Манускрипт Марченко Геннадий

Глава 18,

в которой реальность кажется сном

Алида не понимала, оказалась она в карете матери случайно или чья-то незримая рука теперь будет направлять ее до тех пор, пока воля ее находится запертой в Зале Аутемов. Вряд ли это было простым совпадением: по дорогам Биунума разъезжало множество экипажей, однако она каким-то чудом оказалась именно в том, где ехала ее родная мать.

– Всевышний, Алида, это ты? – воскликнула Азалия, узнав в перепуганной заплаканной пассажирке свою дочь. – Но… как? Как ты здесь оказалась?!

Кучер остановил экипаж.

– Мне показалось, или к вам проник посторонний? Госпожа Азалия?

– Все в порядке, едем дальше, – крикнула мать кучеру.

Азалия помогла Алиде взобраться на скамью и обняла дочь. Алида порывисто обхватила мать руками и захлебнулась рыданиями.

– Папу убили, – безжизненным голосом выдавила Алида, уткнувшись в мягкую ткань материнского платья. Губы дрожали, ее всю трясло, в голове бухали молоты, мешая облекать мысли в слова.

– Тише, тише, – прошептала мама, поглаживая ее по спине. – Что случилось? Ты была у Эрнеста?

За окном мелькали городские виды и прохожие, торопящиеся по своим делам.

– Папу убили, – повторила Алида, не веря, что произносит эти слова. Такие немыслимые, холодные и тяжелые, как обтесанные водой булыжники.

Азалия чуть отстранилась от дочери и испуганно посмотрела ей в глаза.

– Эрнест… мертв? – спросила она. – Ты уверена?

Алида кивнула, не в силах больше ничего говорить. Лицо матери стало восково-бледным, как пергаментная страница.

– Как это произошло? Ты… ты видела, кто это сделал? О Всевышний… – Женщина закрыла лицо руками. Тонкие пальцы с холеными ногтями мелко дрожали.

– Дейан, поворачиваем домой! – крикнула она кучеру.

Экипаж замедлил ход, свернул на соседнюю улицу и, сделав по двору круг, выехал на широкую дорогу и двинулся в обратном направлении.

Алида бессильно сложила руки на коленях и апатично уставилась в пол кареты. Из-за нее убили отца. Он мертв, и никому не под силу ничего исправить. Если бы она промолчала, если бы не указала в сторону замка, если бы думала прежде, чем говорить… Она злилась на себя безумной, сокрушительной яростью, она бы ударила себя по лицу от злости, била бы снова и снова, если бы боль не лишила ее последних сил.

– От кого ты бежала? Почему не позвала жандармов и врачей? Алида, ты меня слышишь? – Голос Азалии вырвал ее из горестных раздумий. Алида подняла на мать красные, опухшие от слез глаза и выдавила:

– От жандармов и бежала. Они подумали, что я ведьма.

Азалия глухо застонала и снова спрятала лицо в ладонях.

– Алида, милая, я не знаю, что там у вас произошло. Всевышний, сколько может продолжаться это безумие? Все как помешались с этими ведьмами… Что же теперь будет с женой Эрнеста? Нужно ей сообщить… – Азалия вздохнула и взяла Алиду за руку. Хладнокровность матери немного успокоила ее, мысли начали проясняться. Действительно, Милли и ее нерожденный ребенок остались одни. Если бы она спокойно дождалась жандармов и объяснила им, что сапожник ударил ножом отца, то стражи порядка наверняка сразу же арестовали бы убийцу. Их не волновало, что она якобы ведьма. Или волновало бы?

– Город назначил награду в двести золотых монет за каждого пойманного колдуна, – сказала Азалия. – Все будто с ума сошли. Каждый спешит донести на соседа, лишь бы получить легкие деньги. Кошмар, просто кошмар… Но Алида, ты-то не занимаешься ничем запрещенным? Правда? Дочка, скажи: у вас с бабушкой все хорошо? Может, вам лучше официально оформиться в штат лазарета?

Алида посмотрела на бледное лицо матери замутненными глазами. Ей хотелось, как в детстве, крепко обнять ее и пожаловаться на все беды, рассказать про бабушку-сову, про замок на горе, про Вольфзунда с его холодным взглядом, про путешествие на шхуне, про сделку, про больного Ричмольда, про невыполнимое задание, но все слова застревали в горле. «Оно и к лучшему, – безучастно подумала Алида. – Чем меньше я расскажу, тем меньше вреда причиню маме. Последнему моему близкому человеку, который еще не попал в беду».

Алида глухо заплакала, дрожа всем телом, и Азалия прижала ее к себе, тоже плача. Дождь тихо забарабанил по крыше кареты.

