Селфи Адлер-Ольсен Юсси

Глава 34

Пятница, 27 мая 2016 года

«И кто же, скажите на милость, настаивал выехать в такую рань, не Ассад ли случайно?» – спрашивал сам себя Карл, взяв курс на юг. И вот теперь этот бородатый бандит сидит рядом и бессовестно храпит… На что это вообще похоже?

– Ассад, проснись! – заорал он так, что помощник от неожиданности стукнулся лбом о колени и осмотрелся, не в состоянии понять, где находится.

– Что мы тут делаем? – поинтересовался он, прикрыв глаза.

– Мы проехали уже полпути, и я засну, если ты не будешь со мной разговаривать.

Ассад потер глаза и взглянул на указатели, висевшие над блестящей автомагистралью.

– А, мы еще только у Оденсе… Тогда я, пожалуй, еще чуток вздремну.

Карл ткнул коллегу локтем в бок, что вовсе не помешало тому погрузиться в объятия Морфея.

– Эй, Ассад, да проснись же ты! Я тут вот о чем подумал…

Сириец вздохнул.

– Вчера я ездил к своей бывшей теще. Ей почти девяносто, она странноватая и глубоко погружена в свой собственный мир – и все же всякий раз, когда я ее навещаю, на меня снисходит озарение.

– Ты уже как-то говорил мне об этом, Карл, – ответил Ассад и закрыл глаза.

– Ну да. Но вчера она решила научиться делать селфи.

– М-м-м…

– Ты слышал, что я сказал?

– Кажется, да.

– И я подумал, что телефон Мишель Хансен наверняка забит фотографиями. Зуб даю, там будут селфи с девчонками, вместе с которыми они грабили дискотеку, – если, конечно, предположение полиции о ее участии в ограблении верно.

– Карл, ты, по-моему, забыл, что это не наше дело. К тому же телефон разбит. В храм, Карл.

– В хлам, Ассад. Но это неважно. Ведь у нее «Айфон».

Помощник нехотя поднял глаза и тоскливо посмотрел на Карла.

– Ты имеешь в виду…

– Да. Все осталось в «облаке». Или у нее на компьютере, или на «Айпэде»… где бы то ни было. В «Инстаграме», на «Фейсбуке»…

– Но разве следственная группа еще не добралась до этих данных?

Мёрк пожал плечами.

– Наверняка. Терье Плуг контролирует весь процесс, но ведь вполне может случиться, что им потребуется намек…

Карл кивнул сам себе и повернулся к Ассаду. О господи, тот снова погрузился в сон…

* * *

Имея за плечами опыт совместной жизни с Виггой и многолетних дежурств на улицах, переполненных проститутками и сутенерами, Карл считал, что нажил неплохой запас толерантности. Однако, когда он оказался в галерее Кинуа фон Кунстверк в гавани Фленсборга, его либеральные взгляды подверглись серьезной проверке на прочность. Нельзя было назвать это порно в чистом виде, но чем-то вроде того, ибо обширные поверхности стен были увешаны огромным количеством физиологически детализированных изображений женских половых органов в метр высотой, которые выстраивались в весьма красочные композиции.

Карл успел заметить взгляд вытаращенных глаз Ассада, внимательно изучающих обстановку. В следующий момент в помещение впорхнула эффектная женщина, облаченная в костюм, представлявший собой замечательную иллюстрацию к палитре, с которой в данный момент она работала. Напоминая какую-то болотную птицу, она неспешно переставляла ноги, обутые в туфли на гигантских каблуках. Карл подумал о том, что Роза явно не смогла до конца избавиться от влияния этой подруги детства.

– Вилькоммен, бьенвеню, велкам[17], дорогие друзья, – произнесла она настолько громко, что ни у кого из посетителей не осталось шанса уклониться от процедуры приветствия.

