Академия и Империя Азимов Айзек
— Неприятности? Нет. Скорее наоборот. У меня такое впечатление, что я изо всех сил бросился на дверь, которая оказалась открытой. Что-то уж больно легко нас пускают на литейный завод.
— Ты боишься ловушки?
— Ох, ради самого Сэлдона, не драматизируй. — Мэллоу сдержал свое раздражение и более спокойным тоном добавил: — Просто такой открытый доступ означает, что ничего интересного мы там не увидим.
— Атомную промышленность, да? — Твер задумался. — Что-то не похоже, чтобы на Кореле хоть где-нибудь применяли атомную энергию. А скрыть это практически невозможно — слишком глубокие следы оставляет на всей экономике атомная энергетика.
— Но не в том случае, Твер, когда развитие атомной энергетики лишь начинается и ее применяют только для военных целей в военной промышленности. Тогда следы можно обнаружить лишь в доках звездолетов и сталелитейных плавильнях.
— Значит, если мы ее не обнаружим, то…
— То у них нет атомной энергии или… они ее от нас просто скрывают. Можно только гадать.
Твер покачал головой.
— Я очень сожалею, что меня вчера с тобой не было.
— Я тоже об этом жалею, — холодно ответил Мэллоу. — Против, моральной поддержки я не возражаю. К сожалению, условия этой встречи диктовал сам командор, а не я. Посмотри-ка, кажется, за нами пришел автомобиль, чтобы отвезти на завод. Ты взял с собой приспособления?
— Все до единого.
Огромный сталеплавильный цех имел все признаки разрушения, которые никакой искусный ремонт не мог ликвидировать. Сейчас он был пуст и на удивление тих для приема таких высоких гостей, как командор и его придворные.
Небрежным движением Мэллоу положил лист стали на козлы. Держа в руках инструмент, протянутый Твером, он крепко взялся за кожаную рукоятку, опоясывающую свинцовую оболочку.
— Этот инструмент, — сказал Мэллоу, — опасен. Но ведь опасна и обыкновенная пила. Просто не надо подставлять руки.
Произнося эти слова, он провел стволом аппарата по всей длине стальной полосы, которая беззвучно развалилась надвое. Раздался всеобщий вздох изумления, и Мэллоу рассмеялся. Он поднял одну половинку и положил себе на колено.
— Моим прибором можно точно отрезать пластинку в одну сотую дюйма, но так же легко разрежется и лист стали двухдюймовой толщины. Если вы верно установите толщину металла и положите лист на стол, то сможете резать сталь, даже не царапая дерева.
Ствол аппарата, не переставая, двигался, и от стальной полосы отделялись все новые равно отрезанные кусочки.
— Со сталью, — объяснял Мэллоу, — можно делать все, что угодно. — Он чуть передвинул рычажок. — Допустим, вы хотите уменьшить толщину стали либо убрать неровность или ржавчину. Смотрите.
Прозрачная фольга начала отлетать от куска стали, поверхность ее отполировалась и заблестела в свете ламп.
— А если вы хотите сверлить… Принцип один и тот же.
Теперь все столпились вокруг Мэллоу. Это была демонстрация волшебства, чудесное представление, а следовательно — лучший способ убедить покупателя. Высочайшие правительственные чины вставали на цыпочки, заглядывая друг другу через плечо, шептались, в то время как Мэллоу сверлил круглые аккуратные дыры в однодюймовой стали своим атомным аппаратом.
— А теперь я хочу показать вам еще кое-что. Пусть кто-нибудь принесет нам два коротких отрезка трубы.
Почтенный министр какой-то там отрасли вскочил, как мальчишка. Никто даже не обратил внимания на то, что он извозил свои руки в грязи и машинном масле, подобно простому работяге. Мэллоу поставил трубы одну на другую вертикально и легким движением аппарата произвел сварку. Перед ним стояла одна труба — и даже не заметно шва! Мэллоу оглядел всех присутствующих, начал было речь, но внезапно замолк на первом слове. У него похолодело в груди…
Во всеобщем возбуждении один из телохранителей командора подошел поближе, чтобы лучше видеть происходящее, и Мэллоу впервые оказался на таком расстоянии, что во всех деталях смог рассмотреть незнакомое ему ручное оружие. Оно было атомным! Ошибка исключалась — обычные пистолеты просто не могли иметь такую форму ствола. Но самое главное было не в этом, совсем даже не в этом. На рукоятках этих бластеров, на глубоко врезанных золотых пластинках, стояла эмблема звездолета и солнца. Та самая эмблема звездолета и солнца, которой был проштемпелеван каждый огромный том Энциклопедии Основания, начавшей уже выходить в свет.