Дом Азалии и ее нового мужа был обставлен со вкусом и изяществом, но Алида ничего этого не замечала. Ее по-прежнему трясло, и она практически не помнила, как прошла в зал и села на обложенный подушками диван. Кухарка вручила ей чашку крепкого сладкого чая, и Алида изо всех сил вцепилась в нее дрожащими руками, будто та чем-то могла ей помочь.

Азалия беспокойно ходила по гостиной, заламывая руки. К своему чаю она даже не притронулась.

– Он меня убьет, – спохватилась вдруг Алида, некстати вспомнив, что ушла из замка без разрешения Вольфзунда.

Мать остановилась и внимательно посмотрела на нее.

– Кто тебя убьет? Ради Всевышнего, объясни, наконец, во что тебя втянули?! Я-то, наивная, была уверена, что со Стриксией ты окружена заботой и вниманием.

– Он… Тот, с кем я… Ой, неважно.

– Алида, ты что, живешь с мужчиной? – Азалия побледнела еще сильнее. – В шестнадцать лет? Не обручившись?!

Дочь опустила глаза, не зная, что ответить. Азалия сокрушенно покачала головой.

– Всевышний, Алида, если бы я знала, что у тебя такие трудности, я бы договорилась с Леартом. Мы бы забрали тебя. И Стриксию, если бы Эрнест не был готов вывезти из глуши родную мать. – Азалия села на диван и погладила дочь. – Я не знаю, что тебе довелось пережить, но одно то, что Эрнест мертв, просто ужасно. Ты уверена, что не хочешь поговорить с городской полицией, доченька?

Алида упрямо покачала головой. Она почти не понимала, о чем говорит мать. В висках стучала кровь, все остальные звуки доносились будто через слой ваты. Она машинально допила чай, не чувствуя вкуса, и бессильно легла на подушки. Азалия поднялась и вышла в коридор, на ходу отдавая новые распоряжения кухарке. Глаза Алиды закрылись сами собой, слез больше не осталось.

Вольфзунд решит, что она сбежала, и разорвет их сделку. Бабушке будет неоткуда ждать помощи. А выйти на улицу и попытаться вернуться в замок Алида пока не может: наверняка мерзкий сапожник подробно описал ее жандармам. Даже если того арестуют за убийство, «ведьму» из Черного Замка вряд ли оставят в покое. Перед глазами снова всплыло лицо отца. «Прости, дочка». Она так и не успела сказать, что уже простила его. Сбежала, не успев проститься. Алида хотела разрыдаться снова, но, видимо, в ее чай было подмешано какое-то сильное успокоительное, и она провалилась в тягучий омут сна.

– Тебе может это… кроссвордов принести? – Мелдиан с притворным беспокойством заглянул в глаза Ричмольду. Он отвернулся: от взгляда непроницаемых черных глаз ему было жутко.

– Спасибо, не стоит.

– А мне кажется, я бы помер со скуки на твоем месте, – пожал плечами рогатый. – Или ты и так уже помер? Хотя нет, призраки обычно не такие плотные.

Он захихикал над собственной шуткой, а Ричмольд раздраженно фыркнул. Ему и так было тошно, без насмешек этого уродца.

Кусок штукатурки отвалился от потолка и с хрустом обрушился на пол. Где-то в коридоре что-то треснуло.

– Ай-ай-ай, – покачал головой Мелдиан. – Если твоя подружка не поторопится, мы рискуем снова врасти в гору. Вместе с тобой, между прочим. Давай, сообщи ей по какой-нибудь ментальной связи, что пора бы пошевелиться и принести папе книжонку. Кстати, ты не в курсе, куда это она с утра умотала?

– Нет, – буркнул Рич. – Но почему бы Магистрату тогда просто не подождать, пока остатки магии не выветрятся и вы не… кхм… «врастете в гору»?

– Да брось, – махнул рукой Мел. – Ты ж у нас умник, вроде бы. Человечишки знают, что две страницы у нас. Страницы исчезнут с нами. И тю-тю, никакого волшебства им не видать, как своей молодости. Мы все сейчас спешим, – добавил он уже куда более серьезным тоном.

– Понятно, – кивнул Ричмольд и во все глаза уставился на альюда. – Звезды и кометы, что с твоей рукой?!

Один из пальцев Мелдиана хрустнул и отвалился, будто откололся от гипсовой фигуры. Но рогатого это происшествие, кажется, ничуть не смутило. Он лизнул палец и приставил на место. Рука приняла прежний вид.

– А я тоже не вечный, пусть частички ваших душонок и немного подпитывают нас, – ответил он. – Скоро превращусь обратно в тыкву. Точнее, в горгулью.

– Ты пришел в мою комнату, чтобы доводить меня несмешными шутками? – процедил сквозь зубы Рич. По правде, его забавляла болтовня странного сына Вольфзунда, отвлекала от мрачных мыслей, но он злился, что Алида до сих пор не навестила его сегодня, потому и ворчал.

– Ты, зануда, уж точно ничего не смыслишь в шутках, – надулся Мел. – И даже не можешь понять, что сейчас я говорю со всей серьезностью. Вот скажи мне, ты правда думаешь, что я мог родиться таким? Разве мои родители – обладатели роскошных крыльев и прекрасных рогов?

Не дождавшись от Ричмольда ответа, Мелдиан продолжил, со вздохом поглядев в окно.

– Когда-то я был как все. Ну, как обычный мальчишка-альюд. Потом у отца произошла кое-какая мутная история с другим сильным альюдом, и тот дядька превратил меня в горгулью. Чтобы насолить отцу, ну, ты понял. Он решил, что будет очень остроумно снабдить меня такими вот атрибутами. Хотя, признаться, крылья действительно очень пригодились. Пару недель я украшал собой фасад одного здания, и противные капли фонтана вечно брызгали мне в лицо. Отец был вне себя, но все-таки нашел способ выкрутиться. Он меня оживил, но обычным мальчишкой-альюдом я так и не стал. Тот, кто меня превратил, наложил заклятие, которое снимается настолько пошлым и безвкусным способом, что даже у меня зубы от этого сводит. Твоей подружке бы понравилась эта история, – он улыбнулся, сверкнув острыми зубами.

Ричмольд недоверчиво нахмурился.

– Какое еще заклятие?

– Все-то тебе расскажи, – скривил губы Мел. – Но так и быть, пока я настроен поностальгировать, признаюсь тебе кое в чем. В общем, у вас в сказках часто упоминается именно этот вид проклятий, но как по мне, он самый скучный из всех. Чтобы избавиться от рогов, крыльев, серой кожи и опасности рассыпаться гипсовым прахом, я должен жениться по любви на смертной девушке. Кошмар, правда?

Ричмольд округлил глаза.

– Действительно… Но разве ты хочешь избавиться от этих… крыльев? Ты же говорил, они тебе нравятся.

– Да ты и сам, небось, не прочь бы полетать. А мягкие какие! На, потрогай. – Мел расправил крыло, сунув махровые перья прямо в лицо лежащему на кровати Ричу, но тот брезгливо отвернулся.

– Нет у меня вшей, чего ты ворочаешься. Ну да, я бы не прочь всю жизнь таким быть. Но папа бесится. Говорит, его сын должен быть самым сильным, самым красивым и все такое, чтобы достойно перенять его власть, но, согласись, я и без своих особенностей не обернусь статным красавчиком. А мама до сих пор грустит так, будто я по-прежнему ловлю фонтанные брызги в саду. Для них мой вид – удар по самолюбию и напоминание о старом промахе. Вот и приходится выбирать: полеты или родители. Лично я выбираю второе. А ты?

Ричмольд не знал, что ответить, потому что ни ощущение полета (кроме падения с башни, конечно), ни родные отец с матерью не были ему знакомы. Он посмотрел на Мела, который сосредоточенно рассматривал свои ногти.

– И ты будешь снимать заклятие? Ну… Станешь искать девушку, которая согласится выйти за тебя? – Рич смутился, когда понял, что, возможно, задал слишком личный вопрос.

– Уже нашел, – просиял Мелдиан. – Она живет в Птичьих Землях. Мне кажется, я ей нравлюсь. По крайней мере, она танцевала со мной на балу, а у нас это считается вроде бы подтверждением серьезных намерений. Скоро они со своей матерью приедут к нам погостить, и тогда мы обсудим все детали свадьбы, если она, конечно, вообще состоится…

– А если ей нравятся твои крылья? – спросил Ричмольд и сам себе удивился.

По лицу Мелдиана было ясно, что он растерялся. Он почесал длинное ухо серым пальцем и беспечно махнул рукой, стараясь снова обратить все в шутку.

– Тогда я надергаю перьев у сиринов и обошью ими все рубашки по спине. Придешь ко мне на свадьбу, рыжий?

– Приду, – кивнул Ричмольд и тут же досадливо закусил губу. Все, что было связано с ходьбой, вызывало у него не самые приятные чувства.

Тоска, отступившая было от беспечной болтовни Мелдиана, снова нахлынула. За последние дни Ричмольд настолько привык к удушающему чувству безысходности, что почти сроднился с ним. Та часть его темперамента, которую раньше можно было назвать склонностью к меланхолии, разрослась до невероятных размеров, грозя поглотить все остальные мысли и чувства. Когда Ричмольд просыпался, ему казалось, что страшный и назойливый сон все еще продолжается, никак не желая покидать его.

Даже мысли о Герте и судьбе хранителей почти не занимали его. Просыпаясь утром, он первым делом щипал и царапал свои ноги, силясь почувствовать хоть какой-то незначительный отголосок боли. Кожа уже была сплошь покрыта синяками и кровоподтеками, но он никак не мог смириться с тем, что никаких перемен ему не дождаться, пока Манускрипт не собран.

Если бы у Ричмольда была возможность загадать желание, такая, какая порой выпадала на долю героев легенд, он без раздумий загадал бы вновь обрести способность ходить.

– Алида, – голос Азалии вырвал ее из объятий сна. – Алида, прости, что бужу тебя, но мне нужно кое-что тебе сказать.

Мать осторожно трясла ее за плечо, и Алида, с неохотой открыв глаза, привстала. В голове гудело, будто все мысли разом вынули и заменили звенящей пустотой.

– Алида, Леарт скоро вернется домой, и ты знаешь, он… Он не любит, когда в доме находятся посторонние… – Она осеклась и потерла пальцами переносицу. – То есть я хотела сказать, когда в доме кроме нас и слуг есть кто-то еще.

– Я поняла, – сказала Алида. – Я уже ухожу. Спасибо за чай, мама.

– Нет-нет, ты не так меня поняла, – воскликнула Азалия и взяла дочь за руку. – Я поговорю с Леартом и он, конечно, разрешит тебе остаться на сколько нужно. Он войдет в твое положение и не выгонит мою дочь на улицу.

– Не нужно, мама. Мне уже пора быть в другом месте.

Алида осмотрелась в поисках часов. Интересно, сколько времени прошло после того, как она покинула замок? И заметили ли ее отсутствие?

– Дочка. – Азалия крепче сжала ладонь Алиды. – Скажи, у тебя какие-то проблемы? Ты… состоишь в секте? У тебя проблемы с законом? Расскажи мне, и я все решу. Леарт весьма влиятельный человек, конечно, у него нет власти над Магистратом, но в определенных кругах…

– Мама! – прервала ее Алида. – У меня все нормально. Я правда спешу. Спасибо, что вовремя разбудила. Меня ждут.

– Всевышний, пару часов назад у тебя на глазах убили твоего отца, а ты боишься куда-то опоздать? Тебе что-то угрожает?

– Нет, – заупрямилась Алида. – Мама, я не могу сейчас всего тебе рассказать, но я правда должна идти. – Алида замолчала, до боли закусив губу, чтобы слезы снова не полились из глаз. С Азалией она виделась еще реже, чем с Эрнестом, и чувствовала, что доверие между ними давно потерялось, несмотря на то, что Азалия сейчас пыталась показать себя заботливой матерью.

– Ладно, если ты не хочешь рассказывать, я не настаиваю. Того сапожника арестовали, я ездила в Квартал. Тело Эрнеста увезли в лазарет, мы с Леартом договоримся о… о погребении. С его женой поговорят жандармы, надеюсь, они проявят должный такт. Если хочешь, я попрошу нашего извозчика отвезти тебя куда нужно. – Азалия сделала паузу, всматриваясь в лицо дочери. Алида продолжала молчать и кусать губу, разглядывая узор на ковре под ногами.

– Доченька, пожалуйста, будь благоразумна. Ты помнишь, что ты не можешь жить с мужчиной без официального обручения? Это чревато штрафами и…

– Да не живу я с мужчиной! – вспылила Алида. – Точнее, живу, даже не с одним, а с тремя, двое из которых – отец и сын, но так необходимо! Это вовсе не то, о чем ты думаешь! Просто сейчас не может быть иначе, пойми!

Она выкрикнула это с таким отчаянием, что Азалия, шумно вздохнув, обняла ее. В комнату вошла служанка, подававшая чай, и взволнованно сказала:

– Госпожа Азалия, там в коридоре незнакомый господин. Он назвался Теодором и… и он хочет видеть вашу дочь.

Алида растерялась, а Азалия, напрягшись, произнесла:

– Что ж, если хочет, пусть заходит. Позови господина Теодора.

Служанка кивнула и убежала в коридор. Через несколько мгновений, как Алида того и ожидала, в гостиную вошел Вольфзунд. Он с насмешкой осмотрел обстановку и наряд Азалии и остановил взгляд на лице Алиды.

Мужчина в черном камзоле, расшитом серебряной нитью, и темно-сером плаще выглядел в светлом бежевом интерьере как инородное пятно, словно его вырезали из одной картинки и вклеили в другую, не слишком позаботившись о достоверности. Алида нахмурилась, но Вольфзунд, напротив, расплылся в улыбке.

– Как хорошо, что я быстро тебя нашел, моя милая. Госпожа Азалия, извините за вторжение. – Он галантно поклонился, положив ладонь себе на грудь. – Признаюсь, я был немало обеспокоен твоим внезапным исчезновением, Алида. Обещай, что больше не заставишь меня беспокоиться.

– Господин Теодор, – прервала его Азалия. – Я не знаю, какие отношения связывают вас с моей дочерью, но я не хочу, чтобы вы ввязывали ее во что-то опасное и противозаконное. Мой муж – видный человек, и у вас могут быть неприятности, если…

– Нет-нет, ваши опасения совершенно беспочвенны. – Вольфзунд взмахнул рукой и подошел ближе к дивану, не переставая улыбаться Азалии. Алида подумала, что матери он, наверное, кажется весьма привлекательным: дорогая изысканная одежда, хорошая обувь, элегантная прическа и пронзительный взгляд всегда были тем набором, который действовал на Азалию примерно так же, как на ее дочь – хороший кусок шоколадного торта.

– Просто у нас с Алидой есть кое-какие общие дела. Никаких заговоров, запрещенной торговли, ограблений и – упаси Первый Волшебник – конечно, мы не сожительствуем как мужчина и женщина.

Азалия закусила губу точно так же, как до этого делала Алида, и недоверчиво посмотрела на гостя. Алида сидела, затаив дыхание, и не решалась произнести ни звука. Весь этот день казался сущим безумием: смерть отца, встреча с матерью в уличной карете, появление в этом доме Вольфзунда… Руки снова начали мелко дрожать, и от цепкого взгляда Альюда это не скрылось. Он подсел к ней и накрыл ее пальцы свой прохладной ладонью.

– Что же ты снова наделала, Алида? – спросил он почти сочувствующе. – Нет, не говори ничего. Мы побеседуем чуть позже, если ты этого захочешь. Поехали домой. Твой друг заждался.

Алида подняла на него покрасневшие глаза, боясь увидеть на лице Альюда насмешливую улыбку. Но Вольфзунд выглядел вполне доброжелательным, конечно, настолько, насколько это возможно при его резких чертах лица и холодном взгляде.

– Хорошо, – прошептала Алида. Вольфзунд улыбнулся и помог ей встать с дивана.

– Будь осторожна! И пиши мне, если что-то случится! – крикнула им вслед Азалия.

– Хорошо, – так же шепотом повторила Алида, и они вместе с Вольфзундом вышли на улицу. В свете фонарей она разглядела уже знакомую карету, запряженную тройкой вороных лошадей.

Глава 19,

в которой Вольфзунд раскрывает планы

Целых два дня Алиду старались поменьше беспокоить, уважая ее горе. Она лежала на кровати в обнимку с Мурмяузом и безучастно взирала на птиц, которые стайками кружили у окна. Их щебет был едва слышен через стекло, но отчего-то ей казалось, будто пернатые жители сада утешают ее. Иногда она готова была поклясться, что понимает, о чем они говорят.

Еду приносили в комнату, но на третий день она решила спуститься в столовую и отобедать вместе со всеми. Алида рассудила, что чем больше она будет грустить в одиночестве, тем сильнее тоска завладеет ею. Нужно постепенно входить в привычный ритм жизни, ведь даже гибель отца не является достаточной причиной для того, чтобы отказаться от сделки с альюдами.

Едва она вышла из своей комнаты, как сразу заметила перемены, произошедшие с замком. Когда замок вновь появился в мире, он казался мрачным, полузаброшенным, необжитым и холодным. Потом, впитав остатки силы, он стал величественным и прекрасным. Сейчас же, когда волшебство утекало, здание снова становилось обветшалым, будто готовилось вот-вот рассыпаться в руины.

С потолка свешивались толстые хлопья штукатурки, похожие на уснувших вниз головой летучих мышей, на стенах кое-где выступили пятна непонятного происхождения, обои и настенные панели начали отслаиваться, а в углах башен поселилась белесая плесень.

Кошки, которые в последние дни не прекращали скрести на душе Алиды, с новой силой заработали когтями. Конечно, даже Вольфзунд понимал, что смерть отца – уважительная причина для бездействия, но теперь Алида с затаенным ужасом осознала, как быстро утекает время. Медлить больше нельзя, иначе скоро Магистрат дождется, когда остатки магии покинут альюдов, замок превратится в руины, и старики без особого труда завладеют оставшимися страницами. Кто тогда расколдует наставников? Можно ли будет их вообще расколдовать? Что-то ей подсказывало, что Магистры, которые ненавидят альюдов и их колдовство, вряд ли помогут превратить птиц обратно в людей. Но, с другой стороны, хранители страниц – потомки семей, в прошлом приближенных к Магистрату. Значит ли это для стариков хоть что-то?

Вольфзунд связан с ней непреложным обещанием, и их сделка казалась ей куда более прочной и доверительной, нежели зыбкие надежды на помощь от людей, которые несколько раз хотели поймать ее и казнить.

За обедом и ужином жители замка тактично не задавали Алиде никаких личных вопросов и лишь вели отвлеченные разговоры. Кемара часто появлялась в замке и сидела за столом наравне со всеми. Вольфзунд и Перинера были вежливы с девушкой-сорокой, но Алида старалась не смотреть в ее сторону.

Ричмольд позволял Алиде заваливаться в его комнату в любое время суток и плакать, сколько ей заблагорассудится. Он ничего не спрашивал и не требовал никаких объяснений, просто молча гладил ее по волосам, если она тому не противилась, или же смотрел сочувствующим взглядом, если она молча сидела в кресле и думала о своем.

А на четвертый день к ней вошел Вольфзунд и настойчиво пригласил на прогулку по саду. Ослушаться Алида не посмела.

– Для молодой смертной девушки, пережившей столько невзгод, ты держишься довольно стойко: по крайней мере, не пытаешься сбежать и перекинуть ответственность на кого-то другого, – заметил хозяин замка, галантно подавая Алиде руку.

– Мне не остается ничего другого, – сухо ответила она и взяла Альюда под руку. Пальцы мягко опустились на бархат его камзола, отливающий темно-сливовым в свете ламп.

– Я буду польщен, если ты, Алида Фитцевт, храбрая маленькая травница, погуляешь со мной еще немного. – Демон улыбнулся, слегка сощурив глаза. – К тому же у меня есть кое-что для тебя.

– Даже у храброй, как вы говорите, девушки, не достанет смелости вам отказать, – ответила Алида, вторя его чуть напыщенному тону. – Мне нравится ваш сад, и я с удовольствием полюбуюсь на розы.

В закатных сумерках сад был прекрасен. Высокая гора, за которую закатывалось солнце, окрасилась в синий цвет, а из-за ее вершины растекались, словно золотые ручьи, последние лучи уходящего дня. Розовые кусты, каменные дорожки, беседки, фонтаны и изваяния оказались подсвечены мягким лиловым светом, а оглянувшись, Алида с восторгом заметила, что витражи замковых окон переливаются оттенками вишневого, золотого и изумрудного.

Гора действительно отодвинулась дальше, сад разросся, превратившись из скромного палисадника в настоящее царство цветов и рай для птиц. Но исчезновение скромных запасов магии все же не проходило бесследно. Некоторые ветки кустов пожухли и скорчились, будто опаленные огнем, основания фонтанов и подножия статуй покрылись мхом, за скамейками разросся бурьян. Алида присмотрелась к замку: фасад покрылся паутиной трещин, некоторые черепицы на крышах башен отвалились, оставив неприглядные щербины.

Вольфзунд отвел ее поближе к горе, под сень акаций и вишневых деревьев. Они присели на кованую скамью, вокруг которой кружила пара светлячков. Алида вопросительно взглянула на хозяина замка и судорожно вздохнула, в золотистом закатном свете заметив седые пряди в его темных волосах.

– Да, и на меня это тоже влияет, – невесело улыбнулся он, проследив за ее взглядом. – Я искренне надеюсь, что Магистры все верно рассчитали и не станут слишком тянуть со своим нападением, или что они там против нас замышляют. А может, хотят, чтобы мы сами вышли на контакт.

– И что вы решили? – спросила Алида. – Может, вам стоит поговорить с Главой?

– Я пока не настолько безрассуден, – покачал головой Вольфзунд и присел на скамейку. – Вы с Мелдианом принесли весть о празднике. Думаю, мой сын прав: веселье задумано для отвлечения народа, чтобы скрыть нечто большее. Мы подождем еще несколько дней, и, если мои догадки верны, все произойдет уже совсем скоро.

Рядом, в кусте ежевики, запела пеночка, чисто и звонко. Ей-то точно не было никакого дела до распрей между людьми и альюдами. Алида невольно ей позавидовала.

– Мои верные птахи, Кемара и ее милые сестрицы, всегда настороже, – продолжил Вольфзунд. – Они мне доложат, когда произойдет что-то значительное. Но я хочу, чтобы ты поняла одну вещь, Алида. Когда армия Магистрата подступит к нашим стенам или когда случится что-то другое, направленное против нас, придет твой черед действовать.

Алида сглотнула.

– Армия? Я… я пойду на войну? Но я совсем ничего не умею! Я только хлеб ножом режу! Может, лучше я первая схожу в Библиотеку?

– И выкрадешь Манускрипт из кабинета Колдовукса? – рассмеялся мужчина. – Не зря я считал тебя храброй, но храбрость и безрассудность – разные вещи. Не позволяй себе принимать второе за первое, иначе не доживешь и до тридцати лет. Скажи, на месте Главы ты бы оставила Манускрипт в Библиотеке, отправляясь за недостающими страницами?

– Оставила бы, но только под стражей. Как же иначе? – пожала плечами Алида.

– А если бы на обратном пути на тебя напали и отняли то, что ты таким трудом добыла? Что, если бы промедление вызвало новые трудности? Ты можешь так рисковать, когда на кону – вожделенная власть?

– Не знаю. Вы думаете, Магистрат поступит иначе?

– Полагаю, они будут всюду возить книгу с собой. – Вольфзунд резко поднялся и начал беспокойно ходить перед скамьей. – Чтобы завладеть нашими страницами и тут же присоединить их к остальным, не теряя времени на транспортировку. Значит, и проклятый огонь, этот Священный Всполох, как они его называют, тоже потащат с собой, чтобы собрать и уничтожить ее на месте. Нам остается одно: опередить их.

Алида никогда не видела Вольфзунда таким взволнованным, и на нее беспокойство Альюда произвело сильнейшее впечатление. Она понимала, к чему он клонит, понимала, кто должен опередить Магистров и их армию.

– Что я должна буду сделать? Подкрасться к ним и взять Манускрипт? – тихо произнесла она.

Вольфзунд перестал ходить, как дикий зверь в клетке, и присел напротив Алиды, глядя ей в глаза. Он взял ее дрожащие руки в свои ладони и легонько сжал.

– Да, Алида. Ты возьмешь две наши страницы и, когда враг подберется вплотную к нам, проскользнешь туда, где они хранят книгу. Я верю в тебя.

– А потом? Я возьму Манускрипт и принесу его вам? Но… Послушайте, господин Вольфзунд. – Алида осеклась, подбирая слова. Она вдруг вспомнила кое-что, мешающее выполнению этого плана. – Ведь Манускрипт должен быть собран вами, альюдами. Или уничтожен Магистратом. К тому же страницы должны быть отданы вам добровольно. Так сказано в Договоре, верно?

– Верно, – согласился Вольфзунд. – Поэтому я выбрал тебя для этого дела. Ты продажница, Алида, а значит, пока не можешь считаться обычным человеком. Уж прости, если это тебя заденет. Продажники всегда были кем-то средним, принадлежащим одновременно и к людям, и к альюдам. Ты – наше связующее звено с Магистратом, и мы сделаем кое-что, чего старики от нас никак не ожидают. Да, мы соберем Манускрипт. И уничтожим.

– Что? – выдохнула Алида. Она ожидала, что Вольфзунд сейчас рассмеется над ее наивностью, но Альюд оставался серьезен. Последний луч солнца скользнул по его лицу, озарив черные глаза огненным блеском, и скрылся за горой, погрузив сад в полумрак. Огоньки светляков засияли еще ярче, потусторонние и холодные.

– Мы уничтожим Манускрипт, – повторил Вольфзунд. – Но не Священным Всполохом. Другим оружием. Моим.

– Но вы же погибнете! – воскликнула Алида. – Вам нужен Манускрипт для возвращения силы!

– Было бы прекрасно, если бы твой ужас был вызван страхом за меня и мою семью, – усмехнулся Альюд. – Но что-то мне подсказывает, что ты беспокоишься исключительно о своем благополучии. Ты снова права. Манускрипт нам нужен, и я бы собрал его и вернул в замок впитывать заключенную в нем силу, будь у меня уверенность в победе. Но приходится действовать иначе. В моем кабинете хранится могущественный заговоренный клинок, выкованный тысячи лет назад величайшим кузнецом среди альюдов. Это – вторая в мире вещь, которая может уничтожить магический Манускрипт, только Магистры о нем ничего не знают. Если мы пронзим книгу этим клинком, то мы не погибнем. И в этом случае не обязательно, чтобы хранители сами согласились отдать страницы – мы ведь уничтожаем книгу, а не собираем ее. Магия, заключенная в Манускрипте, высвободится, и наверняка это будет дикая, необузданная стихия, которую нам придется заново приручать. Я не знаю точно, чем это обернется, но совершенно ясно, что это лучше, чем отправиться в Преисподнюю и отдать силу старикам. Ты понимаешь меня, Алида?

Она кивнула. Голова кружилась то ли от новых знаний, то ли оттого, что она уже долго не сводила глаз с хаотичного танца мотыльков. Алида шмыгнула носом и посмотрела в глаза Вольфзунду.

– Я понимаю. И я сделаю это. Для вас. И для бабушки. Для всех.

Альюд снова пересел к ней на скамейку. Алида всмотрелась в его сосредоточенное, спокойное лицо, и у нее вдруг возникло ощущение правильности всего происходящего. Да, она рискует, сильно рискует, но эта игра стоит свеч. Герои самых красивых сказок без раздумий рисковали жизнями и шли на опасные дела ради благополучия своих близких, и она решилась на все это только ради того, чтобы вернуть бабушку и прежнюю, счастливую, беспечную жизнь.

Вольфзунд ободряюще погладил ее по спине и по-отечески поцеловал в лоб.

– Я верю в тебя, девочка. Верю, как не верил сам в себя. И я хочу дать тебе кое-что, что должно тебе помочь.

Он мягко отстранил от себя Алиду и, порывшись в кармане своего плаща, вытащил небольшой сверток. Вольфзунд разорвал бумагу и извлек наружу бархатную накидку с капюшоном. Цвет ткани было очень сложно определить: она казалась то серой, то темно-синей, то почти болотной.

– Это тебе, – сказал Альюд.

Алида дотронулась до плаща: ткань на ощупь оказалась невероятно мягкой и легкой.

– Он заговорен особым образом. Да, сейчас его силы тоже тают, но их остатков хватит на то, чтобы отвлечь внимание Магистров от тебя. Наденешь его, когда настанет тот самый день. Это ничтожно мало, но пока я не могу сделать для тебя больше, как бы я ни хотел.

– Спасибо, – выдохнула Алида и без прежней робости сжала Альюда в объятиях. Вольфзунд, казалось, немного опешил от ее дерзости, но спустя миг замешательства тоже крепко обнял ее.

Сумерки плавно перетекали в поздний вечер, и рогатый месяц всплыл над замком, безмолвно взирая на свои владения. Кого-кого, а его точно не волновали дела никого из существующих на этой земле.

– Пойдем, – шепнул ей Вольфзунд. – Согласись, даже самая серьезная беседа – не повод отказываться от ужина.

– Вы что, пытаетесь шутить? – удивилась Алида.

Альюд улыбнулся и повел ее по дорожке в сторону замка.

К изумлению Алиды, сегодня замковыми традициями решили пренебречь и накрыли стол прямо в саду. Анна и Лина заканчивали подвешивать фонарики на низкие ветви бука, а Элли зажигала свечи в канделябрах.

– Как здорово! – Алида повернулась к Перинере, которая как всегда невозмутимо восседала во главе стола. – Это вы придумали поужинать на воздухе? Просто замечательная мысль!

– В этом месте все замечательные мысли генерируются исключительно мною, – заметила Перинера. – Я посчитала, что было бы кощунством не воспользоваться настолько погожим вечером. Неясно, как скоро нам удастся повторить это и удастся ли вообще…

Перинера помрачнела, а Алида в сотый раз поклялась себе сделать все, что от нее зависит, чтобы как можно скорее положить конец этой истории с проклятой книгой. Ей не хотелось, чтобы альюды вновь канули в небытие, ведь она уже успела к ним привязаться.

– Что за кислые рожи? – К столу подскочил Мелдиан и с размаху шлепнулся на стул. Кованые ножки стула вдавились в землю. – Сыграть вам на свирели?

– Давай! – обрадовалась Алида.

– Не стоит, – отрезала Перинера.

Мелдиан скорчил матери недовольную физиономию и оглянулся по сторонам, смешно шевеля ушами.

– Ну, и где наша еда? Или мы сами скоро послужим ужином для комаров? Точнее, вы. Как хорошо, что кровь горгулий им не по вкусу.

– Сынок, гостье вовсе не обязательно знать подробности твоей физиологии. Это может негативно сказаться на ее аппетите.

– Ой, мам, ее аппетиту ничто на свете не повредит, – отмахнулся рогатый.

– Ты что, горгулья? – спросила Алида.

– Когда-то был и скоро снова ею стану, – скривился Мелдиан. – Если ты потерпишь фиаско.

Алида слегка покраснела. В эту же минуту служанки вынесли подносы с едой, и взоры всех присутствующих обратились к блюдам.

«Жалко, что Ричик не может к нам присоединиться, – печально подумала Алида. – Наверняка ему снова грустно, нужно непременно навестить его после ужина…»

– Куда подевался твой отец? – с легким раздражением спросила Перинера у Мелдиана.