Женщина по нескольку раз чмокнула Карла и Ассада в щеку в соответствии с общепринятыми северогерманскими стандартами и устремила на них настолько проникновенный взгляд лани, что Карл стал опасаться, как бы Ассад не был сражен наповал.

– Ты в порядке? – на всякий случай шепнул он, покосившись на пульсирующую вену на шее коллеги, однако курчавый не ответил. Он целиком и полностью был поглощен тем, что сосредоточенно смотрел на представшую перед ними женщину, прищурив глаза, словно его ослепило тропическое солнце в зените.

– Мы общались с вами по телефону, – выдал Ассад таким нежным голосом, что ему позавидовал бы любой испанский крунер[18].

– Речь идет о Розе, – вклинился Карл, прежде чем беседа полностью перешла в разряд будуарной.

Каролина – или Кинуа – прищурилась и кивнула.

– Насколько я поняла, ей совсем фигово, – сказала она.

Карла очень привлекала кофемашина, стоявшая на стеклянном столике под «шедевром», изображавшим фиолетово-пурпурно-красную вагину в момент родов.

– А нельзя ли нам где-нибудь присесть? – спросил он несколько отстраненно. – Выпить по чашечке кофе? Все-таки мы проделали неблизкий путь из Копенгагена…

* * *

В гораздо менее декорированном кабинете самопровозглашенная горе-художница снизошла до заурядного уровня общения.

– Да уж, вообще-то мы с Розой давным-давно потеряли контакт, и очень жаль, потому что мы были замечательными подругами, несмотря на большие различия между нами. – Она посмотрела перед собой, на мгновение сосредоточившись на картинах, представших ее внутреннему взору, а затем кивнула. – Ну и плюс к тому каждой из нас предстояло заняться собственной карьерой.

Карл и так все понял. Про различие в карьерах она могла бы не говорить.

– Как вы наверняка уже поняли, нам необходимо добраться до корня той проблемы, что привела к ситуации, в которой Роза очутилась в данный момент, – объяснил он. – Но, возможно, вы могли бы чуть подробнее рассказать о том, что произошло между Розой и ее отцом? Нам известно, что он тиранил ее и что это было ужасно, но как именно это происходило? Приведите нам хотя бы несколько примеров.

Каролина выглядела на удивление тривиально, сосредоточенно силясь сформулировать те чувства и эмоции, которые охватили ее в настоящий момент.

– Несколько примеров? – наконец переспросила она. – А сколько у вас есть времени в запасе?

Мёрк пожал плечами.

– Неважно, – ответил Ассад.

Она улыбнулась, но только на мгновение.

– Я не солгу, если скажу, что Роза никогда в жизни не слышала ни единого доброго слова или похвалы от собственного отца. Когда речь шла о ней, он становился холодным как лед, и, что еще хуже, он следил за тем, чтобы и мать не посмела сказать ей ничего приятного.

– Но при этом с другими дочерьми он вел себя иначе?

Художница закивала.

– Я знаю, что, уже будучи взрослой девочкой, Роза пыталась смягчить его жестокий настрой всевозможными способами, но если она готовила обед для всей семьи, можно было не сомневаться: он с отвращением выльет себе в тарелку кувшин воды уже после первой ложки. Если она пылесосила, он, обнаружив малейшую соринку, вытряхивал на пол пепельницу.

– Звучит неприятно.

– Ну, это еще ничего. Он писал школьному инспектору Розы записки, в которых нагло врал о том, что дома она наговаривает на учителей и смеется над ними, а затем настаивал, чтобы они требовали от нее большого уважения.

– Но это не имело значения?

– Естественно, нет. Когда мать покупала ей одежду, он валялся от смеха, показывал на Розу пальцем и орал, что она уродливее дерьма и что зеркало треснет, если она подойдет к нему, чтобы на себя взглянуть. Он скидывал с полок все ее вещи, если замечал, что какая-то из книг стоит неровно, так что она научилась поддерживать в своей комнате полный порядок. Он просил ее удалиться обедать в подвал, если она замыкалась в себе во время травли с его стороны. Он обзывал ее вонючей свиньей, если Роза заимствовала туалетную воду у Ирсы или Вики.

Ассад пробурчал себе под нос что-то по-арабски. Это редко означало одобрение объекта обсуждения.

Карл кивнул.

– Короче говоря, он был большой дрянью.

Каролина опустила голову.

– Дрянью? Я даже не могу подобрать слово, чтобы описать его. На конфирмацию Розе пришлось идти в старом платье, так как отец не желал тратить на нее деньги. В тот день ей даже не устроили праздника – к чему покупать подарки тому, кто их не оценит? Думаете, слово «дрянь» дает исчерпывающее представление об отце, который ведет себя подобным образом?

Мёрк покачал головой. Крушения детской самооценки можно добиться многими способами, а вот сохранить ее на адекватном уровне не так-то просто.

– Я вас понимаю. Но объясняют ли ваши слова поступки Розы, о которых я вам рассказал? То, что она каждый божий день изливала ненависть к отцу посредством упорного переписывания в тетрадки одних и тех же фраз?

Кинуа фон Кунстверк была уверена в справедливости своих слов.

– Поймите, как только возвращался с работы домой, он не оставлял ее в покое ни на секунду. К примеру, он любил задавать ей какие-нибудь сложные вопросы, на которые Роза, естественно, не могла ответить, а затем потешался над ее глупостью. Если в такие моменты рядом присутствовали другие дети, он еще больше радовался, когда она затруднялась с ответом. Роза рассказывала мне, что, перейдя в другую школу, она была вынуждена научиться ездить на велосипеде, и ее отец вызвался помочь ей держать равновесие; но, естественно, он убирал руку с багажника, стоило только Розе чуть пошатнуться. Конечно, она падала и больно ударялась.

Художница посмотрела на Карла, пытаясь собраться с мыслями.

– Поначалу сложно вспомнить, но как только приступаешь к рассказу, все эти ужасы сплошным потоком несутся из глубин сознания. Я ясно помню, как отец заставлял Розу сидеть дома, когда они выбирались куда-нибудь всей семьей, а все потому, что он не собирался смотреть на ее кислую рожу в то время, как все вокруг радуются и веселятся. Он настолько явно отдавал предпочтение ее сестрам, что Роза в конце концов просто-напросто перестала появляться на глаза домочадцам, когда все семейство было в сборе. В те редкие моменты, когда она, казалось, освобождалась от переживаний и последствий психологической травли, он запихивал ее в какой-нибудь угол, как, например, незадолго до окончания колледжа, и всю ночь напролет чем-то гремел, чтобы она не могла заснуть. И еще Роза рассказывала мне, как он стращал ее, утверждая, что она умрет, стоило только ей простудиться или почувствовать легкое недомогание. Изощряясь в своих издевательствах, он мог, например, проявить напускное благодушие. Однажды он привел ее к клубничным грядкам на небольшом огороде, показав, откуда можно рвать ягоды. Роза с радостью принялась лакомиться клубникой, но вскоре он прибежал и как безумный наорал на нее, заявив, что она ела не с той грядки, что здесь кусты обработаны тиофосом и что теперь она умрет в жутких муках.

Мёрк смотрел в пустоту. Бедная Роза…

– Вы не вспомните ни единого их примирения?

Каролина покачала головой.

– Он никогда не извинялся, зато постоянно принуждал Розу просить прощения снова и снова, при малейших оплошностях.

– Но почему так происходило, Каролина, как вы думаете?

– Возможно, потому, что Роза обосновалась в материнском чреве еще до знакомства отца с матерью. По крайней мере, такова моя версия. А кроме того, он был настоящим психопатом и ненавидел Розу лютой ненавистью, так как она никогда не плакала во время его издевательств.

Карл кивнул. Безусловно, так оно и было. Непонятно, знают ли сестры всю правду.

