Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 Ротфусс Патрик
– Это для него нормально. Говорю же тебе, он довольно скрытен. Меня вовсе не удивляет, что он исчезает на долгое время.
– У меня есть друг, который пытается подыскать мне покровителя, – сказал я. – Может, попросить его поискать и для тебя тоже?
Она посмотрела на меня. Ее взгляд был непроницаем.
– Мне очень приятно, что ты считаешь, будто я заслуживаю большего, но на самом деле это не так. У меня хороший голос, только и всего. Кто наймет полуобученного музыканта, у которого даже собственного инструмента нет?
– Да любой, у кого есть уши, чтобы услышать тебя, – сказал я. – И любой, у кого есть глаза, чтобы тебя увидеть.
Денна потупилась, волосы завесой упали ей на лицо.
– Ты такой славный… – тихо сказала она и сделала какой-то странный жест пальцами.
– А из-за чего ты, собственно, разошлась с Келлином? – спросил я, переводя разговор на менее опасную почву.
– О, я чересчур много времени проводила с благородными господами, которые меня навещали, – сухо ответила она.
– Ну, так объяснила бы ему, что я на «благородного господина» никак не тяну, – сказал я. – Может, это бы его утешило.
Но я понимал, что дело не во мне. Я побывал у нее всего один раз. Может, у нее бывал Амброз? Я без труда представлял себе его в этой роскошной гостиной. И эту его чертову шляпу, которая небрежно висит на спинке стула, пока он пьет шоколад и отпускает шуточки…
Денна ухмыльнулась.
– Вообще-то он имел в виду в первую очередь Джеффри, – сказала она. – Очевидно, мне полагалось тихо сидеть одной в своей коробочке, пока он сам не соизволит меня навестить.
– А как там Джеффри? – из вежливости спросил я. – Удалось ему вбить себе в голову две мысли сразу или нет пока?
Я рассчитывал, что Денна рассмеется, но она только вздохнула.
– Удалось-то удалось, только мысли эти не самые толковые…
Она покачала головой.
– Он приехал в Имре, чтобы прославиться своей поэзией, а вместо этого проигрался до последней рубашки!
– Ну, бывает, – сказал я. – В универе такое случается сплошь и рядом.
– Да, но это было только начало, – сказала Денна. – Он, разумеется, вообразил, будто сумеет отыграться. Начал он с ломбарда. Он занял денег и профукал и их тоже. Хотя, надо отдать ему должное, эти деньги он не проиграл. У него их вытянула какая-то шлюха. Надо ж ему было попасться на «безутешную вдовушку»!
Я непонимающе посмотрел на нее:
– На что?
Денна искоса взглянула на меня, потом пожала плечами.
– Разводка такая, самая простая, – объяснила она. – Молодая женщина стоит возле ломбарда, расстроенная, вся в слезах. Когда мимо проходит какой-нибудь богатей, она принимается рассказывать, что вот, мол, приехала в город, чтобы продать свое обручальное кольцо, а то нужны деньги на уплату налогов или на выплату процентов ростовщику…
Она раздраженно махнула рукой.
– Короче, подробности значения не имеют. Главное, она приехала в город и попросила какого-то человека сдать кольцо в ломбард. Она же такая неопытная, торговаться не умеет и все такое.
Денна остановилась напротив витрины ломбарда со скорбным выражением.
– Я-то думала, что могу ему довериться! – всхлипнула она. – А он заложил кольцо и сбежал с деньгами! А кольцо-то вот оно!
Она трагическим жестом указала на витрину.
– Но! – продолжала Денна, многозначительно подняв палец. – По счастью, он заложил кольцо за малую долю его истинной стоимости. Это фамильное кольцо, оно стоит сорок талантов, а ломбардщик хочет за него всего четыре.
Денна подступила вплотную, положила мне руку на грудь и заглянула мне в лицо широко распахнутыми умоляющими глазами.
– Ах, вот если бы вы выкупили кольцо, мы могли бы его продать хотя бы за двадцать! Разумеется, ваши четыре таланта я вам сразу верну!
Она отступила назад и пожала плечами.
– Ну и все такое.
Я нахмурился.
– А в чем подвох-то? Я бы сразу все понял, как только мы пришли бы к оценщику…
Денна закатила глаза.
– Да нет, это все работает совсем не так! Мы договариваемся встретиться на следующий день, в полдень. Но к тому времени, как я прихожу в ломбард, оказывается, что ты уже выкупил кольцо и сбежал.
Я все понял.
– А денежки вы делите поровну с ломбардщиком?
Денна похлопала меня по плечу.
– Я так и знала, что рано или поздно ты поймешь, что к чему!
Идея выглядела вполне надежной, если не считать одного «но».
– Но ведь для такого дела требуется найти достаточно надежного ломбардщика, при этом нечистого на руку!
– Это верно, – кивнула она. – Но их лавки обычно помечены.
Денна указала на дверной косяк ближайшего ломбарда. На краске виднелись еле заметные знаки, которые легко было принять за случайные царапины.
– Ага…
Я поколебался полсекунды и добавил:
– В Тарбеане такие метки означали, что тут можно безопасно скинуть… – я замялся в поисках подходящего эвфемизма, – товары сомнительного происхождения.
Если Денну и шокировало мое признание, виду она не подала. Просто покачала головой и подалась ближе к косяку, ведя пальцем вдоль знаков.
– Тут написано: «Надежный хозяин. Не против простых разводок. Прибыль пополам».
Она окинула взглядом косяк и вывеску.
– Про то, что тут можно скинуть наследство от дядюшки, нигде ничего не сказано.
– А я так и не узнал, что именно они означают, – признался я. Потом искоса взглянул на нее и спросил, стараясь, чтобы в моем тоне не слышалось ни излишнего любопытства, ни осуждения: – А ты откуда про такие вещи знаешь?
– В книжке вычитала, чё! – ехидно ответила она. – Сам-то как думаешь?
Она пошла дальше. Я догнал ее и пошел рядом.
– Я обычно не вдовушку изображаю, – сказала Денна как бы между прочим. – Молода я для вдовушки. Я говорю, что это кольцо моей матери. Или бабушки.
Она пожала плечами.
– Каждый раз говоришь то, что в данный момент будет звучать убедительнее.
– Ну а если мужик честный попадется? – спросил я. – Что, если он честно явится в полдень, собираясь помочь?
– Ой, такое нечасто случается! – усмехнулась она. – Со мной это только раз было. Ситуация совершенно застала меня врасплох. Теперь-то я всегда заранее с ломбардщиком договариваюсь, просто на всякий случай. Развести какого-нибудь жадного ублюдка, который пытается воспользоваться несчастьем девушки, – милое дело. Но я не собираюсь брать деньги у человека, который честно хочет помочь.
Ее лицо сделалось жестким.
– В отличие от той сучки, которая повстречалась Джеффри!
– Он-то, конечно, явился в полдень?
– Ну еще бы! – сказала Денна. – Пришел и отдал ей деньги. «Нет-нет, сударыня, не надо мне их возвращать! Вам же надо спасти ваш родовой хутор!»
Денна провела руками по волосам, посмотрела на небо.
– Хутор! Чушь какая! Ну откуда у крестьянки бриллиантовое ожерелье?
Она взглянула на меня.
– Почему самые славные парни всегда ведут себя с женщинами как придурки?
– Он благородный человек… – ответил я. – А просто взять и написать домой он не может?
– Да у него всегда были не лучшие отношения с семьей, – сказала Денна. – Тем более теперь. С последним письмом ему денег вообще не прислали, только сообщили, что его мать больна.
Какая-то нотка в ее голосе заставила меня насторожиться.
– И тяжело больна? – уточнил я.
– Ну да, – ответила Денна, не поднимая глаз. – Очень. А лошадь он, разумеется, уже продал, и на проезд на корабле у него денег тоже не осталось…
Она снова вздохнула.
– Прямо как в одной из этих кошмарных тейлинских драм. «Неверный путь» или что-то в этом духе.
– Ну, если так, все, что ему оставалось, это явиться в церковь в конце четвертого акта, – заметил я. – Он бы помолился, намотал на ус полученный урок и прожил остаток своих дней непорочным и добродетельным юношей.
– Посоветуйся он со мной, все могло бы быть иначе!
Она безнадежно махнула рукой.
