Пожирающая Серость Эрман Кристина
– Даже от мамы? – поинтересовалась она, и в ее голове промелькнула ужасная догадка. – Ты же не планируешь уйти от нас…
– Нет! – Ужас в его голосе таким неподдельным, что Харпер мгновенно поверила. – Ничего подобного. Просто это опасная тайна. И мне кажется, что ты поймешь ее лучше, чем остальные. После всего… после всего, через что тебе пришлось пройти.
Харпер ощутила невольные отголоски боли.
– Всего, через что мне пришлось пройти? – прошептала она. – Просто скажи это. Я потеряла руку. У меня нет сил.
– И тем не менее ты продолжаешь бороться. – Ее отец ласково, с нежностью взял ее за руку. – Ты выходишь одна в лес посреди ночи, чтобы тренироваться. А что, если у тебя будет реальная причина для борьбы? Место, где нужно биться по-настоящему?
– Невозможно. – Харпер пыталась говорить спокойно. Пыталась не надеяться. – Я провалила ритуал. Когда подобное случается в этом городе, ты становишься никем – ты сам так сказал.
– Я знаю. Но есть и другие способы быть сильной.
Харпер фыркнула:
– Ты говоришь о том, чтобы снова отправить меня патрулировать город? Готорны ни за что на это не пойдут.
На лице отца появилась странная вкрадчивая улыбка.
– Ты права, шериф и ее семья не позволят, – сказал он. – Но что, если Готорны сами потеряют власть над городом?
Отец подчинялся воле Готорнов всю жизнь – бабушке Августы, ее отцу, а теперь и самой Августе. Он создал для них стражей. Патрулировал город. Учил своих детей служить им. А когда Готорны решили, что Харпер больше не нужна, он согласился.
Но сейчас, заглянув в это лицо, Харпер поняла, что ошиблась, посчитав, что он беспрекословно следовал их приказам. В отце, как и в ней, медленно и уверенно рос гнев.
– Ты говоришь о восстании? – прошептала она.
– «Восстание» – какое неприятное слово. – Морис улыбнулся шире. – Предпочитаю «переворот».
От этой мысли по спине Харпер пробежала дрожь. Оставалась лишь одна проблема.
– Четверка Дорог любит Готорнов.
Лицо отца помрачнело:
– Уже нет. Прошлой ночью это снова случилось. Офицер Андерс погиб в Серости.
Она помнила Андерса. Он был хорошим человеком – одним из немногих людей шерифа, кто признавал ее существование после провала.
И Харпер провела достаточно времени в том скелетообразном лесу, чтобы знать, что это не лучшее место для смерти.
Она вздрогнула:
– Нет… он тоже?
Ее отец угрюмо кивнул:
– Боюсь, что так. И скоро за ним последуют другие. В Четверке Дорог становится все опаснее и опаснее, а Готорны не делают ничего, чтобы этому помешать. Так что я решил взять дело в свои руки. Вот чем я сегодня занимался.
– И как именно?
Теперь лунный свет падал на щеку Мориса Карлайла. И Харпер увидела, что он снова сомневается, рассказывать ли ей.
– Пап, – обратилась она. – Ты обещал.
– Тебе мало того, что скоро все изменится?
Да, мало.
Харпер терпеливо ждала перемен три года. Она никому больше не позволит истреблять своих демонов. И если кто-то хочет свергнуть людей, превративших ее жизнь в кошмар наяву, пусть станет в очередь. Потому что этим человеком должна быть она сама, и только. Слишком долго ее считали ничтожеством.
– Да, мало, – ответила она. – Что бы ты ни делал, я хочу в этом участвовать.
– Харпер, ты не знаешь, о чем просишь…
– Я знаю достаточно. – Харпер подняла меч и ловко провела им идеальную дугу от плеча. Глаза ее отца округлились. – Что еще мне может сделать этот город?
Морис Карлайл вздохнул и покачал головой, а Харпер ощутила прилив радости.
– Хорошо. Думаю… нам была бы выгодна твоя дружба с девчонкой Сондерс. Она может оказаться ценным союзником.
Харпер вспомнила, как Вайолет оглянулась на Джастина в конце кабинета.
– Готорны уже пытаются ее завербовать.
– Знаю, – кивнул Морис. – Но она ничего не знает о своем наследии. В моем детстве Карлайлы и Сондерсы были союзниками. Вскоре ей потребуется помощь. И эта помощь должна исходить от тебя.
В груди Харпер затеплился огонек, когда он назвал ее Карлайл. Но она вспомнила о братьях и сестрах, обладающих настоящей силой.
– Разве Митси или Сет не больше подходят на эту роль?
– Митси и Сет в отличие от тебя не знают, на что способны Готорны. Покажи девчонке, что Готорны не единственная достойная семья в этом городе.
В его словах чувствовалась такая неприкрытая ненависть, что Харпер только гадала, как отцу удавалось так долго ее скрывать. Она не знала, удастся ли ей переманить на свою сторону Вайолет, но если это поможет свергнуть Готорнов, она попытается.
– Я все сделаю.
Морис кивнул:
– Считай это испытанием. Пройдешь его и сможешь познакомиться с остальными.
– Остальными? – удивилась Харпер. – И сколько же вас?
Рука отца сомкнулась на рукояти кинжала.
– Достаточно, чтобы изменить порядок вещей.
Вайолет не было всю ночь, но Джунипер ничего не заметила. Когда утром она вышла из живительного душа, мать поприветствовала ее легким кивком головы и поплелась к себе в комнату.
Вайолет пыталась не дать этому себя расстроить. Когда она ехала в школу на велосипеде, ее ноги выли от боли в мышцах.
Она все равно не желала объяснять матери, где была. Увиденное ей не описать иначе как бред сумасшедшего. Девушка сомневалась, что Джунипер будет снисходительна к ней, как к Дарье, если она расскажет правду. Кроме того, ей могло это только привидеться, хотя в это было сложно поверить.
Эта иллюзия развеялась, как только она зашла в класс. Что что-то было не так. Все молчали, раздавалось только редкое невнятное бормотание, Джастина Готорна не было на месте. Без него Айзек выглядел абсолютно растерянным. Он даже не читал, а просто смотрел в парту.
– Класс, прошу минутку внимания. – Миссис Лэнхэм слегка покраснела, голос звучал хрипло. – Как многим из вас уже известно, сегодня ночью из-за трагического случая не стало офицера Фрэнка Андерса.
Ропот усилился, некоторые кивали. Вайолет поборола приступ тошноты. Должно быть, то тело принадлежало Фрэнку Андерсу. Она видела значок на его груди. А значит, она была в том лесу вместе с ним – и кем-либо или чем-либо, что его убило.
– Я должна всем вам напомнить, что лес может быть опасным местом, – продолжила миссис Лэнхэм, но Вайолет уже не слушала.
Она вскочила со стула, который с грохотом рухнул на пол, и вылетела из кабинета. Ее лихорадочные шаги эхом отзывались в пустом коридоре школы Четверки Дорог, пока она мчалась к выходу. Вайолет ни разу в жизни не прогуливала уроки, даже по болезни их почти не пропускала, но сейчас не могла больше и секунды выдержать в том классе.
Она остановилась на парковке, школа была позади. Высоко над головой раскинулась непроницаемая крона каштановых дубов, тени от листвы замирали у нее под ногами.
Ей больше было некуда идти, кроме как в лес.
Вайолет моргнула, и деревья стали черно-белыми. Моргнула снова, и в нее вперился взгляд незрячих глаз офицера Андерса.
Девушка всхлипнула и закрыла глаза, но на изнанке век отпечатался образ полупрозрачной Роузи, ветви склонялись и тянулись к ним обеим.
– Они ненастоящие, – прошептала Вайолет. – Ненастоящие.
– Ты о чем? – раздался мягкий голос за ее спиной.
Вайолет резко обернулась, принимая защитную позу. После бессонной ночи она была на взводе.
Но девушка за ее спиной не казалась угрожающей. Невысокая и изящная, как фарфоровая статуэтка, с жирными стрелками на глазах. Ее левая рука заканчивалась локтем, темные кудрявые волосы доставали до поясницы.