– И на этом фоне в ее жизни появляетесь вы, – констатировал Ассад.

Художница улыбнулась.

– Ну да. И я научила Розу смеяться над ее так называемым отцом, который не уставал глумиться над ней. Это вызвало у него невиданную ярость, но в то же время заставило его немного сбавить обороты. Он терпеть не мог, когда над ним смеются. А еще я сказала ей, что она ведь может просто-напросто его прикончить, когда он вновь возьмется за свое. Тем летом мы с ней здорово повеселились за подобными разговорами…

Она смолкла, словно неожиданно посмотрела на события в более масштабной перспективе.

– Каролина, о чем вы задумались? – поинтересовался Мёрк.

– О том, что в конце концов он таки достал ее.

Карл и Ассад посмотрели на нее с недоумением.

– Она хотела продолжить учебу, а он вместо этого устроил ее на работу на сталепрокатный завод. Естественно, туда, где работал сам, куда же еще? Ведь он не мог просто так взять и ослабить контроль над ней, верно?

– А почему она не переехала куда-нибудь в другой город? Подальше от изверга?

Кинуа фон Кунстверк поплотнее завернулась в кимоно. Она вернулась к окружающей реальности, в которой данный разговор не являлся для нее насущной необходимостью. Колокольчик, висящий у двери выставочного зала, неожиданно затрезвонил.

– Почему? – Она пожала плечами. – Сказать по правде, Роза просто-напросто сломалась.

* * *

– Он разрушил ей жизнь, как ты считаешь?

Карл наморщил лоб. Как бы он хотел год назад услышать то, что им стало известно сегодня!

– Думаешь, Роза убила отца? – не унимался Ассад.

Мёрк вновь нахмурился.

– Даже если и так, никаких доказательств не существует.

– А если б мы могли это доказать, что тогда?

Карл взглянул на золотисто-желтое море за стеклом. Не слишком ли рано для столь буйного цветения рапса? Давно такого не было…

– Карл, ну что скажешь? Что дальше?

– Ты слышал, что сказала Кинуа. Может, для Розы будет лучше, если мы не станем особо распространяться?

– Хорошо, Карл, мне тоже так кажется. – Ассад, казалось, испытывал большое облегчение.

Они уже долго сидели молча, когда зазвонил телефон и Ассад ткнул в зеленую кнопку приема вызова на дисплее. Звонил Гордон.

– Ну, как обход? – спросил Карл. – Удалось стряхнуть с себя телевизионщиков?

Похоже, Гордон рассмеялся, но сейчас от него можно было ожидать чего угодно.

– Да, – все-таки ответил он. – Они сбежали через двадцать минут, так как ничего любопытного не происходило. Сказали, что не собираются слоняться по маршруту, который я уже прошел раньше. Кстати, они постоянно донимали меня расспросами об ограблении дискотеки и о сбитых девушках. Мне показалось, их не очень заинтересовало дело Циммерманн.

Карл улыбнулся. Все идет по плану.

– И все-таки им не стоило отчаиваться раньше времени – ведь в одном из кафе на Сторе Конгенсгэде я наткнулся на паренька с Боргергэде, с которым уже беседовал. На этот раз он оказался в компании со своей девушкой, а она как раз отмечала день рождения тем вечером, когда убили Циммерманн. Ей удалось вспомнить, что в тот день она видела на Боргергэде крупного парня и обратила внимание на некоторую его заторможенность, показавшуюся ей… да, она никак не могла подобрать верное слово и сказала, что он был слишком напряженным. Словно бы расстроен или взволнован чем-то.

– Почему же они не обратились к нам?

– Они собирались, но так и не дошли до полиции.

Карл кивнул. Обычное дело.

– Она вспомнила, в какое время дня это было?

– Вспомнила. Она шла к подруге на вечеринку по случаю дня рождения, это было около восьми вечера.

– И что же делал этот мужчина?

– Он просто стоял на тротуаре в нескольких метрах от подъезда Биргит Циммерманн. И девушке показалось странным, что ливень его ничуть не смущал.

– Она назвала какие-нибудь особые приметы?

– Сказала, что он был хорошо одет, но весь перепачкан. Волосы у него были длинные и грязные. Может быть, именно поэтому она и обратила на него внимание. Отдельные элементы его внешности плохо сочетались друг с другом.

– Эта девушка смогла бы описать его настолько подробно, чтобы наш специалист составил фоторобот?

– Лицо она вряд ли сумеет вспомнить, но характерные особенности фигуры и одежду – думаю, да.

– Тогда займись этим, Гордон.

– Уже сделано, Карл. Но я хотел сообщить еще кое-что. Я нашел еще одного свидетеля. Он видел Ригмор Циммерманн незадолго до убийства. Вообще-то он уже беседовал со следователями из криминального отдела, но впоследствии его больше не допрашивали.

– Когда он к нам обратился?

– На следующий день после убийства.

– И это зафиксировано в рапорте?

– Нет. Именно его показаний я и не обнаружил.

Ассад закатил глаза, и Карл его прекрасно понимал. Произойдет настоящее чудо, если команде Пасгорда удастся продвинуться в этом деле.

– И что же видел этот твой свидетель?

– Он видел, как Ригмор Циммерманн остановилась на углу и оглянулась, после чего бросилась бежать как ошпаренная.

– В каком месте точно это произошло?

– На углу Клеркегэде и Кронпринсессегэде.

– Допустим. Это же всего в сотне метров от Королевского сада.

– Да, она как раз рванула в сад. Но парень больше ничего не видел, так как он шагал по Кронпринсессегэде в противоположном направлении. Он живет в Нюбодо.

– И что он обо всем этом подумал?

– Что она, возможно, решила поскорее укрыться от сильного дождя или внезапно вспомнила, что куда-то опаздывает. Он точно не знает.

– А где ты его подцепил? – спросил Ассад, задирая ноги на приборную панель и принимая позу, за которую получил бы нагоняй от любого преподавателя йоги.

– Это он меня подцепил. Он слышал, как я опрашиваю людей в том месте, где он работает.

– Ты прекрасно потрудился, Гордон, – похвалил помощника Карл. – А теперь давай приведем парня сюда и попросим еще раз обо всем рассказать, идет? Мы вернемся через полчаса. Как ты думаешь, тебе хватит времени на то, чтобы затащить его в стены Управления?

– Я постараюсь успеть, Карл; вот только не думаю, что у вас хватит времени, ибо директор полиции собственной персоной только что спускался в подвал и разнюхивал, что здесь происходит. Он попросил передать, чтобы вы зашли в его кабинет, как только вернетесь. При этом он выглядел достаточно серьезно, так что, думаю, вам и впрямь лучше к нему зайти. Он упомянул о том, что телевизионная группа должна чем-то поживиться.

Карл с Ассадом переглянулись. Похоже, им потребуется куда больше получаса на возвращение в Управление.

– Скажи ему, что у нас прокололось колесо и мы застряли в канаве.

Повисла длительная пауза. Судя по всему, Гордон не очень вник в суть отговорки.

Глава 35

Пятница, 27 мая 2016 года

Кое-как очнувшись, Роза первым делом почувствовала режущую боль в задней части бедер. Отрывочные образы и звуки беспорядочными вспышками мерцали в недрах ее затуманенного сознания. Удар, чьи-то руки борются с ней, пронзительные голоса, резкий треск, как будто что-то разрывается на части…

Она медленно открыла глаза и обнаружила в непосредственной близости узкую светлую щель, обозначившую дверь.

Судя по всему, помещение было незнакомое. Роза не могла разглядеть, на чем она сидит.

Пульсирующая боль распространялась от затылка и охватывала всю голову. Последствия алкоголя или что-то другое? Она ничего не понимала и хотела позвать на помощь, но не смогла произнести ни звука, так как рот ее был чем-то замотан и губы никак не хотели разлепляться.

Резко дернувшись, она сразу получила представление о размещении своего тела в пространстве. Непонятно, каким образом, но ее посадили куда-то, подняв руки над головой и привязав их к чему-то холодному. Ноги были связаны в области щиколоток, спина прижата к гладкой поверхности, шея тоже зафиксирована, так что голова не могла наклониться больше чем на пару сантиметров.

Роза понятия не имела, что произошло.

За дверью громко ругались. Судя по резким голосам, это были две молодые женщины, в предмете спора сомнений не возникало. Они ругались из-за Розы. Спорили о ее жизни и смерти.

«Кто бы вы ни были, убейте меня», – подумала Роза. Независимо от способа, результат не изменится – она получит покой.

Роза прикрыла глаза. Пока головная боль была столь интенсивной, можно было надеяться, что навязчивые мысли будут держаться на расстоянии. Все эти неизменные картины и образы раздавленного отцовского тела. Рука торчит из-под металлической плиты, указательный палец направлен на Розу в привычном обвиняющем жесте. Насыщенно-красная кровь, ручьем хлынувшая к ее ботинкам. А когда чуть позже спасатели доставят ее домой, она увидит улыбку на лице матери. Полиция уже стоит перед домом – значит, матери уже сообщили о случившемся; но почему тогда она улыбается? Почему она только улыбается и не произносит ни единого слова утешения?

«СТОП!» – взывало все нутро, но навязчивые мысли никуда не уходили. И Роза прекрасно знала, что, пусти она мыслительный процесс на самотек, все эти образы станут увертюрой к еще более жутким картинам и словам, которые вскоре сокрушат ее мощным водоворотом.

Более мрачные образы, более жестокие слова, неудержимые воспоминания.

Она скребла то, чем были привязаны ее руки, стонала, не в силах справиться с кляпом, затыкавшим рот и мешавшим произносить нормальные звуки.

Затем Роза дернулась на несколько сантиметров вперед, и веревка, которой была перевязана шея, стянула горло. Она сидела в таком положении, пока вновь не лишилась сознания.

* * *

Когда Роза пришла в себя, две женщины уже стояли рядом и наблюдали за ней. Одна из них, внучка Ригмор Циммерманн, пристально смотрела на нее, сжимая в руках некий острый предмет, напоминавший шило. Вторая держала рулон серого скотча.

«Неужели они собираются заколоть меня?» – подумала Роза, но тут же поняла, что ошиблась. Иначе зачем понадобился скотч?

Роза обвела глазами комнату и теперь поняла – они находились в ванной комнате Ригмор. Привязана она была к унитазу. Отсюда это режущее ощущение в бедрах.

Из-за петли, обмотанной вокруг шеи, Роза не могла посмотреть вниз, как ни пыталась. Однако, покосившись влево, в зеркало, висевшее над раковиной, она получила возможность увидеть, что с ней сделали.

Ее штаны и трусы были спущены до колен, бедра крепко примотаны скотчем к сиденью унитаза, а торс – к сливному бачку. Руки подняты и привязаны ремнями Ригмор к намертво вделанным в стену поручням для инвалидов. Один из ремней Роза когда-то подарила Ригмор на Рождество. Это был узенький золотой ремешок, который Ригмор надела лишь однажды, во время рождественских праздников, – скорее из вежливости, чем ради удовольствия. С тех пор она его ни разу не доставала.

Рот Розы также был заклеен скотчем, шея обмотана несколькими связанными друг с другом шелковыми платками, концы которых были надежно привязаны к двум поручням на стене.

Роза вспомнила, что собиралась задушиться, и теперь осознала, что, как бы она ни желала, это ей все равно не удастся. Как только она теряет сознание, голова сама собой откидывается назад, натяжение платков на шее ослабевает и в мозг вновь начинает поступать кровь.

Будь она в состоянии, непременно попросила бы девушек отпустить ее. Сказала бы, что они ей совершенно безразличны и что она не понимает, зачем они все это с ней сделали. Роза попыталась взглядом выразить дружелюбие, но девушки ее проигнорировали.

Что же они такого натворили, если она представляет для них столь серьезную угрозу?

– Дениса, может, просто оставим ее тут, а сами тем временем сбежим? – предложила та, что держала скотч.

Дениса? Роза попыталась собраться с мыслями. Разве она не Доррит? Кажется, Ригмор как-то упомянула, что девочка сменила имя… Ну точно, так и есть.

– Может, у тебя найдется другое предложение? – ответила Дениса.

– А потом, когда будем в безопасности, позвоним кому-нибудь и скажем, где она находится…

Дениса кивнула.

– Но если она так и будет здесь сидеть, куда мы будем справлять нужду? – спросила вторая.

– Можешь взгромоздиться на раковину, Ясмин.

– А она будет сидеть и пялиться на меня?

– А ты просто представь себе, что ее не существует. Вообще забудь про нее. Я сама о ней позабочусь. Договорились?

– Но в раковину не сходишь по-большому.

– Ну, иди в соседнюю квартиру, дверь ведь не заперта. – Дениса пристально посмотрела на Розу. – Буду приносить тебе попить, но веди себя спокойно, иначе я еще раз тебе вдарю, поняла меня?

Роза два раза моргнула.

– Я не шучу. И второй удар будет покруче первого. Поняла?

Роза снова моргнула.

Тогда девушка поднесла острый предмет к губам Розы, заклеенным скотчем.

– Я проткну ленту и сделаю небольшое отверстие. Приоткрой рот, если можешь.

Роза постаралась сделать, как ей сказали, но когда шило проткнуло скотч, она ощутила во рту вкус крови.

– Прости! – выпалила Дениса, заметив кровь, струящуюся из проделанного отверстия. – Это для того, чтобы ты могла пить. – С этими словами она помахала трубочкой, подобной тем, что подсоединяют к капельнице.

Затем девушка вставила трубочку в отверстие, и Роза прищурилась, когда содранная с верхней губы кожа попала ей в рот. Сглотнув кровь пару раз, она втянула в себя воду из стаканчика для зубных щеток.

Раз они дают воду, значит, решили оставить ее в живых, заключила Роза.

* * *

Несмотря на то что страну в течение нескольких недель не отпускала так называемая жаркая волна, совсем не характерная для Дании, в ванной было довольно прохладно, и спустя несколько часов Роза стала замерзать – видимо, еще и из-за нарушенного кровообращения.

«Если я не буду двигаться, образуются тромбы», – подумала она и пошевелилась, чтобы кровообращение полностью не прекратилось. Вообще-то, насколько ей удалось понять, ситуация была хуже некуда. В таком положении она продержится несколько дней, хотя девушкам, возможно, на побег больше времени и не понадобится. А потом они собираются кому-то позвонить, чтобы сообщить о ее местонахождении. И что же дальше? Ее снова положат в больницу? Тот, кому они позвонят, разыщет ее мать или сестер, которые немедленно примчатся, – и кто помешает им обнаружить предсмертную записку и бритвенное лезвие? Все это никуда не годится. Ведь она впервые зашла настолько далеко, что решила совершить самоубийство, и на этот раз психиатры ее просто так не отпустят. Так не лучше ли умереть здесь?

«Буду сидеть неподвижно. Рано или поздно образуются тромбы. Девчонки до такого не додумаются».

И Роза принялась ждать, слушая свист, доносящийся из питьевой трубочки с каждым вдохом и выдохом. Она поражалась, как могла чрезвычайно опрятная Ригмор оставить полную стиральную машину грязного белья. А на полке над сушилкой лежали гигиенические прокладки, несмотря на преклонный возраст хозяйки. На одном из крючков висели старые колготки с поехавшей петлей – неужели Ригмор штопает рваные капроновые чулки? Разве их можно починить?

Роза прикрыла глаза и постаралась представить, как это можно сделать. Неожиданно из ловких рук, которые пытались подцепить петлю из тончайших, как паутинка, волокон, возникло отцовское лицо – слюна скопилась в уголках его губ, взгляд пылал ненавистью.

«Ты пойдешь со мной, я приказываю, – прошипел отец. – Иди со мной, и если я прикажу тебе снова уйти, то ты уйдешь, ясно?»

Лицо его становилось все больше и больше, бесконечно повторяющаяся фраза повисла в воздухе. Сердце Розы яростно заколотилось от охватившей ее паники. Щеки раздулись, из трубки во рту исходил пронзительный свист – Роза пыталась закричать, но не могла.

Она опорожнила мочевой пузырь. Точь-в-точь как в тот жуткий день, когда почувствовала вибровызов рации у себя в кармане.

* * *

Когда Дениса в очередной раз принесла воды, Роза насквозь промокла от пота.

– Тебе жарко? – С этими словами Дениса отключила батарею и вышла из ванной, оставив дверь приоткрытой.

Из прихожей сочился дневной свет, хотя и довольно тусклый. В это время года сложно было определить, который час, так как полностью темнело только часам к одиннадцати вечера. Вряд ли теперь было так поздно.

– Дениса, они весь день только об этом и говорят, – раздался из гостиной голос Ясмин. – Постоянно показывают кадры с телом Мишель.

– Да выключи ты телик, Ясмин!

– Им известно, что она ошивалась около здания дискотеки, когда мы совершали ограбление и когда подстрелили Бирну. Им известно, что она была в компании двух женщин. Они не выпускают Патрика из поля зрения, а он знает наши имена, Дениса. Он слышал их в больнице.

– Правда? Но не факт, что он их запомнил, ага?

– Он может описать нас, в этом я уверена. Полиция нас разыскивает, Дениса, я знаю.

– Замолчи, Ясмин. Никто не знает, где мы находимся. И мы успеем решить все наши проблемы до того, как нас узнают. Поняла? Пойдем в ванную.

Откуда-то из глубин мыслительного хаоса мозг Розы вычленил значение прозвучавших слов. Опыт профессионального следователя блокировал навязчивые мысли, а Роза хваталась за любую возможность от них избавиться.

Ясмин упомянула об ограблении и девице по имени Бирна, которую подстрелили рядом с дискотекой. Видимо, девушки считают, что ей что-то известно об этом…

Роза отмотала назад воспоминания и вернулась к тому моменту, когда она первый раз вошла в квартиру к девушкам. Какие были ее последние слова? Что она заявит на них в полицию за вторжение в жилище Ригмор.

Так вот оно что… Они ее боялись, слишком сильно боялись. Она воспринималась ими в качестве врага. Вот почему она оказалась здесь. Они так и оставят ее тут сидеть, а сами сбегут. И никто никуда не собирается звонить, это уж точно.

Девушки вошли в ванную. Роза закрыла глаза и сделала вид, что спит. Нельзя было допустить, чтобы они поняли, что она слышала их разговор.

Дениса сразу взгромоздилась на раковину и справила малую нужду, а Ясмин скинула одежду и встала под душ.

Страницы: «« ... 1314151617181920 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Согласно новой методике, разработанной гениальным профессором, четыре незнакомых человека попадают в...
В длинные новогодние праздники компания старинных друзей отправляется в шотландскую глушь. Встречать...
Любовь строится на взаимопонимании и доверии. Но как быть, если слепой случай дает повод усомниться ...
Иногда в канун Нового года случаются всевозможные чудеса – удивительные, восхитительные, абсурдные и...
«Мифология» Эдит Гамильтон – классический интеллектуальный бестселлер, интерес к которому растет из ...
Тест на респаун, – это прежде всего тест на человечность.Виртуальная реальность новой степени достов...