Та самая эмблема звездолета и солнца, которая вышивалась на знаменах Галактической Империи уже многие тысячи лет!
Мэллоу продолжал говорить и думать одновременно.
— А теперь испытайте эту трубу! Она стала единым целым. Она, естественно, не идеальна — соединение не должно производиться вручную…
Больше задерживаться не имело смысла. Все кончилось. Мэллоу получил то, чего хотел. Его мозг занимала только одна мысль. Золотистый шар с его прямыми лучами и наклоненная сигара звездолета.
Звездолет и солнце Империи.
Империя! Эти слова холодили душу. Полтора века прошло, но Империя все еще жила где-то далеко в центре Галактики. И она вновь появилась на периферии.
Мэллоу улыбнулся.
Уже два дня «Далекая Звезда» находилась в космосе, когда Хобер Мэллоу, сидя в своей каюте с лейтенантом Драфтом, протянул ему запечатанный конверт, рулон микропленки и серебряный цилиндрик.
— Спустя ровно час после моего отбытия вы, лейтенант, приступите к обязанностям командира корабля и впредь, до моего возвращения, будете выполнять его функции… или всегда, если я не вернусь.
Драфт попытался было встать, но Мэллоу удержал его.
— Сидите и слушайте. В конверте вы найдете координаты планеты, к которой вам надлежит следовать. Там вы будете ждать меня в течение двух месяцев. Если Основание обнаружит вас до того, как истечет двухмесячный срок, отдайте микрофильм — мой отчет об экспедиции. Если же я не вернусь через два месяца, а звездолеты Основания вас не обнаружат, летите на планету Терминус и отдайте в качестве моего отчета капсулу. Вы меня поняли?
— Да, сэр.
— Ни вы, ни мои люди не должны говорить ничего такого, что противоречило бы моему рапорту.
— А если нас будут спрашивать, сэр?
— В таком случае вы ничего не знаете.
— Есть, сэр.
На этом разговор закончился. Ровно через 50 минут от борта «Далекой Звезды» плавно отделился спасательный бот средних размеров.
Онум Бар был стар, слишком стар, чтобы бояться. Со времен последних беспорядков он жил на клочке земли со своими книгами, которые ему удалось спасти от уничтожения. Бару уже нечего было терять, и свою жизнь он ценил невысоко. Поэтому старик смотрел на вторгнувшегося к нему незнакомца без всякого страха.
— Дверь была открыта, — объяснил незнакомец.
Он говорил с каким-то странным лающим акцентом, и Бар первым делом обратил внимание, что на его бедре висит странный серо-стальной бластер. В полутьме комнаты Бар заметил слабое мерцание силового поля, окружавшего незнакомца.
— Какой смысл ее закрывать, — слабо ответил старик. — Вам что-нибудь от меня нужно?
— Да.
Незнакомец стоял в центре комнаты. Он был высок и широкоплеч.
— Ваш дом — единственный во всей округе.
— Да, здесь уединенное место, — согласился старик. — Но к востоку отсюда есть город. Хотите, я покажу направление.
— Потом. Могу я присесть?
— Если кресла вас выдержат, — серьезным тоном ответил Бар.
Кресла были стары и изношены, как и сам хозяин. Реликты ушедшей молодости…
— Меня зовут Хобер Мэллоу, — представился незнакомец. — Я прилетел из далекой провинции.
Бар кивнул головой и улыбнулся.
— Я давно это понял по вашему акценту. Меня зовут Онум Бар. Я с планеты Сивенна и когда-то был патрицием Империи.
— Значит, это Сивенна. У меня, к сожалению, только старые карты.
— Они должны быть по-настоящему старыми, чтобы положение звезд так переменилось.
Пока незнакомец осматривался, Бар сидел в своем кресле совершенно спокойно. Он заметил, что защитное силовое поле человека исчезло, и с грустью подумал: а ведь его жалкая персона не вызывает уже страха у недругов.
— Дом мой беден, и я получаю совсем немного, — сказал Бар. — Вы можете разделить со мной скудный обед, если только ваш желудок в состоянии переварить черствый хлеб и бобы.
Мэллоу покачал головой.
— Спасибо, я уже обедал, и к тому же мне некогда. Единственное, что мне нужно, это добраться до места, где располагается ваше правительство.
— Это мне легко показать. Вы хотите знать, где столица планеты или где столица императорского сектора?
Глаза молодого человека сузились.
— Разве это не одно и то же. Ведь это Сивенна.
Старый патриций медленно кивнул головой.
— Да, Сивенна. Но планета больше уже не является столицей Норманского сектора. Ваши старые карты все-таки обманули вас. Звезды могут не меняться тысячами лет, но политические границы неустойчивы.
— Плохо, очень плохо. А новая столица далеко?
— На Орше II. Это двадцать парсеков отсюда. Вы найдете ее на своей карте. Кстати, когда она издана?
— Сто пятьдесят лет назад.
— Так давно? — старик вздохнул. — С тех пор много воды утекло. Вы знакомы с нашей историей?
Мэллоу сделал отрицательный жест.
— Тогда вы счастливчик. — Бар медленно покачал головой. — Для провинции настали тяжелые дни, немного полегче было только во времена императора Станелла IV, а он умер 50 лет тому назад. С тех пор восстания и разрухи, разрухи и восстания…
Про себя Бар подумал: не стал ли он слишком болтлив? Жил старик очень одиноко, и перекинуться словом с живым человеком удавалось крайне редко.
Внезапно заинтересовавшись, Мэллоу резко спросил:
— Разруха? Вы говорите так, словно все провинции полностью истощены?
— Возможно, не полностью. Нужно много времени, чтобы до конца истощить ресурсы 25-ти первоклассных планет. По сравнению с благосостоянием прошлых столетий, мы, конечно, переживаем резкий спад, и улучшения пока не видно. Но почему это вас так заинтересовало, молодой человек? Вы здоровый и сильный, и в ваших глазах сверкает сама жизнь.
Торговец чуть было не покраснел, когда выцветшие глаза, казалось, заглянули глубоко в его душу и улыбнулись тому, что там увидели.
— Дело в том, — сказал он, — что я простой торговец и хочу торговать с окраинными областями Галактики. Я раздобыл несколько старых карт и прилетел сюда, чтобы найти новые рынки сбыта. И меня, конечно, интересуют сведения об истощившихся планетах и о том, что на них можно заработать. Вот, скажем, как дела на Сивенне?
Старик наклонился вперед.
— Я не могу точно сказать. Вероятно, не так уж и плохо. Но вы разве торговец? Вы скорее похожи на воина — постоянно держите руку на бластере, и на вашей щеке шрам.
Мэллоу дернул головой.
— Там, откуда я пришел, очень мало законов. Драки и шрамы — просто часть того, что нам приходится делать в ходе торговых операций. Сражаться имеет смысл, если только в конечном счете это окупиться. Но если можно обойтись без драк — тем лучше. А теперь скажите, могу ли я заработать на этой планете достаточно, чтобы за нее стоило сражаться? Это меня вовсе не пугает.
— Я вижу, — согласился Бар. — Вы могли бы присоединиться к остаткам армии Вискарда на Красных Звездах. Правда, не знаю, назвать это армией или пиратским сбродом. Вас бы уж с удовольствием взяли рекрутом к теперешнему регенту, который занимается убийствами и насилием с тех пор, как было совершено последнее удачное покушение на молодого наследного принца.
Худые щеки патриция покраснели. Его яркие, как у птицы, глаза закрылись и вновь открылись.
— Вы не особенно дружелюбно говорите о регенте, патриций Бар, — сказал Мэллоу. — А что если я один из его шпионов?
— Ну и что, если даже так? — с горечью ответил Бар. — Что вы можете с меня взять? — Он обвел иссохшей рукой стены убогой мансарды.
— Вашу жизнь.
— Я расстанусь с ней достаточно легко. Она и так уже тянется на пять лет дольше, чем нужно. Но вы не шпион. Если бы это оказалось правдой, мой инстинкт самозащиты не дал бы мне высказать того, что вы сейчас услышали.
— Откуда вы знаете?
Старик рассмеялся.
— Вы смотрите на меня подозрительно. Готов спорить — вы подумали, что я готовлю вам ловушку, начав ругать правительство. Нет, нет. Я давно не занимаюсь политикой.
— Не занимаетесь политикой? Разве может кто бы то ни было не заниматься политикой? Слова, которыми вы описали действия регента, — убийства, насилие и тому подобное… Вы отнюдь не выглядите объективным. И совсем не кажется, что вы давно не занимаетесь политикой…
Старик пожал плечами.
— Воспоминания жалят, если они приходят внезапно. Послушайте и судите сами.
Когда Сивенна являлась столицей всей провинции, я был патрицием и членом Сената. Я происхожу из древнего и всеми уважаемого рода. Один из моих прапрадедов был… Хотя это неважно. Былая слава — не лучшее воспоминание.
— Я так понимаю, — сказал Мэллоу, — у вас произошла либо гражданская война, либо революция.
Лицо Бара помрачнело.
— Гражданские войны стали бесконечными. Пришел период упадка, но постепенно на Сивенне все успокоилось. Во времена Станелла IV она почти достигла былого благополучия. Но затем на престол один за другим вступали слабые императоры, а где слабый император — там сильный регент. Наш последний регент — тот самый Вискард, который сейчас занимается пиратством на Красных Звездах, — решил сам стать императором. И если бы регенту все удалось, это был бы не первый случай. Но у него ничего не вышло, потому что, когда имперская флотилия звездолетов во главе с Вискардом приблизилась к Сивенне, вся планета с воодушевлением восстала против наместника.
Бар грустно замолчал. Мэллоу обратил внимание, что во время рассказа старика он весь напрягся, и тут же заставил себя расслабиться.
— Пожалуйста, продолжайте, сэр.
— Спасибо, — тихо ответил Бар. — Великодушно с вашей стороны удовлетворять прихоти старого человека. Они восстали, вернее, мы восстали, потому что я был одним из предводителей. Вискард едва успел удрать, и мы преследовали его по пятам. Планета, а вместе с ней и вся провинция, открыли двери адмиралу, выражая полное почтение ему и преданность императору. Почему мы это сделали, я и сам не знаю. Может быть, мы выказали преданность не самому императору, который был тогда крохотным младенцем, а символу. А может быть, боялись долгой осады…
— А дальше? — подгонял его Мэллоу.
— Дальше… — угрюмо отозвался старик. — Да вот только адмиралу все это пришлось не по душе. Он жаждал славы победителя над восставшей провинцией, а его люди хотели поживиться тем, что обычно достается победителям. Поэтому пока народ, собравшись на улицах всех городов, кричал «ура» императору и его адмиралу, он занял все важнейшие объекты, в том числе военные, а затем приказал сбросить бомбы на население.
— На каком основании?
— На том основании, что люди восстали против наместника, поставленного тут самим императором. И адмирал стал новым наместником после месяца убийств, насилия и прочих ужасов. У меня было шестеро сыновей. Пятеро из них нашли свою смерть, правда, не знаю как. У меня была дочь. Думаю, она тоже умерла. Меня не тронули, потому что я был слишком стар. И я поселился здесь, потому что слишком стар, чтобы внушать хоть какие-то опасения нашему наместнику.
Бар склонил свою седую голову.
— Они ничего мне не оставили, так как я помог свергнуть восставшего наместника и помешал адмиралу заслужить славу.
Мэллоу сидел молча и ждал. Потом он мягко спросил:
— А что с вашим шестым сыном?
— Что?
Бар улыбнулся ледяной улыбкой.
— Он в безопасности, потому что присоединился к адмиралу простым солдатом под вымышленным именем. Он артиллерист личного флота наместника. О, нет. Я вижу ваши глаза. Он неплохой сын. Он навещает меня, когда получается, и помогает. Он поддерживает меня. И в один прекрасный день наш великий наместник будет предан смерти, а мой сын будет тем, кто казнит его.
— И вы говорите все это незнакомцу? Вы ставите своего сына в тяжелое положение.
— Нет. Я помогаю ему, заводя нового врага. И если бы я был другом наместника, а не его врагом, я бы посоветовал ему выслать патрульные звездолеты до самого края Галактики.
— Разве у вас в космосе нет кораблей?
— А вы видели хоть один? Разве вас хоть кто-нибудь остановил и потребовал визу? С таким малым количеством кораблей, как у нас, и при таких интригах и беззакониях, которые творятся здесь, ни один звездолет нельзя оторвать от этих дел, чтобы послать для охраны внешних систем, где царит варварство. До сих пор нам ничто не грозило со стороны периферийных районов Галактики… До тех пор, пока не появились вы.
— Я? Я не представляю никакой опасности.
— За вами придут другие.
Мэллоу медленно покачал головой.
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.
— Послушайте! — В голосе старика было какое-то лихорадочное нетерпение. — Я понял, кто вы такой, как только вы вошли. Когда я вас впервые увидел, ваше тело было окружено силовым полем.
Мэллоу с сомнением покачал головой, потом кивнул:
— Да, верно.
— Ну вот. В этом ваша ошибка. Есть некоторые вещи, которые я знаю. В наши умирающие дни не модно быть ученым. Время летит, и кто не может бороться с прибоем, того смывает в море, как, например, меня. Но я был ученым, и знаю, что за всю историю открытия атомной энергии портативная установка силового поля так никогда и не была изобретена. У нас, конечно, есть установки силовых полей, питаемые огромными неуклюжими энергостанциями, которые могут защитить город или даже звездолет, но отнюдь не одного единственного человека.
— Вот как?
Нижняя губа Мэллоу выдвинулась вперед.
— И какой вывод из этого?
— Много странных слухов ходило по всему космосу. Конечно, они искажаются, передаваясь из уст в уста, но когда я был молод, на нашей планете высадился небольшой звездолет, в котором находились странные люди. Они не знали наших законов и не могли сказать, откуда пришли. Они говорили о волшебниках на самом краю Галактики, волшебниках, которые светились в темноте, летали по воздуху и которых нельзя было убить никаким оружием. Все смеялись. Я тоже смеялся. Я вспомнил об этом только сегодня. Вы светились в темноте, и не думаю, что даже если бы у меня в руках был бластер, я смог бы вас убить. Скажем, а вы можете летать по воздуху так же, как сейчас сидите?
— Все это пустые выдумки, — хладнокровно ответил Мэллоу.
Бар улыбнулся.
— Принимаю ваш ответ. Я не расспрашиваю моих гостей. Но если волшебники существуют, если вы — один из них, то когда-нибудь здесь их будет много. Может быть, это и хорошо. Может быть, нам следует обновить кровь в жилах.
Старик что-то пробормотал себе под нос, потом медленно спросил;
— Но ведь возможно и обратное. Наш новый советник тоже маленько мечтает, как и Вискард, об императорской короне. — Бар кивнул головой. — Мой сын передавал мне слухи. Находясь в личном конвое наместника, трудно их не услышать, а он все мне рассказывает. Наш новый наместник не откажется от короны, если она ему будет предложена. Но он оставил себе путь для отступления. Говорят, что в случае неудачи он намеревается создать новую империю среди варварских племен. Говорят также, но в этом я не уверен, что он уже выдал свою дочь замуж за какого-то варварского короля.
— Если верить всем слухам…
— Знаю. Многое, что говорят, надо еще проверить. Я стар и несу чепуху. Что вы говорите? — И его проницательные острые глазки уставились на торговца.
— Я ничего не говорю, — ответил Мэллоу. — Но я хотел бы задать вам один вопрос. На Сивенне есть атомная энергия? Я спрашиваю, есть ли еще у вас действующие генераторы или все было разрушено во время восстания?
— Разрушено? Что вы! Скорее уничтожили бы половину планеты, чем самую крохотную атомную энергостанцию. Боже, они ведь незаменимы и постоянно подзаряжают наш боевой флот. По эту сторону Трантора, — почти с гордостью добавил старик, — наши энергостанции самые мощные.
— Тогда что я должен сделать, чтобы осмотреть ваши энергостанции?
— Ничего! — решительно заявил старик. — Вы не можете подойти к военному центру: вас тут же расстреляют. Никто не может. На Сивенне не существует такого понятия, как гражданские права.
— Вы хотите сказать, что все энергостанции находятся под военной охраной?
— Нет. Есть еще маленькие станции, которые дают свет и энергию городам, автомобилям и тому подобное. Но и здесь не проще. Их контролируют техработники.
— Кто они такие?
— Специальная группа, которая обслуживает энергостанции. Эта работа передается по наследству, сыновья работают вместе с отцами как помощники. Они ни о чем не думают, кроме как о чести своего сословия. Ни один человек не может пройти на станцию, если он не техник.
— Понятно.
— Не могу, однако, сказать, — заметил Бар, — что не было случая, чтобы техников подкупали. В наши дни, когда сменилось десять императоров за 50 лет и семь из них были убиты, когда каждый командир звездолета добивается узурпации власти наместника, а наместник — узурпации власти императора, думаю, что даже техник может продаться. Но платить придется очень много. Я же — нищий.
— Что — деньги?! Нет их у меня. Но разве для подкупа необходимы только деньги?
— Что же еще, если на деньги можно купить все остальное?
— Много есть вещей, которые нельзя купить ни за какие деньги. А теперь, если вы скажете, как мне добраться до ближайшего города с атомной энергостанцией, я буду вам очень признателен.
— Подождите! — Бар протянул вперед свои худые руки. — Куда вы так спешите? Вы пришли ко мне, но разве я задавал вам вопросы? В городе, где жителей все еще называют повстанцами, вас остановит первый солдат или стражник, который обратит внимание на ваш акцент или на вашу одежду.
Старик поднялся с места и, подойдя к шкафчику, достал из него какую-то книжечку.
— Мой паспорт — поддельный, с ним я и бежал.
Бар сунул книжечку в руку Мэллоу и задержал на ней свои пальцы.
— Описание не сходится, но если вы не будете высовываться, то смотреть его, скорее всего, не станут.
— А вы? У вас не останется документа?
Старик рассмеялся.
— Ну и что?! И еще одна предосторожность. Сдерживайте ваш язык. Ваш акцент — варварский, ваши идиомы странны, и время от времени вы употребляете давно забытые архаизмы. Чем меньше вы будете говорить, тем меньше вызовете подозрений. А теперь я объясню, как вам попасть в город.
Спустя пять минут Мэллоу уже не было. Однако прежде чем покинуть планету, он вернулся на минуту в старый дом патриция. И когда на следующее утро Онум Бар вышел из дома в свой сад, он нашел у двери большую коробку, заполненную концентрированными продуктами, которые обычно грузят на борт звездолета. На вид и на вкус они были чужими, но хорошего качества, и их должно было хватить надолго.
Техработник был невысокого роста, с гладкой лоснящейся от довольства кожей. Сквозь короткие волосы поблескивал череп. Пальцы его украшали тяжелые перстни, от одежды пахло духами. Для Мэллоу это был первый человек на планете, который выглядел сытым.
Он брезгливо сложил губы.
— Ну, говорите скорее, что вам нужно. Меня ждут дела. Вы, кажется, иностранец? — Техник подозрительно уставился на Мэллоу, бросив взгляд на его костюм.
— Да, я из другой системы, — ответил Мэллоу спокойно. — Но это не имеет значения. Я имел честь послать вам вчера вечером небольшой подарок…
Тот шевельнул носом.
— Я его получил. Интересная штуковина. Может быть, я ей когда-нибудь и воспользуюсь.
— У меня есть для вас другие, еще более интересные подарки. Куда более интересные.
— Да-а, — задумчиво протянул техник. — По-моему, я уже раскусил вас. Не первый случай. Хотите подарить мне какой-нибудь пустяк: немного денег, одежду, второсортные драгоценности — неужели вы, продажная душонка, считаете, что этим можно подкупить техника?
Его нижняя губа презрительно вытянулась вперед.
— И я знаю, чего вы хотите взамен. Многие уже хватались за эту блестящую идею. Вы хотите быть принятым в наш клан. Вы хотите, чтобы мы определенным способом посвятили нас в тайны атомной энергии и в то, как управлять приборами. Вы думаете, что если эти собаки с Сивенны — а то, что вы иностранец, возможно, даже к лучшему — ежедневно несут наказание за свой мятеж, вы сможете дослужиться до большего? До большего, если будете пользоваться привилегиями и протекцией сословия техработников?
Мэллоу хотел было вставить слово, но техник внезапно заревел:
— А теперь убирайтесь, пока я не вызвал стражника! Вы что думаете, я предам доверие? Сивеннские предатели, которые работали здесь до меня, может быть, и согласились бы на это. Но сейчас вы разговариваете с другим человеком! Великая Галактика, стою здесь и удивляюсь, почему это я не убил вас своими руками на месте!
Мэллоу улыбнулся про себя. И по тону, и по содержанию эта речь была самым обычным фарсом, и техник это отлично понимал.
— Ваша мудрость, вы ошибаетесь по трем пунктам. Во-первых, я не шпион наместника, пришедший испытать вашу лояльность. Во-вторых, мои подарки таковы, что ими не побрезговала бы и августейшая особа, если бы ей удалось их заполучить. И в-третьих, я хочу от вас совсем немного, просто пустяк.
— Это вы так только пытаетесь все представить…
На сей раз техник говорил с неуклюжим сарказмом.
— Ну, да ладно, что это за штуковина, которой позавидовал бы сам император? Неужели вы по своей милости собираетесь подарить мне то, чего нет у императора?
И он засмеялся квакающим смехом.
Мэллоу поднялся и отодвинул кресло в сторону.
— Я ждал три дня, чтобы увидеть вас, ваша мудрость, но моя демонстрация займет всего три секунды. Если вас не затруднит, вытащите бластер, рукоятку которого я вижу рядом с вашей рукой.
— А?…
— И застрелите меня, за что я буду вам очень признателен.
— Что?
— Если я буду убит, вы просто заявите в полицию, что я пытался подкупить вас и узнать секреты гильдии. Вы на этом заработаете славу. Если же я не буду убит, то подарю вам свое силовое поле.
В первый раз за все время техник обратил внимание на туманное свечение, которое плотно окутывало его посетителя, как будто он весь был покрыт жемчужной пылью.
Прицелившись из бластера, он нажал на курок. Молекулы воздуха, пойманные атомным разрядом, превратились в сверкающие нити, очертившие контур фигуры Мэллоу, и бессильно упали к ногам.
Пока атомные силы разрушения тщетно пытались прорваться сквозь защиту, Мэллоу сохранял спокойное выражение лица. Бластер техника со стуком упал на пол.
— Разве у императора есть личное силовое поле? — спросил Мэллоу. — А у вас оно может быть.
— Скажите, вы техник? — заикаясь, пробормотал ошарашенный техник.
— Нет.
— Тогда… тогда, где вы это достали?
Какая вам разница? — Голос Мэллоу был холоден и презрителен. — Нужно вам это или нет?
Тонкая узловатая цепочка упала на пол.
— Держите.
— И это все? — изумился техник.
— Все.
— Откуда же берется энергия?
Палец Мэллоу указал на большое звено в черной оправе. Техник внимательно оглядел цепочку, и его лицо постепенно стало наливаться кровью.
— Сэр, я техник, причем старший. Я двадцать лет работаю инспектором и учился у самого Великого Блера в Транторианском Университете. Если у Вас хватает шарлатанской наглости уверять меня, что контейнер размером с… с орех, черт его побери, может заключать в себе атомный генератор, я отправлю вас к протектору ровно через три секунды.
— Разбирайтесь сами, если сможете. Я сказал правду.
Краска постепенно стала сходить с лица техника, в то время как он медленно оборачивал цепочку вокруг пояса, а затем, следуя жесту Мэллоу, повернул рукоятку. Смутные тени окружили техника с головы до ног. Он поднял бластер и заколебался. Медленно поставив рычажок пистолета на самый минимум, техник судорожно нажал на курок — и атомный луч безвредно скользнул по куртке. Техник резко обернулся.
— А что, если я сейчас убью вас, а силовое поле оставлю себе?
— Попробуйте, — ответил Мэллоу, — вы что же, думаете, я отдал вам последний образец? — И он тоже окутался туманным светом.