Вайолет видела ее в классе. Значит, она была свидетельницей ее срыва.
– Почему ты пошла за мной?
В темных, как у олененка, глазах девушки промелькнуло нечто похожее на жалость.
– Ты сбежала, – ответила она. – И, мне кажется, я знаю от чего.
Вайолет нахмурилась:
– Или мне просто стало скучно.
– Миссис Лэнхэм сказала, что кто-то умер, и тебе стало скучно? – Улыбка незнакомки должна была успокоить Вайолет, но та лишь подметила ее неискренность. – Не думаю, что ты настолько бессердечна.
Вайолет сделала глубокий вдох:
– Ладно, возможно, меня это расстроило! Мне не очень нравятся новости о чьей-то гибели, знаешь ли.
– Никому не нравятся, – ответила девушка. – Но ты только что переехала. И его даже не знала.
– А ты знала, – заметила Вайолет, и в ее животе заворочалось беспокойство. – Почему ты не скорбишь по нему?
Девушка посмотрела на лес за плечом Вайолет. Силуэты деревьев отразились в ее темно-карих глазах.
– Я скорблю, Вайолет. – Ее голос стал отстраненным и безжизненным. – Все-таки я в подробностях знаю, как он умер. Кости, торчащие из плоти. Белые глаза. Серая кожа. Просто это не то, о чем хочется говорить. Ведь звучит как бред сумасшедшего, правда?
Ладони Вайолет стали липкими от пота, а горло сжалось так, что стало больно дышать.
Кем бы ни была эта девушка, она тоже видела мертвеца.
– Откуда тебе это известно? – выдавила она.
Незнакомка шагнула вперед, тени деревьев окутали ее крошечную фигуру.
– Оттуда же, откуда и тебе. Я была в Серости.
Вайолет сразу поняла, о чем она говорит. Название идеально подходило для описания тех бесцветных деревьев и неподвижного неба.
– Откуда ты знаешь, что я была… там?
– А разве я не права?
– Права, – ответила Вайолет; ей стало намного легче. – Тот лес. Он… здесь. В этом городе.
– И да, и нет, – ответила девушка; и легкости не прибавилось. – Он определенно реальный. И определенно находится в Четверке Дорог. Но он не здесь. – Она равнодушно махнула рукой в сторону деревьев. – Знаешь, большинство людей оттуда уже не выходят. Тебе повезло.
– Значит, и тебе?
Девушка грустно усмехнулась:
– Это вряд ли. – Она протянула руку. Вайолет пожала ее. Та оказалась на удивление грубой. – Харпер Карлайл.
– Я так думаю, мне можно не утруждать себя и не представляться?
Харпер улыбнулась – искренне на сей раз.
– Нет. Здесь все знают, кто ты.
Голова Вайолет была полна вопросов, но первый заданный удивил даже ее:
– Какое животное так расправляется со своей жертвой?
Харпер снова повернулась к лесу, ее голос снова стал нездешним. Деревья перестали шелестеть, словно тоже прислушивались.
– Это не животное.
– Тогда что?
Харпер по-прежнему смотрела на лес:
– Думаю, большинство людей использовали бы слово «монстр».
Еще день назад Вайолет закатила бы глаза и ушла. Но сейчас она повернулась, чтобы лучше видеть лицо Харпер, и очень осторожно задала следующий вопрос:
– А какое слово использовала бы ты?
Лоск невозмутимости на лице Харпер исчез. Черты исказились от нескрываемой боли – такое Вайолет видела только в зеркале.
– Не могу сказать. Как правило, я не даю названий тому, чего сама никогда не видела.
– Так почему ты пошла за мной на самом деле? – Внезапно ответ на этот вопрос показался очень важным.
Харпер встретилась с ней взглядом:
– Потому что никто не должен сбегать с уроков и не иметь человека, который побежит следом.
Но Вайолет почувствовала ложь:
– Попробуй еще раз.
Харпер нахмурилась:
– Ладно. Потому что… я видела, как вчера с тобой говорил Джастин Готорн. Готорны не беспокоили бы тебя, если бы не считали, что ты можешь быть полезной. Поэтому я хочу тебя предупредить, что все в этом городе для них просто пешки. Не более. Как бы они ни пытались показать, что это не так.
Вайолет вспомнила, как остальные ученики смотрели на Джастина. Как взрослые смотрели на его мать. Их обожание и близко не походило на хладную ярость в словах Харпер. И Вайолет видела, что она хотя бы верила в то, что говорила – независимо от того, правда это или нет.
– Что они тебе сделали? – ласково спросила она.
Над их головами зашелестели дубы. Харпер запустила дрожащие пальцы в волосы:
– Скажем так, когда мы еще дружили, у меня была левая рука.
А затем развернулась и быстро ушла.
6
Когда Вайолет вернулась домой, то обнаружила на крыльце Дарью, увлеченную вязанием. Дарья всегда выглядела умиротворенной, сидя в своем древнем кресле-качалке; ее хрустальные спицы сверкали, пока она медленно распутывала клубок багровой пряжи, обычно в компании кота Орфея, который сворачивался вокруг ее лодыжек. Но на этот раз на соседнем стуле сидела Джунипер, орудуя собственными вязальными спицами.
Вайолет на секунду замерла у крыльца, пытаясь переварить эту семейную идиллию.
– Ты… учишься вязать? – Слова прозвучали немного напыщенно. Вайолет почти не общалась с матерью после того, как узнала о Стивене Сондерсе.
– Ну, я пытаюсь ее научить, – укоризненно ответила Дарья. – Но она не может расслабиться и на пару секунд, чтобы попасть в петлю!
Джунипер одарила Дарью тем же угрюмым взглядом, которым Вайолет всегда одаряла Роузи, когда сестра ею командовала. Но мать выглядела неправильно, слишком по-детски, слишком наигранно.
– Ты всегда говорила, что мне не хватает терпения. – Джунипер по-прежнему носила каблуки и брюки, как в Оссининге, но ее блузка помялась, а волосы были небрежно заправлены за уши.
– Ты никогда не умела ждать, Джун, – ответила Дарья, и слова прозвучали скорее ласково, чем ехидно. – Но время еще есть. Камни пока за тобой не пришли.
Она похлопала сестру по плечу, а Джунипер безнадежно уставилась на спутанный узел из красной пряжи, намотанный между ее спицами.
– Камни пока за мной не пришли. Как скажешь. – Она перевела взгляд на Вайолет. – Можешь присмотреть за ней минутку? Мне нужно отправить пару писем.
Вайолет кивнула. Мать резво умчалась, оставив на стуле спутанную пряжу.
Дарья покосилась на комок ниток.
– Вязать умеешь? – спросила она у Вайолет.
Та прислонила велосипед к перилам.
– Нет.
– Жаль, – вздохнула Дарья. – У тебя ловкие пальцы.
Девушка сжала и разжала ладонь.
– Это из-за фортепиано.
– Да. Ты напоминаешь мне Стивена. – На ее лице промелькнула призрачная улыбка. – Он тоже был музыкантом.
Вайолет решила попытать удачу, несмотря на слова Джунипер о том, что это может расстроить Дарью. Ступеньки громко скрипели, пока она взбиралась на крыльцо.
– Так он тоже был музыкантом? На чем он играл?
– Пианино, – сразу же ответила Дарья. – Поэтому Джунипер с Маркусом и хотели, чтобы ты научилась играть. В память о нем.
Маркус Колфилд. Ее отец.
Вайолет уже давно не слышала, чтобы его имя произносили вслух, и это побудило внезапную вспышку воспоминаний: темноволосый и громкий, заразительный смех, сильные руки отрывают ее от земли и заключают в объятия.
Сцена молниеносно пронеслась в голове, но Вайолет уже успела затосковать по обеим половинкам ее семьи. Еще никогда она не чувствовала себя такой далекой от отца, которого не успела узнать по-настоящему, – и хотя теперь они жили в родном городе матери, от Джунипер она тоже никогда еще не была так далека.
– Я даже этого не знала, – тихо призналась Вайолет.
Дарья пожала плечами:
– Джун всегда плохо объяснялась. Думаю, она просто хотела, чтобы какая-то частичка Стивена продолжала жить.
– Что с ним произошло? – спросила Вайолет. – Это имеет какое-то отношение к Серости?
Дарья замерла на середине стежка.
– Иди сюда, – позвала она скрипучим голосом. Вайолет медленно подошла, ее сердце забилось чаще. Дарья взяла ее за руку. – Ох, Вайолет… Ты умрешь в шляпе.
Девушка тяжко вздохнула, но волосы на затылке встали дыбом. Это просветление рассудка не могло продлиться дольше – ответы следовало искать в другом месте.
– Тогда я просто не буду носить шляпы.
Дарья отпустила ее руку:
– Однажды ты забудешь. Как и все в Четверке Дорог.
Вайолет мрачно уставилась на свою ладонь. Внезапно налетел ветер – милое разнообразие в жаркой сентябрьской погоде.
– Ты пробовала прогуляться в лесу, косточка? – поинтересовалась Дарья едва слышно. – Это единственная по-настоящему значимая часть нашего городка.
Вайолет резко подняла голову:
– Что?
Но тут дверь распахнулась, и к ним вернулась Джунипер с телефоном в руке.
– Тут просто ужасно.
Вайолет почти не слышала ее.
«Ты пробовала прогуляться в лесу, косточка?»
Она повернулась к деревьям. Вспомнила, что Харпер говорила о нем. Боль на ее лице. Вайолет только начала понимать, что здесь творится. И если она будет делать вид, что ничего не происходит, это не поможет ей понять до конца.
– Я буду на заднем дворике.
Девушка быстро сбежала по ступенькам и завернула за угол дома. Она отбросила мысли о призраке Роузи, мертвом офицере Андерсе и направилась к деревьям, – высокие стволы были единственными свидетелями ее маленькой смелости.
Все выглядело чрезвычайно обыденно: каштановые дубы клонились друг другу, словно старые друзья, решившие поболтать, в ветвях щебетали птицы, озаренные солнечным светом. Но в желудке Вайолет все равно пульсировало беспокойство.
Дневной свет не гарантировал, что не случится что-то плохое.
Она услышала жужжание насекомых прежде, чем увидела их, – тяжелый, монотонный шум, словно от работающего двигателя. Они кружились в воздухе, как грибовидное облако, над чем-то обмякшим и пушистым у корней дерева – невезучим енотом или опоссумом.
Вайолет сморщилась. Она уже хотела отвернуться, но заметила кусочек красной пряжи. Несколько секунд ушло на осознание. А потом она застыла, как застыл лес вокруг, неспособная сдвинуться с места, не в силах отвести взгляд.
Тушка Орфея лежала между двумя корнями, медленно поджариваясь на полуденном солнце. Глаза кота были милосердно закрыты, шея – вывернута под неестественным углом. На ней запеклась кровь.
Перед глазами Вайолет все поплыло. Она споткнулась, оперлась рукой на ближайший ствол и согнулась над травой. Опустошить желудок не удалось; ее продолжало трясти от одного взгляда на останки. Уголком глаза она заметила какое-то движение – у кота дернулся хвост? Это казалось невозможным, но Вайолет должна была проверить, точно ли он мертв. И нельзя ли его спасти.
– Мне так жаль, – прошептала она, заставив себя подойти к Орфею. Ее пальцы задели переднюю лапку, пока она пыталась нащупать пульс. Внезапно возникло острое чувство потери. Вайолет была опустошена и измучена, словно пробежала много миль. Девушка отдернула руку от тушки.
Он умер, это было очевидно. Осматривать его дальше было бессмысленно. Она собралась идти обратно к дому, раздумывая, что скажет Джунипер; дырки в ее джинсах коснулось что-то мягкое. Орфей терся головой о ее ногу и мурчал. Насекомые позади него расползлись по лесной почве.
Вайолет издала пронзительный, сдавленный крик, и попятилась назад; ноги не слушались. Этого не могло произойти… Но на месте, где лежал мертвый кот, было пусто. Она мысленно успокоила себя. Присела, насторожено вытянув руку, и стала ждать, когда Орфей снова начнет выпрашивать ласку.
Его шерстка, пушистая и мягкая под ее ладонью. Он казался действительно реальным, только более дружелюбным, чем обычно. Кот уткнулся носом в ее ладонь, продолжая мурчать, и Вайолет слегка расслабилась. Может, все это было жуткой галлюцинацией?
Как с Роузи. Разум снова сыграл с ней плохую шутку, связав странный вопрос Дарьи с ночью в лесу.
Но когда Вайолет собралась встать, ее пальцы коснулись чего-то липкого на шее кота. Она отдернула руку, наблюдая, как кровь стекает по пальцам.
– Ты мертв. – Вайолет попятилась от Орфея. Ее голос стал монотонным и визгливым, словно воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Между ними словно была натянута нить, как если бы, прикоснувшись к нему, она оставила частичку себя. – Черт возьми! Ты мертв.
Краем глаза она заметила знакомого светловолосого парня на краю поляны; он был бледен.
– Нет, – тихо произнес Джастин Готорн. – Он был мертв. Но больше нет. Благодаря тебе.
Вайолет сделала еще один шаг назад, голова закружилась.
– Не понимаю.
Джастин нахмурился:
– Вайолет…
И тут мир позади него разверзся, словно зевающий рот. Вайолет отпрянула, но плотные белые облака уже поглотили голубое небо. Пришел ужас, и от него тело налилось свинцом. В ушах пронзительно зашипел тоненький звук – чей-то голос, с рыком произносящий слова, которых она не знала. И тут же пропал.
Когда она осознала, что вернулась в бесцветное место, которое Харпер назвала Серостью, у Вайолет перехватило дыхание.
И на этот раз она забрала с собой Джастина Готорна.
Большую часть дня Джастин пытался ускользнуть из дома Готорнов. Мать приказала им с Мэй поработать над тем, чтобы развеять сомнения жителей. И когда она ушла днем в офис шерифа, Джастин воспользовался шансом.
Он не думал, что застанет Вайолет за применением силы – силы, которая могла воскрешать из мертвых. Это доказывало, что Августа упорно и нагло лгала о незначительности семьи Сондерс. И он точно не думал, что они попадут в Серость.
По крайней мере, предсказания Мэй сбылись: равновесие определенно было нарушено. Но это было неважно, потому что живым ему отсюда все равно не выбраться.
Горло сдавило от страха, когда густой зеленый лес постепенно растаял и сменился тем другим, безжизненным, который Джастин видел в день ритуала. Они стояли у начала дороги с тянущимися по бокам зданиями – внешне хлипкими домами из кирпича и древесины, выдержанные в идеальной палитре серых тонов. Местами кирпичи просели; в центре деревянной крыши была неумело заколоченная дыра; из дымохода струился застывший дым.
– Почему мы здесь? – Голос Вайолет был резким и обвиняющим, эхом разнесся по безжизненным просторам Серости. – Это из-за тебя?
– Конечно, нет! – Было странно произносить слова и слышать их с заминкой. Он попытался вспомнить все, что знал о Серости.
Но большинство этих знаний сводились к простому факту: если ты попал сюда, то обратно вряд ли вернешься.
– Тогда почему? – Она поникла и сжалась.
– Я не знаю, – развел руками Джастин.
– Как нам выбраться? – Лицо Вайолет исказилось от паники. Позади нее расплывался и снова становился четким светло-серый кирпичный дом, как неустойчивое соединение Wi-Fi.
Джастин собрался, готовый бежать, но бежать было не от чего. И некуда.
– Этого я тоже не знаю, – ответил он, пытаясь говорить спокойно. – Большинство людей, оказавшихся в Серости…
– Они погибают, как Фрэнк Андерс, да? – мрачно произнесла Вайолет. Она убрала волосы с лица и задела лоб, мазнув по нему кошачьей кровью.
Джастин не выдал своего удивления. Она знала гораздо больше, чем предполагала Августа.
– Да.
Читать бесплатно другие книги:
