Стажировка в Северной Академии Королёва Анастасия

Теперь пришел мой черед удивляться:

– Как?

– Стоит увидеть красивого мужчину, сразу прыгаете к нему в койку, пытаясь удержать возле себя?

Я не сразу поняла, о чем она и к чему клонит, но когда в голове сложились вчерашние события и выводы, что она сделала из этого, то почувствовала, как лицо вспыхнуло от смущения.

– Хотя, что это я такое спрашиваю, конечно, так и есть. Вот только, знаешь ли, Аделия, – девушка намеренно выделила мое имя, – не такая это хитрая задача – раздвигать ноги. Когда ты надоешь, у него появится другая.

Я понимала, что она говорит чушь, понимала, но все равно казалось, что на меня вылили ведро с помоями. Да и вокруг будто бы запахло гнилью.

– Уж не на себя ли ты намекаешь, милочка? – за спиной раздался скрипучий женский голос и я резко обернулась.

На пороге кабинета, держась отстраненно и холодно, стояла профессор Диам. Волосы, как всегда убранные в пучок, блузка с накрахмаленным воротником, строгая черная юбка. Только при столкновении наших взглядов, успела заметить в глубине ее глаз теплоту. Это оказалось настолько неожиданным, что я даже на мгновение забыла о гадких словах Нианы.

Профессор сделала несколько шагов, и, смотря мне за спину, припечатала:

– Поверь, если уж за столько лет Райт не посмотрел на вас с сестрой, то хоть раздвигай ноги, хоть нет – на вас он не обратит внимание.

От хлестких фраз пожилой женщины мое лицо стало пунцовым, а вот Ниана злобно прошипела:

– А вас это никак не касается!

По губам профессора скользнула холодная улыбка, вот только отвечать она не стала. Да и профессор Хрит в кабинете не задержалась – цокая каблуками, вылетела в коридор, и с грохотом захлопнула дверь.

На несколько минут повисла неловкая пауза, которую я прервала первой:

– Как вы себя чувствуете?

Женщина вздернула тонкие брови и улыбнулась уголками губ:

– Благодарю, Аделия, если бы не ты, вряд ли бы мы сейчас разговаривали.

Не зная, что на это ответить, неловко кивнула.

– А слова Нианы даже не бери в голову, – она прошла к своему столу и открыла ящик, доставая какие-то бумаги. – Зависть – ужасное чувство, – с намеком произнесла, прежде чем академию огласил звонок.

Тут я вспомнила, что опаздываю, и вообще...

– Простите, – пролепетала, и тоже прошла к столу и оттуда к шкафу с журналами. Но прежде чем уйти, услышала тихие слова:

– Если у тебя найдется время, я бы хотела поговорить с тобой после лекций.

Обернулась, столкнувшись с женщиной взглядом и растерянно замерла. Поговорить? О чем? Потом поспешно согласилась, вновь кивнув, и вышла за дверь.

Несмотря на скомканную встречу, я на самом деле была рада видеть профессора. Все же, приятно знать, что жертвы, на которые идешь, принесены не зря.

Если Ниана и распустила слухи, я об этом так и не узнала. Лекции прошли спокойно, и у целителей, и у начальных курсов, никто из ребят не поднимал темы о моей личной жизни. Даже Мика, смотря на меня исподлобья, была как никогда молчалива и равнодушна. И ее верная свита – тоже.

Слова, брошенные профессором Хрит, хоть и не забылись вовсе, но уже не казались такими гадкими и обидными. Да и Диам права – не стоит обращать внимание на такое. Это слишком глупо.

Во время обеда успела увидеться с Винсентом, и переброситься парой фраз. Казалось, каждый взгляд мужчины, говорит больше, чем дежурные приветствия и обращение «по форме». Мы с ним словно два шпиона – пытались отыскать тайный смысл между строк. Но до чего это было волнительным и приятным, что две следующие лекции я с трудом подавляла мечтательную улыбку.

Но разговор с деканом правового факультета вернул меня с небес на землю.

Профессора я нашла в преподавательской. Она сидела над конспектами, а в вазе на столе стоял свежий букет из благоухающих цветов.

– Освободилась? – мельком мазнула по мне взглядом. Сразу стало неуютно – словно температура в комнате упала на несколько градусов. Или это мое внутреннее чутье заприметило неладное?

– Аделия, – начала Диам, оторвавшись от листов, – ты же не против, что я тебя так называю?

Простив я не была, поэтому отрицательно качнула головой.

– Замечательно, – она поправила и без того идеальную прическу. – Так вот, Аделия, у меня не получается долго расшаркиваться. Ты должна знать, что я, действительно, благодарна тебе за спасение. В моем возрасте, уже должно быть не страшно умирать, но... Моя внучка ждет первенца, и...

Какой бы черствой и равнодушной она ни хотела казаться, на самом деле это не так. Это всего лишь маска, притворство, или просто привычка. Не знаю. Во всяком случае, сейчас я видела ее настоящую: как сквозь безразличие проступают любовь и страх; как нервно вздрагивают пальцы, которые она сцепила перед собой; как горит в глазах благодарность.

При нашем знакомстве и последующем общении, если таковым его можно назвать, я допустила оплошность. Совсем не подумала о том, что декан правового факультета попросту не может быть другим. Она образец для студентов, кому, как не ей, быть идеальным примером для студентов?

Женщина закашлялась, пытаясь прочистить горло и продолжила:

– Я хочу сказать, что теперь я перед тобой в долгу, и ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

Вот тут едва не вскликнула возмущенно. Пришлось одернуть себя, и спокойно ответить:

– Профессор Диам, я помогала вам не ради собственной выгоды, так что не стоит считать себя моей должницей.

Мне не хотелось, чтобы она была мне хоть чем-то обязана. Я же поступила так, не ради собственной выгоды. Неужели этого не было видно?

– Ах, Аделия, прекрати, – отмахнулась, припечатав к стулу словами. – Я прекрасно знаю, что мое спасение не было хитрым продуманным планом, но суть от этого не меняется. Ты спасла мне жизнь – я хочу отблагодарить тебя за это.

Хотела возразить, но она опередила меня:

– И никакие возражения не принимаются.

Открыла рот, потом вновь закрыла его. Что тут сказать? Придется подчиниться.

– Хорошо, – вымолвила тихо, и тут же попала в хорошо подготовленную ловушку:

– Вот и молодец. А теперь рассказывай, что произошло в столичной академии и почему тебя сослали сюда. Я постараюсь в этом помочь.

Сказать, что этими словами она поразила меня в самое сердце, это значит, ничего не сказать.

– Не нужно, – прошелестела едва слышно и встала со стула, чтобы уйти.

– Аделия, – тяжелый вздох женщины заставил остановиться. – Гордость – это хорошо, даже замечательно. Но не в данном случае.

– Зачем вам это? – все же спросила, не торопясь садиться обратно.

Повила недолгая пауза.

– Это нужно не мне, а тебе.

Несколько минут я дала себе на то, чтобы принять правильное решение. Решение, от которого сейчас зависит очень многое. И я его приняла – медленно кивнула и так же медленно опустилась на стул.

Разговор занял много времени, и еще больше отнял сил. Профессор не скупилась на вопросы, подробно расспросила о кураторе, об отношениях, что нас связывали, о самом открытии, о наработках, о том, смогу ли предоставить черновой вариант конспектов. А в конце, записав все к себе в блокнот, недовольно поджала губы и подвела итог:

– Получается, ректор заодно с профессором Шинару.

В это я поверила не сразу. Когда все произошло, мне было не до размышлений о причастности ректора. Если быть честной, в тот момент я думала, что попросту не вынесу такого унижения, и, как бы глупо это ни звучало, умру. Но нет, выжила, даже вот улыбаться научилась.

А о ректоре и профессоре я догадалась по пути сюда, в Северную академию. Ведь, несмотря на то, что к защите меня не допустили, диплом с десятой степенью мне вручили, отговорившись, будто это компенсация за прилежное обучение на протяжении всех семи лет.

Вообще, передо мной попросту разыграли хорошо отрепетированный спектакль, а я поверила. Но пойми я это еще в столице, ничего бы изменить не смогла. Кто я и кто они. Что значит слово какой-то там студентки против заслуженного профессора? Меня бы и слушать никто не стал.

– Получается, – согласилась с тяжелым вздохом.

На пару минут в кабинете воцарилась тишина. Каждый из нас думал о своем.

– Я попробую кое-что узнать, потом сообщу тебе, – больше не задерживая меня, женщина поднялась со своего места, и я вслед за ней.

– Мне кажется, что время уже упущено.

– Вот еще, – скептически хмыкнула профессор, – никогда не поздно доказать правду.

«Если бы это было так просто», – хмыкнула мысленно в ответ, но вслух так ничего и не сказала.

Оставшуюся часть дня и вечер я посвятила подготовке к лекциям и началу новых исследований. К доктору Аттэ заглянула всего на минутку, но на месте его не застала. Поэтому узнать, есть ли какие-то новости, так и не смогла.

Да и с Винсентом мы больше не виделись. Впрочем, возвращаясь из учебного корпуса к себе в комнату, слышала его строгий голос на полигоне. Студенты силового факультета тренировались под чутким руководством своего декана.

А на следующий день я запланировала очень важную поездку, которая, возможно, даст мне ответы на многие вопросы. Только если я сумею убедить Аниту дать мне их...

Еще прощаясь с профессором Диам, подсмотрела расписание Райта на следующий день. Мои лекции заканчивались гораздо раньше, так что мне удастся незамеченной выскользнуть из академии и нанести еще один незапланированный визит родителям Винса. Только бы все прошло так, как я запланировала.

 Впрочем, удача была на моей стороне, и до особняка Райтов я добралась довольно быстро. На этот раз я не робела перед дверью – постучала уверенно и громко. Правда, дверь мне открыл невысокий худощавый мужчина преклонного возраста. Он окинул меня внимательным взглядом, и посторонился:

– Проходите, леди.

И ни одного лишнего вопроса – кто я такая, и зачем пожаловала. Видимо, удивление слишком отчетливо виднелось в моих глазах, так что мужчина прокашлялся и пояснил:

– В нашем маленьком городке новые люди сразу запоминаются.

Ах, ну да. Как я могла об этом забыть.

Меня проводили в малую гостиную. Но ожидание хозяйки надолго не затянулось – по коридору послышались торопливые шаги, и на пороге появилась Анита.

– Аделия, – с теплом отозвалась она. – Как же я рада тебя видеть!

Кажется, женщина улыбалась загадочнее, чем вчера во время нашего прощания, но сегодня меня ее улыбка и тайные планы совсем не смущали. Я была благодарна ей за понимание и за вечер, который она подарила нам с Винсентом.

– Взаимно... – запнулась, вспомнив о ее просьбе называть по имени, – Анита.

Матушка Райта довольно кивнула, усаживаясь напротив меня в глубокое кресло.

– Сейчас прикажу подать обед, – она только потянулась к колокольчику, что стоял на столе, как я ее остановила.

– Анита, – подалась вперед, – можно я сначала задам вам несколько вопросов?

Женщина озадаченно нахмурилась, но соглашаться не торопилась.

– Оставь, Аделия, какие разговоры на пустой желудок? – было видно, как в ее глазах загорается тревога.

И я подтвердила ее опасения:

– Я бы хотела поговорить о... – запнулась, подбирая слова, – ранение Винсента.

Анита в ужасе округлила рот, и тут же шумно выдохнула. Судя по рукам, сжавшимся в кулаки, я ждала отказа. Ждала того, что сейчас меня выставят за дверь особняка и посоветуют забыть сюда дорогу, но ошиблась. Госпожа Райт откинулась на спинку кресла, словно силы покинули ее, и, пытливо всматриваясь в мое лицо, спросила:

– Что ты хочешь знать?

То есть, вот так? Никаких вопросов, зачем мне это нужно, и почему я лезу не в свое дело? На самом деле, я ждала совершенно другой реакции.

– Все, – выдохнула, упрямо подняв подбородок. – Я хочу помочь ему, но он не рассказывает ничего, что могло бы дать мне необходимый толчок.

Анита прикрыла глаза, зажмурилась, словно пыталась справиться с подступившими слезами. И голос ее дрожал, когда она заговорила:

– Что именно произошло с ним, ты знаешь?

Кивнула и пояснила:

– Он сказал, что был у многих целителей. Мне бы хотелось взглянуть на выписки из его истории болезни, если это возможно.

Да, идея посетить его мать, пришла ко мне вчера. Если он не хочет говорить, то я сама найду нужную информацию.

Женщина резко села, впиваясь в меня взглядом:

– Он знает, что ты здесь?

– Нет, – ответила честно.

– Хорошо, – выдохнула спокойнее, потом покачала головой и тихо, скорее для себя, прошептала:

– Ох, и попадет нам, если узнает.

А он узнает, этого никак не избежать, но об этом я ей говорить не стала. И так на ней лица нет.

Анита несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и поднялась с кресла:

– Идем, все записи в кабинете Леона.

Когда Винсент говорил о том, что прошел много целителей, я не предала этому такого значения. Много – это совсем не то слово, которое применимо к кипе бумаг, выписок и назначений. Их было просто гигантское количество.

Записи занимали полностью один из шкафов, что стоял в кабинете, и еще один ящик в письменном столе. Бесчисленное количество анализов и процедур, бесконечный список отваров и зелий, и затерявшаяся среди этого беспорядка надежда. Судя по последнему заключению – безвозвратно.

– Он верил, как только может верить отчаявшийся человек. И каждый раз его веру убивали, втаптывали в грязь. Пока не появлялась новая зацепка. И так по кругу, два года подряд.

Анита говорила тихим надломленным голосом. Она стояла у окна, спиной ко мне и по ссутулившейся фигуре было видно, насколько тяжело ей дается эта откровенность.

– Леон поднял все свои связи, даже вышел на целителя из соседнего государства, но никто не смог ему помочь.

Картинки сменяли передо мной, и я отчетливо выдела Винсента на приемах у почтенных старцев, повидавших за свою жизнь многих пациентов. Тех, кто порой совершает чудеса, а с ним, с Винсентом, это чудо так и не совершившие.

– Потом он просто опустил руки, и я безумно боялась, что ему не хватит сил смириться с такой участью. Он всегда твердил, что это не жизнь – это лишь существование, никчемное и бесполезное.

Это невыносимо тяжело – в одно мгновение лишиться всего, к чему ты стремился. Когда ты не знаешь, что будешь делать сегодня, завтра или через год. Когда не понимаешь, зачем просыпаться по утрам и вставать с кровати. Мне знакомы его чувства, но я бы никому из злейших врагов не пожелала бы такой участи.

– Аделия, милая, не пойми меня неправильно, – Анита обернулась, и подошла ко мне, – я очень хочу помочь сыну, но... Ты уверена, что тоже хочешь этого?

В ее вопросе прозвучали слова, которые она вряд ли бы решилась сказать прямо. Впрочем, я с легкостью могу на них ответить:

– Уверена.

Осталось только убедить в этом Винсента.

За обеденный стол мы так и не сели – если честно, мне было вовсе не до еды. Впрочем, Анита настаивать не стала. А вот забрать некоторые бумаги позволила.

В академию я вернулась уже не очень поздно. Как раз в то время, когда день нехотя передавал свои права вечерней мгле. Оглянулась по сторонам, страшась, что Винс меня заметить, и быстрым шагом направилась к преподавательскому корпусу.

Территория академии пустовала – на расчищенных дорожках кроме пушистого снега и молчаливых деревьев не было никого. Хотя нет, лгу, по склонившимся к земле веткам туда-сюда перелетали розово-грудые птицы. Они внимательно наклоняли голову, пытаясь отыскать хоть что-то съестное, и каждый раз их ждало разочарование. Хотелось бы мне накормить этих страдальцев, но, к несчастью, в сумке ничего не нашлось, даже самого черствого сухарика.

– Что же такого интересного ты там рассмотрела?

За спиной раздался вкрадчивый голос Винсента и в буквальном смысле слова, подпрыгнула на месте. Ведь у меня в руках были выписки из его истории болезни, завернутые лишь в бумажный пакет, который я теперь со всей силы прижала к груди.

Нужно обернуться, так? И что-то сказать... Обязательно нужно. Вот только сил я в себе не нашла, искоса бросила на него взгляд и натужно усмехнулась:

– Пыталась придумать, чем покормить птиц.

Голос звучал неестественно натянуто и испуганно. Я чувствовала, как по пальцам катится дрожь, и ничего не могла с этим поделать.

– И как? Не придумалось? – мужчина сделал шаг ко мне, отчего я почувствовала, что расстояние между нами стало минимально допустимым по общественным меркам.

В ответ отрицательно покачала головой, не найдя ув себе сил сказать хоть что-то .

– Даже не посмотришь на меня, – Винс склонился ниже, отчего его влажное дыхание коснулось полоски шеи поверх шарфа.

Повернула голову и натянуто улыбнулась.

– Посмотрю, почему нет? – старалась говорить спокойно, хотя сама понимала, насколько из меня плохая актриса.

– Что случилось? – небесно-голубой взгляд потемнел от беспокойства. – Я попытался найти тебя после лекций, но мне сказали, что ты куда-то уехала. Так куда?

В горле встал ком – горький и не приятный. Врать Винсенту мне хотелось меньше всего, но и сказать правду... Как он на нее отреагирует?

– По делам? – получился, почему-то, вопрос.

Мужчина заломил бровь и скептически усмехнулся:

– Это ты у меня спрашиваешь?

Нет, конечно, не у него, это я себя проклинаю за медлительность. Можно ведь было положить сверток в комнате, а потом вернуться и покормить птиц. Только вот правильные мысли решили покинуть меня.

Отрицательно покачала головой, и тверже повторила:

– По делам.

На этот раз усмешка с его губ пропала. Догадался – мелькнула запоздалая мысль, но я ошиблась:

– Аделия, неужели я не заслужил правды?

А это уже запрещенный прием. Как можно так искусно давить на меня? Тяжело вздохнув, медленно развернулась к нему и призналась:

– Ездила к твоей матушке.

Говорить – зачем именно я туда наведывалась, – не стала. Да и наивно полагала, что уточнять он не станет. Но в очередной раз ошиблась.

– Зачем? – вместе с этим вопросом, в глазах полыхнуло раздражение и недовольство.

– Взяла твою историю болезни, – ответила, как есть. Расправила плечи и вздернула подбородок – пусть знает, что за свой поступок я извиняться не стану. Да и не за что здесь извиняться.

Винс отступил на шаг, посмотрел куда-то поверх моей головы и разочарованно выдохнул:

– Не отступишь?

– Нет!

Пауза затянула – он за это время спрятал руки в карманах пальто, и перевел взгляд себе под ноги.

– Жаль, – только и промолвил. Потом развернулся, и размашистым шагом пошел к академии.

Хотелось броситься за ним, непременно остановить, но я только стояла и смотрела вслед. Вопреки тому, что я понимала его чувства, и терзания, такая реакция болью отозвалась внутри.

Он же сам просил помощи, готов был стать учебным пособием зеленой выпускницы, доверился мне и сейчас пошел на попятную? Что изменилось за эти несколько дней?

Ответа на этот вопрос я не знала, как и не знала, что теперь делать с ним, с нами, со всем этим.

К себе в комнату вернулась в растрепанных чувствах. Положила на стол сверток, и бесцельно мерила шагами расстояние от одной стены до другой. Боевой настрой и готовность идти вперед несмотря ни на что, таял, оставляя после себя неприятную пустоту. Словно меня вышвырнули из привычного мира куда-то на обочину дороги – чужую и пыльную.

Не так должен был закончиться сегодняшний день, совсем не так. И Винс не должен был уходить, не должен был отворачиваться. Он мог бы по-другому отреагировать, мог бы... Если бы захотел этого.

А что, если я себе все придумала? И случайные поцелуи, прогулки, и, брошенные вскользь слова, ничего не значат? Что если мы просто встретились в то время, когда каждому из нас нужна была поддержка, которую получили? Что, если нас связывает лишь желание победить одиночество?

Чем больше думала, тем сильнее ныло сердце, и тем страшнее становился окружающий мир, полный пустых иллюзий.

Сделав очередной шаг, замерла. Обвела взглядом, вдруг показавшуюся незнакомой комнату, и тяжело вздохнула. Не хочу! Я не хочу возвращаться в серые беспросветные будни, где кроме меня самой нет никого...

Стук в дверь заставил вздрогнуть, а потом сорваться с места и рывком открыть, чтобы лицом к лицу столкнуться...

Нет, не с Винсентом. А с доктором Аттэ.

Неловкая заминка длинною в пару ударов сердца была оценена по достоинству:

– Чую, не меня ты думала увидеть, – как всегда добродушно отозвался мужчина, прищурив водянистые глаза. – Могу зайти немного позже, если ты кого-то ждешь.

Я, наконец, обрела голос и, отрицательно качнув головой, произнесла:

– Что вы! Ни в коем случае. Проходите, – потом подумала и преувеличенно бодро бросила:

– И никого я не жду, честное слово.

Судя по ухмылке, доктор моим словам не поверил, впрочем, настаивать не стал и сразу же принял приглашение. Правда, перед тем как переступить порог, оглянулся, будто пытался кого-то рассмотреть в темноте коридора.

Уж не Ниана ли ищет новый повод для сплетен? Хотя, это совсем не важно. Пусть злословит, сколько ее душе угодно, мне все равно.

– Мрачновато, – окинув беглым взглядом комнату, озвучил свои мысли мужчина.

– Было еще хуже, – улыбнулась, вспоминая поход по магазинам и зелень штор, что теперь разбавляла безликую обстановку.

– Хех, – крякнул старик, недовольно поджимая губы. – Охотно верю.

Только сейчас я заметила в его руках небольшой сверток – упакованный в черную плотную бумагу и перевязанный толстым жгутом, в углу которого виднелась расплавленная печать.

– Я к тебе, собственно, пришел по делу, – засуетился доктор, поймав мой взгляд на свертке. – Это все, что про магические ловушки смог найти профессор Даурэ.

Он протянул мне ношу, но я брать из его рук ее не торопилась. Я попросту не могла поверить услышанному, потому севшим голосом переспросила:

– Что это значит?

Старик показательно покачал головой:

– Все очень просто – как только ты заговорила о ловушках, я вспомнил, что, как-никак, прихожусь именитому профессору кузеном, и пришла пора воспользоваться связями!

Его секрет, который он так усердно скрывал, оказался... Самым настоящим спасением! Я хотела расспросить о ловушках отца Винсента, может у него остались знакомые целители, которые не понаслышке были знакомы с ними, но не была уверена, что это принесет хоть что-то. А тут... Профессор Даурэ! Про него я даже не подумала.

Отбросив церемонии, шагнула вперед и повисла на шее доктора.

– Спасибо, – прошептала, пытаясь вздохнуть полной грудь.

Сердце билось рывками, буквально захлебываясь от свалившегося счастья.

– Вы сделали невозможное, – вдыхая полюбившийся запах настоев и зелий, которым было пропитано пальто доктора, я широко улыбалась.

А еще поняла, что мужчина, несмотря на кажущуюся хрупкость и старческую сухость, был вовсе не хилым. Еще и выше меня на пол головы точно.

– Да брось, милая, – он неловко обнял в ответ одной рукой, во второй удерживая сверток. – Я всего лишь сделал то, что смог.

Не правда. И он об этом знает. Достать такого рода материал – это самое настоящее чудо. Такое, которое не под силу сотворить никому. Кроме доктора Аттэ и его кузена.

Я отступила на шаг, не в силах скрыть сияющую улыбку и протянула дрожащую ладонь. Старик усмехнулся, и отдал мне сверток, при этом пытаясь скрыть скопившиеся слезы в уголках глаз.

– Аделия, я верю, что у тебя все получится, – отбросив шутливость, произнес серьезно.

А мне... Мне были безумно нужны именно эти слова.

– Получится, – согласилась, точно зная, что теперь никто и ничто не заставит меня бросить начатое. Пусть Винсент хоть возненавидит за это – не важно. Если он хочет умереть раньше времени, то я ему не позволю.

Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу, с трудом сдерживая желание сорвать жгут и развернуть бумагу. Но сделать этого не посмела – по отношению к доктору это верх бесцеремонности. Впрочем, он все понял сам.

Усмехнулся, так, как умеет только он – открыто и в то же время с искрящимся хитростью взглядом.

– Вижу-вижу, уже ухожу.

– Нет, – улыбка пропала, и я отрицательно покачала головой. – Останьтесь, я вас угощу чаем.

В самом деле, что это со мной? Материалы, вот они, в моей комнате, в моих руках, и они никуда не денутся. Так почему я не могу уделить время близкому человеку? Могу и хочу!

– О, нет, – доктор отрицательно покачал головой, и улыбка тут же пропала с его губ. – Я, действительно, забежал к тебе на секунду. У меня еще остались очень важные дела.

Только собралась отговаривать его, как он шагнул к двери и торопливо открыл ее.

– Обещай, что ночью будешь спать, а не сидеть за книгами?

Если честно, обещать я ему такое не могла. Просто, когда я сажусь за книги, то не успеваю следить за временем, оно будто утекает, как вода сквозь пальцы.

Но в ответ кивнула и уже через мгновение осталась одна. Хотя лгу, не совсем одна, теперь у меня был сверток, в котором лежало самое настоящее сокровище.

Перед тем, как открыть драгоценную посылку, я освободила стол и вооружилась всем необходимым для заметок. Но разорвав бумагу, как и мечтала, замерла.

Под упаковкой обнаружилась стопка пожелтевших листков, исписанных мелким почерком и изрисованных такими же мелкими рисунками. Как я и предполагала – книги о магических ловушках так просто на руки не выдают. Выходит, профессор Даурэ достал незаконно сохраненный вариант.

За что я просто безумно ему благодарна. И, надеюсь, когда-нибудь мне удастся лично поблагодарить его за это.

На первых же страницах были изображены разновидности ловушек, их особенности и влияние на организм жертвы. В основном везде значилось, что от соприкосновения с ними неудачливых солдат ждет смерть, но были исключения. Такие, как Винс. Об этом мне и нужно узнать.

Доктор Аттэ в своем предостережении оказался прав – спать я легла уже под утро. Слишком много было затронуто в записях и одно тянуло за собой другое.

Совсем скоро из-за стола я перебралась на пол, раскладывая листы, перемежая их выписками из своих собственных наработок, и заключениями из истории болезни Винсента. Пространство вокруг меня превратилось в бело–желтое море знаний.