– Но нет же, он приперся, когда все уже закончилось, и рассказал мне обо всем, что он натворил. Гильдейский ростовщик отказал ему в кредите, и что он, по-твоему, сделал?
Сердце у меня упало.
– Пошел к гелету…
– А главное, он был так доволен, когда мне об этом рассказывал! – Денна посмотрела на меня с отчаянием. – Можно было подумать, будто он нашел выход!
Ее передернуло.
– Давай зайдем сюда, – она указала на небольшой садик. – Что-то сегодня более ветрено, чем я думала.
Я поставил футляр с лютней и скинул с себя плащ.
– На, держи. Мне и так неплохо.
Денна, похоже, хотела было возразить, но потом все же закуталась в плащ.
– А еще говоришь, что не благородный! – поддела она меня.
– А я не из благородства, – возразил я. – Я просто знаю, что плащ будет лучше пахнуть после того, как ты его поносишь.
– Ага! – догадалась Денна. – А потом ты продашь его парфюмеру и сделаешь на этом состояние!
– С самого начала так и собирался, – признался я. – Это был тонкий и хитрый план. Я, видишь ли, скорее вор, чем благородный господин.
Мы сели на лавочку, укрытую от ветра.
– Ты, по-моему, пряжку потерял, – сказала она.
Я посмотрел на свой футляр. Действительно, узкий конец раскрылся, и железная пряжка исчезла.
Я вздохнул и рассеянно полез в один из внутренних карманов своего плаща.
Денна тихонечко пискнула. Негромко – скорее испуганно – втянула воздух и уставилась на меня большими глазами, черными в свете луны.
Я отдернул руку, словно обжегшись, и торопливо принялся извиняться.
Денна негромко рассмеялась.
– Как неловко получилось… – промолвила она себе под нос.
– Извини! – поспешно сказал я. – Я просто не подумал… У меня там, в кармане, проволочка, я хотел пока замотать…
– Ах да! – сказала она. – Ну конечно…
Она сунула руку за пазуху и достала кусочек проволоки.
– Прости, пожалуйста, – сказал я.
– Я просто от неожиданности, – объяснила Денна. – Мне всегда казалось, что ты не из тех мужчин, которые лезут хватать даму руками без предупреждения.
Я смущенно отвернулся к лютне и занялся делом: просунул проволочку в дырку, оставшуюся от пряжки, и стал крепко заматывать футляр.
– Хорошая у тебя лютня, – сказала Денна после продолжительной паузы. – Но футляр просто кошмарный.
– Все мои деньги ушли на лютню, – ответил я, потом поднял голову, словно меня внезапно осенило. – О, знаю! Надо спросить у Джеффри, как найти его гелета! Тогда я смогу купить целых два футляра!
Денна шутливо шлепнула меня по затылку, и я снова уселся на лавочку рядом с ней.
Сначала мы сидели тихо, а потом Денна посмотрела на свои руки и снова повторила это странное движение, которое я замечал уже несколько раз во время нашего разговора. Только теперь я сообразил, что она делает.
– Кольцо! – воскликнул я. – А куда твое кольцо девалось?
Денна посмотрела на меня странно.
– Ты же носила кольцо все то время, что мы знакомы, – пояснил я. – Серебряное такое, с голубым камушком.
Она нахмурилась.
– Я-то знаю, как оно выглядело. А вот ты это откуда знаешь?
– Ну, ты же все время его носишь, – ответил я небрежно, стараясь сделать вид, как будто я не знаю наизусть каждую ее черточку. Как будто я не знаю ее привычки вертеть кольцо на пальце, когда она встревожена или задумалась. – Так куда оно делось-то?
Денна опустила взгляд.
– Оно у одного господина.
– А-а… – сказал я, а затем, помимо своей воли, спросил: – У кого?
– Да ты его, наверно… – она запнулась, потом посмотрела на меня. – Хотя нет, может, и знаешь. Он же тоже в университет ходит. Амброз Джакис.
Мое нутро внезапно заледенело и одновременно наполнилось кислотой.
Денна отвернулась.
– Он не лишен своеобразного грубоватого обаяния, – объяснила она. – Хотя грубости в нем больше, чем обаяния. Но…
Она умолкла и пожала плечами.
– Понятно, – сказал я. Потом добавил: – Должно быть, у вас все серьезно…
Денна вопросительно уставилась на меня, потом сообразила, в чем дело, и расхохоталась. Она затрясла головой и замахала руками.
– Да нет, что ты! Господи, никогда в жизни! Он всего несколько раз ко мне заходил! Мы ходили в театр. Он водил меня на танцы. Он на удивление легок на ногу.
Она набрала воздуха и шумно выдохнула.
– В первый вечер он был весьма любезен. Даже остроумен. Во второй вечер уже несколько менее любезен.
Она опустила глаза.
– На третий вечер он сделался бесцеремонен. Ну, и дальше все пошло вразнос. Мне пришлось съехать из «Кабаньей головы», потому что он принялся таскаться туда с безделушками и стишками.
Я испытал глубочайшее облегчение. Впервые за много дней я наконец вздохнул свободно. Я почувствовал, что расплываюсь в улыбке, и мысленно одернул себя, опасаясь, что с улыбкой во весь рот буду выглядеть полным психом.
Денна искоса посмотрела на меня.
– Даже удивительно, как похожи на первый взгляд надменность и уверенность в себе! К тому же он был щедр и богат, приятное сочетание.
Она показала мне свою пустую руку.
– У моего кольца оправа разболталась, и он его забрал, сказал, что отдаст в починку.
– А после того, как все пошло вразнос, он был уже далеко не так щедр, насколько я понимаю?
Ее алые губы изогнулись в усмешке.
– Отнюдь.
– Может, я чем-то смогу помочь? – сказал я. – Если кольцо тебе так дорого.
– Оно было мне дорого, – ответила Денна, посмотрев мне в глаза. – Но что ты-то можешь сделать? Напомнить ему, как благородный человек благородному человеку, что с дамами следует обращаться учтиво?
Она закатила глаза.
– Ну, удачи тебе!
В ответ я только улыбнулся, так обаятельно, как только умел. Я ведь уже сказал ей, и сказал правду: я был не благородный человек. Я был вор.
Глава 20
Переменчивый ветер
Следующий вечер застал меня в «Золотом пони» – едва ли не лучшем трактире на университетском берегу реки. Он славился изысканной кухней, отличной конюшней и опытной ненавязчивой прислугой. Короче, одно из тех заведений высшей марки, которые могли себе позволить только самые богатые студенты.
Я, разумеется, был не внутри. Я притаился в тени на крыше трактира, стараясь не вспоминать о том, что задуманное мною выходит далеко за пределы «подобающего поведения». Если меня застукают в номере Амброза, то наверняка вышибут из университета.
Была ясная осенняя ночь, дул сильный ветер. Это было и хорошо, и плохо. Шорох листвы прикроет любой шум, который я могу произвести, однако я опасался, что развевающиеся полы моего плаща привлекут чье-нибудь внимание.
Наш план был проще простого. Я сунул Амброзу под дверь запечатанную записку. Это было игривое предложение встретиться в Имре, без подписи. Записку писал Вил: мы с Симом решили, что у него самый женственный почерк.
Конечно, мы действовали наугад, но я предполагал, что Амброз заглотит наживку. Я предпочел бы, чтобы кто-нибудь отвлекал его лично, но чем меньше народу вовлечено в это дело, тем лучше. Можно было бы попросить о помощи Денну, но я хотел сделать ей сюрприз.
Вил и Сим стояли на стреме: Вил – в общем зале, Сим – в переулке у черного хода. Их делом было дать мне знать, когда Амброз выйдет из здания. А главное, они должны были предупредить меня, если он вернется прежде, чем я закончу обыскивать его комнаты.
Дубовый прутик в правом кармане отчетливо дернулся дважды. Через некоторое время сигнал повторился. Вилем давал знать, что Амброз вышел из трактира.
В левом кармане у меня лежала березовая веточка. У Симмона, караулившего у черного хода, была такая же. Простая и эффективная сигнальная система – если, конечно, ты достаточно владеешь симпатией, чтобы заставить ее работать.
Я пополз по крыше, осторожно двигаясь по тяжелым плиткам черепицы. По своему тарбеанскому опыту я знал, что они склонны трескаться, разъезжаться и заставлять тебя терять равновесие.
Я добрался до края крыши. До земли было футов пятнадцать. Не то чтобы головокружительная высота, но вполне достаточная, чтобы сломать ногу или шею. Под окнами второго этажа шел узкий карниз, выложенный черепицей. Всего окон было десять, и средние четыре окна вели в комнаты Амброза.
Я размял пальцы и принялся пробираться по узкому карнизу.
Весь секрет в том, чтобы сосредоточиться на своем деле. Не смотреть вниз. Не оглядываться через плечо. Забыть обо всем мире и положиться на то, что он тоже о тебе забудет. Собственно, потому я и надел плащ. Если меня заметят, я буду всего лишь темной фигурой в ночи, совершенно неузнаваемой. По крайней мере, я на это надеялся.
В первом окне света не было, во втором были задернуты занавески, а вот третье оказалось тускло освещено. Я замялся. Если у вас белая кожа, как у меня, никогда не заглядывайте в окна по ночам. Ваше лицо будет бросаться в глаза в темноте, как полная луна. Поэтому я не рискнул заглянуть в окно, а порылся в карманах и достал кусок бросовой жести из фактной, который я отполировал, изготовив импровизированное зеркальце. Я осторожно выставил его за косяк окна и принялся изучать, что происходит внутри.
Внутри горело несколько тусклых ламп и стояла кровать под балдахином, просторная, как вся моя каморка у Анкера. Кровать была занята. Очень занята. Более того, там, похоже, мелькало больше конечностей, чем может принадлежать двоим людям. Увы, мое зеркальце было чересчур маленькое и я не мог рассмотреть эту сцену во всех подробностях, а то бы, пожалуй, узнал много интересного.
Я подумал, не вернуться ли назад, чтобы подойти к окнам Амброза с другой стороны, но тут налетел порыв ветра, поднявший вихрь палой листвы и попытавшийся сорвать меня с узкого карниза. С колотящимся сердцем я решился все же рискнуть и миновать это окно. Пожалуй, у тех, кто внутри, есть более интересные занятия, чем пялиться на звезды…
Я натянул поглубже капюшон плаща и зажал края зубами, прикрыв лицо и освободив руки, и принялся вслепую, дюйм за дюймом, пробираться мимо окна, прислушиваясь, чтобы вовремя заметить, что меня обнаружили. Я услышал несколько изумленных возгласов, но они, судя во всему, не имели ко мне никакого отношения.
Первое из окон Амброза представляло собой изысканный витраж. Очень красивый, но закрытый наглухо. А вот следующее окно было просто идеальным: большое, двустворчатое. Я достал из кармана плаща тоненькую медную проволочку и открыл простой шпингалет, на который оно запиралось.
Обнаружив, что окно не открывается, я догадался, что Амброз запер его еще и на щеколду. На то, чтобы с ней справиться, ушло несколько долгих минут опасного труда, одной рукой, в почти кромешной тьме. По счастью, ветер улегся, по крайней мере на время.
Наконец щеколда отодвинулась, однако окно по-прежнему не желало открываться! Проклиная паранойю Амброза, я принялся искать третий запор и убил на это минут десять, прежде чем сообразил, что раму попросту заело.
Я дернул ее пару раз. Это было не так просто, как кажется. Снаружи-то ручек нет, сами понимаете. В конце концов я разошелся и дернул изо всех сил. Окно распахнулось, и я потерял равновесие. Я откинулся назад, борясь со всеми рефлексами, которые побуждали меня отвести ногу назад, помня, что за спиной нет ничего, кроме пятнадцати футов пустоты.
Знаете это ощущение, когда качаешься на стуле, откинешься назад слишком сильно и начинаешь падать? Вот я испытывал примерно то же самое, с примесью раскаяния и страха смерти. Я отчаянно замахал руками, понимая, что это не поможет, совершенно не соображая от ужаса.
Меня спас ветер. Пока я балансировал на карнизе, налетел порыв ветра и подтолкнул меня в спину, позволив восстановить равновесие. Я уцепился за распахнутую створку окна и ввалился внутрь, не заботясь о том, сколько шума я произвожу.
Очутившись в комнате, я присел на пол, тяжело дыша. Сердцебиение только-только начало успокаиваться, когда ветер подхватил оконную раму и захлопнул ее у меня над головой, снова напугав меня.
Я достал симпатическую лампу, включил ее на самый малый свет и принялся водить лучом по комнате. Килвин был прав, когда называл эту лампу «воровской». Для подобных предприятий она подходила идеально.
До Имре и обратно было несколько миль, и я положился на то, что любопытство заставит Амброза прождать свою тайную поклонницу по меньшей мере полчаса. Обычно на поиски такой мелочи, как колечко, может уйти целый день. Но я подозревал, что Амброзу и в голову не пришло его спрятать. С его точки зрения, колечко даже не краденое. Для него это либо безделушка, либо трофей.
Я принялся методично обшаривать комнаты Амброза. В комоде кольца не нашлось, на прикроватном столике тоже. В ящиках стола кольца тоже не было, не было его и на подносе для украшений в гардеробной. Можете себе представить, у него не было даже запирающейся шкатулки для драгоценностей, просто поднос с небрежно раскиданными булавками, кольцами и цепочками.
Я ничего не брал. Это не значит, что мне не приходило в голову обчистить этого ублюдка. Нескольких таких безделушек было бы достаточно, чтобы оплатить мое обучение на год вперед. Но это шло вразрез с моим планом: проникнуть внутрь, забрать кольцо и уйти. Если я не оставлю следов своего посещения, Амброз, скорее всего, решит, что кольцо он просто потерял, если вообще заметит его исчезновение. Идеальное преступление: ни подозреваемых, ни преследования, ни последствий.
А кроме того, сбыть драгоценности в таком маленьком городке, как Имре, на редкость непросто. Меня будет слишком легко выследить.
При всем при этом я отнюдь не святой, и мне представлялась уйма возможностей напакостить Амброзу. Так что я резвился как мог. Проверяя карманы одежды, я ослабил несколько швов в надежде, что его штаны порвутся на заднице в тот момент, как он будет садиться на стул или на лошадь. Еще я немного развинтил задвижку дымохода, так чтобы она рано или поздно отвалилась и комната наполнилась дымом, пока Амброз будет пытаться вставить ее на место.
Я как раз подумывал, что бы такого сделать с его ненавистной шляпой с пером, как вдруг дубовый прутик в моем кармане сильно дернулся, заставив меня вздрогнуть. Прутик дернулся снова и с треском переломился. Я злобно выругался сквозь зубы. Амброз ведь ушел не более двадцати минут назад! Что же заставило его вернуться так быстро?
Я выключил симпатическую лампу и сунул ее под плащ. И бросился в соседнюю комнату, чтобы выбраться наружу через окно. Страшно обидно было после стольких хлопот уходить ни с чем, но, если Амброз не пронюхает, что у него кто-то побывал, я всегда могу вернуться в другой раз.
Однако окно не открывалось. Я толкнул сильнее – неужели его так прочно заклинило, когда его захлопнул ветер?
Но тут я обнаружил, что вдоль внутренней стороны подоконника тянется узкая латунная полоска. В темноте я не мог разобрать знаков, но уж охранный оберег-то я узнаю, когда увижу. Это объясняло, отчего Амброз вернулся так быстро. Он знает, что кто-то к нему вломился. Но мало этого: лучшие охранные обереги не просто предупреждают о вторжении, но еще и могут помешать вору открыть окно или дверь, чтобы выбраться обратно.
Я метнулся к двери, лихорадочно шаря по карманам в поисках чего-нибудь достаточно длинного и тонкого, чем можно было бы испортить замок. Не найдя ничего подходящего, я схватил со стола стальное перо, сунул его в замочную скважину и резко дернул вбок, оставив кончик в замке. Мгновением позже я услышал снаружи скрежет: Амброз пытался отпереть дверь и бранился оттого, что ключ не идет в замок.
Я к тому времени уже снова был у окна, водя лучом лампы вдоль латунной полоски и бормоча себе под нос руны. Заклятие было простенькое. Можно обезвредить его, соскребя несколько связующих рун, потом открыть окно и сбежать.
Я бросился обратно в гостиную и схватил со стола нож для бумаг, второпях опрокинув чернильницу с крышкой. Я уже собирался было взяться за руны, как сообразил, что это будет глупо. Забраться в номер Амброза мог бы любой воришка, но людей, которые достаточно разбираются в сигалдри, чтобы испортить оберег, на всем свете много не сыщешь. С тем же успехом можно было взять и расписаться на подоконнике.
Я замер, чтобы собраться с мыслями, потом вернул нож для бумаг на место и аккуратно поднял чернильницу. Вернувшись, я более пристально осмотрел латунную полоску. Сломать что-то – дело нехитрое, понять, как оно работает, – куда сложнее.
Тем более когда из-за спины у вас доносится приглушенная брань и возня человека, пытающегося отпереть замок.
Потом шум в коридоре стих, что нервировало еще сильнее. Я едва успел разобрать последовательность заклятий, как услышал в коридоре шаги нескольких человек. Я разделил свой разум натрое и сосредоточил свой алар на том, чтобы открыть окно. Руки и ноги у меня похолодели – я вытягивал тепло из своего тела, чтобы одолеть оберег, и старался не запаниковать, слыша, как в дверь ударили чем-то тяжелым.
Окно распахнулось. Я перемахнул через подоконник и очутился на карнизе в тот самый момент, как раздался новый удар и дверь затрещала. Я бы еще мог благополучно уйти, но в тот момент, как я ступил правой ногой на карниз, черепичная плитка у меня под ногой раскололась. Нога поехала вниз, и я обеими руками ухватился за подоконник, чтобы не упасть.
И тут снова налетел ветер. Он подхватил открытую створку окна, и она полетела прямо мне в голову. Я вскинул руку, защищая лицо, и рама ударила меня по локтю. Одно из стекол разлетелось вдребезги. Меня швырнуло в сторону, и правая нога окончательно соскользнула.
Поскольку других вариантов не оставалось, я решил, что лучше будет упасть с крыши.
Мои руки чисто инстинктивно хватались за что ни попадя. Я смахнул еще несколько черепиц, потом ухватился за край карниза. Удержаться мне не удалось, но это замедлило падение и помогло мне развернуться, так что я не упал ни вниз головой, ни спиной. Вместо этого я приземлился лицом вниз, как кошка.
Вот только у кошки все четыре лапы одинаковой длины. А я рухнул на четвереньки. Ладони я просто ободрал, а вот удариться коленями о булыжную мостовую было так больно, что ничего подобного я в своей молодой жизни еще не испытывал. В глазах у меня потемнело, и я невольно взвизгнул, точно собака, которую пнули ногой.
Секунду спустя на меня градом посыпалась тяжелая красная черепица. Большинство плиток разбилось о мостовую, но одна шарахнула меня по затылку, а вторая угодила точно в локоть, отчего все предплечье онемело.
Но я не стал тратить время на размышления об этом. Сломанная рука заживет, а вот если меня исключат из университета – это навсегда. Я накинул капюшон и заставил себя подняться на ноги. Придерживая капюшон одной рукой, я, пошатываясь, отошел на несколько шагов, под стену «Золотого пони», чтобы меня не было видно из окон второго этажа.
И рванул оттуда что было мочи.
В конце концов я осторожно, прихрамывая, пробрался домой по крышам и залез к себе через окно. На это ушло немало времени, но выбора не было. Не мог же я у всех на виду пройти через зал трактира, растрепанный, хромающий и вообще в таком виде, как будто я только что свалился с крыши.
Переведя дух и потратив некоторое время на то, чтобы хорошенько выбранить себя за дурость, я занялся своими ранами. Хорошо было то, что ног я не переломал, просто на коленях набухали великолепные синячищи. Черепица, упавшая мне на голову, оставила шишку, но не поранила меня. В локте пульсировала тупая боль, но чувствительность к руке вернулась.
Тут в дверь постучали. Я на миг застыл, потом достал из кармана березовую веточку, быстро пробормотал связывание и дернул ею взад-вперед.
Из коридора раздался изумленный возглас, а потом глухой хохот Вилема.
– Ничего смешного! – услышал я голос Сима. – Впусти, что ли?
Я впустил их. Симмон сел на кровать, Вилем – на стул у стола. Я закрыл дверь и сел на другой конец кровати. Даже теперь, когда все сели, в крошечной комнатенке было тесновато.
Мы мрачно переглянулись, потом Симмон сказал:
Читать бесплатно другие книги:
