Когда море стало серебряным Лин Грейс
– Будь я вашим старым другом, я дал бы вам такой совет: когда ваш отец спросит, что подарить вам на свадьбу, попросите у него листок, который лежит в пасти его каменного тигра.
Молодой князь так и замер с разинутым ртом, но процессия набирала скорость, и когда он оглянулся, старика уже не было видно.
Так что в тот самый вечер, когда отец молодого князя спросил, что подарить ему на свадьбу, сын попросил у него листок бумаги из пасти каменной статуи тигра. Отец ужасно удивился, потому что напрочь забыл об этом листке, а когда вспомнил, удивился ещё сильнее, поскольку считал его никчёмным клочком бумаги. Однако молодой князь упрямо твердил, что ему не нужно никаких свадебных подарков, кроме этого листка, – и добился своего.
Поначалу ему показалось, что отец прав. Сидя за своим столом у окна и разглаживая листок (отец скомкал его в шарик, прежде чем засунуть в пасть каменного тигра), князь не обнаружил в нём ничего необычного.
Он вздохнул и с досадой отодвинул листок. У него хватало и других забот. Прежний князь оставил ему в наследство большие хлопоты. Этот старый князь построил такие крепкие стены, каких в этом городе ещё не бывало, однако Нефритовая река играючи смелаґ их со своего пути. И тогда старый князь, боясь, как бы горожане от отчаяния не взбунтовались, ввёл строжайшие законы, сурово каравшие за любые провинности. Тюрьмы были переполнены, в народе ходили слухи о назревающем восстании…
Уж не потерял ли я всё ещё до того, как успел приобрести, в отчаянии подумал молодой князь. Он уронил голову на руки и сидел так долго-долго. Уже и солнце зашло, а он всё сидел.
Только когда комнату залил лунный свет, князь впервые пошевелился. Он поднял голову, скользнул взглядом по измятому листку бумаги – и уставился на него во все глаза.
Листок изменился! На нём появилась строка на неведомом языке. Пока князь ломал голову над тем, что могла бы означать эта надпись, луну закрыло облако, и слова исчезли со страницы. Он начал было проклинать собственную незадачливость, но тут облачко улетело, и слова вернулись. Они появляются только при ярком лунном свете, догадался князь.
Он долго ломал голову и наконец расшифровал таинственную строчку. Она гласила: Ты поведёшь за собой только тех, кто сам захочет за тобой следовать.
День шёл за днём, князь, как ни бился, так и не мог разгадать смысл надписи, но всё равно не хотел считать её бессмысленной чепухой. Однажды он наблюдал, как его люди начинают строить очередную плотину, чтобы удержать Нефритовую реку, – и вдруг его осенило. Прежний князь опирался на силу, однако сила не помогла ему обуздать ни бурный поток Нефритовой реки, ни недовольство подданных. Новый князь понял, что ему делать: не бороться с рекой, а повести её за собой в нужном направлении, – но так, чтобы она сама захотела следовать за ним.
Князь тотчас приказал прекратить возведение стены. Он придумал другое: проложить каналы! Река послушно потекла по новым руслам и стала орошать поля, окружавшие город.
Наводнения прекратились. Князь издал указы, в которых призывал людей строить, торговать и вести добродетельную жизнь. Процветание и мир пришли в Город, мало-помалу он сделался одним из прекраснейших городов той земли и, может быть, даже превзошёл Столицу, где правил сам император. Князь часто советовался с Листком и довольно скоро прославился своей мудростью. А городу своему он дал новое имя: назвал его Городом Яркого Лунного Света, того самого лунного света, в котором только и можно было прочесть Ответы.
– Выходит, Город Яркого Лунного Света был построен из-за какой-то бумажки? – сказал Ишань, когда Пиньмэй завершила свой рассказ.
– Ну, вообще-то это была волшебная бумажка, – ответила Пиньмэй. Она немного воспрянула духом. Может быть, история Амы тоже волшебная? Расскажешь её – и словно сил прибавилось…
– А этот Листок по-прежнему там? – спросил Ишань.
– Нет, Ама говорила, что… – Пиньмэй осеклась и выпрямилась. – Ишань, – медленно проговорила она, – в Городе Яркого Лунного Света нет Листка с Ответами, но там есть драконова жемчужина. Ама сказала, что один из князей этого Города выменял Листок с Ответами на драконову жемчужину!
Рис из плошки высыпался на колени Пиньмэй, но ни она, ни Ишань этого не заметили.
– Драконова жемчужина? – воскликнул Ишань. – Драконовы жемчужины излучают свет! Значит, она…
– …может быть Светоносным Камнем, Озаряющим Ночь, – подхватила Пиньмэй.
– Тогда всё просто, – сказал Ишань. – Мы с тобой пойдём в Город Яркого Лунного Света и раздобудем эту жемчужину!
– Но я же всего-навсего сказала, что драконова жемчужина может быть Светоносным Камнем! Может быть, а может и не быть.
– Так пойдём и узнаем! – сказал Ишань. – Что это, как не шанс спасти Аму!
– Но… но… – пыталась возразить Пиньмэй. Мысли метались у неё в голове, словно стая вспугнутых ворон. Пойти в тот город? Спасти Аму? Мы не сумеем. Я не сумею.
– Пиньмэй! – с досадой произнёс Ишань. – Ты всё думаешь и думаешь. Наблюдаешь и наблюдаешь. Может быть, хватит наблюдать? Пора действовать!
Когда придёт время, ты сделаешь то, что должна, сказала Ама. Пиньмэй закрыла глаза, представляя лицо Амы, её взгляд, спокойный и нежный, как лунный свет.
Открыв глаза, она увидела, что Ишань смотрит на неё совсем иным взглядом. Этот взгляд словно говорил: что, боишься? Не бойся – я буду с тобой.
– Ладно, – сказала Пиньмэй. – Идём.
Глава 9
– А ты хоть знаешь, как добраться в Город Яркого Лунного Света? – спросила Пиньмэй.
Снег падал на них беззвучно, как просеянная соль, и шаги их тоже были почти не слышны.
– Конечно, – сказал Ишань. – А ты разве нет?
Пиньмэй помотала головой.
– Я не помню, – сказала она. Ей хватило бы пальцев одной руки пересчитать, сколько раз за свою жизнь она спускалась с горы. – А чьи это башмаки? На вид им лет сто!
Перед выходом Ишань бросил Пиньмэй какие-то одёжки и башмаки. Он достал их из сундука, такого же древнего, как тот ган, в котором она пряталась. С той минуты, как Пиньмэй согласилась идти с ним, Ишань шутихой носился по дому, собирая еду и одежду, – даже смотреть было смешно. Боится, как бы я не передумала, хитро улыбнулась Пиньмэй.
– Их носила Мэйя, когда была ещё девочкой, – пробормотал Ишань, обгоняя её, чтобы показывать дорогу.
Тётушка Мэйя… Пиньмэй показалось, что глоток воды, который она отхлебнула перед выходом, замерзает в животе. Но тут Ишань сказал:
– А вон уже и твоя хижина. Хочешь зайти и взять что-то из вещей?
Однако, подойдя ближе, оба увидели, что брать уже нечего. Каменные стены были обуглены, пол усыпан останками обгорелой мебели, повсюду, точно умирающие мотыльки, валялись хрупкие тёмные комья пепла.
Пиньмэй застыла на месте и разрыдалась. Вот это выжженное в углу – её кровать? А эта горстка золы – всё, что осталось от её одежды? Слёзы лились и лились, будто стремились затушить уже погасшее пламя, ледяной ветер пронизывал насквозь. Ишань, стоя за спиной у Пиньмэй, неловко погладил её по руке.
– Всё не так уж плохо, – произнёс он без особой уверенности. – Пойду осмотрюсь.
Пиньмэй молча глядела на чёрный, обугленный старый ган. Неужели всё это было только вчера? Она как будто чувствовала у себя на макушке тёплую руку Амы, такую ласковую и надёжную. Пиньмэй утирала слёзы, но они всё лились.
– Смотри, что я нашёл! – крикнул Ишань.
Пиньмэй вздрогнула от неожиданности, потом бросилась к нему. Ишань стоял там, где раньше, ещё вчера, была комната Амы, склонившись над каким-то ларцом, который пламя искорёжило до неузнаваемости. Крышка ларца, когда Ишань приподнял её, рассыпалась на куски, зато внутри оказалось нечто такое, чего Пиньмэй никогда прежде не видела. Это была куртка, сшитая из сотен разноцветных лоскутков. Казалось, она светится – до того яркими были её цвета среди мрачного пепелища. Пиньмэй приподняла куртку, из рукава что-то выпало, и они с Ишанем изумлённо уставились на ярко-зелёный предмет на белом снегу. Это был нефритовый браслет.
Глава 10
Глаза были закрыты. Каждый раз, когда она пыталась их открыть, слепящий свет оказывался невыносимым – в глаза как будто впивались иголки.
Что же произошло? Она спокойно плыла по Небесному Озеру, чёрная вода с лёгким плеском омывала её гигантский панцирь, а вокруг носились лупоглазые рыбки.
И вдруг, ни с того ни с сего, на неё с силой надавили, и она стремительно пошла ко дну, всё глубже и глубже. Она хрипела и металась, она вырывалась, однако всё было тщетно. Воды кругом уже не было. Черепаха била всеми четырьмя лапами, но когти стали бесполезными, словно нитяные узелки. И ещё этот ослепительный свет!
Что же это за место?
Она заставила себя открыть глаза и больше не зажмуривать, чтобы они привыкли к яркому свету.
Золото.
Вокруг – ничего, кроме золота, ослепительного золота, которое сверкало и переливалось.
Она заморгала и попыталась оттолкнуться, но под лапами был лишь мягкий шелковистый воздух. И ещё эта тяжесть на спине… Что-то давит сверху, держит и не даёт вырваться.
Неужели она в плену?
Глава 11
У Амы затекло всё тело. Солдат держал её, крепко связанную, железной хваткой, конь нёсся галопом, и только теперь, когда они остановились, она почувствовала, как дрожат её руки и ноги. Солдаты говорили с Амой коротко, отрывисто, но, как ни странно, совсем не грубо. С ней они обращались гораздо лучше, чем с мужчинами, которые брели, спотыкаясь, длинной вереницей, скованные одной цепью. На них орали, их безжалостно били кнутом, и, глядя на всё это, Ама наверняка заплакала бы, не будь ей так страшно.
Солдат снял её с коня и сказал:
– Идёмте, Сказительница. Здесь мы заночуем.
Вскоре Ама очутилась в шатре – в полном одиночестве. Она поняла, что это особая привилегия: ведь солдаты ютились в тесных переполненных палатках, а пленники и вовсе сбились в кучу под открытым небом. Она дрожала от жалости к ним, слыша их стоны и крики. В шатёр бесшумно вошёл другой солдат с маленьким факелом. Он развязал Аме руки и дал кусок пирога.
– Поешьте-ка, – сказал он.
Ама посмотрела на пирог. Точнее, это была половина пирога: стало быть, солдат поделился с ней собственным пайком.
– Вы очень добры. Спасибо, что вспомнили обо мне.
– Вы Сказительница, – сказал он, словно отвечая на вопрос.
Когда Ама доела, он снова связал ей руки – как ей показалось, с неохотой. Но тут в шатёр ворвался другой солдат, одетый во всё зелёное. Он был явно старше, выше и тучнее остальных.
– Что ты тут делаешь? – в упор спросил он первого солдата низким голосом, грозящим перейти в рык.
– Я звала, кричала! И только он один откликнулся! – Ама изо всех сил старалась говорить капризным голосом, словно избалованный ребёнок. – Вы что, собрались морить старуху голодом?
Солдат в зелёном посмотрел на Аму, и внутри у неё всё похолодело от ужаса. В его взгляде была сила и ярость – ярость на грани безумия. Где же она видела раньше такие глаза?..
– Я с ней разберусь, – сказал он первому солдату. – Выйди.
Тот вышел, а человек в зелёном снял шлем и принялся сверлить Аму взглядом, словно выискивая что-то в её лице. Глядя на него в ответ, она отметила гордую посадку головы – этот человек явно не привык кланяться.
– Вы не простой солдат, – сказала она.
Его властный рык всё ещё отдавался у неё в ушах, вселяя странный страх, какого она не ощущала с детства.
– А ты не простая старуха! – со злостью парировал он. – Все тебя знают! В любом уголке, куда ни загляни, все слыхали твои россказни. Да и сейчас эти солдатики только и мечтают рассесться вокруг тебя, как дети малые, и развесить уши!
Ветер, тоскливо завывая, откинул полог палатки и загнал внутрь поток снежинок. Они облепили Аму, словно крошечные серебряные семена.
– Чего вы от меня хотите? – спросила Ама. Она говорила медленно и взвешенно, стараясь скрыть страх.
– Чего можно хотеть от Сказительницы? – грубо хохотнул человек в зелёном. – Сказку, конечно! Расскажи мне про Мальчика-Женьшеня.
Мальчик-Женьшень? Ама с трудом скрыла изумление. Она никогда не забудет, как рассказывала эту историю в последний раз. Тогда её просила об этом тётушка Мэйя. Сейчас кажется, что это было бесконечно давно… Ама закрыла глаза, припоминая.
– Расскажи мне про Мальчика-Женьшеня, – попросила тётушка Мэйя. Она лежала в кровати и улыбалась, и многочисленные морщинки расходились от её сияющих глаз, словно лучики. Однако рука её в руке Амы была слабой, почти прозрачной.
– Я хочу ещё раз услышать эту историю, прежде чем умру, – сказала тётушка Мэйя и посмотрела на Пиньмэй и Ишаня, стоявших у её ложа. – Когда тебе столько лет, ты счастлив уже тем, что у тебя есть друзья, есть кому сказать «прощайте».
– Но… – попытался возразить Ишань. – Но как же…
– Ишань, – сказала тётушка Мэйя, и лицо её стало серьёзным. – Мне пора. Ты с каждым днём будешь становиться старше. А я встречусь с родителями и давно ушедшими друзьями, которых не видела много-много лет. Я буду скучать по тебе, но настало время разорвать нить, соединяющую нас.
Ишань низко опустил голову.
– Прошу тебя, – обратилась Мэйя к Аме, – расскажи мне эту историю!
Дони попросту её не замечали, а если и обращались к ней, то лишь затем, чтобы сказать «замолчи», «не мешай» или «ступай прочь». авным-давно одну маленькую девочку отправили жить со старыми тётушкой и дядюшкой в доме у подножия горы. Она так любила свою деревушку, где жила раньше! Там были зелёные поля, там было озеро с весёлыми, игривыми рыбками, там жили её друзья и родители. А здесь, под горой, были только серые камни, тёмный лес и двое стариков. Они не то чтобы обижали её —
Но даже столь равнодушные опекуны не могли не обратить внимания на то, что девочка всё чаще и охотнее убегает из дома. Порой, отрываясь от игры в шашки, старики слышали переливчатый смех, доносящийся откуда-то издалека. Однажды утром, когда девочка норовила выбежать за дверь, тётка ухватила её за рукав и спросила:
– Ты куда это?
– Играть! – ответила девочка, вырываясь.
– Здесь никто не живёт, кроме нас, – сказала тётушка. – Маленькая девочка не может целыми днями играть одна.
– А я не одна, – ответила девочка. – У меня есть друг.
– Какой такой друг? – спросил дядюшка.
– Это мальчик, – ответила девочка. – В красной шапке.
– В красной шапке? – переспросила тётка и от удивления ослабила хватку, и девочка сразу выскользнула за дверь. Когда она скрылась из виду, старики переглянулись.
– Ты это слышал? – прошептала старуха, роняя слюну. – Мальчик в красной шапке! Здесь, у нас!
– А вдруг это Мальчик-Женьшень? – ответил старик, облизываясь так, словно был голоден.
– Наберись терпения! – прикрикнула старуха. – Нужно дождаться красной луны.
Больше старики ничего не говорили. Они позволяли девочке поступать как ей вздумается. Однако они внимательно следили за лунным календарём и подсчитывали дни даже усерднее, чем свои выигрыши и проигрыши в шашки.
И вот настал день, когда старик и старуха крадучись вышли из дому вслед за девочкой. Издалека они следили, как она повернула за угол. Вскоре появился маленький мальчик, одетый с головы до пят в ярко-красное.
– Это Мальчик-Женьшень! – проговорил старик.
– Ш-ш-ш! – зашипела старуха. – Тихо ты!
Дети лазали по деревьям, рисовали палочками по земле. Ближе к полудню, устав от игр, они привалились к стволу большого дерева и уснули.
– Давай! – шёпотом приказала старуха.
Старики неслышно подползли к детям. Старуха маленьким ножичком надрезала рукав рубахи мальчика и вытащила тонкую красную нитку, а старик крепко привязал эту нитку к нижней ветке куста. Потом старики кивнули друг другу и удалились так же беззвучно, как приблизились.
В ту же ночь, когда луна светила кроваво-красным светом, старик со старухой вышли из дому, и у каждого из них в руках были фонарь и лопата. Долго бродя и спотыкаясь, они отыскали нитку, привязанную к ветке, и пошли за ней – вокруг деревьев, по камням, сквозь кусты, – пока наконец у подножия горы нитка не ушла прямо под землю. Старики поспешно принялись копать.
– Вот он! – сказал старик и с фонарём в руках вгляделся в яму. На дне её оказался большой корень, похожий на ребёнка. Нитка вела к лоскутку, обёрнутому вокруг плеча – это было всё, что осталось от рубашки.
– Мальчик-Женьшень! – прошипела старуха.
Оба с грохотом отшвырнули свои лопаты, схватили корень и бросились домой. Они так ликовали, что девочка проснулась. Она никогда ещё не слышала, чтобы родичи издавали такие радостные крики. Выбравшись из кровати, девочка с изумлением обнаружила, что её старенькие тётушка и дядюшка пляшут вокруг большого котла, стоящего на огне.
– Что вы готовите? – спросила девочка.
– Подойди – увидишь! – со смехом ответил дядюшка.
Он снял с котла крышку, и девочка заглянула внутрь.
– Но это всего-навсего корень… – растерянно сказала она.
– Ха-ха! – ещё сильнее развеселился старик. – Ты что, не признала своего дружка? Это потому что мы захватили его врасплох, совсем беспомощного. В ту самую ночь, когда он превращается в корень!
– Это Мальчик-Женьшень, мы его сварим и съедим! – добавила старуха. – И тогда мы с твоим дядей заново станем молодыми!
Девочка расплакалась, но старики этого даже не заметили.
– Я стану молодым! – воскликнул старик и вдруг осёкся. Если я съем кусочек корня, я помолодею, подумал он. Но если я съем весь корень, я не только помолодею – я буду жить вечно!
Старуха не заметила, что её муж внезапно умолк, потому что подумала о том же. Зачем же мне делиться с мужем, думала она. Если я съем кусочек корня, я проживу всего лишь на сто лет больше. Но если я съем весь корень, я никогда не умру.
– Муженёк, – вкрадчиво сказала старуха, – чтобы корень стал съедобным, его надо варить целый день, а у нас даже вода ещё не вскипела. Твои родители живут всего в часе ходьбы к западу. Почему бы тебе не позвать их в гости? Мы бы их угостили. Разделим с ними удачу – тут хватит на всех!
– Жёнушка, – ответил старик, – я как раз подумал то же самое о твоих родителях. Они ведь живут всего в часе ходьбы к востоку. Почему бы тебе не сходить за ними?
И оба медленно-медленно двинулись к двери, уговаривая друг друга. Только перед самым восходом солнца они неохотно разошлись в разные стороны, то и дело недоверчиво оглядываясь.
Ни один, ни вторая, конечно же, не вспомнили о маленькой племяннице. Однако едва они ушли, как девочка сразу же утёрла слёзы и высоко вскинула голову. Она загасила огонь и сняла крышку с тяжёлого котла.
Как только в котёл попали лучи солнца, мальчик подскочил и выпрыгнул наружу, стряхивая с себя воду. В тот же миг за дверью послышался топот и раздались громкие недовольные голоса.
– Чего это ты спешишь домой? – допытывался старик. – И где твои родители?
– Я хотела принести побольше дров, а то вдруг не хватит! – отвечала старуха. – А где твои родители?
– Я хотел проверить, заперта ли у нас дверь! – ответил на это старик. – Ну что же, давай помогу тебе с дровами.
Дверь рывком отворилась. Старики и дети вытаращились друг на друга.
– Бежим! – воскликнула девочка и схватила мальчика за руку.
Они проскочили мимо тётушки и дядюшки и бросились за дверь. Старуха с воплем замахнулась на них поленом, но попала по голове муженьку, а он выронил дрова ей на ногу – и оба растянулись на полу, потирая больные места и кляня друг друга последними словами.
А что же их племянница и Мальчик-Женьшень? Они убежали далеко-далеко, и с тех пор никто о них и слыхом не слыхивал.
– Спасибо, – сказала тётушка Мэйя и опять улыбнулась, но на этот раз её улыбка была усталой, а взгляд – затуманенным.
– Эта малышка оказала тётушке и дядюшке большую услугу, – медленно произнесла она, и глаза её закрылись. – Иначе они стали бы бессмертными, а это печальнейшая участь.
– Трудно преодолеть искушение бессмертием, – сказала Ама и поманила Ишаня. Он сел у кровати Мэйи и взял её руку в свои.
– Так не должно быть, – проговорила тётушка Мэйя ещё медленнее; слова её доносились как будто сквозь толщу воды. Огромным усилием воли она открыла глаза и посмотрела на Ишаня. – Такое бессмертие – не для нас, людей. Оно свело бы нас с ума.
Тётушка Мэйя в последний раз закрыла глаза. Ама положила руку на плечо Ишаню, и он низко склонил голову.
– Эй, старуха! – прикрикнул человек в зелёном. – Слышала, что я сказал? Давай, рассказывай про Мальчика-Женьшеня!
Ама открыла глаза и посмотрела ему в лицо, вновь поразившись ярости, которая горела в его чёрных глазах.
– Нет, – сказала она.
Сердце её стучало барабанной дробью, но ответить иначе она не могла.
– Нет? – взревел мужчина.
Лицо его исказилось гневом, оскаленные зубы заблестели в свете факела, он больше походил на зверя, чем на человека.
– Нет, – повторила Ама. – Вы и так её знаете.
Она следила, как он сжимает и разжимает кулаки, борясь со вскипающим гневом, и понимала: перед ней человек, не привыкший к отказам.
– Старая дура, – процедил он наконец. – Я с тобой потом разберусь.
Он опалил её злобным взглядом, снова нацепил шлем и выскочил из шатра. Ама смотрела вслед его мощной фигуре, внушавшей страх даже на расстоянии.
– До встречи, – прошептала она, – ваше высочайшее величество.
Глава 12
Когда они спустились к подножию горы, уже совсем стемнело, и Ишань предложил поискать ночлег в деревне. Пиньмэй давным-давно здесь не была, однако помнила, что раньше деревня выглядела совсем не так. Сейчас по пустынным улицам гулял ветер и было куда холодней, чем обычными тихими зимними вечерами. Они встретили всего нескольких прохожих, и те едва на них взглянули. Пиньмэй не сразу, но поняла, что не так: никто не улыбался.
– Мужчин нет, – сказал Ишань скорее себе, чем Пиньмэй. – Только женщины и дети… и вон там одна старушка. Почему они забрали именно Аму? Она и вправду что-то знает?
Ну конечно, думала Пиньмэй, наконец догадавшись, что произошло в деревне. Здесь побывал император! Деревянная дверь дома напротив разбита в щепки, стена разрушена – вот они, камни, прямо у них под ногами. И эта серебристо-серая пыль, которую несёт ветер, – это не снег, это пепел.
– Простите, – обратился Ишань к женщине, подметавшей разбитые изразцовые плитки. – Мы спустились с горы и идём в Город Яркого Лунного Света. Вы не знаете, где мы могли бы переночевать?
Женщина посмотрела на них словно сквозь толщу льда, молча покачала головой и скрылась в доме.
Ишань задавал этот вопрос всем встречным, но ответом неизменно было молчание. Даже дети – некоторых из них Пиньмэй узнала, она встречала их в этой деревне раньше, – молчали и только смотрели на них пустыми взглядами, и это было странно.
В конце концов один старик всё-таки ответил им.
– Ладно, идёмте ко мне, – сказал он со вздохом. – После того как к нам наведались солдаты императора, вряд ли кто-то другой радушно распахнёт вам двери.
Он провёл их извилистой улочкой к скромному каменному дому с деревянной дверью, выцветшей, потрескавшейся и покоробленной. Женщина с волосами, собранными в тугой узел, заклеивала порванные бумажные окна. Она прервала работу и в испуге уставилась на них:
– Дети? Дедушка Сай, я послала тебя за дровами, а ты возвращаешься с детьми?
– Нам бы только найти место, где переночевать, – быстро проговорил Ишань. – А утром мы уйдём.
– Чего-чего, а места тут хватает, – с горечью сказала женщина. – Мужчин увели, теперь полно пустых кроватей. А ещё опустели конюшни, свинарники и курятники. Солдаты императора забрали всё, оставили нам только черепки, чтоб лить над ними слёзы.
– Будет тебе, Суйя, – сказал дедушка Сай. – Мы и так самые счастливые люди в деревне. А ещё два дня назад кто бы мог подумать, что несчастье обернётся счастьем?
Женщина вздохнула и вяло взмахнула рукой, приглашая их в дом. Даже в оконной бумаге, хлопавшей на ветру, было больше жизни, чем в этом её жесте. Пиньмэй и Ишань шагнули через порог. Каменные стены всё же защищали от ветра, хотя он так и рвался в окно.
– Тётушка Суйя! Дедушка Сай! – раздался голос из-за простой деревянной ширмы. – Кто там?
Пиньмэй и Ишань, не сдержав любопытства, заглянули за ширму. В кровати лежал юноша. Подойдя чуть ближе, Пиньмэй увидела, что он совсем юн – должно быть, всего на несколько лет старше Ишаня.
– Приветствую, – сказал он и поманил их к себе. Чёрные глаза ярко горели на бледном лице, обе ноги были перебинтованы, зубы сжаты, лицо искажено гримасой боли.
– Это тебя солдаты покалечили? – спросил Ишань.
– Нет, – ответил парень, – хотя легко могли бы. Я видел, как они забрали Фэн Фу, самого сильного человека в деревне. Фэн Фу метнул в солдата топор – и этот топор отскочил от зелёного солдатского рукава, будто камешек от черепашьего панциря.
Солдат в зелёном? Пиньмэй вздрогнула и посмотрела на Ишаня. Тот явно подумал о том же.
– Я знаю этого солдата, – сказал Ишань. – Он швырнул меня оземь одной рукой, как букашку.
– Вот так же он швырнул и Фэн Фу, – сказал юноша, и глаза его округлились при воспоминании. – Одной рукой. Огромного Фэн Фу! Человека, который мог задушить быка голыми руками! Но солдаты императора, должно быть, обладают какой-то особой силой. Они непобедимы.
Солдаты, подумала Пиньмэй, или только один солдат? Она сжала браслет Амы. Холодный камень был теплее её пальцев.
– Если это не солдаты, – Ишань взглядом указал на бинты, – тогда кто?
– Мой конь, – ответил юноша и рассмеялся.
– Что же в этом смешного? – спросил Ишань.
– Видишь ли, – сказал парень, – примерно месяц назад от нас сбежала лошадь – и я проклял нашу горькую участь. Но дедушка Сай сказал: «Откуда тебе знать? Может, это не несчастье, а счастье».
– И я был прав, – вставил дедушка Сай, подтаскивая к кровати стулья.
– Точно, – кивнул юноша. – Потому что через несколько недель наша кобыла вернулась – и привела с собой прекрасного жеребца. Я возликовал и готов был возблагодарить нашу счастливую участь, но дедушка Сай сказал…
– Я сказал: «Откуда тебе знать? Может, это не счастье, а несчастье», – договорил за него дедушка Сай и придвинул к кровати маленький столик.
– И он был прав! – воскликнул юноша. – Потому что несколько дней назад, когда я гарцевал на этом жеребце, он сбросил меня, и я сломал себе обе ноги. И я снова проклял свою горькую участь.
– А я снова сказал, – напомнил дедушка Сай, присаживаясь возле кровати, – «Откуда тебе знать? Может, это не несчастье, а счастье».
– И ты снова оказался прав, – заметила Суйя, принёсшая чай. Она протянула юноше его чашку, помогла приподняться в постели и по-матерински нежно погладила по голове. – Потому что пришли солдаты и стали сгонять всех мужчин. Но, увидев Сыфэня – в кровати, с переломанными ногами, – они сказали, что с него всё равно не будет толку, и оставили его в покое.
– А всех остальных они увели? – спросил Ишань.
– Всех молодых, – уточнил дедушка Сай. – Им нужны только крепкие и сильные, пригодные для тяжёлой работы. Стариков вроде меня они не брали.
– Не считая Амы, – сказала Пиньмэй тихо, однако все расслышали и обернулись к ней. Под их взглядами она совсем смутилась и еле слышно пояснила: – Он забрал мою бабушку.
Клочок оконной бумаги влетел в комнату и на миг завис в воздухе между Пиньмэй и остальными. Потом медленно опустился на пол, словно белый лепесток.
– С горы, – сказал дедушка Сай и кивнул. – Значит, ты внучка Сказительницы. Как я сразу не догадался!
Сказительница, подумала Пиньмэй. Тот солдат тоже так назвал Аму.
Она медленно провела пальцем по браслету и плотнее надела его на руку.
Глава 13
– Надеюсь, вы не ждёте, что вас тут накормят ужином, – сказала тётушка Суйя. – Мы люди бедные, поделиться нам нечем.
– Суйя! – с упрёком сказал Сыфэнь. – Это же гости!
Женщина покраснела.
– Простите, – сказала она. – Я не хотела жадничать. Просто люди императора вынесли всё подчистую. Нам было бы совсем нечего есть, не успей я припрятать вот это.
Суйя откинула низко свисавшее покрывало. Под кроватью лежала старая доска. Когда Суйя её отодвинула, оказалось, что из каменного пола вынут один камень. Это был тайник, куда как раз помещалась небольшая банка. Все уставились на неё затаив дыхание. Суйя сдёрнула крышку, и из банки во все стороны разлетелись сырые рисинки – словно порвалось жемчужное ожерелье.
– Ой! – воскликнула Суйя и бросилась собирать рассыпанный рис. Пиньмэй опустилась на коленки рядом с ней, чтобы помочь, их глаза встретились, и Пиньмэй ощутила внезапное родство. Она-то хорошо знала, как сжимается сердце, когда в банке кончается рис.
– Нам сейчас и зёрнышка нельзя потерять, – сказала ей Суйя. – Когда закончится этот рис, у нас не останется никакой еды.
– Как жаль, что я не могу подарить вам волшебный красный камень, – сказала Пиньмэй, не успев подумать.
– Волшебный красный камень? – переспросила Суйя.
– Н-нет, ничего, – сказала Пиньмэй. Горло её сжалось, слова попрятались, словно мыши в норки.
– Очень жаль. Мне показалось, это что-то из сказки, – сказала Суйя с хитрой улыбкой. – Это было бы кстати, Сыфэнь любит всякие истории.
– Очень, – подтвердил Сыфэнь, слышавший весь разговор. – Особенно в эти дни, когда так хочется отвлечься и думать о чём угодно, кроме этого, – он показал на свои перебинтованные ноги и скорчил гримасу. – Ну так что же, внучка Сказительницы? Найдётся у тебя история для нас?
Пиньмэй открыла рот, но не смогла издать и звука. В горле застряла ледышка. Девочка покрепче сжала нефритовый браслет. Если бы Ама сейчас оказалась здесь! Ама рассказала бы этим людям сказку: её надёжный, успокаивающий голос укутал бы их, словно тёплым покрывалом. Острая тоска по Аме захлестнула Пиньмэй. Она помотала головой.
– Ещё как найдётся, – сказал Ишань, как всегда насмешливо. – Пиньмэй, ты ведь знаешь все истории, которые Ама рассказывала хотя бы раз.
Оттого, что все взгляды были устремлены на Пиньмэй, льдинка в горле начала разрастаться, захватывая сердце и лёгкие. Пиньмэй попыталась вдохнуть, но воздух словно окаменел. Ама, думала Пиньмэй в отчаянии, Ама, ты мне нужна! Ничего не видя вокруг, она развернулась и хотела было броситься за дверь.
Но чья-то горячая рука схватила её руку и удержала. Пиньмэй опустила взгляд. Сыфэнь смотрел на неё снизу вверх, черты лица исказила боль.
– Пожалуйста, – сказал он. – Пожалуйста, расскажи мне историю.
Читать бесплатно другие книги:
