше ее собственные слова, что Роману Андреевичу даже в случае пленения ничто не угрожает. Когда Марина «закусывала удила», все аргументы отлетали от нее гораздо легче, чем пресловутый горох от стенки.
Топор тем временем, не дождавшись никакой реакции, бросил еще несколько предметов, и только после этого мелкими шажками двинулся в сторону канавы, постоянно останавливаясь и поглядывая на человека с приборами. Тот подносил к глазам по очереди разные устройства, тыкал пальцами в планшет, после чего кивал и начинал что-то наговаривать в петличный микрофон.
Тем неожиданней оказалось исчезновение бывшего сталкера из поля зрения. Только вот стоял Топор, готовясь сделать очередной шажок, и пропал. Лишь солдаты с веревкой в руках вдруг уперлись ногами в землю и начали медленно пятиться, словно тащили из моря большую рыбу. Наташка и Костя разом поднялись с места и буквально прилипли к окну. Топор, лежа на животе, остервенело отталкивался руками от земли, а его ноги висели в воздухе, словно к ним была привязана еще одна, невидимая, веревка, и за эту веревку кто-то тянул со стороны той самой, только что проверенной, канавы. Несколько секунд сохранялось напряженное равновесие. Потом солдаты сделали согласованный рывок и окончательно вытащили Топора из невидимой ловушки.
Наташка и Костя еще несколько секунд смотрели вниз, чтобы убедиться, что все закончилось благополучно. Потом разом вздохнули, переводя дыхание, и уселись на место. К их удивлению Марины в отсеке уже не было.
– Зря она так, – сказала Наташка. – Шеф, конечно, тот еще козел, но сейчас-то ради нас жизнью рискует.
Через пару минут в вагон тяжело вошел Топор. Выглядел он так, словно только что вышел из парилки – по красному лицу катился градом пот, а в полуприкрытых глазах стояли слезы. Он быстро прошел мимо отсека, где сидели Костя с Наташкой, и устроился, по всей видимости, на «кухне». Было слышно, как скрипнула скамья и на стол посыпались какие-то твердые предметы.
– Черт бы побрал Борисыча со всеми его умниками, – на весь вагон отчетливо сказал Топор. – Придется все по старинке делать. Как Звяга учил.
Слышно было, как полилась вода в кружку, и вдруг Топор все так же отчетливо сказал:
– Спасибо, Марина. Очень кстати.
Костя встрепенулся и посмотрел на Наташку. Потом поднялся и пошел на «кухню». Марина и правда сидела здесь, успев к приходу Топора вскипятить чай. Топор сидел, оперевшись локтями на стол и нависая над исходящей паром кружкой. Лицо его медленно разглаживалось, буквально на глазах приобретая нормальный цвет.
– Садись, Константин, разговор будет, – сказал вдруг Топор, делая приглашающий жест рукой. – Нет у меня больше веры в электронные приблуды Борисыча.
Он кивнул на горсть одинаковых черных цилиндров размером с большой палец, рассыпанных по столу.
– Нет толку от датчиков этих, – он прикрыл глаза и с блаженным выражением на лице сделал большой глоток из кружки. – А раз так, придется и тебе сталкерскую науку изучать. И Михаила, телака моего, тоже учить буду. А мозголомы Борисыча пускай консультацию оказывают.
– Я не понимаю, о чем вы, Роман Андреевич… – начал было Костя, но Топор сразу открыл глаза и сказал, как отрубил:
– Нет больше Романа Андреевича! Меня зовут Топор – заруби это себе на носу. Пока я не зарубил. Это – Зона, понимаешь?
Он наклонился вперед и, схватив через стол Костю за рукав, силой усадил на лавку.
Марина, как ни странно, молчала и только поставила перед Костей пустую кружку.
– А раз не понимаешь, я тебе объясню, – сказал Топор. – Чтобы у нас были шансы на выход из этой задницы, мне нужен напарник. А лучше – два. Которые помогут, если что, в аномальном поле. И поведут группу дальше, если со мной чего случится. Так понятно?
Он обхватил кружку двумя руками и с наслаждением сделал большой глоток. Только сейчас Костя обратил внимание, что руки у Топора испачканы красной грязью. А из-под ногтей продолжает сочиться кровь.
– У тебя есть задатки. И у старшего телака моего, – сказал Топор, открывая глаза и глядя на Костю в упор тяжелым немигающим взглядом. – Притом, выбора я вам не оставляю. Отговорки не принимаются. Иначе, шансов у нас немного.
– А как же «Я поведу»? – с насмешкой подала, наконец, голос Марина.
Топор, против ожидания, не рассердился, а лишь, криво ухмыльнувшись, спросил:
– А что, надо было с криком «спасайся, кто может!» прыгать за борт? Мне показалось, что ты к этому была вполне готова.
– Я не боюсь, если ты на это намекаешь, – гордо сказала Марина.
– Это ты пока не боишься, – веско парировал Топор. – Видела канаву рядом с вагоном? Иди, пройдись рядом с ней, а когда тебя, визжащую от ужаса, вытащат оттуда – мы поговорим о смелости.
– Обделался по своей глупости, а теперь ищешь, перед кем бы оправдаться? – резко и насмешливо спросила Марина. – Тоже мне, проводник. Сталкер хренов.
– Иногда мне кажется, что ты куда более тупая, чем хочешь казаться, – высокомерно сказал Топор. – Я тебя с собой не зову, можешь оставаться здесь.
– Я готов учиться, – вмешался Костя, стараясь остановить накал страстей. – Но что для этого нужно? Я ведь вообще ничего не понимаю во всем этом.
Марина усмехнулась, встала и, забрав свою кружку, отправилась в сторону отсека, где осталась сидеть Наталья.
– А ты не дрейфь, – бросив убийственный взгляд в спину Марине, намного спокойнее сказал Топор. – В сталкеры ведь не самые большие интеллектуалы подаются. Наука не больно сложная. Но важны терпение и готовность примечать и запоминать любые мелочи. Серьезным сталкером тебя сделать не обещаю, но до вечера кое-чему подучу. А завтра с утра повторим и углубим. Тогда послезавтра мне не так страшно будет тебя в качестве ассистента поставить.
– Когда начнем учиться? – спросил Костя.
– Прямо сейчас. – Топор отодвинул в сторону черные цилиндры, вытащил из кармана карандаш и прямо на досках стола принялся рисовать какую-то схему. – Сходи прямо сейчас к машинисту и попроси у него больших гаек и болтов штук восемьдесят-сто. Пусть где хочет ищет – у него в ЗИПе должен быть приличный запас всякого железа. А я подготовлю небольшое пособие пока.
Когда Костя поднялся из-за стола, дверь между вагонами открылась и на «кухню» быстро вошел Феоктист Борисович.
– Как же ты, голубчик, так промахнулся? – сочувственно спросил он Топора, усаживаясь на место Кости.
– Борисыч, – жестко сказал Топор. – Это не я промахнулся, а датчики твои дурацкие. И больше даже не проси – не буду я с ними ходить. Полный кисляк. Я уж лучше по старинке, с железочками да камушками.
– Методология хождения с датчиками находится в разработке, – без тени смущения сказал Ломакин. – Однажды, даже неподготовленный человек сможет идти по ним сквозь аномальные поля без задержек.
– Ладно, ладно. Потом кого-нибудь полечишь, когда я снова из вагона вылезу, – проворчал Топор.
– Для личного пользования малых датчиков мы пока действительно не доросли, – продолжал Ломакин. – Но площадная разведка отработана многократно и… гхм… наши исследователи даже ходили по картам, составленным на основе часовой давности разведки – все оказалось очень точно размечено.
– Привлекали сталкеров? – удивился Топор. – А вроде последние годы, я слыхал, такое сотрудничество очень не приветствуется.
– Ну, приветствуется – не приветствуется, это дело третье, – легкомысленно сказал Ломакин. – Давай начистоту: мы со сталкерами всегда контакт поддерживали и будем поддерживать. А начальство пускай себе воображает что хочет. Поэтому заявляю ответственно: площадная разведка приборами в течение примерно суток дает надежную карту аномалий до ближайшего сдвига глобальной фазы аномальности. И я готов такую разведку для тебя провести. Первый километр пойдешь от поезда как по проспекту. Ну а потом – уже сам.
– Давай попробуем, – согласился Топор.
25
Топор, Костя и Миха медленно перемещались вдоль вагона, представляя для стороннего наблюдателя прелюбопытнейшую картину. Благо, сторонних наблюдателей хватало. Как и пару часов назад, спереди и сзади маленькой группы вдоль вагонов расположились автоматчики. На крыше у крупнокалиберного пулемета устроился губернатор, а двое его людей постоянно осматривали окрестности, чтобы как можно раньше увидеть приближающуюся опасность. И даже полковник Кудыкин потребовал перенести его на обзорную платформу и оттуда внимательно смотрел на странную процессию, во главе которой шел Костя, а замыкал – телохранитель Топора.
Новенький камуфляж на всех троих покрылся пылью, грязью и темно-зелеными травяными пятнами. Правда, по словам Топора, это было даже хорошо, поскольку сделало камуфляжные костюмы действительно маскирующими на фоне окружающих серо-зеленых оттенков травы и земли. У каждого на спине висел полностью снаряженный рюкзак, хотя они пока еще никуда всерьез не выдвигались. Все трое шли расставив руки, словно по канату. Время от времени Топор останавливал процессию и требовал от Кости угадать, что должно было бы привлечь сейчас его внимание, если бы он был настоящим сталкером. Обнаружив странность в окружающем пейзаже или получив подсказку от Топора, Костя с Михой начинали кидать в подозрительное место железные болты и гайки. Топор при этом раздраженно кричал на них, требуя кидать то пониже, то поближе, и при этом раз за разом повторял почти одно и то же, обращая внимание на то, как ведет себя каждый из предметов в воздухе.
За какой-то час Костя вымотался так, словно целый день таскал свою камеру на плече, вместе с двумя запасными аккумуляторами. Но зато в голове начинала складываться логика поведения человека, оказавшегося вдруг посреди аномального поля.
– Главное, задавить в себе истерический ужас, – говорил Топор, небрежно забрасывая плоский камешек в широкую лужу, непонятно почему спокойно расположившуюся на пятачке травы посреди абсолютно сухой обожженной земли. – Тут все опасно. И каждый шаг может стать последним. К этой мысли надо просто привыкнуть. Слушайте сейчас.
Камушек уже давно с легким всплеском исчез в темной воде, но круги от его падения продолжали разбегаться по ровной поверхности лужи. Зрелище завораживало, поэтому Костя не сразу обратил внимание на участившееся щелканье личного дозиметра-радиометра. Зачастили сухим треском и дозиметры его спутников.
– Применить бы этот процесс в атомной промышленности, – сказал Топор со вздохом, – и весь мир можно напоить-накормить-обогреть. А здесь это – просто опасная и вредная аномалия. Увидите такую лужу – обходите далеко стороной. Поймать рядом с ней критическую дозу – проще простого. Сразу не загнетесь, но через месяц-другой пожалеете, что не загнулись сразу.
– Шеф, – сказал Миха, – а что делать, если кто-то из своих вляпается в «бурую соплю», про которую вы говорили? Ведь если нога сразу до кости, то…
– Миша, я читал твое дело. Ты успел послужить в серьезных местах и прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, – сказал Топор, глядя куда-то в сторону.
– Так то война, – сказал Миха растерянно. – Там выбора особого нет.
– А здесь еще меньше выбора, – сказал Топор, поворачиваясь к нему лицом. – Тут тоже война, хотя об этом никто и не говорит открыто. Только вместо одного врага, тут врагов может оказаться намного больше. И все эти враги – абсолютно безжалостны и предельно жестоки. Так что, лучше будет, если свои помогут. Хоть почти безболезненно будет.
– Я не знаю, шеф, – сказал Миха растерянно. – Может и не смогу здесь своего добить.
Только в этот момент до Кости дошло, о чем говорят его спутники. И от того, как просто и легко Топор говорил про возможное убийство своих будущих спутников, по телу побежали мурашки.
– Ладно, парни, – сказал Топор. – Отдохните часок-другой. Теперь моя очередь нагрузку получать. Сейчас возьму людей Борисыча и попробую метров на сто от поезда отойти. Если все-все не вспомню, туго нам в Зоне придется. Очень туго. Так что, лучше здесь как следует попотеть. А вот как сам себя замучаю, будет изучать набросочный комплект.
Через некоторое время они устроились втроем на земле, прямо рядом с вагоном, подстелив лишь прорезиненные плащи. Посередине остался кусок незакрытой тканью земли. На него-то Топор и вывалил содержимое большой брезентовой сумки, которую притащил на себе откуда-то со стороны тепловоза. Перед удивленными Костей и Михой выросла горка мелких металлических предметов. Тут были болты и гайки, шайбы и гвозди, порезанная кусками проволока и даже несколько железнодорожных костылей. Причем часть этой мини-свалки металлолома была ржавой, явно провалявшейся в ЗИПе тепловоза не один месяц, часть – совершенно новая, да еще и в машинном масле, но хватало также и алюминиевых элементов, и оцинкованных.
– Вот, смотрите, – сказал Топор, выгребая на землю остатки своего груза, – это будут наши самые надежные приборы. Лучшие датчики. Непревзойденные дистанционные щупы. Возьмите в руки по горсти. Прочувствуйте, сколько тут всего. Эта куча мелочовки и называется набросочным комплектом.
– А я знаю, – сказал Миха, захватывая широкими ладонями большую горсть болтов и гаек. – Мы их кидать будем и смотреть, как они летят.
– Да, молодец. Буду звать тебя за это выскочкой, – с насмешкой сказал Топор.
– Извините.
– Не «извините». А «извини». И не «Роман Андреевич», а «Топор». Трудно запомнить, работник мышц и пистолета?
– Понял. Извини, Топор.
– А зачем нужны все эти клички? Чего вы так боитесь? – спросил Костя, бездумно пересыпая металлическую мелочовку с ладони на ладонь.
– Это скорее традиция, – поморщился Топор, – но традиция, въевшаяся в плоть. Хотя, как-то мне объясняли по молодости, что кличка – это как защитный камуфляж. Сбросил кличку, как шкурку, взял другую – вот вроде и другой человек уже. Многое упрощает. А свое имя от рождения просто так не сбросишь.
– Нам тоже клички понадобятся? – спросил Костя.
– Да вам-то зачем, – слабо махнул рукой Топор. – Вы же не собираетесь в Зоне промышлять сбором артефактов. Не готовитесь убивать за добычу. Вам только до границы дойти – и все.
– А тебе разве не так же? – удивился Миха.
– У меня здесь история старая, – нехотя сказал Топор. – Меня с собой не равняйте. Мне уже поздно маскироваться да прятаться. Она меня уже не просто почуяла. Она меня в оборот по полной программе взяла.
Костя вдруг ощутил неудобство, словно случайно подсмотрел в замочную скважину за чем-то глубоко интимным. За всем поведением Топора хорошо ощущалась какая-то неприятная история, последствия которой могли оказаться опасными не только для него, но и для всей экспедиции.
– Но рассказывать не буду, – весело сказал Топор, – а то у вас на осмысление своих историй внимания не останется. Итак, мелкие предметы. Здесь только металл, но опытные ходоки не надеются только на один ржавый болтик. Точнее так: те, кто надеется только на мешок с болтами, либо опытными не становятся – не доживают, либо ходят недалеко. Где настоящих аномалий и не бывает толком. А все потому, что для каждой ловушки свой особый подход нужен.
– Разные веса, разное сопротивление воздуха – это понятно, – сказал Костя. – Если болтик летит прямо, это не значит, что на него ничего не действует. Мы же не знаем толком, как он полетит на абсолютно безопасном месте.
– Молодец, соображаешь, – оценил Топор. – Я же говорю, что ничего сложного в сталкерской науке нет. Так вот: помимо металлических маркеров, полезно иметь с собой что-то диэлектрическое. Миха, ты понимаешь, что значит «диэлектрическое»?
– Обижаешь, Топор, – сказал Миха. – Я в армейку уходил уже со специальностью электрика.
– В кои-то веки везет, – удовлетворенно сказал Топор. – Тогда не будем тратить время. Обычно сталкеры кроме металла носят с собой мелкие камешки, веточки и щепочки. Мой бригадир, Звяга, приучал своих носить еще крышки от пластиковых бутылок. За это нас звали «пивняками» и постоянно над нами подшучивали. Вот только потерь у Звяги, по сравнению с другими артелями, считай, что и не было.
– Крышка – диэлектрик стандартной формы и веса, – тут же сделал выводы Костя. – Но далеко не кинешь. Значит, для разведки на ближней дистанции.
– Если так дело пойдет, – удивленно сказал Топор, – может мне удастся в поезде отсидеться? Ну ладно, хватит болтать. Перейдем от слов к делу. Сейчас каждый из вас возьмет горсть наброса и мы пойдем обкидывать аномалии.
26
Следующие несколько часов прошли в утомительных однообразных тренировках. Топор построил отряд в определенном порядке и заставлял всех ходить вдоль поезда и останавливаться по командам, которые жестами отдавал тот, кто шагал первым. Потом они все вместе ползали по земле рядом с настоящими аномалиями, по склону железнодорожной насыпи, и Топор давал всем, как он выразился, почувствовать дыхание Зоны. Мягкая неумолимая сила, пытавшаяся затянуть в свои объятия на расстоянии более десятка шагов, произвела впечатление на всех. Даже Марина перестала демонстрировать свою независимость и беспрекословно падала лицом вниз по первой команде или хваталась одновременно за поясные ремни ефрейтора Хиженкова и Натальи, если Топор начинал кричать, что один из них оказался в ловушке.
Вскоре все перепачкались в грязи и соке травы, устилавшей насыпь.
Двум проводникам, кроме себя, Топор при этом успевал давать дополнительные сложные задания, и вскоре Костя уже от усталости стал плохо соображать и все чаще навлекать на себя гнев Топора.
– Что ты за олух?! – орал Топор, отвешивая Косте пинка пониже спины. – Ты что, не видел, как я шевелил веткой траву? Да ты только что сдох в «песчанке» и подставил весь отряд!
– Я просто устал, – пытался оправдаться Костя.
– Какая разница, по какой причине ты подох?! – орал Топор, и постепенно Костя начал ощущать, что снова ненавидит грубого и самовлюбленного чиновника.
– Ладно, перекур, – сказал вдруг Топор гораздо более спокойным голосом. – Вижу, все уже вымотались. Садитесь, где стоите. Привыкайте отдыхать только так. На аномальном поле разбредаться нельзя.
– А если захочется припудрить носик? – насмешливо спросила Марина, явно рассчитывая смутить грубияна.
– Пудри там, где сидишь, – грубо ответил Топор. – Это, если, конечно, сама пудрой не хочешь стать.
Сказал и отвернулся. Поэтому не видел, как опасно блеснули глаза Марины, а лицо налилось краской то ли гнева, то ли стыда. Такой свою напарницу Костя видел впервые.
Но, несмотря на всю конфликтность ситуации, Костя больше не мог переживать за Марину. Усталость взяла свое, и он плюхнулся на землю там, где стоял.
Вокруг бронепоезда бурлила кипучая деятельность. Практически все, кто остался на ногах, сооружали вокруг бронепоезда небольшие баррикады из подручного материала и запасных шпал, закапывали управляемые мины и рыли канавы, отходящие прямо к аномалиям, продолжающим бесноваться вдоль насыпи. С обзорной площадки процессом руководил Кудыкин. Рядом с ним три человека из числа подчиненных Ломакина устанавливали мощные прожекторы и черные матовые блины инфракрасных фонарей. Возле тепловоза возился машинист с двумя солдатами, монтируя прямо поверх брони сопла огнеметов. Судя по количеству патрубков, уходящих внутрь тепловоза, огненного факела могло хватить на поджаривание целого слона.
Костя знал, что внутри вымершего с виду бронепоезда тоже вовсю ведутся подготовительные работы. Оружие и боеприпасы равномерно распределялись по вагонам. Два солдата чистили и смазывали орудие в бронеколпаке, а после нескольких выстрелов научными зарядами в нишах оперативного боекомплекта остались только осколочно-фугасные снаряды.
Не двигаясь с места, бронепоезд, словно длинный стальной жук, зарывающийся в землю, готовился дать жестокий отпор любому противнику, выставляя во все стороны смертоносные жала.
– Чтобы не терять в процессе отдыха время зря, – сказал внезапно Топор, – продолжим обучение сидя. Грузить теорией я вас не буду. Времени на это нет, да и слушатели из вас сейчас так себе. Но мы можем кое-что опробовать на практике.
Он встал и показал пальцем в сторону легкого марева над ни чем не приметной проплешиной в траве.
– Это аномалия. Не буду говорить, какая именно – это неважно. Я хочу, чтобы каждый из вас протянул к ней руки вот так.
Топор выставил перед собой чуть согнутые в локтях руки ладонями вниз и растопырил пальцы.